Жизненный путь Василия Макаровича Шукшина (1929-1971) во многом объясняет своеобразие его творчества. Родившись в деревне, он вырос в крестьянской среде, что дало ему знание о простой жизни в глубинке, в детстве будущий писатель впитал душой любовь к родному краю, его природе и народу. В молодости Шукшин учительствовал в школе, постигая при этом чистое детское восприятие жизни, естественное стремление к правде и искренности. Работа слесарем приоткрыла ему мир рабочего человека, познакомила с очищающей душу трудовой жизнью. Служба во флоте воспитала в Шукшине стойкость и уверенность, честность в отношениях с людьми. Учёба в институте кинематографии, городская жизнь, поездки по стране, знакомства в среде творческой интеллигенции расширили кругозор Шукшина, завершив, таким образом, его формирование как личности.

В кино Шукшин дебютировал в 1956 году, а увидел напечатанным в журнале свой первый рассказ в 30-летнем возрасте. К этому времени Шукшин полностью сложился как художник со своими независимыми взглядами, уникальным характером и творческим стилем. Особенность личности Шукшина как художника была в том, что он успешно совмещал четыре творческие профессии: актёра, сценариста, режиссёра и писателя. Работа Шукшина в кино заслуживает самых высоких оценок и сохраняет дорогие воспоминания: достаточно вспомнить всенародное признание фильма «Калина красная» (1973), в котором он играл главную роль, был сценаристом и режиссёром и который стал классикой русского советского кинематографа. На похоронах Шукшина (он скоропостижно умер 2 октября 1974 года) благодарные люди несли к его могиле ветки красной калины, и к вечеру за высокой стеной Новодевичьего кладбища хорошо была видна гора из русской красной недавно созревшей ягоды.

Однако годы идут, и значение Шукшина как писателя постепенно затмевает всё его остальное творческое наследие. Прежде всего это происходит благодаря тому, что в литературных произведениях Шукшина правдиво и художественно выразительно отображена провинциальная и деревенская жизнь русского народа 1930-1970 годов: автор верно описал быт и психологию людей, социальную и духовную атмосферу времени, восстановление послевоенного общества и становление личности, углубление внутреннего мира своего современника, укрепление его достоинства. У Шукшина мы не найдём среди героев больших и важных людей, его герои представляют большинство населения, да и ситуации для создания своих сюжетов Шукшин берёт из повседневной, заурядной жизни. Однако в них отражается огромный опыт, который накопила мировая и русская литература. Например, в рассказе «Осенью» (1973) описан день работы паромщика Филиппа Тюрина, в этот день он вспоминает свою жизнь и самое грустное событие в ней: в молодости не поженились из-за несогласия он и его любимая девушка Марья; в этот же день он перевозит на пароме через реку свадьбу и похороны, хоронят умершую в старости Марью. Так рассказ о частной судьбе паромщика становится философским размышлением о жизни человека.

Главной же особенностью произведений Шукшина, делающей его творчество уникальным, являются образы литературных героев. Они созданы на основе русского национального характера, точна социальная типизация этих героев, их психология, верен язык, культура и нравы — другими словами, слесарь или плотник ведут себя и говорят соответственно своему положению, профессии и культуре. Тем не менее каждый герой Шукшина — исключительная индивидуальная личность, писатель создал богатую галерею индивидуальных характеров общечеловеческого масштаба, и поражает в них то, что они, будучи простыми, обычными людьми, воплощают в себе черты героев произведений классической мировой литературы. Так, способность к великой любви роднит Филиппа Тюрина с героями Шекспира или Пушкина, слабость Броньки Пупкова из рассказа «Миль пардон, мадам» (1969) о тоске героя по подвигу и готовности к великой жертве объединяет его с романтиками всех времён. Особенный и одновременно самый простой человек выписан в рассказе Шукшина «Чудик» (1967).

Описание презентации по отдельным слайдам:

1 слайд

Описание слайда:

2 слайд

Описание слайда:

3 слайд

Описание слайда:

Василий Шукшин родился 25 июля 1929 года в селе Сростки Бийского района Алтайского края в крестьянской семье. По воспоминаниям очевидцев, Шукшин был очень замкнутым ребенком. В общении со сверстниками он держал себя строго и требовал, чтобы те называли его не Васей, а Василием. Они часто насмехались над товарищем. От насмешек Шукшин поступал убегал в протоки Катуни и скрывался на ее островах.

4 слайд

Описание слайда:

В 1944 году Шукшин окончил семь классов Сросткинской школы и поступил учиться в автотехникум в городе Бийске. Но закончить его он так и не сумел - чтобы прокормить семью, пришлось учебу бросить и устраиваться на работу. Первым местом работы Шукшина стал трест "Союзпроммеханизация". В апреле 1949 года последовала новая смена рабочего места - на этот раз его отправили на строительство электростанции на станцию Щербинка Московско-Курской железной дороги. Там он проработал несколько месяцев, после чего попал на строительство железнодорожного моста на станции Голицыне. Там его застала повестка из военкомата о призыве на военную службу.

5 слайд

Описание слайда:

Окончив учебку по специальности радиста, Шукшин в 1950 году попал в одну из частей Черноморского флота, дислоцированную в Севастополе.

6 слайд

Описание слайда:

Вернувшись в родные Сростки, Шукшин сдал экстерном экзамены и поступил на работу в школу сельской молодежи в качестве учителя 5-7-х классов. Он преподавал русский язык и литературу, и одновременно был директором. Однако проучительствовал недолго, т. к. решил отправиться в Москву, поступать во ВГИК. Сначала В.М.Шукшин подал документы на сценарный факультет, но затем решил поступать на режиссёрское отделение и закончил его в 1960 году.

7 слайд

Описание слайда:

В 1956 году состоялся дебют Шукшина в кино: в фильме Герасимова "Тихий Дон" он сыграл в крошечном эпизоде - изобразил выглядывающего из-за плетня матроса. С этой роли и началась кинематографическая судьба Шукшина-актера. Летом следующего года Василий оказался на практике в Одессе и совершенно внезапно получил приглашение от режиссера Марлена Хуциева сыграть главную роль в его фильме «Два Федора», который вышел на экраны страны в 1959 году.

8 слайд

Описание слайда:

9 слайд

Описание слайда:

Параллельно с успехами в кино довольно успешно складывалась и литературная судьба Шукшина. С третьего курса, по совету Ромма, он стал рассылать свои рассказы по всем столичным редакциям в надежде, что какая-нибудь из них обратит внимание на его труды. И он не ошибся. В 1958 году в журнале "Смена" был опубликован его рассказ "Двое на телеге". Однако эта публикация прошла не замеченной ни критикой, ни читателями, и удрученный Шукшин на время перестал рассылать свои произведения.

10 слайд

Описание слайда:

Между тем актерская карьера Шукшина в те годы складывалась гораздо успешнее, чем режиссерская. После фильма "Два Федора" приглашения сниматься посыпались на него со всех сторон. Буквально за короткий период Шукшин снялся в целом ряде картин: "Золотой эшелон" (1959), "Простая история" (1960), "Когда деревья были большими", "Аленка", "Мишка, Серега и я" (все-1962), "Мы, двое мужчин" (1963) и др.

11 слайд

Описание слайда:

12 слайд

Описание слайда:

13 слайд

Описание слайда:

В начале 60-х одно за другим стали выходить в свет и литературные произведения Шукшина - рассказы "Правда", "Светлые души", "Степкина любовь". В 1963 году в издательстве "Молодая гвардия" вышел первый сборник В. Шукшина под названием "Сельские жители". В том же году в журнале "Новый мир" были напечатаны два его рассказа: "Классный водитель" и "Гринька Малюгин". На основе этих рассказов Шукшин вскоре написал сценарий своего первого полнометражного фильма "Живет такой парень". Съемки картины начались летом того же года на Алтае.

