Е. А. Бельская

Роман-эпопея Шатобриана «Мученики» до настоящего времени продолжает оставаться одним ив наименее изученных его произведений. В отечественной науке единственным, хотя и очень значительным исследованием этого романа, является соответствующий раздел книги Б.Г. Реизова «Французский исторический роман в эпоху романтизма». Французская академическая критика дает роману весьма разноречивые оценки.

Выйдя впервые в свет в 1808 г., «Мученики» вызвали определенный резонанс в среде читающей публики. В сложных исторических условиях того времени политически напряженное сознание современников увидело в романе немало намеков на Наполеона и прямых сопоставлений политических деятелей французской империи с империей Диоклетиана. Развивая свои догадки, читатели нередко впадали в преувеличения, теряли чувство историзма. «Что за сравнение... Я от престола не отрекусь и не буду сажать салат в Салоне», - возражал по этому поводу Наполеон.

Увидев в «Мучениках» выражение нового всплеска полемики писателя с императором, современники оставили в стороне вопрос о литературных достоинствах и недостатках эпопеи. Позднее, отвлекшись от имевшихся в романе намеков и политических двусмысленностей, Сент-Бев определил его как явление «чистого искусства»: «Когда г-н де Шатобриан пожелал замкнуться в сфере чистого искусства, он написал поэму «Мученики», бесконечно далекую ох общества, в котором он жил, и совершенно оторванную от чувств и склонностей своих современников». Противоположно оценивалось это произведение апологетами классицизма и служителями католической церкви. Классики выступали с критикой вошедшей в роман христианской мифологии, расцвеченной святыми чудесами, церковь же категорически возражала против вольных трактовок доктрин и истории раннего христианства. Немало сбивала с толку и реакция Наполеона: если «Гений христианства» вызвал одобрение первого консула, то «Мученики», наоборот, раздражение императора.

В складывающихся конкретно-исторических условиях, когда ведущие тенденции общественного развития уже обеспечивали восхождение класса буржуазии, Шатобриан сознавал, что именно в сфере идеологии, и прежде всего в религии, продолжавшей властвовать над умами его современников, политические интересы дворянства оставались наиболее защищенными. Будучи свидетелем великого социального переворота, Шатобриан как убежденный монархист, аристократ, чьи идеалы коренились в далеком рыцарском прошлом его класса, не мог не расценить этот переворот как проявление национальной трагедии. Однако писатель осознавал также, что в современных условиях буквальное восстановление средневекового уклада жизни в его первоначальных формах исключено. Эта особенность общественной позиции Шатобриана, с одной стороны, допускала его эпизодическое сотрудничество с консульством Наполеона, с другой - заставляла порой презирать вернувшихся из эмиграции Бурбонов, которые, как выразился Александр I, «ничего не забыли и ничему не научились», «не исправились и неисправимы». Известно, что оппозиционно настроенный по отношению к королевскому двору Луи Филиппа Шатобриан отказался от назначенной ему пенсии и зарабатывал себе на жизнь трудом переводчика.

Прямой выход Шатобриана к христианской теме в художественной эпопее обусловливался вполне определенными социально-политическими интересами: христианская история, как и христианские догмы, обрабатывалась им в духе соответствия сознанию современников, освоивших значительный культурный опыт, в том числе прошедших через искусы атеизма, вольтеровского деизма, «искренней» религиозности Руссо, религиозного доктринерства Максимилиана Робеспьера. «Дотягивание» истории первых христиан до современных потребностей вызывало критику многих выдающихся французских писателей, не отказывавших Шатобриану в талантливости обработки. Критикуя трактат Б. Констана «О религии» (1824-1830), Стендаль писал, что ему «недостает того внутреннего изящества, того душевного опьянения, которыми отличаются, например, сочинения г-на де Шатобриана...», открывшего «искусство трогать и доставлять удовольствие, высказывая ложь и сумасброднейшие нелепости, которым он сам, как это легко заметить, вовсе не верит».

Религия становилась во Франции почвой борьбы с царствующими дворами. Известно, что к рассматриваемому времени Наполеон налаживал отношения о католической церковью, заявив о своей готовности признать католицизм «религией большинства французского народа». В социальном плане это была сдача позиций, завоеванных народом Франции в ходе революции. Это тем более становилось явным, если вспомнить о том, что Наполеон был атеистом и «уж во всяком случае в итальянском аристократе графе Кьярамонти, который с 1799 года стал папой Пием VII, Наполеон усматривал не преемника апостола Петра и не наместника бога на земле, а пронырливого старого итальянца». Компромиссы Наполеона определялись большой политикой: ослабить возможных союзников Бурбонов. Религиозная покладистость Наполеона нарастала в свете задач основания «четвертой династии», династии Бонапартов (после Перовингов, Каролингов и Капетингов). Однако обращение Наполеона с католическим Римом не могло не вызвать возмущения католиков-французов, ибо император показал, что папское благословение не имело для него решающего значения. Наполеон еще раз «обойдет» папу в оформлении развода с Жозефиной в 1809 г. Папа Пий VII и окружающие его кардиналы затаились. Таким образом складывались отношения императора с национальной религией, когда Шатобриан замыслил возвысить христианство в глазах современников, утвердить мысль о его превосходстве над прочими религиями и атеизмом.

После того как ему исполнилось двадцать пять лет, писатель, по собственному заявлению, посвятил свою жизнь борьбе с ложными идеологиями: «...Вся моя жизнь была борьбой с тем, что казалось мне ложным в религии, философии и политике; против преступлений или заблуждений моего века, против людей, которые злоупотребляли властью для разврата или порабощения народов» - читаем в предисловии к «Гению». Шатобриан приступил к работе над «Мучениками» в Риме в 1802 г., несколько месяцев спустя после публикации «Гения христианства», явившегося его творческим манифестом. «Вечный город» о его мраморными колонами дворцов, поволоченными статуями, термами Диоклетиана, Колизеем казался писателю воплощенным в камне памятником драматической борьбы двух мировых цивилизаций - античной и христианской, памятником торжества последней. В созерцании «нового Рима», представляющего зрителю «храм святого Петра и все свои шедевры», и древнего, который противопоставляет ему «свой Пантеон и свои разведаны», рождались образы того, как «один ведет за собой своих консулов и императоров», а «другой вызывает из Ватикана длинную вереницу своих пап».

В условиях, когда богословские книги «читают лишь немногие набожные люди, которых нет надобности убеждать», поэтам следует обратиться к христианству: «Мученики», в частности, должны были продемонстрировать культурное и нравственно-этическое превосходство христианства над язычеством, показать триумф христианства в процессе развития цивилизации. Действительные же исторические и социальные процессы, в ходе которых христианство идеологически возобладало над античным политеизмом и язычеством, остались вне авторского внимания. Стоящие перед Шатобрианом в поэме задачи (поэмой называл роман он сам) казались ему вполне достижимыми и вне показа причин социального движения низов, кризиса политики императорского Рима, движения варваров и формирования новой феодальной действительности.

Писатель сосредоточивает внимание на отдельных аспектах морально-драматического противоборства политеизма и христианства, т.е. на тех аспектах, которые сохраняли свою актуальность до нового времени. Видимо, установка на современность предопределила исторический анахронизм в описании исторических персонажей: «Почти все величайшие деятели церкви проживали между концом III и началом IV века. И чтобы представить глазам читателя всех этих замечательных людей, я должен был несколько уплотнить время».

Исторические персонажи раннехристианского движения и императорского Рима не определяют сюжетного действия, не разрешают возникшего конфликта, хотя и находятся к нему в определенном отношении. Они лишь эпизодически упоминаются. Эта авторская установка вытекает из идеологической установки дать прекрасные образцы раннехристианского мученичества. Противоречие христианской и античной, языческой культур оказывается свернуто до противоборства внутренних тенденций в духовном сознании Эвдора. В романе очевидно распадение эпических и исторических материалов, включенных в него, но не «опоясанных» линией Эвдора. Великолепный культурологический материал, городские пейзажи, исторические зарисовки замерли историческими декорациями, оказались не включенными в жизненные обстоятельства центральных персонажей. Не приходится отрицать мысль Б. Г. Реизова о том, что «Мученики» - первый во французской литературе образец «местного колорита».

Но роман также свидетельствует о принципиальной методологической несовершенности в исторической реконструкции. Анализируя принципы исторической реконструкции действительности у Шатобриана, следует заметить, что писатель не воссоздает царившей в раннехристианской общине атмосферы простоты, братской солидарности, имевших реальную социальную основу. Переход в христианство императрицы Приски и ее дочери Валерии, являющийся эпизодом эпического ответвления сюжета в романе, рассмотрен автором в абстрактно-нравственном аспекте, это скорее повод для панегирика христианству: «О царство религии, которое увлекло супругу римского императора тайно покинуть подобно неверной женщине императорское ложе, чтобы бежать навстречу к несчастным, чтобы пойти искать Иисуса Христа у алтаря безвестных мучеников, среди гробниц, в окружении людей гонимых и преследуемых». Природу обращения представителей императорского двора, членов семьи Диоклетиана такой комментарий, естественно, не проясняет.

