Анна-Луиза Жермена де Сталь (баронесса де Сталь-Гольштейн; фр. Anne-Louise Germaine baronne de Stael-Holstein), известная просто как мадам де Сталь (фр. Madame de Stael). Книги, рекомендуемые феминистками

Сталь не гнется, сталь ломается В последние годы, когда мне становится так трудно, что невмоготу, помогает мне и боль выдержать, и с бедой справиться память об отце. Многое приходится делать иначе, чем собиралась, стоит придти мысли: “А как бы он поступил? “Подумаю,

Мария-Луиза Горько плакала девятнадцатилетняя девушка, дочь австрийского императора Франца I, старшая из тринадцати его детей, отправляясь в далекий Париж выходить замуж за Наполеона Бонапарта. Корсиканец представлялся ей диким людоедом из детских сказок. С раннего

Сегодня не только день взятия Бастилии, ежегодный французский национальный праздник: 14 июля 2017 года исполняется 200 лет со дня смерти французской писательницы Жермены де Сталь. Ее ненавидел Наполеон, ею восхищался Пушкин, она открыла французам, что, помимо привычной для них «литературы юга», упорядоченной, ясной и гармоничной, есть еще «литература севера» - меланхоличная, туманная и чувствительная, и обе имеют равное право на существование. По просьбе Горького переводчик книг г-жи де Сталь «О литературе» и «Десять лет в изгнании» Вера Мильчина подобрала десять характерных высказываний, связанных с именем писательницы.

1. «Дурна как черт и умна как ангел» (К.Н. Батюшков к сестре А.Н. Батюшковой, 9/21 августа 1812 года)

Короткая фраза поэта вместила в себя все, что более многословно утверждали авторы других литературных портретов Жермены де Сталь. Они начинали с того, что знаменитая писательница дурна собой (массивная фигура, невысокий рост, некрасивые рот и нос), но все в один голос твердили: лишь только Жермена бросит на собеседника взгляд своих живых черных глаз, лишь только заговорит и начнет, по обыкновению, вертеть ветку дерева или лист бумаги, привлекая внимание к своим очень красивым рукам, - и всякий забудет о ее некрасивости.

Поэтому г-жа де Сталь могла похвастать такими женскими победами, какие найдутся в биографии далеко не всякой писаной красавицы: прославленный политический мыслитель Бенжамен Констан много раз пытался порвать с Жерменой, но оставался буквально прикован к ней полтора десятка лет, а в том возрасте, когда в XIX веке женщины считались уже старухами, она пленила молодого уроженца Женевы, офицера Джона Рокку, который был моложе ее на 22 года, и - в 46 лет! - родила от него сына. Однако, разумеется, для истории литературы Жермена де Сталь ценна вовсе не этими женскими рекордами.

2. «Соглашаюсь с Вами, что Mme Сталь достойна носить штаны на том свете» (Н.М. Карамзин - П.А. Вяземскому, 27 июня 1818 г.)

Жермена де Сталь была далеко не единственной женщиной своего времени, взявшейся за перо. Дамы писали романы, публиковали моралистические трактаты; дамы были хозяйками салонов, в которых собирались философы и политики. Но Жермена де Сталь не только печатала книги, не только держала салон в Париже и в своем швейцарском поместье Коппе - она претендовала на роль мыслителя. Сталь вовсе не была, выражаясь современным языком, феминисткой; ее интересовали не формальные политические права женщин, но их право свободно высказывать свои мысли, влиять на общественное мнение. В ее романах, не случайно названных женскими именами («Дельфина», 1802, «Коринна», 1807), женщина оказывается морально сильнее мужчины.

Мужчины это остро чувствовали и не упускали возможности отомстить. В прессе г-жу де Сталь именовали ведьмой, амфибией и гермафродитом, утверждали, что турецкий посол, глядя на гримасы сочинительницы, принял ее за одетую в женское платье обезьяну. Еще резче высказывались полицейские осведомители: один из них называет г-жу де Сталь «другом всего человечества, за вычетом собственного мужа»; другой с нескрываемым удовольствием описывает, как на балу в Коппе, устраняя какой-то непорядок в собственном туалете, она в присутствии нескольких молодых людей «задрала юбку так высоко, что обнажилась вся подвязка»; третий, пользуясь тем, что в 1812 году, ожидая ребенка, г-жа де Сталь объясняла изменение своей фигуры водянкой, отпускает нескончаемые шутки на счет постигшего писательницу «прискорбного недуга» («плодом этой девятимесячной водянки оказался здоровенький мальчуган; чудесное это исцеление приписывают женевцу по фамилии Рокка»).