14 слайд

Описание слайда:

Далее творческая энергия Шукшина трансформируется в целый ряд новых литературных и кинематографических проектов. Во-первых, выходит новая книга его рассказов под названием "Там вдали...", во-вторых, в 1966 году на экранах появляется его новый фильм - "Ваш сын и брат", который через год удостаивается Государственной премии РСФСР имени братьев Васильевых. Мысли о России привели Шукшина к идее снять фильм о Степане Разине. в течение всего 1965 года Василий внимательно изучал исторические труды о второй крестьянской войне, конспектировал источники, выбирал из антологий нужные себе народные песни, изучал обычаи середины и конца XVII века и совершил ознакомительную поездку по разинским местам Волги. В марте следующего года он подал заявку на литературный сценарий "Конец Разина", и эта заявка первоначально была принята. Съемки фильма намечались на лето 1967 года. Шукшин был целиком захвачен этой идеей и ради ее претворения в жизнь забросил все остальные дела: он даже прекратил сниматься в кино, хотя его звали к себе на съемочную площадку многие известные режиссеры. Однако все оказалось напрасным - высокое кинематографическое начальство внезапно изменило свои планы и съемки фильма заморозило.

15 слайд

Описание слайда:

В 1969 году идет работа над фильмом "Странные люди". В его основу легли три шукшинских рассказа: "Чудик", "Миль пардон, мадам!" и "Думы". Путь этого фильма к экрану оказался довольно сложным. Шукшин сдавал его восемь месяцев. В процессе съемок и сдачи его он успел сняться в нескольких картинах: у Герасимова в фильме "У озера", у Шатрова в "Мужском разговоре", у Озерова в "Освобождении" и советско-венгерском фильме "Держись за облака", слетав в ноябре 1969 года на съемки в Будапешт. А в начале следующего года фильм "Странные люди" был принят и вскоре выпущен на экран. В ноябре Шукшина пригласили на премьеру "Странных людей" в Париж.

16 слайд

Описание слайда:

17 слайд

Описание слайда:

Его не оставляла надежда добиться постановки фильма о Степане Разине. В феврале 1971 года он пишет очередную заявку на имя директора киностудии имени Горького Г. Бритикова с просьбой разрешить ему снять эту картину. Но ему опять ответили, что сейчас нужнее фильм о современности, и в итоге уже второй раз Шукшин был вынужден снимать вместо "Разина" совсем другую картину. Этим фильмом стали "Печки-лавочки". В своей заявке Шукшин так излагает содержание сценария этого фильма: "Это опять тема деревни, с "вызовом", так сказать, в город. Иван Расторгуев, алтайский тракторист, собрался поехать отдохнуть к Черному морю. История этой поездки и есть сюжет фильма. Историю эту надо приспособить к разговору об: 1. Истинной ценности человеческой. 2. О внутренней интеллигентности, о благородстве. 3. О достоинстве гражданском и человеческом...« На роль Ивана Расторгуева Шукшин с самого начала наметил своего любимого актера-Леонида Куравлева. Однако тот внезапно отказался от этого предложения и предложил Шукшину... взять эту роль себе. Шукшин так и сделал. И не ошибся. Н. Зоркая позднее писала: "Вот тут-то и обнаружилось, какого артиста имеет советский кинематограф в Василии Шукшине! “

18 слайд

Описание слайда:

19 слайд

Описание слайда:

20 слайд

Описание слайда:

Тем временем, пока в ЦК разбирались, Шукшин приступил к съемкам очередной своей картины - "Калина красная". Работа над ней началась весной 1973 года в Вологодской области, под Белозерском. Как и в "Печках-лавочках", Шукшин в этой картине выступил в трех качествах: режиссер, сценарист и исполнитель главной роли. На встрече со зрителями в Белозерске той же весной Шукшин так объяснял замысел фильма: "Эта картина будет поближе к драме. Она - об уголовнике. Уголовник... Ну, какого плана уголовник? Не из любви к делу, а по какому-то, так сказать, стечению обстоятельств житейских... Ему уже, в общем, сорок лет, а просвета никакого в жизни нет. Но душа-то у него восстает против этого образа жизни. Он не склонен быть жестоким человеком... И вот, собственно, на этом этапе мы и застаем нашего героя - когда он в последний раз выходит из тюрьмы. И опять перед ним целый мир, целая жизнь".

Доклад на конференции «Православие в творчестве Василия Шукшина». Барнаул, 25 июля 2003 г.

Очень трудно, говоря о Шукшине (в рамках заявленной темы конференции) , «в лоб» оперировать хрестоматийными понятиями Вера, Церковь. Не рискуем ли мы быть объективно непонятыми как со стороны самой Церкви, так и ее противников? Церковью за то, что он не был прилюдно воцерковленным человеком, строго следующим канонам церковных служб и постов… А неверующие наверняка скажут: «Вот еще из одного делают святого! Почитайте-ка лучше его рассказ «Верую» про неверующего попа!» Чтобы не вдаваться в спор между этими двумя сторонами, лучше обратиться к самому писателю, актеру и режиссеру, находя в его творчестве и биографии страницы, кадры и факты по затронутой нами теме.

Кажется, у большинства русских людей глубоко в душе лежит и в то же время просто с языка срывается: «Он свой, он наш!» Это и так ясно. И мне ясно, и всякому-любому, кто с радостью берет любой том Шукшина или смотрит любой фильм с его участием или им поставленный. Это — так душа скажет. Сходу. Но вот «по уму»… Тут уж, поверьте, простая бабушка скорее объяснит и проще. С ходу — нет, потому, что, трудно поддаваясь рациональному, умственному объяснению, — в чем заключается православие в творчестве В.Шукшина, — сердцем мы сразу принимаем и недоуменно восклицаем, глядя на непобедимого скептика: «Да как же иначе?! Да он же… да вы что?!» А скептик все так же прищурив глаза, с ухмылкой будет глядеть на нас: «Ну-ну… и где же у него Бог, у коммуниста? Что он, в церковь ходил?»

Так с чего же начнем, братцы? С чего? — а от печки и начнем, с тех самых печек и лавочек. Что-то же и у нас есть универсальное: и для ума и для сердца? Есть, слава Богу, уместившее иррациональное в рациональном — Далев словарь. «Крестьянин (по Владимиру Далю) — Крещеный человек, мужик, землепашец, земледелец». Говоря о Шукшине, мы не раз еще вспомним все эти далевские определения. Вспомним и по «Калине красной». И по сценарию и по фильму. Вспомним, потому как, несмотря на всю разницу положения вора-рецидивиста Егора Прокудина и самого Шукшина, в герое внутренне очень много личного от Шукшина-писателя и еще больше от режиссера и актера:

«Егор все шел. Увязал сапогами в мягкой земле и шел.
— У него даже походка-то какая стала!.. — с восхищением сказал Губошлеп. — Трудовая.
— Пролетариат, — промолвил глуповатый Бульдя.
— Крестьянин, какой пролетариат…»

(Так в киноповести. Только, помнится мне, замечу в скобках, что в фильме сказано про походку «мужицкая», и что эти уточнения Шукшина-режиссера перед Шукшиным-писателем только еще раз объемно, по-далевски, раскроет единую, неразрывную связь понятий слов крестьянин-христианин-мужик-землепашец).

