Творчество Радищева Александра Николаевича, первого русского писателя-революционера было подготовлено знаменательными событиями, происшедшими в XVIII веке в России и за рубежом и теснейшим образом связано с традициями русского и европейского Просвещения.
Находясь у истоков русского освободительного движения, Радищев предвосхитил возникновение идей декабристов, намного опередив своих предшественников и современников в последовательности и смелости революционных выводов.
Уже первое литературное выступление Радищева, перевод книги Мабли «Размышление о греческой истории», свидетельствовало о самостоятельности и зрелости его политических взглядов.
«Самодержавство есть наипротивнейшее человеческому естеству состояние»,- пишет в комментариях к тексту Мабли переводчик.
В «Письме к другу, жительствующему в Тобольске, по долгу звания своего», посвященном открытии памятника Петру в Санкт-Петербурге, Радищев раздумывает о том, каким должен быть великий государь. В Петре он видит «мужа необыкновенного», человека, «обновившего Россию», и одновременно «властного самодержца», который «истребил последние признаки дикой вольности своего государства».
В 1783 была написана знаменитая ода «Вольность». Автор приветствует в ней американскую революцию, но главной темой оды становится вольность — «бесценный дар» человека. Радищев утверждает, что рабство держится на насилии и обмане: государство и церковь «союзно общество гнетут». Законы, созданные самодержавием и освященные церковью, отняли у народа свободу и дали ему в удел рабство. Главной идеей стихотворения становится идея революционного мщения тиранам. Радищев приветствует народное восстание, он считает, что задача поэта- «прорицать вольность». Впервые в русской литературе революционная мысль нашла воплощение в поэтической форме.
Автобиографическая повесть «Житие Федора Васильевича Ушакова»- воспоминание о годах, проведенных в Германии. Главный герой повести- друг Радищева по университету, ставший идейным вдохновителем студенческого бунта против самоуправства и произвола майора Бокума. Радищев стремится создать образ положительного героя, гражданина, подвижника, готового во имя идеи к самоотречению и подвигу.
Проблема героя времени поставлена и в «Беседе о том, что есть сын Отечества». По мнению писателя, истинным сыном Отечества может быть только свободный гражданин, действующий в соответствии со своими убеждениями и нравственными принципами.
С середины 1780-х годов Радищев приступил к написанию главного труда своей жизни — , в котором нашли отражение его политические взгляды, своеобразие его личности и особенности его художественного метода.
В посвящении Кутузову, другу по Лейпцигскому университету, есть фраза, ставшая «ключом» к пониманию всего содержания книги: «Я взглянул окрест меня — душа моя страданиями человечества уязвлена стала.» Действительно, «Путешествие..» охватывало самые различные стороны жизни России и показывало деспотизм самодержавия, и развращенность и лицемерие вельмож, и продажность корыстолюбивых чиновников, и чудовищное угнетение и унижение русского народа. Это произведение стало главным творческим достижением Радищева.
Александр Николаевич Радищев родился 20 августа 1749 в Москве. Разнообразны были его литературные интересы: проза, поэзия, философия. Но, у большинства просвещённых людей это имя ассоциируется с книгой «Путешествие из Петербурга в Москву», сыгравшую роковую роль в его судьбе.
Детство его прошло в Калужской губернии в селе Немцово. Домашнее образование получил сначала в доме отца, затем в доме родного дяди А.М. Аргамакова, бывшего ректором Московского университета. 1762 год ознаменовался коронацией Екатерины II. Юный Александр пожалован в пажи и направлен в Санкт Петербургский Пажеский корпус. Спустя четыре года вместе с другими двенадцатью молодыми дворянами направлен в Германию в Лейпцигский университет изучать право. Здесь он получил блестящее образование и заразился передовыми идеями французских просветителей.
По возвращении в 1771 году в Петербург, Радищев недолго служил в Сенате в чине титулярного советника, затем был назначен обер-аудитором в штаб командовавшего в Петербурге генерал-аншефа Брюса. В 1775 г. он подал прошение об отставке, женился. Через два года, поступив на службу в Комерц-коллегию, свёл тесную дружбу с графом Воронцовым, впоследствии помогавшему ему в период ссылки. Десять лет, с 1780 1790гг., служил в Санкт-Петербургской таможне, где дослужился до должности начальника.
Творческая деятельность
Основы мировоззрения, его гражданская позиция были сформированы ещё в годы обучения в Лейпцигском университете. По возвращении в 1771 году в Петербург, он через два месяца отправил в редакцию журнала «Живописец» небольшую часть будущей своей книги «Путешествие из Петербурга в Москву», где она была напечатана анонимно. Спустя два года были напечатаны такие его работы как «Дневник одной недели», «Офицерские упражнения», перевод книги Мабли «Размышления о греческой истории». На протяжении 80-х годов он писал своё «Путшествие», прозу, стихи. К 1789 году у него уже была дома своя собственная типография, а в мае 1790 г. он отпечатал главную книгу своей жизни «Путешествие из Петербурга в Москву».
Арест и ссылка
Книга была раскуплена мгновенно. Смелые изобличения крепостного права и другие явления тогдашней жизни получили широкий общественный резонанс. Прочитавшая книгу Екатерина II была в бешенстве: «Бунтовщик, хуже Пугачева». За изданием книги последовал арест автора. Радищев сам вёл свою защиту. Не назвал ни одного из своих помощников. По решению суда, который инкриминировал ему статьи о «покушении на государево здоровье», «заговорах и измене» он был приговорён к смертной казни, которая была заменена десятью годами ссылки в Сибири, в Илимском остроге.
За эти годы ссылки Радищев создал трактат «О человеке, его смертности и бессмертии», который был издан только после смерти автора. Трактат настолько интересен по своей сути, что посвятим ему несколько слов. Состоит из 4-х томов и посвящён вопросу бессмертия души. Причём, в первых двух томах доказывается полная несостоятельность утверждения о бессмертии души, что это всё не более, чем игра воображения и пустая мечта. В третьем же и четвёртом томах доказывается обратное, то, что отрицалось в предыдущих двух томах. Читателю как-бы предлагалось сделать свой выбор самому. Однако, аргументация в пользу бессмертия души дана здесь довольно тривиально, а вот обратная, отрицающая бессмертие оригинальна и неприемлема с точки зрения церкви. Поэтому данный трактат, имеющий видимость противоречивого, по содержанию может восприниматься однозначно, как антирелигиозный.
Находясь в ссылке, исполняя поручение графа А. Воронцова, Радищев изучал сибирские промыслы, экономику края, быт крестьян. В письмах к Воронцову он излагал свои мысли по организации экспедиции по Северному морскому пути. В Илимске были написаны: "Письмо о китайском торге" (1792), "Сокращенное повествование о приобретении Сибири" (1791), "Описание Тобольского наместничества" и др.
С приходом к власти Павла I в 1786 г. Радищев был возвращён из ссылки с предписанием жить в своём имении Немцово в Калужской губернии. Приход к власти Александра I дал Радищеву полную свободу. Он вернулся в Петербург, где был назначен членом Комиссии для составления законов. Вместе со своим другом и покровителем Воронцовым разрабатывал конституционный проект «Всемилостивейшая жалованная грамота».
Ушёл из жизни Александр Петрович внезапно. Существует две версии его смерти. В первом случае произошло, якобы, следующее. Тот проект, который он готовил вместе со своим другом графом Воронцовым, требовал отмены в России крепостного права, ликвидации сословных привилегий и произвола власть имущих. Глава комиссии граф П. Завадский за это пригрозил новой ссылкой. Это явилось последней каплей для надломленного Радищева и он покончил самоубийством, приняв яд.
Однако данная версия не вяжется с записями из ведомости Волковского кладбища в Петербурге. В ней сказано, что 13 сентября 1802 года был погребён «коллежский советник Александр Радищев; пятидесяти трёх лет, умер чахоткою», при выносе присутствовал священник Василий Налимов. Хорошо известно, что по церковным законам того времени любой умерший отпевался священником. По самоубийцам существовал и существует строгий запрет на захоронении на территории кладбища, в том числе и на их отпевание. Учитывая то, что Радищев был похоронен согласно церковным правилам того времени, в присутствии священника, при наличии записи в документах о захоронении, гласящих о естественной причине смерти, данная версия смерти от самоубийства несостоятельна.
