2.3 Образ Тартюфа
Тартюф, главное действующее лицо комедии, является собирательным образом, олицетворяющим все «Общество святых даров». Об этом ярко свидетельствуют определенные детали: это и маска святости, которой он прикрывается, выдавая себя за обедневшего дворянина, и его секретные связи с судом и полицией, и наличие у него покровителей среди высокопоставленных придворных особ. Поэтому появление святоши в доме Оргона не случайно. Как было уже сказано выше, молодая хозяйка Эльмира внесла в семью настроение свободомыслия, несовместимое с официальным благочестием, а сам Оргон связан с бывшим участником парламентской Фронды, политическим эмигрантом, врагом короля. Именно такие семьи брали под свой контроль агенты «Общества».
Имя «Тартюф» предположительно происходит от старого французского слова «truffer» - «обманывать». Вопреки правилам классической драматургии он появляется в пьесе лишь в третьем акте. В первых двух он фигурирует как внесценический персонаж; его нет, но речь идет только о нем. Мольер объясняет это тем, что прежде он хотел подготовить зрителя к верному восприятию героя. «Зритель не пребывает в заблуждении на его счет ни минуты: его распознают сразу по тем приметам, коими я его наделил» . В отношении святоши действительно с самого начала нет никаких сомнений: перед публикой предстает ханжа, подлец и законченный негодяй. Его низменная, отталкивающая натура вырисовывается из семейного конфликта, который открывает пьесу. Появление Тартюфа в доме Оргона нарушает в семье гармонию и разбивает ее на две враждующие стороны: тех, для кого лживость и двуличность «праведника» очевидны, и тех, кто искренне верит в его святость. Несмотря на то, что последних всего двое, Тартюф не особо тревожится из-за нешуточной враждебности домочадцев по отношению к нему. Ему важен Оргон. Он одурманивает его, добившись его внимания, а затем и восхищения показным спектаклем в церкви. Тартюф - тонкий психолог; единожды заманив жертву в поставленную для нее ловушку, он пускает в ход все известные ему приемы, чтобы удерживать ее в своеобразном гипнотическом состоянии. Эти приемы позволяют негодяю ловко манипулировать Оргоном, создавая для него видимость свободной воли в принятии решений. На самом деле Тартюф лишь аккуратно подталкивает своего благодетеля к таким решениям, которые полностью соответствуют его, тартюфским, коварным замыслам: восстанавливает его против сына Дамиса, которого Оргон выгоняет из дому и лишает наследства; расстраивает помолвку Марианы и Валера с тем, чтобы самому жениться на ней и завладеть ее приданым; наконец, играя на доверчивости и страхе Оргона, Тартюф получает дарственную на все его состояние, а также ларец с важными политическими бумагами. Ему следует отдать должное - он умеет понять чужую душу, чувствует слабости тех, кого обманывает, и за счет этого достигает немалых результатов.
Однако не стоит и заблуждаться на его счет. Тартюф может быть искусным манипулятором, но свою роль праведника (или даже, по мнению Лабрюйера, роль лицемера) он играет из рук вон плохо. Он совершает грубые ошибки, через которые сквозит его сущность; он теряет контроль над собой всякий раз, когда ему трудно справиться с одолевающими его природными наклонностями и инстинктами. Он громогласно заявляет о всенощном самоистязании и умерщвлении своей плоти и в то же время не может и даже не пытается устоять перед искушением вкусно поесть и мягко поспать. «Так что, не считая Оргона и его матери, никто и не попадется на его удочку, ни другие персонажи пьесы, ни зрители. Все дело в том, что Тартюф отнюдь не воплощение рассудительного и хладнокровного ханжи, а просто неотесанный мужлан, чувства которого грубы, а желания неукротимы» . Но как раз в этом и состоит тот комический эффект, которого добивался Мольер. Он не ставил себе задачу изобразить идеального лицемера - комизм этого образа основывается на контрасте между ролью святоши и его природой.
Каждый персонаж наделяет Тартюфа какой-нибудь характеристикой. Дамис называет его ловкачем, всевластным тираном, несносным ханжой; Клеант - скользкой змеей; Дорина - пустосвятом и лживым пройдохой. Горничная рассказывает Клеанту о силе влияния Тартюфа на хозяина дома. Этот проныра прибрал к рукам управление хозяйственными делами, всюду сует свой нос и беспрепятственно вмешивается во все, что его совершенно не касается. Дамис и Дорина искренне возмущены тем, что он, босой и нищий, явился неведомо откуда и ведет себя столь бесцеремонным образом. Тартюф разглагольствует о падении нравов в приютившей его семье и неусыпно следит за поведением домашних; по-видимому, ни одно их действие и ни одно их слово не обходятся без его поучений и придирок. Он аккуратно отвадил от дома всех гостей во избежание ненужной ему молвы о его «благодеяниях» - ведь она может достичь слуха короля или приближенных ему людей. А возможно, причина кроется в том, на что нам указала Дорина: «Он просто-напросто ревнует госпожу» (т.е. Эльмиру).
Дальше - больше: Оргон собирается выдать за Тартюфа свою дочь Мариану. Расчет святоши прост - у девушки богатое наследство и для него она представляет исключительно деловой интерес. Откуда у Оргона возникла такая мысль? Многие склоняются к тому, что ее инициатором был Тартюф. Ему не стоит большого труда так тонко подойти в разговоре к интересующему его предмету, что Оргон, предупредив его желания, примет решение в пользу своего любимца или отдаст то, что тому нужно. Не исключена вероятность того, что дело - в самом Оргоне, в его психологии собственника. Вот как эту мысль развивает И. Гликман: «Поскольку в Париже появилась мода на богомолов и “святых”, Оргону захотелось иметь у себя под боком “собственного” святого, который будет оберегать дом… от всяческих напастей. <…> Мысль о женитьбе Тартюфа на Мариане показалась Оргону соблазнительной потому, что он таким путем приобретал “своего” святого навечно» .
Тартюф демонстрирует двуличность уже с первых секунд своего появления в пьесе. Увидев рядом Дорину, он нарочито громко произносит заготовленную речь о плети и власянице, которыми якобы умерщвлял ночью свою плоть:
«Лоран! Ты прибери и плеть и власяницу.
Кто спросит - отвечай, что я пошел в темницу
К несчастным узникам, дабы утешить их
И лепту им вручить от скудных средств моих» .
Он не снимает маски даже тогда, когда знает, что его лицемерие очевидно: внешний вид святоши, румяного и дородного, никак не вяжется с тем, что он произносит. Но Тартюфа не смущает подобное противоречие, и даже то, что ни на Дорину, ни на других домашних эта сцена не произведет должного впечатления. Обман рассчитан на Оргона, а что касается остальных, то ему достаточно, чтобы они создавали видимость, что верят.
К пышному букету из преобладающих черт характера святоши добавляется еще одна: Тартюф кроме всего прочего оказывается сластолюбцем и тайным распутником. Чувствуя свою силу и полную безнаказанность, он не сдерживает своего порочного влечения к хозяйке дома. Однако и теперь он продолжает лицемерить. Разговор начинается в традиционном «тартюфском» стиле. Оставшись с Эльмирой наедине, Тартюф принимается «прощупывать почву», проверять, возможен ли отклик на его чувства. Он говорит о любви, а в его голосе звучат патетические тембры церковной проповеди. Причем в свою речь он искусно вплетает небеса и провидение - создается впечатление, что это не любовное признание, а чтение псалмов. Но вот, проследив за реакцией Эльмиры, окрыленный ее доброжелательностью, Тартюф слегка приподнимает маску. Если в начале мы наблюдали кардинальное расхождение его суждений с поведением, то теперь оно начинает сглаживаться устанавливающимся временным соответствием. Тартюф садится с Эльмирой рядом, кладет руку ей на колено («Хотел пощупать ткань»), трогает косынку на ее шее, слова же остаются такими же молитвенно высокопарными. Но чем далее, тем ему трудней справляться со своими эмоциями. Ирония Эльмиры над его мнимой праведностью уязвила Тартюфа до такой степени, что он забывается и окончательно сбрасывает маску, признавая, что как-никак, он все-таки мужчина, а не «бестелесный ангел» . Продолжая лицемерить по инерции, прохвост почти открыто склоняет Эльмиру к измене, уверяя ее, что сохранит тайну их отношений, а соответственно и незапятнанность ее чести. Тартюф обнажает здесь свою глубоко порочную сущность.