Во фразе Карамзина, внешне комплиментарной, различим оттенок такого подхода: историограф хвалит писательницу, но хвалит снисходительно, свысока; в следующем письме он прибавляет, говоря о посмертно опубликованном сочинении Сталь «Размышления о Французской революции»: «она в этой книге для меня женщина, хотя и весьма умная».

3. «Г-жа Сталь старалась привлечь к себе юного героя [Наполеона] и однажды на многолюдном празднике у Талейрана обратилась к нему с вопросом: кого почитает он первою женщиною в свете из живых и мертвых? - Ту, которая более всех родила детей, - отвечал он ей наотрез. Озадаченная несколько подобною нечаянностию, старалась она прийти в себя и, продолжая разговор, сказала ему, что он известен за человека, который мало любит женщин. - Извините меня, сударыня, - возразил он снова, - я очень люблю свою жену». (П.А. Вяземский. Записки графини Жанлис, 1826)

Этот исторический анекдот восходит к самому Наполеону и довольно точно иллюстрирует изначальное несовпадение позиций. Г-жа де Сталь желала давать «юному герою» советы и направлять его политическую деятельность, Наполеон же считал, что «дело женщин - вязание», и меньше всего хотел бы руководствоваться рекомендациями писательницы. Чем дальше, тем глубже становилось их расхождение. Сталь с ее проповедью бескорыстия и индивидуальной свободы противостояла наполеоновской теории «государственного интереса». Между тем у Сталь была общеевропейская слава, и это обостряло ненависть императора к «шлюхе, и притом уродливой» (из письма к министру полиции Фуше). Поэтому в 1803 году он запретил ей жить сначала в Париже, а затем и вообще во Франции.

4. «Литература! И вы думаете, что я этому поверю!.. О чем бы ни велись разговоры - о литературе, о морали, об искусстве, - все это политика. [...] Ни с кем не видеться! Да разве она на это способна? К ней начнут ездить с визитами, она начнет отдавать визиты, наделает массу глупостей, станет болтать с массой людей, начнет отпускать шуточки; она этому значения не придает, а вот я - придаю, и очень большое». (Ответ Наполеона сыну г-жи де Сталь Огюсту, который в конце декабря 1807 года добился аудиенции у императора в надежде выпросить для матери дозволение проводить некоторое время в Париже и обещал, что она не собирается заниматься политикой, а с друзьями будет говорить исключительно о литературе)

Иллюстрация к теме «Художник и власть»: всесильный император боится немолодую женщину, которая не имеет за собой политической партии, не питает никаких политических амбиций, но - тут он совершенно прав - будет вести вольные разговоры. А этих разговоров император терпеть не мог, потому что видел в них покушение на свою власть.

5. «Надеюсь, мы не хотим окружить литературную Францию великой китайской стеной, которая оградила бы ее от любых новых идей». (Ж. де Сталь. О Германии, 1810, изд. 1813);
«Я счел, что воздух нашей страны Вам не подходит, мы же не дошли еще до того, чтобы брать за образцы народы, кои Вас приводят в восхищение. Последнее сочинение Ваше писано не французским пером». (Министр полиции Савари - г-же де Сталь, 3 октября 1810 г.)

Когда в 1803 году Наполеон изгнал г-жу де Сталь из Франции, она отправилась в Германию. Плодом ее знакомства с этой страной стала книга «О Германии», законченная в конце лета 1810 года. Развивая мысли, высказанные ею впервые в книге «О литературе» (1800), Сталь не просто знакомила французов с творчеством немецких литераторов и философов - она утверждала, что французам стоит присмотреться к этой чужой культуре и, быть может, даже что-то из нее позаимствовать. Мысль эта шла вразрез с общепринятой во Франции убежденностью в превосходстве французской культуры над всеми прочими.

Вдобавок она еще и противоречила наполеоновской имперской политике. Расправа оказалась жестокой: писательнице было в очередной раз предписано покинуть Францию (причем в 48 часов!), отпечатанный тираж книги «О Германии» пустили под нож, рукописи и оттиски были у писательницы изъяты, и ей чудом удалось сохранить лишь несколько экземпляров, благодаря чему книгу удалось издать в 1813 году в Лондоне. Влияние книги «О Германии» на французскую и, шире, на европейскую литературу было огромным: читатели, не знавшие немецкого языка, черпали оттуда сведения о Гете и Шиллере, Лейбнице и Канте и вообще о Германии как стране бескорыстного энтузиазма. Образ «туманной Германии», из которой пушкинский Ленский привез «учености плоды», восходит именно к книге «О Германии».

