Организации русских эмигрантов во флоренции. Русские во флоренции

Русская Флоренция, как это ни странно, существует не только в историческом прошлом. Это происходит благодаря людям, которые стараются помочь соотечественникам сохранить память о России в Италии. О русских и современной русской культуре в Тоскане рассказывает президент Ассоциации российских соотечественников во Флоренции Валерия Сергеева.

‒ Валерия, как Вы оказались в Италии?

‒ История банальная - познакомилась с итальянцем и вышла замуж. В начале 1990-х муж как волонтёр участвовал в благотворительном проекте гуманитарной помощи больницы им. К. А. Раухфуса (Санкт-Петербург), а я была организатором с российской стороны. Мы несколько лет ездили друг к другу, я продолжала вести различные русско-итальянские проекты как менеджер. А потом ударил российский кризис 90-х, мой муж, дизайнер, получил очень хорошее предложение работы во Флоренции, и я переехала в Италию.

Ученики русской церковно-приходской школы во Флоренции и их родители

Как и Питер, Флоренция – город культурный, но он гораздо меньше моего родного города, живёт более медленным ритмом. Мне, как и всем, пришлось пройти сложный период адаптации и найти своё место.

Флорентийцы – особая «нация», их расположение надо завоевывать годами. Русских на момент моего переезда здесь было очень мало. Как и во многих других странах, круг русской диаспоры сосредоточился вокруг православной церкви. Её интеллектуальный центр — это отец Георгий с матушкой Ниной, а также Анна Воронцова, потомок Пушкиных, которая в это время была старостой при русской церкви .

‒ Одна из серьёзных проблем эмиграции – то, что человек оказывается вне привычного культурного и социального круга.

‒ Конечно, хотя бы потому, что поначалу сложно изложить свои мысли на другом языке на желаемом уровне. Я лично не могу пожаловаться. Постепенно, благодаря совместным русско-итальянским проектам, у меня появился свой круг общения.

В 2005 году мы открыли компанию «Фонтанка» , чтобы проводить крупные культурные мероприятия. Например, в течение пяти лет вели проект «Русские во Флоренции», посвящённый династии Демидовых.

На знаменитой «Вилла Демидофф» в пригороде Флоренции собирались историки, искусствоведы и филологи из разных областей Италии. Эта вилла, наряду с другими архитектурными памятниками Флоренции, является бесспорным русским культурным наследием в Италии. Демидовы финансировали в Италии школы, госпитали, приюты и, конечно, покровительствовали искусству.

Затем в 2009 году мы открыли Центр русского языка и культуры во Флоренции. Год назад наша ассоциация поменяла статус «культурной» на «социальную». Опуская многочисленные бюрократические детали, скажу лишь, что этот статус даёт нам полное право преподавания, ‒ в частности, русского языка.

‒ Да, в Тоскане ничего подобного раньше не было. Существует лишь Культурное общество Италия ‒ Россия , при котором действуют платные курсы русского для иностранцев. Сейчас русский язык как иностранный в моде. Чтобы получить собственное помещение, нам пришлось пройти почти через все круги ада, прямо как у Данте. Очень сложно найти место, которое соответствовало бы стандартам работы с маленькими детьми. Впоследствии стало возможным снять помещение у одной из флорентийских школ напрямую, с согласия мэрии города. Представьте, когда мы начинали, у нас было 20 детей в одной-единственной комнате! Дети были условно разделены по возрасту, а учителя работали бесплатно.

− Как Вы поняли, что есть запрос, необходимость в том, чтобы организовать русскую школу?

− Ко мне обратилась преподаватель Флорентийского университета Ирина Владимировна Двизова. Несколько её русских учениц очень хотели поддерживать русский язык у своих детей. Выпускницы университета имели филологическую базу, но не знали, как организовать обучающий процесс. Координатором и соучредителем центра стала одна из учениц И. В. Двизовой - Анна Александрова. Можно сказать, что во многом именно благодаря ей наша школа не только существует, но и становится всё более популярной.

Последние годы русская диаспора меняется. Здесь есть и состоятельные люди, которые приезжают на время пожить, и те, которые приезжают работать по контрактам. Многие мамы наших учеников – гиды. Итальянские папы детей безумно гордятся, что их дети говорят по-русски. Кстати, у нас школе также есть курсы русского языка для пап-итальянцев.

Есть и другой «срез» ‒ это девушки, которые очень рано вышли замуж за итальянцев и приехали в страну, не успев культурно сформироваться. Они усваивают базовые семейные ценности, но культурные основы подчас остаются на втором плане – некогда ходить по музеям, когда у тебя подрастают малыши. И тем не менее, многие родители приезжают к нам даже из других городов - это их огромная заслуга!

‒ Почему так важно обучать русскому детей, которые всё равно слышат русский дома?

‒ В том-то и дело, что не так часто слышат! У большинства русских женщин не только мужья, но и вся среда вокруг итальянская. Поэтому сложно убедить ребёнка в ценности русского языка, в том, что надо его по-настоящему учить, читать книги... Нашей главной задачей как раз было обучение русскому языку как домашнему ‒ тому, чего многие из наших учеников оказались лишены дома. Кроме того, многие дети, родившиеся в Италии, не всегда ездят в Россию. Мы обеспечиваем им тот культурный бэкграунд, который они пропускают, вырастая в Италии. Это не только базовая русская грамматика, но и русские культурные традиции, обычаи, и главное – непосредственное общение. Поэтому творческий центр ‒ это оптимальная возможность социализации.

Занятия в Центре русского языка и культуры

‒ Про нас стал распространяться слух. Далее через друзей и знакомых мы нашли помещение с 5 комнатами, и количество детишек увеличилось, но оставалась проблема – было мало педагогов. Интересное противоречие: русских в городе стало намного больше, но при этом профессиональных филологов или учителей среди них - единицы. К тому же у нас фактически полуволонтёрская организация и средства очень малы.

Далее, возникла проблема литературы ‒ если сначала ничего нельзя было скачать из Интернета, то теперь выбор большой, но по тематике многое не подходит. Мы ездим на семинары, конференции, закупаем российские учебники, но часто сталкиваемся с тем, что для наших детишек они не совсем пригодны. Пример: как «перевести» итальянским детям про слякоть осенью и снегопады зимой, когда они снег видели, может быть, пару раз, и то в горах?

Сейчас у нас учится около 90 детей, постоянно работает 10 групп. В основном, дети приходят в субботу. Причём русский по важности у многих стоит на последнем месте среди дополнительных занятий, после футбола, танцев, гимнастики, музыки, так как мы являемся творческим центром дополнительного образования.

Мы не ставим целью на сегодняшний момент организовать школу со строгими требованиями ‒ на это нет спроса. Есть потребность в социальной комфортной среде с обучающими элементами. Например, сейчас у нас появились уроки народного творчества ‒ мы не просто рисуем, лепим, но и и знакомим детей с русским народным творчеством. Недавно мы начали курс, где рассказывают, как возникли хохлома и гжель. Нам приятно узнавать, что иногда детям у нас нравится больше, чем в итальянской школе, и они рады прийти к нам на занятия.

‒ Мы часто говорим про «русский след» во Флоренции...

‒ Да, он есть, и очень существенный. Кстати, во Флоренции на старинном лютеранском кладбище Аллори похоронены многие русские дворяне. Из-за того что кладбище частное, места должны регулярно оплачиваться. Но многих потомков уже давно нет, поэтому придёт время, когда все эти останки из неоплаченных могил будут перезахоронены в одной братской могиле. В настоящее время специалист по Демидовым русистка Лючия Тонини заканчивает книгу об истории русских кладбищ. Ситуация с русскими захоронениями во всей Италии примерно одинаковая, и мы пытаемся привлечь внимание российского правительства к судьбе этих могил.

Мы уже упомянули Демидовых, после которых осталась вилла с парком и которые подарили православной церкви иконостас. Здесь когда-то была балетная школа, где преподавали балерины Мариинского театра. Ещё во Флоренции оставил «след» Достоевский, написавший здесь роман «Идиот»: мемориальная доска на доме, в котором жил писатель, находится недалеко от площади Питти. Во Флоренции живёт сын Тарковского. Мэрия подарила ему квартиру, в которой жил его великий отец. И, конечно, Чайковский, который обожал наш город. Он писал здесь много, но, пожалуй, самым ярким произведением является опера «Пиковая дама».

В 2011 году мы занимались проектом «Русские во Флоренции. Один день с Чайковским», в рамках которого проводились концерты, в знаменитой библиотеке Облате проводились чтения отрывков из пушкинской «Пиковой дамы» и литературоведческие лекции. Основываясь на переписке композитора, мы создали и провели экскурсию по местам, где гулял сам Петр Ильич.

‒ Знаменитое «Воспоминание о Флоренции» Чайковский написал уже после посещения Италии?

‒ Конечно. Но в самой Флоренции он сочинил «Орлеанскую деву» и «Пиковую даму». Надежда фон Мекк снимала виллу для Чайковского в трёхстах метрах от своей виллы Кора, на Флорентийских холмах. На этой вилле Чайковский и написал «Орлеанскую деву». Когда отношения с фон Мекк расстроились, Петр Ильич продолжал ездить во Флоренцию, где снимал апартаменты на берегу реки Арно. Там он за 40 дней закончил «Пиковую Даму».

В письмах друзьям он подробно описывает свое времяпрепровождение в Италии. В отличие от наших представлений о богемной жизни музыкантов, день композитора был жёстко расписан. Он работал на заказ, его поджимали сроки. Тот дом, где когда-то была маленькая гостиница, где жил Чайковский, никакой табличкой не отмечен. Эта память нужна всем ‒ и русским, и итальянцам, которые высоко ценят нашу культуру, и, конечно, нашим детям, которые, надеюсь, будут гордиться тем, что имеют отношение к великой русской культуре. И эта табличка может оказаться ещё одним маленьким шагом на пути к этому, ещё одним реальным «следом» в русской истории.

Феликс Моисеевич Лурье родился в 1931 году в Ленинграде. Окончил Ленинградский горный институт, к. т. н. Прозаик, публицист. Лауреат литературной премии “Северная Пальмира”. Живет в Санкт-Петербурге.

Русские во Флоренции

Глава из книги “Флоренция - город гениев: нетуристический путеводитель”.

Русские купцы и дипломаты бывали в Европе с давних времен. Первыми, оставившими документальное подтверждение, Флоренцию летом 1439 года посетили священнослужители, приглашенные папой Евгением IV на продолжение заседаний Базельского (Феррарско-Флорентийского) Вселенского собора. В церкви Санта Мария Новелла митрополит Московский Исидор (митрополит 1436–1441. ├ 1462) во главе русского посольства слушал ораторов, призывавших примирить православие с католицизмом и объединить Христианскую церковь под эгидой Ватикана. Сохранились свидетельства этого события с описанием диспутов, происходивших на заседаниях собора и “хождения посольства” из Москвы через всю Европу во Флоренцию и обратно. Русских священнослужителей Флоренция поразила больше других виденных ими европейских городов. Исидор, неистовый сторонник объединения церквей, без колебаний подписал Флорентийскую унию. По возвращении в Москву его заточили в темницу, откуда в 1441 году бывшему митрополиту удалось бежать. Оказавшись в Риме и приняв католичество, Исидор сделался кардиналом. Его подпись под текстом унии и сегодня хранится в Лауренциане.