Сцена резко обрывается вторжением взбешенного Дамиса, который стоял за дверью в соседней комнате и все слышал. Юноша ликует: негодяй пойман на месте преступления, и, не медля, обличает его перед отцом. Однако он плохо знает Тартюфа. Святоше есть что терять, и потому он пускает в ход тонкую хитрость, основанную на морали христианского самоуничижения. Он не отрицает своей виновности, ибо отрицание может породить мысль о вероятности проступка. Тартюф наоборот начинает каяться и беспощадно себя бичевать. Уловка срабатывает отменно - чем больше он предается самопоношению, тем больше Оргон верит в его непорочность. И ловкач снова выходит сухим из воды! Более того, не потеряв ничего из того, что было в его распоряжении (а именно - сытая и беззаботная жизнь), он приобретает то, о чем день назад мог лишь грезить: Оргон переписывает на его имя все имущество и делает своим единственным наследником.
Это событие - переломный момент в комедии. Оргон уже не хозяин в доме. Чувствуя свою силу и превосходство над врагами, Тартюф становится дерзким, он держит себя почти надменно. Когда во время второго, подстроенного свидания с Эльмирой его разоблачают, казалось бы, должна произойти сцена страшного потрясения. Однако Тартюф, не моргнув глазом, переходит от кротких, возвышенных слов к прямым угрозам. Теперь нет нужды хитрить и корчить из себя праведника. Тартюф теперь страшен, ведь Оргон может в одночасье лишиться не только дома, но и свободы. Виной тому - ларец с бумагами друга-мятежника, самолично переданный Оргоном в руки нечестивца.
Тартюф на достигнутом не останавливается. Он возвращается в дом, приведя с собой офицера, чтобы арестовать своего бывшего благодетеля. Святоша ведет себя не просто дерзко, он нагл, хамоват и циничен - весь набор присущих ему качеств бьет из него фонтаном. Он спешит покончить с этой семейкой, но тут четко отлаженный механизм дает сбой. Арестовывают самого Тартюфа. Несостоявшийся апофеоз лицемерия и обмана сменяется апофеозом королевского милосердия и справедливости.
Таков был замысел Мольера: зло должно быть наказано, а комедия - иметь счастливую концовку.
Заключение
В данной курсовой работе была предпринята попытка на основе отобранных материалов раскрыть тему, вынесенную в название, провести анализ основных образов комедии «Тартюф», по-новому подойти к освещению некоторых сторон их характеров, отразить в работе свой взгляд на проблематику пьесы, показать то значение, которое она имела для Мольера, а также дать ответы на ряд вопросов, возникающих в процессе изучения этого произведения.
Комедия «Тартюф» занимала совершенно особое место в творчестве писателя. Сатира Мольера была направлена против манерной и вычурной аристократии, различных угнетателей-ретроградов, врачей-шарлатанов, скряжничества, глупости, хвастовства и чванливости. Настал черед ханжества; причем не того, которое встречается повсеместно в светском обществе - его Мольер уже «казнил смехом» в своих пьесах, - а ханжества религиозного, по словам писателя, одного из самых распространенных, опасных пороков.
В отличие от своих литературных современников, Мольер универсален в изображении человеческих типов, он старался охватить все классы окружавшего его общества. Они даны в предельно сжатых четких образах, каждый из которых является своеобразным родоначальником всех последующих подобных ему образов в литературе.
В «Тартюфе» Мольер в образе святоши изобразил ханжество, лицемерие, плутовство и разврат современного ему духовенства и клерикалов. Интрига произведения развертывается на фоне быта и нравов французской буржуазной семьи. Тартюф - тип одновременно и индивидуальный, и социально-обобщенный, воплощающий в себе характерное явление жизни общества Франции XVII века. Ведущая черта его характера намеренно гиперболизирована, предельно заострена; Тартюф абсолютен как в своем мнимом благочестии, так и в греховничестве. Эта его черта не дана сразу во всей полноте, она обнаруживает себя постепенно и тем больше, чем ближе к финалу. В ней нет эволюции, черта изменяется, но не качественно, а количественно - в финале она максимально сгущена и развернута до размеров, объемлющих почти все жизненное пространство, отображенное в пьесе.
Есть образы в «Тартюфе», не принимающие непосредственного участия в центральных событиях. Таковы Клеант, выполняющий роль резонера и наблюдателя за развитием событий, жених Марианы Валер, безмолвствующая Флипота. Однако у каждого из них свое предназначение в комедии. У Флипоты - контрастировать с г-жой Пернель, у Клеанта - излагать отношение к проблеме автора (не зря он говорит в основном длинными монологами), у Валера и Марианы - скорее привнести в комедию зернышко романтики. Есть также персонажи внесценические, но необходимые писателю для создания равновесия в расстановке сил вокруг главного героя и для наиболее полной обрисовки конфликта. Таким образом Тартюф - не единственный лицемер в пьесе, и это придает ей бόльшую реалистичность и социальную остроту.
Лицемерие - основная, но также далеко не единственная черта характера Тартюфа. Остальные как бы наслаиваются друг на друга и служат для нее фоном, делая ее резче, явственнее, проще для правильного восприятия.
Мольер не сочетает в герое плохое с хорошим. Тартюф лишен внутренних противоречий, внутреннего развития и внутренней борьбы. В нем ясно все сразу и до конца; персонаж получился несколько плоским, неглубоким. Но автор не случайно таким его замыслил, иначе не была бы достигнута цель, нельзя было бы обозначить то общее, к отображению чего в главном персонаже стремился драматург.
Комедия «Тартюф» не только не утратила своей актуальности, сегодня она, возможно, еще более злободневна, чем когда-либо: стόит лишь обратить внимание на высокую степень доверчивости людей, которой бессовестно злоупотребляют разнообразные мошенники и шарлатаны с целью материальной наживы. Множатся и процветают различные секты, отравляющие своими безумными учениями здравый рассудок граждан, подчиняя себе их волю и сознание опять же с целью отобрать у них благосостояние. Эта проблема была во время Мольера, она есть и сейчас. По этому поводу высказал интересную мысль С. Артамонов: «Он [Мольер] сконцентрировал в своем сценическом герое все отличительные черты лицемера, показал из крупным планом, бросил на них луч прожектора и заставил зрителей запомнить их навсегда и потом уже безошибочно узнавать их речах и поступках общественных деятелей в жизни, в поведении окружающих людей, иногда и в своих знакомых, может быть, даже в друзьях» .
Ценность пьесы состоит в том, что в ней смело и ярко разоблачены реакционная роль духовенства, создан обобщающий образ Тартюфа, ставший нарицательным выражением ханжества и лицемерия.
Список литературы
1. Bernard Delphine. Auteurs XVII siecle. - Paris: Belin, 1996. - 157p.
2. Castex P.-G., Surer P., Becker G. Manuel des etudes litteraires francaises. XVII sciecle. - Paris: Hachette, 1993. - 262 p.: ill.
3. Darcos Xavier, Tartayre Bernard. Le XVII siecle en litterature. - Hachette, 1987. - (Collection Perspectives et confrontation)
4. Артамонов С. Д. История зарубежной литературы XVII – XVIII вв. - М.: Просвещение, 1978. - 608 с.
5. Артамонов С. Д., Гражданская З. Т., Самарин Р.М. История зарубежной литературы XVII – XVIII вв. - изд-е 3. - М: Просвещение, 1967.
6. Ауэрбах Эрих. Мимесис. Изображение действительности в западно-европейской литературе. - М: ПЕР СЭ; СПб: Университетская книга, 2000. - 511 с. - (книга света)
7. Бояджиев Г. Н. Мольер Ж.-Б.: http://www.lib.ru/MOLIER/molier0-1.txt
8. Булгаков М. А. Жизнь господина де Мольера. Театральный роман: Романы. - Уфа: Башк. кн. изд-во, 1991. - 320 с.
9. Гликман И. Д. Мольер: критико-биографический очерк. - М: Худ. лит-ра, 1966. - 280 с.
10. История зарубежной литературы XVII в. / Жирмунская Н. А., Плавскин З. И., Разумовская М. В.; под ред. Разумовской М. В. 2-е изд-е, испр. и доп. - М.: Высшая школа, 2001. - 254 с.
11. Мокульский С. С. Мольер (1622-1673). - М: Журнально-газетное объединение, 1936. - серия ЖЗЛ. - 367 с.
12. Мольер Ж.-Б. Пьесы: Тартюф; Мещанин во дворянстве. - К.: Мыстэцтво, 1989. - 202 с.: ил.
13. Мультатули В. М. Мольер. - 2-е изд., доп. - М.: Просвещение, 1988
14. http://af.spb.ru/bull7/moliere.htm
16. http://perso.wanadoo.fr/mairie-seine-port/06_Village/HistoireSeinePort/ Livres/Legouve/3-/Ch07.htm
17. http://proza.ru/texts/2003/10/30-97.html
18. http://rene.pommier.free.fr/Tartuffe04.html
19. http://www.alalettre.com/Moliere-tartuffe.htm
20. http://www.comedie-francaise.fr/biographies/moliere.htm
21. http://www.serieslitteraires.org/publication/
22. http://www.toutmoliere.net/oeuvres/index.
Анализ пьесы:
1. «Обоснование выбора».
