Среди жанров дрл летопись занимала центральное место.Цель летописи - стремление рассказать о прошлом русской земли и оставить память. Изначально первые летописи создавались как исторические энциклопедии для киевской знати. Создание летописей дело государственное.Время создания ученые определяют по-разному: Б.А Рыбаков связывал временные начала летописания с моментом зарождения государства, однако большинство исследователей считает, что летописание возникает только в 11 веке. 11 век- начало летописей, которые будут вестись систематически до 18в.
В основном летописи составлялись при монастырях и при дворах князей. Почти всегда летописанием занимались монахи - образованнейшие люди своего времени.Летописи создавались по специальному заданию. Основа летописного повествования - расположение исторического материала по годам/летам. Данный принцип был подсказан Пасхалиями. Летописцы рассказывали все исторические события Руси, располагая материал по годам. Летописец стремился пказать непрерыное течение самой жизни. Древнерусский книжник знал, что история имеет свое начало и свой конец(страшные суд). Древнерусские летописи отражали в том числе и эти эсхатологические мысли.
Источники русских летописей подразделяются на 2 типа:
Источники устного характера: родовые предания, дружинная поэзия, местные легенды, связанные с происхождением сёл и городов.
Источники письменного характера: священные писания(Новый Завет, Ветхий Завет), переводные византийские хроники, различные исторические документы и грамоты.
Очень часто в научной литературе летописи называют летописными сводами, так как летписи соединяли в себе летпоиси предшествующего времени и летописные записи о событиях недавних или современных летописцу. Многие ученые пишут о фрагментации летописи. Погодный принцип расположения материала привел к тому, что летопись делалась на множество статей и фраментов. Отсюда такие черты как отрывочность и эпизодичность летописного стиля.
«Повесть временных лет» – произведение, над созданием которого
трудилось не одно поколение русских летописцев, это памятник коллек-
тивного творчества.Вначале, в первой половине 40-х гг. XI в., был составлен комплексстатей, который академик Д.С. Лихачёв предложил назвать «Сказанием ораспространении христианства на Руси». В него входили рассказы о крещении и кончине княгини Ольги, сказание о первых русских мучениках –варягах-христианах, сказание о крещении Руси, сказание о князьях Борисе и Глебе и обширная похвала Ярославу Мудрому.Следующий этап в развитии русского летописания приходитсяна 60–70-е гг. XI в. и связан с деятельностью монаха Киево-Печерского
монастыря Никона.Никон присоединил к «Сказанию о распространении христианства на Руси» предания о первых русских князьях и рассказы об их походах на Царьград, так называемую «варяжскую легенду», согласно которой киевские князья ведут свой род от варяжского князя Рюрика, приглашенного на Русь, чтобы прекратились междоусобные распри славян. Включение этой легенды в летопись имело свой смысл: Никон пытался убедить своих современников в противоестественности междоусобных войн, в необходимости всех князей подчиняться великому князю киевскому – наследнику и потомку Рюрика. Наконец, по мнению исследователей, именно Никон придал летописи форму погодных записей.
Около 1095 г. создается новый летописный свод, который А.А. Шахматов предложил назвать «Начальным». Составитель этого свода продолжил летописное изложение описанием событий 1073–1095 гг., придав своему труду, особенно в этой, дополненной им части, явно публицистический характер: он упрекал князей за междоусобные войны, за то, что они не заботятся об обороне Русской земли.
Летопись представляет собой свод: судя по всему, ее создатель мастерски работал с богатым арсеналом источников (византийские хроники, Священное Писание, исторические документы и др.),к тому же позднее переписчики могли вносить в созданный текст собственные изменения, делая его структуру еще более разнородной. По этой причине многие исследователи называют летопись компиляцией, а компилятивность считают отличительной чертой летописных текстов.Д.С. Лихачев сопровождает свой литературный перевод ПВЛ наименованиями летописных отрывков, в которых наряду с наименованиями событийного характера (правление Олега, второй поход князя Игоря на греков, месть княгини Ольги, начало княжения Ярослава в Киеве и др.)встречаются собственно жанровые наименования (предание об основании Киева, притча об Обрах,сказание о Белгородском киселе, повесть об ослеплении Василька Теребовльского и др.)
С точки зрения форм летописного писани Ереминым весь летописный материал был разделен на 5 групп: погодная запись(небольшая по объему документальная запись, лишенная художественной формы и эмоциональности), летописное сказание (устное историческое предание в литературной обработке летописца), летописный рассказ (фактографическое повествование, в котором проявляется личность автора: в оценке событий, попытках охарактеризовать действующих лиц, комментариях, индивидуальной манере изложения), летописная повесть (повествование о смерти князя,в котором дается агиографически просветленный образ идеального правителя), документы (договоры и грамоты).
Творогов же подверг критике разработанную Ереминым классификацию, построенную по характеру сочетания противопоставленных друг другу методов изображения действительности как не подтверждающегося летописным материалом и предложил типологию по характеру повествования.
Первый тип повествования - погодные записи(лишь информирующие о событиях), другой - летописные рассказы (рассказывающие о событияз с помощью сюжетного повествования).
Твороговым выделяется 2 типа сюжетного повествования: характерные для «ПВЛ» летописные сказания и летописные рассказы. Отличительной чертой первых является изображение легендарного события. Летописные рассказы посвящены изображению событий современных летописцу. Они более пространны В них происходит совмещение фактографических записей, зарисовок эпизодов, религиозных рассуждений автора.
Сюжетное повествование «ПВЛ» построено с помощью худ. Приемов: акцентирование сильной детали, вызывающее зрительные представления, характеристика героев, прямая речяь персонажей.
В «ПВЛ» распространены сюжетные рассказы, но для летописания в целом характерен стиль монументального историзма.
Таким образом, на основании проведенного теоретического изучения трудов исследователей мы получили ряд жанров (форм повествования) с присвоенными им характерными признаками,которые стали основой для выделения типов изложения в русских летописях. На сегодняшний день в составе ПВЛ нами выделены следующие типы: агиографический, воинский, деловой,дидактический, документирующий, народно-поэтический, отсылочный. 1. Агиографический: в качестве главного предмета изображения выступают деяния святого или его жизненный путь в целом; предполагает использование определенных мотивов, например,мотивы учительства (наставничества), пророчества.
Пример: фрагмент о Феодосии Печерском (лл. 61 об.-63 об.).
2. Воинский: изображение исторического события, связанного с борьбой русского народа против внешних врагов (в основном печенегов и половцев), а также с княжескими усобицами;центральный герой - обычно реальная историческая личность, как правило, князь.
Пример: фрагмент о пленении Фракии и Македонии Семеоном (л. 10).
3. Деловой: тексты документов, включенные в ПВЛ.
Пример: фрагмент, содержащий текст договора русских с греками (лл.11-14).
4. Дидактический: содержится назидание, т.е. нравоучение (поучение)моральное/религиозное.
Пример: фрагмент о неправедной жизни князя Владимира до принятия им христианства (л. 25).
5. Документирующий : констатация факта того или иного события, заслуживающего упоминания, но не требующего подробного изложения; фрагменты этого типа отличаются протокольностью изображения, отсутствием художественной формы и эмоциональности.
Пример: фрагмент о времени царствования Леона и его брата Александра (л. 8 об.).
6. Народно-поэтический: повествование о реальных или возможных событиях, как правило,строящееся на одном ярком эпизоде, может содержать вымысел.
Пример: фрагмент о мести княгини Ольги (лл. 14 об.-16).
7. Отсылочный : фрагменты, взятые из авторитетных источников (византийских хроник,библейских текстов и т.д.).
Создатели славянской азбуки, проповедники христианства Кирилл (Константин) и Мефодий были уроженцами города Солуни (ныне греческого города Салоники), который в то время входил в состав славянской (болгарской) территории и являлся культурным центром Македонии. Древний Солунь был двуязычным городом, в нем, кроме греческого языка, звучал славянский говор.
В 863 году Кирилл с помощью брата Мефодия составил старославянскую азбуку и перевел с греческого языка на болгарский основные богослужебные книги. Эти переводы и созданные в Болгарии сочинения стали проникать на Русь. В это же время стали появляться и первые произведения русской литературы. Что же представляла собой русская литература в первые семьсот лет существования или иначе древнерусская литература?
В Древней Руси, как и во многих других странах, после появления и распространения письменности при княжеских дворах и больших книжных библиотеках начинают вести записи о происходивших событиях. Для удобства читающего все эти записи распределялись по годам. Так появлялись на свет первые исторические книги - летописи. Памятник первой русской библиотеке
Что такое летопись? «Дела давно минувших дней, преданья старины глубокой». А.С. Пушкин Летопись – это исторический жанр древнерусской литературы XI – XVII вв. Летопись представляет собой запись событий, вносимую год за годом, по мере их происшествия.Летопись – это исторический жанр древнерусской литературы XI – XVII вв. Летопись представляет собой запись событий, вносимую год за годом, по мере их происшествия.