Для скептиков о теме «Шукшин и православие…» можно говорить и формально, анкетно: верил-не верил, ходил в храм или нет?.. Можно. Если так, то — был крещен. Вероисповедания православного (а какое же может быть еще у русского крестьянина?) Когда в 1956 году родились племянники, дети Натальи Макаровны, Надя и Сережа Зиновьевы, он был им крестным. Крестил их в Бийской православной церкви втайне от их отца, Александра Зиновьева, которого очень любил. Потому, верно и берег его, боялся навредить по службе.

К вопросу о вере. В 1961 году после смерти Александра он написал своей сестре Наталье такие слова: «..я не верю ни во что — и верю во все. Верю в народ… Я хочу, чтобы меня похоронили… по-русски, с отпеванием, с причитаниями…» Да, в этом «..я не верю ни во что — и верю во все» слышно язычество, и это для любого русского, тем более деревенского мальчишки неосознанно-естественно. Жизнь крестьянского мальчика в Сростках, это — Катунь, согра, костры на островах, ночное. Это и есть то язычество, которое каждый во младенчестве проходит, как прошло его во младенчестве человеческое общество. Но еще тогда, заглядывая в неизвестный конец жизни, он уже осознанно желает, «чтобы меня похоронили… по-русски, с отпеванием, с причитаниями…» Конечно, кому-то вспомнится есенинское:

И за все те грехи мои тяжкие
И неверие в Благодать,
Положите меня в русской рубашке
Под иконами умирать.

Нет в этом никакой натяжки. Да, Шукшин любил Есенина. И неслучайно в рассказе с самым, пожалуй, актуальным для нашей темы названием «Верую!» (1970) поп (именно «попом» назовет всякий, полуосуждая, но больше любя, этого героя) с больной душой плачет от есенинской песни. Да при этом произносит слова, которые не всякий в быту скажет, постесняется. Для этого душу надо иметь чистую и широкую, да не бояться покаяния, ибо рядом сидит такой же человек с больною душой: «Милый, милый!.. Любил крестьянина!.. Жалел! Милый!.. А я тебя люблю». За что же скептик осудит этого попа? За широту русской души, которую по выражению Достоевского «можно немного сузить»? Нет, пожалуй, не сужается она до объема вмещаемого в стакан. Нет!-говорит своим рассказом Шукшин, мы такие: и попы и приходящие к ним по-простому, смутно тоскующие мужики. Мы — русские, нам верить — так во все сразу, что есть в жизни, во все на свете.

Вопрос обращения к вере человека, раньше не проявлявшего к религии никакого интереса — в рассказе 1972 года «Гена Пройдисвет». Интересно, что сначала Шукшин назвал его «Антихрист 666». В нем напрямую ставятся вопросы веры и неверия. Конфликт между Геной, бросившим институт и из-за неспокойного, неуживчивого характера нигде надолго не задержавшегося, и его дядей Гришей, «новообращенцем», возникает из простого желания Гены уличить дядю, расколоть его. Жизнь дядя понимает просто: «вся жизнь свыше записывается на пленку как в кино, а после смерти прокручивается». Из его уст звучит главная, пожалуй, мысль рассказа: зачем искать подтверждений чуду — они просто на огороде, где все растет из земли. Разве это не чудо? И человек тоже — из нее вышел, в нее и уйдет. Неизбежная при непонимании Гены драка до крови с дядей Гришей, как борьба веры с не столько воинственным, сколько невежественным неверием примиряется самой жизнью: Нюра, крупная, здоровая и очень добрая дочь дяди Гриши по-родственному разнимает, разводит их по углам, умывает и ставит на стол мировую бутылку, а сама идет доить корову. Грустная народная песня остужает спорщиков, и Гена задумчиво смотрит, наблюдая за еще одним обыденным чудом: корова дает молоко. Он, совсем успокоившись, отказывается от водки и решает: «Лучше я стихи напишу. Про корову».

Еще к вопросу о вере, — высказанное Шукшиным и документально засвидетельствованное в письмах 1969 года к Василию Белову, касающихся темы очень болезненной для русского человека вообще, а творческого в особенности. Тема серьезная, потому нет в словах Шукшина никакого ироничного оттенка, наоборот, упомянут единственный надежный способ, дающий возможность преодолеть напасть: «А пить бросил. Побожился. Не надо…», и еще «Давай, как встретимся, поклянемся на иконе из твоего дома: я брошу курить, а ты пить». Крепче, видимо, силы, как от отчей иконы, не нашлось. И это у писателя, у которого такой словарный запас! А слова нашлись лишь эти, единственно убедительные.

А можно говорить не о внешней стороне, когда имя Божие упоминается, а о том едином мире, внутреннем Шукшина — человека, и том, что создавался Шукшиным-писателем, мире, в котором Имя Его подразумевается нравственным состоянием самого автора и его героев.

Творчество писателя корнями в его истоках. Шукшинские истоки — чернозем Алтая. Сам Алтай — природный храм, в котором Вася Шукшин жил среди преданий, среди людей и тех простых бабок, что сохранили и традиции, и веру. Крестьянская, деревенская проза — из истоков народной культуры, которая по сути своей культура православная.

Интересно, что вся русская классическая литература в большей степени литература деревенская. Бунин начинался, как в последнее время сказали бы, «писатель-деревенщик» со стихотворения «Деревенский нищий» и весь состоит, кажется из ощущений деревенской усадебной жизни, пахнущей «Антоновскими яблоками», прелыми листьями, сырым сизым черноземом, пронизан сквозящими лучами низкого вечернего солнца в саду. Все это и в его «Деревне», в «Митиной любви», «Жизни Арсеньева», и пребывание героев вне размеренной сельской жизни, скорее исключение. Деревенской усадебной жизнью живут герои Льва Толстого, Гончарова, Гоголя, Лескова, Чехова, Некрасова, Фета, Никитина, Кольцова. Вне почвы никогда не родились бы глубоко народные страницы пушкинского «Онегина», тургеневских «Бежина луга», «Записок охотника». Почвенность всей русской классической литературы, осознание чувства связи с родной русской землей несомненны, как несомненна православная ее основа, полученная классиками не столько из уроков Закона Божия, сколько из нравственно чистых устоев народной русской жизни. Как исключительно народны десятки тысяч пословиц, собранных Владимиром Далем, но сложенных простым Народом, создавшим и сохранившим сам русский язык.

«И лежал он, русский крестьянин, в родной степи, вблизи от дома… Лежал, приникнув щекой к земле, как будто слушал что-то такое, одному ему слышное». О чем же рассказывает «Калина красная»?

Есть вечно новая Евангельская притча о возвращении блудного сына в родительский дом. Она проходит через всю русскую литературу. Это не хеппи-энд, счастливый конец на западный манер, когда герой через горы трупов становится счастливым, это — духовное восхождение к вершинам нравственности заблудшего сына, часто опустившегося до крайней точки и понявшего, что единственное его спасение в возвращении к корням, к отчему дом. Древняя как мир и вечно новая тема, переживаемая каждым в жизни.

Шукшин до буквы, до запятой в своем творчестве, и как писатель, и как режиссер и актер неразрывно связан с темой крестьянина, простого человека от земли. Истоки нравственности, отразившиеся в его творчестве — в маиеринской любви простой крестьянской женщины. Так же глубока и его любовь к матери, своей родне.

