Народное искусство. Владимир бирюков народное песенное творчество на южном урале

Анастасия Степанова
Ознакомление детей с народным искусством Южного Урала

Дошкольный возраст - яркая, неповторимая страница в жизни каждого человека. Это время первоначального становления личности, формирования основ самосознания и индивидуальности ребенка. Именно в этот период начинается процесс социализации, устанавливается связь ребенка с миром людей, природы, происходит приобщение к культуре, общечеловеческим ценностям. Поэтому воспитание любви к своей Родине, уважения к культуре народов необходимо начинать в детские годы. Современные исследования в качестве основополагающего фактора интеграции социальных и педагогических условий в патриотическом и гражданском воспитании дошкольников рассматривают национально – региональный компонент. При этом акцент делается на воспитание любви к родному дому, природе, культуре малой Родины.

Региональная культура является первым шагом для дошкольника в освоении общечеловеческих богатств мировой культуры. В формировании собственной личности. Это обусловливает необходимость разработки содержания национально – регионального компонента дошкольного образования, учитывающего местные условия : социальные, экономические, культурно-исторические, природно-климатические, языковые и др.

Богатая культура уральского края имеет большие возможности для воспитания и образования подрастающего поколения. Знакомя детей с красотой уральской земли культурой и традициями народов , живущих на Южном Урале , с работами талантливых художников, писателей и поэтов, мы даем возможность детям почувствовать себя частичкой великого народа , пробуждаем гордость и любовь к своей Родине. Но, начиная работу по ознакомлению детей с культурой и искусством , педагогу необходимо самому знать природные, культурные, социальные экономические особенности своего региона. Необходимо продумать, о чем рассказывать детям, особо выделив характерное только для данной местности, доступно показать связь родного города или села со всей страной. А самое главное, необходимо, чтобы педагог любил Родину, свой край, город и всегда помнил слова академика Д. С. Лихачева : «Чувство любви к Родине нужно заботливо выращивать, прививая духовную оседлость, так как без корней в родной местности, стороне человек похож на иссушенное растение перекати-поле». В настоящее время обращение к культуре родного края как к средству формирования у детей духовно-нравственных ценностей актуально и общезначимо. Опора на красоту окружающего мира, культурные ценности родного края - верный путь повышения качества воспитания и обучения. Используя в работе с детьми краеведческий материал, мы воспитываем патриотические чувства, которые сохраняются на всю жизнь и служат духовному развитию личности. Ознакомление детей с культурой и искусством Урала помогает решить следующие задачи :

Развитие у детей эмоционального , активного отношения, действенного интереса к культуре и искусству родного края ;

Обогащение интеллектуальной, информационной стороне ребенка;

Способствовать приобщению детей к народной культуре .

В настоящее время созданы программы, такие как «Росток» (Шестакова А. В., «Наш дом - Южный Урал » (Бабунова Е. С., Градусова Л. В. и др., в которых нашли отражение традиции и искусство народов Урала , в педагогической печати представлен опыт педагогов по данной теме.

«Урал – это сокровищница России, это природная крепость, «жемчужина будущего» ». Во все века был приметен и славен наш край. Воспета уральская земля , вековавшая особый характер, чуждый духу стяжательства, характер мастерства, искренности и удали.

Само введение регионального компонента, признание серьезного значения – знамение нашего времени, проявление того, что российская образовательная система переходит от общего образования гражданина вообще, к образованию представителя конкретного территориального социокультурного сообщества и человека со всеми его индивидуальными особенностями и способностями. Образование сегодня призвано помочь ребенку адаптироваться к жизни в конкретных условиях. Именно в этом авангардная роль программы «Наш дом - Южный Урал » в развитии российского регионального образования.

В воспитательно-образовательной работе необходимо исходить из того, что каждый гражданин должен знать конкретную, точную и достоверную информацию о своей стране, о своем регионе, городе, селе.

Нравственно-патриотическое воспитание является важнейшей стороной формирования и развития личности ребенка и предполагает становление его отношения к родителям, окружающим людям, к коллективу, к Родине.

Богатство и разнообразие природы, труд и быт русского народа обусловили оригинальность и самобытность, удивительную свежесть и яркость народного творчества . Это творчество несет в себе много национальных традиций, оно тесно связано с тем, чем живет народ в настоящее время , и чем он жил в прошлом.

В народном творчестве отображаются и исторически сохраняются присуще русскому народу черты характера , мышления. Через родную песню, сказку, овладение языком своего народа , его обычаями ребенок дошкольного возраста получает первые представления о культуре русского народа . Не преувеличивая, можно сказать, что любовь к родному краю, Родине зарождается в раннем детстве, именно в тот период развития ребенка, который отличается особой восприимчивостью.

Знакомя детей с обрядовыми праздниками, которые были часть труда и быта народа , мы даем возможность детям познакомиться с историей народа ,с его укладом жизни и народной мудростью . Праздничные традиции русских Южного Урала носили сезонный характер,связанный с сельским хозяйством. В каждый праздник вкладывался символический смысл : весной-праздники связывались с началом полевых работ, осенью- с заботой об урожае. Зимние праздники открывали Святки. На Святки пели песни,проводили игры,обходили дома,устраивали посиделки, гадания.

Также на Урале бытовал и старинный русский праздник проводов зимы-Масленица. На празднике постоянно изображался круг (солнце) : катались на лошадях по кругу, на высоких шестах носили горящие старые колеса- символ солнца; пекли блины, сжигали на костре Масленицу –соломенное чучело,куклу в женском образе. Пепел после сожжения разбрасывали по полю или зарывали в снег. Это должно было сделать землю более плодородной.

С особой радостью на ЮУ справляли летние праздники : Троица, Иван Купала. Троица была связана с березкой. Это девичий праздник, т. к. береза считалась символом счастья. Девушки украшали березы лентами, плели венки, водили вокруг березы хороводы, устраивали девичники, гадали и пели троицкие песни.

Праздник Ивана Купала, связанный с поклонением свету, солнцу, всему живому,отмечался в день летнего солнцеворота. В ночь на Ивана Купала жгли костры, вокруг них устраивали пляски, пели песни. С Ивана Купала на Урале начинали сбор различных лечебных трав. Слово «Купала» происходит не от слова «купаться» , а от слова «кипеть» , олицетворяет солнце, огонь, жар. Поэтому обязательным считались прыжки через костер.

Татары, проживавшие на ЮУ,имели свои народные праздничные традиции. Сабантуй-

Проводился перед посевом поочередно в разных деревнях : устраивались спортивные состязания, различные забавы, всех угощали кашей из собранных продуктов. Обязательным элементом сабантуя был сбор детьми крашеных яиц. После сбора яиц дети устраивали на улице различные игры.

Джиен фиксированный по времени проведения праздник продолжался 3-5 дней до начала сенокоса и жатвы. Днем и вечером проводились молодежные гулянья и игрища; молодые жены переезжали в дома своих мужей; девушки ощипывали гусей и обмывали их в ручьях.

Башкиры отмечали праздники в весеннее - летнее время : каргатуй, сабантуй,джин,телек.

Каргатуй-(граничный праздник) .В празднике принимали участие только дети и женщины. Каргатуй проводился после прилета грачей. Башкиры угощали друг друга кашей, водили хороводы, соревновались в беге.

Сабантуй (праздник плуга) проводился на кануне весенних полевых работ,перед пашней. Праздник длился несколько дней. Башкиры забивали кобылу или баранов,приглашали на пиршество гостей,угощали друг друга кумысом. Во время праздника устраивали спортивные игры,скачки,песни и пляски.

Джин-праздник среди лета;проводился совместно несколькими деревнями. Во время праздника организовывались ярмарки, торговли.

Телек - праздник, связанный с обрядом вызывания (заклинания) дождя в засушливые годы. Во время праздника обливались водой, приносили в жертву животное, готовили угощение.

Каждый народ Южного Урала в жизни надеялся на лучшее, радостное, хорошее, но человек может сам делать добро, совершать хорошие поступки. Эта народная традиция доброго отношения к людям, радостного восприятия жизни нашла отражение в словесном и игровом фольклоре русских, башкир, татар и других народов Южного Урала .

Пословицы и поговорки являются ценнейшим воспитательным средством. В пословицах и поговорках отражены все ведущие идеи народной педагогики .

У детей снижается агрессивность, когда они слышат потешки, прибаутки, заклички, которые звучат как ласковый говорок, выражая заботу, нежность, веру в благополучное будущее. Особенно эффективно использование малых фольклорных форм в период адаптации ребенка к новым для него условиям детского сада. Во время тяжелого расставания с родителями хорошо помогает переключение внимания на яркую игрушку (кошечку, собачку, петуха, сопровождая движением игрушки чтением потешки. Правильно подобранная потешка помогает установить контакт с малышом, пробудить у него чувство симпатии к пока еще незнакомому человеку – воспитателю. Только установив эмоциональный контакт и создав положительную атмосферу в группе, можно начинать прививать детям представления о добре и зле, красоте, правде, храбрости, трудолюбии и верности. С помощью народных песенок , потешек у детей воспитывается положительное отношение к режимным моментам : умыванию, причесыванию, приему пищи и т. п. Эти процессы, сопровождаемые припевками, приговорками, становятся для ребенка более интересными.

Использование народных игр способствует знакомству детей с истоками культуры своего народа , с истоками игровой культуры в целом. Необходимо использовать народные игры , придерживаясь идей народной педагогики , чередуя игры разных национальностей, поочередно включая подвижные, словесные, хороводные.

Можно смело сказать, что народные игры влияют на воспитание ума, характера, воли, развивают нравственные чувства, физически укрепляют ребенка. Каждая игра, если она по силам ребенку, ставит его в такое положение, когда его ум работает живо и энергично, чувства напряжены, действия организованы.

Возникновение народного прикладного искусства относится к глубокой древности. Искусство это неразрывно связано с трудовой деятельностью людей. Человек окружал себя красивыми вещами, которые сопровождали его в течение всей жизни, в будни и в праздники, с детства и до старости.

Изобразительное народное искусство , сильное образами, красками, простотой и умелым использованием материала, воспитывает в детях чувство прекрасного. И. Репин приводит слова И. Тургенева : «Да, искусство хорошо и вполне понятно только на своей почве, только выросшее из своих недр старины». Народное искусство живет наблюдением за окружающей жизнью и природой, поэтому произведения искусства легко воспринимается детьми.

Творцы народного искусства постоянно наблюдали за миром животных и растений, образы которых использовали в своем творчестве.

Наиболее ярко народное искусство проявилось в декоративной росписи. В декоративно-прикладном искусстве народных мастеров выделяются два вида изображений – сюжетные и орнаментальные. Среди сюжетных изображений это животные и птицы. Значительное расположение получил и геометрический орнамент в виде кругов, ромбов, розеток, звезд и т. п.

Пониманию детей дошкольного возраста доступны работы декоративной росписи, резьбы, вышивки, искусство народной игрушки . Народная игрушка забавляет и радует ребенка, учит творчеству и труду, а также учит видеть и понимать окружающую его жизнь. Каждому человеку необходимо знать родную природу, историю и культуру своего народа , к которому он принадлежит, свое место и место своих детей в окружающем мире , уметь уважать себя, учить этому детей . А такое становится возможным только тогда, когда освоена родная культура, включающая много разных аспектов : традиции и обычаи народа , историю его развития, духовное наследие и т. д.

Вот почему с раннего детства необходимо воспитывать у детей патриотизм , гуманизм по отношению к окружающему его миру, нравственные и этические качества.

В. Г. Белинский советовал : «Давайте детям все больше и больше созерцать общего, мирового, но преимущественно старайтесь знакомить их с этим через родные и национальные явления».

Северные предания: Беломорско-Обнежский район / изд. под-готов. Н. А. Криничная. – Л.: Наука, 1978. – 254 с.

Семенов-Тян-Шанский, П. Россия. Полное географическое описание. Т. V. Урал и Приуралье. – СПб., 1914. С. 153, 170–182, 383, 413–414.