Как создавались летописи? Древние летописцы писали свои рассказы на пергаменте.Древние летописцы писали свои рассказы на пергаменте. При каждом монастыре был свой летописец. На основе первичных летописей составлялись летописные своды.На основе первичных летописей составлялись летописные своды.
Храм Покрова- на-Нерли Храм Покрова Богородицы, стоящий среди заливных лугов при впадении речки Нерль в Клязьму, часто называют душой России. В XII веке в России центр княжеской власти перешёл из Киева во Владимир. Небесной заступницей стала Богородица, и в ее честь был учрежден новый праздник – Покров Пресвятой Богородицы. Легенда гласит, что в трудную минуту русские люди, осаждаемые многочисленными недругами, обратились к Богородице с мольбой о помощи. И она не оставила своих духовных детей в беде: сняла с головы платок и накрыла им всех гонимых. В мгновение ока они сделались невидимыми, а вражеская конница умчалась прочь. Именно так был задуман и построен белокаменный храм Покрова на Нерли, поставленный неподалеку от новой русской столицы – города Владимира, и резиденции Великого князя в Боголюбово. Он напоминает платок, сброшенный с небес на землю.
Недалеко от Киева, первой столицы Древнерусского государства, при Великом князе Ярославе Мудром (сыне князя Владимира Красно солнышко) был основан первый на Руси монастырь - Киево- печерский. Печерским (или печерским - от слова пещера) он назывался оттого, что первые его обитатели в качестве жилища использовали пещеры в высоком и обрывистом берегу реки Днепр.
Доверить составление летописи можно быль отнюдь не каждому. Здесь не годился простой переписчик, который владел грамотой. Для написания летописного свода отбирали самых опытных, самых талантливых книжников своего времени. До нас дошло имя, и нам известны труды одного из самых первых русских летописцев - Нестора. В. М. Васнецов г.
Сохранились его слова о пользе книжной премудрости: "Великая бывает польза от учения книжного, - говорил он, - книги… учат нас…, ибо от книжных слов обретаем мудрость и воздержание. В книгах напечатана глубина, ими утешаемся в печали, они узда воздержания. Если прилежно поищешь мудрости, то приобретешь великую пользу для своей души. Ибо тот, кто читает книги, беседует с Богом или святыми мужами". Преподобный Нестор- летописец. Икона. XIX век.
Его перу принадлежат биографии (или, как их тогда называли, жития) русских князей Бориса и Глеба, биографии (жития) тех, кто жил с Нестором в Киево-печерском монастыре. Но главным подвигом жизни Нестора явился труд над составлением древнейшей из дошедших до нас летописи, которая называется "Повесть временных лет".
Вот как начинает ее Нестор-летописец: "Се повести временных лет, откуда есть пошла земля Русская, кто в Киеве нача первое княжить и откуда Русская земля начала быть".
О летописи «Повесть временных лет» «Повесть временных лет» составлена около 1113 года монахом Киево-Печёрского монастыря Нестором. В науке летописи называются летописными сводами, так как каждый автор в своем повествовании соединял в одно целое уже имевшиеся к тому времени летописи, повести, жития, различный документы и собственные записи. В основу своего труда Нестор положил Начальный свод (1093–1095), которому, в совою очередь, предшествовали более ранние летописные своды. Этот текст Нестор значительно переработал и дополнил, использовав переводную византийскую хронику Георгия Амартола. Кроме того, он включил в «Повесть» договоры русских князей с Византией, ряд народных сказаний, свои собственные рассказы о событиях конца XI – начала XII века.
Нестор основал целую летописную школу. Именно благодаря ему, мы знаем нашу древнерусскую историю. Знаем о князьях, воинах, простых людях не как о сказочных и былинных героях, а как о реально живших людях. Русская церковь высоко оценила труды Нестора, признав его святым земли Русской. М. Антокольский. Нестор-летописец.
Славяне на Днепре Н. К. Рерих г. Темпера, пастель, картон. 67 х 89. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
ИСТОЧНИКИ ИНФОРМАЦИИ
Русские летописи - уникальный историографический феномен. Именно по ним мы знаем о раннем периоде нашей истории, но по сей день исследователи не могут прийти к единому мнению, как об их авторстве, так и об их объективности…
Главные загадки
«Повесть временных дел», какой мы ее знаем, или вернее не знаем, - это сплошная череда заковыристых загадок, которым посвящены сотни научных трактатов, в которых светлые исторические умы тщатся их разгадать.
А вот на поверхности – четыре загадки. И, собственно, на повестке дня они стоят века этак два (как минимум). И до сих пор не получили окончательного разрешения.
Что это за загадки? - Кто автор? Где Начальная летопись? Далее любимый русский вопрос – Кто виноват? Применительно к «Повести» - в фактологической путанице. И, наконец, подлежит ли сей древний Свод восстановлению? Но сначала, что такое летопись?
Что такое летопись?
Чисто русское явление. Мировых аналогов среди литературных жанров ей нет. Само слово происходит от древнерусского «лето», что означает «год». То есть летопись – это то, что создавалось «из года в год». Складывалась она не одним человеком и не в одно поколение. В ткань современных авторам событий вплетались древние сказания, легенды, предания и откровенные домыслы. Трудились над летописями монахи.
Наиболее распространенное название «Повести» сложилось из начальной фразы: «Се повести временных лет…» В научной среде в ходу еще два названия - «Первоначальная летопись» или «Несторова летопись».
Но некоторые историки всерьез сомневаются в том, что монах Киево-Печерской лавры вообще имеет хоть какое-нибудь отношение к летописному своду о колыбельном периоде русской нации. Академик А.А. Шахматов отводит Нестору роль переработчика Начального свода.
Что о нем известно? Имя вряд ли родовое, поскольку был он монахом, значит, в миру носил другое. Что приютила его Печерская обитель. В ее стенах и совершал свой духовный подвиг трудолюбивый агиограф конца XI - начала XII веков. За что и был канонизирован Русской православной церковью в лике преподобных (т.е. угодивший Богу как раз монашеским подвигом). Прожил где-то 58 лет и по тем временам полагался глубоким старцем.
Историк Евгений Демин отмечает, что «точных сведений о годе и месте рождения «отца русской истории» не сохранилось, нигде не записана и точная дата его смерти». Хотя в словаре Брокгауза-Эфрона фигурируют даты: 1056-1114. Но уже в 3-м издании Большой советской энциклопедии они исчезают.
«Повесть» считается одним из самых ранних из дошедших до нас древнерусских летописных сводов начала XII века. Зачинает свое повествование Нестор сразу с послепотопных времен. И следует за исторической канвой вплоть до второго десятилетия XII века – то есть до финала своих собственных лет. Однако на страницах самой «Повести» имени Нестора или не было, или не сохранилось.
Авторство устанавливали косвенным путем. С опорой на фрагменты ее текста в составе уже Ипатьевской летописи, что начинается как раз с безымянного упоминания ее автора - черноризца Печерского монастыря. Далее – в послании другого печерского монаха, Поликарпа, к архимандриту Акиндину, датируемом XIII веком, прямо указывается на Нестора.
Современной наукой отмечается и не совсем обычная авторская позиция, что сопутствует вязи сказаний по ходу всей летописи – это смелые и обобщенные допущения. А манера несторовского изложения историкам известна. Так как авторство его «Чтения о житии и о погублении Бориса и Глеба» и «Житии преподобного Феодосия, игумена Печерского» доподлинно.
Сравнения
Последнее дает специалистам возможность сравнить авторские подходы. В «Житии» речь идет о легендарном сподвижнике и одном из первых учеников Антония из Любеча, что и основал древнейший православный монастырь на Руси - Печерскую обитель еще при Ярославле Мудром в 1051 году.
Нестор сам жил в обители Феодосия. И его «Житие» настолько переполнено мельчайшими нюансами повседневного монастырского бытования, что даже не знатоку понятно – писал его человек, «ведавший» этот мир изнутри.
Что же до «Повести», так надо помнить, что впервые описанное в ней, к примеру, призвание варяга Рюрика, - что пришел на Русь со своими братьями Синеусом и Трувором и основал государство, в котором мы с вами вроде и живем, - написано через 200 лет после этого предполагаемого события.
Где начальная летопись?
Ее нет. Ни у кого. Этот краеугольный камень нашей русской государственности - какой-то фантом. Все о нем слышали, вся русская история от него толкается, но никто его за последние лет 400 в руках не держал и даже не видел.
Еще В.О.Ключевский писал: «В библиотеках не спрашивайте Начальной летописи – вас, пожалуй, не поймут и переспросят: «Какой список летописи нужен вам ?»
До сих пор не найдено ни одной рукописи, в которой Начальная летопись была бы помещена отдельно в том виде, как она вышла из-под пера древнего составителя. Во всех известных списках она сливается с рассказом ее продолжателей».
