Произведения тургенева с датами написания. Иван сергеевич тургенев. Сочинение стихов, республиканские идеи

Джеймс Фенимор Купер является признанным классиком приключенческой литературы. Его герои отважно сражаются среди экзотических лесов, вступают в поединок с водными стихиями и не менее опасной человеческой жестокостью.

Как ни странно, но первые тридцать лет своей жизни Фенимор Купер не помышлял о карьере писателя. Он родился и вырос в состоятельной семье судьи Уильяма Купера, который после рождения сына основал небольшой городок в штате Нью-Йорк и назвал его Куперстаун. Бросив Йель, послужив на озере Онтарио и женившись на прекрасной француженке, Фенимор возвращается в родное именье, где собирается начать спокойную семейную жизнь.

Читая однажды современный роман, Купер обмолвился, что сможет сочинить не хуже. Его супруга Делане подвергла заявление благоверного сомнению и предложила поспорить – уже через несколько недель на семейный суд был представлен роман «Предосторожность».

Так, шуточный спор открыл в Купере желание писать. В следующем году он публикует более серьезное и осознанное произведение об американской революции под названием «Шпион». А в 1823 году на свет появляется самый знаменитый куперовский персонаж – Натаниэль Бампо – охотник, траппер, главный герой пенталогии о Кожаном Чулке.

Пенталогия о Кожаном Чулке: «Зверобой»

Серия о приключениях охотника по прозвищу Кожаный Чулок включает пять книг. Они писались не последовательно и только потом были выстроены в хронологическом порядке. Так, сперва на свет появилась четвертая часть «Пионеры», а первая книга была сочинена и опубликована только двадцать лет спустя. Пенталогия о Кожаном Чулке включает следующие романы:

«Зверобой, или Первая тропа войны» (1841);
«Последний из могикан, или Повествование о 1757 годе» (1826);
«Следопыт, или На берегах Онтарио» (1840);
«Пионеры, или У истоков Саскуиханны» (1823);
«Прерия» (1827).

Романы принесли Куперу бешеную популярность. Благодаря серии книг о Кожаном Чулке он получил звание классика приключенческого жанра. Впоследствии части пенталогии неоднократно экранизировались. Только у «Зверобоя» пять киноверсий. Отечественный фильм вышел в прокат в 1990 году. Его срежиссировал Андрей Ростоцкий, а роль Зверобоя сыграл Андрей Хворов.

Колонизация Северной Америки

Все романы Купера объединяет тематика колонизации Северной Америки, а также общий герой – смелый, храбрый, очень честный и справедливый охотник, разведчик, траппер Натаниэль Бампо. Он известен под множеством имен – Правдивый язык, Кожаный Чулок, Соколиный глаз, Вислоухий, Голубь, Следопыт и Зверобой.

Знакомство со Зверобоем и Непоседой

1744 год. Двое путников пробираются сквозь чащу северо-американского леса. Один – рослый красавец, силач, бойкий, веселый и разговорчивый человек, другой на первый взгляд проигрывает своему приятелю. Но, внимательнее вглядевшись в его черты, можно сделать множество открытий. Мускулы на его стройном молодом теле свидетельствуют не о природной силе, а о той, что является результатом изнурительного труда над собой. Его гибкое тело ловкое и послушное. А его лицо обладает той неканоничной красотой, которой не страшны болезни, невзгоды, время. Оно выражает обаяние, простосердечие, безусловную правдивость, но вместе с тем твердость характера, смелость и мужество.

Имя первого Гарри Марч, за безудержный нрав, жажду приключений и нежелание подолгу задерживаться на одном месте его прозвали Непоседой. Имя второго – Натаниэль (Натти) Бампо. За выдающиеся достижения в охоте его зовут Зверобоем. Несмотря на то что Натти убил уже немало животных, его стрела еще не знает крови человека. Да и зверье он убивает только по необходимости, никогда не забирая у природы лишнее. Так, Бампо укоряет Непоседу, когда тот, к счастью, неудачно пытается подстрелить благородного оленя. Непоседа не нуждался в еде, рогах или шкуре животного, выстрел был сделан просто ради забавы, а это неправильно. Случай с оленем выразительно демонстрирует высокое благородство Натти Бампо. Да, он Зверобой, но не мясник.

Мораль Бампо проста и лишена вычурных заумей. Так, Непоседа высказывает распространенное в те времена суждение о неравенстве между людьми. По его словам, на земле есть три цвета – белый, черный и красный. «Самый лучший цвет – белый, – утверждает Непоседа, – поэтому белый человек выше всех». Черный, по мнению лесного философа, следует за белым, поэтому чернокожим позволено жить рядом. Но хуже всех красный! Это доказывает, что краснокожие – люди только наполовину.

Зверобой не разделяет философию своего попутчика. Он высказывает неслыханное в этих лесах мнение о том, что Бог создал всех людей одинаковыми. У каждой расы, представители которых отличаются друг от друга по цвету кожи, есть свои особенности. То, что считается нормальным у цивилизованного бледнолицего, никогда не будет воспринято вольными краснокожими жителями. И наоборот. Так, для индейцев снимать скальп с воина – знак чести и уважения, для белого – гнусное преступление, варварство.

«Я считаю, что белый человек должен уважать белые законы, пока они не сталкиваются с другими боле высокими законами, а красный человек обязан исполнять свои индейские обычаи с такой же оговоркой».

Так за беседой наши герои доходят до озера, где находится Замок Водяной Крысы – конечная точка их долгого путешествия.

Замок Водяной Крысы и его обитатели

Плавучий дом Томаса Хаттера был прозван Замком Водяной Крысы кем-то из офицерских остряков. Название так прижилось, что баржа, на которой вот уже 15 лет плавал по озеру Том со своим семейством, именовалась исключительно Замком. А ее хозяин – Водяной Крысой или Водяным Томом.

Том рано овдовел, оставшись с двумя дочерьми – Джудит и Хетти. Первая славится своей небывалой красотой на все окрестности. Едва Джудит исполнилось 15 лет, как за ней стали толпами бегать местные офицеры. Всеобщее обожание несколько разбаловало девушку. Она заносчива, властна, капризна, остра на язык и питает особенное расположение к нарядам, украшениям и красным офицерским мундирам. Однако Джудит знает себе цену и никому не позволит бесчестно воспользоваться ее молодостью и красотой. Она умна, проницательна и, несмотря на свою сомнительную славу, высокоморальна. За все эти качества местные прозвали Джудит Дикой Розой.