В действительности этот сюжетный мотив романа открывал перед Шатобрианом возможность глубоко исторического анализа масштабного по содержанию и значению конфликта порубежного столкновения идеологических систем двух миров. Обращение Приски и Валерии к христианству стало реальным в условиях исчерпания античного миросозерцания. Императорский Рим, хотя и сохранял свое великолепие и могущество, но вступал в полосу экономических и политических кризисов, приведших в конечном счете к его падению.

Болезненные процессы захватили все сферы жизни. Людям различного социального происхождения мир начинал казаться сосредоточением зла и несправедливости. Массовое сознание все больше увлекалось верой в колдовство, магию, прорицателей. Возникла потребность в соединении религиозно-мистического и философского истолкования действительности, что своеобразно преломилось в христианстве. Однако массовый, демократический аспект в романе, отражающий победу христианства над политеизмом и безбожием, отсутствовал, хотя роман изначально мыслился как эпопея в духе христианских эпопей Данте, Мильтона, Тассо, Ессиана.

Писатель работал над эпопеей до 1809 г. Был собран колоссальный исторический и фактографический материал. В романной структуре «Мучеников» в бездне исторических, культурных, эстетических и христианологических материалов жил самостоятельный сюжет об отдельных человеческих судьбах и прежде всего двух возлюбленных Эвдора и Кимодокии. В написании их имен следуем традиции Б. Г. Реизова.

Типологически дли жанра эпопеи подобная структура не противопоказана: но оказались трудно соединяемыми события мирового фона и индивидуальные судьбы персонажей. Эстетика эпических поэм требует, чтобы индивидуальное эпическое действие исходило из основ бытия, оно непосредственно входит в жизнь персонажей, их намерения, цели. Грандиозный материал вместе с линией индивидуальных судеб складывается «в общую картину данного века и национальных черт». Однако уже эстетика Буало связывала жанры эпоса главным образом с особенностями строения эпических поэм, материалом которых должны быть события величественные, развернутые на мифологической основе. Эти правиа оказались вполне выполнимыми для Шатобриана, объявившего еще в «Гении» о необходимости создания новой, христианской мифологии.

Широкая жизнь и христианство представлены в романе как две главные доминаты возможного развития центральных героев - христиан-мучеников. Изображение процесса формирования истинных христиан дает основание говорить о своеобразном варианте христианского романа воспитания, сюжетная основа которого складывается путем нанизывания драматических сцен из истории жизни Кимодокии и Эвдора. Драматизм естественно вытекал из самой природы изображаемых характеров, из процесса перевоспитания их как мирских людей, вера которых все более соединяла их с богом. Именно в создании нового типа идеального характера (целостного, гармоничного, уравновешенного) видел Шатобриан эстетическую заслугу христианства, в нравственной основе этого характера христианство, открывая истинного Бога, открывает истинного человека.

Идеальность характеров главных героев, их нравственный стоицизм, упорное и последовательное развитие в ходе сюжетного действия главной идеи, связанной с утверждением величия христианства, его значения для современной цивилизации, заставляли самого писателя говорить о «Мучениках» как эпической поэме. Действительно, Шатобриан в образах Эвдора и Кимодокии отразил многосложный процесс становления по-настоящему героических и трагических характеров (конечно, не без пауз, но последние оттеняли в большей мере силу нравственных начал христианства, чем реальные противоречия при обращении героев). В духе религиозности литературы главные герои проживают круг бытия, повторяя, по точному замечанию Гегеля, вечную историю бога: подвергаясь бесконечным лишениям, жестоким гонениям, проявляя величие в готовности их переносить.

В свое время Гегель предупреждал и об опасностях, таящихся в увлечении описанием неслыханных ужасов, телесных наказаний и истязаний, обезглавливания, сожжения, колесования и т.д., полагая, что о включением такого рода материалов разрушается эстетическое содержание искусства. Однако применительно к истории Рима времен Диоклетиана этот аспект изображения исторической действительности кажется в содержательном отношении вполне обоснованным, поскольку является средством воссоздания исторического колорита. «В III в. императорский Рим, пропитанный кровавыми смутами, вступает в тяжелый период медленного заката, который завершается его погружением в мир формирующегося феодализма, неторопливо поднимающегося на сцену истории» - такова общая характеристика Рима времен Диоклетиана, сменившего его Гераклеса, Галерия, во время правления которых начинаются преследования христиан, Эвдора и Кимодокии в частности.

Драматизм происходящего предопределяет своеобразие воссоздаваемого события. Контраст становится ведущим принципом в обрисовке характеров, внешности героев, их речей и поведения. С одной стороны, старый Диоклетиан, Константин на лошади, Галерий в великолепной коляске на паре тигров, с другой - Эвдор. «И сзади всех шел один, со строгим видом и опущенными глазами Эвдор, на нем было простое черное платье». Изображение приобретает сценический характер: большое внимание писатель уделяет расстановке фигур, описанию их поз, жестов. Например, описание позы Геракла: «Геракл встал. Он был в плаще. Лицо его было сурово и задумчиво. Он стоял некоторое время молча, чтобы на него обратили внимание, и вдруг быстро простер свои руки, откинул назад плащ и, прижав к сердцу руки, до земли поклонился Диоклетиану и Галерию и начал говорить».

Шатобриану удалось передать в романе реально-историческую противоречивость отношения господствующего Рима к христианству: личную терпимость Диоклетиана к христианам, лютую ненависть Гераклеса (Геркулия).

Через Эвдора Шатобриан дает возможность христианству выразить свои доктрины и притязания на роль единственной государственной религии: «Говорят, что христианская вера вышла на черни и потому в ней эти мерзости. Но ведь вы упрекаете ее за то, что составляет ее красоту и славу. Она пришла утешить людей, о которых люди забыли и от которых они отвернулись... Наша вера ничего не приняла в себе дурного из народа, но она исправила его нравы...» И далее: «Рим подымается и просит Христа».

Эта сцена в романе связана с завершением сюжетного действия: Эвдор по доносу раба был схвачен и заключен в тюрьму; оканчиваются трагически и странствия его жены Кимодокии, которая страдает втройне: и как преследуемая христианка, и как жена Эвдора, и как женщина, преследуемая мужскими притязаниями Гераклеса. Судьба Кимодокии - цепь непрерывных гонений и страданий: из-за любви к Эвдору она принимает христианство, хотя бесконечно любит и своего отца Демодокуса, который является языческим жрецом; спася дочь от преследований Гераклеса, Демодокус ранее посвятил ее в жрицы богини музам; любовь к Эвдору требовала от Кимодокии отказа от прежней веры, а обращение в христианскую веру ввергло ее в новые муки и бесконечные странствия. Героиня становится свидетельницей пожара в церкви Гроба Господня в Иерусалиме; спасаясь от рабов Гераклеса, она отправляется на корабле в Грецию, буря приносит, однако, его в Италию, в которой муж заключен в тюрьму, всех христиан бросают зверям в цирке, а ее решают отправить в «непотребный дом».

Обращает на себя внимание то, что линия воспитания Кимодокии неуклонно развивается по восходящей, ее поведение, ее выбор в исключительно драматических условиях неизменно связан с торжеством веры. Геракл не смог добиться ее любви ценой жизни Эвдора; она отказывается от свободы, страдая за отца, добивающегося ее освобождения, разделяет участь мужа и осужденных христиан. Перед выбором такого рода оказывается и Эвдор, которого призывают к отступничеству от бога ценой спасения Кимодокии. Эпопея завершается, однако, по принципам драматического действия, что вполне соответствовало принципам аристотелевской поэтики. Гибель главных сюжетных героев - Эвдора и Кимодокии - в римском цирке стала символом торжества христианства.

Завершение героической жизни персонажей происходит вновь по принципам эстетики классицизма. Образы Эвдора и Кимодокии формально и содержательно отражают совпадение действительности и понятия. Характеристику идеала классического искусства дал Гегель: «Своеобразие содержания в классическом искусстве состоит в том, что оно само является конкретной идеей и в качестве таковой конкретно духовным началом». Спокойствие - отличительная черта этого типа идеала, поэтому при описании его Шатобриан прибегает к принципам скульптуры и живописи. Частное, индивидуальное, личностное подавлено, вся сила, воля, страсть Эвдора перед казнью переплавились в высшие начала его жизни: «Эвдор стоял перед девушкой, сложив крестом руки и подняв к небу глаза», Кимодокия «умерла без страданий».