Сказ про уральские сокровища / зап. И. Зайцевым // Южный Урал. – 1955. – № 12. – С. 96–98.

Сказки и несказочная проза: сборник / РАН. Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького / под ред. В. М. Гацака; сост., подгот. текстов Н. М. Ведерниковой, Е. А. Самоделовой. – М.: Наследие,1998. – 365 с.

Сказки Шадринского края / сост. В. Н. Бекетова, В. П. Тимофеев. – Шадринск: Исеть, 2001. – 86 с.

Сказки: В 3 кн. / сост., вступ. ст., подгот. текстов и коммент. Ю. Г. Круглова. – М.: Сов. Россия, 1988–1989. Кн. 1: Сказки о животных. – 1988. – 544 с.; Кн. 2. Волшебные сазки. – 1989. – 576 с.; Кн. 3: Социально-бытовые сказки. – 1989. – 624 с.

Сказки-складки / собр. и сост. В. П. Тимофееев. – Челябинск: Изд-во Челяб. ун-та, 1996. – 160 с.

Сказы, песни, частушки / под ред. Е. М. Блиновой. – Челябинск: ОГИЗ, 1937. – 282 с.

Славянский фольклор: Тексты / сост. Н. И. Кравцов, А. В. Кулагина. – М.: Изд-во МГУ, 1987. – 256 с.

Сто сказок Южного Зауралья: учеб. пособие / сост., науч. ст. и коммент. В. П. Федорова, Е. В. Рычкова. – Курган: Изд-во Курганск. гос. ун-та, 2005. – 139 с.

Тайные сказы рабочих Урала / сост. Е. М. Блинова. – М.: Сов. писатель, 1941. – 171 с.

Турбин, Г. А. Южноуральские говоры: учеб. пособие. – Челябинск: Челяб. гос. пед. ин-т, 1982. – 96 с.

Тысяча лет русской истории в преданиях, легендах, песнях / сост. вступ. ст., коммент. С. Н. Азбелева. – М.: Русская книга, 1999. – 464 с.

У кота Баюна: Детский фольклор Зауралья / сост. В. П. Федорова. – Челябинск: Юж. – Урал. кн. Изд-во, 1992. – 288 с.

Урал в его живом слове. Дореволюционный фольклор / собр. и сост. В. П. Бирюков. – Свердловск: Свердлов. кн. изд-во, 1953. – 290 с.

Урал Советский. Народные рассказы и устное поэтическое творчество / собр. и сост. В. П. Бирюков. – Курган, 1958. – 178 с.

Уральские предания (о Петре I, Наполеоне и с. Разине) / зап. Е. М. Блинова и В. П. Бирюков // Челяб. рабочий. – 1939. – 15 сент. – С. 4.

Уральские сказки / [под общ. ред. О. В. Вострикова]. – Екатеринбург: Свердл. обл. Дом фольклора, 2002. – 347 с.

Уральский фольклор / под ред. М. Г. Китайника. – Свердловск: Свердл. обл. гос. изд-во, 1949. – 234 с.

Устные рассказы уральских рабочих / ред. и вступ. ст. М. Г. Китайника. – Свердловск: ОГИЗ, 1953. – 96 с.

Ученые записки [Рязанского гос. пед. ин-та]. Т. 38. Устное народное творчество Рязанской области / вступ. ст., подг. текстов и примеч. В. К. Соколовой, В. П. Гришина. – М.: Просвещение, 1965. – 117 с.

Фольклор и литература Зауралья: Из истории зауральской фольклористики: хрестоматия / сост. В. П. Федорова и Е. Н. Колесниченко. – Курган: Изд-во Курганского гос. ун-та, 2005. – 211 с.

Фольклор на родине Мамина-Сибиряка (В уральском горнозаводском поселке Висим) / сост. В. П. Кругляшова. – Свердловск: ОГИЗ, 1967. – 302 с.

Фольклор Новгородской области: история и современность / сост. О. С. Бердяева. – М.: Стратегия, 2005. – 352 с.

Фольклорные сокровища Московской земли. Т. 3. Сказки и несказочная проза. – М.: Наследие, 1998. – 368 с.

Фольклор Урала. Вып. 1. Исторические сказы и песни / зап. и сост. В. П. Бирюков. – Челябинск, 1949. – 95 с.

Фольклор Чкаловской области / под ред. Е. Е. Ефремова. – Чкаловск: Чкаловск. Изд-во, 1940. – 420 с.

Христианские легенды Западной Европы / сост. А. С. Джанумов. – М.: Совпадение, 2005. – 192 с.

Цветкова, А. Д. Русская устная мифологическая проза Центрально-Северного Казахстана. – Павлодар: ПГПИ, 2006. – 264 с.

Цибизов, Н. Р. Голубой городок: Легенды, предания, бывальщины старинных насельников реки Урала. – Челябинск: Юж. – Урал. кн. изд-во, 1989. – 142 с.

Черепанов, С. И. Озеро синих гагар: Уральские сказки и сказы. – Челябинск: Юж. – Урал. кн. изд-во, 1971. – 151 с.

Юматов, В. С. [Записки по археологии, истории края и народному творчеству его аборигенов] // Оренбургские губернские ведомости. – Уфа, 1848. – № 7. – С. 41–56.

Ястребов. Народные поверья, суеверья, знахарство, россказни и пр. в Троицком и Челябинском уездах // Оренбургские губернские ведомости. – 1851. – № 9. – С. 26–28.

художественная культура искусство урал

Особое место в народной культуре играет мастер - особая творческая личность, духовно связанная со своим народом, с культурой и природой края, где он живёт. Он является носителем традиции и коллективного духовного опыта.

О том, какое место занимает мастер в народной культуре, пишет М. А. Некрасова: «Поскольку в понятие «культура» входит всё то, что устоялось во времени, ценности непреходящего, то носителями их чаще всего являются представители старших поколений, люди известные. … Те мастера, которые способны синтезировать в своей деятельности опыт коллектива. … Ценилась родовая преемственность мастерства. Произведениями мастера определялся уровень школы. В такое понятие мастера … входили не только его мастерство, но и высокие качества личности уважаемого всеми человека. В народных представлениях с мастерством связывались мудрость, опыт. Нравственный критерий был неотделим от понятия «народный мастер» как личности созидательной, несущей мир поэтического.

Что же это за личность? Её прежде всего выделяют историческое сознание, забота о сохранении ценностей прошлого и передаче их в будущее, нравственная оценка действительности. Такое сознание творит образ особого видения мира. … Нередко народного мастера наделяют чертами особого, необычного человека, порой он славится как чудак. И всё это грани народного таланта, талантливости духовной. Индивидуальная её окраска не противоречит причастности к целому, что составляет мировоззрение народного мастера, определяет его культурную роль как творческой личности».

Каслинское литьё, Златоустовская гравюра на стали, нижнетагильская роспись по металлу, суксунская медь, камнерезное и ювелирное искусство - можно сказать, что их значение стоит в одном ряду со значением края как исторически сложившегося металлургического центра. Они были порождены и стали выражением горноуральского способа жизни, где крестьянские традиции во многом определяли труд рабочих и мастеровых, где творчество кустарей-одиночек соседствовало с промышленным производством, где главным материалом были железо и камень, где связь с духом традиций не отвергала, а предполагала постоянный широкий поиск, где создавались произведения, украшавшие столичные дворцы и крестьянские избы, купеческие особняки и рабочий быт.

Произведения уральского промышленного искусства при всём разнообразии характера и форм бытования промыслов отличает тесная связь с бытом, с практическими потребностями самой жизни. Однако при этом отсутствует узко утилитарное отношение к создаваемым вещам. Такой тип отношений характерен для традиционной народной культуры, которая в силу своего синкретизма не знает внеэстетического отношения к действительности. Смысл и основное содержание этого искусства не сводятся лишь к производству красивых предметов. Процесс изготовления любого предмета в этой культуре выступает в качестве не только практического, но и духовного освоения окружающего мира.

Народное искусство во все времена - это продолжающееся творение мира. Поэтому каждое произведение одновременно есть утверждение мира в целом и самоутверждение человека как члена рода-коллектива. Мир народной культуры - это целый космос: он включает все элементы жизни, что обусловливает высокий образный строй произведений народного творчества.

Особенности уральских народных промыслов, сформировавшихся в недрах горнозаводской культуры, определялись значительностью роли творческой индивидуальности, важностью, которую приобретал поиск собственных выразительных средств и художественной новизны, взаимодействием с технологиями промышленного производства, особенностями социального бытования как самих производителей, так и потребителей их продукции, среди которых были люди разных слоёв общества.

В одном из сказов П. П. Бажов рисует способ организации труда во времена активного бытования промыслов: «Случалось и так, что в одной избе у печки ножи да вилки в узор разделывают, у окошка камень точат да шлифуют, а под полатями рогожи ткут». Здесь подчёркивается особый характер труда не только кустарей-одиночек, но и фабрично-заводских рабочих того времени: примитивность технологии производства, основанной преимущественно на ручном труде, ставила качество продукта в зависимость от опыта и индивидуальности мастера. Это порождало соревновательность и конкуренцию в среде мастеровых, профессиональные тайны передавались в семейных династиях литейщиков, кузнецов, камнерезов из поколения в поколение. Не случайно такое место в сознании уральцев занимает образ Мастера, стремящегося познать Тайну.

Феномен Мастера уходит корнями в народную культуру к мастеровому, отвечающему за свой труд, несущему ответственность за себя и за своих близких. Его труд мало механизирован, он скорее ручной, чем машинный, хранит тепло человеческих рук. Безусловно, работа ремесленника - это работа на рынок. Но это никогда не было бездумным тиражированием.

Настоящий мастер не спешит расстаться с секретами своего мастерства. Он себе на уме, учить своему делу станет только «смышлёного и к работе не ленивого», которому можно открыть «заговорное слово». Интересно, что и отношение окружающих к мастеру зависело от того, насколько человек понимал ценность его труда.

Ценность народной культуры в том и состоит, что позволяет осознать связь современность с традицией. Народное искусство может погибнуть там, где утрачиваются связи человека со своей землёй. Это в полной мере можно ощутить, обратившись к истории уральских промыслов, судьбы которых складывались по-разному. Отдельные виды уральского промышленного искусства, пережив расцвет, отодвигались на задний план, исчезали, им на смену приходили другие. Но не смотря на все перипетии истории, они были и остаются выразителями самосознания народа, их создавшего.

МОУ Томинская СОШ.

Задачи развития (ЗД)

Задачи воспитания (ЗВ)

Реальный результат (РР)

Настроить, подготовить к работе.

Создать атмосферу

народного творчества

Подготовить учащихся к восприятию темы.

Повторение материала, изученного на уроках литературы.

Познакомить с систематизацией народных песен, создать проблемную ситуацию.

Познакомить с текстом песни,

подготовить к беседе.

Отработать полученный материал по песням.

Приблизить изучаемый материал к действительности.

Познакомить с профессиональным исполнением частушек.

Показать умение учащихся исполнять частушки.

связать материал с ранее изученным.

Вспомнить материал.

Связь с современно-

стью, с географией.

Познакомить с текстом.

Отработать умение видеть главную мысль.

Познакомить с текстом.

Связь русского фольклора с башкирским,

общность идей.

Познакомить с текстом.

Общенародный идеал в башкирском фольклоре.

Познакомить с текстом.

Связь с современностью, с географией.

Видеть главную мысль.

Объяснить правильность выполнения.

Подвести итоги.

Выставить оценки, поблагодарить.

Организационный момент. (Слайд № 1)

Звучит запись песни «Сыпал снег буланому под ноги» в исполнении ансамбля народной песни «Митрофановна».

Песня, которую вы только что прослушали в исполнении ансамбля народной песни «Митрофановна», - народная. Песни и сегодня – это голос народа, в песнях люди выражают свою радость и свою боль, своё счастье и невзгоды. Народные песни – один из жанров устного народного творчества, который на сегодняшний день является самым распространённым из фольклора.