Ж. де Сталь, 1816

Бувье (Bouvier) Пьер Луи. Замок в Коппе, Швейцария

6. «Назавтра в два часа пополудни я уселась в экипаж, сказав слугам, что вернусь к обеду. Никаких вещей у меня с собой не было; мы с дочерью держали в руках веера, и лишь мой сын, а также мой и его друг [Рокка] положили в карманы кое-что из того, что на первых порах могло пригодиться нам в путешествии».

Но они не вернулись ни к обеду, ни к ужину. 23 мая 1812 года вот так налегке Сталь с дочерью Альбертиной, сыном Альбером и возлюбленным Джоном Роккой покинула свое швейцарское поместье Коппе, где жила после того, как осенью 1810 года Наполеон изгнал ее из Франции. Целью путешествия была страна свободы, заклятый враг Наполеона - Англия. Путь пролегал через Австрию, Польшу, Россию и Швецию. Бегство не было прихотью г-жи де Сталь. Совсем рядом с Коппе располагалась Женева, в ту пору входившая во французскую империю, и писательница не без оснований боялась, что Наполеон в любой момент может отдать приказ о ее аресте. В свое поместье Сталь возвратилась только в июле 1814 года, после падения Наполеона.

7. «Я пересекла границу России 14 июля, в день, когда началась Французская революция, и это совпадение поразило меня; отрезок истории Франции, начавшийся 14 июля 1789 года, завершился для меня в этот день, и когда шлагбаум, отделяющий Австрию от России, поднялся, чтобы дать мне дорогу, я поклялась, что никогда более нога моя не ступит на землю страны, повинующейся хоть в чем либо императору Наполеону». (Ж. де Сталь. Десять лет в изгнании)

Г-жа де Сталь бежала от Наполеона; между тем в то время, когда она пересекла русскую границу, Россия уже находилась в состоянии войны с Францией. Французы продвигались в глубь России, и у г-жи де Сталь были основания опасаться, что столкнется с ними при въезде в Москву. Однако она сумела их опередить. В Москве она была 2 августа (по новому стилю), в Петербурге - 13-го, 7 сентября, в день Бородинского сражения, покинула Петербург, а две недели спустя прибыла в Стокгольм, откуда в июне 1813 года отправилась в Лондон. Совпадения же, касающиеся даты 14 июля, на том не кончились. Пять лет спустя именно 14 июля г-жа де Сталь скончалась в Париже.

8. «Ваше величество, - отвечала я, - в вашей империи конституцией служит ваш характер, а порукой в ее исполнении - ваша совесть». - «Даже если это правда, - возразил он [Александр I], - я не более чем счастливая случайность». (Ж. де Сталь. Десять лет в изгнании)

От гонений Наполеона дважды пострадала г-жа де Сталь, но дважды выиграла литературы. Плодом первого изгнания стала книга «О Германии»; плодом второго - изданная посмертно, в 1821 году, мемуарная книга «Десять лет в изгнании». В ней Сталь рассказала о своих взаимоотношениях с Наполеоном и о своем бегстве от него через всю Европу, в том числе - о своем двухмесячном путешествии по России. Среди прочего в этой книге Сталь изложила свою беседу в Петербурге с императором Александром I, которую некоторые историки называют одним из первых политических интервью. Российский император поведал французской гостье о своих отношениях с Наполеоном, посетовал на то, что не обладает талантами полководца, и произнес исполненную скромности фразу о «счастливой случайности», явно рассчитанную на сохранение в памяти потомков. И в самом деле, затем ее цитировали бессчетное число раз и французы, и русские.

9. «Царствование Павла доказывает одно: что и в просвещенные времена могут родиться Калигулы. Русские защитники самовластия в том несогласны и принимают славную шутку г-жи де Сталь за основание нашей конституции: En Russie le gouvernement est un despotisme mitigé par la strangulation [Правление в России есть самовластие, ограниченное удавкою]». (Пушкин. Заметки по русской истории ХVIII века, 1822)

Пушкин процитировал г-жу де Сталь неточно. В книге «Десять лет в изгнании» есть два места, которые могли дать повод к его афоризму. В одном из них Сталь пишет: «Деспотические правительства, не ограниченные ничем, кроме убийства деспота, колеблют в умах людей привычные представления о чести и долге», а в другом развивает ту же тему, уточняя способ убийства: «Те самые царедворцы, которые не смеют сказать своим повелителям одно единственное слово правды, умеют плести против них заговоры и мастерски владеют искусством притворства: государя, которого хотят убить, необходимо сперва уверить в глубочайшем почтении. Впрочем, что сталось бы со страною, управляемой деспотически, не страшись тиран, презирающий любые законы, удара кинжала? Ужасная мысль: ее одной достанет, чтобы изъяснить сущность порядка, при котором равновесие политических сил обеспечивается преступлением».