Кто повинен в путанице?
Ныне то, что мы зовем «Повестью временных лет», существует только внутри других источников и имеет хождение в трех редакциях. Лаврентьевской летописи от 1377 года. Ипатьевской, что относят к XV столетию. И Хлебниковском списке XVI века.
Но все эти списки – по большому счету, лишь копии, в которых Начальная летопись предстает в совершенно разных вариантах. Начальный свод в них просто тонет. Ученые связывают это размывание первичного источника с неоднократным и отчасти некорректным его использованием и редактированием.
Иными словами, каждый из будущих «соавторов» Нестора (или какого-то другого печерского инока) рассматривал сей труд сугубо субъективно и в контексте своей эпохи. Вырывал из летописи только то, что его внимание привлекало. И вставлял в свой текст.
А что не нравилось, в лучшем случае, не трогал (и историческая фактура терялась), в худшем – переиначивал информацию так, что сам составитель его бы не узнал.
Подлежит ли Начальная летопись восстановлению?
Нет. Поскольку давно и не нами заварена эта каша фальсификаций. Из которой эксперты вынуждены - буквально по крупицам - выуживать первоначальные знания о том, «откуда есть пошла земля русская… ».
Поэтому даже такой непререкаемый авторитет в вопросах идентификации древнерусских литературных раритетов как Шахматов чуть менее века назад был вынужден констатировать, что восстановлению первоначальная текстовая основа летописи – «при теперешнем состоянии наших знаний» - не подлежит.
Причину такой варварской «редактуры» ученые оценивают как попытку скрыть от потомков правду о событиях и личностях, что делал почти каждый копиист, обеляя или пороча.
С давних пор, еще со времени появления «Сборника Кирши Данилова» - первых записей исполнения былин - идут ожесточенные споры о возможности или невозможности соотнесения этих текстов с какими-то реальными историческими событиями или обстоятельствами.
Само слово «былина» прямо указывает на понятие «быль». Такая этимология, впрочем, не доказывает реальности используемых в жанре сюжетов и их героев. Речь идет о том, что в эту реальность верили до определенного времени и сами сказители, и их слушатели.
Впервые упоминание о былинах встречается в «Слове о полку Игореве». Автор «Слова» хочет начать свою песнь «по былинам сего времени», а не «по замышлению Бояню». Здесь, возможно, противопоставляются два вида поэтического искусства. Петь «по былинам» означало передавать реальную действительность, а «по замышлению Бояню» - следовать поэтическому вдохновению и полету фантазии.
Если такое толкование правильно, то первоначально под былиной подразумевался рассказ о действительных происшествиях, лишь потом обросший фантастическими подробностями.
В современном значении слово «былина» используется как филологический термин, обозначающий народные песни с определенным содержанием и специфической художественной формой, и вошло в научный оборот с середины XIX в. Именно тогда исследованием былин активно занимался один из основоположников «былиноведения» И.П.Сахаров.
Сами исполнители былин, с которыми этнографы познакомились на русском Севере, называли свои произведения «старинами», т.е. песнями-рассказами о старине.
Сложно подчас четко разделить жанры былины и сказки. Их основное отличие заключается именно в отношении сказителя (певца, рассказчика) к своему творчеству. Сказка изначально трактуется как чудесный вымысел, былина осознается повествованием о старине, когда могли случаться вещи, в настоящем совершенно невероятные.
Условность такой границы усугубляется взаимопроникновением былинных и сказочных сюжетов, использованием
в обоих жанрах одних и тех же персонажей.
Наиболее известны «героические былины», где богатыри ведут борьбу с внешними врагами Руси, различными чудовищами, а иногда - и между собой или против своего господина-князя.
Эта часть эпоса вызывает наиболее ожесточенные споры.
Сторонники общего подхода к эпосу как к отражению процессов, происходящих в обществе на разных стадиях его развития, склонны видеть здесь отголоски обычаев глубокой древности. В героических былинах они находят и свойственную первобытности борьбу за охотничьи угодья, и анимистические верования, и постепенный переход к земледелию, заканчивающийся в раннефеодальном государстве.
Те, кто исповедует «исторический подход», наоборот, пытаются выделить среди фантастического повествования реальные детали и даже связать их с конкретными фактами, зафиксированными в исторических источниках.
Оба подхода имеют свои достоинства и недостатки, причем достоинства вряд ли могут быть оспорены с точки зрения методической, а недостатки обнаруживаются при конкретном применении к текстам.
Так, скажем, противопоставление Вольги Святославича и Микулы Селяниновича из «общих соображений» можно интерпретировать как противоречие между охотником и земледельцем,
а можно (с равным успехом) толковать в качестве конфликта общинника с нарождающимся феодалом. Приводимые аргументы выстраиваются в стройные гипотезы, которые остаются доказательными лишь в силу исходных предпосылок. Меняются предпосылки - меняются и гипотезы.
С точки зрения исторической школы тот же Вольга Святославич легко отождествляется и с Вещим Олегом (воевал дальние страны, применял военные хитрости), и со Святославом Игоревичем (ходил в походы, бросив собственных подданных), и с Олегом Черниговским, собиравшим дани и выходы с земледельцев, участвуя в усобицах князей.
Отправной точкой для конкретизаторов являются имена былинных героев, которые действительно совпадают (или схожи) с именами некоторых исторических персонажей.
Таким образом представителям обоих направлений свойственно основываться на отборе подходящих фактов, отвергая остальные как «наносные» или «позднейшие».
Тексты былин, которые исполняются в некоторых областях России по сей день, не являются устоявшимися и не имеют законченной канонической формы. Ученые до сих пор расходятся во мнениях о начальном виде летописных известий, которые переписывались и редактировались всего несколько раз; еще больший разброс в суждениях неизбежен для устного эпоса, произведений, воспроизводившихся тысячи раз тысячами разных сказителей, каждый из которых имел возможность привнести (и привносил) в текст свои изменения.
При этом русская изустная народная традиция не знает ни абсолютных, ни относительных дат. Время для исполнителя героической былины почти всегда ограничивается указанием на княжение князя Владимира. В этом правителе можно видеть и Владимира Святославича, крестителя Руси (ум. 1015 г.), и Владимира Всеволодовича Мономаха (1053-1125). Но хронологические рамки еще более расширяются, если Владимир упоминается как синоним чего-то очень отдаленного: используют же идиоматическое выражение «при царе Горохе».
Итак, если время в героических былинах застывает вокруг имени князя Владимира, то место их действия или его исходный пункт - почти всегда Киев. (О новгородских былинах нужно говорить отдельно, что в наши задачи не входит.) Владимир всегда предшествует Ивану Грозному, Киев - Москве. Былинный Киев может иметь некоторое сходство с реальным, а иногда вообще с ним географически не соотносится. Эту условность Владимира в условном же Киеве преодолеть очень трудно: часто наиболее реально выглядящие персонажи действуют в совершенно фантастических местностях. Так, в Чернигов из Киева и обратно некоторые герои отправляются морем.
Географическая несообразность свойственна былинам киевского цикла; новгородские сказания в этом отношении значительно реальнее.
Киевские богатыри легки на подъем, отправляясь то в «чисто поле», то в далекую Индию, где правителем неожиданно для читателя (но не для слушателя прошлых лет) оказывается вполне татарский царь.
Они могут выполнять поручения Владимира или, наоборот, действовать на свой страх и риск. Весьма популярна тема сватовства: герой добывает в чужих краях своему князю невесту.
Здесь стоит отметить, что женщины в былинах играют, как правило, роль страдательную. Их похищают, добывают, сватают. В некоторых случаях они предают героя в руки врагов, в некоторых - спасают (прячут от погони, уговаривают отца не казнить). Особо стоит образ женщины-амазонки, с которой богатырь соревнуется в воинских умениях. Такие сюжеты толкуются по-разному: или как отголосок доминирующей роли женщины на ранних стадиях развития общества, фиксируемой в эпосах разных народов, или как свидетельство уважения к жене и матери в Киевской Руси.
В некоторых случаях в «женских историях» находят и реальные прототипы. Так, подтверждением версии о Мономахе как прообразе князя Владимира служит былина о Ставре Гордятиниче и его жене, переодевшейся в мужское платье, чтобы выручить своего мужа. Согласно летописи, в 1118 г. Владимир Мономах вызвал в Киев всех бояр из Новгорода и заставил их присягнуть себе. Некоторых из них, в том числе некоего сотского Ставра, великий князь приказал заточить в тюрьму. Мы не знаем, действительно ли обыграла жена Ставра Мономаха в шахматы, поставив на кон свободу супруга, но на стене Софийского собора в Киеве открыт автограф Ставра, вроде бы подтверждающий существование данного героя.