Некто из состава посольства вел путевые записи, получившие название “Хождение на Флорентийский собор”. Это первое описание европейских городов, сделанное русским автором. До нас дошел двадцать один вариант “Хождения”. Воспользуемся академическим списком и приведем из него описание Флоренции:

“Тои же славны град Флоренза велик зело, и такова не обретохом во предписаных градах; божници в нем красивы зело и велици, и палаты в нем устроены белым камнем, велми высокы и хитры. И посреди горада того течет река велика и быстра велми, именем Рна; и устроен на реце тои мост камен, широк велми, и с обе стороны моста устроены полаты. Есть же во граде том божница велка и в неи тысящу кроватеи, а на последнеи кровати перины чудны и одеяла драгы; то ж устроено хасрад маломощным пришедцем и странным и иных земель; тех же боле кормят и одевают и обувают, и омывают, и дрьжат честно; а кто ся сможет, тои ударя челом граду, и поидет хваля бога; и по среди постель тех устроена служба, и поют на всяк день. Есть инь монастырь, устроен белым камнем хитро и велим твердо, а врата железные; а божиница велим чюдна, и есть в ней служеб 40; и мощей святых множество, и риз драгих множество с камением, златом и с жемчюгом. Старцев же в нем 40, житие же их неисходно из монастыря, никогда же, ни мияне к ним не ходят коли же; рукоделие же их таково: шиют златом и шолком на плащаницах святые. В том же монастыре был господин и нам тут же бывшим, и та вся видехом… В том же город делают камни и аксамиты с златом. Товары же вся кого множество и садов масличных, и тех маслиц древяно масло. И теперь в городе том икона чудотворная, образ причистыа божиа матере; и есть перед икною тою в божнице исцелевших людей за 6 тысяч доспети вощаны, в образ людей тех, аще кто застрелен, или если слеп, или хром, или без рук, или велик человек. На коне приехав, тако устроени, яко живи стоят, или ун, или жена, или девица, или отроча, или какого порчище на нем было, или недруг каков в нем был, и како его простило, или какова язва, тако и стал доспет. И ту же сукна скарлатные делают. Ту же видехом древние кедры и кипарисы; кедр как русска сосна, много походило, и кипарис корою яко липа, а хвоею яко ель, но мало хвоею кудрява и мяхка, а шишки походили на сосновую. И есть во граде том божница устроена велика, камень моръмор бел да черн; и у божницы той устроен столп и колколница, тако же белы камень моръмор, а хитрости ея не доуметь ум наш; и хдихом той по лествице и счетом ступени 400 и 50 (Сан Миниато аль Монте. - Ф. Л .).

Месяца иулиа в 5 собору бывшу велику, и тогда написаша грамоты събора их како веровати, в Святую Троицу и подписа папа Еугении, и царь греческыи Иоан, и вси гардиналове, и митрополиты подписаша на грамотех коиждо своею рукою.

В том же граде видехом черви шелковыя, да и то видехом, как шолк той емлють с них.

Месяца того же в 6 служил обедню папа Еугении опресножком в соборной божнице в имя пречистыя богоматере, а с ним гардиналов 12, а бискупов 93, опричь каплонов и диаконов. Царю же греческому Иоану, седящу ему на уготовленном месте, зрящу службы их, и вси бояре его с ним; и митрополитом ту же седящим на уготовленных местах в семь святительском сану, тако же и архимандриты, и хартофилакове, и попове, и диакони оболчени каждо в свои сан, и калугерове ту же седяще на уготовленных местах, зряще еже служат; тако же и от руси миряне сдяще; места же те высоци через люди зряще. Народу же толику ту суща, чтобы их пущали, то бы много задушенных людей было; но подвоиские папины хожаху в пансырех серебряных, и палици в руках дрожаще; и не дадуще наступити; а ныне свещи виты дръжаще в руках зажъжены, и теми к народом мохаху, чтобы не наступали. И по службе нача молебен пети со своими, и по молебне сиде папа посреде собора того на уготовленном ему высоце престоле возлащене и близ его преставиша амбои. И вызде от латин гардинам именем Иулиан, а митрополит никеискыи Висарион, и възинесоша грамоть съборныя; и начачести Иулиан датиньскую грамоту велегласно, и по том нача чести митрополит грамоту греческую. И по чтении грамот благословил папа народ. И потом начаша папины диаконы пети хвалу папе, и по том начаши царевы диаконы пети хвалу царю. И потом начаши пети весь собор латинскым и весь народ, и начаша радоваться зане бяше прощение приале от грек.

И поехал царь от сбора из Флорензы месяца августа 26. И проводиша его с честию градиналове все и бискупи, и весь народ града того, с трубами и свирелами; и нисоши над ним небо наряжено 12 человек; а коня под ним ведошех пеши два ратмана болшие града того.

Месяца септевря 24 папа служил в церкви святого Иоана Предтечи. И по службе гардиналове и арцыбискупы и бискупы изволоклися в ризы, множество их. И тут сядше рускыи Исидор да греческих 12 в тех же мантиях, а папа седяш на престол злате святительском сану. И взыде на высоко место бискуп, именем Андреи, и нача чести грамоту наблагословеную, и прокля събор базмеискани. Аламанские земли, занеже не пришли на собор к папе, а учинили себе собор, не хотя повинутися папе; и того деля их прокля.

И того же дня Исидор и Аврамии, владыка рускии благословился у папы на Русь, и поиде из Флорензы на Русь месяца септября в 6”.

Автор поделился впечатлениями от флорентийских храмов и монастырей, от самого города, описал процедуру принятия и подписания унии, торжественные богослужения в соборе Санта Мария дель Фьоре и баптистерии Сан Джованни Баттиста, отъезд участников Вселенского собора. Уместно вспомнить фреску Беноццо Гоццоли в палаццо Медичи-Рикарди с изображением шествия участников Собора. В тексте упомянуты византийский император Иоанн VII Палеолог, Константинопольский патриарх Иосиф II, папа Евгений IV (понтификат 1431–1447) и Никейский патриарх Виссарион. Во Флоренцию съехались сторонники Евгения IV, не признавшего решений Базельского собора (1431–1449) и покинувшего его заседания. Дружба папы с повелителем Флоренции Козимо-старшим способствовала удачам во многих действиях этих крупных фигур европейской истории. Без поддержки опекуна республики, возможно, Евгению IV не удалось бы удержаться на папском престоле.

Сохранились еще два свидетельства участников русского посольства: “Исхождение Авраама Суздальского” и “Повесть о восьмом соборе”, но для нас они интереса не представляют.

Примерно через полстолетия после отъезда митрополита Исидора в Москву во Флоренции в конце XV века при монастыре Сан Марко жил и совершенствовал образование русский монах, писатель и публицист Максим Грек (1475–1556), разделявший взгляды фра Джироламо Савонаролы, требовавшего восстановления христианских добродетелей. В Москве он выступил против “распутств” церковников. Его обвинили в умышленном искажении переводов священных книг и сговоре с турецким послом, за что решением Соборного суда отправили в двадцатишестилетнюю ссылку.

23 и 24 августа 1698 года во Флоренции останавливался отправленный Петром I в поездку по Европе стольник Петр Андреевич Толстой (1645–1729). Приведем несколько любопытных зарисовок из его дневниковых записей:

“Флоренция есть место великое между великих гор на ровном месте. И в нем обитает грандука, то есть великий князь, который имеет корону, то есть венчанной, имеет под собою и другие места немалые и владетельство свое немалое и многолюдное.

Около самого места Флоренции город каменный древняго строения з башнями каменными и ворота проезжие древней моды, однако ж изряднаго мастерства.

Во Флоренции домов самых изрядных, которые бы были самой изрядной пропорции, мало: все дома флоренские древняго здания. Весь город Флоренция вымощена камнем. И палаты есть высокие, в три и в четыре жилья в высоту, а строение просто, не по архитектуре.

Сквозь Флоренцию течет река немалая, которая называется Арни. Через тое реку зделаны четыре моста каменных, великих, на каменных столпах, между которыми один зело велик, о котором я в своей книге писал выше сего, на котором построен серебряной ряд.

Монастырей и церквей во Флоренции всех с лишком 200, которые изрядное имеют в себе украшение и богаты серебром и всякими церковными утворями зело.

Во Флоренции народ чистый и зело приемной к фарестиером (иностранцам.- Ф. Л. ). Платья носят французское честные люди, а иные особы подобно римскому платью; а купцы платье носят такое, как венецкие купцы - черное; а женский пол во Флоренции убирается по-римски.

Честные люди и купцы богатые ездят в коретах и калясках изрядных; и лошадей коретных во Флоренции много; также жены и девицы ездят в коретах же, изрядно убрався, на добрых лошадях.

Рядов, в которых сидят купцы и мастеровые люди, во Флоренции много и всяких товаров довольно; также и мастеровых всяких людей много, а наипаче Флоренция хвалится мастерством, что делают всякие вещи, великие и мелкие, из розных мраморов зело предивно, цветы и живности, власно как бы живописное.

Во Флоренции хлеб, и мясо, и всякая живность недорого, и есть того в ней довольно; также и рыбы много и недорого; а фруктов всяких множество и зело дешевы, а паче много изрядных виноградов, ис которых делают изрядные вина, которые на всем свете славные флоренские вина; и зело их много, белых и красных, которые безмерно вкусны и непьяни; и купят их там дешево, а покупая, отвозят в дальние места за славу, что есть флоренские вина славные.

Остерий (гостиница. - Ф. Л. ) во Флоренции много, в которых каморы изрядные, и кравати, и столы, и стулья, и кресла, и постели изрядные ж, и скатерти, и простыни, и полотенца белые; также пища и питие фарестиром изрядная и доволная.

Подлый народ побожен, политичен и зело почтителен и правдив.

Во Флоренции есть столпы многие, на которых поставлены в память древних прешедших времен славных людей персоны, врезаные из алебастру и из белых камней, а на иных медные на лошадях зделаны преславными работами. Во Флоренции есть не во многих местах фантаны, которые есть и попорчены, однако ж хорошаго мастерства, толко не такие, как в Риме и не изо всех фантан во Флоренции воды текут. Во Флоренции много мастеров изрядных, живописцев изрядного италиянского мастерства, которые изрядно пишут и за один небольшой образ берут золотых червонных по 50 и болше”.

Сдержанное описание Толстого прерывается восхищением увиденными собором, базиликами палаццо Питти. Где останавливался Толстой, установить не удается (“остерия, которая называется Сан-Люнци”).