Ее сестра Хетти – прямая противоположность Джудит. Рассказывая о семействе Хаттеров, Непоседа отмечает, что Хетти очень милая девушка, «не будь у нее сестры красавицы, она могла бы казаться почти хорошенькой». Однако отсутствие яркой сестринской внешности – не единственный недостаток Хетти. Все вокруг ее считают слабоумной, недалекой, дурочкой, за что и придумали прозвища «Так указывает компас» и Поникшая Лилия.

Зверобой производит хорошее впечатление на Хаттера и его дочерей. У него завязываются доверительные отношения с Джудит, которой пресытили красавцы ухажеры, в том числе и хвастун Непоседа. А кроткой мечтательнице Хетти молодой охотник рассказывает о своих других именах.

По рождению его зовут Натти (Натаниэль) Бампо, за честность делавары (племя, в котором Бампо долгое время живет и воспитывается) прозвали бледнолицего Правдивым языком, за скорость – Голубем, за талант охотника – Вислоухим. А когда Натти стал богат и смог купить собственный вигвам, Вислоухий превратился в Зверобоя.

Зверобой и Непоседа пришли в дом Плавучего Тома не просто так, они хотят предупредить хозяина озера об опасности – воинственные индейские племена уже наступают. Оставаться в узком водном перешейке опасно, нужно плыть в другое место. Непоседа и Зверобой вызываются защищать их во время путешествия. Тем более что у Зверобоя запланирована встреча с молодым вождем могикан Чингачгуком. Этот благородный дикарь пришел в здешние края, чтобы освободить из плена свою невесту Уа-та-Уа (в дословном переводе «Тише еще тише»). Чингачгук не откажет в том, чтобы встать в защиту Плавучего дома и его обитателей.

Закатные солнечные лучи золотятся на озерной глади. Уходит последний мирный день. Уже ночью нашим героям предстоит выйти на тропу войны. Отразив нападение небольшой шайки индейцев во время сплава по воде, Непоседа и старик Том решаются на авантюру – напасть на индейское племя, что расположилось неподалеку. Они хотят получить деньги, которые Колония щедро платит за скальпы индейцев, причем, скальпы разного образца (женские, детские) ценятся больше. Зверобой отказывается принимать участие в этом циничном и жестоком предприятии. Дочки также уговаривают отца «продолжать торговать шкурками, а не кровью». Но старый Том, подначиваемый Непоседой, неумолим. Решено: они отправятся за добычей, а Зверобой как раз присмотрит за девочками.

Обстоятельства складываются не наилучшим образом – Непоседа и старик Хаттер оказываются в плену. К счастью, их удается выкупить за несколько шахматных фигурок, которые приводят дикарей в настоящий восторг. Однако чудесное спасение не останавливает авантюрную парочку. Они беспечно отправляются на брошенную водную баржу, с которой старик хочет забрать свои сокровища. Там Хаттера и Непоседу ждет засада. На следующее утро дочки нашли умирающего старика. Он был оскальпирован и тяжело ранен. Томас Хаттер по прозвищу Водяная Крыса умирает в своем плавучем доме.

А тем временем Зверобой вместе с Чингачгуком спасают из плена делаварскую возлюбленную вождя Уа-та-Уа. В ходе завязавшейся схватки Зверобой попадает в плен, однако за честность и храбрость местные позволяют ему остаться в их племени и стать мужем вдовы убитого им индейца. Натаниэль отказывается от «заманчивой» перспективы стать главой бесчисленного семейства. Теперь его ждет пытки и казнь.

В самый разгар наказания появляется Хетти Хантер. Белокожая девушка, которая ничуть не боится воинственных дикарей, несколько их озадачивает. В это время подоспевает английский военный отряд. Зверобой спасен, а вот Хетти ранена шальной пулей.

Джудит безутешна – она похоронила отца и сестру, но надеется найти близкого человека в лице Зверобоя. Девушка открыто предлагает молодому охотнику себя в жены. Но он… отказывает. Джудит, бесспорно, красива. Вероятно, красивее всех женщин, что ему приходилось встречать, однако душевного отклика ее красота не вызывает. Любовь, убежден Натаниэль, обречена, если исходит только с одной стороны.

Зверобой покидает своих друзей. Во время одной из схваток к его многочисленным именам присовокупилось еще одно – Соколиный глаз. Так прозвал его подстреленный им же индеец. Теперь Натаниэль Бампо, он же Правдивый язык, он же Голубь, он же Вислоухий, он же Зверобой, он же Соколиный глаз, вышел на тропу войны. Его нелегкий и опасный путь по ней только начинается.