Тем не менее «славную шутку» чаще всего цитируют именно в той форме, которую придал ей Пушкин. При этом, как предположил Ю.М. Лотман, перефразировав известного французского остроумца XVIII века Шамфора, который писал о французском правлении как об «абсолютной монархии, ограниченной песенками».

10. «О сей барыне должно было говорить языком вежливого образованного человека. Эту барыню удостоил Наполеон гонения, монархи доверенности, Европа своего уважения, а г. А. М. журнальной статьей не весьма острой и весьма неприличной». (Пушкин. О г-же де Сталь и о г. А. М-ве, 1825); «Mme Staël наша - не тронь ее» (Пушкин - Вяземскому, 15 сентября 1825 года)

Пушкин вступился за г-жу де Сталь после того, как Александр Алексеевич Муханов, в 1823–1825 годах служивший в Финляндии, напечатал в журнале «Сын отечества» статью, где предъявил французской писательнице многочисленные упреки в неточностях, которые она допустила в описании финской части России. Но задело Пушкина не это, а неприличный тон статьи. Муханов назвал г-жу де Сталь робкой барыней, а книгу ее уподобил «пошлому пустомельству» тех «французиков», которые являлись в Россию со «скудным запасом сведений и богатыми надеждами». Между тем Пушкин отнесся к «Десяти годам в изгнании» совсем иначе: ему импонировали «благодарность и доброжелательство, водившие пером сочинительницы», нежелание «выносить сор из избы».

В самом деле, г-жа де Сталь была благодарна России, в которой нашла спасение от Наполеона. Она сама признавалась не без изумления: «До сих пор никому не приходило в голову считать Россию самой свободной из европейских держав, однако гнет, тяготеющий по вине французского императора над всеми странами нашего континента, так силен, что, оказавшись в стране, над которой Наполеон не властен, чувствуешь себя словно в республике». Из благодарности она старалась писать об увиденном в России как можно более мягко и, например, к фразе о «деспотических правительствах, не ограниченных ничем, кроме убийства деспота», прибавила: «однако на развалинах своей кровавой истории русские сберегли любовь к отечеству и религии, а нация, богатая добродетелями такого рода, еще способна удивить мир».

Известная французская писательница Жермена Неккер, больше известная как мадам де Сталь, прославилась романом «Коринна, или Италия». Успех романа о женщине, презревшей условности света, был потрясающим. Путь к женской свободе писательница видела в полном раскрепощении чувств.

Книга вызвала у Наполеона приступ ярости, ибо ее автор осмелился рассуждать о самостоятельности женщин в общественной жизни. Влияние мадам де Сталь на французское общество было очевидно, ее острый язык и ум не давали покоя Бонапарту, и писательница поспешила скрыться от гнева тирана в своем швейцарском имении. Но постоянная угроза ареста заставляла искать более безопасного места. Исколесив всю Европу в поисках того человека, той силы, которая могла бы сокрушить Наполеона, она нашла этого человека и эту силу в России — императора Александра и русский народ. «Я изучала карты Европы, чтобы скрыться, с таким же старанием, с каким Наполеон, чтобы завоевать ее, — писала она. — Он остановил свой выбор на России — я тоже».

На дворе был 1812 год.

В России мадам де Сталь была принята с почетом как прославленная писательница и жертва тирании Наполеона. Аристократы и помещики, офицеры и чиновники, хорошо знакомые с ее сочинениями, спешили оказать ей гостеприимство. Государь также удостоил её аудиенции.