Примерно через год после посещения П. А. Толстого во Флоренцию прибыла группа русских дипломатов из состава Великого посольства. Петр I, получив известие о стрелецком бунте, прервал поездку по Европе и спешно возвратился в Москву, побывав лишь в Голландии и Германии. Весь намеченный путь проделала лишь часть участников посольства, среди них находился князь Борис Иванович Куракин (1676–1727), будущий посол в Риме, Лондоне, Париже и др. Предположительно он - автор “Журнала путешествия по Германии, Голландии и Италии в 1697–1699 годах, веденный состоящим при Великом Посольстве русским, к владетелям разных стран Европы”. Приведем из него записи, касающиеся Флоренции:

“27-го [июня 1698 г.] приехали во Флоренцию почевать, город велик, по улицам нечисто, домы наряднаго строения, окончины бумажныя, редко - стеклянныя.

В церкви был у Св. Иоанна, строение изрядное, в одном пределе неугасимых свеч 60 с лампадами, подсвешников 50 серебряных, ангелы по стенам серебряные со свечами, потолок резной вызолочен. Тут же церковь пресвятыя Богородицы, превеликая, вся из мрамора.

Тут же видел церковь, которую строят 96 лет, и еще недостроена половина, все внутри из резных мраморов и яшмы, все камень в камень врезаны, така работа, что невозможно верить: одну литеру вырезывают по три недели, а стала до сего времени в 22 миллиона шкутов (скуди) или ефимков.

Тут же был у сенатора в доме, велик, пять палат убраны письмом предивным, 15 палат убраны цветными камками, 2 шпалерами, 5 бархатами разными, 2 мраморныя, лучшая резная вызолочена, зеркала дивныя по полторы сажени, них пописано искусным мастерством; у него же библиотека два глобуса прорезные, превеликия сама вырезана и вызолочена.

Тут же был на дворе, где лошадей учат; был на дворе, где всякие звери, львы, барсы.

Был у флоренского князя на дворе (палаццо Питти. - Ф. Л. ), где собраны всякия вещи, называется галерея; первую штуку видел престол, сделан из мрамора разного цвету, в ту церковь, которую 96 лет строят; палата с письмами предивными, другая с порцелионы, палата с инструментами математическими, два глобуса велики, палата с письмами, тут стол круглый, который делали 15 человек 30 лет, несколько тысячь стоит золотых. Шкатулка золотом оправлена каменьями, изумрудом, яхонтами; два стола яшмовые, на них стоят сосуды костяные, дивной работы. В той же палате поставец с хрустальными сосудами и с яшмовыми каменьями, золотом оправлены. Тут же в палате изумруд с землею, как родятся от натуры; тут же бирюза с кулак, зделана персона царя; палат ружейных довольно. Алмаз славной во всем свете, оправлен железом, 148 карат; у престола доска золотая с каменьями, вельма богата, для новой церкви, что 96 лет строится; поставец великой, в нем сосуды золотые.

У князя флоренского были, на дворе лежит камень магнит сажень двух кругом, вверх по пояс человеку. Были в саду, дивныи по дрожкам сажены кипарисы, фонтаны, чаша из одного камня 15 сажен кругом; были, где птицы разныя, 5 строфокамилов. Тут же видели лошадь, которая имеет гриву 11 сажень длины, мерял сам”.

Ни слова о живописи, возможно, потому что в России тогда светской живописи еще не было, кроме парсунной (портретной). Мы привели три наиболее ранних описания Флоренции, принадлежащих русским людям. Первый автор главное внимание уделил храмам, обрядам, Флорентийскому собору, второй - архитектуре, третий - предметам убранства и драгоценностям.

Как известно, вплоть до второй половины XIX века для выезда из России за границу частным лицам требовалось дозволение монарха. Одни не решались подать прошение, другие получали отказ, вояж разрешался главным образом аристократам со звучными фамилиями или крупным промышленникам. Путешествовавших по Европе русских было мало, и они тотчас привлекали внимание аборигенов.

Поздней осенью 1775 года флорентийцы обратили внимание на разгуливавшего по городу русского миллионера, владельца уральских заводов Никиту Акинфиевича Демидова (1724–1789). Это была его вторая поездка на Апеннинский полуостров. Среди многочисленной челяди барина сопровождал молодой талантливый скульптор Федор Иванович Шубин (1740–1805), “дабы с большей пользою рассмотреть памятники древности, временем сохраненные”. Этот вояж запечатлен следующей записью протокола заседания совета Императорской Академии художеств от 27 февраля 1776 года:

“Слушано письмо господина статского советника Академии почетного члена Никиты Акинфиевича Демидова, при коем он прислал в дар Академии алебастровое подобие, снятое со славных во Флоренции церковных врат бронсовых, в древности деланных славным художником Жан де Булоном. Оное подобие господину Беляеву, приняв записать в реестр неподвижных вещей и к господину почетному вольному общиннику послать от имени Академии благодарственное письмо. А дабы столь достойный дар в честь господина даровавшего в пользу художеств мог быть поставлен в приличном Академии месте, то господину адъютанту ректору Жилету приняв на себя оное подобие, осмотря исправить под своим ведением, приключившиеся в пути повреждения”.

После реставрации учителем Шубина профессором Николя Жиле (1709–1791) слепков с “Райских врат”, исполненных Лоренцо Гиберти для баптистерия Сан Джованни Баттиста, их поместили в кладовых Академии художеств. Там слепки и затерялись бы среди гипсовых моделей, но президент Академии художеств граф А. С. Строганов, одновременно “исправлявший” обязанности председателя Комиссии о построении Казанской церкви, увидев однажды эти слепки, не забыл о их существовании. Александр Сергеевич бывал во Флоренции и помнил “о поразивших его флорентинских дверях”. Как только приступили к отделке фасадов и интерьеров Казанского собора, Строганов на заседании совета академии 4 марта 1805 года заявил, что заключен контракт с литейных и чеканных дел мастером Евдокимовым и художником Соколовым на отделку дверей главного входа собора, “которые из алебастра стоят в Академии художеств”. Подойдите к превосходно выполненной бронзовой копии, взгляните на петербургское отображение творения великого Гиберти, ему 550 лет. Сам Микеланджело, ревниво относившийся к работам своих коллег, назвал Гибертиевы двери “Райскими вратами”. Его потрясло идеальное построение композиций с безупречно продуманной перспективой, мастерство их исполнения.

Между двумя итальянскими путешествиями Н. А. Демидова в его семействе на свет появился Николай Никитич Демидов (1773–1828), самый выдающийся русский флорентиец. Представитель богатейшей фамилии, посланник России при Тосканском дворе, образованнейший человек, Николай Никитич посвятил вторую половину жизни благотворительности и меценатству, деля баснословные суммы между Россией и Италией. Разумеется, Россия получила больше, но почестями его одарила Италия. Благодарные флорентийцы избрали Демидова почетным гражданином города, назвали его именем площадь (Piazza Nicola Demidoff), выходящую на набережную Арно, и установили на ней посвященный ему мраморный монумент работы Лоренцо Бартолини. Вдоль набережной Арно на целый квартал вытянулось палаццо Серристори. Его торц выходит на площадь Демидофф. В нем располагалась резиденция Николая Никитича, позже дворцом владел брат Наполеона Жозеф Бонапарт (1768–1844), где и скончался. Сегодня часть палаццо занимает “Институт Демидофф - начальная мужская школа и детский приют”. Его помещения выходят на Via San Niccolo, параллельную набережной Арно, и в небольшой дворцовый сквер. Николай Никитич основал во Флоренции художественный музей и картинную галерею, в которой собрал произведения знаменитых художников, весьма ценные изваяния из мрамора и бронзы и массу разных редкостей. Он построил на свои средства Дом призрения для престарелых и сирот, выделил на его содержание особый капитал, большие суммы жертвовал на храмы. При облицовке фасада Санта Мария дель Фьоре благодарные флорентийцы украсили его фамильным гербом Демидовых.

Наследник Николая Никитича - его сын Анатолий (1812–1870) - приобрел близ Флоренции княжество Сан-Донато. Подолгу живя в Италии, Анатолий Николаевич занимался коллекционированием римской и современной скульптуры. Ему во многом помогал исполнявший обязанности секретаря будущий художественный критик В. В. Стасов. После кончины Анатолия Николаевича все имущество этой ветви Демидовых перешло к племяннику - Павлу Павловичу Демидову (1839–1885). В 1872 году он приобрел поместье Пратолино. Виллу Пратолино построил Бернардо Буонталенти в 1568–1581 годах для Бьянки Капелло, возлюбленной герцога Франческо I Медичи. В 1872 году Павел Павлович Демидов с разрешения Александра II принял титул князя Сан-Донато. Павел Павлович жертвовал значительные суммы на содержание столовых для бедных и ночлежек. Он и его жена Елена Петровна, в девичестве княжна Трубецкая, были избраны почетными гражданами Флоренции.

По маршрутам, проложенным Демидовыми, на Апеннинский полуостров потянулись русские, желавшие увидеть далекую заморскую страну. Княгиня Екатерина Романовна Дашкова (1744–1810) добралась до Флоренции в марте 1780 года. Участница дворцового переворота 1761 года, статс-дама императрицы Екатерины II, будущий президент Российской академии посвятила Флоренции в своих записках два абзаца:

“В два дня мы проехали Парму, Плаченцию, Модену и на более долгое время расположились во Флоренции, где картинная галерея, церкви, библиотеки и кабинет естественной истории великого герцога удержали нас более недели.

Его высочество приказал подарить мне несколько экземпляров не только местных окаменелостей, имея у себя дубликаты их, но и других частей света, собранных Козьмой Медичисом, коего гений озарил Италию на заре возрождения науки”.

Записки честолюбивой Дашковой содержат главным образом описания пышных приемов, обедов в ее честь, бесед с философами и политиками. Флоренция у княгини вызвала лишь обывательское любопытство.

Сохранился “Итальянский дневник 1781 года” Николая Александровича Львова (1751–1803), талантливого архитектора, разносторонне образованного человека. Записи свидетельствуют об интересе к искусствам, проявленном Львовым, оригинальны его оценки при описании храмов, музеев, дворцов, в палаццо Веккио архитектора больше всего поразила коллекция одежды семьи Медичи, палаццо Питти привело его в восторг: “Palazzo Pitti. Рюстическое хорошее строение, имеющее двор лучче главнаго фасада отделанный. Позади онаго есть превеликий регулярный сад к сему замку принадлежащий, называемый grandino de Boboli. В нем есть множество хороших статуй, особливо кругом садка круглаго внизу”.

Цесаревич Павел Петрович и его молодая жена Мария Федоровна в сентябре 1781 года под фамилией графов Северных отправились в поездку по европейским государствам. За четыре месяца они изъездили Апеннины, во Флоренции их принимал великий герцог Тосканский Леопольд, второй правитель из Лотарингского дома. Наследник русского престола получил блестящее образование, любил и знал искусство, хорошо рисовал. По его эскизам флорентиец Винченцо Бренна выполнил проект Михайловского замка в Петербурге. Виденное во Флоренции Павла Петровича и Марию Федоровну потрясло.