Мать Василия Макаровича Мария Сергеевна так учила своих детей: «Не надо смеяться над человеком, а вот самого униженного, падающего, вот ему-то и надо помочь, поднять на ноги, чтобы он встал». И в этом ее крестьянском-нравственном природно проявилось то, о чем говорил Толстой: «Ненавидь дурное в человеке, а человека люби». Эти нравственные христианские традиции, просто высказанные в материнском завете, проявились почти с первых строк шукшинской прозы и звучат все отчетливее во всем творчестве писателя. Полюбить героя, самого, казалось бы несимпатичного для читателя, дать ему проявить себя даже в самых преступных поступках и не отнимать у него искры человеческого — в этом сила шукшинского, по-христиански милостивого творчества.

Казалось бы — чего проще писать «плохих» героев черной краской, а хороших — в радужных тонах. Примеров «плохих», «отрицательных» героев у Шукшина множество, но следуя заветам — материнскому «человека люби», и христовому — «да любите друг друга», он и в них ищет «искру божью». Возьмем для примера крайне негативных шукшинских героев. Женщина-вахтер из документального рассказа «Кляуза», героем которого был сам Шукшин, и который писался, как признается Василий Макарович, «со зла». Но даже в крайней степени озлобления, когда человек обычно пускается во все тяжкие, говоря о своих обидчиках, пытаясь найти в них самое плохое, — даже в этом случае в нем говорит человек: «Вообще, удивительно, что я забыл ее лицо, — я думал: буду помнить его долго-долго, всю жизнь. И вот — забыл. Забыл даже: есть на этом лице бородавка или нету. Кажется, есть, но, может быть, и нету, может быть, это мне со зла кажется, что есть». А в конце рассказа он прямо ищет оправдание ее наглости и хамству: «Может, у ней драма какая была в жизни,.. она обиделась на веки вечные…»

Интересны герои рассказа «Охота жить». Случай сталкивает в таежной избушке старика Никитича с беглым заключенным. Сам автор не проявляет симпатии к беглому преступнику, его блатной речи и выходкам, и мы видим его скорее глазами Никитича, — человека не без греха, но жизненная человеческая сила которого вызывает у читателя уважение.

«- Не боишься меня, отец?
— Тебя-то? — изумился старик. — А чего тебя бояться?
— Ну… я ж лагерник. Может, за убийство сидел.
— За убивство тебя Бог накажет, не люди. От людей можно побегать, а от его не уйдешь.
— Ты верующий, что ли? Кержак, наверное?
— Кержак!.. Стал бы кержак с тобою водку пить.
— Это верно. А насчет боженек ты мне мозги не… Меня тошнит от них. — Парень говорил с ленцой, чуть осевшим голосом. — Если бы я встретил где-нибудь этого вашего Христа, я бы ему с ходу кишки выпустил».

Дважды Никитич спасает беглеца: от холода и от нагрянувших работников прокуратуры, и в третий раз дает возможность бежать ему, уже предавшему однажды старика. И получает предательский выстрел в спину. Не Шукшин любуется этим парнем, не он жалеет беглеца. Но, не оправдывая его, он все-же находит причину всем его поступкам, не нравственную, а скорее животную. И выносит ее в название рассказа: «Охота жить».

Редкий, если не единственный случай в творчестве Шукшина, когда не только у автора, но и у всех действующих лиц главный герой находит прямое осуждение. Это рассказ «Крепкий мужик» (1969). Со слов близкого друга Шукшина, А.П. Саранцева, прототипом бригадира Шурыгина, свалившего в селе церковь, был его родной дядя, и об этой истории он рассказал Василию Макаровичу. Осуждает Шурыгина не только весь деревенский мир. По народному поверью его ждет проклятье и гибель, и об этом ему прямо говорит мать: «…то ли дома окочурисся в одночасье, то ли где лесиной прижмет невзначай…»

Была в этом рассказе мысль, вложенная в уста Шурыгина: «Ведь все равно же не молились.., а теперь хай устраивают. Стояла — никому дела не было, а теперь хай подняли». И эта тема, прозвучавшая в «Крепком мужике», не оставляет Шукшина. Он задумывается: так ли на самом деле виноват народ, молча глядевший на разрушающиеся храмы? Отчего они рушатся: от времени, от рук таких «крепких мужиков», поощряемых властью, или от безразличия власти? И тогда, в том же 1969 году он пишет рассказ «Мастер». Герой его, Семка Рысь, в отличие от благополучного бригадира Шурыгина, хоть и забулдыга, но — подвижник, одержимый идеей постижения красоты и секретов мастерства, рожденной им при виде церкви в селе Талица. Для него красота определяется не временем создания церкви, как ему говорят умные люди в облисполкоме, — для него она природна, и он готов бесплатно трудиться, восстанавливая красоту. Но его желание постичь «о чем же думал тот неведомый мастер, оставляя после себя эту светлую каменную сказку?» разбилось об отказ властей. И этот духовный рост от «забулдыги», как называет его Шукшин в начале рассказа к человеку был остановлен. «А если случалось ехать талицкой дорогой, он у косогора поворачивался спиной к церкви, смотрел на речку, на луга за речкой, курил и молчал».

Сам образ разрушающихся, заброшенных православных храмов становился для Шукшина символом утраты нравственности в обществе, реально наметившегося разрушения деревни, уходу из нее молодежи, забывающей родной дом и родителей… И Шукшин пишет сценарий «Калины красной». В нем — та же вечная тема евангельской притчи о заблудшем сыне, вставшем на путь возвращения к людям, земле, матери. Путь Егора Прокудина от жизни вора к истокам крестьянской жизни тяжелый, жертвенный. Мало кто из нас поверит, что во время исхода крестьянской молодежи из деревни к легкой жизни такой случай типичен, но мало кто может усомниться, что он единственно праведный. Оттого так близко к сердцу воспринял народ фильм «Калина красная», не как мелодраму, а как рассказ о поступке человека, который каждый хотел бы совершить в жизни. Для того, чтобы ощутить себя единым народом, объединенным общими нравственными ценностями.

Видеоряд «Калины красной» усиливает эту тему. В первых кадрах, когда Егор плывет по реке, мы видим в ней затопленный храм как символ разрушенной жизни героя. Во второй раз отраженный в воде храм возникает в сцене бегства с «малины». То, что не мог сказать Шукшин-писатель, говорит Шукшин — кинематографист. Одна из самых эмоционально напряженных сцен фильма — сцена раскаяния Егора после поездки к матери. В киноповести ее еще нет, но ко времени съемок в Шукшине происходит что-то, что позволило ему снять, как мне кажется, кусок совсем не прокудинской жизни. Помните: Егор останавливает грузовик, выбегает из машины и падает на пригорок, за которым белеется храм. Помните слова, которых нет в сценарии, слова-крик души: «Господи! Прости меня, господи!..»? Кажется, что это уже не столько слова Егора, сколько самого Василия Макаровича. В последних кадрах фильма из бегущего по реке «Метеора» снова виден храм. Затопленный. Видя его, думается: Егор-то покаялся, а мы? И кровь Егора, как понял и не ошибся народ, это кровь самого Василия Макаровича. Она запекшимися в гроздья капельками в октябре 1974 года, без сценариев и указаний сверху, горела над морем подлинно народного горя, враз навалившегося на всю Россию. Море горя, людское море и алые капельки, капельки, капельки у Новодевичьего…

В том же 1969 году Шукшин пишет рассказ «Залетный». Герой рассказа носит характерное имя Саня Неверов. В самой фамилии этого человека заложена некая позиция к вере. Но он, больной хрупкий человек, неизвестно откуда взявшийся в селе, вызывает жалость и уважение у местного кузнеца не столько к себе, сколько ко всей жизни, данной человеку и мало им ценимой. «Сны матери», «На кладбище», «Осенью», — во многих рассказах размышления писателя о смерти. Но «Сны матери» — особый цикл рассказов, даже не рассказов, а записанных от матери воспоминаний о ее снах. Читаешь, и такое чувство, будто что-то вечное в них, древнее, — и небесное и земное сразу. То ли Евангельские притчи вспоминаешь, то ли сказки народные, но чувства светлые, волшебные, истинно детские. В них признание своего природного, стихийного православного восприятия жизни, — ясное, не требующее доказательств — это же материнское! и, уже ясный, путь к православию осознанному.