Итак, сегодня мы поговорим с вами об устном народном творчестве Урала. Но тема эта огромная, поэтому на уроке мы сможем прикоснуться только к частице огромного богатства, которое мы называем ФОЛЬКЛОР.

Давайте вспомним, что такое ФОЛЬКЛОР.

Поможет нам ……………………………

Небольшое сообщение:

Само слово «фольклор» появилось в XIX веке и пришло из английского языка . Сегодня им пользуются все. Оно в буквальном переводе означает «народная мудрость», устное народное творчество. (Слайд №2)

Чем различаются фольклор и литература? (Слайд №3)

ФОЛЬКЛОР

ЛИТЕРАТУРА

Нет персонального создателя;

Возникло и развивается как устное творчество;

Живёт во множестве вариантов;

Можно передавать речитативом, приплясывая, распевая слова.

Есть конкретный писатель, поэт;

Возникла и развивается с письменностью;

Имеет один вариант, написанный писателем, поэтом;

Писатель написал, читатель читает.

Назовите основные черты общенародного идеала, который выражается в фольклоре: (Слайд № 5)

Общенародный идеал – основные черты:

Любовь к родной земле;

Доброта;

Справедливость,

Великодушие,

Скромность,

Находчивость,

Сноровка и др.

Фольклор – это искусство далёкого прошлого или настоящего? (Слайд № 6)

Назовите жанры устного народного творчества:

(Слайд №7)

ЖАНРЫ УНТ:

сказка, песня, частушка, пословица, поговорка, былина,

скороговорка, загадка, небылица, считалка, игра, …

Какие фольклорные жанры сегодня особенно распространены? (анекдот , песня)

В начале урока вы прослушали народную песню «Сыпал снег буланому под ноги». Как вы думаете, к какой группе песен можно отнести её, если песни делятся на:

Свадебные,

Воинские,

Семейно-бытовые,

Социально-бытовые,

Драматические,

Игровые, шуточные. (Слайд № 8)

В сборнике «Народные песни Южного Урала» Анатолия Глинкина и Татьяны Валиахметовой (Челябинск: Юж.-Урал. кн. изд-во, 2003г.) даются именно эти группы песен.

К драматическим песням относится песня «У церкви стояла карета…», которая представлена в этом сборнике (стр. 148).

Звучит запись песни «У церкви стояла карета» в исполнении ансамбля народной песни «Золотое кольцо».

(Слайд № 10)

У церкви стояла карета.

1. У церкви стояла карета.

Там пышная свадьба была.

Все гости нарядно одеты;

Невеста всех краше была.

2. На ней было белое платье,

Венок был приколот из роз.

Она на святое распятье

Смотрела сквозь радугу слез.

3. Горели венчальные свечи,

Невеста стояла бледна;

Священнику клятвенной речи

Сказать не хотела она.

Надел золотое кольцо,

Из глаз её горькие слёзы

Ручьём потекли на лицо.

«Жених неприглядный такой!

Напрасно девицу сгубили…»

И вышел я вслед за толпой.

Беседа по прослушанной песне:

Обратите внимание на репродукцию картины «Неравный брак», написанную в 1862 году.

Совпадает ли тема картины с темой песни?

Почему эта песня относится к драматическим?

В чём драма, трагедия молодой невесты?

Почему эта песня переходит из поколения в поколение?

Какие чувства вызывает эта песня у вас?

Но, говоря о народных песнях, нельзя не сказать о частушках. По-прежнему частушка остаётся любимым жанром устного народного творчества. Они также как песни очень разнообразны по тематике, отражают все стороны жизни человека.

Звучит запись частушек в исполнении ансамбля «Митрофановна». (Слайд № 4)

Ребята приготовили свои частушки на школьную тему:

Говорит папуля сыну:

«Я куплю тебе машину,

Только школу посещай,

Никого не обижай».

Мы решили пошутить

И уроки не учить,

После этой шуточки

В дневнике лишь уточки.

Если «здравствуй» и «спасибо»

Ты не скажешь никому,

Что ты вежлив и воспитан,

Сразу все вокруг поймут.

Эх, каникулы прошли!

В школу все уже пошли,

А я в школу не хожу –

На диванчике лежу!

Переменка, переменка,

Ты бы длилась без конца.

Наши книги отдыхают,

А учителя вздыхают.

C именем Юрия Георгиевича Подкорытова вы познакомились в начальной школе, читая «Хрестоматию по литературе родного края». (Слайд № 11)

Легенду «Волшебный курай» нам напомнит ……………

Отметить на карте Челябинской области Челябинск, Таганай звёздочками.

Чтение легенды «Волшебный курай» (стр.4 Сборник «Сказки из старинной шкатулки»)

Беседа по легенде:

Кто спас Акрама от смерти?

Где Акрам «столько мудрости взял»?

Какова главная мысль легенды?

Чтение легенды «Рассказывал Акрам-курайчи о волшебном курае». (стр. 4-7)

Беседа по легенде:

Кто такой Акрам-курайчи?

Чему завидовал Бармак?

Кто надоумил его убить белого лебедя Аккоша?

Кто и как узнал правду о смерти Курая?

В чём главная мысль этой легенды? (Правда восторжествовала, зло наказано.)

Близка ли эта башкирская легенда русскому фольклору?

Чтение легенды «Рассказывал Акрам-курайчи про голубое зеркало Семигора». (стр. 8)

Отметить на карте Челябинской области озеро Чебаркуль голубой звёздочкой.

Беседа по легенде:

Кто в этой легенде на стороне добра, а кто на стороне зла?

Что означает слово «Чебаркуль»? (Чебар – пёстрый, куль – озеро.)

Чтение легенды «Рассказывал Акрам-курайчи о Матери Родниковых вод» (стр. 22) (Слайд №12)

Отметить на карте реку Миасс.

Беседа по легенде:

Какую обиду затаил Канзыс-хан?

Как Агидель попала в руки приближённых Канзыс-хана?

Как Урал-батыр помог Матери Родниковых Вод?

В чём главная мысль этой легенды?

Домашнее задание: (Слайд № 13)

Продолжите стихотворение:

Ветер сказывал сказы

Про вас и про нас…

Заключительное слово учителя:

Подвести итог я бы хотела словами Юрия Подкорытова:

«Ходил человек по земле уральской, камешек узорчатый найдёт – в сумку походную спрячет. Лесную диковинку – тоже. Словцо меткое услышит – в книжечку запишет. У старых людей рассказов да сказок – горстями бери. Вернётся человек домой, сейчас из походной сумки добычу свою в старинную шкатулочку перекладывает: колечко чугунное, зёрнышко рубиновое, салфетку из горной кудели – асбеста. «Это, - говорит, - целая сказка. – А то и две». Много лет человек разные разности собирал, а шкатулку до верха никак не наполнил…»

Устное народное творчество – наши корни, наша история, наша жизнь.

Подведение итогов.

познавательный

систематизирующий

познавательный

познавательный

репродуктивн.

фронтальная

фронтальная

фронтальная

фронтальная

индивидуал.

фронтальная

фронтальная

фронтальная

фронтальная

фронтальная

фронтальная

индивидуал.

фронтальная

индивидуал.

фронтальная

фронтальная

фронтальная

фронтальная

фронтальная

фронтальная

фронтальная

внимание

интерес к народной песне

умение сопостав-

обобщать

внимание

внимание

кий потенцал

речь, внимание

внимание

умение слышать

внимание

умение слышать

внимание

умение слышать

внимание

умение слышать

творчест-

делать вывод

делать вывод

аккурат –ность

уважение к народной песне

уважение

к однокласснику

чёткость

уважение

ному творчест-

уважение

к народной песне

уважения к человеку

любовь к слову

любовь к народно-

уважение к школе

уважение

к творчест-

ву писателя

уважение к слову

уважение к слову

Внимание

уважение к труду

Приложение (тексты и наглядный материал).

Сыпал снег буланому под ноги.

В спину дул попутный ветерок.

Ехал я просёлочной дорогой,

Встретила хозяйка молодая,

Как встречает родного семья.

В горницу любезно приглашая,

Ласково смотрела на меня. 2 раза

А проснувшись рано, спозаранку,

Вышел я буланого поить.

Вижу – загрустила хуторянка

И не хочет даже говорить. 2 раза.

Руку подала и ни словечка,

Даже и не смотрит на меня.

Снял тогда с буланого уздечку,

Расседлал буланого коня. 2 раза.

Так и не доехал я до дома,

Затерялся где-то вдалеке,

Что же делать парню молодому,

Коль пришлась девчонка по душе? 2 раза.

Сыпал снег буланому под ноги,

В спину дул попутный ветерок.

Ехал я просёлочной дорогой,

Заглянул погреться в хуторок. 2 раза

У церкви стояла карета.

1. У церкви стояла карета.

Там пышная свадьба была.

Все гости нарядно одеты;

Невеста всех краше была.

2. На ней было белое платье,

Венок был приколот из роз.

Она на святое распятье

Смотрела сквозь радугу слез.

3. Горели венчальные свечи,

Невеста стояла бледна;

Священнику клятвенной речи

Сказать не хотела она.

4. Когда её священник на палец

Надел золотое кольцо,

Из глаз её горькие слёзы

Ручьём потекли на лицо.

5. Я слышал, в толпе говорили:

«Жених неприглядный такой!

Напрасно девицу сгубили…»

И вышел я вслед за толпой.

Частушки на школьную тему

Говорит папуля сыну:

«Я куплю тебе машину,

Только школу посещай,

Никого не обижай».

Мы решили пошутить

И уроки не учить,

После этой шуточки

В дневнике лишь уточки.

Если «здравствуй» и «спасибо»

Ты не скажешь никому,

Что ты вежлив и воспитан,

Сразу все вокруг поймут.

Эх, каникулы прошли!

В школу все уже пошли,

А я в школу не хожу –

На диванчике лежу!

Переменка, переменка,

Ты бы длилась без конца.

Наши книги отдыхают,

А учителя вздыхают.

Волшебный курай. О Таганае и его сыновьях. (Отрывок.)

В давние-предавние времена на месте нашего края совсем пустынно было - ковыль седой да полынь пахучая. Только ветер с волками наперегонки бегал да песни завы­вал. Парил в небе орёл - а под ним степь без начала, без конца, без края. Жил здесь человек один, Таганаем его звали. Троих сыновей имел: Ишимбая, Сарбая да Салямбая.

А было у старика Таганая богатства видимо-невидимо. Но больше всего дорожил Таганай саблей своей. Не про­стая была сабля - из металла волшебного, булата. Ах, и сабля! То молнией сверкнёт, то птицей взлетит, то голу­бым огнём вспыхнет.

Взмахнёт Таганай саблей - ковыль голову седую к зем­ле клонит, у недоброго человека душа от страха захоло­нет. И ещё говорили: кто булат имеет - секретом долгой жизни владеет.

Вот и позавидовал этому старый леший Шурале.

Жил он возле поганого болотца, часами слушал кома­риное пение, до которого охотником великим был, да всё прикидывал, как бы Таганаевым булатом завладеть. Ду­мал, думал и придумал: старший сын Таганая жадноват, спит и видит добро отцовское за собой.

Вот и подговорил его Шурале:

Старый стал ваш отец. Зачем ему такие сокровища?
Поделите с братьями поровну. Я вам место покажу, где
сундуки Таганаевы схоронены, а вы мне сабельку его от­дадите. Железку простую - за такое-то богатство!

Ишимбай и согласился. Украл у отца саблю булатную, отдал лешему. Пошли они за богатством. А Сарбай за ними следит.

Открыл Ишимбай сундук отцовский - глаза разбежались. Рубины вишнёвые, бирюза голубая, яхонты солнечные, изум­руды зелёные, жемчуга прозрачные - горят-переливаются!

Ишимбай горстями гребёт, халат скинул - камешки дорогие в узел насыпает.

Тут и Сарбай подскочил:

Мне половину! - кричит.

Шурале радуется. И саблю булатную получил, и па­кость учинил: сыновей с отцом поссорил.