Более достоверна иная версия его смерти. По свидетельству сыновей Александра Николаевича причиной смерти его стала нелепая случайность, несчастный случай. Радищев случайно выпил стакан с крепкой водкой (царской водкой), которая была предназначена для выжига старых офицерских эполет старшего сына.
Могила Радищева до сегодняшних дней не сохранилась. Есть предположение, что могила его находится около Воскресенской церкви. В 1987 году на её стене была установлена соответствующая мемориальная доска.
Александр Радищев прожил сравнительно недолгую жизнь - родился в 1749 (31 августа), а умер в 1802 (12 сентября). Он был первым ребенком в богатой дворянской семье - дед его Афанасий Прокопьевич был крупным землевладельцем.
Счастливое детство
Детские годы прошли в имении отца в Немцово, селе, относящемся к Боровскому уезду Калужской губернии. Семья была дружной, родители - прекрасно образованными людьми. Отец, владеющий несколькими языками, в том числе и латынью, сам занимался с сыном.
Мальчик был любимцем матери. Как это было заведено в дворянских семьях, его обучали на дому - русский язык дети познавали по богослужебным книгам - псалтырю и часослову, для изучения иностранных языков, преимущественно французского, приглашались гувернеры. Маленькому Александру не повезло - под видом преподавателя французского языка к ним нанялся беглый солдат.
Азы прекрасного образования
В 1755 году открывается Московский университет, и Александр Радищев отправляется в Москву, к родному дяде матери господину Аргамакову, родной брат которого занимал в то время пост директора (в 1755-1757 годах). И это давало право детям Аргомаковых и Саше Радищеву на дому получать знания под руководством профессоров и преподавателей гимназии при университете. В возрасте 13 лет Александр Радищев был пожалован в пажи при восхождении на престол в 1762 году Екатерины II, и направлен для дальнейшего обучения в Пажеский корпус - на ту пору самое престижное учебное заведение Российской Империи, в котором он учился с 1762 по 1766 годы.
Университетские годы
Он был богат, происходил из старинной дворянской семьи, а самое главное, хорошо учился и был очень старателен. Поэтому, когда Екатерина решила отправить за границу группу молодых дворян из 12 человек, в числе которых было и 6 пажей, то одним из первых в этот список попал Александр Радищев. В Лейпциг он поехал обучаться юридическому праву.
Однако кроме обязательных наук и глубокого изучения языков студентам разрешалось добавочно знакомиться и с другими науками. А. Н. Радищев дополнительными занятиями выбрал медицину и химию, в которых, как и в языках, очень преуспел. Пять лет, проведенные в Лейпциге, были наполнены учебой, и благодаря этому А. Н. Радищев становится одним из самых образованных людей своего времени, и не только в России. Там же, за границей он начинает писать. Неизгладимое впечатление в эти годы на него произвела дружба с Ушаковым, который был несколько старше, мудрее и образованнее Александра, и смерть этого друга. В память о нем Радищев Александр Николаевич написал произведение, которое так и называлось «Житие Федора Васильевича Ушакова».
Годы жизни в России после возвращения
По возвращении на родину в 1771 году А. Н. Радищев вместе со своим другом М. Кутузовым поступает на службу в петербургский Сенат, где они не проработали долго по ряду причин. Из-за границы Радищев возвращается вольнодумцем. В 1773 году он поступает юридическим советником в штаб Финляндской дивизии, находящейся в Санкт-Петербурге, откуда вышел в отставку в 1775 году. Это было время пугачевского бунта и его подавления. В эти годы Радищев Александр Николаевич выполнил несколько переводов, в том числе и «Размышления о греческой истории» Бонно де Мабли. Постепенно Радищев становится одним из самых убежденных и последовательных людей, считающих главным злом России самодержавие и крепостничество. После выхода в отставку А. Н. Радищев женился на сестре друга, с которым учился в Лейпциге. В 1777 году он поступает в Петербургскую таможню, в которой трудится до 1790 года и дослуживается до поста ее директора. Здесь он подружился с графом А. Р. Воронцовым, который будет поддерживать русского философа и мыслителя даже в сибирской ссылке.
Главное произведение жизни
Еще в 1771 году увидели свет первые отрывки из главного произведения, которое написал Александр Радищев. «Путешествие из Петербурга в Москву» отдельными главами публиковалось в петербургском журнале «Живописец». В 80-90-е годы XVIII века в Европе наблюдался необыкновенно большой общественный подъем, революции сначала в США, затем во Франции следовали одна за другой.
Воспользовавшись благоприятным климатом для продвижения идей свободы, Радищев заводит у себя дома типографию (на теперешней улице Марата), и в мае 1790 года отпечатывает 650 экземпляров книги. Ранее таким же способом было издано «Письмо к другу». Кому не знакома фраза «Да это бунтовщик, хуже Пугачева!», произнесенная Екатериной II по прочтении этого произведения. Как следствие из нее, А. Н. Радищев был посажен в Петропавловскую крепость и приговорен к смертной казни. Затем «милостивая» императрица заменила ее на 10-летнюю ссылку в Сибирь с лишением дворянского титула, всех орденов, регалий и состояния.
Книга-обличитель
Книги опального автора подлежали уничтожению. Но экземпляры, выпущенные Радищевым, быстро раскупались, с них было сделано очень много копий, что позволило А. С. Пушкину констатировать факт: «Радищев - рабства враг - цензуры избежал!». А может быть, великий русский поэт имел в виду тот факт, что цензор, полистав книгу, решил, что это путеводитель по городам, так как в ней перечисляются населенные пункты, расположенные вдоль тракта. Даже до наших дней дошли 70 подобных списков.
Затем в 1888 году было получено разрешение на выпуск 100 экземпляров этой книги, якобы исключительно для знатоков и любителей русской словесности. Чем же так возмутила книга просвещенную императрицу? В романе описаны ужасы крепостничества, неимоверно тяжелый быт крестьян, кроме того, книга содержит прямые обличения царизма. Написанная хорошим языком, она полна остроумных едких замечаний, и не оставляет равнодушным никого. В нее были включены «Вольность» и «Слово о Ломоносове». Да и не было до этого таких обличений самодержавия.
Неисправимый жизнелюб
Радищев, произведения которого, стихи, философские трактаты, оды, в том числе «Вольность», с этих пор сжигали и перемалывали на бумажных фабриках, сидел в Илимском остроге. Но и здесь он по поручению занимался изучением быта коренных жителей Сибири, торговых путей в северные районы необъятной страны и возможности торговли с Китаем. Он был здесь даже по-своему счастлив. В остроге написано им много замечательных произведений, и туда к нему (а он уже был вдовцом) приехала его свояченица, чтобы скрасить в ссылке его одиночество. Взошедший на престол Павел I, ненавидевший мать, вернул опального философа, но без права выезда из родового гнезда в Немцове. Александр I не только дал А. Н. Радищеву полную свободу, но и привлек его к работе в Комиссии по составлению законов.
Самоубийство или смертельная невнимательность
Ссылка не изменила воззрений писателя и, принимая участие в составлении законов, Александр которого полна стычек с власть предержащими, написал «Проект либерального уложения». В нем высказывались мысли о равенстве всех перед законом, о необходимости свободы слова и печати, и прочие «вольные мысли», которые так возмутили Председателя комиссии графа П. В. Завадского, что он пригрозил автору очередной ссылкой в Сибирь.
То ли отповедь была уничижительной, то ли нервы у мыслителя окончательно сдали, а здоровье было сильно подорвано, то ли он что-то очень страшное пережил в ссылке, но А. Н. Радищев, придя домой, отравился, приняв яду. Очень печальная история. Правда, существует и другая версия, которая свидетельствует о крепости духа величайшего человека своего времени - он не собирался кончать жизнь самоубийством, а по ошибке выпил, чтобы успокоиться, стоящий на виду стакан водки. А это была «царская водка», убийственная для человека, приготовленная и оставленная старшим сыном писателя для реставрации старых эполет. Совсем печальная история.
Хороший и великий человек
В своей деятельности А. Н. Радищев был озабочен и вопросами воспитания. Его считают основоположником русской революционной этики и эстетики, а также педагогики. Наряду с серьезными исследованиями, философскими трактатами, грозными обличениями царизма и крепостничества Радищев, стихи которого полны любви к людям и природе, писал и детские песенки, составлял веселые стишки-загадки, придумывал разные игры и конкурсы.