Вот как она описывает свои впечатления от продолжительной беседы с царем:

«Когда я разговаривала с императрицей (Елизаветой Алексеевной), дверь раскрылась и сам император Александр оказал мне честь, придя побеседовать со мною. Что прежде всего поразило меня в нем, так это выражение доброты и величия, до того сильное, что оба эти качества представляются нераздельными, и кажется, точно он слил их в одно. Я была также очень тронута благородной простотою, с которою он коснулся, с первых же слов, обращенных ко мне, великих интересов Европы. Я всегда считала признаком посредствености это опасение рассуждать о серьезных предметах, которое сумели внушить большинству европейских государей; они боятся произнести слово, которое имело бы действительный смысл. Император Александр, напротив того, разговаривал со мною так, как это сделали бы государственные люди Англии, полагающую свою силу в себе самих, а не в преградах, которыми можно окружать себя.
Император Александр, которого Наполеон старался представить в превратном виде, удивительно умный и образованный человек, и я не думаю, что он мог найти в своей империи министра, более сведующего, чем он, во всем, что касается суждения о делах и их направлении. Он не скрыл от меня, что сожалеет о восторгах, которым предавался в своих отношениях к Наполеону... Однако император Александр с большой проницательностью обрисовал впечатление, произведенное на него беседами Бонапарта, в продолжение которых тот высказывал самые противоположные мысли, как будто следовало постоянно восхищаться каждой из них, не думая о том, что они противоречат одна другой. Он рассказывал мне также об уроках в духе Макиавелли, которые Наполеон счел удобным преподать ему. "Видите ли", — говорил он Александру, — "я стараюсь ссорить между собою моих министров и генералов, чтобы они выдавали друг друга, я поддерживаю вокруг себя безграничную зависть, достигая этого моим способом обращаться с окружающими меня: один день один считает себя предпочитаемым, а завтра другой, и никто никогда не может быть уверенным в моей милости».

«Убедившись в чистосердечии отношений императора Александра к Наполеону, — продолжает г-жа де Сталь, — я в то же время уверилась, что он не последует примеру несчастных государей Германии и не подпишет мирный договор с тем, кто настолько же является врагом народов, как и врагом королей. Благородная душа не может быть дважды обманута одним и тем же лицом. Александр дарит и лишает своего доверия с величайшей осмотрительностью. Его молодость и счастливая внешность одни лишь могли, в начале царствования, дать повод подозревать его в легкомыслии; но он серьезен, как только может быть серьезен человек, изведавший горе. Александр выразил мне свое сожаление, что он не великий полководец; на это проявление благородной скромности я ответила ему, что государь представляет более редкое явление, чем генерал, и что поддерживать своим примером дух своего народа равносильно выигрышу самого важного сражения...
Император с восторгом говорил мне о своем народе и о том, чем он способен сделаться в будущем. Он выразил мне желание, которое всем известно, улучшить положение крестьян, еще находящихся в крепостной зависимости. "Государь", сказала я ему, "ваш характер является конституцией для вашей империи, а ваша совесть служит гарантией этого". — "Если бы это и было так", ответил он, "я был бы ничем иным, как счастливой случайностью". Чудные слова, первые, как мне кажется, в таком роде, произнесенными каким-либо самодержавным государем! Сколько нужно нравственных достоинств, чтобы судить о деспотизме, будучи деспотом, и для того, чтобы никогда не злоупотреблять неограниченной властью, когда народ, находящийся под этим правлением, почти удивляется столь большой умеренности».

Мадам де Сталь, возможно, первая из французов, и уж точно первая из французских писателей, узнала жизнь русских крестьян. Она слушала их песни, плясала в деревенских хороводах, посещала избы. «Есть что-то очаровательное в русских крестьянах — записывала она свои впечатления. — Мягкость этих людей, их гостеприимство, их природное изящество необыкновенны. Русские не знают опасностей. Для них нет ничего невозможного».

Жермена де Сталь поняла, что только Россия может избавить мир от тирании корсиканца. Весть о победе над Наполеоном она услышала в Стокгольме. Последние несколько лет своей жизни она писала мемуары, в которых с присущим ей умом предсказала окончательную гибель монархии во Франции, громадную роль молодой Америки и великое будущее русского народа.

Сталь Жермена де

Сталь (Staël), Анна-Луиза Жермена де (22.04.1766 г., Париж —14.07.1817 г., там же) — французская писательница, основоположница теории романтизма во Франции. Дочь Ж. Неккера — видного государственного деятеля, министра финансов при Людовике XVI. С детских лет она постоянная участница встреч парижских литературных знаменитостей, которые происходили в салоне её матери. Жермена была чувствительной и пытливой девочкой. Она развивалась, находясь под большим впечатлением от рассказов отца, «Духа законов» Монтескьё, сочинений Ричардсона и Руссо. Ее первые произведения «Аделаида» («Adélaïde»), «Мелина» («Méline»), комедия «Софи, или тайные чувства» («Sophie ou les sentiments secrets») и трагедия «Джейн Грей» («Jane Gray») появились в 1780-е под влиянием сентиментализма. Философия Руссо, его культ природы и взгляды на воспитание привлекли внимание де Сталь, ему она посвятит восторженный очерк «Письма о произведениях и личности Ж. Ж. Руссо» («Lettres sur les écrits et le caractère de J. J. Rousseau», 1788).