Да радость недолгой была. Таганай как раз с охоты возвращался, сердцем чует - неладно. Огрел коня нагайкой, налетел степным беркутом на Шурале. Леший от страха в землю зарываться стал, притворился горой каменной. Да так и остался навечно.

И вот что дивно - крикнет кто-нибудь, а гора отклика­ется, да не эхом. Это Шурале до сих пор добрых людей с толку сбивает. Кто про эту историю не слышал - Откликным Гребнем ту гору называет.

Погнался Таганай за сыновьями. А Ишимбаю с узлом бежать трудно: пот градом льёт, камешки дорогие нет-нет да и выпадают. Где изумруд падёт - лес зелёный подни­мается, где бирюза - озеро голубое засверкает.

Слышит Ишимбай горячий топот коня отцовского. Куда деваться? Бросил узел - и на том месте горы выросли. А Ишимбай от стыда сквозь землю провалился. Рассказыва­ют люди - по сей день находят в земле чёрную кровь Ишимбаеву. Нефтью зовут.

А Сарбай тоже жадности непомерной был. Бежит - задыхается, а добро из рук не выпускает. Известно, глу­пость да жадность - сестры родные. Так в степях зау­ральских и дух испустил.

Взмахнул Таганай булатом, голубым огнём вспыхнула сабля и пропала. От стыда за неблагодарных сыновей ока­менел Таганай, в гору превратился. Да такую высокую, что по ночам луна у него на каменном плече отдыхает. Так и говорят все: Таганай - подставка луны.

Остался Селямбай, младший сын Таганая, один-одинё­шенек. Пошёл он, куда глаза глядят. День шёл, ночь шёл. Остановился на берегу глубокой реки Миасс. Жильё себе построил, стал зверя бить, хлеб растить.

Место это бойким оказалось. Хозяин, Селямбай, при­ветлив. Потянулись к нему люди. А мастеровые люди где прошли - навечно след свой оставили.

Заводами, домнами, шахтами славится с тех пор наш край.

Живут в народе предания о железных кладах Сарбая и горы Магнитной, голубые легенды озёр, узорные чугунные сказки Каслей, сказы о нефтяных фонтанах Ишимбая. Селямбая тоже не забыли - он ведь ту землю обживать пер­вым стал.

Старики говорят: оттого, мол, это место Селябой про­звали, Челябой по-нашему. А кто и по-другому толкует - сказки ведь всяк по-своему сказывает.

«Волшебный курай».

(Вступление)

У бедняка Акрама вот какое богатство было: халат рваный, сапоги стоптанные, шап­ка-малахай облезлая.

У старика Акрама вот какое богатство было: курай-дудочка, песни старинные, сказки о храбрых егетах-молодцах, о жадных баях-богатеях, о хитрых мэскэй-оборотнях да шурале-леших.

Бродит Акрам-курайчи от аула к аулу, к пастушьему огоньку подсаживается, разговор неторопливый ведет.

Спрашивают пастухи:

Скажи, курайчи, правда, что ты из рода Итимгановых, собакой вскормленных?

Правда, братья. Давным-давно забрели в аул на берегу озера Акагач старуха Черная болезнь и старик Голод. Всех себе берут - коней берут, овец берут, пастухов берут, стариков и детишек берут. Много набрали.

Богатеи испугались, убежали. Все добро и еду с собой увезли. Во всем ауле один маль­чишка остался. Лежит, кричать уже не может. Старик Голод рукой махнул:

Все равно мой будет!

Старуха Черная болезнь рукой махнула:

Все равно мой будет!

Подбежала к тому мальчишке собака лохматая, взяла, как щенка, зубами, в конуру свою унесла. Молоком своим накормила. Лежит мальчишка со щенками, хорошо ему. Тут старик Голод прибежал:

Отдай! Мой мальчишка!
Старуха Черная болезнь прибежала:

Отдай! Мой мальчишка!

Бросилась на них собака, зубами острыми рвет, со двора гонит.

Вырос тот мальчишка, вскормленный молоком собаки, батыром** стал. Внукам-правнукам на­казал: не обижайте братьев наших - одним молоком вскормлены. То прадед был мой. Спрашивают пастухи:

Умный ты человек, Акрам-курайчи. Где столько мудрости взял?

Просто это, братья. Когда говорит умный человек, никогда не перебивай, а слушай. А когда сам говоришь, прислушивайся к своим словам, чтобы не сказать глупость.

И ходил Акрам-курайчи по раздольному краю башкирскому, рассказывал пастухам и охот­никам о ковыльных степях, где пасутся табуны быстроногих коней, о непроходимых лесных ур­манах, озерах глубоких и чистых, о голубой Мияс-су, Матери Родниковых Вод, о Каменной не­весте Килен-Таш.

Рассказывал Акрам-курайчи

о волшебном курае.

Когда родился у знатного хана сын- кружил над богатой юртой черный ворон Козгын.

Когда родился у простого пастуха сын - кружил над бедной юртой белоснежный лебедь Аккош.

В один день, в один час родились мальчики. И приказал знатный хан: пусть станут по­братимами.

Так и сделали. Назвали сына пастуха Кураем, назвали сына хана Бармак - палец на руке отцовой.

Растут вместе побратимы. Из одной чаши кумыс пьют, из одного котла мясо едят. - Статными молодцами-егетами стали.

Бармак лицом темен, нрава крутого, на охоте беспощаден. Недаром в час его рождения над юртой черный ворон Козгын кружил.

Курай лицом светел, со старшими вежлив. Складывал он песни и пел их звонким голосом. Слушают люди песни Курая, радуются: недаром в час его рождения над юртой белый лебедь Аккош летал.

Завидует Бармак своему побратиму. Гонит его зависть в степь. Бьет он рыжих лисиц и се­рых волков, загоняет сайгаков.

Упрекает Курай:

Зачем столько сайгаков загнал? Разве мало у нас мяса?
Усмехается Бармак:

Это подарок мой черному ворону Козгыну, который падалью питается.
Кружит над степью черный ворон Козгын, спрашивает:

Отчего не весел, хан Бармак - единственный палец на слабой руке отцовой? Отчего лю­дей сторонишься? Знаю, гложет тебя черная зависть. Но я тебе помогу. Я ворон Козгын, твой
верный друг и советчик. Слушай: пусти стрелу каленую в белого лебедя Аккоша, перестанет Курай петь свои песни.

Пустил Бармак стрелу каленую в белого лебедя Аккоша. Закричал, затосковал белый лебедь, прощаясь с любимым озером, упал в прибрежный камыш.

Встрепенулось сердце Курая, запел он песню, проклиная черного ворона Козгына. Задохнулся от гнева Бармак, ослеп от ярости, почернел от зависти.

Не пой! - кричит.- Зарублю саблей!

И ворон Козгын над головой кружит, каркает.

И погубил Бармак побратима. Закопал в землю, а сам вернулся в аул, закричал, заплакал:

Горе мне, горе! Утонул Курай в бездонном озере! Горе мне, горе!

Год прошел, другой пролетел. Пасли как-то пастухи коней у озера Лебединого - Аккошкуля. Видят, растет на холмике невиданное растение. Стебель толстый, шапка круглая, полная семян.

Дай-ка,- говорит один пастух,- вырежу я себе дудку-сыбызгу.

Вырезал дудку-сыбызгу, а она и запела звонким голосом Курая, как погубили лебедя Акко­ша ворон Козгын и хан Бармак. Всю правду рассказала.

Разнеслась по степи весть о неслыханном: молодой хан Бармак погубил побратима Курая.

Покрылся Бармак перьями, превратился в черного ворона. Закричал хриплым голосом и уле­тел от людей.

А семена курай-травы ветер повсюду разнес.

Вырежет из тростинки певец-курайчи дудку - запоет курай о белом лебеде Аккоше, о бес­крайних степях, о могучих лесах и лебединых озерах.

Рассказывал Акрам-курайчи

про голубое зеркало Семигора

Говорят, у русского батыра Семигора, хозяина гор Ильменских, зеркало хрустальное было, да не простое.

Посмотрит в него Сёмигор - все, что на земле, на воде и в воздухе делается,- все ему видно.

И жила в тех местах

старушонка одна завистливая. Юрмой звали.

Ох, как хотелось Юрме зеркало такое иметь! Оно понятно - в урмане глухом скучища, зе­леная. Словцом перемолвиться не с кем. Которые лешие поблизости жили, и те от завистливой старухи в болото подались.

Забралась как-то Юрма в горную кладовуху Семигора, и так и сяк зеркало из скалы вы­ворачивает. Не хватает силенки. Уж и нечисть лесную помочь просила, посулы богатые обещала.

Лешие затылки чешут: и напакостить не прочь, и Семигора побаиваются. Отказались.

Грохнула Юрма клюкой железной по хрусталю - разбилось голубое зеркало на мелкие ос­колки, по всему краю разлетелось. Каждый осколок в голубое озеро превратился. А Юрма со злости комья земли в ближнее озеро стала бросать. Горстями полными. То тут, то там остров­ки на озере выросли.

А дело-то вот чем кончилось: старуху Юрму батыр Семигор в гору каменную

превратил.

Давным-давно поднялся на высокую гору человек, увидел внизу озеро с бесчисленными островками.

Пестрое озеро,- сказал тот человек,- Чебар-куль!*

Рассказывал Акрам-курайчи

о Матери Родниковых Вод.

В давние времена в бескрайних степях, на берегу реки, несущей свои воды в далекие стра­ны, жил старый Уразбай-хан. Сыновей у него не было, а была только дочь - Агидель.

Набегали из диких степей на владения Уразбай-хана воины в звериных шкурах, уводили людей в рабство, отбирали коней и баранов. Приходилось браться за оружие. Стоял во главе войска хана храбрый егет. Прозвали его Урал-батыром. Давно уже объявил его Уразбай-хан своим наследником и женихом единственной дочери.

Затаил Кансыз-хан обиду. Послал своих воинов с приказом: запрудить горные реки, пусть превратится в пустыню земля Уразбай-хана, пусть от жажды погибнет весь скот, пусть погиб­нут все люди.

Удобное время выбрал Кансыз-хан: отряды Урал-батыра отбивали нападение войска грозного Кара-кула.

Хитрые приближенные стали уговаривать Уразбай-хана:

Отдай, великий хан, свою дочь. Войско Кансыз-хана велико, стрелы их бьют без промаха.
Видом они страшны и свирепы. Одежды из волчьих шкур пугают наших коней. Согласись, муд­рейший,- только так ты спасешь свой народ, и себя, и нас, твоих вернейших слуг.

Дочь моя Агидель - невеста Урал-батыра. Я все сказал!

Хитрые приближенные обманули Уразбай-хана, посадили его в темницу, отдали Агидель гон­цам Кансыз-хана и сказали:

Передайте своему повелителю: мы покорны его воле. Да будет так!

Вернулся из похода Урал-батыр. Освободил из темницы Уразбай-хана, наказал неверных прислужников и с маленьким отрядом бросился в погоню.

В горном тесном ущелье напали на отряд воины в волчьих шкурах. Перебили всех храбрых джигитов, а раненого Урал-батыра посчитали мертвым.

Лежит Урал-батыр день. Лежит другой, лежит третий. Пожалел его добрый Иргаил-карлик, послал струю живительного воздуха. Открыл глаза Урал-батыр, поднялся на ноги и пошел в горы. Видит - пещера перед ним. Камни самоцветные горят, горный хрусталь переливается ог­нями, золотые жилки по потолку бегут, пол узорами малахита украшен. На горке бархатных аметистов золотой лук лежит. Рядом - колчан, стрелы в нем с огненными наконечниками.

Помоги, храбрый егет. Я - Мать Родниковых Вод. Заточил меня в подземелье Кансыз-хан,
заковал ледяным зеркалом. Возьми колчан с огненными стрелами, возьми лук золотой. Подни­мись на Зуртау, выпусти стрелу в ледяное зеркало.