То есть, человек очень любил жизнь, но хотел, чтобы она была справедлива ко всем людям, чтобы в России не было унижающего человека крепостничества. Прекрасную статью о А. Н. Радищеве написал А. С. Пушкин.
Александр Николаевич Радищев легендарная фигура, особенно для русской революционной интеллигенции XIX века. В его взглядах на русское общество видели радикальный гуманизм и глубину раскрытия социальных проблем. Имя Радищева для многих поколений русских читателей окружено ореолом мученичества. Это связано с историей создания книги "Путешествие из Петербурга в Москву", над которой писатель работал около десяти лет.
Радищев -- первый в России революционный писатель, провозгласивший право народа на насильственное свержение деспотической власти помещиков и царя. Радищев -- предшественник декабристской и революционно-демократической мысли XIX в. Об этом писал Ленин в статье «О национальной гордости великороссов»: «Нам больнее всего видеть и чувствовать, каким насилиям, гнету и издевательствам подвергают нашу прекрасную родину царские палачи, дворяне и капиталисты. Мы гордимся тем, что эти насилия вызвали отпор из нашей среды, из среды великорусов, что эта среда выдвинула Радищева, декабристов, революционеров-разночинцев 70-х годов...»
Радищев родился в Москве, детство провел в саратовском имении. Богатейшим помещикам Радищевым принадлежали тысячи крепостных душ. Во время восстания Пугачева крестьяне их не выдали, спрятали по дворам, измазав сажей и грязью, -- помнили, что хозяева добрые. В юности А. Н. Радищев был пажом Екатерины II. Вместе с другими образованными юношами его отправляют в Лейпциг учиться. Радищев принадлежал к наиболее радикальному крылу европейского просветительства. Еще в годы обучения в Лейпцигском университете, куда он был послан вместе с другими русскими студентами изучать юриспруденцию, Радищев познакомился с работами Монтескье, Мабли, Руссо. а в 1771 г. 22-летний Радищев возвращается в Россию и становится протоколистом Сената. По долгу службы ему приходилось иметь дело со множеством судебных документов. В 1775 г., выйдя в отставку в чине секунд-майора, он женится на Анне Васильевне Рубановой (у них родится четверо детей) . В 1777 г. Радищев -- на гражданской службе в Петербургской таможне в чине коллежского асессора. Служил, по-видимому, успешно: был награжден орденом, а в 1780 г. получил повышение -- стал помощником управляющего таможней. А тем временем уже сочинялись первые главы “ Путешествия из Петербурга в Москву ” . 22 июля 1789 г. -- через несколько недель после начала Великой Французской революции -- петербургский обер-полицмейстер разрешает публикацию книги А. Н. Радищева. В январе -1790 г. книга была набрана в домашней типографии писателя. В конце мая -- начале июня она выходит тиражом около 600 экземпляров. На титульном листе нет имени автора. Эпиграф -- “Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй” -- символизировал ненавистное крепостное право и был взят Радищевым из поэмы В. К. Тредиаковского “Телемахиада” . В поэме чудище было “тризевно” (с тремя глотками) . У Радищева -- “стозевно” . 25 июня 1790 г. экземпляр “Путешествия...” был на столе у Екатерины II. После смерти Екатерины II А. Н. Радищев был переведен в ссылку в Калугу, и лишь Александр 1 в 1801 -- 1802 гг. амнистировал его и разрешил вернуться в Петербург...
Еще в Сибири, в Илимском остроге, Радищев узнает о событиях Французской революции, о казни королевской четы, о страшной якобинской диктатуре, унесшей тысячи жизней, о взаимном истреблении якобинцами друг друга, о реакции, наконец, -- о появлении нового деспота, Наполеона. Ему революция виделась иной... Наступило жестокое разочарование: “Из мучительства рождается вольность, из вольности рабство”
При императоре Александре 1 недавний ссыльный становится важной персоной, участвует в разработке законов империи -- и, тем не менее, внешнее благополучие отравлено тяжкими сомнениями. Писатель не выдерживает их -- кончает жизнь самоубийством.
Направленная против царизма и помещичье-крепостнического строя, книга эта вызвала гневную реакцию царствующей тогда Екатерины II. Прочитав "Путешествие", императрица пришла в негодование и написала в примечаниях: "Надежды полагает на бунт мужиков... Царям грозится плахою... Он бунтовщик хуже Пугачева". Радищева вскоре после выхода книги арестовали и заключили в Петропавловскую крепость, а потом сослали в Сибирь, в Илимский острог.
После революции 1917 года литературоведы-марксисты увидели в Радищеве зачинателя социализма в России, но в этих суждениях они шли по стопам В.И. Ленина, который поставил Радищева "первым в ряду русских революционеров, вызывающим у русского народа чувство национальной гордости".
Дневник одной недели
Время написания этого произведения до сих пор остается спорным, так как оно было напечатано после смерти автора, в 1811 г., без указания даты. Рукопись также не сохранилась. . «Дневник одной недели» по жанру и содержанию -- один из ранних в России образцов сентиментальной литературы. Он представляет собой одиннадцать коротких лирических записей, наполненных горестными сетованиями автора по поводу отъезда из Петербурга его друзей. Читателям, привыкшим судить о творчестве Радищева по его «Путешествию», по его публицистике, «Дневник одной недели» может показаться чужеродным среди остро-политических произведений писателя. Но такое мнение ошибочно.
В «Дневнике одной недели» поведение человека в обществе еще не показано, но раскрыта его душа, способная к самоотверженной привязанности, а это -- надежная гарантия будущих гражданских добродетелей. Такое понимание дружбы помогает понять связь «Дневника» с другими произведениями Радищева, в первую очередь с «Житием Федора Васильевича Ушакова».
Житие Федора Васильевича Ушакова Это произведение вышло отдельной книжкой в 1789 г. за несколько месяцев до появления «Путешествия из Петербурга в Москву». Ф. В. Ушаков -- товарищ Радищева по Лейпцигскому университету, умерший в 1770 г. на двадцать третьем году жизни. Он был на несколько лет старше своих друзей и заметно выделялся среди них силой характера и жизненным опытом. Слово «житие» употреблено Радищевым не в традиционном, агиографическом значении, а в смысле «биография». Жанр, предложенный Радищевым, следует рассматривать как одно из явлений просветительской литературы. Он подсказан традицией дидактических произведений, в которых выводился молодой человек, свободный от окружающих его «предрассудков», сам выработавший свое мировоззрение и выбирающий свой жизненный путь.
«Путешествие из Петербурга в Москву» Лучшим произведением Радищева является его «Путешествие», Эта книга оказалась вершиной общественной мысли в России XVIII в. Ее с полным основанием можно поставить в один ряд с такими образцами русской литературы XIX в., как «Былое и думы» Герцена и «Что делать?» Чернышевского.
Поэзия Радищев был не только прозаиком, но и поэтом. Ему принадлежат двенадцать лирических стихотворений и четыре неоконченные поэмы: «Творение мира», «Бова», «Песни, петые на состязаниях в честь древним славянским божествам», «Песнь историческая». В поэзии, как и в прозе, он стремился проложить новые пути. «Радищев, -- писал Пушкин, -- будучи нововводителем в душе, силился переменить и русское стихосложение». Пушкин склонен был даже считать стихи Радищева «лучше его прозы». Новаторские устремления Радищева связаны с пересмотром им поэзии классицизма, в котором к концу XVIII в. наблюдается окостенение поэтических форм, в том числе стихотворных размеров, закрепленных за определенными жанрами. Так, похвальные оды писались четырехстопным ямбом и десятистишными строфами. Поэмы и трагедии --шестистопным ямбом с парной рифмовкой (александрийскими стихами). «Парнас окружен ямбами, и рифмы стоят везде на карауле» (Т. 1 С. 353), -- жалуется один из героев «Путешествия» в главе «Тверь». Желая расширить ритмические возможности русской поэзии, он предлагает обратиться к стихам с трехсложными стопами, в частности к гекзаметру: «Но желал бы я, чтобы Омир (т. е. Гомер. -- П. О.) между нами не в ямбах явился, но в стихах, подобных его, ексаметрах» (Т. 1. С. 352). Интересом к гекзаметру объясняется и историко-литературная статья Радищева о «Тилемахиде» Тредиаковского -- «Памятник дактилохореическому витязю».