«Зверобой, или Первая тропа войны» Фенимора Купера: краткое содержание

5 (100%) 1 vote
Джеймс Фенимор. Зверобой, или Первая тропа войны Перевод с английского Т. ГРИЦА Издательство Детская литература. Москва. 1975. OCR Палек, 1998 г. Аннотация Фенимор Купер - один из первых американских писателей, завоевавших славу и признание читателей в нашей стране. Наследие Купера велико и многообразно: более тридцати романов, исто- рические сочинения, публицистические памфлеты. Одним из наиболее любимых героев Купера можно назвать Натти Бампо, которому он посвятил многие страницы своих романов. В Зверобое Натти Бампо в ореоле молодости, мужества, благородия. Глава I ...Есть наслажденье в бездорожных чащах, Отрада есть на горной крутизне, Мелодия - в прибое волн кипящих, И голоса - в пустынной тишине. Людей люблю - природа ближе мне, И то, чем был, и то к чему иду я, Я забываю с ней наедине. В своей душе весь мир огромный чуя, Ни выразить, ни скрыть то чувство не могу я. Байрон, Чайльд Гарольд События производят на воображение человека такое же действие, как время. Тому, кто много поездил и много повидал, кажется, будто он живет на свете давным-давно; чем богаче история народа важными происшествиями, тем скорее ложится на нее отпечаток древности. Иначе трудно объяснить, почему летописи Америки уже успели приобрести такой достопочтенный об- лик. Когда мы мысленно обращаемся к первым дням истории колонизации, пе- риод тот кажется далеким и туманным; тысячи перемен отодвигают в нашей памяти рождение наций к эпохе столь отдаленной, что она как бы теряется во мгле времен. А между тем, четырех жизней средней продолжительности было бы достаточно, чтобы передать из уст в уста в виде преданий все, что цивилизованный человек совершил в пределах американской республики. Хотя в одном только штате Нью-Йорк жителей больше, чем в любом из четы- рех самых маленьких европейских королевств и во всей Швейцарской конфе- дерации, прошло всего лишь двести лет с тех пор, как голландцы, основав свои первые поселения, начали выводить этот край из состояния дикости. То, что кажется таким древним благодаря множеству перемен, становится знакомым и близким, как только мы начинаем рассматривать его в перспек- тиве времени. Этот беглый взгляд на прошлое должен несколько ослабить удивление, которое иначе мог бы почувствовать читатель, рассматривая изображаемые нами картины, а некоторые добавочные пояснения воскресят в его уме те условия жизни, о которых мы хотим здесь рассказать. Исторически вполне достоверно, что всего сто лет назад такие поселки на восточных берегах Гудзона, как, например, Клаверак, Киндерхук и даже Покипси, не считались огражденными от нападения индейцев. И на берегах той же реки, на рассто- янии мушкетного выстрела от верфей Олбани, еще до сих пор сохранилась резиденция младшей ветви Ван-Ренселеров - крепость с бойницами, проде- ланными для защиты от того же коварного врага, хотя постройка эта отно- сится к более позднему периоду. Такие же памятники детства нашей страны можно встретить повсюду в тех местах, которые ныне слывут истинным сре- доточием американской цивилизации. Это ясно доказывает, что все наши те- перешние средства защиты от вражеского вторжения созданы за промежуток времени, немногим превышающий продолжительность одной человеческой жиз- ни. - Гудзон - большая река, берущая начало в Адирондакских горах и впа- дающая в Атлантический океан у Нью-Йорка. Получила свое имя в честь анг- лийского мореплавателя Генри Гудзона, который в 1609 году поднялся по реке до места, где стоит теперь город Олбани. - Покипси - город на берегу Гудзона (в его нижнем течении). Основан голландцами в 1690 году. - Олбани - один из старейших городов США. Основан голландцами в 1614 году на берегу Гудзона. Теперь административный центр штата Нью-Йорк. - Ван-Ренселеры - крупные землевладельцы голландского происхождения. Обосновались недалеко от города Олбани еще в 1630 году. События, рассказанные в этой повести, происходили между 1740 и 1745 годами. В то время были заселены только четыре графства колонии Нью-Йорк, примыкающие к Атлантическому океану, узкая полоса земли по бе- регам Гудзона, от устья до водопадов вблизи истока, да несколько сосед- них областей по рекам Мохоку и Скохари. Широкие полосы девственных деб- рей покрывали берега Мохока и простиралось далеко вглубь Новой Англии, скрывая в лесной чаще обутого в бесшумные мокасины туземного воина, ша- гавшего по таинственной и кровавой тропе войны. Если взглянуть с высоты птичьего полета на всю область к востоку от Миссисипи, взору наблюдателя представилось бы необъятное лесное пространство, окаймленное близ морс- кого берега сравнительно узкой полосой обработанных земель, усеянное сверкающими озерами и пересеченное извивающимися линиями рек. На фоне этой величественной картины уголок страны, который мы хотим описать, по- казался бы весьма незначительным. Однако мы будем продолжать наш рассказ в уверенности, что более или менее точное изображение одной части этой дикой области даст достаточно верное представление о ней в целом, если не считать мелких и несущественных различий. - Мохок - приток Гудзона, впадающий в него несколько севернее города Олбани. - Скохари - приток Мохока. - Новая Англия - область в северо-восточной части США, прилегающая к Атлантическому океану. Она раньше всего была колонизована переселенцами из Англии. - Мокасины - индейская обувь из кожи, украшенная бисером, мехом и ку- сочками цветного сукна. Каковы бы ни были перемены, производимые человеком, вечный круговорот времен года остается незыблемым. Лето и зима, пора сева и пора жатвы следуют друг за другом в установленном порядке с изумительной пра- вильностью, предоставляя человеку возможность направить высокие силы своего всеобъемлющего разума на познание законов, которыми управляется это бесконечное однообразие и вечное изменение. Столетиями летнее солнце обогревало своими лучами вершины благородных дубов и сосен и посылало свое тепло даже прячущимся в земле упорным корням, прежде чем послыша- лись голоса, перекликавшиеся в чаще леса, зеленый покров которого купал- ся в ярком блеске безоблачного июньского дня, в то время как стволы де- ревьев в сумрачном величии высились в окутывавшей их тени. Голоса, оче- видно, принадлежали двум мужчинам, которые сбились с пути и пытались найти потерявшуюся тропинку. Наконец торжествующее восклицание возвести- ло об успехе поисков, и затем какой-то высокого роста человек выбрался из лабиринта мелких болот на поляну, образовавшуюся, видимо, частично от опустошений, произведенных ветром, и частично под действием огня. Отсюда хорошо было видно небо. Сама поляна, почти сплошь заваленная стволами высохших деревьев, раскинулась на склоне одного из тех высоких холмов или небольших гор, которыми пересечена едва ли не вся эта местность. - Вот здесь можно перевести дух! - воскликнул лесной путник, отряхи- ваясь всем своим огромным телом, как большой дворовый пес, выбравшийся из снежного сугроба. - Ура, Зверобой! Наконец-то мы увидели дневной свет, а там и до озера недалеко. Едва только прозвучали эти слова, как второй обитатель леса раздвинул болотные заросли и тоже вышел на поляну. Наскоро приведя в порядок свое оружие и истрепанную одежду, он присоединился к товарищу, уже располо- жившемуся на привале. - Ты знаешь это место? - спросил тот, кого звали Зверобоем. - Или закричал просто потому, что увидел солнце? - И по той и по этой причине, парень! Я узнал это местечко и очень рад, что снова вижу такого" верного друга, как солнце. Теперь румбы ком- паса у нас опять перед глазами, и если мы еще раз собьемся с пути, то сами будем виноваты. Пусть меня больше не зовут Гарри Непоседа, если это не то самое место, где прошлым летом разбили свой лагерь и прожили целую неделю охотники за землей. Гляди: вот сухие ветви от их