С другой стороны, нет никаких следов новгородского происхождения опального и его жены; тамошняя былинная традиция имени Ставра не знает, а отчество «Гордятинич» может быть простым производным от «гордого».
У сторонников исторической конкретики есть, как им кажется, основания связывать с Владимиром Мономахом судьбу еще одного былинного персонажа - Алёши Поповича.
В Никоновской летописи читаем:
«В лето 6508 (1000) Пришел Володарь с половцами к Киеву, забыв благодеяния господина своего князя Владимира, демоном научен. Владимир же был тогда в Переяславце на Дунае, и было смятение великое в Киеве, и пошел ночью навстречу им Александр Попович, и убил Володаря и брата его, и иных множество половцев избил, а иных в поле прогнал. И узнав об этом, Владимир возрадовался очень, и возложил на него гривну золотую, и сделал его вельможей в палате своей».
Получается, что Алеша был первым человеком на Руси, награжденным за военные подвиги знаком отличия, предназначенным для ношения на шее, - гривной (о награждении гривнами летописи сообщали и раньше, но в данном случае подчеркнуто награждение именно за воинскую доблесть). О дальнейшей его судьбе летописи молчат, зато много рассказывают былины.
Впрочем, к летописному сообщению приходится делать дополнения:
«Здесь ошибка летописца на 100 лет. Володарь Ростиславич вместе с половцами подошел к Киеву в 1100 г. Это произошло не при Владимире Святославиче (в то время половцы были еще неизвестны), а при Владимире Мономахе».
(Смирнов И.Ю., Смолицкий в.Г.)
Решать вопрос таким образом было бы слишком просто. В 1100 г. в Киеве не было Мономаха, а воевал Володарь, которого, кстати, никто не убивал, со Святополком. Мономах же княжил в Переяславле Русском, который никак нельзя смешивать с Переяславцем на Дунае: его потеряли сразу после смерти Святослава еще в далеком 972 г.
Получается, что Никоновская летопись (источник вообще поздний и крайне ненадежный) всё время ошибается, а исследователи отмечают только те места, которые не противоречат их версии. Без внимания остается тот факт, что в том же тексте Александр Попович воюет и против печенегов за Владимира Святославича.
Еще раз упоминается имя богатыря в сказаниях о битве на Калке (1223), где он погибает. Итак, чтобы удовлетворить всем возможным аналогам в летописях, герою пришлось бы жить четверть тысячелетия.
А вот Б.А.Рыбаков, нашедший прототипов практически всех героев былин, отождествил Алешу Поповича с Ольбегом Ратиборовичем, дружинником Мономаха. Ольбег Ратиборович участвовал в убийстве половецкого хана Итларя, прибывшего для переговоров. Итларь - это, разумеется, Идолище поганое.
Все эти построения, чтобы быть верными, должны оказаться единственными, а такого не происходит.
Просто, казалось бы, отождествить Добрыню Никитича с летописным Добрыней, дядей реального Святого Владимира по матери. Как и Добрыня былинный, он отличается политическими способностями, тактично руководя действиями племянника.
В этом случае, однако, придется куда-то девать другого тезку, героя XII-XIII вв., описанного в Сокращенном летописном своде 1493 г:
«В лето 6725 (1217). Был бой князя Юрия Всеволодовича с князем Константином (Всеволодовичем) Ростовским на реке на Где, и помог Бог князю Константину Всеволодовичу, брату старшему, и правда его пришла (победила). А были с ним два храбра (богатыря): Добрыня Золотой Пояс да Александр Попович, со слугой своим с Торопом».
Можно, конечно, указать, что позднее богатыри звались Добрынями в честь первого прототипа, но тогда придется разъяснять, почему не отразились в былинах «подвиги» реального боярина X в.
Вот сведения из Лаврентьевской летописи (ретроспективная запись под 1128 г.):
«Рогволод держал, и владел, и княжил в Полоцкой земле, а Владимир был в Новгороде, еще мал возрастом и язычник. И был у него (дядя по матери) Добрыня, воевода, храбрый и распорядительный муж. Он послал к Рогволоду и просил его отдать дочь за Владимира.
Тот же (Рогволод) сказал дочери своей:
- Хочешь ли за Владимира?
Она же сказала:
- Не хочу разувать (свадебный обряд) сына рабы (мать Владимира считалась наложницей Святослава, а не законной женой).
А Рогволод пришел из-за моря, имея собственное владение - Полоцк.
Услышав об этом, Владимир разгневался этой речью “не хочу за сына рабы”, пожаловался Добрыне, и исполнился ярости, и, взяв воинов, пошел на Полоцк и победил Рогволода. Рогволод же отступил в город. И приступили к городу, и взяли город, и самого Рогволода взяли, и жену его, и дочь его. И стал Добрыня поносить его (Рогволода) и дочь его, назвав ее рабыней, и повелел Владимиру овладеть ею перед отцом и матерью ее. Потом отца ее убили, а саму (дочь) взял (Владимир) в жены и нарек ей имя Горислава...»
И вновь мы видим, что сопоставлять можно только некоторые моменты летописи с отдельными деталями былин.
Самый популярный и любимый русский богатырь - Илья Муромец. Но мало кто знает, что он был известен и в Западной Европе. В эпических произведениях немецкого и скандинавского происхождения встречается некий Илья (Ilias) из Руси (von Reuizen). В некоторых версиях он оказывается братом карлика Альбериха, что стережет золото Нибелунгов, в некоторых - родственником знаменитого героя Дитриха Бернского. Часто Илья Русский выступает как дядя «русского короля Вальдмара».
Конечно, русские сказания могли стать известны в Германии через Титмара Мерзебургского, описавшего борьбу за власть после смерти св. Владимира (1015), или от свойственников князя Святослава Ярославича (1027-1076), который был женат на немецкой графине.
Но такое объяснение не вяжется с образом Ильи - крестьянского сына, старающегося держаться подальше от придворной жизни...
Впрочем, Муромец иногда начинает относиться к этикету куда как ревниво. Обнесенный чарой за столом у князя Владимира богатырь обижается, но гнев выражает отнюдь не в духе феодальной аристократии.
Муромец сбивает стрелами золоченые маковки церквей, которые немедленно пропиваются восторженным народом в кабаках. Думается, что из этого, явно позднего, описания, не следует
делать выводы о природе склонной к спиртному русской души, ведь при желании можно найти в былинах всё - вплоть до нынешнего государственного долга страны.
| «Говорит Владимир |
| стольно-киевский: |
| Ах, друзья мои, да вы дружинушка, |
| Сильны русские могучи богатыри, |
| Вы на пир теперь пособраны, |
| Вы все принакормлены, напоены, |
| Вы все на пиру пьяны-веселы, |
| Солнышко идет на вечере, |
| Наш хорош-пригож почестен пир |
| идет на веселе. |
| Все вы на пиру пьяны-веслы, |
| Ну уж вы думайте-тко думу, |
| не продумайте, |
| Нам кого послать во землю |
| во литовскую, |
| Отвезти туда дани-выходы, |
| За все стары годы, да за нынешни, |
| За все прежни времена, |
| да и досюлешны, |
| И за все теперь да за двенадцать |
| лет, |
| За двенадцать лет да |
| с половиною». |
В приведенном тексте читатель легко может увидеть необходимость уплаты давних долгов с процентами, равно как и полную умиротворенность(«принакормлены, напоены») великокняжеской администрации. При некоторой склонности к поиску сходных слов нетрудно соотнести думу, которую предлагает думать князь Владимир богатырям, с названием законодательного органа, занятого сейчас примерно тем же вопросом.
Поэтому нам не следует удивляться, когда киевский герой Илья вместо традиционных кочевников сталкивается с совершенно другими противниками. В одном из вариантов былины о трех поездках Ильи Муромца есть такие строки:
Муромец отказывается и тогда...
Перед нами удивительно реалистичное описание воинов рыцарских братств, причем приведено даже название конкретного ордена. При чтении отрывка в голову приходят ассоциации с Даниилом Галицким, которому Папа Римский обещал корону за переход в католичество, или с Александром Невским.
Это приходит в противоречие с ранним вариантом происхождения образа Ильи на основе европейских сказаний. Не подходит данный сюжет и при других трактовках, связанных с возобладанием Ростово-Суздальской земли в XII в.
Залесские княжества расцвели, когда натиск половцев на южные земли Киевской Руси привел к оттоку населения этих мест на северо-восток, который первоначально заселялся выходцами из Новгорода. К этому периоду и относят некоторые исследователи возникновение былины о том, как именно Илья прокладывает «прямоезжую» дорогу от Мурома к Чернигову. Меченосцы же появляются в веке следующем.
В заключение стоит сказать, что монахи Печерской Лавры Киева утверждают, будто останки Ильи Муромца находятся в одной из пещер этого монастыря.