Радищев предлагал также отказаться от рифмы и обратиться к белому стиху. Введение безрифменного стиха ощущалось им как освобождение русской поэзии от чуждых ей иноземных форм, как возвращение к народным, национальным истокам. Эти теоретические положения Радищев стремился воплотить в собственных поэтических опытах.
Ода «Вольность» написана в период с 1781 по 1783 г., но работа над ней продолжалась до 1790 г., когда она была напечатана с сокращениями в «Путешествии из Петербурга в Москву», в главе «Тверь». Полный ее текст появился лишь в 1906 г. Ода создавалась в то время, когда только что завершилась Американская и начиналась Французская революция. Ее гражданский пафос отражает непреклонное стремление народов сбросить с себя феодально-абсолютистский гнет.
Творчество Александра Николаевича Радищева (1749–1802) теснейшим образом связано с традициями русской и европейской литературы Просвещения. Проблемы жанра, стиля, наконец, творческого метода Радищева могут быть исторически поняты только в постоянной соотнесенности с этими традициями. Пугачевское восстание, война за независимость в Америке, Великая французская революция – все это способствовало формированию мировоззрения Радищева, глубоко осмыслившего современные ему события. Обобщив их опыт, Радищев творчески воспринял, во многом по своему переоценив, идеи крупнейших европейских философов и писателей XVIII в.: Ж. Ж. Руссо, Г. Б. де Мабли, Г. Т. Ф. Рейналя, Д. Дидро, П. Гольбаха, К. А. Гельвеция, И. Г. Гердера и др.
Сложны и многосторонни связи, существующие между творчеством Радищева и его русскими предшественниками, начиная с авторов житий, Тредиаковского и Ломоносова и кончая Новиковым и Фонвизиным. Идеалы, вдохновлявшие писателей русского Просвещения, были близки Радищеву своим гуманистическим пафосом. Человек, его общественные отношения, его творческие возможности, его нравственное достоинство – вот что остается в центре внимания автора «Путешествия из Петербурга в Москву» на протяжении всей его жизни.
Но, обращаясь к тем же вопросам, которые волновали русских просветителей, Радищев нередко полемизировал с ними. Он решал эти вопросы по своему, в соответствии с той системой, которая складывалась в сознании писателя на основе усвоения опыта предшественников и его критического переосмысления. Эволюция общественно политических взглядов Радищева, обусловленная прежде всего событиями французской революции, нашла отражение в творчестве писателя. Каждое произведение, написанное Радищевым до «Путешествия», одновременно с ним или после него, так же как и само «Путешествие», невозможно рассматривать изолированно, без параллелей с другими сочинениями этого автора.
Одним из первых литературных трудов Радищева был перевод книги Мабли «Размышления о греческой истории» (1773). Переводчик снабдил текст собственными примечаниями, обнаружившими самостоятельность и политическую остроту его мысли. В одном из примечаний Радищев разъясняет свое понимание слова «самодержавство», опираясь на теорию общественного договора Руссо: «Самодержавство есть наипротивнейшее человеческому естеству состояние… Если мы живем под властию законов, то сие не для того, что мы оное делать долженствуем неотменно, но для того, что мы находим в оном выгоды». В просветительской теории Радищев особо выделяет вопрос об ответственности государя перед народом: «Неправосудие государя дает народу, его судии, то же и более над ним право, какое ему дает закон над преступниками» (2, 282).
Проблема идеального государя была одной из самых важных в литературе Просвещения. Остро ощущая противоречия и неустройства современной им общественной жизни, просветители надеялись, что мир изменится к лучшему с приходом к власти мудрого и справедливого монарха. Русские и европейские писатели, сторонники просвещенного абсолютизма, часто обращались к теме Петра I, идеализируя его образ и характер деятельности. Радищев подходит к этой проблеме по своему: его размышления о наиболее справедливом устройстве общества связаны с вдумчивым анализом опыта истории. Тема Петра I появляется в одном из первых оригинальных произведений Радищева – «Письме к другу, жительствующему в Тобольске, по долгу звания своего» (1782). Поводом для написания «Письма» было торжественное открытие памятника Петру I («Медного всадника») в Петербурге в 1782 г. Довольно подробно и точно описывая это событие, писатель переходит к рассуждениям общего порядка. Одним из главных вопросов, затронутых в «Письме», оказывается вопрос о том, что такое великий государь. Перечисляя целый ряд правителей, Радищев отмечает, что их «ласкательство великими называет», но в действительности они не достойны этого имени. Тем значительнее и весомее звучит отзыв о деятельности Петра I: «… познаем в Петре мужа необыкновеннаго, название великаго заслужившаго правильно» (1, 150). Радищев не идеализирует Петра I монарха, как это делали многие другие писатели XVIII в. (в частности, Вольтер в «Истории Российской империи»), но стремится беспристрастно оценить его историческую роль. Признавая Петра великим, автор «Письма к другу» делает очень существенную оговорку: «И я скажу что мог бы Петр славнея быть, возносяся сам и вознося отечество свое утверждая вольность частную» (1, 151).
С конца 1770 х гг. вопрос о «частной вольности», о личной свободе приобрел в крепостнической России острое политическое содержание: многочисленные народные волнения и особенно крестьянская война под предводительством Пугачева (1773–1775) столкнули утопические идеи просветителей с суровой действительностью. Усмирение бунтов вело к усилению гнета, к полному порабощению русских крестьян, к лишению их самых элементарных прав, прав «естественного человека», возвеличенного просветителями.
В то же время русские читатели с живым интересом следили за событиями американской революции (1775–1783), провозгласившей лозунги независимости и свободы.
Все это нашло непосредственный отклик в произведениях Радищева начала 1780 х гг., где тема «вольности» становится одной из главных. К 1781–1783 гг. относится создание оды «Вольность», включенной затем в текст «Путешествия». Писатель обратился к традиционному жанру поэзии классицизма – оде. «Предмет» радищевской оды необычен: восхваляется не государь, не выдающийся политический деятель, не полководец:
О дар небес благословенный,
Источник всех великих дел,
О вольность, вольность, дар бесценный,
Позволь, чтоб раб тебя воспел.
(1, 1)
Тематика, система образов, стиль «Вольности» – все это неразрывно связано с традициями русской гражданской поэзии XVIII в. Радищеву поэту был особенно близок опыт тех авторов, которые, обращаясь к переложению псалмов, придавали библейскому тексту смелый тираноборческий смысл. Знаменитое державинское стихотворение – переложение 81 го псалма «Властителям и судиям» (1780) явилось ближайшим предшественником «Вольности».
Вместе с тем радищевская ода знаменовала новый этап в истории русской общественно политической мысли и литературы. Впервые в художественном произведении с такой последовательностью и полнотой была обоснована идея правомерности народной революции. К этой идее Радищев пришел в результате осмысления многовекового опыта борьбы народов за освобождение от ига тиранов. Напоминания о Ю. Бруте, В. Телле, О. Кромвеле и о казни Карла I живо соотносятся со строфами оды, где речь идет уже о современных писателю событиях: прежде всего о победе Американской республики, отстоявшей свою независимость в войне с Англией. Экскурсы и параллели, проводимые Радищевым, обнаруживают определенные исторические закономерности, помогающие оценить конкретную ситуацию в крепостнической России конца XVIII в.
Перед читателем «Вольности» предстает картина, поэтически обобщенная и вместе с тем точно характеризующая расстановку политических сил:
Возрим мы в области обширны,
Где тусклый трон стоит рабства.
Градские власти там все мирны,
В царе зря образ божества.
Власть царска веру охраняет,
Власть царску вера утверждает;
Союзно общество гнетут.
(1, 3–4)
Рабство держится, как показывает Радищев, не только на насилии, но и на обмане: церковь, «заставляющая бояться истины» и оправдывающая тиранию, не менее страшна, чем сама тирания. «Раб, воспевающий вольность», сбрасывает с себя этот гнет и перестает быть рабом, превращаясь в грозного мстителя, прорицателя грядущей революции. Он приветствует народное восстание, суд над царем тираном и его казнь.
Эта революционная идея справедливого мщения, выраженная впервые в «явно и ясно бунтовской оде», получила дальнейшее развитие в другом произведении Радищева – «Житии Федора Васильевича Ушакова» (1788). Ушаков – современник писателя, его старший друг; вместе с Радищевым он учился в Лейпциге, здесь же и умер совсем еще молодым человеком. Ушаков был известен лишь узкому кругу своих товарищей, однако для Радищева он подлинный герой, и жизнь его – это «житие».