Наездами в 1784–1785 годах во Флоренции бывал наш выдающийся комедиограф Денис Иванович Фонвизин (1745–1792). Имея соглашение с петербургским антикваром и букинистом Клостерманом, он закупал для его магазинов произведения итальянского искусства, одновременно исполнял обязанности комиссионера семейства графов Паниных. Письма Фонвизина пропитаны разного рода житейскими недовольствами, в них он постоянно ворчит и жалуется на отсутствие комфорта, элементарной гигиены, скучное свое времяпрепровождение.

В 1786–1790 годах по Европе разъезжал камергер Василий Николаевич Зиновьев (1755–1816), но пребывание во Флоренции не нашло отражения в дневниковых записях этого любителя путешествий.

Вблизи пьацца Сантиссима Аннунциата в 1817 году приобрел палаццо Монтаути-Никколини (палаццо Бутурлин) известный библиофил, действительный тайный советник, сенатор, граф Дмитрий Петрович Бутурлин (1763–1829), он и его потомки прожили в нем сто лет. Часто бывал во Флоренции Александр Иванович Тургенев (1789–1871), брат декабриста-невозвращенца Николая. Выполняя дипломатические поручения русского правительства в Европе, он стремился навестить любимый им город. Напомним, что А. И. Тургеневу Николай I доверил похороны А. С. Пушкина. Общительный Тургенев встречался во Флоренции с будущим канцлером, князем А. М. Горчаковым, семейством Виельгорских и др.

С упрощением бюрократических процедур при оформлении выезда за границу в Европу хлынул неистощимый поток русских. Писатели, художники, композиторы, историки, философы устремились во Флоренцию, во второй половине XIX - начале ХХ века в ней побывали сотни русских, десятки поселились надолго и навсегда. В городе появились русская колония, православная церковь, эмигрантские революционные группы. Среди них наиболее известны М. А. Бакунин, Н. Д. Ножкин и Л. И. Мечников, брат известного физиолога. Их было немного, жили они замкнуто, ютились по окраинам, адресов не оставили. Сохранившиеся воспоминания бесцветны, никакого интереса в отношении описания Флоренции, бытовых зарисовок они не представляют.

Двухэтажный православный храм во имя святого Николая Чудотворца и Рождества Христова построен в 1899–1903 гг. по проекту М. Т. Преображенского, стилизован под старые московско-ярославские храмы. Первый настоятель Христо-Рождественского храма, протоиерей Владимир Левицкий (1843–1923) писал 8 ноября 1899 года: “Если Данте в одном месте своего └Ада“ утверждает, что └нет большей печали, как во дни ее вспоминать о днях невозвратимо минувшей радости“, то эту истину можно повернуть и к обратному значению: нет большей радости, как переживать печаль, знать, что она не возвратится, или лучше, говоря по-евангельски, не помнить скорби за радость, ее сменившую. Эту евангельскую радость даровал Бог русским, проживающим во Флоренции, в субботу, 16-го октября. Когда они со всевозможным великолепием и торжественностью, а главное - с неподдельным воодушевлением христианским, отпраздновали закладку новой своей настоящей русской церкви - первой в Италии.

Дело это началось давно, еще в 70-х годах, по почину в Бозе почившего митрополита Исидора, который неоднократно и настойчиво приглашал позаботиться об осуществлении мысли, впервые высказанной покойной великой княгиней Марией Николаевной, проживавшей во Флоренции до 1873 года. Владыка Исидор, настаивая на построении храма с благолепной чисто русской внешностью и именно там, где его соименник, несчастный памяти лжемитрополит московский, так позорно предал честь и независимость Православия, принявши флорентийскую унию, вероятно, имел в виду загладить этот позор, восстановить честь Православия, показать наглядно его жизненность и устойчивость и все его превосходство перед внешне пышным римско-католицизмом”.

Деньги на строительство давали все знатные семьи, жившие издавна во Флоренции и составлявшие русскую колонию. Русских было немало в городе с начала XIX века, когда российским поверенным в делах при великом герцоге Тосканском во Флоренции был Николай Федорович Хитрово, муж Елизаветы Михайловны Хитрово, друга Пушкина, и отчим Долли Фикельмон, тоже друга Пушкина, Вяземского и еще многих других самых блестящих представителей русской культуры первой половины XIX века. Жили там Бутурлины, Демидовы, Уваровы, Олсуфьевы. Потомки Бутурлиных и Олсуфьевых живут там и теперь, так же как внучка протоиерея Левицкого - врач, художница, поэт Нина Адриановна Харкевич. А делами русской флорентийской церкви занимается сейчас пра-правнучка Пушкина - очаровательная, изящная, как газель, Анечка Воронцова-Тури.

Пушкин вспоминается не только в связи с именами Хитрово и Фикельмон. Здесь, во Флоренции, жил и умер его одноклассник Николай Корсаков, написавший перед смертью двустишие для своего памятника:

“Прохожий, поспеши к стране родной своей!

Ах, грустно умирать далёко от друзей”.

Умер Корсаков в 1820 году. Через пятнадцать лет другой лицеист, Горчаков, поставил памятник на его могиле с этим двустишием, изменив всего две буквы: вместо “умирать”, он написал “умереть”. А бывший лицейский директор Энгельгардт записал в дневнике: “Вчера я имел от Горчакова письмо и рисунок маленького памятника, который поставил он бедному нашему трубадуру Корсакову под густым кипарисом близ церковной ограды во Флоренции. Этот печальный подарок меня очень обрадовал” (О. Б. Максимова).

Н. Ф. Хитрово (1771–1819), генерал-майор, служил во Флоренции в 1815–1817 годах; его вдова - Е. М. Хитрово (1783–1839), дочь М. И. Кутузова.

Иконостас и некоторые предметы культа нижней церкви поступили из Демидовской церкви в Сан-Донато-ин-Полвероза; иконостас верхней церкви изготовлен на средства, пожертвованные Николаем II. Сегодня храм играет роль центра Общины русских флорентийцев. Торжественно проходят воскресные богослужения, на них стекается вся русская Флоренция - главным образом потомки эмигрантов. Их не так много, но не меньше, чем англичан, которых мы видели на воскресной мессе в капелле святого Луки базилики сантиссима Аннунциата. Православная церковь расположена в хорошем месте внутри зеленого сквера, находится в превосходном состоянии.

Странно, но в воспоминаниях и письмах побывавших во Флоренции немало отрицательных отзывов об этом великом городе. Не отыскалось достойных Флоренции слов у наших замечательнейших художников О. П. Остроумовой-Лебедевой, А. Н. Бенуа, М. В. Добужинского; Д. И. Фонвизин, П. И. Чайковский, Ф. М. Достоевский, А. А. Блок ее нещадно ругали за мелочи, недостойные внимания; бледные, сдержанные похвалы написаны восхищавшимся ею Д. С. Мережковским, В. В. Розановым, И. М. Гревсом; А. И. Герцен, А. А. Ахматова, Н. С. Гумилев ее почти не заметили. Чуть ли не единственное исключение составляет П. П. Муратов, автор превосходной книги “Образы Италии”. Он подолгу путешествовал по Апеннинам, многие полагают, что именно он открыл России подлинную Италию. На его книге воспитывались поколения, ею зачитывались, она шлифовала вкус, пробуждала любовь к искусству. Близкий друг Муратова Б. К. Зайцев писал об “Образах Италии”: “В русской литературе нет ничего им равного по артистичности переживания Италии, по познаниям и изяществу исполнения”.

Павел Павлович Муратов (1881–1950) родился в Боброве Воронежской губернии в семье военного врача, окончил Кадетский корпус, затем в 1903 году столичный Институт путей сообщения. Холодный дождливый Петербург не удержал молодого инженера архитектурными красотами, музеями, театрами и библиотеками; он перебрался в Москву, где жил его старший брат-офицер. Там он покинул инженерное поприще, служил помощником библиотекаря в университете, хранителем отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, писал для газет очерки о русско-японской войне.

Нам ничего почти не известно о детстве Муратова, личной его жизни. То формальное, что происходило с ним в первые тридцать лет жизни, вовсе не предполагало последующего. Произошло некое качественное перерождение, скачок. Павел Павлович своими талантами, накопленными знаниями, безупречным вкусом и реализованными трудами завоевал особое почетное место в истории русской культуры, в период торжества Серебряного века. Ему принадлежат две выдающиеся работы: книга “Образы Италии” и создание журнала “София”. Потом были фронт, ВЧК, эмиграция, трудная жизнь на чужбине и безвестная кончина в Ирландии.

Муратов писал об Италии с такой любовью и преданностью, с такой нежностью и тихой страстью, с глубочайшим знанием и таким изящным литературным языком, что едва ли кто-нибудь может его превзойти. Другие писали так, что за некоторых из них стыдно - с непониманием, раздражением, озлобленностью. Лишь немногие - с любовью и благодарностью, но никто не поднялся до Павла Павловича Муратова. Он открыл для русских Италию, но лишь побывавшие в ней могут по-настоящему оценить его тексты.

Демидовы, ставшие в Италии князьями San Donato Demidoff, поражали воображение итальянцев сказочным богатством, меценатством, благотворительностью. Особенно Демидовы любили Флоренцию. Состояние своё они нажили на экспорте в Европу редких металлов - Демидовым принадлежали богатые рудники и заводы в Нижнем Тагиле.
Первым из Демидовых, появившихся в столице Тосканы, был Никита Никитич Демидов (1773-1828). Этот Демидов предпочел предпринимательству дипломатическую карьеру и в 1815 году переселился во Флоренцию, заняв должность русского посланника при Тосканском дворе. Титул князь Сан-Донато был впервые введён в 1840 году тосканским великим герцогом Леопольдом II для сына Никиты Никитича - Анатолия, чтобы он мог жениться на Матильде Бонапарт - племяннице Наполеона I, без ущерба для её статуса принцессы.

Среди русских, проживавших долгое время во Флоренции, род Демидовых занимает исключительное место. Жили Демидовы с широким размахом: их загородную усадьбу даже считали вторым по великолепию дворцом после дворца Великого герцога Тосканского.

Память о меценатах Демидовых до сих пор бережно сохраняется во Флоренции. Демидовы - единственные, кому посвящена площадь на набережной реки Арно в квартале Сан-Никколо, и улица Виа делла Вилла Демидов в районе Новоли, где находилась их загородная резиденция. Фамилия Демидовых увековечена в величественном памятнике Николаю Никитичу Демидову. Этот великолепный монумент находится на площади, носящей имя Демидова.

Фото

Надпись на пьедестале памятника гласит: "Дабы жители квартала Сан-Никколо всегда имели перед собой живую память о командоре Николае Демидове, неустанном и великодушном благотворителе, сын его Анатолий подарил этот памятник городу Флоренции в 1870 г."
Памятник был заказан скульптору Лоренцо Бартолини Анатолием Демидовым для парка семейной резиденции, а в 1870 году был подарен заказчиком муниципалитету Флоренции. Тогда городские власти и приняли решение установить его на площади, носящей имя Демидова, где он и стоит до сих пор. Место выбрали неслучайно: именно на этой площади во дворце графов Серристори Николай прожил несколько лет, проявив себя щедрым благотворителем и стараясь облегчить участь бедного населения квартала Сан-Никколо.
В городе на реке Арно Николай Никитич составил богатейшую картинную галерею. Он с удовольствием заказывал известным художникам собственные портреты и портреты членов своей семьи.