Еще более загадочным персонажем русских былин является Святогор. Этот богатырь проводит свою жизнь в чужих горах, потому что родная земля не может носить его тяжести. Возможно, под этим именем в народной памяти сохранился образ великого воина, киевского князя Святослава, который провел свою жизнь в постоянных завоевательных войнах, в то время как русская земля, и даже сам Киев в его отсутствие подвергались серьезным угрозам со стороны печенегов. Летописи сохранили текст письма матери Святослава (княгини Ольги), в котором она упрекает сына в том, что пока он «ищет чужих земель» (в Болгарии), кочевники чуть не сожгли стольный город. Обычно со Святогором связывают наиболее древний пласт народного эпоса. В.Я.Пропп, один из самых ярких представителей общего подхода к былинам, находит в герое архаические черты и вообще противопоставляет его русским богатырям киевского цикла.
В то же время Б.А.Рыбаков трактует эту фигуру совершенно реалистично, считая, что она была «состарена» позднее. Мнение ученого стоит того, чтобы привести его полностью.
«Былины о Святогоре должны стать предметом тщательного изучения, и при этом нужно поставить важный вопрос о направлении изменения образа Святогора: происходило ли размельчание мифологического облика или вокруг незначительной реальной основы нарастали постепенно титанические черты богатыря, проникавшие частично из финского эпоса...
А.Д.Григорьевым в Кузьмине Городке Архангельской области записана былина о Святогоре, лишенная гиперболизации богатыря; все здесь просто, реально и объяснимо. В городе Чернигове у князя Олега (или Ольговича) собрались его богатыри, которые потом отправились в степь, “в раздольице широкое” на восток от Чернигова, “воевать силу” князя Додонова. Святогор Романович, предводитель дружины Олега Черниговского, воюет со степняками, а затем встречает в поле три шатра киевских богатырей - Ильи Муромца, Добрыни и Алеши. Объединившись, черниговские и киевские богатыри поехали через раздолье широкое к синему морю.
Купаясь в море, они старались “переплыть струи”, которых оказалось пятнадцать. Выкупавшись,
A.Д.Григорьев. Архангельские былины
и исторические песни. Т. III.
СПб., 1910. Стр. 249-255).
Богатыри по очереди стали залезать в гроб, а когда в гроб лег Святогор, “они наложили крышку на гроб ту белую»,
а снять ее не смогли.
Данная запись былины сохранила довольно точные географические подробности: прежде чем попасть к морю, богатыри проехали степи; струистое течение с четко отделяющимися потоками известно только в Керченском проливе. Очевидно, богатыри “Олега Черниговского” (так он назван в былине) ездили в подвластную Олегу Святославичу Черниговскому Тмуторокань на берег Керченского пролива. Рядом с городом находился огромный античный некрополь, в составе которого было много склепов с великолепными мраморными саркофагами. Знаменитый Таманский саркофаг, находящийся в Историческом музее в Москве, может быть хорошим образцом того “гроба нового” с “крышкой белою”, который примеривали черниговские богатыри на берегу моря. Тщательно сделанный, он производит впечатление нового, белоснежный мрамор объясняет эпитет “белый». Крышка весом в 500 кг пригнана так плотно, что если ее надвинуть на саркофаг, то отделить ее без специальных приспособлений совершенно невозможно.
При таком обилии конкретных, достоверных деталей, взаимно подкрепляющих друг друга, мы можем допустить, что черниговские дружинники
времен Олега Черниговского (1083-1115 гг.), оказавшись в Тамани, пошутили над товарищем и закрыли его в саркофаге, открыть который они скоро не смогли. Если же они промедлили хотя бы час или два, то их товарищ мог уже задохнуться.
Эта фактическая основа скорее всего могла послужить сложению в киевской среде былины-сатиры о незадачливых шутниках Олега Черниговского, и лишь впоследствии народная фантазия расцветила и углубила ее».
Стремление непременно найти реальный прототип былинного персонажа сыграло здесь с исследователем не самую хорошую шутку.
«Довольно точные географические подробности» в действительности оказываются фикцией: попасть к морю из Руси иначе как «через степи» просто невозможно.
Обнаружить «струи» или слои воды разной температуры удастся практически в любой русской реке (в озере), где бьют на дне ключи. Течение воды слоями наблюдается во многих местах, например в проливе Босфор, где эти слои вообще противоположны по направлениям.
Другие детали легко объяснить не менее реалистично. Белый гроб вовсе не должен быть мраморным: именно такой цвет имеет и новый деревянный (сосновый). Достаточно взглянуть на саркофаг, изображенный на фотографии, и станет ясно, что богатырям пришлось поднимать полутонную крышку на солидную высоту. Задача вполне для пяти-шести и более здоровых мужиков посильная. Понятно, что в этом случае им не составит труда сбросить ее с саркофага, на котором она все-таки лежит, а не вставляется в специальное углубление.
Можно, конечно, предположить, что «гроб» находился в каком-нибудь углублении (могильной яме), а крышка лежала где-то сверху. Тогда закрывать ее было бы действительно легче, нежели открывать. Но в былине гроб стоит все-таки «в поле чистом», и нет, раз уж мы избрали конкретный подход, никаких оснований менять что-либо в тексте.
В свете всех этих соображений доказательность существования реального исходного сюжета резко падает: он становится возможным только с крупными натяжками.
Столь же двойственна расшифровка тех сил, которые противостоят былинным богатырям. Рассматривая их «поименно», мы получаем основания считать, что большинство былин рассказывает о борьбе Киевской Руси с кочевниками - половцами, впервые появившимися в южном Приднепровье в середине XI в. Название племени каи, стоявшего во главе союза кипчаков (как называли в Средней Азии половцев), в переводе на русский язык означает «змея». Относящаяся к половцам поговорка «у змеи семь голов» (по числу основных племен) была широко известна в степи, ее приводят в своих трудах арабские и китайские историки. Здесь, как считают некоторые ученые, следует искать разгадку поединков со змеями Добрыни Никитича и Алеши Поповича.
В летописи после описания победы над половцами в 1103 г. говорится, что Владимир Мономах «скруши главы змеевыя». Половецкий хан Тугоркан вошел в былины под именем Тугарина Змеевича. Имя его постоянного боевого соратника хана Боняка, который приводил в ужас население Византии, Болгарии, Венгрии и Киевской Руси сохранили западноукраинские песни и сказания в сюжете о голове Буняки Шелудивого, которая, отрубленная, катается по земле, уничтожая всё на своем пути. Хан восточного объединения половцев Шарукан в былинах зовется Кудреванко-царем или Шарк-великаном. Интересно, что его сын (Атрак) и внук (знаменитый благодаря «Слову о полку Игореве» Кончак) вошли в былины под собственными именами (правда, характер родственных отношений перепутан):
В дальнейшем в былинах появляются татарские ханы Батый и Калин-царь (возможно, Менгу-Каан).
Все эти рассуждения представляются бесспорными, пока мы не вспомним, что эпос любой европейской (и не только) страны содержит мотивы змееборства и поединков с драконами. Геракл уничтожает Лернейскую гидру, Святой Георгий побеждает змееподобное чудовище, дракона убивают немецкий Зигфрид и скандинавский Сигурд. Змея связана с образом славянского Велеса...
Одним словом, следует разбираться, что в былинных пресмыкающихся общеевропейского и что - собственно половецкого. Совпадение имен - показатель, разумеется, важный. Но задумаемся: есть ли в многочисленных чудовищах что-либо от исторических их прототипов кроме этого совпадения?
Почему царь Кудреванко (половецкий хан Шарукан) как две капли воды похож на царя же Бытыгу (татарский Бату или Батый)?
 |
Эти вопросы надо разрешать, и тогда мы возвращаемся к произвольным реконструкциям текстов, переходя к построениям, где из одной гипотезы вытекает другая, а математически просчитываемая вероятность ошибки растет в геометрической прогрессии.
Былины всё же - художественные произведения и на составляющие элементы, которые можно «привязать» к реальным фактам, раскладываются плохо.
Легко отделяются лишь некоторые позднейшие наслоения, вызывающие подчас только улыбку. Вчерашний язычник Добрыня (даже имя у него языческое) крестит дочь короля Польши - государства, принявшего христианство раньше Киевской Руси. Богатыря Илью Муромца вдруг называют «старым казаком» (указание на то, что данный отрывок появился в тексте не ранее XVII в.). Впрочем, современные казачьи идеологи основывают на этом сочетании слов убеждение в седой древности сословия казаков. Совсем курьезным кажется упоминание резиновых галош князя Владимира в одной из былин, записанных на русском Севере в начале XX в.: пока еще никто не догадался сделать вывод об открытии русскими Америки в Х в., - каучук стали привозить именно оттуда.
Былины одновременно сложнее и проще различных ученых и квазинаучных построений вокруг них. Это - цельные тексты, и обращаться к ним надо не в поисках доказательств теорий, а ради их вечной красоты и мудрости.