Первый брак со шведским посланником в Париже, бароном де Сталь- Гольштейн, не принес двадцатилетней Жермене счастья. В предреволюционные (1786-1788) и постреволюционные годы Ж. де Сталь собирает в своем салоне, ставшем самым блестящим в Париже, известных людей. Среди посетителей салона Сийес, Талейран, Гара, Фориель, Сисмонди, Б. Констан.

Во время Французской революции (1792 г.) Сталь вынуждена была эмигрировать в Швейцарию и в Англию. Романтические отношения с Бенжаменом Констаном и графом Луи де Нарбонном оказали заметное влияние на жизнь и творчество писательницы. Впервые в жизни Жермена испытала страсть, оказавшуюся взаимной, и подвигнувшую ее на написание «первого романтического произведения во французской литературе» (Вл. А. Луков) — книги «О влиянии страстей на счастье людей и народов» («De l’influence des passions sur le bonheur des individus et des nations», 1796). В центре внимания Ж. де Сталь в этой книге — чувство, страсть, но не сентименталистско-гармоничное и идиллическое, а стихийное и трагичное. Страсть рассматривается как стихийная сила, стимулирующая активность человека, но судьба страстных натур трагична. Им она противопоставляет бесстрастных, вялых, апатичных, погруженных в настоящее и всем довольных людей. Симпатии автора книги на стороне страстных, независимых характеров. Вместе с тем, находясь под влиянием пережитого ею террора, Ж. де Сталь пишет о том, что чрезмерные страсти, фанатизм, честолюбие самым пагубным образом могут воздействовать на благосостояние как отдельных индивидов, так и общества в целом.

В конце 1795 г. Ж. де Сталь возвращается на родину. Трактат «О литературе, рассмотренной в связи с общественными установлениями» («De la littérature, considérée dans ses rapports avec les institutions sociales», 1800) — образец полемического сочинения, в котором писательница вступает в творческий спор с религиозно-романтическими взглядами Ф.-Р. де Шатобриана, и одновременно первая попытка систематизировать эстетические взгляды. В этой работе дан обзор развития мировой литературы с античности до 90-х годов XVIII века. Писательница задается целью проследить взаимовлияние религии, нравов, законов с литературой. Она отдает предпочтение христианской культуре (культуре Нового времени), считая, что каждая новая эпоха (а не только античная) выдвигает свой идеал. Изучая взаимодействие общества и литературы, наблюдая за эволюцией идей и форм быта, отводит христианству важнейшую роль, отнюдь не религиозную. В христианстве она видит необходимые условия для развития цивилизации, благодаря ему произошел сплав Севера и Юга, силы с образованностью и утонченностью. Искусство «северных» народов (Англии и особенно Германии) воспринимается ею как искусство, испытавшее наибольшее влияние христианства и как наиболее созвучное современности. Ж. де Сталь отмечает в ходе исторического развития непрерывное совершенствование, пишет о связи различных форм и направлений литературных произведений с социальной средой. Заключает книгу тезис о том, что в современном республиканском обществе литература должна стать выражением новых общественных идеалов, стать защитницей политической и нравственной свободы. Мысль о том, что литературе гарантирован упадок, если исчезнет политическая свобода, показалась реакционному правительству опасной, а сама Ж. де Сталь приобрела статус «неблагонадежной» писательницы.

Роман «Дельфина» («Delphine», 1802) — послужил предлогом для начала репрессий против писательницы. Роман написан в традиционной для XVIII в. эпистолярной форме. Его сюжет — история любви молодой светской женщины Дельфины д’Альбемар к дворянину Леонсу. Судьба страстной, благородной, высокоодаренной женщины, отличающейся независимостью суждений, подчиняющейся только внутренним побуждениям и не желающей подавлять свои чувства в угоду отвлеченным правилам светской морали, общественному мнению, показана романисткой как трагедия. Этот роман добавил Ж. де Сталь литературной славы и одновременно сделал ее личным врагом Наполеона Бонапарта.

Ж. де Сталь находилась в оппозиции к наполеоновскому режиму. Либералке и республиканке было предписано выехать из Парижа. В 1802 г. вместе с Б. Констаном она оказывается в Германии, где знакомится с Гёте, Шиллером, Фихте, В. Гумбольдтом, А. В. Шлегелем.