Чем интересна пьеса как литературное произведение:
Для читателя Пьеса Жана-Батиста Мольера должна быть интересна не только своим захватывающим сюжетом, но и историей своего рождения. Знакомство с этой комедией позволяет узнать историю Франции во второй половине 17 века. Мольер написал сатирическую пьесу, в которой разоблачает «Общество святых даров» - тайное религиозное учреждение, которое старалось подчинить своей власти все сферы жизни в стране. Людям, не увлеченным историей, тоже будет интересно прочесть эту комедию. Яркие образы, комические ситуации, легкий и понятный язык – всё это увлекает читателя, погружая в удивительный мир французской классики.
Чем интересна пьеса как возможная постановка:
«Тартюф» Мольера – комедия удивительная! Ещё при жизни автора она принесла ему больше горя, чем славы, и потом – на протяжении трех с половиной столетий – успех в зале сопутствовал травле в жизни. Что же удивительного в этой пьесе? Вроде бы у Мольера всё понятно: злодей – зол, скупой – скуп, хитрец – хитер. По душевной простоте может показаться, что смотреть на такую пьесу из зала малоинтересно: сразу всё ясно, а играть, пожалуй, просто и скучно… Но почему же тогда из года в год этот спектакль появляется в репертуаре театров? В этой пьесе стоит разобраться, чтобы можно было увидеть за ней нечто большее, чем простую комедию, и уже тогда, пьеса становится действительно, любима.
Я взяла эту пьесу для режиссёрского разбора, так как уверена в том, что она весьма актуальна для нашего времени. Откинем эпоху действия и увидим прежде всего людей. Страсть и переживания, которые их обуревают, совершенно не зависят от эпохи. Сейчас мы живем там, где тартюфы на каждом шагу: «Эпоха Мольера прошла, а подлецы вечны». Но это касается не только одного героя пьесы. В каждом из персонажей современный зритель может узнать себя или человека, сидящего рядом. Несомненно, подобная пьеса обогатит афишу любого театра. Важно, чтобы рядом с постановками родных авторов соседствовали и такие постановки как французский «Тартюф»: театр не должен иметь государственных границ.
Данная пьеса является примером того материала, работа над которым может быть бесконечно долга. Автор не дает нам полного описания героев, их образы могут быть домыслены, а методы воплощения постановки на сцене будут зависеть от фантазии режиссера. Пьеса «Тартюф, или обманщик» - произведение классической литературы, в которой соблюдается правило трех единств, что дает возможность сосредоточить всё внимание не на смене картин, не на том, как будет меняться характер героя, а на самом действие и поиске новых режиссерских решений.
2. «Автор. Эпоха. История пьесы».
Жан-Батист Мольер:
Жан Батист Мольер (1622-1673) - один из крупнейших драматург-классицист XVII в., живший во Франции в эпоху Просвещения. Его творчество было сосредоточено в пределах комедийного жанра. Его произведения написаны в литературном направлении – классицизм Жизнь Жана-Батиста была посвящена театру. В 21 год он открыл «Блистательный театр» в Париже, который просуществовал два года. Позже Мольер организовал бродячую труппу, с которой путешествовал из одного города в другой.
Постановка при дворе комедии «Тартюф» стала самой спорной постановкой Мольера, так как нанесла серьёзный удар по католической церкви. В пьесе раскрывалась преступность церкви, лживость её морали. Стоит заметить, что в изначальном варианте Тартюф имел духовный сан, но во избежание запрета пьесы, Жан-Батист «снял» с героя сан, сделав обычным святошей.
До самой смерти Мольер не оставил театр. Умер он в нем же, спустя несколько часов, как сыграл главную роль в спектакле «Мнимый больной».
Эпоха:
Франция XVII века является классическим примером самодержавия. Уже при Генрихе IV воля короля становится высшим критерием государственного порядка.
В это же время происходит переосмысление старых философских категорий, связанное с развитием науки и вызывающее новое толкование общественных проблем. Уже в конце XV века рождается новая реалистическая политика с чисто светским характером.
Новые теории государства исключают божественное происхождение королевской власти.
История пьесы:
Пьеса Ж.Б. Мольера была написана во Франции (1664 год. «Тартюф, или лицемер»). Работа Ж.Б. Мольера имеет несколько переводов на русский язык (И. Кропотов «Тартюф, или Лицемер», Н. И. Хмельницкий, «Тартюф», М. Л. Лозинский, «Тартюф, или Обманщик»). Комедия построена согласно основным правилам классицизма и делится на 5 актов. В ней скрупулезно соблюден принцип трех единств: действие происходит в одном месте - в Париже, в доме зажиточного купца Органа, события развиваются на протяжении суток Дошедший до нас «Тартюф, или обманщик» совсем не тот, каким он был раньше. История создания этого произведения по-своему уникальна и интересна. Мариана, Валер, судебный пристав появились в комедии позже, чем другие герои пьесы, когда под влиянием религиозных организаций, Мольер был вынужден снять с Тартюфа рясу. Во второй редакции героя звали Панюльф, а сама пьеса называлась – «Обманщик». Стоит отметить, что в основу художественного образа легли реальные действия, совершаемые членами «Общества святых даров». Они, являлись, по сути, тайной полицией, проникали в дома,
собирали сведения о живущих и сдавали их как за совершенные, так и за вымышленные преступления В 1667 г. Мольер показал на сцене второй вариант «Тартюфа». Герой был переименован на Панюльфа, комедия шла под названием «Обманщик», особенно острые сатирические места были изъятые или же смягченные. Успех пьесы был неистовым, но ее снова запретили после первого, же спектакля. Наконец, в 1669 г. он поставил третий вариант «Тартюфа». На этот раз Мольер усилил сатирическое звучание пьесы..
Первое представление на русской сцене - 22 ноября 1757 года в Петербурге, 21 апреля 1761 - в Москве.
3. «Тема и идея пьесы»
Тема – Противопоставление здравой веры фанатизму. Противоречие между явным и кажущимся, маской и лицом.
Идея – Люди пытаются отыскать что-то или кого-то, кто был бы достоин любви и поклонения, в кого можно было бы верить. В этой вере их безопасность, надежда, что есть кто-то или что-то, ради чего стоит жить, но в итоге получается, что этим «кем-то» оказываются наши близкие.
4. «Предлагаемые обстоятельства».
Действие происходит во второй половине 17 века, во Франции, Париже, доме почтенного Оргона, который знакомится с Тартюфом и приводит его к себе. Вскоре должна произойти свадьба Валера и Марианы. Вся семья, кроме Оргона и его матери отрицательно относятся к «святоше», но глава семейства рьяно настроен оберегать интересы г-на Тартюфа.
5. «Краткое содержание пьесы «Тартюф, или обманщик».
В доме почтенного Оргона по приглашению хозяина обосновался некий г-н Тартюф. Оргон души в нем не чаял, почитая несравненным образцом праведности и мудрости. Из всех домочадцев восхищение Оргона праведником разделяла лишь его матушка г-жа Пернель. Эльмира, жена Оргона, её брат Клеант, дети Оргона Дамис и Мариана и даже слуги видели в Тартюфе - лицемерного святошу, ловко пользующегося заблуждением Оргона в своих немудрёных земных интересах: вкусно есть и мягко спать, иметь надёжную крышу над головой и ещё кой-какие блага.
Домашним Оргона опостылели нравоучения Тартюфа, своими заботами о благопристойности он отвадил от дома почти всех друзей. Но стоило только кому-нибудь плохо отозваться об этом ревнителе благочестия, г-жа Пернель устраивала бурные сцены, а Оргон, тот просто оставался глух к любым речам.
Дочь Оргона, Мариана, была влюблена в благородного юношу по имени Валер, а её брат Дамис - в сестру Валера. На брак Марианы и Валера Оргон вроде бы уже дал согласие, но почему-то все откладывал свадьбу. Дамис, обеспокоенный собственной судьбой, - его женитьба на сестре Валера должна была последовать за свадьбой Марианы. На расспросы Оргон отвечал так уклончиво и невразумительно, что Клеант заподозрил, не решил ли тот как-то иначе распорядиться будущим дочери.
Каким именно видит Оргон будущее Марианы, стало ясно, когда он сообщил дочери, что совершенства Тартюфа нуждаются в вознаграждении, и таким вознаграждением станет его брак с ней, Марианой. Девушка была ошеломлена, но не смела перечить отцу. За неё пришлось вступиться Дорине: служанка пыталась втолковать Оргону, что выдать Мариану за Тартюфа значило бы стать предметом насмешек всего города, но, несмотря на это, Оргон остался непреклонен в решимости породниться с Тартюфом.
Мариана была готова покориться воле отца - так ей велел дочерний долг, в порыве отчаяния Валер посоветовал ей поступать так, как велит отец, тогда как сам он найдёт себе невесту, которая не станет изменять данному слову; Дорина убедила молодых людей в необходимости бороться за своё счастье. Дамис, настроенный даже чересчур решительно, собирался как следует приструнить Тартюфа, чтобы тот и думать забыл о женитьбе на Мариане. Дорина пыталась остудить его пыл, ей не удалось.