шалаша, а вот и родник. Нет, малый, как ни люблю я солнце, я не нуждаюсь в нем, чтобы знать, когда наступает полдень: мое брюхо не уступит лучшим часам, какие можно найти в Колонии, и оно уже прозвонило половину первого. Итак, раз- вяжи котомку, и подкрепимся для нового шестичасового похода. Охотниками за землей называли в те времена людей, бродивших по девственным лесам Северной Америки в поисках плодородной земли. Найдя подходящий участок, охотник за землей вырубал и выжигал на ней лес и распахивал его. Собрав несколько урожаев, охотник забрасывал свой участок и вновь принимался бродить по лесу в поисках плодородных, еще не истощенных посевами земель. После этого предложения оба занялись необходимыми приготовлениями к своей, как всегда, простой, но обильной трапезе. Мы воспользуемся пере- рывом в их беседе, чтобы дать читателю некоторое представление о внеш- ности этих людей, которым суждено играть немаловажную роль в нашей по- вести. Трудно встретить более благородный образчик мужественной силы, чем тот из путников, который назвал себя Гарри Непоседой. Его настоящее имя было Генри Марч; но так как обитатели пограничной полосы заимствова- ли у индейцев обычай давать людям всевозможные клички, то чаще вспомина- ли его прозвище Непоседа, чем его подлинную фамилию. Нередко также назы- вали его Гарри Торопыгой. Обе эти клички он получил за свою беспечность, порывистые движения и чрезвычайную стремительность, заставлявшую его вечно скитаться с места на место, отчего его и знали во всех поселках, разбросанных между британскими владениями и Канадой. Шести футов четырех дюймов росту, Гарри Непоседа был при этом очень пропорционально сложен, и его физическая сила вполне соответствовала его гигантской фигуре. Лицо - под стать всему остальному - было добродушно и красиво. Держался он очень непринужденно, и, хотя суровая простота пограничного быта неизбеж- но сказывалась в его обхождении, величавая осанка смягчала грубость его манер. Зверобой, как Непоседа называл своего товарища, и по внешности и по характеру был совсем иного склада. - Колония - здесь: Олбани. - Канадой называли тогда французские поселения в Северной Америке на реке Святого Лаврентия. - То есть около 190 сантиметров. Около шести футов росту, он выглядел сравнительно худым и тщедушным, но его мускулы обличали чрезвычайную ловкость, если не чрезвычайную си- лу. Его молодое лицо нельзя было назвать особенно красивым, и только вы- ражением своим оно подкупало всякого, кто брал на себя труд вглядеться в него более внимательно. Выражение это, свидетельствовавшее о простосер- дечии, безусловной правдивости, твердости характера и искренности чувств, было поистине замечательно. Сначала даже могло показаться, что за простодушной внешностью скрыва- ется затаенная хитрость, однако при ближайшем знакомстве это подозрение тотчас же рассеивалось. Оба пограничных жителя были еще очень молоды. Непоседе едва сравня- лось лет двадцать шесть - двадцать восемь, а Зверобой был и того моложе. Одежда их не заслуживает особого упоминания; надо только заметить, что она была сшита главным образом из оленьих шкур - явный признак того, что ее владельцы проводили жизнь в бесконечных лесах, на самой окраине циви- лизованного общества. Тем не менее в одежде Зверобоя чувствовалась забо- та о некотором щегольстве, особенно заметная на оружии и на всем охот- ничьем снаряжении. Его карабин находился в полной исправности, рукоять охотничьего ножа была покрыта изящной резьбой, роговая пороховница укра- шена подобающими эмблемами и насечкой, а ягдташ обшит индейским вампу- мом. Наоборот, Гарри Непоседа, по свойственной ли ему небрежности или из тайного сознания, что его наружность не нуждается в искусственных прик- расах, был одет кое-как, словно выражая этим свое презрение ко всяким побрякушкам. - Эй, Зверобой, принимайся за дело и докажи, что у тебя делаварский желудок: ты ведь говоришь, что тебя воспитали делавары! - крикнул Непо- седа и подал пример товарищу, засунув себе в рот такой кусок дичины, ка- кого хватило бы европейскому крестьянину на целый обед. - Принимайся, парень, и докажи-ка лани своими зубами, что ты мужчина, как ты уже дока- зал ей это ружьем. - Вампум - разноцветные бусы из раковин, служившие североамериканским индейцам для украшений. Нанизанный на нить, вампум употреблялся в ка- честве денежной единицы. Вампум в форме пояса, или перевязи, заменял до- кументы в общественных делах индейцев. - Делавары, или пенни-ленапе, как они сами себя называли, - индейское племя, населявшее в XVII-XVIII веках долину Делавар и побережье Атланти- ческого океана до нынешней Северной Каролины. Они создали могучий союз племен, боровшийся с ирокезским племененным союзом. Делавары по большей части выступали союзниками англичан. - Нет, нет, Непоседа, не так уж много мужества надо чтобы убить лань, да еще в эту пору. Вот уложить дикую кошку или пантеру - это другое де- ло, - возразил Зверобой, готовясь последовать совету товарища. - Делава- ры дали мне прозвище не за отважное сердце, а за зоркий глаз и проворные ноги. Застрелить оленя, конечно, еще не значит быть трусом, но для этого не нужно и особой храбрости. - Делавары и сами не герои, - невнятно пробормотал Непоседа, у кото- рого был полон рот. - Иначе проклятые бродяги минги не превратили бы их в баб. - Этого никто толком не знает и не понимает, - сказал серьезно Зверо- бой, который мог быть таким же надежным другом, как его товарищ - опас- ным врагом. - Минги наполнили леса своей ложью и кривотолками. Я прожил с делаварами десять лет и знаю, что, если дойдет до драки, они не усту- пят в храбрости любому другому народу. - Слушай, мастер Зверобой, раз уж мы об этом заговорили, то почему бы нам не открыться друг другу, как мужчина мужчине? Ответь мне на один вопрос. Тебе так везло на охоте, что ты даже прославился. Но подстрелил ли ты хоть разок человека? Случалось ли тебе целиться во врага, который тоже способен спустить курок на тебя? Этот вопрос вызвал в груди юноши своеобразную борьбу между желанием побахвалиться и честностью. - Минги - так презрительно называли делавары гуронов, или венандотов, принадлежавших к одной из групп ирокезских племен, ливших в XVII-XVIII веках по берегам озер Онтарио и Гурона и реки Святого Лаврентия. Гуроны вели длительную борьбу с делаварами Во время англо-французских войн они поддерживали французов. Чувства эти отразились на его простодушной физи- ономии. Борьба длилась, впрочем, недолго. Сердечная прямота восторжест- вовала над ложной гордостью. - По совести говоря, ни разу, - ответил Зверобой, - для этого не представлялось подходящего случая. Делавары жили в мире со всеми соседя- ми, пока я гостил у них, а я считаю, что человека можно лишить жизни только во время открытой и законной войны. - Как? Неужели ты ни разу не накрыл с поличным какого-нибудь парня, воровавшего у тебя шкуры или дичь из капканов? Неужто ты не расправился с ним посвойски, чтобы избавить соседей от хлопот, а виновного от судеб- ных издержек? - Я не траппер, Непоседа, - ответил юноша гордо. - Я добываю себе на жизнь карабином и с этим оружием в руках не боюсь ни одного мужчины моих лет между Гудзоном и рекой Святого Лаврентия. На шкурах, которые я про- даю, всегда бывает еще одна дыра, кроме тех, что создала сама природа для зрения и дыхания. - Ай, ай, все это хорошо на охоте, но никуда не годится там, где речь идет о скальпах и засадах! Подкараулить и подстрелить индейца - это зна- чит воспользоваться его же собственными излюбленными приемами. К тому же у нас теперь законная, как ты говоришь, война. Чем скорее ты смоешь та- кое пятно со своей совести, тем спокойнее будешь спать хотя бы от созна- ния, что по лесу бродит одним врагом меньше. Я недолго буду водить с то- бой компанию, друг Натти, если ты не найдешь зверя немного повыше четы- рех футов, чтобы