Поднялся Урал-батыр на вершину горы Зуртау, выпустил огненную стрелу. Разбилось с гро­хотом ледяное зеркало, гром прокатился по горам, высоко взметнулись водяные столбы.

Затопила вода горные долины, побежали воины в волчьих шкурах в разные стороны, Кан­сыз-хана водоворотом закружило. Уже по пояс вода Урал-батыру, а он все стоит и пускает огненные стрелы.

Так погибли Урал-батыр, красавица Агидель и злой Кансыз-хан.

Побежали из горного озера реки в разные стороны: на юг - Урал, на запад - Агидель, третья река побежала на север - в океан.

Называют ее Миасс, Мияс-су. Мать Родниковых Вод

Литература к уроку «Устное народное творчество Урала».

1. , Валиахметова песни Южного Урала. – Челябинск: Южно-Уральское книжное издательство, 2003.

2. Кондратковская -озеро: Сказы, легенды, поэмы, сказки, стихи. – Челябинск: Южно-Уральское книжное издательство, 1984.

3. Литература России. Южный Урал. Хрестоматия, 5 – 9 класс . 2-е изд., исправл. / Сост. , Крохалёва Т. Н., Соловьёва Т. В. –

Челябинск: центр «Взгляд», 2003.

4. Подкорытов из старинной шкатулки. – Челябинск: Южно-Уральское книжное издательство, 1980.

5. Хрестоматия по литературе родного края. 1 – 4 класс ./ 2-е изд., перераб. / Сост. , и др. – Челябинск: центр «Взгляд», 2002.

6. Цибизов городок: легенды, предания, бывальщины старинных насельников реки Урал. – Челябинск: Южно-Уральское книжное издательство, 1989.

Домашнее задание:

5 «а» класс.

Ветер сказывал сказы

Про вас и про нас.

Говорит, что за морем,

Что у высоких гор,

Прилетает волшебник

На крылатом коне,

Что несёт он с собой

Изумрудную гору

И кидает на землю

Непростые каменья.

Где зелёный упал,

Там леса поднялись.

Там, где синий – река.

А где жёлтый – там поле.

Разноцветна земля!

Куркина Саша.

Ветер сказывал сказы

Про вас и про нас,

Про тех и других,

Про всех остальных.

Ветер сказывал сказы

Про вас и про нас,

Про землю и море

И ещё про просторы.

Шамотайлова Настя.

Ветер сказывал сказы

Про вас и про нас,

Потому что лишь ветер

Создаёт рассказ!

Ветер видит нас,

Ветер слышит нас,

И поэтому он

Создаёт свой рассказ!

Стеценко Люба.

Ветер сказывал сказы

Про вас и про нас.

Ветер песни пропел

Про далёкие страны,

Сочинял он рассказы о людях

Самых могучих и храбрых.

Бикжанова Наташа.

5 «б» класс.

Ветер сказывал сказы

Про вас и про нас.

Бажовские сказы –

Волшебные фразы…

Ведь лучшего нет на свете,

Об этом знают все дети.

Если же ты не читал,

Ты лучше не лги,

А сразу возьми и прочти.

Прочти – не ленись,

Но только не сердись.

Копеина Лена.

Ветер сказывал сказы

Про вас и про нас,

Про солнце рассказы,

Про лес и луга,

Про поле, стога.

Рассказывал тихо,

Красиво, любя.

Гусев Денис.

Ветер сказывал сказы

Про вас и про нас,

Про родную природу

Вёл свой рассказ:

Про высокие горы

И земные просторы.

Рылова Юля.

Ветер сказывал сказы

Про вас и про нас,

Про далёкие страны,

Про бурные реки,

Про нивы златые

И трель соловья.

Стеценко Толя.

Ветер сказывал сказы

Про вас и про нас.

Ему вторили скалы

Над речкой Миасс.

Ему вторили птицы

Под небом седым,

Ему вторили люди

В былинах своих.

Колесникова Маша.

Ветер сказывал сказы

Про вас и про нас,

Интересные рассказы

Про ребят и про зверят.

Хлынова Лена.

Анализ

открытого урока по литературному краеведению

в 5 -х классах

К ИСТОРИИ И МЕТОДИКЕ СОБИРАНИЯ ПРЕДАНИЙ

I.

При исследовании история любого фольклорного жанра встает в качестве первоочередного вопрос об источниках, их научной достоверности.

Тщательное изучение источниковедческой базы диктуется спецификой фольклорного материала и сложностью его собирания и публикации. Тексты произведений собирались и публиковались в разное время, разными людьми, с различными целями. Следствием этого является необыкновенная пестрота материала, научный потенциал которого неодинаков. Наряду с точными записями встречаются полуфольклорные-полусфальсифицированные материалы, есть и прямые фальсификации, что закономерно выдвигает на первый план понятие «степень научной достоверности» источника, произведения.

Выяснение степени научной достоверности текстов - обязательный и весьма ответственный этап исследования-требует определенного объективного критерия оценки. Выработка такого критерия для каждого жанра - еще не вполне решенная в советской фольклористике задача. Проблемы фольклористической текстологии в историко-фольклористическом и эдиционном аспектах систематически рассматриваются на страницах фольклорных из­даний примерно с середины 50-х гг.. К настоящему времени достаточно четко «выяснено, что научная достоверность теистов обусловлена комплексом обстоятельств, среди которых существенную роль играют приемы собирания и записи произведений, подготовки текстов к печати, цели и задачи публикации, принципы издания. Фольклорные публикации последних лет убеждают в актуальности этой проблемы, так как фольклорная практика (как издательская, так и исследовательская) расходится с теми рекомендациями, которые содержатся в трудах по вопросам текстологии и которые, казалось бы, приняты советскими фольклористами. Эти обстоятельства делают необходимым выяснение приемов и методов собирательской работы в отдельных жанрах.

II.

В дооктябрьской фольклористике не велось специального собирания и изучения преданий. Отсутствует название этого жанра в видовой классификации русского фольклора в учебных пособиях. Не выделен жанр предания из «рассказов разного содержания» в программе 1917 г. для собирания произведений народной словесности. Советской фольклористике пришлось прокладывать методико-методологические пути собирания и изучения преданий, отбирая лучшее из собирательской методики дореволюционного времени.

От передовой дооктябрьской фольклористики советская наука унаследовала комплекс методических правил и приемов, проверенных на обширном практическом опыте: требование точности и полноты записи и в этих целях повторного прослушивания произведения; обстоятельной документации записанного произведения; внимания к личности сказителя (певца, сказочника и т. п.); записи его биографии; бережного отношения к исполнительству как творческому акту; записи вариантов.

Если в XIX в. в науке о фольклоре еще не было твердого сознания необходимости точной записи (этому требованию отвечали лишь отдельные сборники, например, «Онежские былины» А. Ф. Гильфердинга), то к 1917 г. это требование сформировалось как основное. Оно опиралось на собирательскую практику фольклористов начала XX в. - братьев Ю. М. и Б. М. Соколовых, Н. Е. Ончукова, Д. К. Зеленина и вошло в программы для собирания. Специальный раздел (Б) программы.предусматривает запись «рассказов разного содержания». Термина «предание» нет, раздел в жанровом отношении не дифференцирован, включает и воспоми­нания и сказки (пункт 26), но в подробное перечисление тематики входит тематика преданий: «...о разных народах... о местах, где скрыты клады... исторического содержания: о царях, героях, общественных деятелях... о прежних войнах, о политических событиях... воспоминания о прошлом, о крепостном праве».

Раздет «Б» содержит рекомендации, выполнение которых даст собирателю-исследователю материал об отношении народа к рассказываемому, о «внутренней обстановке» (Н. А. Добролюбов) исполнения, об условиях бытования и возможных источниках рассказов: «...Указать, как относится рассказчик к тому, что он рассказывает, как относятся слушатели... Какие обстоятельства располагают к рассказыванию... Какие книги и картины находятся в обращении в данной местности».

В 1921 г. состоялась Всероссийская конференция научных обществ по изучению местного края с докладом Ю. М. Соколова «Материалы по народной словесности в общем масштабе, краеведных работ». Были определены задачи собирания и изучения фольклора: «В первую голову собрать исчезающий материал уходящего прошлого, изучать влияние войны и революции на быт населения». Докладчик обратил внимание на то, что «почти исключительный интерес к «археологической» стороне устной поэзии, господствовавший в науке до последнего времени, затемнял ценность ее как живого голоса крестьянства о самом себе в наши дни». Конференция призвала к собиранию народных песен, частушек, легенд современности, чтобы будущие историки революции «имели бы больший материал о сменявшихся настроениях мате в том или другом крае». Эти правильные теоретические установки дополнялись методическими советами записи фольклорных произведений. В качестве основных, совершенно необходимых требований выдвигались точность и полнота записи, четкая и обстоятельная документация фольклорных текстов, внимание к личности певца, сказочника.

Направляй фольклористов на собирание «в массовом масштабе» материалов, отражающих современность, Ю. М. Соколов выдвинул задачу - систематическое их издание в научных целях. При этом требование научной достоверности выдвигалось в качестве основного и играло роль критерия при оценке публикаций. Примером может служить оценка книги С. Федорченко «Народ на войне». В 1921 г. Ю. М. Соколов, отмечая, что в книге собраны «легенды, сказания и просто разговоры», что «материал говорит здесь сам за себя», в то же время очень сомневался в научной достоверности материала, не паспортизованного, с очевидными признаками стилевой обработки: «Федорченко преследовала не научную цель, а литературную». Позднее, в предисловии к книге «Революция» и во время дискуссии о книге «Устные рассказы о Ленине» Ю. М. Соколов более резко скажет о книге С. Федорченко как о фальсификации фольклора: «Главный грех Софьи Федорченко заключается в том, что она выдала свою собственную литературную стилизацию «под народ», в художественном плане допустимую, за подлинный документ, вводя в заблуждение широкие массы читателей, веривших ей на слово. Не думаю, что автор ничего не почерпнул из того, что слышал в солдатской массе на войне, но все слышанное и узнанное преподнес читателю в своей переработке, тщательно при этом ее маскируя». Через несколько лет при обсуждении доклада С. Мирера и В. Боровика «Рабочие сказы о Ленине» книга С. Федорченко фигурировала как отрицательный пример: «...нужно избегать того, что сделала С. Федорченко. У нее получилась спекуляция на том, что это подлинный фольклор». Таким образом, критерий научной достоверности публикуемых материалов несказочной прозы занял свое место в советской фольклористике с первых лет ее развития. Уточнение оценки от 20-х к 30-м гг. в сторону выявления научной несостоятельности книги показывает рост и формирование теоретических основ науки о фольклоре. По мере того как оформлялись методико-методологические принципы, оценки становились строже и научно требовательнее.

Твердое сознание необходимости точных, документированных записей имело место в 20-е гг. не только в установочных докладах ведущих советских фольклористов и в критических оценках публикаций, но и в программах и методических пособиях по собиранию фольклорных произведений. При этом следует заметить, что методика записи жанров несказочной прозы - преданий, легенд - в пособиях тех лет не разработана. Некоторое исключение составляет лишь пособие М. Азадовского «Беседы собирателя», высоко оцененное Ю. М. и Б. М. Соколовыми. Говоря о пробелах в собирании сибирского фольклора, М. Азадозский упоминает «местные предания», имеющие «особый интерес», подчеркивает необходимость их скорейшей записи и указывает тематику: о Радищеве, о Чернышевском, о декабристах, о знаменитом начальнике каторги в Забайкалье - Разгильдееве, а также о событиях гражданской войны и социалистического строительства. Рекомендаций о записи преданий М. Азадсвский не дает, но советы его о собирании фольклорных произведений всех жанров, несомненно, распространяются и на предания: бережнее отношение к тексту, или, еще точнее, к слову и звуку, чтобы избежать характерных для собирателей стремлений: «обнародить» текст или «облитературить». «Научная запись - запись слово в слово», обязательное снабжение каждой записи научным паспортом.