В 1804 г. умирает отец писательницы, в это же время кризис претерпевают ее отношения с Б. Констаном. Ж. де Сталь отправляется в Италию. Итогом путешествия стал роман «Коринна, или Италия» («Corinne ou l’Italie», 1807). В нем рассказывается о том, как богатый англичанин Освальд Нельвиль, бегущий от рутины и обыденности из родной страны в Италию, встречается там с Коринной, поэтессой и артисткой, полуитальянкой, полуангличанкой. Италия оказывается в центре внимания Сталь как страна, олицетворяющая сильные чувства, страсти. В романе много места отводится размышлениям об итальянской культуре, литературе, об исторических судьбах Италии и Рима. Автор «Коринны» отправляет своих персонажей в эту страну, потому что верит, что в Италии сохранился творческий дух великого народа. Главной темой в романе является тема художника в обществе. Показывая сложные драматические перипетии во взаимоотношениях между Освальдом и Коринной, писательница поднимает проблему трагической судьбы гениальной женщины в современном обществе, которая из-за сословных и семейных традиций обречена на угасание и смерть. В изображении непростых отношений Коринны и лорда Нельвиля заключен намек на действительные отношения между Ж. де Сталь и Б. Констаном. В «Коринне» более последовательно представлена романтическая концепция де Сталь, да и роман оказался более успешным, чем «Дельфина».

Ж. де Сталь, истосковавшись по родине, в 1807 г. тайком поселилась недалеко от Парижа. Наполеон Бонапарт, находящийся в это время в прусском походе, узнал о том, что она инкогнито бывает во французской столице. Особым предписанием император повелел ей немедленно удалиться из страны. До падения Наполеона она то жила в Швейцарии (г. Коппе), то путешествовала по Европе.

В 1807-1808 гг. м-ме де Сталь вновь уезжает в Германию, где посещает Веймар, Мюнхен и Вену. Впечатления от двух поездок по этой стране, знакомство с немецкой культурой нашли отражение в ее книге «О Германии» («De l’Allemagne», 1810). Этот труд стал свидетельством оформления эстетических взглядов теоретика французского романтизма в законченную систему. Книга «О Германии» становится апологией немецкой культуры. В ней Ж. де Сталь удалось создать широкую картину немецкой духовной и общественной жизни. Французская читательская аудитория получила возможность познакомиться с особенностями национального характера немцев, их ментальностью, бытом, литературой, философией и религией. По представлениям мадам де Сталь, «северная» (немецкая) страна — страна частной, домашней жизни, отличается духовной независимостью, интроспективным складом ума ее жителей. Немецкое искусство автор книги называет подлинно романтическим, в то время как «южное» (французское) искусство — это искусство «классическое», где царят законы техники и профессионализма, где литература живет заимствованными идеями у древних. Поэтому французская литература не национальна и доступна лишь для образованных умов. Ж. де Сталь, сопоставляя французскую и немецкую нации, задается целью защитить право любой национальности на независимость. Страстно и убедительно она доказывает, что нация — явление историческое, обусловленное взаимным уважением разных народов, а не плот создания отдельных людей.

По приказу французского императора книга «О Германии» была конфискована и предана сожжению, хотя цензура ее пропустила. Во Франции ее издали только в 1814 г.

В 1810 г. в Женеве м-ме де Сталь познакомилась с молодым офицером Альбером де Рока. Несмотря на разницу в возрасте они тайно обвенчались.

Однако из-за преследования швейцарских властей, действовавших по указке Наполеона, в 1812 г. Ж. де Сталь вновь вынуждена отправиться в эмиграцию. Через Австрию, Швецию и Россию она бежит в Англию. Результатом ее длительного и рискованного путешествия стала книга «Десять лет в изгнании» («Dix années d’Exil», 1821), во второй части которой французская писательница рассказала о своих благожелательных впечатлениях от пребывания в России.

Тревога за судьбу революции, жесточайшая реакция, пришедшая во Францию после периода Реставрации, заставили Ж. де Сталь взяться за давно уже начатый, но незаконченный труд «Размышления об основных событиях французской революции» («Considérations sur les principaux événements de la révolution française», 1818). Верная заветам энциклопедистов, защищая революционный дух и идеи, она с возмущением обрушивается на иноземных захватчиков, выступает против произвола власти, религиозной нетерпимости, придворной аристократии. Антитезой к основным частям сочинения стал этюд об английской конституции и английском обществе, которые воспринимаются автором «Размышлений» как желанный идеал. На последних страницах книги м-ме де Сталь с надеждой пишет о политическом переустройство Европы, которое совершится народностями и во имя народностей. В своем своеобразном политическом завещании она пишет о великом будущем русского народа и о лидирующей роли Североамериканских Соединённых Штатов. Европейцев (немцев и итальянцев) призывает к объединению в федерации.