Николай Никитич Демидов (1798-1840). Из собрания А. Тиссо Фото

Он основал детский приют и бесплатную школу для мальчиков, в которой обучали, помимо прочего, рисованию, шелковому производству, ткацкому, сапожному и типографскому мастерству. Он позаботился и о содержании врача, который должен был проживать в этом же районе и которого можно было вызвать любое время. Врач должен был также регулярно осматривать детей школы.
Николай Никитич скончался во Флоренции 22-го апреля 1828 года. По его воле и с разрешения императора Николая I тело его перевезли из Италии в Россию и предали земле в Нижнем Тагиле. Двум своим сыновьям, представлявшим уже шестое поколение династии, Николай Демидов оставил состояние, вдвое превышавшее то, что он получил от отца.
Анатолий Николаевич (1812-1870) продолжил благотворительное дело своего отца и вдобавок к финансированию школы и содержанию врача основал аптеку, где бедным бесплатно выдавали медицинские препараты. Но улице виа дель Джардино Серристори в районе Сан-Никколо есть Дом престарелых, названный в честь Демидова (Residenza Sanitaria Assistenziale Demidoff), на виа Сан-Никколо над входом в школу для бедных детей сохранился чугунный герб Демидовых с их девизом "Acta non verba" - "Делами, а не словами". Площадь и памятник являются свидетельством того, что Демидовы были верны этому девизу, своими делами оставив долговечный след своего присутствия во Флоренции.
В Палатинской галерее флорентийского дворца Питти теперь висит парадный портрет А.Н. Демидова кисти Карла Брюллова.

К.П. Брюллов. Портрет Анатолия Николаевича Демидова на коне. Фото

Ещё один флорентийский благотворитель Павел Павлович Демидов, 2-й принц Сан-Донато (1839-1885), племянник и наследник бездетного Анатолия Николаевича, открывал школы, приюты, устраивал дешёвые столовые для рабочих. В 1879 году признательное население Флоренции поднесло Демидову золотую медаль с изображением его и супруги и адрес, доставленный особой депутацией. Муниципалитет по этому случаю избрал князя и княгиню Сан-Донато почётными гражданами Флоренции.

Louis Gustave Ricard (1823-1873). Павел Павлович Демидов,1859. Фото

Когда в 1880 году Павел Демидов решил покинуть Флоренцию, свою домашнюю церковь он пожертвовал православной церкви, а великолепную коллекцию продал на аукционе. Финансовый результат торгов оказался ничтожным. Дворец Сан-Донато был разорён.

А.А. Харламов (1840-1925). Портрет четырех детей от второго брака Павла Павловича Демидова: Авроры (1873-1904), Анатолия (1874-1943), Марии (1877-1955) и Павла (1879-1909)). Пратолино,1883. Фото

Благодарная Флоренция отметила и вклад Павла Демидова, выделившего значительную сумму на финальную отделку одного из красивейших соборов мира - кафедрального собора Санта-Мария-дель-Фьоре.

Гербы жертвователей размещали на фасаде собора. Место расположения и размеры гербов обуславливались вносимой суммой.

Герб Демидовых оказался одним из самых больших и на самом почётном месте - на главном фасаде, первым справа от центрального портала.

Дочь Павла Павловича от второго брака - Мария Павловна Демидова, княжна Сан-Донато до замужества, а в замужестве княгиня Абамелек-Лазарева (1877-1955) - последняя представительница знаменитого рода, чьи судьбы были тесно связаны с Флоренцией. Мария Павловна - красивая, умная и образованная, была к тому же прекрасной балериной.
Когда на рубеже XIX-XХ веков княгиня Мария Павловна выходила замуж за князя Семена Семеновича Абамелек-Лазарев (1857-1916) - одного из богатейших людей России, она получила в приданое от матери родовое имение Пратолино, находящееся в предместье Флоренции. В 1916 году Мария Павловна овдовела: ее муж был убит на Кавказе. Он оставил жене роскошную виллу Абамелек в Риме и крупный счет в Итальянском банке. После Октябрьской революции всё достояние Демидовых в России было национализировано. Но в итальянских и других европейских банках на счетах Марии Павловны сохранились значительные капиталы, что и позволило ей, продолжая семейную традицию, осуществлять благотворительную деятельность.

Н.П. Богданов-Бельский. Портрет М. П. Абамелек-Лазаревой, 1900-е. Государственный Эрмитаж

Мария Павловна была старостой русский церкви во Флоренции. Она составляла целые списки ежемесячных пособий русским эмигрантам, отдельным лицам и целым учреждениям. Она помогала очень многим - Сергиевскому подворью в Париже, подворью святителя Николая в Бари, афонским монахам, валаамским монахам и многим частным лицам. Княгиня поддерживала созданный во Флоренции хор кубанских казаков. Хлопоты М.П. Демидовой по устройству судеб соотечественников обычно встречали благоприятный отклик со стороны Флорентийской коммуны и Флорентийского университета.
В 1935 году в память о муже княгиня основала Национальный дом для тяжелобольных участников Первой мировой войны. В 1939 году в предместье Пратолино арендовала жилье для бедняков, оставшихся без крова.

Мария Павловна с гостями в Пратолино, 1913 год Фото

Последняя из Сан-Донато не оставила наследников, и все её достояние перешло племяннику, югославскому принцу Павлу Карагеоргиевичу. Принц Павел забрал из Флоренции самые дорогие предметы, а переписку княгини, ее архив он просто бросил. И все бы это пропало, если бы итальянцы не подобрали эти листочки на русском языке, которые просто были разбросаны в Пратолино, и не сложили бы это всё до поры до времени в архиве провинции Флоренции.
Добрая память о княгине М.П. Демидовой и по сей день жива во Флоренции. Свято сохраняется ее могила в Пратолино, рядом с домовой церковью семьи. На могиле стоит мраморное надгробие, и до сих пор люди приносят сюда цветы, вспоминая хозяйку и её добрые деяния...

Фото

Княгиня, сумевшая сохранить существенные средства, долгое время поддерживала виллу в хорошем состоянии. Она вложила много сил и средств в сохранение этого уникального памятника истории и культуры. После смерти бездетной княгини вилла, созданная по замыслу Франческо I Медичи в XVI веке, пройдя через несколько собственников, была выкуплена итальянским государством. Сейчас здесь находится музей, здание виллы окружают великолепные сады с многочисленными павильонами, скульптурами и фонтанами.

Фото commons.wikimedia.org User:Sailko

Достойной данью памяти последней из Сан-Донато является также сохранение архива М.П. Демидовой и его публикация. В архиве сохранились и документы, относящиеся к судьбе виллы Абамелек-Лазарева в Риме. Но это уже совсем другая история, и как-нибудь я её расскажу...

ЧТО МАНИЛО русскую душу на берега Арно? Наверное, то, чего не хватало на родине, - мягкая нега, бесснежные зимы, легкое небо, плавные линии тосканских холмов, узкие улочки, статуи мадонн и святых, улыбчивые прохожие, "умение жить", плетеные бутыли "кьянти"... И, конечно, свидетельства того гигантского взлета человеческих сил, который назван Возрождением.

Флоренция не может оставить равнодушным - и особенно русского человека, чувствительного к красоте и мифам и предпочитающего крайности. И он ее боготворит, объясняется в любви, как, например, Чайковский и подавляющее большинство русских посетителей города, или же, разочарованный в своих иллюзиях, проклинает, как Блок.

История наших взаимоотношений со столицей Тосканы уходит в глубь веков. Самое первое (нам известное) описание русского путешествия в Западную Европу - это путешествие именно во Флоренцию, на знаменитый Собор 1439 года. В православном сознании этот город станет символом негодных попыток объединения с "латинянами", а современный экуменизм назовут "возвратом к Флоренции". Парадоксальным образом эта негативная память вызовет к жизни уникальный памятник - изумительной красоты русский храм, которым его строители пытались искупить "грех Унии" (об этом первоначальном пафосе постройки сейчас забыто).

Но если русский паломник в Италии транзитом проезжал Флоренцию и стремился дальше - в Рим (а лучше в Бари, к Николе-угоднику), то русский интеллигент сознательно прибывал сюда - к Данте, к корифеям Ренессанса.

Были еще русские "дачники", которые выбирали Тоскану для поправки здоровья, да так и оставались здесь жить, поражая флорентийцев своим щедрым меценатством, широтой жизни, странными выходками.

Потом - эмигранты, которых наша родина широко расплескала по миру разными "волнами". Впрочем, их здесь было немного: этот город не для бездомных.

Наконец, уже в нашу эпоху, - путешественники, для которых придуман классический тур Венеция-Флоренция-Рим, подтверждающий, что Флоренция - это классика. Русских путешественников здесь много, и так будет всегда.

ПАЛАЦЦО БУТУРЛИН НА ВИА ДЕЙ СЕРВИ

В 1818 году семейство графа Дмитрия Петровича Бутурлина, одного из оригинальнейших людей своего времени, после долгого пути прибыло во Флоренцию. Бутурлины стали первыми русскими, "эмигрировавшими" в Италию. Что заставило коренного москвича покинуть родину - бог весть. Официальным же мотивом стало, как всегда, "состояние здоровья".

В Москве в 1812 году, на пепелище своей библиотеки, одной из самых больших в Европе, Бутурлин сказал: "Бог дал, Бог и взял". А во Флоренции собрал новую библиотеку, не меньше прежней. Разместился граф с нею, как настоящий барин, - в самом центре города, в одном из лучших особняков, в Палаццо Монтаути-Никколини, теперь считающемся классикой Ренессанса. Горожане, как полагается, переименовали его в Палаццо Бутурлин, и так дворец обозначался на карте Флоренции почти век. В 1918 году, в 100-летний юбилей прибытия семейства на Апеннинский полуостров, обедневшие потомки графа Дмитрия Петровича продали свое Палаццо, оставив на фасаде свой герб - на память.

ДЕМИДОВ САН-ДОНАТО

Павел Павлович Демидов князь Сан-Донато (1839-1885) продолжал меценатские традиции своего семейства, одно из его благодеяний увековечено на фасаде кафедрального собора Флоренции. Глядя на нарядную громаду Санта Мария дель Фьоре, трудно представить, что еще не так давно ее фасад был из рваного, необработанного камня: в Средневековье у горожан не хватило средств на достройку собора. В середине XIX века отцы города призвали всех состоятельных флорентийцев к пожертвованиям на новый, мраморный фасад. Больше всех выделил Демидов, за что и увидел потом свой родовой герб на самом почетном месте - справа от главного входа. Княжеский герб вместе с титулом итальянские Демидовы получили из рук местных правителей - великих герцогов Тосканских. В гербе соединились уральское кайло и геральдическая лилия Флоренции.