Обращение к житийному жанру имело для Радищева принципиальное значение: «„Житие Ушакова“ – полемически заострено и против настоящих житий святых, и против панегириков вельможам».
Вместе с тем Радищев продолжает житийную традицию как бы на новом уровне. Герой жития – подвижник, во имя идеи готовый к самоотречению, твердо переносящий любые испытания. Элемент идеализации, характерный для житийной литературы, по своему важен был и для Радищева. Его герой – незаурядный человек: «твердость мыслей и вольное оных изречение» выступает как проявление моральной силы Ушакова, приобретающего «приверженность» друзей и вместе с тем ненависть притесняющего студентов Бокума. Ушаков становится идейным вдохновителем бунта против самоуправства и произвола начальника. При этом радищевского героя вдохновляет не христианское учение, а стремление к общественной справедливости: «Единое негодование на неправду бунтовало в его душе и зыбь свою сообщало нашим» (1, 163).
Как и в «Письме к другу», в «Житии Ушакова» конкретные события, очевидцем и участником которых был сам автор, становятся основой для размышлений на политические темы. Столкновение студентов с Бокумом представлено Радищевым как эпизод, отражающий в миниатюре историю взаимоотношений деспотического правителя и его подданных. Соответственно повествование имеет как бы два плана: один – это последовательное изложение событий с бытовыми деталями, иногда даже комическими, другой – это философское осмысление описываемых событий, поиски закономерностей, предопределяющих их исход. Говоря о «частном притеснителе» Бокуме, Радищев тут же переводит разговор на «общих притеснителей»: «Не знал наш путеводитель, что худо всегда отвергать справедливое подчиненных требование и что вышшая власть сокрушалася иногда от безвременной упругости и безрассудной строгости» (1, 162). Непосредственным продолжением этой мысли явился знаменитый вывод в «Путешествии» о том, что свободы «ожидать должно от самой тяжести порабощения» (1, 352).
Обыкновенный человек, не отличающийся знатностью, влиянием при дворе или богатством, был в то время уже довольно характерным героем произведений европейской и русской литератур. Однако образ, созданный Радищевым, совершенно оригинален и замечателен тем, что он представляет собой идеал гражданина, человека, ценного для общества, для отечества и потому истинно великого: «… кто провидит в темноту будущаго и уразумеет, что бы он мог быть в обществе, тот чрез многие веки потужит о нем» (1, 186). «Житие Ушакова» – произведение автобиографическое, отчасти исповедь (характерно, например, горькое признание автора в том, что он не был рядом с Ушаковым в последние минуты его жизни). «Внутренний человек», ставший главным предметом изображения в литературе европейского и русского сентиментализма, живо интересует и Радищева. При этом психологический анализ ведет писателя к изучению общественных связей человека.
По убеждению Радищева, «частный человек» неизбежно проявляет себя как существо общественное. Поэтому вполне закономерно писателя интересует, каковы отношения между отдельным членом общества и его согражданами, в частности проблема патриотизма.
«Беседа о том, что есть сын отечества», опубликованная Радищевым в 1789 г., явилась в высшей степени полемическим произведением. Здесь спор шел и с предшествовавшей традицией, и с современным Радищеву официозным толкованием патриотизма. За год до этого, в 1788 г., писатель закончил «Слово о Ломоносове», начатое еще в 1780 г. и включенное позднее в «Путешествие». Прославляя заслуги Ломоносова, Радищев подчеркивал патриотический характер его деятельности: «Ты жил на славу имени Российскаго» (1, 380). Однако лесть Елизавете Петровне в стихах Ломоносова вызывает осуждение со стороны Радищева: никакие соображения государственной пользы, первостепенные для Ломоносова, не могут заставить Радищева признать необходимой хвалу императрице, не заслуживающей ее. Радищев спорил не только и не столько с Ломоносовым, сколько с теми, кто хотел видеть в нем придворного одописца, кто стремился любовь к государю представить основным качеством истинного сына отечества.
В книге прусского короля Фридриха II «Письма о любви к отечеству», изданной в русском переводе в 1779, 1780 и, наконец, в 1789 гг., преданность государю провозглашалась основой патриотических чувств. В этом сочинении высказывались именно те идеи, которые Екатерина II стремилась укрепить в сознании своих подданных: «Государь есть та верховная особа, которая вместо правил, одну свою имеет волю». Этой установке на верноподданнический патриотизм противостояла радищевская «Беседа о том, что есть сын отечества». Здесь речь шла о повиновении лишь тому государю, который выступает как «блюститель законов», как «отец народа». По убеждению Радищева, истинный сын отечества должен быть свободным человеком, не рабом, повинующимся принуждению, а гражданином, действующим в полном соответствии со своими нравственными принципами: «… истинный человек и сын Отечества есть одно и то же» (1, 220).
Говоря о тех, кто, по мнению автора, не достоин имени сына отечества, писатель дает краткие, но выразительные характеристики нескольких персонажей, хорошо известных русскому читателю по сатирической журналистике: щеголь, притеснитель и злодей, завоеватель, чревоугодник. Аналогии этим типам нетрудно найти в произведениях Новикова, Фонвизина, Крылова. С этими традициями русской литературы XVIII в., собственно с ее сатирической линией, оказывается тесно связано и главное произведение Радищева – «Путешествие из Петербурга в Москву».
Не менее важна для писателя и другая линия, идущая от Ломоносова с его героико патриотическим пафосом, с его высоким строем мыслей. Как и просветителям, Радищеву свойственно ощущение несоответствия сущего и должного и уверенность в том, что обнаружение этого несоответствия – главный ключ к решению всех проблем. Основой для такого убеждения оказывается представление о том, что человеку изначально присуща некая внутренняя справедливость, понятие о том, что? добро и что? зло. «Нет человека, – говорится в „Беседе“, – сколько бы он ни был порочен и ослеплен собою, чтобы сколько нибудь не чувствовал правоты и красоты вещей и дел» (1, 218).
В полном соответствии с этой мыслью Радищев писал: «Бедствии человека происходят от человека, и часто от того только, что он взирает непрямо на окружающие его предметы» (1, 227). Эта проблема «прямого», т. е. непредвзятого, ви?дения занимала в это время и молодого Крылова, что можно заметить из первых же писем «Почты духов» (1789). Критика монархической власти, злая сатира на знатных лиц, вплоть до самой государыни, – все это объединяло Радищева и с другими наиболее радикальными писателями 1770–1780 х гг., в первую очередь с Новиковым и Фонвизиным.
Непосредственным предшественником радищевского «Путешествия» был знаменитый «Отрывок путешествия в *** И*** Т***», напечатанный в журнале Н. И. Новикова «Живописец» (1772).
Крестьянский вопрос был поставлен в «Отрывке» очень серьезно: в полный голос здесь говорилось о нищете и бесправии крепостных, рабство и тирания осуждались как преступление против «человечества». Но лишь через несколько лет в радищевском «Путешествии», завершенном и опубликованном в 1790 г., эта тема впервые была развита до последовательно революционных выводов: отвергалась вся система, основанная на угнетении человека человеком, и указывался путь к освобождению – народное восстание.
«Путешествие из Петербурга в Москву» – это, по выражению Герцена, «серьезная, печальная, исполненная скорби книга», где с максимальной полнотой отразились и политические идеи Радищева, и особенности его литературного дарования, и, наконец, сама личность писателя революционера.
Эту книгу, так же как и «Житие Ушакова», Радищев посвятил А. М. Кутузову, своему «сочувственнику» и «любезному другу», с которым вместе учился в Лейпциге.
Вопрос о том, кому посвятить книгу, был далеко не формальным, он имел принципиальное значение: в этом уже обнаруживалась литературная ориентация писателя. Своеобразие позиции Радищева проявляется и в его посвящении: частное и общее здесь органически сливаются, и речь идет и о друге автора, одном, конкретном человеке, и обо всем человечестве. «Я взглянул окрест меня – душа моя страданиями человечества уязвленна стала» (1, 227), – эта знаменитая фраза Радищева, включенная им в посвящение, служит естественным прологом ко всей книге.