попрактиковаться в стрельбе. - Наше путешествие близится к концу, мастер Марч, и, если хочешь, мы расстанемся сегодня же вечером, Меня в здешних местах поджидает прия- тель, он не погнушается человеком, который еще не убил никого из своих ближних. - Хотел бы я знать, что привело сюда этого проныру-делавара в такое раннее время года? - пробормотал Непоседа с видом, одновременно выражав- шим и недоверие и презрение. - И где, говоришь ты, молодой вождь назна- чил тебе свидание? - Траппером называют в Америке человека, добывающею пушных зверей с помощью капканов и ловушек. - У невысокого утеса на озере, там, где, как мне говорили, индейские племена сходятся, чтобы заключать договоры и закапывать в землю свои бо- евые топоры. Об этом утесе я часто слышал от делаваров, хотя мне самому и озеро и утес совершенно незнакомы. Этой страной сообща владеют минги и могикане: в мирное время оба племени охотятся здесь и ловят рыбу, но од- ному богу известно, что может там твориться во время войны. - Сообща"! - воскликнул Непоседа, громко расхохотавшись. - Хотелось бы мне знать, что сказал бы на это Плавучий Том - Хаттер. По праву пят- надцатилетнего бесспорного владения он считает озеро своей собствен- ностью и не уступит его без боя ни мингам, ни делаварам. - А как посмотрят в Колонии на этот спор? Ведь земля должна иметь ка- кого-нибудь владельца. Колонисты готовы поделить между собой пустыню да- же там, куда они и носа не смеют показать. - Так, быть может, делается в других местах, Зверобой, но только не здесь. Ни одна живая душа не владеет даже пядью земли в этой части стра- ны. Перо никогда не прикасалось к бумаге, чтобы закрепить за кемнибудь здешние холмы и долины. Старый Том не раз говорил мне об этом. Вот поче- му од требует, чтобы его считали здесь единственным хозяином. А если он чегонибудь требует, то уж сумеет постоять за себя. - Судя по всему, что я от тебя слышал, Непоседа, этот Плавучий Том не совсем обыкновенный человек. Он не минг, не делавар и не бледнолицый. По твоим словам, он владеет озером уже очень давно. Что же это за человек? Какой он породы? - Старый Том скорее водяная крыса, чем человек. Повадками он больше походит на это животное, чем на себе подобных. Иные думают, что в моло- дые годы он гулял по морям и был товарищем известного пирата Кида, кото- рого повесили гораздо раньше, чем мы с тобой успели родиться. Том посе- лился в здешних местах, полагая, что королевские корабли никогда не пе- реплывут через горы и что в лесах он может спокойно пользоваться награб- ленным добром. - Могикане - индейское племя, жившее в нижнем течении Гудзона. Моги- кане входили в племенной союз делаваров. Племя это вымерло целиком. - Он ошибается, Непоседа, очень ошибается. Человек нигде не может спокойно пользоваться награбленным добром. - Он, вероятно, думает об этом иначе. Я знал людей, которым жизнь бы- ла не в жизнь без развлечений; знавал и других, которые лучше всего чувствовали себя, сидя в своем углу. Знал людей, которые до тех пор не успокоятся, пока кого-нибудь не ограбят; знавал и таких, которые не мог- ли себе простить, что когда-то когото ограбили. Человеческая природа очень причудлива. Но старый Том сам по себе. Награбленным добром, если только оно у него есть, он пользуется очень спокойно. Живет себе припе- ваючи вместе со своими дочками. - Ах, так у него есть дочери! От делаваров, которые охотились в здеш- них местах я слышал целые истории про этих молодых девушек. А мать у них есть, Непоседа? - Когда-то была. Но она умерла и была брошена в воду года два назад. - Как так? - воскликнул Зверобой, с удивлением глядя на товарища. - Умерла и брошена в воду, говорю я - и надеюсь, что на достаточно чистом английском языке. Старик спустил тело жены в озеро, когда увидел, что ей пришел конец. Я могу это засвидетельствовать, потому что лично присутствовал при этой церемонии. Но хотел ли он избавить себя от труда рыть могилу - что не так-то легко в лесу среди корней, - или считал, что вода лучше смывает грехи, чем земля, право, не берусь сказать. - Должно быть, бедная женщина была большая грешница, если муж не хо- тел потрудиться для успокоения ее косточек. - Не слишком большая грешница, хотя у нее были свои недостатки. Я ду- маю, что Джудит Хаттер была достойная женщина, насколько это возможно для женщины, жившей так долго вдали от церковного звона, но, по-видимо- му, Том считал, что потрудился для нее совершенно достаточно. Правда, у нее в характере было немало стали, и так как старик Хаттер - настоящий кремень, то подчас между ними вспыхивали искры. Но, в общем, можно ска- зать, что они жили довольно дружно. Когда они начинали ссориться, слуша- телям удавалось порой заглянуть в их прошлое, как можно заглянуть в тем- ные чащи леса, если заблудившийся солнечный луч пробьется к корням де- ревьев. Но я всегда буду почитать Джудит, потому что она была матерью такого создания, как Джудит Хаттер, ее дочка. - Да, делавары упоминали имя Джудит", хотя и произносили его на свой лад. Судя по их рассказам, не думаю, чтобы эта девушка была в моем вку- се. - В твоем вкусе! - воскликнул Марч, взбешенный равнодушным и высоко- мерным тоном товарища. - Какого черта ты суешься со своим вкусом, когда речь идет о такой девушке, как Джудит! Ты еще мальчишка, зеленый юнец, едва успевший глаза раскрыть. За Джудит уже ухаживали мужчины, когда ей было всего пятнадцать лет, то есть без малого пять лет назад. Да она и не взглянет на такого молокососа, как ты. - Теперь июнь, и на небе ни обтачка, Непоседа, так что весь этот жар ник чему, - ответил невозмутимо Зверобой. - У каждого свой вкус, и даже белка имеет право судить о дикой кошке. - Но не слишком умно с ее стороны сообщать о своем мнении дикой кош- ке, - проворчал Марч. - Впрочем, ты молод и еще несмышленыш, поэтому я прощаю тебе твое невежество. Послушай, Зверобой, - с добродушным смехом прибавил он после недолгого размышления, - послушай, Зверобой: мы с то- бой поклялись быть друзьями и, конечно, не станем ссориться из-за легко- мысленной вертушки только потому, что она случайно уродилась хоро- шенькой, тем более что ты никогда не видел ее. Джудит создана для мужчи- ны, у которого уже прорезались все зубы, и глупо мне опасаться мальчи- ка... Что же говорили делавары об этой плутовке? В конце концов, индеец может судить о женщинах не хуже, чем белый. - Они говорили, что она хороша собой, приятна в разговоре, но слишком любит окружать себя поклонниками и очень ветрена. - Сущие черти! Впрочем, какой школьный учитель может потягаться с ин- дейцем там, где речь идет о природе! Некоторые думают, что индейцы при- годны только для охоты и для войны, но я говорю, что это мудрецы и раз- бираются они в мужчинах так же хорошо, как в бобрах, а в женщинах не ху- же, чем в тех и других. Характер у Джудит в точности такой! Говоря по правде, Зверобой, я женился бы на этой девчонке еще два года назад, если бы не две особые причины, и одна из них - в этом самом легкомыслии. - А в чем же вторая? - спросил охотник, продолжая есть и, очевидно, мало интересуясь разговором. - А вторая - в том, что я не уверен, пожелает ли она выйти за меня. Плутовка красива и знает это. Юноша! На этих холмах нет дерева более стройного, дуновения ветра более нежного, и ты никогда не видел лани, которая прыгала бы с большей легкостью. Ее бы прославляли в один голос, не будь у нее недостатков, которые слишком бросаются в глаза. Иногда я даю клятву больше не ходить на озеро. - Вот почему ты всегда возвращаешься к нему! Видишь, никогда не сле- дует клясться. - Ах, Зверобой, ты новичок в этих делах! Ты такой благонравный, как будто никогда в жизни не покидал города. Я - иное дело. Какая бы мысль ни пришла мне в голову, мне всегда хочется выругаться. Если бы ты знал Джудит, как знаю ее я, то понял бы, что иногда простительно чуточку посквернословить. Случается, что