Богачи Демидовы излили на Флоренцию столько благодеяний, что естественным было появление здесь памятника основателю итальянской ветви Демидовых, Николаю Никитичу. Ваятель Лоренцо Бартолини изобразил Демидова обнимающим сына, у ног изваяния поместил итальянскую девочку - аллегорический объект благодеяний, а по углам пьедестала - аллегории Искусства, Милосердия, Удовольствия и даже... Сибири - как источника несметных богатств фамилии. Сибирь единственная в монументе целиком одетая и в шляпе: образ холода.

Именем Демидова названа и сама площадь. Это закономерно - здесь стоит палаццо, где он жил, тут же - школа, им основанная. Для русского во Флоренции патриотично назначать свидания не "у Давида", а "у Демидова". И не забудьте, что по-итальянски надо говорить "Демидофф" и с ударением на первый слог.

В один прекрасный день Демидовым надоело жить в тесном городе, и они купили усадьбу, которую вскоре прозвали "вторым великогерцогским дворцом". Собственно, таких усадьб у них было две: одна в Сан-Донато, по названию которой им был дан княжеский титул и от которой сейчас остались незначительные фрагменты, вторая же - в Пратолино. Она сохранила свой архитектурный ансамбль эпохи Медичи, но заметно обрусела. В центре парка русские владельцы водрузили копию памятника Николаю Никитичу, что стоит на Демидовской площади, в залах дворца развесили картины отечественных мастеров (в первую очередь - Карла Брюллова, которому покровительствовали), и даже композиции цветов на клумбах долженствовали напоминать о России.

Последняя итальянская Демидова (в замужестве Абамелек-Лазарева) скончалась в 1955 году бездетной, оставив все племяннику - князю Павлу Карагеоргиевичу Югославскому. Тот продал виллу со всем ее убранством на аукционе Сотбис, и после разных перипетий усадьба нашла своего нынешнего хозяина - Флорентийскую провинцию, то есть районную администрацию. Так появился новый парк-музей "Вилла Демидофф".

Несколько лет назад итальянскую общественность взволновало громко объявленное намерение российского правительства вернуть свою зарубежную собственность. В кем-то составленных списках значилась и "Вилла Демидофф", всегда бывшая частным владением. Осторожный "райсовет", дабы не тревожить аппетит России, постановил "Виллу Демидофф" переименовать в "Виллу Пратолино".

Впрочем, все ее называют по-старому.

ДОМ ЧАЙКОВСКОГО НА ВИА САН-ЛЕОНАРДО, 64

В сознание флорентийцев этот дом и вошел с таким именем - Сasa di Tchajkovskij, - в особенности после 1997 года, когда дом был продан на аукционе и об этом писала местная пресса. Впрочем, во Флоренции у композитора было несколько адресов, ибо изо всех зарубежных городов он предпочитал именно город на Арно, не скупясь ему на комплименты. Другие адреса - гостиница "Софитель" на улице Черретани (там композитор стоял в феврале - марте 1878 года) и гостиница "Вашингтон" (весна 1882 и весна 1890 годов) - не столь романтичны и не вызывают желания повесить на них мемориальную доску со словами: "Здесь от бескрайних российских равнин и нежных тосканских холмов питал композитор свои бессмертные гармонии". Это слова с мемориальной доски на Вилле Бончани, на одной из самых красивых во Флоренции улиц - Сан-Леонардо. Неподалеку от этого особняка проживала в гостинице и та, которая сняла "творческую дачу" для композитора на зиму 1878 года - Надежда фон Мекк. Надежда Филаретовна каждый день прогуливалась перед домом Чайковского, но никогда не заходила внутрь. Зато она каждый день получала от него партитуры (композитор сочинял "Орлеанскую деву") - и записки, которые часто цитируют, когда повествуют об этом светлом периоде творчества композитора.

ДОСТОЕВСКИЙ

Мы точно не знаем, в каком именно доме на площади Питти остановились Федор Михайлович и Анна Григорьевна. Достоевская писала: "...В конце ноября 1868 года мы перебрались в тогдашнюю столицу Италии и поселились вблизи Palazzo Pitti. Перемена места опять благоприятно повлияла на моего мужа, и мы стали вместе осматривать церкви, музеи и дворцы".

Прожив так почти год, Достоевские уехали в Германию, в Дрезден - приближалось появление на свет Любочки, и Анна Григорьевна хотела родить в стране, языком которой она владела.

Даже в отсутствие достоверного адреса горожане решили отметить память о пребывании Достоевского. Так на доме # 22 по площади Питти появилась мемориальная доска с осторожным началом: "В этих местах жил..."

Сведения о жизни Достоевских во Флоренции скупы. Но любимое место супругов известно. Достоевская, ждавшая ребенка, пишет: "Мне предписано было доктором много гулять, и мы каждый день ходили с Федором Михайловичем в Giardino Boboli (сад, окружающий дворец Питти), где, несмотря на январь, цвели розы. Здесь мы грелись на солнышке и мечтали о нашем будущем счастье". Сад Боболи (ударение на первый слог) - некогда приватный сад Великих герцогов Тосканских.

Во время своего четырехлетнего отсутствия из России Достоевский безумно скучал по родине. Флоренция его немножко выручала: здесь, по свидетельству Анны Григорьевны, "нашлась отличная библиотека и читальня с двумя русскими газетами", и писатель "ежедневно заходил туда почитать после обеда". Библиотеку, так называемый Кабинет Вьессе, в начале прошлого века учредил один швейцарец-меценат с целью преодоления местного провинциализма: сюда поступали главные европейские издания. Библиотека действует и до сих пор, правда, в другом месте, в Палаццо Строцци. И нынешний ее пользователь может расписаться в библиотечном реестре - вслед за Theodore Dostoewsky.

Флорентийские власти, как и местные власти в России, любят придумывать названия в память тех или иных событий или людей. Многими из таких названий не пользуются, и никто не знает об их существовании. Малозаметная дорожка в городском парке "Кашины" именуется аллеей (viale) имени Федора Михайловича Достоевского. Единственное строение на аллее - столбик с этим названием. Если вы захотите поставить флорентийца в тупик, спросите у него, как пройти к viale Dostoevskij.

ДОМ ОЛСУФЬЕВОЙ

Мария Васильевна Олсуфьева в Италии известна больше, чем на родине. Впрочем, она и родилась в Италии: у ее матери была доверенная флорентийская акушерка.

Среди пяти детей полковника царской армии графа Василия Олсуфьева, бежавшего с семьей из Советской России, дочь Мария сохранила в наибольшей степени свою русскость. Во время "оттепели" она увлеклась новой советской литературой, что не было принято среди эмигрантов первой волны, и принялась за переводы. Первым стал роман Дудинцева "Не хлебом единым", переведенный, по настоянию издательства, за рекордный срок - в 25 дней. Затем последовали Шкловский, Окуджава, Евтушенко. Работоспособность переводчицы поражает: из-под ее пера вышли около полусотни книг, причем таких сложных авторов, как Андрей Белый, Платонов, Мандельштам, Пильняк, Булгаков.

Мария Васильевна стала посещать СССР, где ее приняли тепло. Все изменилось с началом гонений на Солженицына. Писатель-изгнанник сам указал на Олсуфьеву как на желательную переводчицу "Архипелага Гулаг", и с тех пор Мария Васильевна стала в Советском Союзе persona non grata. Начался новый этап ее деятельности - помощь правозащитникам, в первую очередь Сахарову.

Олсуфьева скончалась в 1988 году, немного не дожив до радикальных изменений в России, которая, без сомнения, вновь приняла бы ее с почетом.

Дочь Марии Васильевны бережно хранит старую обстановку, библиотеку, семейные реликвии.

ДОМ ТАРКОВСКОГО НА УЛИЦЕ САН-НИККОЛО, 91

Один из сюрпризов современной Флоренции - надпись над домофоном: TARKOVSKY. Открыв телефонную книгу, можно узнать и точный адрес. Дом на улице Сан-Никколо - последнее место его оседлой жизни. Комната, где он писал сценарий своего последнего фильма "Жертвоприношение", сейчас нежилая; вдова, ныне покойная, устроила здесь нечто вроде домашнего музея. Здесь письменный стол режиссера, личные вещи, икона его небесного покровителя апостола Андрея. Помещается эта комната на крыше средневекового палаццо, возвышаясь над другими крышами и напоминая рубку корабля или неф базилики.

В своем дневнике маэстро писал: "Флоренция - это город, возвращающий надежду". Тарковский проникся им во время съемок "Ностальгии": тосканские достопримечательности - фрески Пьеро делла Франческа, недостроенный собор в Сан Гальгано, бассейн в Баньи Вийони (сцена со свечой) - стали немыми героями фильма. Когда же режиссер оказался бездомным и скитался по Европе, флорентийская мэрия проявила благородство, предоставив ему жилье в старинном квартале Сан-Никколо. Теперь тут обитает другой Андрей Тарковский - сын режиссера.

БРОДСКИЙ

Бродский и Италия - пример счастливых отношений: поэт признавался, что ему было хорошо в стране, где так много женщин напоминали его мать. Общеизвестна любовь поэта к Венеции, навечно скрепленная завещанием; менее известно, что Иосиф Бродский был почетным гражданином Флоренции и обладателем премиального золотого флорина - точной копии средневековой флорентийской монеты. Это звание и сопутствующую награду он получил от местного муниципалитета за свой вклад в мировую культуру. Мартовским днем 1996 года в Палаццо Веккио Бродский, в окружении отцов города и стилизованных знаменосцев, получал из рук мэра эти флорин и указ, а затем читал стихи - в том числе и про Флоренцию. То был последний визит поэта в Италию.

Если вы не впервые во Флоренции или вам выпала возможность провести в этом городе не один день, пройдите еще раз по улицам и площадям и погрузитесь в воспоминания о великих соотечественниках, бывавших в этих местах. Они точно также прогуливались по проложенным туристами тропам, очарованные городом на реке Арно.

Вконтакте

Двери вдыхают воздух и выдыхают пар; но
ты не вернешься сюда, где, разбившись попарно,
населенье гуляет над обмелевшим Арно,
напоминая новых четвероногих. Двери
хлопают, на мостовую выходят звери.
Что-то вправду от леса имеется в атмосфере
этого города. Это - красивый город,
где в известном возрасте просто отводишь взор от
человека и поднимаешь ворот.

Бродский “Декабрь во Флоренции” (1976)

Из известных русских, посетивших Флоренцию, пожалуй, только Александру Блоку не пришлась она по душе. Богачи Демидовы выделяли огромные средства на реставрацию великих памятников Флоренции, Бродский и Тарковский воспели этот город в своем творчестве, а Достоевский и Чайковский частенько останавливались здесь во время своих европейских путешествий. И все они так или иначе оставили во Флоренции свой след.