В жанровом отношении «Путешествие из Петербурга в Москву» соотносится с популярной в XVIII в. литературой «путешествий», как европейских, так и русских. Однако все эти произведения настолько разнородны и по характеру, и по стилю, что обращение к этому жанру не ограничивало автора какими то определенными канонами и правилами и предоставляло ему большую творческую свободу.
Радищев построил свою книгу на отечественном материале: здесь шла речь о самых насущных вопросах русской общественной жизни. Разделение на главы по названиям почтовых станций между Петербургом и Москвой носило далеко не формальный характер, а нередко определяло содержание той или иной главы: экскурсы в русскую историю в главе «Новгород», описание «развратных нравов» в «Валдаях», рассуждение о пользе строительства при взгляде на шлюзы в «Вышнем Волочке». Из книги Радищева многое можно узнать о русском быте конца XVIII в., это и знаменитое описание русской избы в «Пешках», и характеристика дорог, и упоминание о том, как одеты герои. Все эти детали, однако, важны для писателя не сами по себе, а постольку, поскольку помогают развитию его главной идеи, сюжетную основу составляет не цепь внешних событий, а движение мысли. Как и в сочинениях, предшествовавших «Путешествию», Радищев от каждого частного факта переходит к обобщениям. Примеры «частного неустройства в обществе» следуют один за другим: случай с приятелем путешественника Ч… («Чудово»), эпизод с любителем устриц и история спутника, скрывающегося от несправедливых преследователей («Спасская полесть»), повествование Крестьянкина («Зайцово»), и т. д. Каждый факт должен быть осмыслен читателем в общем комплексе, заключения же и выводы подсказаны самим автором.
В исследованиях последних лет вопрос о композиции «Путешествия» изучен достаточно хорошо. Доказано, что каждую главу «Путешествия» нужно рассматривать не изолированно, а в ее соотнесенности с другими главами. Писатель обнаруживает всю несостоятельность либеральных иллюзий, во власти которых находятся некоторые его предполагаемые читатели, его современники. Размышляя об истинах, ставших для него очевидными, писатель нередко наталкивался на непонимание даже со стороны друзей (например, того же Кутузова). Радищев хочет помочь другим отказаться от их заблуждений, снять бельма с их глаз, подобно страннице из «Спасской полести».
С одной стороны, новизна и оригинальность «мнений», с другой – желание убедить тех, кто их не разделяет, желание быть понятым. Как страшный кошмар путешественник видит во сне, что он «един, оставлен, среди природы пустынник» (1, 228). Этот эпизод характеризует, конечно, не только радищевского героя, но и самого писателя, который не мыслит себя вне общественных связей и контактов. Главным и самым действенным средством общения остается слово, «первенец всего», по убеждению Радищева. В «Слове о Ломоносове», логично завершающем всю книгу, писатель говорит о «праве неоцененном действовать на своих современников» – праве, которое «приял от природы» вслед за Ломоносовым и сам автор «Путешествия». «Гражданин будущих времен», Радищев пишет не трактат, а литературное произведение, причем обращается к традиционным жанрам, вполне узаконенным в сознании его читателей. В состав «Путешествия» включается ода, похвальное слово, главы, повторяющие распространенные сатирические жанры XVIII в. (письмо, сон и т. д.).
Тщательно продумав композицию «Путешествия», придав ей внутреннюю логику, Радищев апеллировал и к разуму и к чувству читателя. Одну из главных особенностей творческого метода Радищева в целом верно определил Г. А. Гуковский, обративший внимание на эмоциональную сторону «Путешествия»: «Читателя должен убедить не только факт как таковой, но и сила авторского подъема; читатель должен войти в психологию автора и с его позиций взглянуть на события и вещи. „Путешествие“ – это страстный монолог, проповедь, а не сборник очерков».
Голос автора постоянно слышится в книге Радищева: иногда это развернутые высказывания, проникнутые негодованием и скорбью, иногда краткие, но выразительные ремарки, вроде сделанного как бы мимоходом саркастического замечания: «Но власть когда краснела!» или риторического вопроса: «Скажи же, в чьей голове может быть больше несообразностей, если не в царской?» (1, 348).
Результаты новейших исследований, заставляют, однако, внести уточнение в ту характеристику «Путешествия», которую дал Г. А. Гуковский. Книга Радищева – это по существу не монолог, так как между автором и его героями, произносящими очередные филиппики, существует определенная дистанция. Многие герои, конечно, высказывают мысли самого автора и выражают непосредственно те чувства, которые им владеют. Но в книге обнаруживается столкновение разных мнений. Одни герои близки автору (сам путешественник, Крестьянкин, крестицкий дворянин, «новомодный стихотворец», Ч…, автор «проекта в будущем»), другие представляют враждебный лагерь. Речь каждого из них эмоционально насыщенна: каждый страстно доказывает свою правоту, и оппоненты Крестьянкина, опровергая его «вредные мнения», выступают тоже достаточно красноречиво. Как Ушаков, Крестьянкин проявляет душевную твердость и достойно отвечает противникам. Происходит как бы состязание ораторов, в котором моральную победу одерживает наиболее близкий автору герой. Вместе с тем ни один из персонажей, высказывающих мнение автора, всецело не берет на себя роль рупора авторских идей, как это было в литературе классицизма. «Путешествие» Радищева сопоставимо в этом отношении с такими сочинениями Дидро, как «Племянник Рамо» и «Разговор отца с детьми». «Концепцию Дидро мыслителя, – пишет современный исследователь, – можно выявить лишь из контекста всего произведения в целом, лишь из совокупности точек зрения, сталкивающихся в ходе обмена мнениями и воспроизводящих переплетение сложных жизненных противоречий». Сходство Дидро и Радищева в этом плане – явление особенно замечательное, так как речь идет, конечно, не о заимствовании приема («Племянник Рамо», созданный в 1760–1770 х гг., был опубликован только в XIX в.), а о проявлении определенных тенденций как во французской, так и в русской литературе второй половины XVIII в. – тенденций, связанных со становлением реалистического метода.
Истина в представлении Радищева неизменно сохраняла свою однозначность и определенность: «противоборствующих правд» не существовало для писателя XVIII в. В «Путешествии» отразилась последовательность и цельность политической программы Радищева, его умение соотносить конечную цель борьбы с конкретными историческими условиями. Однако герои «Путешествия» различаются по степени своей приближенности к той неизменной и вечной истине, в которой автор видит «высшее божество». Задача читателя не сводится, таким образом, к пассивному усвоению непосредственно высказываемой автором идеи: читателю предоставляется возможность сопоставить разные точки зрения, осмыслить их и сделать самостоятельные выводы, т. е. приблизиться к пониманию истины.
Тяготение к жанру ораторской прозы, жанру, тесно связанному с церковной проповедью, обусловливает во многом и стиль «Путешествия», его архаизированный синтаксис и обилие славянизмов. Высокий слог преобладает у Радищева, но, вопреки теории классицизма, единство «штиля» не соблюдается. В сатирических и бытовых сценках пафос был неуместен и невозможен: соответственно язык писателя подвергается метаморфозе, становится проще, приближается к живому, разговорному языку, к языку Фонвизина и Крылова прозаика.
Пушкин назвал «Путешествие» «сатирическим воззванием к возмущению», точно подметив одну из особенностей книги. Талант Радищева сатирика проявился прежде всего в изображении частных и общих притеснителей: злоупотребляющих своей властью вельмож, «жестокосердых» помещиков крепостников, неправедных судей и равнодушных чиновников. Толпа этих притеснителей многолика: среди них и барон Дурындин, и Карп Деменьич, и асессор, и государь, «нечто, седящее на престоле». Некоторые созданные Радищевым сатирические образы продолжают галерею персонажей русской журналистики и вместе с тем представляют собой новый этап художественной типизации, этап, связанный в первую очередь с именем Фонвизина.
В «Путешествии» Радищев неоднократно ссылается на фонвизинские произведения, в том числе и на «Придворную грамматику», запрещенную цензурой, но распространявшуюся в списках. Описывая грозное появление на почтовой станции «превосходительной особы» («Завидово»), Радищев иронически замечает:
«Блаженны украшенные чинами и лентами. Вся природа им повинуется», и тут же с сарказмом добавляет: «Кто ведает из трепещущих от плети им грозящей, что тот, во имя коего ему грозят, безгласным в придворной грамматике называется, что ему ни А, … ни О, … во всю жизнь свою сказать не удалося; что он одолжен, и сказать стыдно, кому своим возвышением; что в душе своей он скареднейшее есть существо» (1, 372–373).