В Шукшине, — и его творчестве и в жизни есть то, что глубоко близко русскому человеку — совестливость. И это тоже от матери. Когда отца арестовали, за него в семье молились. Через много лет, узнав, что ее сын приезжает домой, в Сростки, не один, а со своими московскими друзьями, Мария Сергеевна прибрала икону, висевшую в избе. Шукшин заметил, что угол непривычно пуст, и спросил мать, где икона. Та объяснила ему, что она постеснялась гостей и боялась сыну хоть чем-то навредить. На что Шукшин сказал: «Не надо, мама, ты повесь ее».

В статье «Нравственность есть правда» Шукшин говорит о самом сокровенном в своем творчестве. В ней есть очень важные для понимания самого Шукшина слова о том, что одна из главных задач его собственного творчества: «…выявить попутно свой собственный запас доброты…» и еще — в жизни и творчестве нести Правду с большой буквы, «…ибо это мужество, честность, это значит — жить народной радостью и болью, думать как думает народ, потому что народ всегда знает Правду». Собственно это и есть ключ к пониманию всего того, что Шукшин нес людям: снимал ли кино, писал книги, играл. Оттого русским людям так близко все то, о чем он говорил, и по-толстовски, по-христиански любил людей: и живых и придуманных им самим.

Что же было в последние годы жизни самого Шукшина?

В апреле 1974 года, когда Шукшин лежал в больнице, близкий его друг, кинорежиссер Р.А.Григорьева навестила его, оставила Евангелие и уехала на съемки. На алтайский адрес киногруппы он и итправил из больницы письмо, полученное лишь спустя год, когда Шукшина уже не стало. Оно многое определяет в вопросах его веры. Евангелие лежало у него под подушкой и он все время думал: что же там находят другие, и это его злило. А когда он открыл Евангелие и стал читать, его словно обожгло. Для него определился наш общий исход: куда же России без Христа? И признается, наконец: Верую. Верую как мать в детстве учила:, в Отца и Сына и Святаго Духа.

Вот я и думаю: а нужно ли спорить? Шукшин явился на этот свет — это такое счастье! Человек, с образом которого и его творчеством в душе каждого русского человека звучат простые светлые слова: Мать, Природа, Земля, Совесть, Душа, Родня, Россия, Правда. А еще — Любовь и Вера.

А. Новосельцев, г. Елец

Главной тематикой творчества Василия Макаровича Шукшина, бесспорно, являлось крестьянство, а главными героями большинства своих произведения Шукшин чаще всего выбирал именно деревенских жителей. Писатель неоднократно подчеркивал, что душевная открытость жителей сел и деревень гораздо заметнее, чем у городских.

Наиболее полно эта душевная открытость отразилась в образе чудика, героя одноименного рассказа 1967 года. Этот образ странного человека занимает значимое место в произведениях Шукшина, однако будет неправильным утверждать, что это основная типовая разновидность шукшинского героя. Творческий мир писателя не исчерпывался данным характером.

Типология его героев является многообразной и неожиданной. Особенно это заметно в прозе 70-х годов, когда внимание Шукшина направлено на драматические стороны сельской жизни. Этим вопросам посвящены прозаические произведения более крупных жанровых форм, например, роман «Я пришел дать вам волю» (1971 г.), киноповесть «Калина красная» (1973 г.).

Раскрывает остроту противоречий внутри крестьянского мира Шукшин уже в первом своем романе «Любавины» писатель, однако автор делает это не так всесторонне, как в более поздних произведениях, а на уровне сознания того времени.

В 1971 году Шукшин пишет новое произведение в жанре романа – «Я пришел дать вам волю». Теперь писатель обращается к одной из ярких исторических фигур – образу атамана Степана Разина – и показывает собственный взгляд на личность руководителя крестьянского восстания и концепцию его характера. При раскрытии образа донского атамана Шукшин, в первую очередь, акцентирует внимание на глубоких противоречиях личности великого бунтаря. Так, любя людей и желая освободить закрепощенного человека Разин может убить гонца, принесшего дурную весть. Шукшин не преуменьшает и не затушевывает жестокость, необузданность, самодурство своего героя, но и не умоляет его исторических заслуг. Еще одна отличительной черта романа является то, что Шукшин смотрит на казачью вольницу сквозь призму крестьянских проблем.

Обращается в своей прозе Шукшин и крестьянам, которые вышли из деревни. Наиболее яркое воплощение эта тематика получила в самом известном произведении автора повести «Калина красная». В «Калине красной» описывается непростая судьба Егора Прокудина, который решился переехать жить из родной деревни в город. «Калина красная» – произведение о преступлении, наказании и покаянии, о сострадании, о русской женщине и ее бескорыстной и исцеляющей любви, о простых людях, которые всегда готовы помочь попавшему в беду человеку. «Калину Красную» правильно будет также назвать «пропагандисткой» повестью, в которой автор советует сельским жителям, перебравшимся в город, быть осторожнее, точнее распознавать настоящих людей, самообразовываться.

Архив В. Шукшина насчитывает 125 опубликованных рассказов, в которых он по крупицам собрал достоверный портрет крестьянина и образ всего крестьянства в целом. В мире деревни писателю было интересно все: смысл и основы его существования, нравственные основы, человеческие судьбы, проблемы сиюминутные и вечные. Проза Шукшина драматургична, с большим количеством диалогов и преобладанием сценических эпизодов над эпизодами описательными. Шукшин практически не использовал законченный сюжет, поскольку он, по мнению писателя, всегда несет определенный вывод, мораль, а морализаторства писатель не переносил. Для Шукшина всегда было главным показать характер своего героя.

В своей прозе В.Шукшин смог раскрыть сложный, богатый и одновременно драматичный духовный мир сельского человека, на котором определенным образом сказался серьезный социальный слом крестьянской жизни, произошедший в революцию, гражданскую войну и коллективизацию. Важно, что при этом В.М. Шукшин всегда был объективен и никогда не идеализировал крестьянство.

Василий Шукшин (1929-1974)

После изучения данной главы студент должен:

знать

• основные разновидности рассказов В. М. Шукшина;
• характерные черты героя В. М. Шукшина и подспудные авторские размышления о проблемах времени, истории;
• общность и различие рассказов В. М. Шукшина с деревенской прозой;

уметь

• соотносить сюжетно-конфликтные положения рассказов В. М. Шукшина с авторской концепцией народного характера и национальной истории;
• выявить в ходе анализа, какие качества традиционного крестьянского мира и характера ценит писатель, какие противоречия народного характера открываются в героях В. М. Шукшина;
• показать своеобразие языка В. М. Шукшина, мастерство писателя в построении диалогов;

владеть

• навыками анализа произведения малого жанра с указанием важнейших жанровых примет;
• методами выявления объективной авторской позиции, важнейших форм ее проявления в произведениях разной жанровой принадлежности.