Вскоре выяснилось, что Тартюф неравнодушен к жене Оргона и он предлогает Эльмире предаться восторгам любви. В ответ Эльмира поинтересовалась, как, по мнению Тартюфа, поведёт себя её муж, когда услышит о его гнусных домогательствах. Перепуганный кавалер умолял Эльмиру не губить его, и она соглащается, но с условием, что он отказывается от идеи свадьбы. Дамис, подслушав разговор и, возмущённый, бросился к отцу. Но, как и следовало ожидать, Оргон поверил не сыну, а Тартюфу, и в гневе он велел Дамису убираться с глаз долой и объявил, что сегодня же Тартюф возьмёт в жены Мариану. В приданое Оргон отдавал будущему зятю все своё состояние.
Эльмира не могла терпеть- коль скоро её муж не верит словам близких, ему стоит воочию удостовериться в низости Тартюфа. Убеждённый, что удостовериться ему предстоит как раз в противном - в высоко нравственности праведника, - Оргон согласился залезть под стол и оттуда подслушать беседу, которую будут наедине вести Эльмира и Тартюф.
Тартюф сразу клюнул на притворные речи и попросил получить от неё осязаемый залог нежных чувств. Услышанного Оргоном из-под стола было достаточно, чтобы наконец-то рухнула его слепая вера в святость Тартюфа. Он велел подлецу немедленно убираться прочь. Тогда Тартюф переменил тон и, перед тем как гордо удалиться, пообещал жестоко поквитаться с Оргоном.
Угроза Тартюфа была небезосновательной: во-первых, Оргон уже успел выправить дарственную на свой дом, который с сегодняшнего дня принадлежал Тартюфу; во-вторых, он доверил ларец с бумагами, изобличавшими его родного брата, по политическим причинам вынужденного покинуть страну.
Домашние Оргона так ещё ничего не придумали, когда на пороге дома объявился судебный пристав г-н Лояль. Он принёс предписание к завтрашнему утру освободить дом г-на Тартюфа. Как выяснилось, Тартюф не преминул использовать и вторую имевшуюся у него возможность испортить жизнь своему недавнему благодетелю: Валер принёс известие о том, что негодяй передал королю ларец с бумагами, и теперь Оргону грозит арест за пособничество мятежнику-брату. Оргон решил бежать пока не поздно, но стражники опередили его: вошедший офицер объявил, что он арестован.
Вместе с королевским офицером в дом Оргона пришёл и Тартюф. К великому своему - и всеобщему - изумлению, он услышал, что арестован. Как объяснил офицер, на самом деле он явился не за Оргоном, а для того, чтобы увидеть, как Тартюф доходит до конца в своём бесстыдстве. Мудрый король, с самого начала возымел подозрения относительно личности доносчика и оказался как всегда прав. Своею властью государь расторг дарственную на дом и простил Оргона за косвенное пособничество мятежному брату.
Тартюф был с позором препровождён в тюрьму, Оргону же ничего не оставалось, кроме как вознести хвалу мудрости и великодушию монарха, а затем благословить союз Валера и Марианы.
6. «Фабула».
Жители дома Оргона рьяно спорят о госте их дома, г-не Тартюфе. В доме вскоре должны были бы играть свадьбу, но Оргон, хозяин дома, всё больше попадает под влияние мошенника, и соглашается отменить данное дочери слово и собирается выдать Мариану замуж за Тартюфа. Брат Марианы пытается во всем разобраться, но узнает то, что г-н Тартюф влюблен в его мачеху и рассказывает всё своему отцу. Оргон остается слеп, идет на конфликт с сыном и подписывает на Тартюфа дом и отдает ему ценный ларец. Желая показать мужу истинное лицо лжеца, Эльмира назначает Тартюфу встречу, которая открывает хозяину дома глаза на всё происходящее. Г-н Тартюф выставлен из дома, но ненадолго. Лжец возвращается с королевским офицером, но тот признает виновным его. Дом вновь становится имуществом Оргона, а Валер и Мариана вновь получают благословление.
7. «Событийный ряд»
Экспозиция: Первый акт комедии.
Здесь мы знакомимся с основными персонажами: Главой дома Оргоном, его матерью госпожой Пернель, его второй женой – Эльмирой и детьми – сыном Дамисом и Марианной. Так же мы встречаем шурина Оргона Клеанта и бойкую на язык служанку Дорину. Тартюф, вокруг которого разгорается интрига на сцене не появляется, но все персонажи так или иначе характеризуют его.
Завязка – Второй, акт комедии.
Оргон хочет насильно выдать свою дочь замуж за тартюфа, нарушив слово, данное другом жениху (Валеру).
Развитие действия: Третий акт комедии.
В третьем акте появляется сам Тартюф. Действие осложняется, напряжение нарастает. Оргон упорствует в своих заблуждениях и лишь с большим трудом домочадцам удается раскрыть ему глаза. Рассчитывая на брак с дочерью, Тартюф вовсе не прочь приударить за хозяйкой дому.
Кульминация: Четвертый акт комедии.
В четвертом акте его лицемерие окончательно разоблачается, когда Оргон воочию убеждается в лживости своего «святого» друга.
Развязка: Пятый акт пьесы.
Пятый акт показывает результаты глупой доверчивости Оргона. Воспользовавшись его неостарожностью, Тартюф пытается завладеть имуществом Оргона, а так же обвиняет его в связи с мятежниками. Конец комедии, изображающий, как по воле короля восстанавливается справедливость, выглядит несколько искусственно
8. «Сверхзадача».
Необходимо показать разницу между верой и фанатизмом, и донести до зрителей будущего спектакля идею о том, что нельзя отдаваться беспрекословной вере кому-то или чему-то, необходимо прислушиваться к голосу наших близких и оценивать события объективно и беспристрастно.
9. «Конфликт пьесы».
Основной конфликт:
– Борьба между здравым смыслом и иллюзией.
Побочные конфликты:
-Столкновение лицемерия и благочестия.
- Столкновение интересов большинства с единичным мнением.
- Столкновение моральных принципов и чувства долга.
- Конфликт старшего и младшего поколений.
10. «Характеристика героев».
Г-жа Пернель - мать Оргона. Женщина в годах, привыкла руководить и держать ситуацию под контролем. Самоуверенная, с домочадцами ведет себя грубо, очень набожна, боится слухов и дурной молвы.
Оргон - муж Эльмиры. На службе показывал себя как храбрый человек, но с появлением Тартюфа «готов забыть то, что есть на свете», трепетно относится к гостю, невнимателен к домочадцам, рассеян, но великодушен и добр, он бывает вспыльчив и в своей горячности несправедлив.
Эльмира - жена Оргона. Любит красиво одеться, ходит в бархате, кружевах. Она хранительница домашнего очага. Добрая женщина, верная жена, искренне переживает за судьбу своей семьи.
Дамис - сын Оргона. Имеет вспыльчивый характер, говорит всё открыто, прямо в лицо, бабушка называет его сорванцом. Рьяно отстаивает правду.
Мариана - дочь Оргона, влюблённая в Валера. Тихня, скромница. Во всем слушает отца, так как считает, что это её долг. Робкая, с волнением и трепетом относится к чувствам. Гордая, ради любви готова отказаться от всего, что имеет.
Валер - молодой человек, влюблённый в Мариану. Он вольнодумец, говорят, что игрок. Ревнивый, немного робок, боится потерять Мариану.
Клеант - брат Эльмиры, шурин Оргона. Уверен в себе и собственных силах, справедливый, взывает к благородству, уважительно относится ко всем жителям дома. Для него характерны житейская мудрость и высокая принципиальность.
Тартюф - святоша. Лжец под личиной праведника. Речь хорошо поставлена, говорит большими красивыми предложениями, тайный распутник. Румяный, дородный, много ест и спит, лицемер, двуличный человек. Интересно то, что он сам не догадывается о том, что он лицемер. Для него это вовсе не порок, а условие выживания, более того, основной жизненный принцип.
Дорина - горничная Марианы. Не боится высказывать своё мнение, хорошо знает семью, выступает за справедливость и честность, верит в настоящую любовь, любопытна, высказывает идею о том, что за счастье нужно бороться.
Г-н Лояль - судебный пристав (фр. loyal, законный). Мольер умышленно даёт это имя человеку, подкупленному Тартюфом.
Воплощение пьесы:
11. «Особенности будущей постановки».
Жанр: Комедия.
Состоит из 2 актов.