Критерий научно достоверной записи оформлялся в фольклористике 20-х гг. как с помощью утверждения проверенных в собирательской работе приемов и методов, так и разоблачения ненаучных записей. Б. и Ю. Соколовы следующим образом делают это в своем методическом пособии 1926 г.: «Ненаучная запись характеризуется наличием переделок собирателем, изменением и исправлением текста на свой вкус. Большим злом является в любительских записях стремление к нарочитой стилизации «под народ», отчего устное произведение, перегруженное форма ми и оборотами «народного стиля» в таком неумеренном количестве и такой комбинации, выдает с головой всю его искусственность».

Научна та запись, которая точно закрепляет устный рассказ информатора, полно документирована и не подвергнута обработке собирателем. Недопустимы никакие изменения и исправления. Фольклорные произведения должны записываться и публиковаться в их точной форме. Составление сводных текстов антинаучно.

Методико-методологический спор возник в первой половине 30-х гг. вокруг книги С. Мирера и В. Боровика «Рассказы рабочих о Ленине». Уже первая книга этих собирателей и составителей «Революция. Устные рассказы уральских рабочих о гражданской войне» собиралась и составлялась таким способом, который не мог обеспечить научную достоверность текстов.

И. Рабинович подает как достижения С. Мирера следующие приемы собирания:

«1-связка текстов. Предположим, записано несколько рассказов об одних и тех же событиях из гражданской войны. Путем сопоставления их друг с другом удается отделить факт от случайного, наносного.

2 -связка текстов при рассказчиках, так называемая очная ставка.

2 - запись, когда на руках есть другое воспоминание, по которому «тайно» проверяется рассказ...

5 - запись воспоминаний с подробным допросом. Это имеет место в том случае, когда рассказчик допускает много неточностей. Тогда нужно превращаться в сурового следователя.

6 - запись рассказа при свидетелях тех событий, о которых будут воспоминания. Это заставляет рассказчика насторожиться и более точно передавать факты» (И. Рабинович. О записи воспоминаний. Из опыта работы т. С.Мирера. – В сб.: История заводов, вып. 4-5, М., 1933, стр. 209). .

Вызывает возражение явная в рекомендациях обстановка следствия, при которой собиратель устраивает «очную ставку», «подробный допрос», приглашает «свидетелей», а сам становится «суровым следователем». Не может быть принят и опыт «связки текстов», ведущий к сводным текстам, за которыми совершенно теряется личность отдельного рассказчика.

После записи, произведенной подобным образом, рассказы подвергались обработке, с которой автор статьи пишет следующим образом: «Выбрасываются места, не несущие никакой смысловой нагрузки, повторения слов, слишком утомляющие читателя, все неточности, ошибки в передаче фактов и т. д. Эта литературная обработка является одним из самых трудных дел, так как в этой области не накоплено никем сколько-нибудь значительного опыта». В процесс литературной обработки воспоминаний включается по свидетельству автора статьи, и монтаж, т. е. перестановка частей рассказа, создание новой композиции. При этом рекомендуется: «По возможности, план рассказа нужно стараться выработать с самим рассказчиком. Если же это не удается, тогда на сцену должны явиться ножницы...».

Появление в 1934 г. книги рассказов-воспоминаний о В. И. Ле­нине, приготовленной таким же способом, как и книга «Революция», вызвало научную дискуссию, в процессе которой подобный метод работы не был принят в фольклорной собирательской и издательской практике.

С. Мирер и В. Боровик обратились к устным рассказам о революции, гражданской войне, о Ленине как к историческому источнику. В таком подходе есть большой научный смысл. Но при этом совершенно необходимо было учесть устный характер материалов, наличие в них вымысла и домысла, личных оценок рассказчиков и отнестись к этим моментам осознанно бережно. Собиратели же обработкой нарушили историзм рассказов, в результате чего материалы получили весьма относительную историческую ценность и почти утратили фольклорную.

При обсуждении книги В. И. Чичеров отметил, что опубликованные произведения - это не фольклор, так как они обработаны. Он признал большую ценность в собранном материале именно тех мест, которые квалифицировались составителями как «искажения в передаче событий» и на этом основании обрабатывались или просто выбрасывались. Для него как для фольклориста больший интерес представляет собранное «сырье» (термин С. Мирера.-В. К.), чем обработанные и напечатанные рассказы. В. А. Мещанинова, М. Я. Феноменов выразили беспокойство в связи с методом «чистки» текстов, который может уничтожить художественность рассказа и придать ему схематизм. Необходимы пол­ные образцы записей - в интересах научности и в интересах сохранения своеобразности. Всякая обработка может повредить этим записям как документу социологическому: «Если мы собираем материал для того, чтобы изучить те группы людей, которые высказываются, то конечно, это прием неверный».

П. С. Богословский высказал опасение по поводу того, что «если пользоваться широким творческим подходом к фольклорным материалам, то на местах, особенно в низовой краеведной сети, возможны самые невероятные операции с фольклором... пропущенный через «творческое» сознание собирателей фольклорный материал едва ли можно относить к категории подлинно рабочего эпоса в силу часто наблюдающейся субъективности собирателей».

Ю. М. Соколов предупредил об опасности скомпрометировать большое и нужное дело неверными собирательскими и составительскими приемами: обработка записанного материала - сокращение, перестановка, создание сводных текстов, преследование целей «художественного порядка». «Вопрос о новом фольклорном стиле... о новом виде пролетарского эпоса, мы можем разрешить только тогда, когда будем совершенно до конца убеждены, что каждое слово в данном произведении принадлежит действительно пролетарскому сказу, а не собирателям».

И тем не менее сторонники обработки устных рассказов, записанных у народа, еще не сдали свои позиции. В 1936 г. появилась статья А. Гуревича «Как записывать и обрабатывать устные рассказы. К вопросу о методике записи и обработки устных рассказов». Автор как бы осуждает С. Мирера и В. Боровика за обработку: «подлинно-сказительского остается пятьдесят процентов», «рассказы страдают однотонностью, ощущается желание собирателей обязательно все втиснуть в стандартные литературные рамки». В итоге же оказывается, что А. Гуревич не против обработки народных рассказов, он за нее. Для него ошибка составителей состоит в том, что «начинающему фольклористу... показывают только итоговую... работу - окончательную обработку текстов», а он считает для себя идеалом «такую подачу записи и обработки устного рассказа, которая бы обнажала всю лабораторию нашей фольклористской работы». По мнению автора, этого еще не удалось достигнуть: «вопрос обработки устных рассказов еще находится в стадии разрешения, здесь еще идет медленное накопление методов работы».

Примеры вольного обращения с текстами преданий и легенд находим в сборнике «Старый фольклор Прибайкалья». В разделе I «Каторга и ссылка» А. В. Гуревич помещает баргузинские устные рассказы и легенды о декабристах (№ 1-(15), записанные им. Составитель компонует записанное по своему усмотрению: «В процессе сбора носители фольклора рассказывали те или другие факты и легенды не всегда в последовательном порядке, поэтому при опубликовании записи расположены мною тематически» - Составитель не дает цельных текстов. Он перемежает отрывки рассказов своими комментариями. Отдельные отрывки выглядят ответом на поставленный собирателем вопрос, однако вопросы к информатору не даются. Документация текстов неполна. Так, не сообщен возраст рассказчиков, собиратель ограничивается указанием: «Все они были весьма преклонного возраста».

В разделе II «Местные предания» содержится 5 текстов (№ 16-20), стиль которых далек от устного, разговорного, и весьма близок к письменному.

Критического отношения требуют также материалы преданий и легенд, опубликованные Е. М. Блиновой. Нам приходилось писать об обработке ею текстов пугачевских преданий. Составительница сборников сводила воедино записанные от нескольких информаторов небольшие по объему предания. При этом весьма обильно дополняла своим текстом, или придуманным, или почерпнутым из письменных источников. По сообщению Э. В. Померанцевой, в 1941 г. были получены академиком Ю. М. Соколовым от уральских писателей материалы, показывающие, как Е. М. Блинова сводила записи и литературно обрабатывала фольклорные тексты.

Чем объяснить появление обработанных, научно недостоверных текстов во второй половине 30-начале 40-х гг.?

Велика была потребность в фольклорных материалах в обществе, народ которого героическим трудом восстановил свою страну и заложил фундамент социализма,-фольклористы стремились ответить на эту потребность. Выходят при участии и под руководством А. М. Горького, воодушевленного идеей создания героического эпоса наших дней, первые книги из серии «История фабрик и заводов» - «Были горы Высокой» , появляется первый сборник рабочего фольклора из материалов горнозаводского Урала - «Дореволюционный фольклор на Урале» . К 20-летию Советской власти вышел том «Творчество народов СССР» с предисловием А. М. Горького. И тем не менее, ощущался недостаток в материалах, особенно по советскому фольклору. Ю. М. Соколов в письме на Урал Е. М. Блиновой по поводу издания «Дореволюционного фольклора на Урале» настойчиво просит прислать тексты повествовательного уральского фольклора (письмо от 22.VII. 1935 г.). Цитирую отрывок: «В заключение одно важное предложение: редакция «Двух пятилеток» и редакция «Правды» в экстренном порядке ждут материалов по советскому фольклору. Особенно нужны сейчас прозаические произведения: сказы, легенды, предания о гражданской войне, героях, вождях, успехах социалистического строительства. Отберите несколько наиболее ярких в общественном и художественном отношении образцов и пришлите мне для обеих редакций. Непременно только нужны обозначения, от кого, когда, кем запись произведена». Ю. М. Соколов принимает предложение редактировать сборник «Уральский фольклор», составленный В. П. Бирюковым, и привлекает к отбору текстов группу своих учеников и сотрудников, так как видит большой общественный смысл в публикации фольклора.

Но общественный спрос опережал собирательские и издательские возможности. В этих условиях выходили книги с текстами, плохо отобранными, научно недостоверными.

В критических заметках и рецензиях на фольклорные сборники не было требования научной достоверности текстов с той систематичностью и обязательностью, с какими этот критерий должен был бы в них присутствовать. Именно об этом писал И. Кравченко: «...проявляется нездоровая тенденция идеализировать и нивелировать все, без исключения, фольклорные произведения, считать верхом совершенства все, что носит название фольклора. Установилось неписаное правило о каждом произведении советского фольклора говорить лишь в хвалебных тонах». Критика была весьма осторожна, мало требовательна, и это обстоятельство привело к новым изданиям научно недостоверных текстов. Так, А. М. Астахова в рецензии на книгу С. Мирера и В. Боровика «Революция. Устные рассказы уральских рабочих о гражданской войне» пишет об «очень бережном отношении к текстам» со стороны составителей книги, повторяет выражение Ю. М. Соколова о «подлинных, неизмененных рассказах». В рецензии С. Минц на сборник Е. М. Блиновой «Сказы, песни, частушки» (Челябинск, 1937) не ставится вопрос о подлинности текстов, об их фольклорной достоверности. С. Минц отмечает лишь, что сборник «должен иметь научный комментарий, дающий указания сказочных и песенных параллелей к данному материалу. Составитель должен точно паспортизировать свой материал, должен подробнее остановиться во вступительной статье на характеристиках носителей и творцов представленных в сборнике фольклорных произведений. Этим условиям сборник Е. М. Блиновой не отвечает». Эти недочеты, на наш взгляд,-следствия одной причины, состоящей в том, что составитель сводил записи в один текст, почему и трудно было дать документацию текстов и биографический материал об информаторaх. В рецензии В. И. Чичарова на сборник Е. М. Блиповой вопрос о достоверности текстов не поднимается и сборник оценен вполне положительно. Упрек состоит лишь в том, что нет материалов о гражданской войне и социалистическом строительстве.