Как в драме, завершают свою жизнь и другие персонажи романа, отражая завершенность конфликта; Диоклетиан; недолго длилось торжество Галерия - Константин, разбив под Римом его войска, стал императором и позволил христианам свободное вероисповедование; Гераклес был свергнут народом и, тяжело больной проказой, находился на излечении у христиан. Так завершающее индивидуальное действие - линия воспитания главных героев становится завершением эпического повествования. Это соответствует опять же более канонам драмы, чем эпоса, а выведенные герои представлены скорее как персонажи средневековых, рыцарских эпопей, чем героических: та же абстрактность идеальных характеристик, отчужденность от национального содержания, «субстанционального в собственном смысле слова» (Гегель), недостаточная жизненная полнота, односторонность пафоса, перевес «за одной страстью и ее причинами».

Авторский пафос определил и характер изображения обстоятельств в романе: нравственная чистота жизни семейства, братская взаимопомощь, христианское милосердие простого воина Захария, величественная простота епископа Кирилла и способность к всепрощению епископа Марцеллина, как и христианская любовь Эвдора и Кимодокии, противопоставлены императорскому Риму, политеизм которого переходил в безбожие. Воссоздавая в романе христианский мир через описание судеб Эвдора и Кимодокии, необходимо было отразить не только его противостояние императорскому Риму, но и возможности перехода аз политеистического состояния человечества в христианскую религиозность. В «Мучениках» нет столь обстоятельного противопоставления нарождающейся цивилизации античной, гомеровской эпохе и гомеровской эстетической культуре, хотя в романе имеется немало описаний религиозных обрядов, праздников, культовых ритуалов (праздники Дианы, Бахуса и т.д.). В предисловии в «Мученикам» писатель объяснял свой замысел: «Я искал возможную историческую эпоху соприкосновений двух религий».

Ключевые слова: Франсуа Рене де Шатобриан, François-René de Chateaubriand, роман-эпопея, эстетическая концепция, Мученики, романтизм, критика на творчество Шатобриана, критика на произведения Шатобриана, скачать критику, скачать бесплатно, французская литература 19 в

Приложение 2 Приложение 3 Приложение 4

Психологический анализ результатов

По словам родителей, Саша поступил в школу в 6,5 лет и поначалу держался очень уверенно, активно отвечал на уроках, взаимодействовал со сверстниками. Через месяц у ребенка стала падать успеваемость, участились случаи упрямства и даже явных истерик, связанных с нежеланием посещать школу. Родители перевели Сашу в частную школу, надеясь что индивидуальный подход изменит его отношение. Ситуация несколько сгладилась, но нормальной не стала. В настоящее время Саша ходит в школу нехотя, постоянно просит, чтобы родители забирали его раньше школа коммерческая, полупансионного типа: дети пребывают там с 9 до 17 часов. К тому же маму мальчика беспокоят его обострившиеся ночные страхи: ребенок часто жалуется на ночные кошмары, «постоянно просит купить ему страшных роботов и фильмы ужасов». Отношение к страхам ребенка у членов семьи разное: мама стремится успокоить, папа не замечает, а старшая сестра обзывает Сашу трусом.

Состав семьи: отец, 40 лет (занимается бизнесом), мать, 35 лет (преподаватель в музыкальном училище), сестра Катя, 11 лет, Саша, 7,9 лет.

При психологическом исследовании мальчик обнаружил высокий уровень интеллектуального развития, а также выраженную эмоциональную напряженность (см. шкалы № 11, 12 методики Р. Жиля). Агрессивные сюжеты и сюжеты страхов проявились также в дополнительных проективных методиках (например, в рисунке на свободную тему Саша изобразил кладбище).

В результатах обследования по методике Рене Жиля показатель по шкале конфликтности, агрессивности выше нормы, а среди поведенческих реакций (шкала № 12 «Реакция на фрустрацию») доминирующими оказались реакции активно-агрессивного типа. Соответственно, показатель социальной адаптированности ниже нормы. При этом наблюдается яркая тенденция к изоляции от сверстников (шкала № 13 «Отгороженность»). Слабая включенность во взаимодействие со сверстниками (заниженный показатель по шкале № 9 «Общительность») при наличии тенденции к доминированию и лидерству (завышенный показатель по шкалам № 10 «Лидерство», № 11 «Конфликтность, агрессивность») может говорить о том, что сфера взаимодействия «ребенок – ребенок» для Саши является конфликтной. В основе этого конфликта, вероятно, лежит противоречие между «я» и «мы», когда ребенок хочет, но не может войти в референтную группу сверстников, хотя в фантазиях видит себя лидером. Таким образом, у испытуемого наблюдается стремление к взаимодействию с другими детьми, желание утвердиться в их глазах, но в реальности наблюдается неумение выстраивать свое поведение соответственно нормам.

Несмотря на то что Саша социально ориентирован, любознателен (шкалы № 7, 8 ), стремится доминировать (шкала № 10 ), наличие страхов снижает его уверенность в себе, делает поведение самозащитным и агрессивным, создаёт проблемы в общении со взрослыми, лишает полноценного общения со сверстниками (по словам мамы у Саши всего два друга – один в школе, другой во дворе).

В сфере семейных отношений следует отметить полный отказ мальчика от контактов с отцом на фоне предпочтения матери (показатель по шкале № 1 завышен по сравнению с нормативным). Возможно, сильная привязанность Саши к матери вызывает нежелание идти в школу, так как это вызывает разлуку с ней, а значит потерю уверенности в собственных силах.

Таким образом, методика показала нарушения в структуре межличностных отношений и известную деформацию поведенческих реакций, возможно, в результате неблагополучной эмоциональной обстановки в семье. Эмоциональная напряженность, фрустрированность (с преобладанием агрессивных реакций в ситуации фрустрации), отгороженность от сверстников при наличии тенденции к доминированию и лидерству, свидетельствуют о невротическом развитии мальчика.

Первые веяния раннего французского романтизма относятся к рубежу XVIII-XIX вв. Наиболее ярко они выражены в творчестве Ж. де Сталь и Ф. Р. Шагобриана. При всем своеобразии этих двух писателей в их произведениях отразились характерные для того времени тенденции к обновлению литературы, к формированию нового направления - романтизма - и в то же время - тесная неразрывная связь с веком Просвещения.

Франсуа Рене де Шатобриан (1768-1848) принадлежал к древнему и знатному дворянскому роду, хранившему традиции бретонской аристократии. Формирование личности будущего писателя, его взглядов и литературных пристрастий относится к 1780-м гг. Шатобриан увлекается идеями просветителей, сочувствует философскому и политическому свободомыслию, вольтерьянству и руссоизму. Тогда же у него возникают первые литературные замыслы, которые идут в русле современных ему идей о «естественном человеке». Писатель убежден в превосходстве «добродетельного дикаря» над цивилизованным человеком, а «естественной» морали - над религиозной. В поисках конкретного материала, который подтвердил бы его убеждения, он намеревается совершить путешествие в Америку, чтобы непосредственно наблюдать жизнь аборигенов-индейцев.

Скорому осуществлению этих планов помешала революция, и писатель едет в Новый Свет только в 1791 г.

По возвращении из Америки Шатобриан оказывается вовлеченным в антиреспубликанское движение, которое разрастается в связи с упразднением королевской власти в сентябре 1792 г. Начало революционного террора ужаснуло писателя, и он вступает в ряды роялистской армии принца Конде, а затем эмигрирует в Англию, где живет до 1800 г. Здесь он переживает глубокий духовный кризис. Вынужденная отторженность от родины, материальные лишения, чувство одиночества в чужой стране, растерянность перед трагическим поворотом событий во Франции склоняют его к оценке революции как бесполезной катастрофы. Плодом его размышлений на эту тему становится «Опыт исторический, политический и моральный о прошлых и нынешних революциях, рассмотренных в связи с Французской революцией» (1797).

Духовный кризис, переживаемый Шатобрианом, достигает своей кульминации в 1798 г., когда писатель отказывается от прежнего вольнодумства и руссоизма и обращается к религии, в которой видит теперь единственную возможность спасения и совершенствования человека. К этом}" выводу он приходит во время работы над книгой о христианстве, изданной в 1802 г. под названием «Гений христианства, или Красоты христианской религии». Осуждая «нечестивые» настроения XVIII в., автор выступает с апологией христианства. В книге дается изложение христианских догм и нравственных постулатов, а также описание религиозных обрядов, ритуалов, традиций и обычаев. Но более всего Шатобриан увлечен огромной, как ему представляется, ролью христианства в развитии искусства.

Субъективно для Шатобриана «Гений христианства» - это прежде всего поиски спасительной опоры после глубокого разочарования в просветительском вольнодумстве, плодами которого стали революционная катастрофа, террор и крушение привычных устоев жизни. Объективно же эта книга более значима, ибо она утверждает принцип исторической обусловленности перемен в обществе, в сознании людей и в искусстве, она пронизана пафосом и тем самым подготавливает почву для нового направления в литературе.