Поэтика
В течение многих столетий выработались своеобразные приемы, характерные для поэтики былины, а также способ их исполнения. В древности, как полагают, сказители подыгрывали себе на гуслях, позже былины исполнялись речитативом. Для былин характерен особый чисто-тонический былинный стих (в основе которого лежит соизмеримость строк по количеству ударений, чем и достигается ритмическое единообразие). Хотя сказители использовали при исполнении былин всего несколько мелодий, они обогащали пение разнообразием интонаций, а также меняли тембр голоса.
Подчеркнуто торжественный стиль изложения былины , повествующей о событиях героических, а зачастую и трагических, определил необходимость замедления действия (ретардация). Для этого используется такой прием, как повторение, причем повторяются не только отдельные слова …из далече-далече, дивным дивно (повторения тавтологические ), но и нагнетение синонимов : биться-ратиться, дани-пошлины, (повторения синомимические), зачастую окончание одной строки является началом другой : А приехали они да на святую Русь, / На святую Русь да и под Киев град…, нередки троекратные повторения целых эпизодов, идущие с усилением эффекта, а некоторые описания предельно детализированы . Характерно для былины и наличие «общих мест », при описании однотипных ситуаций используются определенные формульные выражения: К «общим местам» относятся также описание пира (по большей части, у князя Владимира), пира, богатырская поездка на борзом коне. Подобные устойчивые формулы народный сказитель мог комбинировать по собственному желанию.
Для языка былин характерны гиперболы , при помощи которых сказитель подчеркивает черты характера или наружности персонажей, достойные особого упоминания. Определяет отношение слушателя к былине и другой прием – эпитет (могучий, святорусский, славный богатырь и поганый, злой враг), причем часто встречаются устойчивые эпитеты (буйна голова, кровь горячая, ноги резвые, слезы горючие). Сходную роль выполняют и суффиксы : все, что касается богатырей, упоминалось в формах уменьшительно-ласкательных (шапочка, головушка, думушка, Алешенька, Васенька Буслаевич, Добрынюшка и т.д.), зато отрицательные персонажи именовались Угрюмищем, Игнатьищем, царищем Батуищем, Угарищем поганым. Немалое место занимают ассонансы (повторение гласных звуков) и аллитерация (повторение согласных звуков), дополнительные организующие элементы стиха.
Былинные сюжеты и герои в искусстве и литературе . Уже с момента публикации сборника Кирши Данилова былинные сюжеты и герои прочно входят в мир современной русской культуры. Следы знакомства с русскими былинами нетрудно увидеть и в поэме А.С.Пушкина Руслан и Людмила и в стихотворных балладах А.К.Толстого.Н.А.Римский-Корсаков (1844–1908) дважды обращался к образу новгородского «богатого гостя». Сначала он создал симфоническую музыкальную картину Садко (1867), а позднее, в 1896, одноименную оперу.В.М.Васнецов (1848–1926), в основном известен публике по картинам, сюжеты для которых взяты из русского героического эпоса, достаточно назвать полотна Витязь на распутье (1882) и Богатыри (1898).К былинным сюжетам обращался и М.А.Врубель (1856–1910). Декоративные панно Микула Селянинович (1896) и Богатырь (1898) по-своему трактуют эти, казалось бы, хорошо знакомые образы.
«Повесть временных лет». Основные идеи и типы летописного повествования
История создания «Повести временных лет»
«Повесть временных лет» - одно из древнейших летописных произведений русской литературы, созданное в начале XII века монахом Киево-Печерской лавры Нестором-летописцем. В летописи рассказывается о происхождении Русской земли, о первых русских князьях и о важнейших исторических событиях. Особенность «Повести временных лет» -- поэтичность, автор мастерски владел слогом, в тексте используются различные художественные средства, позволяющие сделать повествование более убедительным.
Нестор был книжником широкого исторического кругозора и большого литературного дарования: еще до работы над «Повестью временных лет» он написал «Житие Бориса и Глеба» и «Житие Феодосия Печерского». В «Повести временных лет» Нестор поставил перед собой грандиозную задачу: не только дополнить «Начальный свод» описанием событий рубежа XI-XII вв., современником которых он был, но и самым решительным образом переработать рассказ о древнейшем периоде истории Руси - «откуда есть пошла Русская земля».
Благодаря государственному взгляду, широте кругозора и литературному таланту Нестора «Повесть временных лет» явилась «не просто собранием фактов русской, истории и не просто историко-публицистическим сочинением, связанным с насущными, но преходящими задачами русской действительности, а цельной, литературно изложенной историей Руси» .
Как полагают, первая редакция «Повести временных лет» до нас не дошла. Сохранилась вторая ее редакция, составленная в 1117 г. игуменом Выдубицкого монастыря (под Киевом) Сильвестром, и третья редакция, составленная в 1118 г. по повелению князя Мстислава Владимировича. Во второй редакции была подвергнута переработке лишь заключительная часть «Повести временных лет»; эта редакция и дошла до нас в составе Лаврентьевской летописи 1377 г., а также других более поздних летописных сводов. Третья редакция, по мнению ряда исследователей, представлена в Ипатьевской летописи, старший список которой - Ипатьевский - датируется первой четвертью XV в.
Особенности повествования в «Повести временных лет».
Типы летописных статей в ПВЛ:
* Погодная запись – это древнейшая самая простая и короткая запись, которая лишь констатирует факт.
* Летописное сказание – это записанное в летописи устное историческое предание литературно обработанное книжником (Основание Киева, Вещий Олег, княжна Ольга, Никита Кожемяка, Белгородский кисель).
* Летописный рассказ отличается правдивостью и документальностью, как правило создавался очевидцем или со слов очевидца (Ослепление князя Василька Теребовольского).
* Летописная повесть – это самая подробная и объемная и летописная статья, главное в ней – военная тематика (борьба между Ярославом мудрым и Святославом окаянным).
* Летописная повесть – некролог – рассказ о смерти исторического лица (князя), оформленный в виде плача по умершему и похвала ему.
ПВЛ стала источником для всех последующих летописей, вплоть до 16 века. Кроме того ПВЛ – это источник сюжетов, мотивов, образов для литературы последующих столетий (18-19 веков).
Основная идея – единство Русской земли, высокое патриотическое чувство.
В «Повести временных лет» можно выделить два типа повествования - погодные записи и летописные рассказы . Погодные записи содержат сообщения о событиях, а летописные рассказы описывают их. В рассказе автор стремится изобразить событие, привести конкретные детали, то есть пытается помочь читателю представить происходящее и вызывает читателя на сопереживание. Русь распалась на множество княжеств и у каждого появились свои летописные своды. В каждом из них отражались особенности истории своего края и писалось только о своих князьях. «Повесть временных лет» являлась частью местных летописных сводов, которые продолжали традицию русского летописания. «Повесть временных лег» определяет место русского народа среди народов мира, рисует происхождение славянской письменности, образование русского государства. Нестор перечисляет народы, платящие дань русичам, показывает, что народы, которые угнетали славян, исчезли, а славяне остались и вершат судьбами своих соседей. «Повесть временных лет», написанная в расцвет Киевской Руси, стала основным трудом по истории.
Художественные особенности «Повести временных лет».
Нестор повествует об исторических событиях поэтично. Происхождение Руси Нестор рисует на фоне развития всей мировой истории. Летописец развертывает широкую панораму исторических событий. Целая галерея исторических деятелей проходит на страницах Несторовой летописи - князья, бояре, купцы, посаДники, церковные служители. Он рассказывает о военных походах, об открытии школ, об организации монастырей. Нестор постоянно касается жизни народа, его настроений. На страницах летописи мы прочитаем о восстаниях, убийствах князей. Но автор всё это описывает спокойно и старается быть объективным. Убийство, предательство и обман Нестор осуждает; честность, смелость, мужество, верность, благородство он превозносит. Именно Нестор укрепляет, совершенствует версию о происхождении русской княжеской династии. Главная её цель состояла в том, чтобы показать Русскую землю в ряду других держав, доказать, что русский народ - не без роду и племени, а имеет свою историю, которой вправе гордиться.
Издалека начинает свой рассказ Нестор, с самого библейского потопа, после которого земля была распределена между сыновьями Ноя. Вот как начинает Нестор своё повествование: «Так начнем повесть сию.
По потопе трое сыновей Ноя разделили землю - Сим, Хам, Иафет. И достался восток Симу: Персия, Бактрия, даже и до Индии в долготу, а в ширину до Ринокорура, то есть от востока и до юга, и Сирия, и Мидия до реки Евфрат, Вавилон, Кордуна, ассирияне, Месопотамия, Аравия Старейшая, Ели-маис, Инди, Аравия Сильная, Колия, Коммагена, вся Финикия.
Хаму же достался юг: Египет, Эфиопия, соседящая с Индией...