Своим литературным и кинематографическим творчеством В. М. Шукшин подчеркнул значение национальной духовной памяти, творческого потенциала предков, "сельских жителей". Он сумел запечатлеть противоречивую динамику современного бытия. При этом в полной мере задействовался потенциал излюбленного жанра писателя – рассказа. Были использованы образно-стилевые возможности, открытые в рамках традиционных и модернистских поисков мирового и национального искусства XX века.

Творческая биография В. М. Шукшина

Василий Макарович Шукшин родился в крестьянской семье на Алтае. В 1933 г. был арестован и расстрелян отец Шукшина, простой крестьянин-колхозник. В 1942 г. семья еще раз осиротела: погиб на войне отчим, заменивший мальчику и его младшей сестре отца.

Не закончив школы, в голодные послевоенные годы Василий Шукшин должен был уйти из родного дома. Уже в зрелом возрасте он получил среднее образование, работал в школе, закончил ВГИК. Кинематография стала профессией Шукшина. Здесь он добился серьезного творческого успеха, сняв фильмы "Живет такой парень", "Странные люди", "Печки-лавочки", "Калина красная", сыграв во многих картинах как актер. Но главным для Шукшина всегда был труд писателя. За десять лет активной писательской работы им созданы произведения самых разных жанров: рассказы, повести, произведения для театра, романы, критика и публицистика.

Внезапная смерть во время съемок в фильме "Они сражались за Родину" не позволила осуществиться новым творческим и человеческим планам В. М. Шукшина.

Художественный мир В. М. Шукшина

Сложности жизни, мировосприятия и творческой ориентации Шукшина позволяют отнести художника, как и наиболее характерных его героев, к представителям самой массовой социальной группы 1950–1970-х гг. – выходцев из села, горожан в первом-втором поколении. Сохраняя память о прошлом, в особенности впечатления о таких переломных моментах XX в., как коллективизация и Великая Отечественная война, люди вынуждены были строить мир, совершенно не похожий на прежний. Бытовые, социальные, нравственные и духовные ориентиры менялись весьма динамично. Остатки патриархального, традиционного российского мироустройства соседствовали с приметами нового мира. Он формировался в основном не по "планам народно-хозяйственного развития", а хаотично, под влиянием сиюминутных интересов и возможностей миллионов людей, оторванных историческим ветром от крестьянского "привычного дела". Сочетание старого и нового принимает зачастую гротескно-фантастические формы, создает трагикомические ситуации, рождает характеры "странных" людей. Их писатель и делает героями своих произведений.

Шукшин-писатель сумел наиболее прочно и естественно соединить эпическую по масштабу и направленности мысль с жанровой формой рассказа. Причем чаще всего мы встречаем у него рассказ новеллистического типа, рассказ- сценку, жанрово-бытовую зарисовку. Более или менее развернутые в фабульном отношении истории автор нередко стремится разбить на компактные целостные эпизоды, "кадры", мизансцены. Однако в малой эпической форме Шукшин решал вопросы бытийного и социально-философского уровня. Творчество Шукшина эпично и в том смысле, что в его основе лежат народные философские, нравственные, эстетические воззрения.

Еще одной особенностью новеллистики Шукшина является оригинальное сочетание самовыражения персонажей и авторского начала. Позиция писателя – не эпически бесстрастная констатация, а жаркий эмоциональный диалог, спор, иногда "спектакль", который герои "закатывают" не только друг другу, но и автору, которому, в свою очередь, тоже далеко не всегда удается и хочется держать нейтралитет. Это и обусловливает острую конфликтность, чрезвычайный динамизм сюжета, речи, диалогов, контактов и взаимоотношений героев, повествователя, автора.

Интересны и показательны для понимания шукшинской концепции народного характера рассказы "Светлые души", "Сапожки", "Дядя Ермолай", "Стенька Разин", "Гринька Малюгин", "Классный водитель", "В профиль и анфас", "Упорный", "Как мужик переправлял через реку волка, козу и капусту", "Рыжий", "Как помирал старик", "Горе". Персонажи этих произведений воплощают человеческий идеал Шукшина. Его положительный герой не вырван из повседневной, "простой" жизни, а естественно существует в ней. Преклонение перед ее мудростью и красотой – важнейшая авторская эмоция. Миру "мертвых душ", о котором так много сказано в русской литературе, Шукшин вместе с другими писателями 1960–1980-х гг. противопоставил "лад" и "мир" "светлых душ". Добрый юмор, мягкая ирония занимают в арсенале авторских средств значительное место. Благодаря им проявление лучших человеческих качеств делается не натужно-демонстрационным, а естественным, непритязательным.

Судьба семьи, запечатленная в автобиографических мотивах произведений, прошлое и настоящее родного края, сложнейшие, переломные моменты истории давали Шукшину материал, для размышлений о народном характере и национальной судьбе. Его положительный герой не идеален, но именно надежен; это стержневые характеры, определившие в конечном счете направление национального развития. Вместе с тем писатель видел и показал противоречивое воздействие на характер традиционного склада социально-политических процессов XX в.

Это, в частности, касается темы коллективизации. Обсуждение ее в официально санкционированных формах нормативного творчества оказывалось бесплодным. Чтобы выразить свою позицию, Шукшин использует в рассказе "Заревой дождь" сюжетно-образную схему горьковской "Песни о Соколе", активно привлекавшейся массовой пропагандой для воспитания новой нравственности. У Горького противостоят друг другу житель вольного неба смелый Сокол и обитатель сырых и теплых земляных нор осторожный Уж. У Шукшина с "земляным", земным началом связан Кирька, бывший кулак, через много лет встречающийся с сельским активистом периода коллективизации Ефимом Бедаревым. Как и горьковский Уж, Кирька явно готов пережить Сокола-Бедарева и хочет узнать у умирающего тайну его борьбы и веры. Но в отличие от Горького причиной смерти Ефима являются не "враги", а его "внутренняя болезнь", собственная "кровь". Объект полемики в рассказе – не столько сам Горький, сколько то значение, которое придавалось революционно-романтическим идеям борьбы и насилия в пропаганде 1920– 1950-х гг. Позиция Шукшина – поиск начал, восстанавливающих жизнь даже после самых безжалостных ломок и крутых поворотов.

Рассказы социально-философского цикла 1966–1968 гг. ("Миль пардон, мадам!", "Заревой дождь", "Чудик", "Даешь сердце!", "Бессовестные", "Капроновая елочка", "Нечаянный выстрел", "Охота жить", "В профиль и анфас", "Раскас", "Операция Ефима Пьяных") стали опытом художественного осмысления судьбы народа. Шукшин пишет о драматических потерях, которые понес национальный характер на историческом бездорожье XX в., и о тех суррогатах, которыми заполнялся духовный вакуум в официальной пропаганде. Шукшин по-своему интерпретирует ставшую знаком времени фигуру "нового русского человека" (М. Горький), "человека с ружьем" ("Миль пардон, мадам!", "Даешь сердце!", "Нечаянный выстрел", "Охота жить"). Обретение этого внешнего атрибута новизны соседствует с утратой многих важнейших традиций духовного бытия личности и мира.