Одновременно с написанием «Гения христианства» Шатобриан работает над созданием двух повестей, которые по сюжету восходят к раннему замыслу эпопеи о «естественном человеке». Первая из них - «Атала, или Любовь двух дикарей» (1801) публикуется за год до выхода в свет «Гения христианства».

В соответствии с давним намерением написать о жизни «естественного человека» Шатобриан относит действие в Новый Свет, в среду американских индейцев. Однако его героиня Атала - индеанка лишь наполовину (ее отец - испанец), и это обстоятельство роковым образом предопределяет ее судьбу. Атала оказывается как бы на грани двух состояний: обычного для индейцев «естественного», или «дикого», и цивилизованного. Впрочем, ее «цивилизованность» проявляется лишь в том, что она христианка, хотя приобщена к религии не по своему внутреннему побуждению, а по желанию матери (матерью же был дан обет девственности за свою дочь). Для обеих христианство остается малопонятным и сводится лишь к запрету следовать своим естественным чувствам, желаниям и страстям, так как они «греховны». Поэтому любовь к Шактасу порождает в сознании героини неразрешимый трагический конфликт. Страшась нарушить обет и в то же время не в силах смирить свои чувства, Атала кончает самоубийством. Но прежде чем испустить последний вздох, она берет с Шактаса обещание принять христианство.

Шатобриан теперь иначе относится к проблеме «естественного» человека и религии, считая, что естественное состояние человека - это не дикость, а цивилизация. Жизнь индейцев в повести «Атала» представлена именно как дикое, а не идеализированное «естественное» существование: вражда племен, войны, жестокость. Понятие совершенства, счастья, безмятежности, в поисках которых писатели XVIII в. обращались к идеалу «естественного» человека, Шатобриан теперь не связывает с жизнью реальных «дикарей» - индейцев.

Путь к цивилизованному обществу, согласно убеждениям Шатобриана, лежит через приобщение человека к религии. По этому пути он и ведет Шактаса, который принимает христианство и попадает в Европу (вначале как раб на галерах, потом получает свободу), оказывается даже при дворе Людовика XIV, живет в Париже и носит подобающую европейцу одежду, осваивает несколько европейских языков, привыкает к обычаям европейской жизни. И все-таки Шактас возвращается на родину предков, в среду своих «диких» собратьев. Именно в отличие от них - «дикарей» - он становится воплощением идеального «естественного» человека, так как усвоил элементы цивилизованности в ее положительных проявлениях, сохранив при этом свои природные корни, свою естественную основу. Образ Шактаса - это отзвук просветительских иллюзий Шатобриана и вместе с тем выражение его новых взглядов на религию как непременный атрибут цивилизации.

Одной из граней проблемы «естественного» человека является вопрос о взаимоотношении человека и природы. В повести тема природы выразительно звучит в двух аспектах - изобразительном и философском, связанном с осмыслением сил природы в соотнесении с жизнью человека.

В изображении природы Шатобриан предстает подлинным новатором. В его повести впервые во французской литературе природа выступает в качестве самостоятельного объекта изображения, а не как условный фон для развития сюжета. К тому же искусно нарисованные словесные картины природы привлекают своей необычностью. Это пейзажи Нового Света, американские джунгли, огромные, поражающие воображение пространства девственного леса и саванны, экзотические растения, птицы и животные, яркие краски и необыкновенные проявления жизни в неведомом для европейцев мире. Именно от этих страниц Шатобриана берет свое начало традиция словесной изобразительности, или «живописания», во французской литературе XIX в.

Но Шатобриан не ограничивается живописанием природы. Он задается вопросом о том, в какой мере может быть счастлив человек во власти природной стихии. Могучие силы природы нередко выступают как враждебные человеку. Спасаясь бегством через джунгли, Шактас и Атала на каждом шагу сталкиваются со множеством опасностей. Гроза, разразившаяся над лесом, порывы ветра затрудняют им путь, ноги вязнут в болоте, лианы опутывают тело, вспышки молний и гром пугают беглецов, дикие звери, рев которых слышен в чаще леса, угрожают их жизни. Люди слабы и беспомощны, они нуждаются в покровительстве и защите, иначе им не справиться с силами природы. Осознание этого должно побудить их обратиться к Богу, которому подвластен созданный им мир. Таков логический вывод, подсказываемый живописными сценами бегства героев через девственный лес.

В повести «Атала» уже проявилось зрелое мастерство Шатобриана, но его шедевром стала вторая повесть, примыкающая по замыслу и концепции к «Гению христианства»: «Рене, или Следствие страстей» (1802).

«Рене» восходит к тому же раннему замыслу Шатобриана, что и «Атала». Но теперь в центре внимания автора не «дикарь», а цивилизованный человек, молодой француз, выразитель умонастроений автора. Обстоятельства жизни Рене хотя и смутно, но напоминают то, что пережил сам писатель. Рене, имя которого не случайно совпадает с именем автора, также едет в Америку, чтобы приобщиться к «естественной» жизни индейцев, хотя итоги этого путешествия в реальности и в повести не совпадают: Рене погибает во время избиения индейцами колонистов во французской Луизиане.

Сознание Рене отмечено комплексом настроений, который позднее будет назван «болезнью века». Юноша страдает от непреодолимой тоски и меланхолии, которые стали следствием разочарования во всем, что его окружает. Отсюда же чувство одиночества, ощущение себя живущим в «человеческой пустыне». Одиночество Рене считает своей судьбой. Едва появившись на свет, он теряет мать (она умирает при родах), его отца вскоре уносит в могилу болезнь, любимая сестра Амели вдруг непонятно почему начинает избегать брата, а затем удаляется в монастырь. В фамильном поместье, куда он приезжает после долгого отсутствия, царит унылое запустение. Мотив потери всего, что было дорого, утраты счастья проходит через всю повесть. Щемящая тоска не оставляет героя и во время его путешествия в Италию. Она лишь усиливается при посещении древних памятников - всех этих руин, могил, обломков прошлого, и еще более обостряется при созерцании величественных закатов и восходов солнца, которые одни только не изменились по прошествии веков.

Чем же вызваны меланхолические настроения Рене? Шатобриан считает их атрибутом христианского сознания вообще и посвящает их объяснению специальную главу в «Гении христианства» - «О смутности страстей». В античном мире люди не знали подобного состояния души, утверждает Шатобриан. Они наслаждались земной жизнью, не помышляя об ином, посмертном существовании. Христианство изменило человеческое сознание: «...христианская религия беспрестанно являет нам двойную картину земных страданий и небесных радостей; она обрекает наше сердце на муку в дольнем мире, обещая ему воздаяния в горнем, что порождает неистощимые мечтания. Христианин всегда чувствует себя в земной юдоли слез странником...» Из этого мироощущения и рождаются чувство отторженности от окружающего мира, одиночество и меланхолия, заключает писатель. В его личной судьбе вся эта гамма настроений имела и более конкретные, реальные причины: страх и растерянность перед трагическими событиями во Франции, разочарование в Америке, которая оказалась иной, чем идеализированное представление о ней, тяготы эмигрантского существования в Англии, вынужденная замкнутость жизни в чужой стране и связанное с этим чувство одиночества. В повести конкретные обстоятельства жизни героя не обозначены четко, они вырисовываются лишь смутно. Самое удручающее среди них - противоестественное чувство к Рене его сестры Амели. Это осквернение святости семейных уз - последнего, что привязывает его к этому миру, и поэтому он покидает Францию в надежде найти иные принципы жизни среди аборигенов Нового Света.

Однако Рене не удается обрести душевный покой и в Америке. Напротив, он становится жертвой индейцев. Значит, он выбрал ошибочный путь, считает Шатобриан. Христианский миссионер отец Суэль, которому Рене рассказывает о себе, видит причину его душевного недуга в том, что герой забыл о Боге и отказывается «выполнять обязанности, налагаемые обществом». Одиночество, в котором человек отказывается не только от людей, но и от Бога, губительно, учит он Рене. Священнику вторит Шактас, который на страницах этой повести появляется уже старцем, убеленным сединами, слепым, умудренным жизнью: «Счастье можно найти только на путях, общих для всех людей». Назидательным примером для Рене должен служить и уход Амели в монастырь, где она надеется обрести душевный покой.

Рене - первый во французской литературе герой, в котором воплотились характерные симптомы романтической «болезни века». По стопам Шатобриана вскоре пойдут другие писатели раннего романтизма: Э. П. де Сенанкур («Оберман», 1804), Ж. де Сталь («Коринна», 1807), Б. Констан («Адольф», 1815). Затем тип романтического героя дополнится некоторыми существенно новыми чертами в романе Ш. Нодье «Жан Сбогар» (1812, опубл. в 1918 г.) и будет варьироваться в творчестве других иисателей-романтиков, но «прародителем» всех романтических героев останется Рене. Не случайно именно повестью «Рене» открывалась серия «История молодого человека XIX века», издававшаяся М. Горьким.