офицеры из фортов на Мохоке приезжают на озеро ловить рыбу и охотиться, и тогда это создание совсем теряет го- лову. Как она начинает тогда рядиться и какую напускает на себя важность в присутствии своих ухажеров! - Это не подобает дочери бедного человека, - ответил Зверобой степен- но. - Все офицеры - дворянского происхождения и на такую девушку, как Джудит, могут смотреть только с дурными намерениями. - Это меня и бесит и успокаивает. Я, правда, побаиваюсь одного капи- тана, и Джудит должна винить только себя и свою дурь, если я неправ. Но, вообще говоря, я склонен считать ее скромной и порядочной девушкой, хотя даже облака, плывущие над этими холмами, не так переменчивы, как она. Вряд ли довелось ей встретить дюжину белых, с тех пор как она перестала быть ребенком, а поглядел бы ты, как она форсит перед офицерами! - Я бы давно бросил думать о такой девушке и занялся бы только лесом. Лес никогда не обманет. - Если бы ты знал Джудит, то понял бы, что это гораздо легче сказать, чем сделать. Будь я спокоен насчет офицеров, силой бы утащил девчонку к себе на Мохок, заставил бы ее выйти за меня замуж, несмотря на все ее капризы, и оставил бы старика Тома на попечение Хетти, его второй доче- ри; та хоть и не так красива и бойка, как ее сестрица, зато гораздо луч- ше понимает свои обязанности. - Стало быть, еще одна птица из того же гнезда? - с некоторым удивле- нием спросил Зверобой. - Делавары говорили мне только об одной. - Не мудрено, что, когда говорят о Джудит Хаттер, забывают о Хетти Хаттер. Хетти всего лишь мила, тогда как ее сестра... Говорю тебе, юно- ша, другой такой не сыщешь отсюда до самого моря! Джудит бойка, речиста и лукава, как старый индейский оратор, тогда как бедная Хетти в лучшем случае только Так указывает компас. - Что такое? - переспросил Зверобой. - Да это офицеры ее прозвали: Так указывает компас. Я полагаю, они хотели этим сказать, что она всегда старается идти в должном направле- нии, но иногда не знает, как это сделать. Нет, бедная Хетти совсем ду- рочка и постоянно сбивается с прямого пути то в одну, то в другую сторо- ну. Старый Том очень любит девчонку, да и Джудит тоже, хотя сама она бойка и тщеславна. Не будь этого, я бы не поручился за безопасность Хет- ти среди людей такого сорта, какой иногда попадается на берегах озера. - Мне казалось, что люди здесь появляются редко, - сказал Зверобой, видимо обеспокоенный мыслью, что он так близко подошел к границам обита- емого мира. - Это правда, парень, едва ли два десятка белых видели Хетти. Но двадцать заправских пограничных жителей - охотников-трапперов и развед- чиков - могут натворить бед, если постараются. Знаешь, Зверобой, я буду в отчаянии, если, вернувшись после шестимесячной отлучки, застану Джудит уже замужем... - Девушка призналась тебе в любви или как-нибудь обнадежила тебя? - Вовсе нет! Право, не знаю, в чем тут дело. Ведь я не дурен собой, парень. Так мне, по крайней мере, кажется, когда я гляжусь в родник, ос- вещенный солнцем. Однако я никогда не мог вынудить у этой плутовки обе- щание выйти за меня замуж, не мог добиться от нее ласковой улыбки, хотя она готова хохотать целыми часами. Если она осмелилась обвенчаться в мое отсутствие, то узнает все радости вдовства, не дожив и до двадцати лет. - Неужели, Гарри, ты способен сделать что-либо худое человеку только потому, что он пришелся ей по душе больше, чем ты? - А почему бы и нет? Если соперник встанет на моем пути, как не отш- вырнуть его в сторону? Погляди на меня! Такой ли я человек, чтобы позво- лить какомунибудь проныре и плуту, торговцу пушниной, взять надо мной верха таком важном для меня деле, как расположение Джудит Хаттер. Да ведь мы здесь живем без законов и поневоле должны сами быть и судьями и палачами. Когда в лесу найдут мертвое тело, кто скажет, где убийца, хотя бы в Колонии и занялись этим делом и подняли шум? - Если убитый окажется мужем Джудит Хаттер, то после всего, что ты сказал мне, я сумею направить людей из Колонии по верному следу. - Ты, молокосос, мальчишка, гоняющийся за дичью, ты смеешь грозить доносом Гарри Непоседе, будто это так же просто, как свернуть голову цыпленку?! - Я не побоюсь сказать правду. Непоседа, о тебе, так же как и о любом человеке, кем бы он ни был. С минуту Марч глядел на товарища с молчаливым изумлением. Потом, схватив Зверобоя обеими руками за горло, он встряхнул его легкое тело с такой силой, словно хотел переломать ему все кости. Марч не шутил: гнев пылал в его глазах. Но Зверобой не испугался. Лицо его не изменилось, рука не дрогнула, и он сказал спокойным голосом: - Ты можешь трясти меня, Непоседа, пока не расшатаешь гору, и все-та- ки ничего, кроме правды, из меня не вытрясешь. Весьма вероятно, что у Джудит Хаттер еще нет мужа, которого ты мог бы убить, и у тебя не будет случая подстеречь его. Но если она замужем, я при первой же встрече ска- жу ей о твоей угрозе. Марч разжал пальцы и молча сел, не сводя удивленных глаз со своего спутника. - До сих пор я думал, что мы друзья, - вымолвил он наконец. - Но это моя последняя тайна, которая дошла до твоих ушей. - Я не желаю знать твои тайны, если все они в том же роде. Я знаю, что мы живем в лесах, Непоседа, и считаем себя свободными от людских за- конов. Быть может, это отчасти правильно. Но все-таки есть закон, кото- рый властвует над всей Вселенной, и тот, кто пренебрегает им, пусть не зовет меня своим другом. - Черт меня побери, Зверобой, я и не предполагал, что в душе ты бли- зок к моравским братьям; а я-то думал, что ты честный, прямодушный охот- ник, за какого выдаешь себя! - Честен я или нет, Непоседа во всяком случае, я всегда буду так же прямодушен на деле, и на словах. Но глупо поддаваться внезапному гневу. Это только доказывает, как мало ты жил среди краснокожих. Без сомнения, Джудит Хаттер еще не замужем, и ты говорил то, что взбрело тебе на язык, а не то, что подсказывает сердце. Вот тебе моя рука, и не будем больше говорить и вспоминать об этом. Непоседа, как видно, удивился еще больше. Но потом захохотал так доб- родушно и громко, что даже слезы выступили у него на глазах. Он пожал протянутую руку, и оба: спутника опять стали друзьями. - Из-за такой-то пустой мысли ссориться глупо! - воскликнул Марч, снова принимаясь за еду. - Это больше пристало городским законникам, чем разумным людям, которые живут в лесу. Мне рассказывали, Зверобой, что в нижних графствах многие портят себе кровь из-за своих мыслей и доходят при этом до самой крайности. - Моравские братья - члены чешской религиозной секты, основанной в XV веке. В XVIII веке они вели миссионерскую работу среди индейцев Северной Америки, главным образом среди делаваров. Моравские братья написали о делаварах несколько книг. Книги эти очень интересны, потому что миссио- неры видели делаваров тогда, когда их почти еще не коснулось, влияние белых. - Так оно и есть, так оно и есть... От моравских братьев я слышал, что существуют такие страны, где люди ссорятся даже из-за религии, а уж если дело доходит до этого, то смилуйся над ними боже. Однако мы не ста- нем следовать их примеру, особенно из-за мужа, которого у Джудит Хаттер, быть может, никогда и не будет. А меня больше интересует слабоумная сестра, чем твоя красавица. Нельзя остаться равнодушным, встречая ближ- него, который хотя и по внешности напоминает самого обыкновенного смерт- ного, но на деле совсем не таков, потому что ему не хватает разума. Это тяжело даже мужчине, но когда это случается с женщиной, с юным, обая- тельным существом, то пробуждает самые жалостливые мысли, какие только могут появиться у тебя. Видит бог, Непоседа, эти бедные создания доста- точно беззащитны даже в здравом уме. Какая же страшная судьба ожидает их, если этот великий покровитель и вожатый изменяет им! - Слушай, Зверобой! Ты знаешь, что за народ трапперы - охотники и торговцы пушниной. Их лучший