Иафету же достались северные страны и западные
Сим же Хам и Иафет разделили землю, бросив жребий, и порешили не вступать никому в долю брата, и жили каждый в своей части. И был единый народ. И когда умножились люди на земле, замыслили они создать столп до неба, - было это в дни Некгана и Фалека. И собрались на месте поля Сенаар строить столп до неба и около него город Вавилон; и строили столп тот 40 лет, и не свершили его. И сошел Господь Бог видеть город и столп, и сказал Господь: «Вот род един и народ един». И смешал Бог народы, и разделил на 70 и 2 народа, и рассеял по всей земле. По смешении же народов Бог ветром великим разрушил столп; и находятся остатки его между Ассирией и Вавилоном, и имеют в высоту и в ширину 5433 локтя, и много лет сохраняются эти остатки...»
Затем автор рассказывает о славянских племенах, их обычаях и нравах, о взятии Олегом Царьграда, об основании Киева тремя братьями Кием, Щеком, Хоривом, о походе Святослава на Византию и прочих событиях, как реальных, так и легендарных. Он включает в свою «Повесть...» поучения, записи устных рассказов, документы, договоры, притчи и жития. Ведущей темой большинства летописных записей становится идея единства Руси.
Композиция «Повести временных лет
Во вводной части излагается библейская легенда о разделении земли между сыновьями Ноя - Симом, Хамом и Иафетом - и легенда о вавилонском столпотворении, приведшем к разделению «единого рода» на 72 народа, каждый из которых обладает своим языком.Определив, что «язык (народ) словенеск» от племени Иафета, летопись повествует далее уже о славянах, населяемых ими землях, об истории и обычаях славянских племен. Постепенно сужая предмет своего повествования, летопись сосредоточивается на истории полян, рассказывает о возникновении Киева. Говоря о давних временах, когда киевские поляне были данниками хазар, «Повесть временных лет» с гордостью отмечает, что теперь, как это и было предначертано издавна, хазары сами являются данниками киевских князей.
Точные указания на года начинаются в «Повести временных лет» с 852 г., так как с этого времени, как утверждает летописец, Русь упоминается в «греческом летописании»: в этом году на Константинополь напали киевские князья Аскольд и Дир. Тут же приводится хронологическая выкладка - отсчет лет, прошедших от одного до другого знаменательного события. Завершает выкладку расчет лет от «смерти Ярославли до смерти Святополчи» (т. е. с 1054 по 1113 г.), из которого следует, что «Повесть временных лет» не могла быть составлена ранее начала второго десятилетия XII в.
Далее в летописи повествуется о важнейших событиях IX в. - «призвании варягов», походе на Византию Аскольда и Дира, завоевании Киева Олегом. Включенное в летопись сказание о происхождении славянской грамоты заканчивается важным для общей концепции «Повести временных лет» утверждением о тождестве «словенского» и русского языков - еще одним напоминанием о месте полян среди славянских народов и славян среди народов мира.
В последующих летописных статьях рассказывается о княжении Олега . Летописец приводит тексты его договоров с Византией и народные предания о князе: рассказ о походе его на Царьград, с эффектными эпизодами, несомненно, фольклорного характера (Олег подступает к стенам города в ладьях, двигающихся под парусами по суше, вешает свой щит над воротами Константинополя, «показуя победу»). Тут же приводится известное предание о смерти Олега. Волхв предсказал князю смерть от любимого коня. Олег решил: «Николи же всяду на нь, не вижю его боле того». Однако впоследствии он узнает, что конь уже умер. Олег посмеялся над лживым предсказанием и пожелал увидеть кости коня. Но когда князь наступил ногой на «лоб» (череп) коня, то был ужален «выникнувшей» «изо лба» змеей, разболелся и умер. Летописный эпизод, как мы знаем, лег в основу баллады А. С. Пушкина «Песнь о вещем Олеге».
Олегу наследовал на киевском «столе» Игорь, которого летописец считал сыном Рюрика. Сообщается о двух походах Игоря на Византию и приводится текст договора, заключенного русским князем с византийскими императорами-соправителями.Смерть Игоря была неожиданной и бесславной: по совету дружины он отправился в землю древлян на сбор дани (обычно дань собирал его воевода). На обратном пути князь вдруг обратился к своим воинам: «Идете с данью домови, а я возъвращюся, похожю и еще». Древляне, услышав, что Игорь намеревается собирать дань вторично, возмутились: «Аще ся въвадить волк (если повадится волк) в овце, то выносить все стадо, аще не убьють его, тако и се: аще не убьем его, то вся ны погубить». Но Игорь не внял предостережению древлян и был ими убит.
Рассказ о смерти Игоря в летописи весьма краток; но в народной памяти сохранились предания о том, как вдова Игоря - Ольга отомстила древлянам за убийство мужа . Предания этибыли воспроизведены летописцем и читаются в «Повести временных лет» в статье 945 г.
После убийства Игоря древляне послали в Киев к Ольге послов с предложением выйти замуж за их князя Мала. Ольга сделала вид, что ей «любы» слова послов, и велела им явиться на следующий день, при этом не верхом и не пешком, а весьма необычным способом: по приказу княгини киевляне должны были принести древлян на княжеский двор в ладьях. Одновременно Ольга приказывает выкопать возле своего терема глубокую яму. Когда торжествующих древлянских послов (они сидят в ладье «гордящеся», подчеркивает летописец) внесли на княжеский двор, Ольга приказала сбросить их вместе с ладьей в яму. Подойдя к ее краю, княгиня с усмешкой спросила: «Добра ли вы честь?». «Пуще ны (хуже нам) Игоревы смерти», - ответили древляне. И Ольга приказала засыпать их живыми в яме.
Второе посольство, состоявшее из знатных древлянских «мужей», Ольга велела сжечь в бане, куда послов пригласили «измыться». Наконец, дружину древлян, посланную навстречу Ольге, чтобы с почетом ввести ее в столицу Мала, княгиня приказала перебить во время тризны - поминального пира у могилы Игоря.
Внимательное рассмотрение легенд о том, как Ольга трижды отомстила древлянам , раскрывает символическое значение подтекста предания: каждая месть соответствует одному из элементов языческого погребального обряда. По обычаям того времени покойников хоронили, положив в ладью; для покойника приготовляли баню, а потом его труп сжигали, в день погребения устраивалась тризна, сопровождавшаяся военными играми.Этот рассказ о трех местях Ольги читался уже в «Начальном своде». В «Повести временных лет» было внесено еще одно предание - о четвертой мести княгини.
Перебив дружину древлян, Ольга тем не менее не могла взять их столицу - город Искоростень. Тогда княгиня снова прибегла к хитрости. Она обратилась к осажденным, убеждая, что не собирается облагать их тяжелой данью, как некогда Игорь, но просит ничтожный выкуп: по три воробья и по три голубя с дома. Древляне снова не догадались о коварстве Ольги и с готовностью прислали ей требуемую дань. Тогда воины Ольги по ее приказу привязали к лапкам птиц «церь» (зажженный трут, высушенный гриб-трутовик) и отпустили их. Птицы полетели в свои гнезда, и вскоре весь город был охвачен огнем. Люди, пытавшиеся спастись бегством, были пленены воинами Ольги. Так, по преданию, княгиня отомстила за смерть мужа.
Восторженно изображает летописец сына Игоря - Святослава , его воинственность, рыцарственную прямоту (он будто бы заранее предупреждал своих врагов: «Хочю на вы ити»), неприхотливость в быту. Летопись рассказывает о походах Святослава на Византию: он едва не дошел до Константинополя и предполагал, завоевав Балканские страны, перенести на Дунай свою столицу, ибо там, по его словам, «есть середа земли», куда стекаются все блага - драгоценные металлы, дорогие ткани, вино, кони и рабы. Но замыслам Святослава не суждено было сбыться: он погиб, попав в засаду печенегов у днепровских порогов.
После смерти Святослава между его сыновьями - Олегом, Ярополком и Владимиром - разгорелась междоусобная борьба. Победителем из нее вышел Владимир , ставший в 980 г. единовластным правителем Руси.
В разделе «Повести временных лет», посвященном княжению Владимира, большое место занимает тема крещения Руси. В летописи читается так называемая «Речь философа», с которой будто бы обратился к Владимиру греческий миссионер, убеждая князя принять христианство. «Речь философа» имела для древнерусского читателя большое познавательное значение - в ней кратко излагалась вся «священная история» и сообщались основные принципы христианского вероисповедания.
Вокруг имени Владимира группировались различные народные предания. Они отразились и в летописи - в воспоминаниях о щедрости князя, его многолюдных пирах, куда приглашались едва ли не все дружинники, о подвигах безвестных героев, живших во времена этого князя, - о победе отрока-кожемяки над печенежским богатырем или о старце, мудростью своей освободившем от осады печенегов город Белгород. Об этих легендах речь еще пойдет ниже.