В 1800-е гг. Шатобриан продолжает творить в русле, намеченном «Гением христианства». Он создает эпопею «Мученики, или Торжество христианской религии» (1809). Это эпическая поэма в прозе о зарождении христианства, его столкновении с язычеством, о преследовании христиан римлянами и о превосходстве христианства как религии, возникающей на более высокой ступени человеческой цивилизации. В этот период им также написаны повесть «Последний из Абенсераджей» (1810) и книга «Путешествие из Парижа в Иерусалим» (1811).

В годы Империи (1804-1815) Шатобриан проявил себя не только как художник, но и как активный участник политических дебатов, как сторонник возвращения власти «законной» королевской династии - Бурбонам. В этом духе написаны его памфлеты «О Бонапарте. О Бурбонах» (1814) и «О конституционной монархии» (1816). В годы Реставрации (1815- 1830) политическая деятельность Шатобриана еще более активизируется, причем свои пристрастия легитимиста (сторонника «законного» короля) он сохранит до конца своей жизни.

Литературное творчество Шатобриана становится менее интенсивным. При жизни он публикует еще один роман - «Начезы» (1826), который многими нитями (замыслом, героями, сюжетом) связан с повестями «Атала» и «Рене».

В 1836 г. Шатобриан издает свой перевод (в прозе) поэмы Мильтона «Потерянный рай» и в качестве предисловия к нему - «Опыт об английской литературе», в котором рассматривает историю английской литературы от Средних веков до начала XIX в. Последней его книгой стали «Замогильные записки» (1848). Это название не случайно дано мемуарам, создававшимся с 1810-х гг. и предназначавшимся для посмертной публикации. «Замогильные записки» - это и духовная автобиография писателя, и своеобразная хроника жизни современников, обращенная к потомкам. «Хроникером» Шатобриан был достаточно пристрастным, что не умаляет значимости его «Записок» как интереснейшего образца мемуарной прозы XIX в. «Замогильные записки» относятся к числу его лучших произведений, как и появившиеся на рубеже столетий «Гений христианства», «Атала», «Рене».

Глубинным основанием ретроспективной утопии Шатобриана стала христианская религия. В романе «Рэне» он представлял свое обращение к религии как откровение и озарение. История романтизма знает немало примеров атеизма с отчаяния; богоборчество - один из существенных элементов (точнее - этапов) этого мироощущения;

Шатобриан демонстрирует по видимости противоположный вариант - религиозную экзальтацию с отчаяния; но по сути методика здесь одна - попытка испробовать крайний, беспримесно чистый принцип; попытка эта максималистична, утопична и потому принципиально романтична.

Для понимания истинного смысла религиозной утопии Шатобриана важно осознать ее исходные посылки, присмотреться к тому «наличному» образу человека, которому в художественном мире Шатобриана еще только предстоит «чудо» обращения. Это один из самых ранних героев Шатобриана, Рене в одноименной повести (1802).

Рене - один из первых в европейской романтической литературе носителей «болезни века», меланхолии. Разочарование, утрата духовных ценностей, внутренняя пустота – спутники романтической души, как например Рэне. Всё это является результатом «измены», «обмана», которым романтическое «я» подвергается со стороны окружающего его «коварного мира». В этом мире все вокруг него неустойчиво, ни на что нельзя положиться, ничему нельзя довериться. Так Рэне пытается найти утешения во всём подряд: в других странах, в одиночестве, и даже пытается стать часть общества, которое он презирал всю свою жизнь. Обман прослеживается во всём, в том числе и в том, что очень дорого Рэне и в чём, казалось, не может никогда возникнуть сомнений – в дружбе между им и его сестрой:

Я простился с сестрой; она обняла меня с порывом, похожим на радость, словно она была довольна разлукой со мной; я не мог удержаться от горьких размышлений о непостоянстве человеческой дружбы.

Существует две различные ситуации романтического героя в мире: « герой обманутый» и «герой, разоблачающий обман», которые соотносятся как пассивный, претерпевающий и активный, оставляющий за собой право последнего итогового жеста – в данном случае это решение Рэне уйти из жизни. Переживая конфликт с миром – миром прежних ценностей, которой обманул, оказался коварным, романтическое «я» оставляет за собой итоговую свободу – право последнего, итогового жеста по отношению к «изменившим» ценностям. Романтический герой не оплакивает утраченные ценности – он гордо от них отрекается. Рэне, каждый раз разочаровавшись в чём-то, пытается найти утешение и смысл жизни в чём-то другом.

Решившись рассказать о своих душевных страданиях своим друзьям, Рэне выбирает особое мест - холм, с которого видны все окрестности. Рэне оказывается в центре всего, выше остальных – это пространственное решение сцены подчёркивает исключительность героя.

Занималась заря; на некотором расстоянии в равнине можно было заметить деревню натчесов с тутовой рощей и хижинами, похожими на пчелиные ульи. Французская колония и форт Розалия виднелись направо, на берегу реки. Палатки, дома, наполовину выстроенные, строящиеся форты, распаханные поля, Покрытые неграми, группы белых и индейцев, выявляли на этом маленьком пространстве контраст между цивилизованными нравами и дикими нравами.

К востоку, на самом горизонте, солнце начинало показываться между разрозненными вершинами Апалака, которые лазурными буквами вырисовывались на золоченых высотах неба; на западе Мешасебе катила свои волны в величественном молчании и с непостижимым размахом замыкала края картины.

В размышлениях Рене по поводу бренности всего сущего явственны отзвуки кладбищенской поэзии. С одной стороны, «комплекс бренности» в нем далек от умиротворенности сентименталистов: за его внешней отрешенностью от земного кипит еле скрываемая гордыня, жажда вполне посюстороннего признания и поклонения, внутренняя тяжба с враждебным социумом. Но, с другой стороны, современный мир не допускается в саму образную структуру повести, «неосуществимость желаний» как причина меланхолии нигде не подтверждается реальным личным и общественным опытом, она предстает априорной. И та и другая черты знаменуют собой отклонения от традиционной сентименталистской основы в сторону романтического «гелиоцентризма», для которого внешний мир мыслится как заведомо враждебный и достойный отрицания целиком, без погружения в детали.

Главным способом создания характера героя является действие. Рэне – натура активная. Сюжет поэмы отличается повышенным драматизмом. перед читателем проходит череда эпизодов из его жизни.

По природному ли непостоянству или по предубеждению к монашеской жизни, я переменил свое намерение и решил путешествовать...

Однако, исполненный пыла, я одиноко ринулся в бурный океан мира, не ведая ни его гаваней, ни подводных рифов. Прежде всего я посетил отжившие народы: я бродил, отдыхая, на развалинах Рима и Греции, развалинах стран, полных великих и поучительных воспоминаний, где дворцы засыпаны прахом, а мавзолеи царей скрыты под терновником…

Ранний романтический роман был, прежде всего, психологическим, исследующим противоречивое, усложнённое сознание главного героя. И также Рэне сам говорит о противоречивости своего характера.

Я был непреклонного нрава, с неровным характером. То шумливый и веселый, то молчаливый и грустный, я собирал вокруг себя своих юных товарищей; затем, вдруг покинув их, я садился в стороне, наблюдая за бегущим облаком или слушая, как дождь падает в древесную листву.

Его беспокойный душевный разлад с самим собой – черта человека Нового времени, черта романтического героя. Ему свойственно то же презрение к жалким людям, составляющим человечество, это ещё одни вариант романтического героя-индивидуалиста. Рэне бежит от людского общества, с подозрением относится к плотской природе человека.

Я захотел на некоторое время броситься в мир, ничего мне не говоривший и не понимавший меня. Душа моя, еще не опороченная ни одной страстью, искала предмета, к которому бы могла привязаться; но я заметил, что давал больше, чем получал. От меня не требовали ни возвышенных речей, ни глубокого чувства. Я занимался только тем, что суживал свою жизнь, чтобы снизить ее до уровня общества. Признаваемый всеми умом романтическим, стыдясь роли, которую я играл, чувствуя все большее и большее отвращение к вещам и людям, я решился удалиться в предместье и жить там в полной неизвестности.

Сначала мне нравилась эта темная и независимая жизнь. Никому неведомый, я вмешивался в толпу, эту обширную пустыню людей.