Острая социальная направленность сатиры Фонвизина, его искусство обобщения, понимание роли обстоятельств, формирующих характер человека, – все это было близко Радищеву, решавшему одновременно с автором «Недоросля» те же самые художественные задачи. Но оригинальность литературной позиции Радищева была обусловлена особенностями его мировоззрения, его революционными взглядами. Радищев развивает «учение об активном человеке», показывая «не только зависимость человека от социальной среды, но и возможность его выступить против нее».
Принципы изображения характеров у Фонвизина и Радищева очень близки, но различие общественных позиций этих писателей ведет их к созданию разных типов положительных героев. Некоторых радищевских героев можно сопоставить с фонвизинскими Стародумом и Правдивым. Однако это скорее «сочувственники», чем единомышленники автора, и не они воплощают в себе этический идеал писателя.
В «Путешествии» впервые в русской литературе настоящим героем произведения становится народ. Размышления Радищева об исторической судьбе России неразрывно связаны с его стремлением понять характер, душу русского народа. С первых же страниц книги эта тема становится ведущей. Вслушиваясь в заунывную песню ямщика («София»), путешественник замечает, что все почти русские народные песни «суть тону мягкого». «На сем музыкальном разположении народного уха, умей учреждать бразды правления. В них найдешь образование души нашего народа» (1, 229–230), – этот вывод Радищев делает, основываясь не на минутном впечатлении, а на глубоком знании народной жизни. Песня ямщика подтверждает давние наблюдения автора и дает ему повод обобщить их.
Крестьянкин, рассказывающий о расправе крепостных со своим помещиком тираном («Зайцово»), видит в этом, казалось бы, чрезвычайном случае проявление определенной закономерности. «Я приметил из многочисленных примеров (курсив мой, – Н. К.), – говорит он, – что русской народ очень терпелив, и терпит до самой крайности, но когда конец положит своему терпению, то ничто не может его удержать, чтобы не преклонился на жестокость» (1, 272–273).
Каждая встреча путешественника с крестьянами раскрывает новые стороны русского народного характера: создается как бы некий коллективный образ. В беседах с путешественником крестьяне проявляют рассудительность, живость ума, добросердечие. Пахарь, усердно работающий в воскресный день на собственной ниве («Любани»), спокойно и с полным сознанием своей правоты объясняет, что грешно было бы так же прилежно работать на господина: «У него на пашне сто рук для одного рта, а у меня две, для семи ртов» (1, 233). Слова крестьянки, посылающей голодного мальчика за кусочком сахара, «боярского кушанья» («Пешки»), поражают путешественника не только своим горьким смыслом, но и самой формой высказывания: «Сия укоризна, произнесенная не гневом или негодованием, но глубоким ощущением душевныя скорби, исполнила сердце мое грустию» (1, 377).
Радищев показывает, что, несмотря на все притеснения и унижения, крестьяне сохраняют свое человеческое достоинство и высокие нравственные идеалы. В «Путешествии» повествуется о судьбах нескольких людей из народа, и их отдельные портреты дополняют и оживляют общую картину. Это крестьянская девушка Анюта («Едрово»), восхищающая путешественника своей искренностью и чистотой, крепостной интеллигент, предпочитающий трудную солдатскую службу «всегдашнему поруганию» в доме бесчеловечной помещицы («Городня»), слепой певец, отвергающий слишком богатое подаяние («Клин»). Путешественник ощущает большую моральную силу этих людей, они вызывают не жалость, а глубокое сочувствие и уважение. «Барину» не так легко завоевать их доверие, но это удается путешественнику, герою, который во многих отношениях близок самому Радищеву. «Ключ к таинствам народа», по выражению Герцена, Радищев нашел в народном творчестве и сумел очень органично ввести богатый фольклорный материал в свою книгу. Народные песни, причитания, пословицы и поговорки вовлекают читателя в поэтический мир русского крестьянства, помогают проникнуться теми гуманными и патриотическими идеями, которые развивает автор «Путешествия», стремясь «соучастником быть во благоденствии себе подобных». Радищев не идеализирует патриархальную старину: он стремится показать, что бесправное положение крестьянства сковывает и его богатые творческие возможности. В «Путешествии» возникает и другая проблема – проблема приобщения народа к мировой культуре и цивилизации.
В главе «Подберезье» писатель напоминает о том времени, когда «царствовало суеверие и весь, его причет, невежество, рабство, инквизиция, и многое кое что» (1, 260). Средневековье с его фанатизмом, с неограниченным господством папской власти представляется Радищеву одной из самых мрачных эпох в истории человечества.
В «Рассуждении о происхождении ценсуры» («Торжок») писатель возвращается к этой же теме, разъясняя смысл цензурных ограничений в средневековой Германии: «Священники хотели, чтобы одни причастники их власти были просвещенны, чтобы народ науку почитал божественнаго происхождения, превыше его понятия и не смел бы оныя коснуться» (1, 343).
Говоря о народе, Радищев, очевидно, в первую очередь имеет в виду трудовые массы, применительно к современной ему России – крестьянство. В «Путешествии» вместе с тем с явным сочувствием изображены и те представители других сословий – разночинцы и дворяне, которым близки общенациональные интересы. Радищев создает совершенно новый тип положительного героя – образ народного заступника, революционера, образ, получивший дальнейшее развитие в творчестве русских писателей XIX в. Отдельные черты, присущие такому герою, можно найти в «прорицателе водности» – авторе оды, в Ушакове; аналогичные образы появляются в «Путешествии»: это и сам путешественник, и некий безымянный муж, возникающий «из среды народныя», «чуждый надежды мзды, чуждый рабского трепета», «мужественные писатели, восстающие на губительство и всесилие» (1, 391), к числу которых принадлежит и сам автор «Путешествия».
В духе времени Радищев подчеркивал автобиографизм своих произведений: самая биография писателя революционера неотделима от его творчества. В процессе работы над «Путешествием» Радищев прекрасно сознавал крамольный характер своей книги и отчасти мог предвидеть грозящую ему опасность. Интересен в этой связи разговор путешественника с «новомодным стихотворцем» по поводу оды «Вольность». Выражая сомнение в том, что может быть получено «дозволение» на напечатание оды, путешественник советует исправить стихи, видя в них «нелепость мыслей». Стихотворец отвечает на это презрительным взглядом и предлагает собеседнику прочесть поэму «Творение мира», иронически спрашивая: «Прочтите сию бумагу и скажите мне, не посадят ли и за нее» (1, 431). «Процесс» Радищева развернулся почти тотчас же по выходе «Путешествия». В последних числах мая 1790 г. книга, отпечатанная в домашней типографии Радищева, тиражом около 650 экземпляров, начала поступать в продажу. В двадцатых числах июня уже началось расследование об авторе, 30 июня писатель был арестован и заключен в Петропавловскую крепость. В это время за чтение «дерзкой» книги принялась Екатерина II, испещрив ее своими замечаниями. «Сочинитель не любит царей, и где может к ним убавить любовь и почтение, тут жадно прицепляется с редкой смелостию», – признала императрица. После многочисленных изнурительных допросов Радищев был приговорен к смертной казни и более двух недель провел в ее ожидании. 4 сентября по случаю мира со Швецией казнь была «милостиво» заменена десятилетней ссылкой в Сибирь, в Илимский острог. Тяжелейшие испытания не сломили писателя, и одним из замечательных свидетельств этого явилось стихотворение, написанное Радищевым на пути в ссылку:
Ты хочешь знать: кто я? что я? куда я еду? –
Я тот же, что и был и буду весь мой век:
Не скот, не дерево, не раб, но человек!
(1, 123)
Через личное, частное отразился весь комплекс представлений Радищева об «истинном человеке», великом своими нравственными достоинствами, человеке борце. Писатель подчеркнул верность своим прежним идеалам («я тот же, что и был») и как бы определил свою программу на будущее («и буду весь мой век»). Вполне закономерно поэтому, что произведения, написанные и до и после «Путешествия», неизменно с ним соотносятся.