Русские заинтересовались Флоренцией и впервые попали сюда в далеком 1439 году. Это было связано с важным религиозным событием - Флорентийской унией, неудавшейся попыткой объединить русскую и католическую церкви. С тех пор во Флоренции перебывали русские паломники, которые мельком осматривали город и спешили в Рим и Бари, русские интеллигенты, которых манили Данте и мастера Возрождения. Были тут и так называемые “дачники”, которые надолго приезжали сюда для поправки здоровья, да так и оставались здесь жить, занимаясь меценатством и коллекционированием. За дачниками приезжали эмигранты, среди которых оказались Достоевский, Бродский, Тарковский и другие.

Сегодня здесь останавливаются многочисленные туристы, толпами отдающие дань Уффицы, Давиду, Понте Веккьо, и разборчивые путешественники, которые ищут в своих поездках не только связь с общемировым прошлым, но и с родными корнями.

Где бы Вы ни остановились во Флоренции, начните свою прогулку с Дуомо. Этот символ Флоренции состоит из трех элементов – самого собора Санта Мария дель Фьоре, Баптистерия с золотыми вратами Рая Гиберти и колокольни Джотто.

Панорама Флоренции. Собор Санта-Мария-дель-Фьоре, колокольня Джотто, купол базилики Сан-Лоренцо / Shutterstock.com

Собор Санта Мария дель Фьоре был построен на месте старинной церкви Санта Репарата, названнной так в честь покровительницы Флоренции в IV веке. Поражающие масштабы здания, неповторимый по европейским меркам купол, великолепный сложный мраморный фасад отсылают нас к средневековой истории конкуренции между величественной Флоренцией и ее завистливыми соседями – городами Пизой, Лукой, Сиеной. Там с XI века стали строить красивые соборы, а во Флоренции все еще стояла древняя церковь Санта-Репарата. Ведущее положение флорентийской державы обязывало построить новый собор. В конкурсе архитектурных проектов победил Арнольфо ди Камбио, который и возвел гигантское строение длиной 153, шириной 38 и высотой 107 метров. Собор Санта Мария дель Фьоре был построен в 1434 году, и на тот момент стал самым большим в Европе. Власти Сиены сделали попытку переплюнуть Флоренцию, но их замыслы не были реализованы, а город и по сей день остается с недостроенным собором.

Смотря на интересный фасад Дуомо, стоит вспомнить, что большей частью он был построен на средства уральских заводчиков Демидовых. Их фамильный герб расположился на почетном месте – справа от главного входа в собор Санта-Мария дель Фьоре.

История связей Демидовых с Флоренцией начинается с имени Николая Никитича Демидова, который в 1819 году с семьей переезжает в Тоскану, чтобы поправить здоровье, да так и остается здесь. Флоренция и Тосканская область стали его вторым отечеством. По разным свидетельствам Демидов занимал здесь должность российского посланника или поверенного при Тосканском дворе, а среди простых итальянцев он приобрел широкую известность за щедрость, любовь к искусству, и масштабную благотворительную деятельность.

Николай Демидов выделял средства на больницы, помогал бедным, был увлеченным коллекционером предметов изобразительного искусства. Его сын Анатолий пожертвовал средства на восстановление фасада собора Санта-Кроче и время от времени приобретал работы Перуджино, Джорджоне, Тициана, Тинторетто, а также получил титул князя Сан Донато (по имени фамильной виллы под Флоренцией) от герцога Тосканского. Племянник Анатолия Павел Демидов открыл во Флоренции школы, дешевые столовые, ночлежки. Кроме того, он пожертвовал 38 тыс. лир (деньги 19-го века имели золотой эквивалент, но можно приравнять эту сумму к сотням тысяч евро) на реставрационные работы и возведение фасада кафедрального собора Санта-Мария-дель-Фьоре, который до 19 века был покрыт неотшлифованным камнем (сейчас такой фасад можно увидеть у собора Сан Лоренцо). Сегодня глаз туриста теряется среди многочисленных скульптур и декоративных элементов из белого, зеленого и розоватого мрамора.

Вид на город с купола собора. Арх. Ф. Брунеллески / Shutterstock.com

Если Вам нравится смотреть на город с высоты, то Дуомо представляет целых две таких возможности. Вы можете забраться на купол Брунеллески и посмотреть его изнутри (вход – 8 евро). В теплое время года здесь всегда большие очереди. Можно забраться и на колокольню Джотто (вход – 6 евро). Если Вы любитель крутых подъемов по узким винтовым лестницам, то вам сюда. Ни в одном, ни в другом сооружении нет лифта, а высота подъема составляет около 400 ступенек. Однако главный недостаток такого развлечения в том, что с высоты Дуомо не будет виден сам собор, и уж конечно, этот вид не сравнится с тем, что откроется с piazzale San Michelangelo или с холма Сан Миниато, куда мы отправимся чуть позже.

Обойдите Дуомо вокруг, внимательно рассмотрите фасад. Возможно, покажется нелепым, что столь огромное сооружение стоит на неподходящей маленькой площади, и его невозможно увидеть полностью. Впрочем, дистанция в несколько шагов придает величественность этому духовному центру города, это и было главной идеей архитекторов. Памятники им стоят слева от главного входа (если стоять к собору спиной): Филиппо Брунеллески и Арнольдо Ди Камбио были при жизни врагами, но флорентийцы решили их примирить и поставили памятники творцам рядом друг с другом.

Обойдя собор слева, выходим на улицу via dei Servi, ведущую на площадь Santissima Annunziata. Здесь, у дома номер 2, можно вспомнить еще об одном нашем соотечественнике, графе Дмитрие Петровиче Бутурлине.

Воспитательный дом (Оспедале дельи Инноченти) и памятник Фердинандо I Медичи на площади Сантиссима Аннунциата. Арх. Ф. Брунеллески ©pio3 / Shutterstock.com

Коренные москвичи Бутурлины, потеряв свою огромную библиотеку после пожара 1812 года стали первыми русскими эмигрантами в Италии (1818 год) и, осев во Флоренции, начали собирать новую коллекцию книг в роскошном ренессансном особняке Палаццо Монтаути-Никколини (сегодня просто Palazzo Niccolini) в самом центре города. На карте Флоренции до недавнего времени этот особняк обозначался не иначе как Palazzo Buturlin, а на фасаде остался герб графа Дмитрия Петровича Бутурлина.

Сегодня в этом особняке расположилась дорогая гостиница, где сохранились все интерьеры XIX века. Если попросить разрешения, то вас впустят посмотреть не только дворик особняка, но и внутреннее его убранство (заходите в ворота и слева поднимаетесь по лестнице на второй этаж).

Вернитесь к Дуомо и по улице dei Calzaiuoli идите до площади piazza della Signoria. По дороге обратите внимание на красивое здание Орсанмикеле (Святой Архангел Михаил) с интересным фасадом со скульптурами. Это здание служило сначала рынком, потом церковью, а главное, оно стало показательным примером развития ренессансного искусства. В 1290 году архитектор Дуомо Арнольфо Ди Камбио построил здесь Лоджию, которая служила рынком, но вскоре сооружение сильно пострадало от пожара, а в 1337 году его восстановили, надстроив третий этаж и превратив первый в церковь Девы Марии и ее матери Анны. Храм украшен скульптурами покровителей различных цехов, правивших в городе. Скульптуры со временем приходили в негодность из-за частых дождей, и их заменяли в соответствии с новыми художественными тенденциями. Расположение между Дуомо и площадью della Signoria сделали Орсанмикеле и символом власти искусства над светскими и духовными властями.

Если к этому времени Вы проголодаетесь, зайдите в ресторанчик настоящей тосканской кухни «Osteria dei Buongustai» на улице Via dei Сerchi, 15/r (открыт с 12:00 до 15:00). Остерия полностью оправдывает свое название «Гурман». Лучше прийти сюда не позже 13:00, потому что это место пользуется популярностью самих флорентийцев. В ресторанчике есть меню на английском языке. Гостям города, если они небольшие охотники до тосканских экзотических блюд из говяжьих внутренностей (lampredotto или trippa), мы посоветуем насладиться домашней пастой папарделли, блинчиками со шпинатом креспелле, а на десерт заказать кусочек традиционного горячего шоколадного торта.

По улице Dei Cerchi выходите к площади della Signoria и к городской ратуше, палаццо Веккьо. Именно здесь в марте 1996 года Иосифу Бродскому за вклад в мировую культуру дали титул почетного гражданина Флоренции и вручили премиальный золотой флорин - точную копию средневековой флорентийской монеты.

Нужно сказать, что в Италии Бродский больше прославился как боготворитель Венеции, где он и был похоронен. Любовь же поэта к Флоренции малоизвестна и лучше всего передана в стихотворении «Декабрь во Флоренции» (1976).

Глаз, мигая, заглатывает, погружаясь в сырые
сумерки, как таблетки от памяти, фонари; и
твой подъезд в двух минутах от Синьории
намекает глухо, спустя века, на
причину изгнанья: вблизи вулкана
невозможно жить, не показывая кулака; но
и нельзя разжать его, умирая,
потому что смерть - это всегда вторая
Флоренция с архитектурой Рая.

Визит во Флоренцию в 1996 году был последним визитом Бродского в Италию. Поэт скончался в том же году в США.

Каменные мостовые, небольшие промежутки между многочисленными домами, довольно узкие улицы, толпы туристов, беспорядочные велосипедисты, не слезающие со своих двухколесных друзей, шумный дымный транспорт, общая суета в городе – такой Флоренция была и век назад, но у Александра Блока и Иосифа Бродского сложилось о ней разное впечатление.

Внутренний двор Палаццо Веккьо / Shutterstock.com

В Палаццо Веккьо можно бесплатно посетить внутренний дворик, вход в который находится рядом с копией знаменитого «Давида» Микеланджело. А летом в “Старый дворец” (именно так переводится с итальянского «Палаццо Веккьо») можно прийти и вечером (последний вход в 23:00), и после просмотра работ Микеланджело, Вероккьо и других мастеров Возрождения подняться на последний этаж и насладиться видом на ночную Флоренцию с открытого балкона.

Перед входом во внутренний дворик на стене слева вы заметите выбитый в камне профиль. Ходит поверье, что этот профиль выбил сам Микеланджело с закрытыми глазами, чтобы продемонстрировать, что искусство не требует физического зрения, достаточно внутреннего видения.

Если Вы решите зайти в галерею в этот день, то о дальнейшей прогулке можно забыть (галерея хоть и небольшая, но полна шедевров). В этой же прогулке мы советуем вам выйти на набережную реки Арно. Здесь с небольшой смотровой площадки можно увидеть необычный старинный мост Понте Веккьо и коридор Вазари, соединяющий Uffizi c дворцом Питти.

Понте Веккьо и Коридор Вазари, соединяющий галерею Уффици с Палаццо Питти / Shutterstock.com

Не спешите повернуть направо и пройти по самому мосту Понте Веккьо. Воспользуйтесь возможностью увидеть его издалека. Для этого поверните налево и направляйтесь к следующему мосту, Ponte alle Grazie.