«Зверобой, или Первая тропа войны» — книга пенталогии об истории колонизации Северной Америки Джеймса Фенимора Купера

«Зверобой» главные герои

Натаниэль Бампо (Зверобой) - заглавный герой, охотник, знаток индейских обычаев.
Гарри Марч (Непоседа) - молодой человек 26-28 лет, ростом 6 футов 4 дюйма, пропорционально сложен, лицо - добродушно и красиво, груб в манерах.
Чингачгук - индеец из племени могикан.
Уа-та-Уа - индианка из племени делаваров. Возлюбленная Чингачгука. Была похищена гуронами.
Джудит Хаттер (старшая) - мать девушек, умерла за два года до описываемых событий, похоронена в озере.
Джудит Хаттер (младшая) - 19-летняя девушка, старшая из сестёр Хаттер, бойка, речиста, рассудительна, лукава, красива, тщеславна, любит наряжаться, получила от индейцев прозвище «Дикая роза», точно описывающее её нрав и красоту.
Хетти Хаттер - младшая из сестёр Хаттер. Офицеры из фортов на Мохоке дали ей прозвище «Так указывает компас», а индейцы окрестили «Поникшая Лилия» за слабоумие. Набожна, кротка, наивна, бесхитростна.
Томас Хаттер - в молодые годы был товарищем пирата Кидда. За 15 лет жизни на озере получил прозвища «Плавучий Том» и «Водяная крыса», требует, чтобы его считали единственным хозяином озера. Построил в центре озера плавучий дом, прозванный «Замком Водяной крысы» и ковчегом, основанием которого служила широкая плоскодонная баржа.
Райвенок - «Расщепленный Дуб» - один из вождей гуронов.

Зверобой

Мистер Купер из Куперстауна

Джеймс Фенимор Купер, яркий и самобытный талант, «отец» американского приключенческого романа, первый из писателей Северной Америки, добившийся всемирного признания, свою первую книгу создал… на пари. Однажды вечером в поместье отца, богатого землевладельца, основавшего поселок Куперстаун в штате Нью-Йорк, Джеймс читал своей жене Делане, француженке по происхождению, какой-то умопомрачительно скучный роман. Устав зевать, будущий писатель отбросил книжку и заявил, что совсем не трудно писать лучше. Даже он, никогда не написавший ни строчки, справился бы с такой задачей. Супруга возразила, вспыхнула перепалка – и в 1820 г. на свет появился первый роман Купера – «Предосторожность».