Стержнем сюжета будущей постановки становится не разоблачение интриг жуликоватого святоши, тем более не разоблачение общепринятой фальши в мире богатых и сильных. Это попытка осознания на новом уровне рокового вопроса - «быть и казаться». Источник лицемерия - в каждом человеке, причем, как оказывается, связано это с нашей потребностью в воплощении идеала, с желанием видеть мир таким, каким мы рисуем его себе в самых сокровенных мечтах
Представляет из себя постановку с пластическими вставками, которые начинают её.
На главный план спектакля выходит не обманщик-Тартюф, а жители дома. Каждый из них показан в своих красках. Присутствие Тартюфа позволяет раскрыть их истинные переживания, их настоящее лицо. Все мы не идеальны, а в данном спектакле, наша нелепость и угловатость, скрытое лицемерие выводится на новый уровень. Кто мы на самом деле? Что нами движет?
Оргон хотел получить в свое распоряжение совершенного человека, он хотел, чтобы его подарил своей дружбой идеальный праведник. Почему? Почему Тартюф дороже ему жены, детей? - Да потому что жена, дети - такие, какими их создал Бог - другие, самостоятельные, со своей человеческой активностью, противоречащей идеальным представлениям Оргона. Тартюф же - всецело создание своего хозяина. Он становится таким, каким его хочет видеть Оргон: совершенным, набожным человеком, великодушным, ведущим благочестивые беседы, вникающим в положение других людей, оберегающим честь жены Оргона, при этом тихим и скромным. Таково условие. Если бы Тартюф не «стал» таким, он бы просто не попал в дом Оргона.
Тартюф по самой своей природе приживальщик. Хозяин хотел воплощения иллюзии? - Он его получил. Зачем же было с помощью хитрых уловок разоблачать искомую иллюзорность? С точки зрения Тартюфа один человек для другого вообще ничего не может сделать, кроме как разыграть на заказ лицемерный спектакль, стать таким, каким от тебя требуют. И если богатые, власть имеющие могут по отношению к нижестоящим выступать «заказчиками» подобного узаконенного лицемерия, то и «исполнители» вольны требовать «компенсации» за принятие на себя роли того, кем по сути они не являются. Так сверху донизу организовано по Тартюфу все общество. Поэтому перед человеком стоит лишь один вопрос: как добиться власти, гарантирующей тебе место «заказчика» в этой системе всеобщего лицемерия.
Эльмира. Набожный и скромный с Оргоном, Тартюф страстен и красноречив с его женой, настолько красноречив и пылок, что Эльмира не может не заметить выгодного отличия ухажера от своего мужа. Угрожая Тартюфу, что передаст его страстные признания Оргону, хозяйка вовсе не стремится избавиться от приживальщика. Ей нужен «обезвреженный» Тартюф, который мог бы теперь стать «человеком под нее».
Дамис. Но это совершенно не нужно подстроившему западню Дамису. Ведь с приходом в дом Тартюфа ему достаются теперь только «вторые роли». И Дамиса, и Марианну Тартюф раздражает прежде всего тем, что он является воплощением чаяний их отца и бабки (религиозно-пуританских чаяний, когда в дом перестали ездить гости и нет веселья).
Между прочим, все они непрерывно демонстрируют Тартюфу, что он прав: один человек всё время стремится превратить другого в куклу, заставить «играть под себя». Однако добиться тут успеха можно лишь, если кто-то возьмет на себя труд добровольного лицемерия. Причем, Тартюф уверен: любая ложь здесь оправдана уже тем, что от тебя лжи и ожидают. Только остальные желают этой лжи подсознательно, он же вполне осознанно пользуется открытым им универсальным механизмом человеческих отношений. Тартюф настолько уверен в безотказности действующего принципа, что предлагает эту «игру» даже служанке Дорине, даже Марианне. Он понимает, конечно, что они его терпеть не могут, но он же разыгрывает перед Оргоном нежного друга, пусть и другие разыграют перед ним доброжелателей, тем более, что его положение в доме (непрерывно укрепляющееся) их к тому обязывает. Подсознательно Тартюф все время пытается поставить других на свое место, загнать их в положение вынужденных лицемеров. Это ему, кстати, почти удается, когда после истории с опасными бумагами, отданными ему на сохранение Оргоном, Клеант советует всем быть с Тартюфом поласковее. Никакого заранее обдуманного плана погубить Оргона у Тартюфа нет. Он ведь даже ничего хозяина прямо для себя не просит. И имущество, и рука Марианны ему навязываются Оргоном (чтобы сильнее привязать, сделать совсем уже «под себя»). Он, быть может, и рад был бы лицемерно разыгрывать «своего» перед каждым в этом доме. Но вот беда - не в состоянии же он, в самом деле, быть одновременно и таким, и таким, и таким. Конечно, он предусмотрителен и стремится себя обезопасить, советуя Оргону отдать ему на сохранение сундучок с опасными документами. Но ведь он же понимает, в какой враждебной атмосфере ему приходится жить. Ведь на него охотятся в полном смысле слова, ставят ловушку за ловушкой и Дамис, и Дорина, и Эльмира. Когда же притязания Тартюфа на жену Оргона разоблачаются, и его изгоняют, он считает себя обманутым, следовательно, имеющим право мстить. Еще бы! Он честно играл свою роль, а Оргон недоволен, хотя разрушил иллюзию своими же руками. Критика Мольера в этой комедии очень глубока. Это не обличение порочной сущности некого пройдохи, умеющего втереться в доверие к богатым и знатным. Это попытка осознания на новом уровне все того же рокового для XVII в. вопроса - «быть и казаться». Источник лицемерия - в каждом человеке, причем, как оказывается, связано это с нашей потребностью в воплощении идеала, с желанием видеть мир таким, каким мы рисуем его себе в самых сокровенных мечтах.
12. «Тема и идея будущей постановки».
Тема – Кто мы есть, а кем мы хотим казаться.
Идея – Чтобы увидеть человека настоящим, необходимо либо оставить его наедине с собой, либо столкнуть лицом – к лицу с новым, пугающим, неизвестным для него явлением.
13. «Сверхзадача постановки».
Необходимо донести до зрителя идею о том, что на любой предмет нашей жизни нужно смотреть под разным углом восприятия. Реальная действительность – есть порождение наших действий и эмоций.
«Тартюф» - признанная вершина творчества Мольера. В этой комедии счастливо сочетается идеологическая насыщенность с художественным совершенством.
Замечательны выведенные в ней характеры. В пьесе почти нет «подсобных» персонажей с условной характеристикой. Едва ли не наиболее бледными получились Мариана, дочь Оргона, и Валер, ее возлюбленный. Впрочем, такого рода персонажи были довольно привычны для французской комедии XVII века, требовавшей обязательного романического элемента.
Они являлись своего рода двигателем шаблонного «внешнего» действия комедии: падение препятствий к их браку являлось, в сущности, сигналом к окончанию пьесы. Главный же интерес пьесы зачастую отходил от любовной интриги. Так случилось оно и в «Тартюфе».
К числу условно очерченных персонажей относится и резонер Клеант, шурин Оргона, введенный в качестве проповедника принципа здравого разума. Ему поручено доказывать различие между ложным и истинным благочестием. По замыслу Мольера он должен был оттенять плутовство Тартюфа. Без сентенций Клеанта комедия вряд ли была бы разрешена к представлению.
За исключением названных лиц, остальные персонажи обладают яркими характерами, на редкость благодарными для сценического воплощения.
Главным персонажем, героем комедии, является Тартюф.
Именно в нем воплощена ненавистная Мольеру фигура ханжи. Тартюф изображен законченным мошенником, ловко использующим наивную доверчивость людей, их веру в то, что за внешней святостью всегда кроется и высшая добродетель. Из развязки комедии мы узнаем, что Тартюф по существу даже и не ханжа, а проходимец с уголовным прошлым. Маска ханжи надета им для совершения очередной плутни, жертвой которой должен явиться Оргон. Мольер изобличает само ханжество, показывая, что оно является орудием преступления, против которого беззащитны наивные святоши. Чтобы сделать сатиру яркой, бьющей в цель, доступной, не требующей разгадки, Мольер не пожалел красок на обрисовку подлинной физиономии Тартюфа.
Известный французский писатель-моралист Лабрюйер в своих «Характерах» (1688) укорял Мольера в том, что его Тартюф слишком прямолинеен, слишком неосторожен, слишком обнаруживает себя. Но Мольер добивался именно сгущения красок, стремился освободить зрителя от всяких иллюзий, добивался того, чтобы с первых шагов героя зритель знал, с кем имеет дело. Тартюф - плут жадный, грубый и хищный. Он надел маску прежде всего потому, что эта маска ослепляет простаков и не дает им заметить даже самого явного плутовства. Тартюф слишком уверен в слепоте одураченных им благонамеренных святош. Да, он дерзок и Неосторожен. Но это потому, что разоблачения он, в сущности, не боится. Получив от Оргона дарственную на имущество и завладев документами, очерняющими Оргона политически, Тартюф сбрасывает маску и спешит воспользоваться полученными козырями и погубить прозревшего Оргона. Однако когда он разоблачен окончательно, он мигом тушуется. Его ничтожество - несмотря на грубость и хищность - ясно обнаруживается. Лишь маска мнимой святости придавала ему видимость значительности. Тартюфа создало легковерие Оргона и ему подобных.