Сразу за мостом, выше, видна Вилла Бардини. Этот район Флоренции – Олтрарно - очень престижное и дорогое место, где живут зажиточные коренные флорентийцы, многие дома прямо на набережной реки Арно сдаются иностранцам. Здесь не так суетливо, как в историческом центре вокруг Дуомо, меньше магазинов и ресторанов. Однако и тут набережная имеет свою богатую историю.

С моста поворачиваем налево и заходим в зеленый сквер, расположившийся на площади под говорящим названием Piazza Demodoff. Подойдите к беседке с памятником в центре сквера.

Л. Бартолини. Памятник Н. Н. Демидову на Демидовской площади во Флоренции© Flickr.com

По распоряжению Анатолия Демидова благодарные флорентийцы поставили белую мраморную статую первого Демидова во Флоренции - Николая, выполненную скульптором Лоренцо Бартолини. Интересны символы, изображающие могущество и качества Демидова, использованные в монументе: сам Николай изображен в виде римского сенатора, который прижимает к груди сына Анатолия, а женская фигура около него символизирует признательность и преподносит Демидову лавровый венок. По углам постамента - 4 статуи-аллегории: Природа, Искусство, Милосердие, Сибирь (последняя держит в руках Плутоса с мешком золота – несметного богатства рода Демидовых). Обратите внимание, что только последняя фигура – Сибирь – полностью одета и носит шляпу, ведь все итальянцы знают, как бывает холодно в России.

По приезде во Флоренцию Николай Никитич основал на этой площади приют для сирот и престарелых, который назвали “приют Демидова”. Сегодня его фасад украшен горельефным изображением Николая Никитича. Приют расположился неподалеку от палаццо Серристори (слева от памятника в сквере - Lungarno Serristori, 21), где первое время жил сам Демидов. Это здание сегодня закрыто, но внешний его заброшенный вид может порадовать многих фотографов – охотников за стариной.

Так совпало, что в этом районе Флоренции многое связано с именем Николая Демидова – сам район назван в често Святого Николая, здесь есть одноименная улица, арка, а также церковь. А флорентийцы шутят, что если местные жители договариваются встретиться у Давида, то русские патриотично могут встречаться у памятника Демидову.

Совсем рядом на улице Сан Никколо, на довольно скромном доме номер 91 недавно появилась табличка: «Андрей Тарковский, несравненный режиссер духовного кино, изгнанник во Флоренции в этом доме провел последние годы своей жизни, гость и почетный гражданин города Флоренция».

«Флоренция - это город, возвращающий надежду», - так писал режиссер, оказавшийся бездомным скитальцем в Европе. Флорентийская мэрия выделила ему комнату на улице Сан Никколо, где великий русский режиссер прожил с 1983 по 1986 и где написал сценарии к последним фильмам «Ностальгия» и «Жертвоприношение». Есть что-то схожее в судьбах двух мастеров – Бродского и Тарковского. Оба они любили Флоренцию, оба провели здесь последние годы своей жизни, оба стали почетными гражданами Флоренции.

Кстати, если вы большой поклонник творчества Андрея Тарковского, то можно устроить небольшой тур по окрестностям Флоренции, по местам, где снимался фильм «Ностальгия». Это недостроенный собор в Сан Гальгано и бассейн в Баньи Вийони.

Дальнейшее направление вашего маршрута рассчитайте по силам. Если Вы устали и не готовы на героический подъем, то от дома Тарковского идите в сторону Понте Веккьо, а потом сразу к Палаццо Питти (пропустите часть маршрута с подъемом и спуском, который займет у вас около часа).

Если же силы еще есть, продолжайте идти по улице Сан Никколо и по указателям дойдите до ворот Сан Николо. Это единственные ворота во Флоренции, сохранившие первоначальную высоту, остальные не достигают такой высоты, потому что давно вросли в мостовые.

Пройдите через них и идите вверх по лестнице до площадки Piazzale Michelangelo. Довольно крутой подъем займет около 15 минут. Если вы не будете спешить и насладитесь постепенным подъемом и открывающимися видами на Флоренцию, этот отрезок Вам особенно понравится. Теперь Вы точно не пожалеете, что не поднялись на купол Дуомо.

От площадки Микеланджело вдоль по улице Галилео пройдите до лестницы, ведущей к бенедиктинскому монастырю Сан Миниато. Сюда, как ни странно, доходит меньше туристов, видимо, от незнания или усталости. А ведь это место стоит посетить и ради монастыря, и ради потрясающего вида.

Фасад базилики Сан Миниато аль Монте / Shutterstock.com

Среди всех базилик Сан-Миниато аль Монте - единственная сохранившаяся почти в неизменном виде с момента возведения в 1018 году (фасад был начат в 1090 году). У вас появится отличная возможность присмотреться к типично романскому убранству храма и полюбоваться фресками, изображающими жизнь святого Бенедикта, а также майоликовым сводом, созданным Лукой делла Роббиа.

Рядом с церковью находится кладбище Cimitero delle Porte Sante, на котором захоронены известные итальянцы, среди которых создатель Пиноккио Карло Коллоди, художник Пьетро Аннигони, поэт и писатель Луиджи Уголини, режиссёр Марио Чекки Гори, физик Бруно Бенедетто Росси и другие.

Возле базилики Вы можете приобрести необыкновенные сувениры – продукты и снадобья, изготовленные самими бенедиктинскими монахами.

С лестницы, ведущей к церкви Сан Миниато аль Монте откроется потрясающий вид на Флоренцию, особенно сильный при заходящем солнце. Голубое небо, золотистые виллы, терракотовые крыши, оливы и темно-зеленые кипарисы. Эти панорамы долго будут Вам вспоминаться в заснеженной России.

Спускаетесь на улицу Галилея и идете вдоль по ней налево до пересечения с улицей Сан Леонардо. Теперь попробуйте представить отрывок из великих «Времен года» Петра Ильича Чайковского и обратите внимание на мемориальную табличку на доме 64 по улице Сан Леонардо: «На этой вилле в 1878 году проживал и творил Петр Ильич Чайковский, где от бескрайних русских равнин и нежных тосканских холмов претворил в жизнь бессмертные гармонии обоих краев».

Это не единственное место во Флоренции, где проживал Чайковский во время своих визитов в этот город. Однако гостиницы «Софитель» и «Вашингтон» не столь романтичны для того, чтобы размещать на них подобные слова, в отличие от этого уединенного уголка на вилле Бончани и на одной из самых красивых улиц Флоренции Сан Леонардо.

Неподалеку от этого особняка проживала в гостинице и Надежда Филаретовна фон Мекк, поклонница творчества композитора и его меценат. За 13 лет переписки Чайковский так ни разу и не встретился с ней. Фон Мекк оказывала ему широкую финансовую поддержку, но пожелала остаться неизвестной для своего кумира.

Флоренцию композитор любил. Весной 1890 года, в свое последнее пребывание здесь, Чайковский в небывало короткие сроки, всего за 44 дня, написал в эскизах свое любимое детище - оперу «Пиковая дама». Тогда же было написано посвящение любимому городу - секстет «Воспоминание о Флоренции».

Если Вы устали, то можете вернуться обратно в центр Флоренции на автобусе (маршрут 23). Но Вы не пожалеете, если совершите и получасовую медленную прогулку по самой тосканской части Флоренции среди многочисленных вилл, оливковых кустов, кипарисов. Продолжайте спускаться по улице Сан Леонардо, по ней вы дойдете до улицы Costa Giorgio, по которой спуститесь на площадь Felicita’.

Спускаемся в город, к церкви Санта Феличита. Прямо через эту церковь проходит коридор Вазари. На сам коридор Вазари билеты нужно заказывать сильно заранее, а вот в церковь можно войти бесплатно. Туристы заходят сюда и чтобы посмотреть на «Положение во гроб» художника Понтормо.

От площади Феличита поворачиваете налево и проходите по улице Guicciardini до покатой площади галереи Питти.

Фасад Палаццо Питти © Inu / Shutterstock.com

«…В конце ноября 1868 года мы перебрались в тогдашнюю столицу Италии и поселились вблизи Palazzo Pitti. Перемена места опять благоприятно повлияла на моего мужа, и мы стали вместе осматривать церкви, музеи и дворцы», - так писала в воспоминаниях жена Ф.М. Достоевского Анна Григорьевна Сниткина.

Точный адрес дома, в котором проживал Достоевский остался неизвестен. Однако в XX веке поэт Евтушенко изучил документы того времени и выяснил, что Достоевский жил в доме номер 22 по улице Guicciardini, где впоследствии появилась мемориальная доска. По свидетельствам, именно в этом доме Достоевский завершил 17-месячный свой труд – роман “Идиот” в 1869 году.

Впервые Достоевский попал во Флоренцию в 1862 году вместе с критиком Н.Н. Страховым, а затем после разорительных путешествий по Европе, вернулся сюда с новой женой Сниткиной, которая занялась финансовым обеспечением писателя. Флоренция привлекала Достоевского мягким климатом и библиотекой.

По свидетельству Анны Григорьевны, «нашлась отличная библиотека и читальня с двумя русскими газетами», и писатель «ежедневно заходил туда почитать после обеда». Речь идет о библиотеке - Научном Кабинете Вьессе, куда поступали главные европейские издания. Сегодня эта библиотека находится в здании Палаццо Строцци.

Сады Боболи и вид на Флоренцию / Shutterstock.com / Shutterstock.com

«Мне предписано было доктором много гулять, и мы каждый день ходили с Федором Михайловичем в Giardino Boboli (сад, расположенный за дворцом Питти), где, несмотря на январь, цвели розы. Здесь мы грелись на солнышке и мечтали о нашем будущем счастье», - пишет Анна Григорьевна.

По пути к мосту можно зайти в один из многочисленных ресторанов на набережной. Стоит иметь в виду, что все они здесь довольно дорогие, но не теряют в качестве, несмотря на свое туристическое предназначение. Так, один из ресторанов – недавно открывшийся «Open Air» может похвастаться рыбными блюдами и великолепным видом на Понте Веккьо и на противоположный берег (стоимость обеда – 50-100 евро).

На этом Вы можете завершить прогулку, вернувшись назад по мосту Понте Веккьо. Погрузившись в золотую паутину ювелирных лавочек, Вы плавно перетечете в роскошь модных магазинов и выйдете на площадь Республики, которая застала всех перечисленных нами великих соотечественников. Эта площадь отличается от остальных площадей Флоренции, поскольку была построена специально к готовящемуся назначению Флоренции столицей Италии (1865-1870).

Возвращаясь домой, подумайте о том, что Вы прошли по городу, где русские бывали с 15 века. И кто знает, может быть на отеле, где Вы остановились, когда-нибудь появится табличка с Вашим именем.

Есть города, в которые нет возврата.
Солнце бьется в их окна, как в гладкие зеркала. То
есть, в них не проникнешь ни за какое злато.
Там всегда протекает река под шестью мостами.
Там есть места, где припадал устами
тоже к устам и пером к листам. И
там рябит от аркад, колоннад, от чугунных пугал; там толпа говорит, осаждая трамвайный угол,
на языке человека, который убыл.

И. Бродский “Декабрь во Флоренции”