Мысль о том, что человеку нельзя «быть одному» (1, 144), оказывается одной из важнейших в радищевском «Дневнике одной недели». Вопрос о времени написания «Дневника» остается предметом дискуссий в современном литературоведении: одни исследователи относят «Дневник» к 1770 м гг., другие – к 1790 м или 1800 м. Содержание «Дневника» – описание переживаний, вызванных разлукой с друзьями: тоска, подозрение в том, что они забыли его, радость встречи. «Но где искать мне утоления хотя бы мгновенного моей скорби? Где?», – с тоской спрашивает оставленный друзьями автор и сам себе отвечает: «Рассудок вещает: в тебе самом. Нет, нет, тут то я и нахожу пагубу, тут скорбь, тут ад; пойдем» (1, 140). Герой отправляется на «общее гульбище», но, не находя здесь утешения среди равнодушных, он идет в театр, на «Беверлея», чтобы «пролить слезы над несчастным». Сочувствие Беверлею уменьшает собственную скорбь героя, обнаруживает его причастность к тому, что происходит в окружающем мире, восстанавливает общественные связи, необходимые человеку. Эти связи помогли Радищеву в самые трудные периоды его жизни.
В ссылке писатель деятельно изучал экономику, историю, быт сибирского населения. Итогом многолетних раздумий о физической и нравственной природе человека и самостоятельного осмысления некоторых идей Гердера и других европейских мыслителей явился философский трактат Радищева «О человеке, о его смертности и бессмертии», написанный в Сибири. Учение об активном человеке нашло отражение и здесь, и сопоставление трактата с другими произведениями писателя показывает, что для Радищева идея бессмертия была связана с его размышлениями о жизни после смерти в сознании современников и потомства.
После смерти Екатерины II в 1796 г. Радищев получил возможность покинуть Илимск и поселиться в селе Немцове Калужской губернии, но лишь в 1801 г., уже при Александре I, писателю было разрешено вернуться в Петербург. Как и в годы работы над «Путешествием», Радищев продолжает обращаться к опыту истории. Одно из его наиболее значительных произведений, созданных в Немцове, – «Песнь историческая», представляющая собой не только экскурс в прошлое, но и оценку современных писателю событий во Франции. Умудренный годами испытаний и уроками французской революции, Радищев как бы на новом уровне возвращается к своим давним размышлениям о развращающем влиянии самодержавной власти:
Ах, сколь трудно, восседая
Выше всех и не имея
Никаких препон в желаньях,
Усидеть на пышном троне
Без похмелья и без чаду.
(1, 117)
Темы и мотивы более ранних радищевских произведений возникают и в поэме «Бова», как показал М. П. Алексеев, внимательно анализируя сохранившийся текст поэмы. Эта шутливая поэма сказка, описывающая забавные приключения Бовы, имеет второй, философский план. Намеки на личные обстоятельства автора, отступления от сказочного сюжета с экскурсами в современность – все это придавало поэме особый публицистический характер, отличавший ее от произведений аналогичного жанра. Ломоносовские традиции натурфилософской поэзии перекрещиваются в «Бове» с влиянием современной Радищеву русской преромантической поэзии. Писатель сам указывает, в частности, среди образцов, на которые он ориентировался при создании «Бовы», поэму С. С. Боброва «Таврида».
Автор «Путешествия» не оказывается в стороне от проблем, которые – каждый по своему – решают в это же время Державин, Дмитриев, Карамзин, Капнист и другие поэты конца XVIII – начала XIX в. Общий интерес к поэзии древних народов и к отечественному фольклору, особенно в связи с открытием «Слова о полку Игореве», стимулирует и обращение Радищева к теме славянского прошлого в поэме «Песни, петые на состязаниях в честь древним славянским божествам». Радищев неизменно оставался врагом всяких стандартов, канонизированных приемов и штампов. «Парнасс окружен Ямбами, и Рифмы стоят везде на карауле» (1, 353) – иронически констатировал писатель в «Путешествии». Русская поэзия представляется Радищеву одной из важных областей, которые необходимо реформировать. «Пример, как можно писать не одними ямбами» был дан уже в «Путешествии»: это заключенное в его текст «песнословие» «Творение мира».
В 1790 е гг. с «засильем ямбов» борются многие: Державин, Дмитриев, Львов, Карамзин, Нелединский Мелецкий и другие стремятся обогатить русскую поэзию новыми ритмами, пишут нерифмованные стихи.
Радищев выступил в это же время как теоретик, чутко уловивший некоторые очень важные тенденции в развитии отечественной поэзии конца XVIII – начала XIX в. (вплоть до опытов А. Х. Востокова, опиравшегося во многом непосредственно на Радищева). Пропагандируя дактилический размер, автор «Путешествия» стремился привлечь внимание современников к стихотворным трудам Тредиаковского, его опытам по созданию русского гекзаметра. Специально посвященное Тредиаковскому сочинение «Памятник дактило хореическому витязю» развивает те соображения, которые были высказаны в «Путешествии» в главе «Тверь» по поводу преимуществ полиметрической системы стихосложения.
Внимание к «изразительной гармонии» стиха было связано с общим убеждением Радищева в том, что форма слова неотделима от его семантики. Свои теоретические положения Радищев последовательно стремился осуществить в собственном литературном творчестве. Его эксперименты со стихотворными размерами, его намеренно затрудненный стиль, его отношение к жанровым традициям – все это должно было соответствовать новизне идей писателя.
Яркий пример этого гармонического сочетания формы и содержания представляет собой одно из самых последних произведений Радищева – стихотворение «Осмнадцатое столетие», высоко оцененное Пушкиным. «Осмнадцатое столетие» написано элегическим дистихом (сочетание гекзаметра и пентаметра), и самое звучание стиха, торжественное и трагическое, и композиция стихотворения, и система образов – все это составляет органическое художественное единство:
Нет, ты не будешь забвенно, столетье безумно и мудро.
Будешь проклято во век, в век удивлением всех.
(1, 127)
Поэт судит свой век, сформировавший его собственное сознание как сознание «гражданина будущих времен». Проблема бессмертия, занимавшая в системе радищевских взглядов такое существенное место, приобретает здесь грандиозные масштабы: временная перспектива измеряется веками и речь идет о судьбах всего человечества. Диалектически оценивая противоречия своего века («столетье безумно и мудро») и подводя его итоги, Радищев сознает, как иллюзорны были некоторые представления просветителей, обнаружившие всю несостоятельность на практике, в особенности во время революционных событий во Франции. Но гуманистический характер философии просветителей, их вера в человека и его высокое предназначение – все это остается дорого и близко Радищеву, который в своем итоговом произведении продолжает славить «истину, вольность и свет» как вечные непреходящие ценности.
Строки стихотворения, обращенные к только что вступившему на престол Александру, могут быть правильно поняты в соотнесенности с фактами биографии самого поэта. При Александре Радищев начинает свою деятельность в Комиссии по составлению законов, но очень скоро убеждается, что его смелые проекты не могут быть осуществлены: они навлекают на автора лишь угрозы «новой Сибири». Самоубийство писателя явилось последним мужественным актом протеста против системы самовластия и насилия. «Монархи, – писал В. И. Ленин, – то заигрывали с либерализмом, то являлись палачами Радищевых». В статье «О национальной гордости великороссов» В. И. Ленин первым назвал имя Радищева в ряду русских писателей революционеров.
«Путешествие» Радищева, запрещенное царской цензурой, распространялось в многочисленных списках. В 1858 г. А. И. Герцен предпринял в Лондоне издание крамольной книги. В России ее публикация оказалась возможной лишь после 1905 г., но только при Советской власти были по настоящему оценены заслуги писателя революционера. По ленинскому плану «монументальной пропаганды» в 1918 г. в Москве и Петрограде были установлены памятники Радищеву. Многочисленные научные и популярные издания сочинений писателя, изучение его жизни и деятельности, его общественных и литературных связей – все это по новому позволило представить место Радищева в истории русской культуры и литературы.
Для большинства русских писателей XIX в. обращение к свободолюбивой теме означало воскрешение радищевских традиций. Одних привлекал высокий строй радищевских мыслей и чувств, бунтарский дух его произведений; другим он был близок прежде всего как сатирик. Но независимо от того, какая сторона творчества писателя выдвигалась на первый план, радищевское слово продолжало участвовать в литературной жизни XIX столетия, так же как и самый облик писателя революционера оставался в сознании последующих поколений живым примером самоотверженного героизма.
Загрузка...