Но если многие романтики начинали в этой ситуации с воспарения к высотам духовности и строили там, в «надмирных» сферах, альтруистические утопии будущего всеслияния, то шатобриановское отдаление от мира являет иную тенденцию: оно не в распахнутости навстречу «космосу», а в радикальном сосредоточении на внутренней жизни индивида, в последовательном отсечении всех связей с внешним бытием. Так, в рассказе Рене о его европейских скитаниях перед нами предстает мертвенный мир, где господствуют руины и бесплодные воспоминания, - мир как бы закончившийся, без будущего, без надежды. И этому соответствуют бесконечно варьируемые образы «замкнутости» в поэтической структуре шатобриановской прозы: мотивы самоубийства и добровольного заточения в монастыре; непроизвольное, как бы органическое себялюбие Рене, которое так отчетливо выражается в истории несчастливого супружества и венцом которого предстает призрак инцеста, замкнутости даже любовной страсти в сфере собственной семьи и «крови».

В романтизме любовь – движущая сила человеческой души, и поэтому Рэне в своём рассказе повествует о том, как он взывал к Богу, так как страдал невероятно от того, что не было в его жизни той, к которой он мог бы питать самое сильное чувство в мире, в котором от части и видел спасение – любви.

О господи, если бы ты дал мне жену, какую мне надо; если бы, как нашему первому отцу, ты привел ко мне за руку Еву, вынутую из меня самого... Небесная красота, я преклонился бы перед тобою, потом, приняв тебя в свои объятия, я бы стал молить предвечного, чтобы он позволил мне отдать тебе остаток моей жизни!

На этом-то основании тотального безверия возникает у Шатобриана его религиозная утопия. Что религиозность Шатобриана не столько органична, сколько по-романтически демонстративна, обнаруживается особенно отчетливо как раз в самую пылкую, начальную пору его обращения. В «Рене» противоречия между романтическим индивидуализмом и христианской догматикой кричащи. Выдвигаемая Шатобрианом идея подавления страстей, благодаря искусной диспозиции сюжета, лишается своей абсолютности не только потому, что религиозное успокоение покупается ценой гибели или жизненного крушения, но еще и потому, что до «основного»-то героя даже и это двусмысленное благо не доходит: обретает просветление Амели - но остается вечно безутешный Рене.

В конце «Рене» отец Суэль уже отчитывал героя за его безмерную гордыню, за отдаление от людей. Но эффект этой морали не показывался - на сцене оставался Рене, у которого само смирение было паче гордости, и некоторые критики (например, П. Барберис) даже предполагали, что эта проповедь могла быть добавлена задним числом к изначальному, по замыслу более трагическому и «беспросветному» комплексу «Начезов».

По видимости отрешенный в своих художественных произведениях, от проблематики «современный человек и мир», Шатобриан, при всех его противоречиях, по-своему ее воплощает, и в этом смысле его творчество расположено на общей линии обостренного интереса французских романтиков к психологии «сына века».

Заключение.

Романтизм - высшая точка в развитии гуманистического искусства, начатого в эпоху Возрождения, когда человек был провозглашен мерилом всех вещей. Молодежь, на чьих глазах разворачивалась драма Французской революции, пережила все ее взлеты и падения, колеблясь между восторгом, энтузиазмом по поводу падения монархии и ужасом перед казнью короля Людовика XVI и якобинским террором.

На смену материализму и рационализму Просвещения в качестве философской основы творчества приходит субъективный идеализм; общественно-политическая проблематика, которой принадлежало центральное место в просветительской литературе, сменяется интересом к отдельной личности, взятой вне системы общественных отношений, ведь эта традиционная система рухнула, и на ее обломках только начали обозначаться очертания нового, капиталистического строя. Мир для романтиков - тайна, загадка, познать которую может только откровение искусства. В романтическую литературу возвращается изгнанная Просвещением фантастика, и фантастическое у романтиков воплощает идею о принципиальной непознаваемости мира. Мир романтики познают как дети - всеми органами чувств, через игру, смотрят на него сквозь призму сердца, сквозь призму субъективных эмоций личности, причем это воспринимающее сознание равновелико всему остальному внешнему миру. Романтики возвеличивают личность, ставят ее на пьедестал. Романтический герой - всегда натура исключительная, не похожая на окружающих людей, он гордится своей исключительностью, хотя она становится причиной его несчастий, его непонятности.

Романтические персонажи как правило статичны, они не изменяются во времени хотя бы потому, что действие в романтических произведениях развивается весьма стремительно и охватывает небольшой промежуток времени. Противопоставление это часто принимает исключительный, мелодраматический характер, возникают типично романтические, мелодраматические эффекты.

Романтический герой бросает вызов окружающему миру, он в конфликте не с отдельными людьми, не с социально-историческими обстоятельствами, а с миром в целом, со всей вселенной. Раз отдельно взятая личность равновелика целому миру, она должна быть столь же масштабной и сложной, как целый мир. Романтики поэтому сосредоточиваются на изображении душевной, психологической жизни героев, а внутренний мир романтического героя весь состоит из противоречий. Романтическое сознание в бунте против повседневности устремляется к крайностям: одни герои романтических произведений устремлены к духовным высям, уподобляются в своем поиске совершенства самому творцу, другие в отчаянии предаются злу, не зная меры в глубине морального падения. Одни романтики ищут идеал в прошлом, особенно в средневековье, когда еще было живо непосредственное религиозное чувство, другие – в утопиях будущего. Так или иначе, исходная точка романтического сознания – неприятие тусклой буржуазной современности, утверждение места искусства не просто как развлечения, отдыха после трудового дня, посвященного зарабатыванию денег, а как насущной духовной потребности человека и общества.Реферат >> Культура и искусство

Своему религиозному и поэтическому чувству. Романтический герой – личность сложная, страстная... же время романтики воспринимали роман как средство постижения истории, а... интимно-психологический роман и повесть Атала (1801) и Рене (1802) Шатобриана , Дельфина (...

Русская литература ХІХ века. Известные личности

Шпаргалка >> Литература и русский язык

Нахму- ренное . Волосы... фр. беллетристика Шатобриана , Констана, Мюссе... свой роман как классицистической, так и романтической традиции... романтический герой , а социально-исторический, реалистический тип – молодой человек, жизнь и судьба которого обусловлены, как ...

Романтизм и реализм в художественной культуре Европы

Реферат >> Культура и искусство

В революции как способе изменения... – Фран­суа Рене де Шатобриан... человека, по мнению Шатобриана , только в... научно-фантастической литературы. В романах «Ма­шина времени», «Человек- ... -романтического и шекспировского репертуаров. Романтический ге­рой итальянского...

Обыкновенная история

Рассказ >> Литература и русский язык

Бестужева (1797-1837). В романе упоминается как автор романтических повестей (30-е годы), ... воротился он домой. {Евгений - герой поэмы А. С. Пушкина "Медный... (1809) - роман французского реакционного писателя-романтика Шатобриана Франсуа-Рене (1768-1848). ...

Во Франции, как и в Англии, романтизм не был единым направлением: в самом начале XIX века выступили реакционные романтики, объявившие поход против революции и просветителей; несколько позже, перед Июльской революцией, в литературную борьбу вступили представители прогрессивного романтизма, нанесшие в эти годы сокрушительный удар реакционному искусству эпохи Реставрации.

Исторические события во Франции этих лет были очень бурными и напряженными. Только что закончилась первая французская буржуазная революция. Новый общественно-политический строй в основном уже сложился, но яростное сопротивление вра-гов революции далеко еще не было сломлено.

Борьба передовых и консервативных сил французского общества нашла яркое отражение в литературной жизни страны. В первые же годы XIX века во Франции начинает свою деятельность ряд публицистов, философов, писателей, задача которых сводилась к ниспровержению идей революции и Просвещения. Эти философы и писатели последовательно отрицали все идеи просветителей. Они считали разум источником всяческого зла, предлагали восстановить в правах веру, религию, церковь, отвергали идеи веротерпимости и свободы совести, за которые боролись просветители, требовали восстановления единой католической церкви с ее главой - папой. Наконец, они отвергли принцип народовластия, призывая к возвращению феодальной монархии.

Шатобриан (1768-1848). К философам и реакционным публицистам французского романтизма примкнул целый ряд писателей. Одним из наиболее типичных представителей реакционного романтизма во Франции является Ф. Р. Шатобриан.

Перед французской революцией Шатобриан, отпрыск родовитой дворянской семьи, приехал ко двору Людовика XVI. Возмущенный распущенностью нравов, царившей там, Шатобриан высказывает мысль о необходимости принять меры, которые улучшили бы существующее положение вещей. Но начавшиеся революционные события 1789 года очень быстро отбрасывают его далеко на правый фланг. Революция его ужасает, и он сразу же становится ее врагом, эмигрирует из Франции и присоединяется к армии принца Конде, которая боролась против революции. Но армия эта была разгромлена, и в конце 90-х годов Шатобриан попадает в Лондон, где он пишет свою первую работу «Опыт о революциях». В ней отразился его пессимизм, вся его растерянность перед совершающимися событиями. «Опыт о революциях» ставит вопрос о том, что такое революция, нужна ли она. На этот вопрос автор отвечает отрицательно; он утверждает, что революция ничего не изменяет в мире и не улучшает положения человека. Вся история человечества есть история бедствий, считает Шатобриан, а революция приводит только к тому, что одни деспоты сменяются другими, еще более худшими. Идеи Руссо, может быть, и хороши сами по себе, но неосуществимы, а если осуществимы, то лишь в самом далеком будущем. Человеку остается только одно: своеволие, анархическая свобода личности.