На протяжении всей комедии наличествуют как бы два Тартюфа. Один - жадный, корыстолюбивый, сластолюбивый, бессовестный мошенник, не знающий удержу в своих низменных устремлениях. Другой - его маска: ханжа, усвоивший все манеры, весь жаргон церковников, одурачивавших простаков. И сатира Мольера направлена не столько против откровенных плутней Тартюфа-мошенника, сколько против ханжества, им усвоенного. Мольер показывает, для чего служит маска благочестия, как удобно и просто формулами иезуитской морали прикрывается и оправдывается эгоизм, своекорыстие, преступления. Совесть и ханжество - вещи несовместимые. Ханжество ловкими софизмами оправдывает все. Впрочем, софизмы эти достаточно примитивны. Тартюф без труда овладел ими.
Комедия Мольера обличала бессодержательность церковной морали. Сторонники запрещения пьесы оправдывали свое требование тем, что злоупотребление благочестием подсудно только церкви. Понятно, что это было лишь предлогом, и если бы существовала точная граница между истинным благочестием и злоупотреблением, то, быть может, не было бы и такого шума вокруг постановки. Но Мольер доказывает, что ханжа пользуется формулами так называемого «истинного благочестия», проповедуемого официальным католицизмом. Тартюф святошескими доводами оправдывает свое волокитство; святошеским смирением обезоруживает Оргона, когда Дамис изобличает грязные поступки Тартюфа. Сам Оргон отравлен святошеской софистикой. Он, например, только для того передает Тартюфу шкатулку с опасными документами, чтобы получить для своей совести лазейку и смело отпереться от причастности к хранению этой шкатулки в случае необходимости. Мольер показывает, что святошество открывает столько путей для сделок с совестью, что заглушает естественную мораль человека. В этом основная обличительная сила комедии и причина ненависти к ней.
Развитие характера Тартюфа Мольер дал новым, смелым способом, доказывающим всю оригинальность его комического дарования. Он выводит героя на сцену только во втором явлении третьего действия. На протяжении первых двух актов Тартюф не появляется. Однако характеристика его вполне дана в речах действующих лиц. Тартюф, собственно говоря, разоблачен прежде, чем он вышел на сцену. Зритель легко убеждается, кто в комедии является носителем благоразумия и кто - ослепленной жертвой. Из речей Дорины и других мы узнаем и всю историю Тартюфа, наглого, бездомного пришельца, втершегося в чужой дом и расположившегося в нем полновластным деспотическим хозяином. Этот деспотизм и ослепляет Оргона и его мать. Деспотизм Тартюфа они принимают за «святую» нетерпимость. И эта нетерпимость становится зрителю отвратительной независимо от того, притворна она или нет. Здесь и вскрывается понимание человеческой морали, проповедуемой Мольером: терпимость к естественным страстям человека, человечность в широком значении слова.
Тартюф (персонаж комедии Ж. Б. Мольера «Тартюф»)
Тартюф (Tartuffe) — центральный персонаж комедии Ж. Б. Мольера «Тартюф» (1664-1669), лицемер, втершийся в доверие Оргона, присваивающий себе его дом и состояние, но разоблаченный и арестованный по королевскому указу.
Его имя, очевидно, взято Мольером из арсенала итальянской комедии масок, где появлялся персонаж Тартуфо (упоминание о нем впервые зафиксировано во Франции в 1609 г.). Обна руживается и ассоциация со старофранцузским truffe — «обман, плутня». В подзаголовке и в списке действующих лиц этому персонажу дается предельно краткая, но очень емкая характе ристика: «l"imposteur» (лжец, обманщик, самозванец), «faux devot» (святоша, ханжа). Почти сорокалетний (или, если верить ему самому, — тридцатипятилетний) возраст исполнителя этой роли в окончательной редакции «Тартюфа» Дюкруази (которого Мольер ввел в спектакль на смену умершему Дюпарку), его поразительные возможности перевоплощения (играл недалекого жениха Дюкруази в «Смешных жеманницах», фарсовые роли Сотанвиля в «Жорже Дандене» и Жеронта в «Плутнях Скапена», лирического влюбленного Валера в «Скупом», интригана Сгрибани в «Господине де Пурсоньяке», слугу Ковьеля в «Мещанине во дворянстве») позволяют представить возраст Тартюфа и его экстраординарную способность к мимикрии, лицемерию (слово hypocrite — «лицемер», употребляемое Мольером наряду с imposteur, faux dévot по отношению к Тартюфу, первоначально означало «актер, комедиант»). Портрет Тартюфа (Панюльфа по второй редакции) восстанавливается из «Второго прошения, принесенного королю в его лагере перед городом Лилем во Фландрии»: «...Я... перерядил героя в светскую одежду; ... снабдил его маленькой шляпой, длинными волосами, большим воротником, шпагой и кружевами по всему платью...».
Тартюф — страшный лицемер. Он прикрывается религией, изображает из себя святого, ни во что не веря, и тайно обделывает свои темные делишки. А. С. Пушкин писал о Тартюфе: «У Мольера лицемер волочится за женой своего благодетеля, лицемеря; принимает имение под сохранение, лицемеря; спрашивает стакан воды, лицемеря» («Table-Talk»). Лицемерие для Тартюфа не просто доминирующая черта характера, оно и есть сам характер. У классицистов характер — это отличительное свойство, генеральное качество, специфика того или иного человеческого типа. Характер может быть предельно, неправдоподобно заострен, потому что такое заострение его не искажает, а, напротив, выделяет. Этим характер отличается от нравов — характерных черт, каждую из которых нельзя заострять до противопоставления другим, чтобы не исказить картины во всей картине нравов. Нравы — это общее, обычное, привычное, характер — особенное, редкое именно по степени выраженности свойства, распыленного в нравах общества. Образ Тартюфа, таким образом, предназначен не столько для критики нравов современного Мольеру общества, сколько для анализа, философского осмысления определенного свойства человеческой природы, настолько страшного, что «Тартюфу» более присуще трагикомическое, а не собственно комедийное начало, это произведение действительно «близко подходит к трагедии», говоря словами Пушкина. В предисловии к «Тартюфу» Мольер говорит о лицемерии: «Из всех пороков этот порок особенно опасен для государства; а мы видели, что театр обладает великой исправительной силой». Однако высокая степень обобщения в образе Тартюфа не мешает Мольеру держать в комедии под прицелом конкретных носителей лицемерия, не случайно в предисловии он пишет: «...Люди, которые в ней выведены, ясно показали, что во Франции они помогущественнее всех тех, кого я до сих пор выводил». В «Первом прошении, принесенном королю по поводу комедии “Тартюф”» диалектика обобщенного (лицемерие) и конкретного (лицемеры) осмысливается автором предельно отчетливо: «Так как обязанность комедии состоит в том, чтобы исправлять людей, забавляя их, то я полагал, что по роду моих занятий лучшее, что я могу сделать, — это обличать в смешных изображениях пороки моего века; и так как лицемерие — несомненно один из самых распространенных, самых несносных и самых опасных пороков, то мне казалось, сир, что я окажу немалую услугу всем честным людям в Вашем королевстве, если напишу комедию, которая осмеяла бы лицемеров и выставила бы как следует напоказ все заученные ужимки этих донельзя добродетельных людей, все тайные плутни этих фальшивомонетчиков благочестия, старающихся обмануть других притворным рвением и поддельной благостью»; но: «Тартюфы под рукой изловчились войти в милость к Вашему величеству, и оригиналы добились устранения копии, сколь невинной она ни была и сколь похожей ее ни находили». Конкретные аллюзии утратили свою актуальность, кроме того прав французский исследователь Ж. Бордонов: «...Надо быть французом, чтобы понять, что в этой комедии приводит в ярость святош и почему король так и не снимает с нее запрета». В настоящее время Тартюф актуален прежде всего как характер, мировой литературный тип, вечный образ.
Характер Тартюфа по ходу произведения не меняется. Но он раскрывается постепенно. Композиция комедии очень своеобразна и неожиданна: главный герой Тартюф появляется только в III действии. Мольер в предисловии к комедии так это обосновывает: «...Я работал над нею со всей осмотрительностью, которой требовала щекотливость предмета, и... все мое искусство и все мои старания я приложил к тому, чтобы отличить образ Лицемера от образа истинно верующего. Поэтому я целых два акта употребил на то, чтобы подготовить появление моего негодяя. Он ни одной минуты не держит слушателя в сомнении; его сразу же узнают по тем приметам, которые я ему дал; и от начала и до конца он не произносит ни одного слова, не совершает ни одного поступка, которые не живописали бы зрителям дурного человека и не оттеняли бы подлинно честного человека, которого я ему противопоставляю».