Творчество Ж. де Сталь является наиболее прочным связующим звеном между просветительской и романтической художественной системами. Мадам де Сталь заложила основы французского романтизма. От просветителей XVIII века она унаследовала прежде всего сентименталистско-руссоистский идейный комплекс. Мадам де Сталь начинает с осмысления «чувства», «страсти», давая ему романтическое по существу истолкование.

При всей противоречивости мировосприятия Ж. де Сталь (сначала увлекалась материализмом, а в конце жизни спиритуализмом), она всегда была верна одному — принципам Великой французской революции. Ее место во французской литературе давно определено. Она первая из французских писателей XIX века доказала, что появление романтической литературы — историческое и закономерное явление, первая разработала принципы романтической литературы, указала на ее отличие от классицистической, ввела в художественное творчество новые темы и приемы, с помощью которых показала новое, неклассицистическое восприятие действительности.

Соч.: Oeuvres complètes. V. 1-17. P., 1820 -1821; в рус. пер. — Коринна, или Италия. М., 1969; О влиянии страстей на счастье людей и народов // Литературные манифесты западноевропейских романтиков / Под ред. А. С. Дмитриева. М.: Изд-во Московского университета, 1980. С. 363-374; О литературе в её связи с общественными установлениями // Литературные манифесты западноевропейских романтиков / Под ред. А. С. Дмитриева. М.: Изд-во Московского университета, 1980. С. 374-383; О Германии // Литературные манифесты западноевропейских романтиков / Под ред. А. С. Дмитриева. М.: Изд-во Московского университета, 1980. С. 383-391; О литературе, рассмотренной в связи с общественными установлениями / Пер. В. А. Мильчиной. М.: Искусство, 1989; Десять лет в изгнании / Предисл., пер. и коммент. В. А. Мильчиной. М.: ОГИ, 2003.

Лит.: Сорель А. Г-жа де Сталь. СПБ, 1892; Трачевский А. Г-жа С. в России // Исторический Вестник. 1894, № 1; Ржига В. Ф. Пушкин и мемуары m-me de Staël о России // Изв. ОРЯС. 1914. Т. 19. Кн. 2. С. 47-67; Дурылин С. Н. Г-жа де Сталь и ее русские отношения // ЛН. Т. 33/34. С. 306-320; Обломиевский Д. Французский романтизм. М., 1947; Его же. Французский романтизм до 1830 года // История французской литературы: В 4 т. М., 1956. Т. 2; Вольперт Л. И. Пушкин после восстания декабристов и книга мадам де Сталь о Французской революции // Пушкинский сборник. Псков, 1968. С. 114-131; Ее же. Еще о «славной шутке» госпожи де Сталь // Врем. ПК. 1973. С. 125—126; Ее же. «...Бессмысленный и беспощадный»: (Пушкин и Жермена де Сталь о фанатизме) // История и историософия в литературном преломлении. Тарту. 2002. С. 37-56; Лотман Ю. М. Несколько заметок к проблеме «Пушкин и французская литература»: Еще о «славной шутке» мадам де Сталь // Литература и искусство в системе культуры. М., 1988. С. 380-381; Томашевский Б. В. Пушкин: Работы разных лет. М., 1990. С. 85-86, 97-98, 115; Корнилова Е. Н. Руссоизм как философское обоснование романтических мифологем и Ж. де Сталь // Другой XVIII век. Сборник научных работ. Отв. ред. Н. Т. Пахсарьян. М., 2002; Любарец С. Н. Эстетика Жермены де Сталь в контексте эпохи Просвещения // Другой XVIII век. Сборник научных работ. Отв. ред. Н. Т. Пахсарьян. М., 2002; Пронин В. Н. Сталь // Зарубежные писатели. Ч. 2. М., 2003; Луков Вл. А. История литературы: Зарубежная литература от истоков до наших дней / 6-е изд. М., 2009.

А. Р. Ощепков

Этапы литературного процесса: Новое время: XIX век. — Теория истории литературы: Направления и течения: Романтизм. — Персоналии: Французские писатели.