Создается впечатление, что поскольку дореволюционная буржуазно-дворянская фольклористика игнорировала рабочий фольклор, а советские фольклористы выдвинули эту проблему в качестве одной из ведущих (и открыли идейно-художественную ценность произведений рабочего фольклора), то на первых порах в него «верстали» многое, что не было фольклором. Критика же не выполняла своей воспитательной роли. Она захваливала фольклорные публикации. Выгодно отличается от других рецензия. Гофман на сборник А. А. Мисюрева «Легенды и были (сказания алтайских мастеровых)» наличием критерия точной записи текстов: «Сборник А. А. Мисюрева, составленный из исключительно ценного материала, данного в хорошей точной записи (подчеркнуто мной.- В. К.), снабженный интересной статьей собирателя и необходимыми комментариями, - ценный вклад в изучение рабочего фольклора, в дело, являющееся неотложной задачей советской фольклористики». Это одна из первых рецензий, в которой сформулировано требование научно достоверных текстов.

Немалое значение имело и то, что природа жанров несказочной прозы не была разработана, не было научного представления об идейно-художественных особенностях преданий, легенд, рассказов-воспоминаний, жанровые разновидности покрывались одним термином - «сказы». Не разработаны были в 30-е годы и проблемы текстологии фольклора.

III.

На полевую запись преданий распространяются все основные требования, предъявляемые к записи любого фольклорного произведения: 1) записать точно, ничего не убавляя и не прибавляя от себя; 2) записанное тщательно проверить; 3) записанный текст полно и точно документировать.

В то же время реализация этих требований находится в непосредственной связи с особенностями жанра преданий, их бытованием и имеет поэтому некоторые отличительные моменты.

Предания локальны, собирание их протекает успешно при условии осведомленности собирателя в истории района, населенного пункта, в котором предстоит работать, в географии данной местности (точнее, в названиях окрестных гор, рек, озер, населенных пунктов и т. п.). Успех полевой работы определяется, прежде всего, степенью и характером подготовленности к ней самого собирателя. Этот «родник народного творчества» (П. П. Бажов) - предания можно открыть и черпать из него только тогда, когда сам собиратель хорошо знает историю Урала, особенности труда и быта уральских рабочих, темы, сюжеты и образы общерусских и уральских преданий. Разумеется, надо учесть и записи преданий из данной местности, сделанные ранее.

Первая поездка в выбранную для обследования местность носит, как правило, разведывательный характер. Как бы ни был осведомлен собиратель в историко-географических сведениях, в фольклорных материалах, записанных до него, он еще не представляет, какие именно темы и сюжеты преданий встретит в процессе полевой работы.

Предания «не лежат на поверхности», их записи предшествуют осознанные целенаправленные поиски, умело ведущиеся собирателем разговоры.

Поскольку предание - это рассказ о прошлом, порою весьма далеком, то собеседника-информатора нужно настроить на соответствующий лад. Расположить собеседника к рассказыванию можно различными способами.

На практике проверено следующее начало беседы: собиратель начинает заранее продуманный разговор о том, что его интересуют не песни о любви и семейной жизни, не пословицы и частушки, а рассказы об историческом прошлом края (района, населенного пункта). При этом нередко случается услышать возражение, что про историю много написано в книжках, зачем же еще рассказывать. Не умаляя роли письменных источников, собиратель разъясняет значение народных представлений о событиях исторической общественной жизни прошлого. Это объяснение обычно вполне благожелательно воспринимается собеседником, настраивает на серьезный лад, повышает значение начатого разговора, подчеркивает его важность.

В качестве собеседников большею частью выступают люди старшего возраста, главным образом мужчины. Предания - это преимущественно мужской жанр. П. П. Бажов, говоря о наиболее интересных рассказчиках, употреблял выражение «институт заводских стариков». Этот «институт» действительно существует, и при записи преданий на горном Урале значение его трудно переоценить. И в наши дни записываем предания, главным образом от стариков; складывается впечатление, что представления людей, выражающиеся в преданиях, «отстаиваются» в каждом поколении в людях старшего возраста. Они - носители житейского опыта в широком смысле этого слова, знатоки, хранители и передатчики традиции преданий.

С просьбы рассказать о прошлом поселка начался разговор с Михаилом Павловичем Петровым летом 1960 г. в пос. Висим, Пригородного р-на, Свердловской обл., на родине Д. Н. Мамина-Сибиряка. М. П. Петров родился в 1882 г. в Висиме, здесь и проявил жизнь. Знает историю поселка, жителей, окрестности, грамотен, окончил трехклассную земскую школу. Для меня - собирателя и руководителя экспедиции - разговор с М. П. Петровым -это своего рода «разведка» в область висимских преданий. Отмеряю в тетради фрагменты, мотивы, сюжеты, которые затем участники экспедиции будут специально искать. В этом и смысл подобных бесед. Они обязательны в начале собирательской работы, так как выявляют тематический репертуар преданий.

В рассказе М. П. Петрова последовательно одна за другой возникают темы, намечаются группы висимских преданий: о старообрядцах-раскольниках («Дальше по Уральским горам есть могила отца Павла, туда к Петрову дню собираются молиться кержаки. А теперь милиция стала запрещать»); топонимические («Метелев лог, не было ли тут покосов метелевских. По ним и прозвали»); о прототипах героев произведений Мамина-Сибиряка: «Емеля Шурыгин здесь был охотник, с Маминым-Сибиряком дружил. Тот его по лесам водил, а потом изобразил под видом Емели-охотника»); о быте старательского поселка («Когда здесь были золотоплатиновые прииска, тут народу-то было со всех сторон»); о взаимоотношениях старателей со скупщиками платины, о «заводских разбойниках» («Раньше у нас тут платину воровали, часть сдадут скупщику, а часть себе оставят. Скупщик Тима Ерохин поедет из Висим а платину в Тагил сдавать братьям Треуховым, а Кривенко подкараулит; платину отберет, убийств не было»); о беглых в уральских лесах («Беглыми пугали: «ты, смотри, далеко в лес не ходи, а то бегляки обидят». Из тюрьмы убегут, беспаспортные, начнут свою жизнь в лесах»); о Демидове и начале его деятельности на Урале («Демидов первый в России сделал ружье, с этого их государь шибко полюбил и дал здесь поместье. Говорит, будто бы в Перми жил, а главное управление было в Тагиле»). Вспоминая учебу в земской школе, М. П. Петров рассказывает стихотворения «Кто он?», «Посмотри, в избе мерцает огонек светца...», упоминает книгу для чтения, составленную; Паульсоном, рассказывает из этой книги, по его словам, «поучи­тельные статейки»: «Ворона и воронята», «Завещание отца сыновьям». Таким образом, эта беседа дала представление не только о тематике висимских преданий, о мотивах и сюжетах, но и об одном из возможных источников народных представлений (хрестоматии, книги).

На практике проверен и такой «подступ» к собиранию преданий, как рассказывание собеседником-информатором автобиографии. В 20-е гг. собиранием автобиографий занимался Н. Н. Юргин, рассматривавший их как самостоятельный и весьма оригинальный жанр словесного творчества: «Стремление к точной записи всего услышанного собирателем приводит к записи автобиографии. Автобиографии иногда оказываются настолько подробными и настолько интересными, что приобретают в глазах собирателя ценность уже совершенно самостоятельную, и тогда начинают записывать автобиографии уже не только от сказочников и певцов, но и от людей, не являющихся таковыми - от каждого, кто способен дать подробный рассказ о своей жизни. Автобиография вырастает таким образом в самостоятельный жанр устного словесного творчества». Статья Н. Н. Юргина весьма значительна как одна из первых в советской фольклористике попыток разобраться в жанровом составе устных народных рассказов. При этом центральное место среди них отводится автобиографии, вбирающей в себя элементы других жанров: «...фактически в автобиографиях всегда есть в той или иной степени также элементы и всех других жанров. Рядом с эпизодами чисто автобиографическими включаются в рассказ эпизоды мемуарные и элементы летописания, и рассуждения на разные темы; при этом во многих случаях эти элементы настолько слитно даются в рассказе, что точную разграничительную линию между ними провести бывает очень затруднительно». В связи с подобным жанровым составом автобиографий Н. Н. Юргин рекомендует записывать их и в том случае, если фольклорист интересуется специально не ими, а рассказами какого-либо другого плана: «Ценные и сами по себе, они помогут лучше осмыслить и объяснить характер и происхождение того материала, которым занят собиратель специально».

Внутри автобиографий Н. Н. Юргин отмечает и элементы предания: «...жанр, который можно назвать историческим или летописным, рассказы о том, чего сам рассказчик очевидцем не был, что слышал от людей».

Мы полностью согласны с Н. Н. Юргиным в его оценке автобиографических рассказов. Из собирательской практики очевидно, что автобиографический рассказ - это один из путей к преданиям. П. П. Бажов в свое время советовал обращаться к автобиографическому рассказу в целях собирания фольклорных материалов на тему о труде людей: «Основная ставка здесь должна быть не на связный рассказ, а на биографию рассказчика. Если он долгие годы работал по любой отрасли, он, разумеется, знает немало интересных рассказов, хотя и не привык о них говорить другим. Слова одного могут быть пополнены или исправлены другим».

Рассказ собеседника о своей жизни порою является лишь отправным моментом. Рассказчик переходит к описанию того вида труда, которым он занимается (или занимался), например, к сплавной работе, затем к описанию чусовских окал, мимо которых умного раз приходилось плавать. В результате получается рассказ автобиографического характера, содержащий оценку труда, пока­занного глубоко и ярко. Рассказ выявляет этические и эстетические представления информатора и проливает свет на мировосприятие той социально-профессиональной группы, к которой он принадлежит. В автобиографических рассказах о сплавной работе содержатся топонимические предания о названиях чусовских скал-бойцов; в связи с этой темой был упомянут силач Василий Балабурда. Стал вырисовываться интересный фольклорный образ. Начались специальные поиски преданий о нем, давшие свои результаты. Таким образом из собирательской практики напрашивается вывод в отношении автобиографического рассказа: автобиография - надежный путь к преданиям.

Моим собеседником в г. Полевском Сысертского района Свердловской обл. был летом 1964 г. Михаил Прокофьевич Шапошников, 1888 г. рождения. Рассказ его, насыщенный преданиями, начался со сведений автобиографических, а затем вобрал в себя предания: «Отец был старатель. Лет 13-ти я сделался, поехал с отцом и братом на Омутинку и Крутоберегу. Пробили шурф, сначала идет торф, потом речник, потом песок с содержанием платины. Заявили в контору, нам намеряли 90 сажен. Намыли ничего, поробили год. Через год пошли на Крутоберегу. Там есть поддерник, глубина 1 метр 20 - 1 метр 30; воды было много, воду откачивали день и ночь. Работали компанией: Александр Александрович Потеряев, Дмитрий Степанович Шапошников, отец Прокофий Петрович Шапошников. 15 лет летами работали на Крутоберегой, 18 км отсюда. Приезжали 1 мая, когда земля распустится, чтобы мерзляди не было. Ставили два машерта и работали. Зарабливали рублей по 12-13 в неделю на пай. На Красной Горке работал лет пять. «Золото моем - голосом воем». Это правда. В земле-то не видно. А людям верить - так не попадешь. Пробили шахту за Большим угором, 22 метра глубиной, тут раньше работал подрядчик Белкин, а наши-то пробили - ничего не оказалось. Вот почему и есть поговорка: «Золото мыть-голосом выть». Есть - так хорошо, а нет-так плохо. Раньше пенсии не было, вспомоществования не было. Есть что в кармане - так то только и есть. Клады искали. На Азове (есть гора у нас Азов, отсюда километров 7, у них есть какая-то там девка Азовка или королева земного царства (вы сами сообразите, как ее звали), есть пещера с северной стороны. И вот все считали, что там имеется клад. Некоторые люди ходили, но туда зайти не могли. Или заваливало, или что. А направление было. Пройдут метров 6 - и все. На Азове жили хищники, чужим трудом разживались. Это считалось так. Идет обоз из Серег, возили хлеб, всякий товар. Нападут, ограбят, а в пещеру все клали. Здесь есть Большой угор. Если на Азове пропустят, то зажигают факел берестяный, подают знак: «пропустили, подготовляйтесь». И накроют здесь, на Большом угоре. А еще есть Думная. Старички П. П. Бажов, Антропов асе и думали на Думной горе, как бы людям сделать жизнь лучше. Соберутся ночью в избе и решают вопрос, как что сделать. Вот отсю­да «Думная тора». (Записано автором).