Попав в Америку, Шатобриан изучает быт американских дикарей и пытается написать о них произведение, названное им «Начезы» (название племени американских дикарей), но из «Начезов» не получилось ничего стройного и законченного; это были отдельные записи, отрывки, описание путешествий, очень сумбурные, длинные (более двух тысяч страниц) и бессистемные; они не вышли в свет. Позднее Шатобриан обработал отдельные части этого произведения, создав «Дух христианства» (1802) - большую работу в пяти частях. Цель ее, как показывает само название, раскрыть сущность христианства, восстановить религию, поколебленную революцией.

Приведенные в этой работе доказательства существования бога И вреда атеизма весьма наивны, неубедительны. Счастливый человек, по мысли автора, не.ззхочет, чтобы жизнь его кончилась на земле, ибо он будет желать, чтобы его счастье продолжалось и после смерти. Следовательно, атеизм ему чужд. Красивая женщина захочет, чтобы ее красота была вечной. Значит, и она не будет сторонницей атеизма, утверждающего, что все кончается здесь, на земле.

Такого рода рассуждения составляют содержание первой, богословской части «Духа христианства». Остальные четыре части посвящены реабилитации христианства с позиций эстетических. Шатобриан старается доказать, что христианство есть источник поэзии, источник вдохновления поэтов и художников; оно давало и дает материал для искусства. Величайшие художники мира, например эпохи Возрождения, брали сюжеты и образы из евангелия и библии. Подобные положения и являются у Шатобриана аргументом в защиту христианства.

«Дух христианства» стал необычайно популярным произведением, знаменем, около которого объединялись все, кто призывал назад, кто нуждался в теоретическом обосновании борьбы с идеями революции.

В «Дух христианства» Шатобриан включил два художественных отрывка, две повести, из которых одна является продолжением другой: «Атала» и «Ренэ». В них действие развертывается в Америке, среди американских дикарей. Героями, которые объединяют эти две повести, являются старик дикарь Шактас и молодой француз Ренэ. Старый слепой Шактас рассказывает Ренэ о своей молодости. Он, побывав в Европе, снова вернулся на родину, где попал в плен; ему грозила казнь; спасла его белая девушка Атала, с которой они вместе бежали в леса. Атала и Шактас полюбили друг друга, но их счастье продолжалось недолго; Атала кончила жизнь самоубийством: ее мать дала когда-то за нее обет безбрачия, Атала не захотела нарушить его и предпочла умереть.

Во второй повести в качестве рассказчика выступает Ренэ; он передает Шактасу трагическую историю любви к нему его сестры, единственно близкого ему человека. Сестра, полюбив брата недозволенной любовью, уходит в монастырь. Ренэ покидает Европу. Как все романтические герои, он предпочитает жить среди нецивилизованных, диких племен, потому что в цивилизованных странах он видит только испорченность, страдания, эгоизм.

В лице Ренэ выступает типичный герой реакционного романтизма с его пессимизмом и «мировой скорбью». Жизнь ему кажется бессмысленной. Драма Ренэ не только в событиях его личной жизни; она глубже и шире. Это драма человека, принадлежащего старому миру, для которого революция закрыла всякие перспективы. Призыв Шатобриана уйти как можно дальше от мира и презирать его суету в сущности был очень лицемерным и фальшивым. В действительности герой Шатобриана вовсе не порывает с миром, как старается это показать автор. Под мотивами «мировой скорби» скрывалась у него ненависть к революции, желание вернуть прошлое.

Герой Шатобриана - это человек, считающий, что ему предназначено в жизни особое место, что все его страдания и чувства имеют какой-то особый, высший смысл. Отсюда крайняя напыщенность, высокопарность стиля произведений Шатобриана. Язык его необычайно усложненный, манерный, искусственный. Творчество Шатобриана нашло резкую критику у Маркса. Вот что писал он в одном из писем Энгельсу (30 ноября 1873 года): «...я читал книгу Сент-Бева о Шатобриане, писателе, который всегда мне был противен. Если этот человек сделался так знаменит во Франции, то только потому, что он во всех отношениях являет собою самое классическое воплощение французского тщеславия, притом тщеславия не в легком, фривольном одеянии XVIII века, а переодетого в романтические одежды и важничающего новоиспеченными выражениями; фальшивая глубина, византийское преувеличение, кокетничание чувством, пестрая игра красок, чрезмерная образность, театральность, напыщенность - одним словом - лживая мешанина, какой никогда еще не бывало ни по форме, ни по содержанию».

Французский романтизм, возникший на родине буржуазной революции конца XVIII века, был, естественно, более отчетливо связан с политической борьбой эпохи, чем романтическое движение других стран. Деятели фран­цузского романтизма проявляли разные политические симпатии и примыкали либо к лагерю уходящего в прошлое дворянства, ли­бо к прогрессивным идеям своего времени, но все они не при­нимали нового буржуазного общества, чутко ощущали его враж­дебность полноценной человеческой личности и противопостав­ляли его бездуховной меркантильности идеал красоты и свобо­ды духа, для которого не было места в действительности.

Французский романтизм развивался в первое тридцатилетие XIX века. Первый этап его совпал с периодом Консульства и Первой империи (приблизительно 1801 -1815 годы); в это время романтическая эстетика только формировалась, выступили первые писатели нового направления: Шатобриан, Жермена де Сталь, Бенжамен Констан.

Второй этап начался в период Реставрации (1815-1830), когда рухнула наполеоновская империя и во Францию, в обозе иностранных интервентов, вернулись короли династии Бурбонов, родственники свергнутого революцией Людовика XVI. В этот период окончательно складывается романтическая школа, появ­ляются главные эстетические манифесты романтизма и происходит бурный расцвет романтической литературы всех жанров: лирики, исторического романа, драмы, выступают крупнейшие писатели- романтики, такие, как Ламартин, Нерваль, Виньи, Гюго.

Третий этап падает на годы Июльской монархии (1830-1848), когда окончательно утвердилось господство финансовой буржуазии, происходят первые республиканские восстания и первые выступ­ления рабочих в Лионе и Париже, распространяются идеи утопи­ческого социализма. В это время перед романтиками: Виктором Гюго, Жорж Санд - встают новые социальные вопросы, как и пе­ред творившими в те же годы великими реалистами, Стендалем и Бальзаком, и наряду с романтической поэзией возникает новый жанр романтического, социального романа.

Добавить комментарий

Шатобриан.

Раздел 15. Романтизм во Франции. - Шатобриан.

Французский романтизм зародился в среде аристо­кратов-эмигрантов, враждебных революционным идеям. Это естественная «первая реакция на французскую революцию и связанное с ней Просвещение...». Первые романтики поэтизировали феодаль­ное прошлое, выражая свое неприятие нового царства буржуазной прозы, которое складывалось у них на глазах. Но при этом они мучительно ощущали неотступный ход истории и понимали иллю­зорность своих обращенных в прошлое мечтаний. Отсюда пессими­стическая окраска их творчества.

Крупнейшей фигурой первого этапа французского романтизма был виконт Франсуа-Рене де Шатобриан (1768-1848), которого Пушкин назвал «первым из современных французских писателей, учителем всего пишущего поколения».

Бретонский дворянин, выброшенный революционной бурей из родового гнезда, Шатобриан стал эмигрантом, побывал в Америке, сражался в рядах роялистских войск против французской рес­публики, жил в Лондоне. Вернувшись на родину, в годы Консуль­ства и Империи опубликовал ряд сочинений, враждебных идеям революции и воспевавших католическую религию. При Реставра­ции отошел от литературы и занялся политической деятельностью; он был инициатором подавления в 1823 году испанской рево­люции.

В становлении эстетики французского романтизма сыграл определенную роль трактат Шатобриана «Гений христианства» (1802), где он пытался доказать, что христианская религия обогатила искусство, открыв для него новый драматизм - борь­бу духа и плоти. Шатобриан делит искусство на дохристианское и христианское, подразумевая тем самым, что искусство развивает­ся и меняется вместе с историей человечества.

Литературная известность Шатобриана основывается на двух небольших повестях «Атала» (1801) и «Рене» (отдельное изда­ние, 1805), которые он первоначально мыслил как главы прозаи­ческой эпопеи о жизни американских индейцев, но затем исполь­зовал в качестве иллюстраций к «Гению христианства» (к раз­делу «О зыбкости страстей»).