Свойства творческой методологии писателя особенно отчетливо проявились в рассказе "Миль пардон, мадам!" . Шукшин не случайно делает героя рассказа абсолютным "ровесником революции", год его рождения – 1917. В юности Бронька участвовал в раскулачивании, коллективизации. Палец, из которого можно стрелять, – указательный – Броньке оторвало в юности, пришедшейся на годы "великого перелома". Эти важнейшие повороты истории России создают фон сюжетного действия. Символика отстреленных пальцев – указательного и среднего на правой руке – связана с их значением в старообрядчестве. Именно двуперстное наложение крестного знамения было одной из особенностей, отличавших старую веру от новой. Потеряв пальцы, герой тем самым оказался символически отделен от старой веры, но и новой вере, требующей "человека с ружьем", служить по-настоящему не сможет. Свидетельством тому является рассказанная Бронькой вымышленная история о его попытке "убить гада" – Гитлера. Эмоциональный рассказ о стремлении принести пользу Родине завершается горестным признанием: "Я промахнулся..." Герой Шукшина, несомненно, талантлив: "Стрелок он был, правда, редкий". Даже в "искаженной истории" он смог проявить завораживающую силу, колоссальный творческий потенциал.

Изображая необычных, смешных и странных героев в полуанекдотической ситуации, писатель пытается понять, как менялся народный характер в ходе драматического XX в. Шукшин полагал, что в чудаке, дурачке "правда времени" обнажается в большей степени, чем в поступках "мыслящего и умного". Шукшин находит слово, метафорически обобщившее его представления о современном герое, застывшем, по выражению писателя, "в очень неудобном положении: одна нога на берегу – другая в лодке". Тип чудика из одноименного рассказа 1967 г. на длительный период становится объектом наиболее пристального художественного анализа писателя. Очевидно единство героя и автора (тезок) в области нравственных оценок и выбора. Для писателя несомненны одухотворенность жизни и творческий потенциал человека из народа. Чудаковатость любимых героев Шукшина – форма проявления их духовности, выплеск их светлой души:

"Чудики не странные и не чудаки. От обычных людей их отличает разве только то, что талантливы они и красивы. Красивы они тем, что слиты с народной судьбой, отдельно они не живут... Они украшают жизнь", – неоднократно говорил Шукшин в своих интервью.

В образе Василия Князева (героя рассказа "Чудик" ) обнаруживаются противоречивые возможности для дальнейшего развития (или деградации) персонажа. Чудик потому и стал наиболее "шукшинским" героем, что в максимальной степени воплотил писательское понимание текущего момента национальной жизни, состояния народного духа, "крайне неудобное положение", в котором оказался традиционный характер.

Чудик попадает в малознакомый мир. Уже первый эпизод-кадр рассказа (случай в магазине) не только показывает абсолютное бескорыстие героя, совестливость, желание делать добро и нравиться, его тягу к людям, зависимость от их мнения, но и издержки такой зависимости. Чудик с удовольствием слушает, запоминает разговор стоящих впереди "мужчины в шляпе" и "полной женщины с крашеными губами". По ощущениям героя, это уважаемые "культурные", "городские" люди, в социально-иерархическом ряду они находятся выше него. Однако вся "культура" этих "людей искусства" сводится к злопыхательским рассуждениям о начальнике, к сплетням. Чудик не может этого понять, но его привлекают непонятные и красивые, как ему кажется, слова, манеры. В следующих мизансценах он пытается их копировать.

Не так важно, что город отличается от деревни в бытовом плане. Куда существеннее, что люди в новом мире, начинают руководствоваться иными нравственными принципами. Чудик еще не знает, как легко, незаметно и безвозвратно здесь теряется нечто гораздо более ценное, чем деньги. Душа Чудика потрясена отрицательными впечатлениями, полученными в незнакомом мире, но у него есть спасение, отдушина. Возвращение домой, шаги босиком по земле, казалось бы, дают прежние равновесие и покой. Однако послесловие, знакомящее с героем, о котором вроде бы псе уже сказано, разрушает красивую иллюзию. Даже простые анкетные сведения оказываются многозначительными. "Земля", деревня вовсе не является каким-то "заповедником незамутненной нравственности": здесь идут общие для всей страны процессы. Достаточно противоречиво характеризует героя уже его профессия. Он показывает сельчанам "кино". Вспомним, что и сам Шукшин не в шутку искал нравственные оправдания своему уходу из села, работе в кино. Чудик, как явствует из рассказа, – плотник, садовод, художник, да и основные крестьянские дела он знает. И вдруг – киномеханик, отпуск в разгар лета и, следовательно, сельской страды... Праздность, нарядность в эту пору осознаются как качества, от которых шаг до предательства, осознанного или бессознательного.

Обретенный писателем историзм творческого зрения помогает ему увидеть коренные противоречия текущего периода национальной жизни, когда духовность подвергается агрессивному подавлению со стороны псевдокультуры. Шукшин размышляет о современных противоречиях национального бытия, ищет наиболее емкие образы для их воплощения.

Образ цирка в художественном мире Шукшииа-прозаика исполняет нередко метафорические функции правдоподобной замены храма. Особенно очевидно это значение образа в рассказах 1969 г. "Мастер", "Крепкий мужик", "Чередниченко и цирк" . Первоначальное название – "Цирк" совершенно определенно указывало центральную метафору последнего произведения, а портретное сходство и совпадение возраста позволяют видеть в Чередниченко двойника Василия Князева. Цирк в зачине рассказа метафорически представлен как образ языческой, враждебной христианству арены: культура силится подменить духовность. Если Чудик ощущает мертвящее прикосновение новой реальности, но пока еще может уйти от нее в привычный мир, к земле, то Чередниченко спокойно соглашается с навязанным существованием, находит способы ужиться с государством и своего не упустить.

Еще один Князев (на сей раз Николай Николаевич) из рассказа 1973 г. "Штрихи к портрету" – фигура наиболее драматическая. Князеву уже не 39, как его однофамильцу из рассказа "Чудик", а 45 лет (рассказы написаны как раз с шестилетним перерывом). Он еще сохранил внешнее сходство со своим предшественником, но его социальный статус изменился. Телемастер не просто "крутит кино", а обеспечивает саму возможность пользоваться усовершенствованным экраном. Значение телевизора, зрелища как идола новой жизни подчеркнуто в "Штрихах к портрету" параллелью "иконы – телевизоры": икон полно у тетки в смежной комнате; телевизорами заставлена комната Николая Николаевича.

Совпадение в главном сюжетно-композиционной структуры "Чудика" и "Штрихов к портрету" позволяет писателю организовать откровенный "диалог" героев-однофамильцев. Николай Николаевич уже вполне поменялся местами со многими из тех, кто Чудику приносит боль и обиду. Николай Князев – энтузиаст и теоретик новых форм жизни, в основе которых лежат подчинение личности государству, бездумность и бездуховность. Счастливо найденный Князевым "простой и наглядный" образ холма – пирамиды – целесообразного государства первоисточником имеет горсть земли (родной земли), которую не просто бросает, а отдает, жертвует на общее дело каждый из граждан. Исторический аспект метафоры приводит к размышлениям о реальных клочках земли, с обобществлением которых в годы "великого перелома" закладывались социально-экономические основы нового государственного здания.

Николай Князев искренне, как свою, принял пропагандировавшуюся идею, а то, к чему может привести "народное" участие в государственно-политическом абсурде, когда плодотворная народная энергия сгорает в бесплодных социально-политических баталиях, на местном материале демонстрирует герой рассказа "Срезал" Глеб Капустин. Достойные друг друга этически, Глеб и "кандидаты" ведут борьбу за "голоса масс", оставаясь безразличными к душам людей. Зрители становятся соучастниками "забега в ширину" – абсурдного состязания-игры, истинная цель которого – поднять значение одних жизненных ценностей и снизить значимость иных. "Теневая", "рыночная" нравственность с культом известности, материального успеха, насилия, агрессивности, жестокости, социально-политической демагогии еще только заявляет свои права в рассказе

Шукшина, но уже обнаруживает недюжинные способности в подчинении себе душ. Духовность заменяется суррогатами, взывающими к страстям и своекорыстному "разуму". Народ низводится до состояния плебейской толпы, потребляющей "хлеб и зрелища", а народное мнение делается объектом манипулирования.