Автобиографические сведения о старательской работе переходят в толкование пословицы «Золото моем - голосам воем» на основании собственного жизненного опыта рассказчика, затем естественно возникает тема кладов, к поискам которых обращались люди в надежде выйти из тяжкого материального положения; в рассказе об Азове встречаем фрагменты преданий об Азове, затем следует предание о разбойниках (хищниках) на Азов-горе и Большом угоре и топонимическое предание о Думной горе. Так автобиографический рассказ явился путем к преданиям и своего рода хранилищем преданий.

В пос. Черноисточинск Пригородного р-на Свердловской обл. в 1961 г. мне довелось услышать обстоятельный рассказ о рабочей семье Матвеевых от Адриана Авдеевича Матвеева, 1889 г. рождения: «Мой дед демидовский рабочий крепостником был. Работал на угле, Артамон Степанович Голицын. И он и сын с тем померли, что на приисках не были, а были демидовские рабочие. Вздумал жениться, взял обыкновенную девушку и не спросился у управителя завода. А раньше такое право было, управитель распоряжался. Вот и отсидели по 7 суток и сам Артамон и его жена. Посадили молодых в Тагил в каменную тюрьму возле плотины. В ту пору все право было у заводчиков. История ихней семьи была такова: мой прадед, отец Артамона, Степан Трефилович Голицын был кержак закоренелый. В то время не призывы были на военную службу, а просто хватки такие. Степана вызывают в контору, говорят: «Крестись в церкви, а то возьмем сына в солдаты». Он велит старшему сыну Артамону: «Приведи Клементия и Онурия». Бабушка беспокоится, зачем отец сначала ушел, потом сыновей вызвал, ведь там и пороли. Он сразу их и сдал в солдаты, а креститься в церковь не пошел. Другой сын Степана - Авдей- 25 лет служил.

Демидовскими рабочими распоряжались как скотом. Если здесь угля достаточно, погонят в Верхний Тагил, там работать. Что уж, раз они подвластны были. Со стороны демидовских служак насилие было. Тюрьма-то демидовская на заводской территории под землей. Прямо из кричного цеха вход в нее был. Кто норму не выполнит, так туда и втолкнут. Там две тюрьмы, обе в плотину вделаны были. За невыполнение туда как в карцер тол­кали. Как стали утиль здесь первый собирать, сдали ему чугунные лапти, обыкновенные мужские лапти. Для чего они были, не знаю. На людей их надевали в старо время. Для завязок дырочки были, петли. Здесь их не могли отлить, у нас не было чугунного литья. Они были откуда-то привезены. Может быть, их в наказанье одевали. А, может быть, боялись, что люди убегут, так их и надевали.

Сильно искал руду Демидов. В 1937 г. на горе Широкой нашли выработку руды, а потом по карте Высоцкого посмотрели, так там есть зарисована выработка. Нашел руду Демидов. Была Комариха в старое время. По ее признакам все найдено. Она не знала, что там есть руда. Она не золото находила, а признаки золота, а это все связано с золотом. Где автобусная остановка, там ее дом стоял. Эта Комариха в молодые годы жила у богатых, у Треуховых. У них золото было спрятано в подвале. Она пошла туда и закричала: «Горим!». А пожара и не было. Когда золото убрали, она уж пожара и не чувствует. Когда у нее муж робил за Левихой, ей приходилось ездить через Левиху, в то время никто не знал, что там руда есть. Как только доезжают до этого места, получалось причудье, она была беспамятна, ей мерещило. «последствии, где ей мерещило, Левиху открыли. Она идет по ягоды, видит старателя Абрама Исаича, говорит: «Не там стараешься, а здесь надо». Впоследствии Тит Шмелев нашел это золото. Едут они с мужем, она говорит: «Вот здесь ведро породы достать, полведра золота будет». Но ничего этого не нашли. А Тит себе на это золото каменный домочек построил. Тит говорил: «Я золото нашел по Комарихиным сказкам». (Записано автором).

Рассказ автобиографического плана начинается с семейных преданий потомственных демидовских рабочих о женитьбе деда без разрешения управителя завода и постигшем его наказании, об упорстве прадеда-раскольника, который пожертвовал сыновьями, но не изменил своей вере. Затем следует рассказ о чугунных лаптях и предание о необыкновенных свойствах Комарихи «видеть» и «чувствовать» золото сквозь землю. В целом рассказ, в особенности его первая половина, выглядит как устная летопись рабочей семьи.

«Подступы» к беседе могут быть разнообразными, в зависимости от целей собирателя, от возраста и других особенностей собеседника, а также от условий, обстановки, в которых происходит запись. Но при всех обстоятельствах роль собирателя не пассивна. Он начинает беседу и умело поддерживает ее, вызывая интерес к теме разговора. При этом искусство собирателя проявляется в том, чтобы не стеснять рассказчика, т. е. не навязывать ему художественного решения темы и не направлять его по видящемуся собирателю сюжету. Во время рассказывания собиратель активно слушает, т. е. своим видом и репликами, и вопросами показывает заинтересованность рассказом. Если рассказ протекает в группе людей, то роль активно воспринимающей среды выполняют слушатели: вопросами, дополнениями, эмоциональными восклицаниями они воодушевляют рассказчика, помогая этим собира­тельской работе. М. Азадовский в «Беседах собирателя» высказывает мысль об обязательной осведомленности собирателя в сказочном материале, чтобы «если сказочнику кажется, что он ничего не вспомнит, «наводить» сказочника, подсказывая и напоминая ему различные сюжеты». «Иногда бывает полезно попытаться самому рассказать сказку, найдя для этого подходящий случай. Это всегда дает прекрасные результате, так как невольно возникает момент соревнования». При записи преданий осведомленность в материале обязательна не в меньшей, а в большей степени. Возможен и рассказ преданий собирателем. Собеседник-информатор действительно убедится в осведомленности собирателя. Может возникнуть «момент соревнования». А может и не возникнуть, так как собеседника как бы отпугнет эта осведомленность, он замкнется в себе. Надо учитывать характер собеседника.

Запись преданий о Ермаке на р. Чусовой в 1959 г. обычно начиналась с разговора о камне «Ермак» в низовьях Чусовой и выяснения, откуда произошло это название. Естественно, что предания начинаются с описания камня: «Ермак - не опасный камень. Спокойно мимо его плывешь. Человек там жил Ермак. Старинный человек. Он шел по Чусовой снизу кверху...» и т. д.

«На Чусовой камень Ермак есть, высокой камень, сверху в нем вход есть, как окно, на Чусовую. Там палка привязана, висит веревка...».

«Каким камням есть название - так это и наши деды и бабки так и звали. Ермак-камень - говорят, Ермак тут когда-то существовал...».

Собирательская практика убеждает в том, что положительные результаты дает ознакомление информатора с уже записанными текстами преданий, а также запись от группы людей. В д. Мартьяновой в 1959 г. состоялся разговор с группой стариков: Николаем Каллистратовичем Ошурковым (1886 г. рожд.), Моисеем Петровичем Мазениным и Степаном Каллистратовичем Ошурковым (1872 г. рожд.) о кладах, таящихся в земле. Наши собеседники, дополняя друг друга, рассказали предание о лодке Ермака, полной денег, а также о нахождении клада клепанных из красной меди денег Федором Павловичем и Василием Денисовичем Ошурковыми.

«Подступом» к записи преданий может быть обращение собирателя к произведениям других жанров с целью вызвать в памяти собеседника-информатора необходимые образы, сюжеты, представления. Так, прочтение собирателем первого четверостишия рекрутской песни «Последний нонешний денечек...» вызвало обстоятельный рассказ Филиппа Ильича Голицына (1890 г. рожд., пос. Черноисточинск Пригородного р-на, 1961) о наборе рекрутов в армию. Примечательно, что заканчивает свой рассказ Ф. И. Голицын также словами песни: Хорош мальчик уродился, Во солдатушки сгодился... (Архив автора. Черноисточинск, 1961).

Предания могут возникнуть в беседе как толкование пословицы или как комментарий к произведениям местных поэтов. В Висиме пели об «Овериной кулиге»:

Над Кулигою стонет Оверя,

Похудел он и ночи не спит,

«И не знаю, что будет теперя», -

Сам с собой Елизарыч твердит.

«Подлецы все, мошенники стали,

Грабят средь белого дня.

Как на мокрую мышь нападают

Шерамыги теперь на меня».

А затем Нефед Федорович Огибенин (знаток народной драмы «Шайка разбойников «Черный ворон») пояснил: «У Аверьяна Елизаровича Огибенина была большая кулига на правом берегу Шайтанки, с большим содержанием платины (Оверина кулига). Узнали о платине одиночки-старатели («шерамыги») и стали по ночам промывать платину. Этому факту висимской жизни и по­священо насмешливое стихотворение К. С. Канонерова». (Архив автора. Висим, 1963).

У преданий в их живом бытовании обнаруживаются контакты с песнями. Тематически близкие или аналогичные преданию песни цитируются дословно или пересказываются своими словами, но приближенно к тексту: «Ермак - казак, как ребята в армии рассказывали. Его царь хотел казнить. За что? Да он как Стенька Разин за народ стоял. Он вот тут на нашей Чусовой стоял, потом до Камы добрался. Он имел 800 человек, он сказал: «Будет мне безобразить, нападать на купцов, надо себе оправдание делать». И пошел он с шайкой своей с ордами, с татарами воевать. У него тяжелый панцирь-дар царя стал гибели его виною и утащил на дно героя. Когда они спали, на их напали татара, так уж я расскажу:

Ермак воспрянув ото сна,

Но далеко от брега челны,

Тяжелый панцирь, дар царя,

Стал гибели его виною.

Он погрузил на дно героя. А татарва-то обхватила их, а челн, лодки далеко, им не пришлось; чем даваться живому, да чтоб над им гадились, он бросился в Иртыш.

В особенности перед наступлением я садился в середку и запевал Ермака. Чтобы ребят воодушевить, чтобы они не дрогнули. Ермак был в почете. Это было в 1914 году. В пехоте был. Ночью идешь, темень, ничего не видно. Потом попал в плен, 2 года в Германии, а в 18-м году бежал оттуда. Молоденьких ребят надо чем-то подымать, чем-то веселить».

В тексте синтез предания и рассказа-воспоминания, в предании-пересказ песни о Ермаке, литературного происхождения («Смерть Ермака», дума К. Ф. Рылеева) и цитирование ее.

Весьма желательны (и нами проводились) повторные экспедиции в те места, где записи производились ранее (В пос. Висим Пригородного района Свердловской области работали в течение 5 лет, результатом чего явился сборник «Фольклор на родине Д.Н. Мамина-Сибиряка». Повторные экспедиции проводились в населенные пункты Свердловской обл. – пос. Черноисточинск (1960, 1962), г. Н. Салду (1966, 1967, 1970), г. Полевской (1961-1967), г. Невьянск, д. Полдневую (1963, 1969), г. Алапаевск (1963, 1966), г. Н. Тагил (многократно).

Собирательская практика показывает, что повторная запись текста даже через сравнительно небольшой отрезок времени не открывает возможности проверить дословную точность первоначальной записи: записано будет несколько другое произведение, нельзя ждать от информатора совершенно точного повторения рассказа. Но в то же время несомненно, что повторная запись убеждает в тематическом и сюжетном соответствии первоначальной записи рассказу. Сопоставление же первоначальных и повторных записей служит выяснению живых процессов жанра: судьбы традиции, степени и характера импровизации, своеобразия варьирования и других.

Весьма важно фиксировать обстановку, в которой происходит рассказывание, а также возгласы, реплики, комментарии слушателей. Запись текста обрастает важными деталями, становится этнографо-фольклористической, способствует выяснению функции предания в его активном бытовании.

В.П. КРУГЛЯШОВА,
Свердловск