Читателей привлек запутанный сюжет, но критика приняла книгу в штыки. Дело в том, что начинающий автор перенес действие романа в Англию, о которой он, честно говоря, мало что знал, так как до того ни разу не покидал Соединенных Штатов. Возможно, поэтому он и отказался поставить свое имя на обложке. Зато уже вторая книга принесла Куперу шумный успех не только в Америке, но и в Европе, – это был знаменитый впоследствии «Шпион, или Повесть о нейтральной территории» (1821). Главной причиной литературной удачи стало то, что тридцатилетний писатель наконец-то нашел своих героев – людей «фронтира», американского пограничья, простых и отважных, живущих не по законам и предписаниям чопорного общества того времени, а по совести и собственному разумению, свободных и гордых, иногда склонных пофилософствовать, но постоянно готовых к действию. Еще одним персонажем книг Фенимора Купера стала девственная американская природа во всем ее величии и нетронутой красоте.

Новая находка писателя – образ Натаниэля Бампо, внешне простодушного молодого человека, который вскоре стал любимцем европейских и американских читателей. Скромный и непритязательный юноша выступает связующим звеном между двумя цивилизациями – европейской, которую принесли с собой белые переселенцы, и миром коренных жителей Северной Америки – индейцев. Впервые Нэтти Бампо появляется в романе «Пионеры» (1823), затем он становится главным героем «Последнего из могикан» (1826), «Прерии» (1827), «Следопыта» (1840) и «Зверобоя, или Первой тропы войны» (1841). О том, какими качествами обладал этот персонаж, лучше всего говорят индейские имена, которые он носил в разное время: Соколиный Глаз, Зверобой, Следопыт, Длинный Карабин, Кожаный Чулок.

Успех пяти «индейских» романов был просто оглушительным – ими зачитывались во всем мире, в том числе и в Российской империи. Купер создал своего рода приключенческую эпопею, охватывающую период с 1740 по 1790 г., историю наступления переселенцев на Американский континент, войн между колониальными державами, одной из которых стала продолжительная Франко-индейская война, где, с одной стороны, участвовали вооруженные силы британских колоний, а с другой – владевшие Канадой французы и союзные с ними индейские племена. Каждая из этих книг – драматический этап в жизни благородного и великодушного Нэтти Бампо, начиная с ранней юности и заканчивая умудренной старостью. И во все времена герой не приемлет «цивилизаторского» хищничества своих соплеменников, их нежелания считаться с правами индейцев и презрения к укладу жизни «краснокожих бестий». В середине 40-х годов XIX столетия даже английская критика была вынуждена признать, что Фенимор Купер – единственный писатель, чей дар рассказчика может сравниться с талантом Вальтера Скотта.

Джеймс Фенимор Купер родился в 1789 г. в Берлингтоне, штат Нью-Джерси. Вскоре его отец У. Купер переселился в штат Нью-Йорк и основал в пограничной области поселок Куперстаун, который со временем превратился в небольшой городок. В местной школе будущий писатель получил первоначальное образование. Затем, уже юношей, он отправляется в Йельский университет, но, не окончив курса, в 1806 г. поступает на морскую службу, которую проходит на озере Онтарио, где в то время строились военные суда Соединенных Штатов. В 1811 г. Купер женился на девушке из семьи французских переселенцев, осел в Куперстауне и занялся сельским хозяйством.

После выхода в свет в 1821 г. романа «Шпион» Купер с семьей переезжает в Нью-Йорк, где сразу же становится заметной фигурой в литературном мире и лидером писателей, отстаивавших национальное своеобразие американской литературы. В 1826 г. он получил предложение занять пост американского консула в Европе, и на долгих семь лет покинул Америку.

За эти годы окончательно сложились три главных направления в творчестве романиста. Один за другим появляются романы из «великой пятерки», посвященные истории освоения Америки. Одновременно выходят «морские» романы Купера – «Лоцман» (1823), «Осада Бостона» (1825), «Красный корсар» (1828), «Морская волшебница» (1830). Любовь к морю и парусным судам Купер пронес через всю жизнь и уже в зрелом возрасте создал фундаментальный труд «История американского флота» (1839). И наконец, путешествия по Италии, Испании и Швейцарии подарили поклонникам его творчества трилогию из времен европейского Средневековья – романы «Браво», «Гейденмайер» и «Палач» (1831–1833), в которых его талант повернулся к читателю новыми гранями.

Последние двенадцать лет жизни, самые насыщенные и плодотворные, писатель провел в Куперстауне. За это время им написаны семнадцать значительных произведений, и все они посвящены трем всегда волновавшим писателя темам: морю, «фронтиру» и критике современного общества. Умер Джеймс Фенимор Купер 14 сентября 1851 года.

Наследие писателя – более тридцати романов, полемические и сатирические произведения, пять томов путевых записок, а также исторические исследования, которыми он занимался буквально до последних дней. Многие из них сегодня забыты, но романы о Нэтти Бампо и в наши дни остаются такими же захватывающими, яркими и волнующими, словно только что вышли из-под пера умного, доброго и проницательного знатока природы и глубин человеческого сердца.

Первую страницу в истории освоения Северной Америки перевернули английские и голландские колонисты. В начале семнадцатого века они прибыли в этот дикий край и обосновались на побережье Атлантического океана и по берегам реки Гудзон – на узкой полосе земли от устья до водопадов. Спустя недолгое время возникли новые поселения по рекам Мохок и Скохари. Однако и через столетие эти обширные плодородные земли, покрытые дремучими лесами, оставались таинственными, неизведанными и дикими, а жизнь здесь – полной опасностей и невероятных приключений…

Стоял яркий безоблачный июньский день, золотивший темную зелень древних дубов и сосен. Безмолвный величественный лес, лежащий к востоку от Миссисипи, отделяла от океана лишь узкая полоска заселенных и обработанных земель. Казалось, никому, кроме птиц, парящих высоко в небе, не дано окинуть взглядом это необъятное лесное пространство, исчерченное сетью рек и усеянное сверкающими зеркалами прохладных озер…

– Наконец-то! – раздался в тишине торжествующий возглас, и на поляну, заваленную сухим валежником, выбрался широкоплечий мужчина исполинского роста. Он радостно отряхнулся от мелкого лесного сора, словно большой пес, повернул голову к чаще и громко закричал: – Ура, Зверобой, наконец-то мы видим дневной свет. Чистое синее небо! Солнце! Оно-то и приведет нас к озеру. Теперь можно перевести дух!