Два первых действия — это спор о Тартюфе. Лицемерие героя приводит к тому, что на него существуют два прямо противоположных взгляда. Глава семейства, в которое втерся Тартюф, Оргон и его мать госпожа Пернель считают Тартюфа святым человеком, их доверие лицемеру безгранично. Религиозный энтузиазм, который в них вызвал Тартюф, делает их слепыми и смешными. На другом полюсе — сын Оргона Дамис, дочь Мариана со своим возлюбленным Валером, жена Эльмира, другие герои. Среди всех этих персонажей, ненавидящих Тартюфа, особенно выделяется служанка Дорина. Для Оргона Тартюф — верх всяких совершенств, для Дорины это «нищий, что сюда явился худ и бос», а теперь «мнит себя владыкой» (Акт I, явл. 1; пер. М. Лозинского). Возникает как бы два фантома Тартюфа. Для госпожи Пернель он «чистая душа», «Он все греховное бичует всенародно / И хочет лишь того, что небесам угодно» (Акт I, явл. 1). Дорина же в знаменитом диалоге о Тартюфе характеризует его как обжору и лентяя: «Дороден, свеж лицом и губы словно вишни», «Две куропатки съел и съел бараний зад», «Томим дремотой сладкой, / Он, встав из-за стола, по шел к себе украдкой / И в теплую постель без промедленья лег...», «За завтраком бутыль он осушил до дна» — и все это во время болезни госпожи (Акт I, явл. 5). Во II действии появляется третий фантом — Тартюф в представлении Оргона. В предыдущем акте он четырежды назвал Тартюфа «le pauvre homme» — беднягой, бедным. Теперь эта фраза обретает и буквальный смысл: Тартюф из благородной, но впавшей в нищету семьи, потерявшей когда-то доходные земли. Поэтому Оргон может с ним породниться, и это не будет зазорным. Он прочит свою дочь Мариану, влюбленную в юного Валера, в жены Тартюфу.
Но вот Тартюф появился. Он оказывается не таким примитивным, каким его рисовала Дорина, но это, конечно, и не «le pauvre homme» и тем более не святой, каким он старается предстать в глазах обитателей дома Оргона. Первые же его слова демонстрируют лицемерие. Заметив Дорину, Тартюф громко обращается к слуге Лорану за сценой: «Лоран, примите плеть, примите власяницу, / И сердцем вышнюю благословим десницу. Коль будут спрашивать, то я пошел в тюрьму / Снесть лепту скудную поверженным во тьму». Затем он подает Дорине платок: «Прикройте грудь, чтоб я вас слышать мог» (Акт III, явл. 2). Но уже в следующем явлении ведет себя весьма смело, решив соблазнить жену Оргона Эльмиру. Он сжимает пальцы Эльмире, кладет ей руку на колени, пододвигает вплотную кресло, про должая лицемерно утверждать, что щупает бархат платья и любуется кружевами. Сделав признание: «Нет, сердце у меня в груди не ледяное» (Акт III, явл. 3), Тартюф тут же обрушивает на Эльмиру поток фарисейских слов: «Любовь, влекущая наш дух к красотам вечным, не гасит в нас любви к красотам быстротечным...» (Акт III, явл. 3).
III и IV действия построены очень сходно: Тартюф дважды по падается в «мышеловку», его сущность становится очевидной. Он действует совершенно беззастенчиво по отношению к жене Оргона, будучи уверенным в своей власти над хозяином дома. В первый раз его откровенные признания Эльмире слышит сын Оргона Дамис. Но его разоблачениям Оргон не верит, Тартюф обладает каким-то гипнотическим воздействием на него. Оргон не только не выгоняет Тартюфа, но, напротив, дарит ему все свое добро. Потребовалось спровоцировать Тартюфа и повторить всю эту сцену специально для Оргона, чтобы тот прозрел. Эта сцена IV действия (явл. 5), в которой Тартюф опять требует от Эльмиры любви, а под столом сидит и все слышит Оргон, — одна из самых знаменитых сцен во всем творчестве Мольера. Напрасно Дорина боялась, что такой хитрый плут, как Тартюф, разгадает ловушку. Эльмира ей справедливо возразила: «Нет, мы доверчивы, когда другого любим, / А самолюбием себя и вовсе губим» (Акт IV, явл. 3). Тартюф попался.
Теперь Оргон понял истину. Но неожиданно ему возражает госпожа Пернель, которая не может поверить в преступность Тартюфа (Акт V, явл. 3). Как ни гневается на нее Оргон, ее ничто не может убедить, пока Тартюф не изгоняет всю семью из принадлежащего теперь ему дома и не приводит офицера, чтобы арестовать Оргона как изменника королю (Оргон доверил Тартюфу секретные документы фрондеров — оппозиционно настроенной знати). Так Мольер подчеркивает особую опасность лицемерия: трудно поверить в низость и безнравственность лицемера, пока непосредственно не столкнешься с его преступной деятельностью, не увидишь его лица без благочестивой маски. V действие, в котором Тартюф, сбросив маску, угрожает Оргону самыми большими бедами, приобретает трагические черты, комедия перерастает в трагикомедию. Прозревший Оргон стал объектом шантажа Тартюфа, вместе с ним вся его семья оказывается на улице. И особо драматично то, что спасения ждать неоткуда: никто из героев произведения не может побороть Тартюфа.
Но Мольер, повинуясь законам жанра, заканчивает комедию счастливой развязкой: оказывается, офицер, которого привел Тартюф для того, чтобы арестовать Оргона, имеет королевский приказ арестовать самого Тартюфа. Король (внесценический персонаж) давно следил за этим мошенником, и как только деятельность Тартюфа стала опасной, немедленно отдал распоряжение о его аресте. Последние слова Тартюфа: «Но почему в тюрьму?» («Pourquoi donc la prison?» — Акт V, явл. 7) перекликаются с первой репликой героя в комедии, Тартюф действительно отправляется в тюрьму, но лицемерное сострадание к узникам, до которых ему не было никакого дела, сменяется неподдельным страхом за себя.
Однако завершение «Тартюфа» представляет собой мнимо счастливую развязку. Тартюф — не конкретный человек, а обобщенный образ, литературный тип (Le Tartuffe), за ним стоят тысячи лицемеров. Король же, напротив, не тип, а единственный человек в государстве. Невозможно представить, чтобы он мог знать обо всех Тартюфах. Таким образом, трагикомический оттенок произведения не снимается его благополучной концовкой.
Роль, как и вся комедия, написана александрийским стихом, к которому Мольер обращался только в произведениях, которые предназначались для строгих критиков-классицистов и претендовали на определенное место в литературе. Мольер необычайно лаконичен. Из 1962 строк комедии Тартюфу принадлежат 272 полных и 19 неполных строк (менее 15 % текста). Для сравнения: роль Гамлета в пять раз объемнее. И в самой комедии Мольера роль Тартюфа почти на 100 строк меньше роли Оргона. Неожиданным оказывается распределение текста по действиям: полностью отсутствуя на сцене в I и II актах, Тартюф доминирует только в III акте (166 полных и 13 неполных строк), его роль заметно сокращается в IV акте (89 полных и 5 неполных строк) и почти исчезает в V акте (17 полных и 1 неполная строка). Однако образ Тартюфа при этом не теряет своей мощи: она вырастает из синтетического сплава его идеи, поступков, отражений в восприятии других героев, катастрофических последствий лицемерия, а также из той свободной информации, которую добавляют зрители и читатели, опираясь на свой личный опыт.
В создании образа Тартюфа Мольер опирался на многовековую традицию, берущую начало в античности («Характеры» ученика Аристотеля Феофраста). В Новом Завете религиозное лицемерие (фарисейство) осуждено Иисусом Христом. Религиозное ханжество осмеяно Боккаччо в образе Чеппеллетто («Декамерон»). Лицемерие как средство укрепления власти допускалось Н. Макиавелли («Князь»), Игнатий Лойола считал его приемлемым для деятельности основанного им ордена иезуитов. На лицемерии держалось основанное в 1629 г. герцогом Вантадуром тайное «Общество святых даров», сыгравшее зловещую роль в запрещении комедии в 1664 г. Шекспир создал потрясающий образ Ричарда III, од ним из главных средств которого в борьбе за престол было лицемерие. Французские писатели (Рабле, Монтень) касались этой темы. Вынужденное лицемерие ради спокойствия страны изобразил Корнель в трагедии «Цинна», где император Август предлагает своему врагу Цинне дружбу вместо того, чтобы казнить его как заговорщика. Среди возможных источников исследователи называют повесть Скаррона «Лицемеры», в которой мерзавец и обжора Монтюфар дурачил прихожан под личиной смиренного монаха. В 1669 г., когда Мольер добился разрешения на представление третьей редакции «Тартюфа», состоялась премьера трагедии Расина «Британик», где был выведен лицемерный злодей Нерон. Однако образ Тартюфа оригинален и не имеет конкретных литературных прообразов. Это подтверждается и тем, что Мольер имя героя во второй редакции свободно заменил на другое — Панюльф. Хотя первая и вторая редакции комедии не дошли до нас, переход от трехактной композиции (в первой редакции) к пятиактной показывает, что сюжет образа Тартюфа мог видоизменять ся. В некоторых исследованиях делается попытка найти прото тип Тартюфа в жизни. Называется, например, принц Конти, сыгравший большую роль в судьбе мольеровской труппы (некоторое время она носила имя этого вельможи) и известный своим лицемерием.