После смерти Владимира в 1015 г. между его сыновьями снова разгорелась междоусобная борьба. Святополк - сын Ярополка и пленницы-монашки, которую Владимир, погубив брата, сделал своей женой, убил своих сводных братьев Бориса и Глеба. В летописи читается краткий рассказ о судьбе князей-мучеников, о борьбе Ярослава Владимировича со Святополком, завершившейся военным поражением последнего и страшным божественным возмездием. Когда разбитый в бою Святополк. обратился в бегство, на него «нападе» бес, «и раслабеша кости его, не можаше седети на кони». Святополку кажется, что за ним следует по пятам погоня, он торопит своих дружинников, которые несут его на носилках. «Гоним божьим гневом», Святополк умирает в «пустыни» (в глухом, незаселенном месте) между Польшей и Чехией, и от могилы его, по словам летописи, «исходит... смрад зол». Летописец пользуется случаем подчеркнуть, что страшная смерть Святополка должна послужить предостережением русским князьям, уберечь их от возобновления, братоубийственных раздоров.
В 1037 г. в летописи рассказывается о строительной деятельности Ярослава (в частности, о закладке знаменитого Софийского собора в Киеве, крепостных стен с Золотыми воротами и т. д.) .Важное значение имеет помещенное в статье 1054 г. предсмертное завещание Ярослава, призывавшего своих сыновей жить в мире, беречь землю «отець своих и дед своих», которую они обрели «трудом своим великим», подчиняться старшему в роде - киевскому князю.
Последнее десятилетие XI в. было полно бурными событиями. После междоусобных войн, зачинщиком и непременным участником которых был Олег Святославич («Слово о полку Игореве» именует его Олегом Гориславличем), князья собираются в 1097 г. в Любече на съезд, на котором решают отныне жить в мире и дружбе, держать владения отца и не посягать на чужие уделы. Однако сразу же после съезда свершилось новое злодеяние: волынский князь Давыд Игоревич убедил киевского князя Святополка Изяславича в том, что против них злоумышляет теребовльский князь Василько. Святополк и Давыд заманили Василька в Киев, пленили его и выкололи ему глаза. Событие это потрясло всех князей: Владимир Мономах, по словам летописца, сетовал, что такого зла не было на Руси «ни при дедех наших, ни при отцих наших». В статье 1097 г. мы находим подробную повесть о драматической судьбе Василька Теребовльского; вероятно, она была написана специально для летописи и полностью включена в ее состав.
Мы не знаем точно, как выглядела заключительной часть «Повести временных лет» второй редакции. В Лаврентьевской летописи текст статьи 1110 г. искусственно оборван: запись летописца Сильвестра следует непосредственно за рассказом о чудесном знамении в Печерском монастыре, которое рассматривается как явление ангела; в то же время в Ипатьевской летописи вслед за описанием знамения читается рассуждение об ангелах, которое, бесспорно, входило в первоначальный текст статьи 1110 г., т. е. должно было бы присутствовать и в тексте второй редакции «Повести временных лет». К тому же неизвестно, была ли статья 1110 г. последней в этой редакции: ведь в приписке Сильвестра сообщается, что он написал «книгы си летописец» в 1116 г. Вопрос о взаимоотношениях второй редакции «Повести временных лет» и третьей редакции остается пока спорным, как и то, каким именно текстом завершалась вторая редакция «Повести».
«Слово о полку Игореве». Идейное содержание, художественная форма, связь с фольклором.
«Слова о полку Игореве» было открыто известным собирателем древнерусских рукописей графом А. И. Мусиным-Пушкиным в конце 18 в. С этого времени и началось интенсивное изучение этого выдающегося памятника древнерусской литературы.
Исследователи анализировали текст «Слова», его художественные Достоинства, язык, рассматривали идейный замысел памятника, исторический кругозор его автора, выясняли обстоятельства обнаружения рукописи «Слова» и принципы его издания. Большинство этих вопросов в настоящее время достаточно глубоко и всесторонне изучено.
Полемика о времени написания «Слова»
В исследовательской литературе о «Слове» существенное место занимает полемика о подлинности памятника или о времени его создания.
Недоверие к древности «Слова» возникло после гибели рукописи в пожаре 1812 г. Поводов для возникновения «скептического взгляда» на древность «Слова» было несколько. Во-первых, в начале 19 в. ученые слишком мало знали о литературе Древней Руси, и поэтому «Слово» казалось им неестественно совершенным для уровня художественной культуры Киевской Руси.Во-вторых, смущали неясные, «темные места» «Слова», обилие в нем непонятных слов , которые на первых порах пытались объяснить на материале других славянских языков. Но основной причиной возникновения недоверия к «Слову» явилось то направление в русской историографии начала 19 в., которое именуется «скептической школой». Сомнение в подлинности «Слова» было лишь частным эпизодом в этой тенденции: «скептики» подвергали сомнению также древность русских летописей, сборника древнерусских законов - «Русской правды», сочинений Кирилла Туровского и т. Д
В середине 19 в. после открытия «Задонщины»(о Дмитрие Донском и Мамае «Золот.орда»), старший из известных списков которой датируется концом 15 в., сомневаться в древности «Слова» перестали. Однако в 90-х гг. того же века Луи Леже выдвинул гипотезу, что не автор «Задонщины» подражал «Слову», а, наоборот, «Слово» является подражанием «Задонщине». Это предположение Л. Леже было развито в работах французского ученого, академика А. Мазона, а позднее в работах советского историка А. А. Зимина . А. А. Зимин считал, что «Слово» было написано на основании «Задонщины» в 18 в. и автором его был Иоиль Быковский, ярославский архимандрит, у которого А. И. Мусин-Пушкин приобрел сборник со «Словом».
Последующие исследования всей суммы вопросов, затронутых в гипотезе А. А. Зимина: взаимоотношений «Слова» и «Задонщины», языка и стиля «Слова», истории находки сборника и публикации «Слова» А. И. Мусиным-Пушкиным, характеристики личности и творчества Иоиля Быковского - со всей очевидностью утвердили подлинность и древность «Слова».
Время написания «Слова» и вопрос о его авторе - памятник мог быть создан не позднее 1 октября 1187 г. - времени, когда умер Ярослав Осмомысл, так как в «Слове» он упоминается как живой.
Историческая основа слова и его основная идея:
В основе слова лежит история неудачного похода новгород-северского князя Иг. Св. в 1185 году на половцев. Князь выступил в поход единолично, прибегнув к помощи только трех близких князей (брата Буйтур Всеволода, сына Владимира и плем. Святослава). Он не поставил в известность правителя Киева, своего старшего двоюродного брата князя Святослава Киевского. Поход закончился крупной неудачей (половцы победили, все князья попали в плен, была поругана честь всего рода, русские земли вновь стали страдать из-за половецких набегов (южных). Слово представляет собой не документальный точный последовательный исторический рассказ о походе, а лиро-эпический отклик на события того времени, т.е. повествование ведется через личное восприятие и глубокое эмоциональное отношение автора. Слово поэтически оценивает исторические события. В связи с этим ярко звучит основная идея памятника . Это - Призыв к единству русских князей (рассказ о неудачном походе для автором был поводом для рассуждений, о том какие трагические последствия имеет на Руси разобщенность князей). Политическим идеалом для автора слова является сильная и авторитарная княжеская власть. Именно киевский престол должен сплотить воедино русских князей.
Композиция «Слова»
«Слово» начинается обширным вступлением, в котором автор вспоминает старинного певца «слав» Бояна , мудрого и искусного, но тем не менее заявляет, что он не будет в своем произведении следовать этой традиции, он поведет свою «песнь» «по былинамь сего времени, а не по замышлению Бояню».
Определив хронологический диапазон своего повествования («от стараго Владимера до нынешняго Игоря»), автор рассказывает о дерзком замысле Игоря «навести» свои полки на Половецкую землю, «испити шеломомь Дону». Он как бы «примеряет» к своей теме поэтическую манеру Бояна.
Жанр «Слова»
Композиция «Слова» необычна для исторической повести. Мы видим, что в центре внимания автора не столько последовательный рассказ о самих событиях похода, сколько рассуждения о нем, оценка поступка Игоря, раздумья о причинах «туги» и печали, охватившей всю Русскую землю в настоящем, обращение к событиям прошлого с его победами и несчастьями . Все эти черты «Слова» подводят нас к вопросу о жанре памятника . Вопрос этот тем более важен, что в древнерусской литературе, с ее строгой системой жанров, «Слово» (как и ряд других памятников) оказывается как бы вне жанровой системы . А. Н. Робинсон и Д. С. Лихачев сопоставляют «Слово» с жанром так называемых «шансон де жест» - «песен о подвигах», аналогиями ему в таком случае является, например, «Песнь о Роланде» или другие подобные произведения западноевропейского феодального эпоса.
Загрузка...