Особенно часто Шукшин прибегает к форме, которую сам обозначил как "рассказ-судьба". "Житийный" рассказ позволяет писателю, сохранив преимущества рассказа- сценки: динамизм и увлекательность, самораскрытие характера в поступке и слове, – показать истоки душевного склада героя, усилить значение авторского слова в исследовании духовной эволюции человека.

Классическим образцом такого произведения является рассказ "Жена мужа в Париж провожала" . Главная коллизия произведения обусловлена реакцией живой души героя на угнетающие ее условия, социальные обстоятельства. Жизнь Кольки давно уже не требует от него ни душевности, ни творчества: "Руки отвыкли от работы, душа высыхает – бесплодно тратится на мелкие, мстительные, едкие чувства". То, что главный герой произведения творческий и душевный человек, подчеркивается в авторском рассказе о Колькиной "Цыганочке". В чем-то более крупном Колька проявить себя не может и "с остервенением" разворачивается в танце. В другой ситуации это могло быть отдыхом для души, сейчас осталось единственным ее взлетом. Автору важно, чтобы читатель понял: не о социально-бытовой драме идет речь, а о социально-философской трагедии. Чтобы обосновать значительность конфликта, вывести его за пределы семейно-бытовой проблематики, повествователь с самого начала подчеркивает глубокую национальную характерность типа:

"Очень надежный, крепкий сибирячок, каких запомнила Москва 1941 года, когда такие вот, ясноглазые, в белых полушубках день и ночь шли и шли по улицам, одним своим видом успокаивая большой город".

Писатель даже наделяет героя некоторыми автобиографическими чертами. Однако и драматизм положения, в котором оказался герой, не скрывается, сразу подмечен автором: "Парень выплясывает какую-то затаенную горькую боль". Неоднозначность ситуации подчеркивается фигурами умолчания: "Колька тоже смеется, хотя...", "Больше гордую, чем...".

Для писателя важно показать социальные и даже исторические причины, заставляющие героя жить в условиях, когда "душа высыхает". Далеко не всё обусловлено тем, что он оказался в городе и в конкретной "неблагополучной" семейно-бытовой ситуации. То, что происходит у Паратовых, – драматический общенациональный процесс, а не примета жизни отдельной московской семьи. Душа крестьянина сама по себе не может защитить человека от растлевающего воздействия цивилизации, тем более что само понятие хозяйства, хозяйствования на земле дискредитировано советской властью. Мечта Кольки о "маленьком тракторе, маленьком комбайнике и десяти гектарах земли" для его жены Вали – "кулачество", "мещанство". В ее эмоциональном выкрике: "Кулачье недобитое. Почему домой-то не поехал? В колхоз не охота идти? Об единоличной жизни мечтаете с мамашей своей..." – всколыхнулось не только личное, но и затверженное по учебникам истории, отложившееся на собраниях, напоминающее о недавних временах, когда слова "из крестьян" в графе "происхождение" воспринимались как "черная метка" социальной неполноценности, указание на потенциального врага. Сама Валя давно живет только материальным. Колька Паратов человек другого типа. Жить с мертвой душой он не смог бы. Именно поэтому и можно говорить о трагедии человека, изображенной в этом рассказе писателем. Память об оставленной земле, матери больно ворочается в душе героя. Издевательское упоминание о самом дорогом становится последним внешним поводом к трагической развязке.

С годами Шукшин обретает глубину и многогранность взгляда на мир и человека. Пытаясь попять душу своих героев, он обращается к национальной истории. Важнейшим замыслом Шукшина-кинорежиссера было создание фильма о Степане Разине. Фильм он поставить не успел, но был написан роман о Разине "Я пришел дать вам волю" (1969). В характере главного героя писатель выявил "нестыкующиеся" начала: сочувствие обиженным, оборачивающееся жестокостью; поиски веры, ведущие к богоборчеству; огромный духовный потенциал, который в полной мере смог раскрыться лишь в момент покаяния и добровольно принятого наказания; стремление жить для людей и объективное расхождение с подлинно народным пониманием смысла и цели жизни; и, вопреки последнему, обретение бессмертия в памяти народа, способного оценить не только деяние, но и замысел. При всей противоречивости народного характера народ тем не менее сохраняет у Шукшина значение единственно безошибочного судьи исторических свершений и личностей.

Ориентируясь на народную систему нравственных ценностей, Шукшин создает ряд философско-сатирических произведений. Нс простое осмеяние пороков людей и общественных несуразностей становится задачей писателя в таких произведениях, как повесть-сказка "Точка зрения", пьеса "Энергичные люди", рассказы "Мой зять украл машину дров", "Кляуза". Писатель стремится указать причины душевного неблагополучия людей, искажения общественных представлений о нравственности.

По своему художественному уровню, глубине и многогранности тематики и проблематики повесть-сказка "До третьих петухов" стала книгой итогов Шукшина. Потенциал народного характера, потери на историческом бездорожье XX в., обусловленные и внешним воздействием, и давним внутринациональным расколом, противоречиями русского характера, возможности воскресения душ и обретения перспектив – все эти вопросы важны для творчества Шукшина в целом. Они же являются наиболее значимыми и в сказке "До третьих петухов". Условно-аллегорическая манера повествования позволила в максимальной степени типизировать и обобщать, говорить о конкретном времени и размышлять об исторических закономерностях. Комическое и драматическое начала сплавлены в произведении так же тесно, как и в жизни. Энергичное действие, диалог как основа сюжетной ткани, минимальное использование речи повествователя не мешают автору быть активным, он философски осмысливает события в таких формах, как это могли бы сделать его герои – простые по образу жизни, но не примитивные, мыслящие люди с живой душой.

Шукшин анализирует итоги века, когда народ-труженик взялся за ему не свойственное занятие. Путь Ивана оказался дорогой сплошных потерь и поражений. В горестном и бессмысленном путешествии Ивана стало очевидно, как он легковерен и бесхитростен. Его нельзя заставить изменить себе, но можно обмануть, направить к ложным целям (он должен добыть справку, что не дурак), использовать в своих интересах и даже его руками сеять зло, зная, что раскаяние и осознание придет, но, скорее всего, запоздает. В ходе путешествия персонажа выявились разрушение основ бытия, потери в духовной сфере: храм захвачен хамом, церковь превращена в цирк. Вместо рождения нового мира и нового, умного Ивана "дело", к которому призывала Ивана активная часть библиотечного общества, обернулось фарсом: Ивана-младенца спеленали, и он "наложил резолюцию" в духе тех, что "но 700 но 800" в день накладывал Мудрец. Библиотечное же общество и с обретенной печатью бессильно перед "гадами" и бесами. Вопрос "что делать?" важен для писателя. Мысль о необходимости национального сосредоточения, анализа пройденного пути и сохранения оставшихся ценностей важнее всего для Шукшина. Ее он оставил, как завещание, современным читателям своих ярких, праздничных и драматичных, прозрачных и глубоких, мудрых произведений.

В. М. Шукшин прожил недолгую жизнь. Но его книги, фильмы, сама незаурядная личность художника по- прежнему привлекают людей. Его творчество, воплощенные в художественной форме раздумья о человеке и обществе, не утратили актуальности, а эстетическая оригинальность и совершенство его литературных произведений обеспечили наследию Шукшина прочное место в истории литературы XX в. Оно сохраняет и свой воспитательный нравственный потенциал.