Исповедальный роман.

Раздел 15. Романтизм во Франции. - Исповедальный роман.

С именем Шатобриана свя­зано возникновение нового литературного жанра - романтического исповедального романа, представляющего собой лирический моно­лог - исповедь героя. В таком произведении лишь условно изобра­жается внешний мир, все внимание сосредоточено на раскрытии внутренней жизни центрального персонажа, сложной и противо­речивой, на его скрупулезном самоанализе. В исповедальные романы было вложено много личного, автор в них временами сливался с героем, современники угадывали за вымышленным сюжетом элементы автобиографии, а за персонажами - реальных людей (возник даже термин «роман с ключом»).

Но при всей характерной для романтизма субъективности исповедальные романы содержали широкое обобщение: в них отразилось состояние умов и сердец, порожденное эпохой социальных потрясений, состояние, которое романтики определили как «болезнь века» и которое было не чем иным, как индивиду­ализмом. Шатобриан первый ввел в литературу героя, пораженно­го этим недугом - отстраненного от большой жизни общества, одинокого, неприкаянного, снедаемого разочарованием и ску­кой, враждующего с целым миром.

Раздел 15. Романтизм во Франции. - «Атала».

В повести «Атала» этот новый герой предстает в обличье индейца Шактаса, который рассказывает миссионеру Суэлю горестную историю своей любви к прекрасной дочери вождя враждебного племени индианке Атале, спасшей его от смерти. Влюбленные скитаются в тропических лесах; в конце кон­цов Атала, христианка, за которую мать дала обет безбрачия, лишает себя жизни, так как не в силах противиться плотской стра­сти к Шактасу.

Наделив героев «Аталы» чувствами своих современников, Шатобриан как бы полемизировал с Руссо: оказывается, гармо­нии нет и среди нетронутой природы, «естественный человек» тоже подвержен греховным страстям и должен искать прибежища в христианской религии. Но эта мораль звучит в повести фаль­шиво, ибо противоречит авторскому любованию героями и тому упоению, с которым он рисует красоту земного мира.

На первых читателей «Аталы» произвели огромное впечат­ление красочные, полные театральных эффектов описания аме­риканских лесов и прерий, быта неведомых народов. Шатобриан ввел во французскую литературу совершенно новый материал - экзотику, которая в дальнейшем займет значительное место в искусстве романтизма. Поразил современников и цветистый, ви­тиеватый слог Шатобриана, его искусственная приподнятость, преувеличенная образность, о которых резко отозвался К. Маркс; решительно не приемля Шатобриана, как политика и писателя, Маркс назвал его сочинения «лживой мешаниной».

Раздел 15. Романтизм во Франции. - «Рене».

Во второй повести Шатобриана, «Рене», разочаро­ванный герой выступает уже без всякого грима (он носит имя автора); он тоже сам рассказывает свою историю, сидя под де­ревом на фоне экзотического пейзажа, состарившемуся слепому Шактасу и миссионеру Суэлю.

Младший сын старинной дворянской семьи, оставшийся без средств после смерти отца, юноша Рене бросился «в бурный океан мира» и убедился в неустойчивости и бренности челове­ческого бытия. Одиноким страдальцем проходит он по жизни, потеряв к ней всякий вкус, полный неясных порывов и незавер­шенных желаний, втайне гордясь своей роковой неприкаянностью, которая возвышает его над обыкновенными людьми.

В «Рене» тоже проводится мысль, что человек - жертва неуправляемых страстей. Примером этого служит противоестест­венная страсть к герою сестры его Амели, которую Рене счи­тал единственным своим другом. Спасаясь от самой себя, Амели принимает постриг в монастыре, а Рене, открыв ее ужасную тайну, бежит от порочного общества в леса Америки, ища заб­вения среди простых сердцем индейцев. Но тщетно: он прино­сит с собою все противоречия своей души и остается столь же страдающим и одиноким «дикарем среди дикарей». В финале отец Суэль сурово упрекает Рене в гордыне, изрекая: «Счастье мож­но найти только на проторенных путях»,- однако и на сей раз авторское любование исключительной личностью противоречит этой навязанной морали. Вся повесть пронизана острым ощущением необратимого движения истории; прошлого не вернуть, «история сделала один только шаг, и лицо земли неузнаваемо изменилось», а в складывающемся новом мире для Рене нет места.

Громадный успех «Рене», ставшего прототипом целой плеяды меланхолических героев романтизма, пораженных «болезнью ве­ка», основывался, разумеется, не на дворянских симпатиях автора, а на том, что Шатобриан подхватил висевшие в воздухе настрое­ния и запечатлел новое жизненное явление: драму индивидуализ­ма, разлад духовно богатой личности с собственническим обще­ством. Под обаянием Шатобриана находились десятки его младших современников, вплоть до молодого Бальзака. Юноша Гюго за­писал в дневнике: «Хочу быть Шатобрианом - или ничем!»

Центральным романом в творчестве Шатобриана является «Апология христианства». «Атала» и «Рене», по замыслу автора, являлись иллюстрациями к «Апологии».

«Атала» - это роман о «любви двух влюбленных, шествующих по пустынным местам и беседующих друг с другом». В романе используются новые способы выразительности - чувства героев автор передает через описания природы - то равнодушно величавой, то грозной и смертоносной.

Параллельно в этом романе автор полемизирует с теорией «естественного человека» Руссо: герои Шатобриана, дикари Северной Америки, «в природе» свирепы и жестоки и превращаются в мирных поселян, только столкнувшись с христианской цивилизацией.

В «Рене, или Следствия страстей» впервые во французской литературе выведен образ героя-страдальца, французского Вертера. «Юноша, полный страстей, сидящий у кратера вулкана и оплакивающий смертных, жилища которых он едва различает, … эта картина дает вам изображение его характера и его жизни; точно как в течение моей жизни я имел перед глазами создание необъятное и вместе не ощутимое, а рядом с собой зияющую пропасть…»

Влияние Шатобриана на французскую литературу огромно; оно с равной силой охватывает содержание и форму, определяя дальнейшее литературное движение в разнообразнейших его проявлениях. Романтизм почти во всех своих элементах - от разочарованного героя до любви к природе, от исторических картин до яркости языка - коренится в нём; Альфред де Виньи и Виктор Гюго подготовлены им.

В России творчество Шатобриана было популярно в начале XIX века, его высоко ценили К. Н. Батюшков и А. С. Пушкин.

Романтическому искусству свойственны: отвращение к буржуазной действительности, решительный отказ от рационалистических принципов буржуазного просвещения и классицизма, недоверие к культу разума, который был характерен для просветителей и писателей нового классицизма.

Нравственно-эстетический пафос романтизма связан прежде всею с утверждением достоинства человеческой личности, самоценности ее духовно-творческой жизни. Это нашло выражение в образах героев романтическою искусства, которому свойственны изображение незаурядных характеров и сильных страстей, устремленность к безграничной свободе. Революция провозгласила свободу личности, но та же революция породила дух стяжательства и эгоизма. Эти две стороны личности (пафос свободы и индивидуализм) весьма сложно проявились в романтической концепции мира и человека.

Романтики отрицали необходимость и возможность объективного отражения действительности. Поэтому они провозгласили основой искусства субъективный произвол творческого воображения. Сюжетами для романтических произведений избирались исключительные события и необычайная обстановка, в которой действовали герои.

Зародившись в Германии, где были заложены основы романтическою мировоззрения и романтической эстетики, романтизм стремительно распространяется по всей Европе. Он охватил все сферы духовной культуры: литературу, музыку, театр, гуманитарные науки, пластические искусства. В первой половине ХIХ в. в Европе существовала романтическая философия: Иоганн Готлиб Фихте (1762-1814), Фридрих Вильгельм Шеллинг (1775-1854), Артур Шопенгауэр (1788-1860) и Сёрен Кьёркегор (1813-1855). Но вместе с тем романтизм уже не был универсальным стилем, каким был классицизм, и не затронул существенным образом архитектуру, повлияв в основном на садово-парковое искусство, зодчество малых форм.

Романтизм в литературе.

Во Франции первой трети ХIХ в. романтизм был основанным направлением литературы. На раннем этапе ею развития центральная фигура - Франсуа Рене де Шатобриан(1768-1848). Он представлял Консервативное крыло.

Западноевропейская культура ХIХ в. этого направления. Все написанное им - это полемика с идеями Просвещения и революции. В трактате «для христианства прославляется красота религии» и обоснована мысль о том, что католицизм должен служить основой и содержанием искусства. Спасение человека, по мнению Шатобриана, только в обращении к религии. Шатобриан писал напыщенным, цветистым, ложно глубокомысленным стилем.