Роль Тартюфа на премьере первой редакции комедии (12.5.1664, Версаль, 3 акта, пьеса запрещена, текст не сохранился) играл Дюпарк (наст. имя — Рене Бертело). В ранних комедиях-фарсах Мольера он создал маску Гро-Рене — добродушного толстяка. Второй вариант («Обманщик», 5.8.1667, т-р Пале-Рояль, Париж, 5 актов, текст смягчен, имя Тартюф заменено на Панюльф — Panulphe, грандиозный успех, но запрет после первого представления) также не сохранился. Дюпарк умер в 1664 г., и Мольер заменил его замечательным актером Дюкруази, первым сыгравшим роль Тартюфа в третьей редакции, дошедшей до нас (премьера 5.2.1669, Пале-Рояль). Успех был огромным, самым большим в истории мольеровской труппы, при жизни Мольера спектакль был показан на сцене Пале-Рояля 77 раз — беспрецедентный случай для того времени. В дальнейшем на сцене Комеди Франсез комедия исполнялась около 10 раз в год в течение более трех веков, было дано около 3000 представлений. В этом и других театрах в роли Тартюфа блистали крупнейшие актеры. На рубеже XIX-XX веков Б. К. Коклен-старший придал роли Тартюфа оттенок мистицизма. Э. А. О. Коклен-младший был более классичным в трактовке образа Тартюфа Э. Сильвен трактовал его как «необузданное животное». В 1920-е годы Л. Гитри подчеркивал житейские, конкретные черты персонажа, придавая ему сходство с бальзаковским Вотреном. Ж. Ионнель сделал Тартюфа зловещей фигурой. В 1950 г. Л. Жуве представил Тартюфа в трагическом ключе. Одно из высших достижений последних десятилетий — исполнение роли Тартюфа Роже Планшоном, усилившим и в этом образе, и в поставленном им спектакле в целом трагикомическое звучание. В России лучшие исполнители роли Тартюфа — В. А. Каратыгин, И. И. Сосницкий, А. П. Ленский (XIX век), И. Певцов, М. Н. Кедров (XX век). В пере делке А. С. Норова роль Фарисеева исполняли П. С. Мочалов, В. Н. Давыдов. Постановка «Тартюфа» во МХАТе (премьера в 1939 г.) была последней работой К. С. Станиславского, его художественным завещанием.
Текст: Мольер Ж. Б. Собр. соч.: В 2 т. М., 1957. Т. 2.
Вл. А. Луков
Произведения и герои: Герои.
Созданная в 60-е годы XVII века комедия «Тартюф, или Обманщик» стала одной из самых известных пьес французского драматурга. В ней Мольер подвёрг беспощадной критике наиболее отвратительные человеческие пороки: лицемерие, жажду наживы, подлость, глупость, сладострастие, эгоизм, робость.
Каждый из героев комедии является носителем одной, доминирующей черты характера. В этом разделении персонажей на положительных и отрицательных обнаруживают себя главные черты классицизма – литературного направления, не предполагающего психологического развития характеров. Центральный герой – Тартюф – предстаёт перед читателем существом, лишённым каких бы то ни было человеческих достоинств. Мнимый святоша является вместилищем целого сонма пороков: он пылает страстью к жене своего благодетеля, он не гнушается ограбить того, кто дал ему стол и кров, наконец, он не боится ни земной власти, ни небесного суда, греша и перед людьми, и перед Богом. Жизненный девиз Тартюфа: «Греши тихо, и всё сойдёт тебе с рук!». Гнусному обманщику в комедии противопоставлена горничная Марианы, Дорина – девушка умная и бойкая на язык. Ей одной на протяжении всех пяти действий удаётся хотя бы на словах противостоять Тартюфу. Остальные персонажи не могут справиться с ним целой семьёй: глава знатного семейства Оргон – слишком легковерен и глуп, чтобы разглядеть чужую подлость; его сын Дамис – не в меру порывист и горяч; его дочь Мариана – напротив, робка и стыдлива; его жена Эльмира предпочитает занимать отстранённую жизненную позицию и не волноваться из-за таких пустяков, как чужая любовь и подлость. Брат Эльмиры, Клеант, как и большинство дворян, честен и умён, но лишён внутреннего дара убеждения. Жених Марианы Валер, как человек благородный, даже и не помышляет о том, чтобы вывести Тартюфа на чистую воду, ведь он тем самым вмешается в дела чужой семьи. Каждый из героев комедии до самого конца ведёт себе так, словно не смеет поверить в невероятное лицемерие мнимого святого и непроходимую глупость его покровителя Оргона. Когда в финале семья оказывается на грани разорения и ареста, только вмешательство короля разрубает сеть злостных интриг Тартюфа. В этой развязке Мольер обнаруживает себя как истинный классицист: он наделяет монарха целым рядом достоинств – правдолюбием, прозорливостью, обострённым чувством справедливости, любовью к добру. В каком-то смысле король становится в комедии Мольера Богом, именем которого прикрывается Тартюф, чтобы добиться желаемого богатства и женщины.
Комедийный жанр не мешает «Тартюфу, или Обманщику» органично входить в классицистическую систему произведений. Напротив, обращение к «низким» слоям литературного творчества позволило Мольеру представить перед зрителем образец социальной комедии, в которой одинаково хорошо показана и внутренняя несостоятельность высшего общественного класса, и неиссякаемая жажда жизни класса низшего (в лице Дорины и разорившегося Тартюфа). Герои «Тартюфа» - это не возвышенные герои высоких классицистических жанров, это самые обычные люди, живущие своей маленькой, частной жизнью, но не становящиеся от этого менее интересными.
К числу классицистических черт в «Тартюфе» относится и принцип трёх единств – времени, места и действия. Художественное время комедии не превышает суток. Художественное пространство ограничено домом Оргона, куда при необходимости приходят все остальные персонажи – г-жа Пернель, Валер, судебный пристав – г-н Лояль, посланный королём офицер. Сюжет «Тартюфа» развивается на «едином дыхании»: события сменяют друг друга настолько естественно, насколько это вообще возможно. При этом композиция произведения отличается особой оригинальностью: в первом действии зритель знакомится с проблемой под названием «Тартюф» со слов семьи Оргона, во втором становится свидетелем того, насколько пагубным является влияние мнимого святого на жизнь знатного семейства, в третьем – наконец-то, появляется сам Тартюф и обнаруживает свою истинную суть перед Дамисом, в четвёртом – Оргон убеждается в подлости Тартюфа, в пятом наступает долгожданная развязка, начинающаяся с трагедии и заканчивающаяся стандартным для классицизма финалом – торжеством добра над злом.
Собственно комедией «Тартюф, или Обманщик» является в первых четырёх действиях. Пятое действие больше похоже на трагедию. В нём нет ничего смешного, и даже постоянно звучащий, издевательский голос Дорины слышен в пятом действии не так отчётливо. Горничная Марианы является в комедии настоящим рупором разума, не боящимся говорить правду в лицо всем, кто в этом нуждается. Большинство комедийных ситуаций в «Тартюфе» связано с художественным образом Дорины и её едкими комментариями, обнажающими истинную суть происходящего.
Особое место в «Тартюфе» занимают антиклерикальные идеи. Под личиной главного злодея комедии скрывается хорошо знакомый многим (и современникам Мольера, и людям XXI века) образ хитрого и жадного до жизненных удовольствий монаха, который лишь прикрывается верой для совершения своих подлостей. Первоначально Тартюф и был священником, но под воздействием недовольных религиозников Мольер изменил его образ на мирской, сделав героя просто «благочестивым человеком». По меткому замечанию Дорины, Тартюф – не один такой лживый общественный персонаж: знакомая г-жи Пернель, некая старушка Оранта, не грешит просто потому, что уже вышла из того возраста, когда могла бы это делать. Шурин Оргона, Клеант, ведёт себя в комедии как истинный верующий: он периодически пытается оперировать основными христианскими положениями, позволяющими ему обличать лицемерие Тартюфа и глупость Оргона. Вот только последний слишком ослеплён мнимой святостью своего кумира, а первый – слишком хитёр, чтобы попасться на удочку честного человека.
Загрузка...
