«Он был частицею прославленного века». Нестор Кукольник. Биография кукольника нестора васильевича

Российская империя

Ошибка Lua в Модуль:CategoryForProfession на строке 52: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Не́стор Васи́льевич Ку́кольник (8 () сентября , Санкт-Петербург - 8 () декабря , Таганрог) - русский прозаик , поэт , переводчик и драматург первой половины XIX века , автор текстов популярных романсов .

Ранние годы

Творчество

Творчество Н. Кукольника обширно и многогранно. Наряду с драматургией, он успешно пробует силы в жанре авантюрного романа, исторической повести, художественной критике, поэзии и даже в музыке . С 1838 года издаёт ряд периодических изданий искусствоведческого характера. Драматургия Н. Кукольника должна рассматриваться как своеобразный буфер между российской исторической драмой первой трети XIX века и второй половины XIX века. Писатель стоит у истоков жанра драматической поэмы . Он первый использовал и ввёл в обиход приёмы и мотивы, которые позднее найдут отражение в творчестве А. К. Толстого , Л. А. Мея , М. И. Цветаевой и других. Современные исследователи обоснованно указывают на параллели между отдельными произведениями Н. Кукольника и драматическим циклом «Романтики» М. И. Цветаевой . Н. Кукольник также первым в русской литературе представил новый тип жанра исторического романа, нашедшего потом на Западе блестящее воплощение в романах А. Дюма , его современника. Одним из первых в русской литературе Н. Кукольник начал развивать любовно-авантюрный жанр в духе Эжена Сю , Поля де Кока . Его литературные поиски на сюжеты из зарубежной истории справедливо можно рассматривать как предшественника историко-биографического жанра, позднее получивших развитие в романах-исследованиях Д. С. Мережковского , Ю. Н. Тынянова , Ольги Форш .

В период наибольшего творческого взлёта Н. Кукольник сближается с композитором М. Глинкой и художником К. Брюлловым . Его участие в судьбе таких писателей и поэтов как Т. Г. Шевченко , М. Е. Салтыков-Щедрин и И. С. Никитин общепризнано. Один из соавторов стихов либретто опер «Иван Сусанин » («Жизнь за царя ») и «Руслан и Людмила ». На его стихи написали музыку 27 композиторов, в том числе М. Глинка (его перу принадлежат ставшие классическими романсы «Жаворонок» и «Попутная песня»), А. Варламов, С. Монюшко .

Служба

Поздние годы

Вот только краткий перечень всех этих общегородских начинаний. Н. Кукольник первый поставил и обосновал необходимость университетского образования на Дону и в Приазовье . Его предложение открыть университет в Таганроге хотя и не привело к успеху, но послужило одним из оснований открытия в 1865 году Новороссийского университета . Н. Кукольник обосновал необходимость городской газеты в Таганроге, что послужило в конце концов одной из причин открытия газет не только в Таганроге, но и в Одессе и Ростове-на-Дону . Начиная с 1865 года Н. Кукольник возглавлял рабочую группу по обоснованию и выбору трассы железной дороги от Харькова к Таганрогу. Работа эта увенчалась успехом, и в 1868 году Александр II утвердил соответствующие договоры на строительство. Неоднократно Н. Кукольником ставится перед правительством вопрос о необходимости надлежащих мер по экологической защите Таганрогского залива Азовского моря . Н. Кукольник поднимает вопрос об изменении административно территориального устройства Приазовского края путём создания Петровской (Таганрогской) губернии. Здесь он встречает сильное противодействие со стороны руководства Области Войска Донского , что в конечном итоге и привело к негативному результату. Н. Кукольник способствовал открытию в ходе судебной реформы в Таганроге Окружного суда, что произошло уже после его смерти в 1869 году . Эти и подобные общественные начинания Н. Кукольника вызывали массу недовольства у провинциальной знати, которую он высмеял в своей последней драме «Гоф-юнкер», запрещённой фактически по указанию Александра II .

Умер Н. Кукольник внезапно, в декабре 1868 года , собираясь в театр. Был похоронен в Таганроге в своём имении близ рощи Дубки .

Могила

В 1931 году прах Нестора Кукольника и его жены был осквернён. Грабители, ища драгоценности, вскрыли могилы и выбросили останки, которые потом ещё долго валялись в траве. В 1966 году Таганрогским горисполкомом был подписан указ об отводе земельного участка заводу Красный Котельщик за счёт территории рощи Дубки для размещения производственных площадей. Указ привели в исполнение спустя два года. Бульдозерами был уничтожен дом Кукольника, а останки великого писателя перемешаны с грязью и вывезены на свалку вместе со строительным мусором. На сегодняшний день прах поэта безвозвратно утерян.

Адреса в Санкт-Петербурге

1836 год - дом Гавриловой - набережная реки Мойки, 70;
1836-1837 - набережная реки Мойки, 78;
1837-1843 - доходный дом - Итальянская улица, 31.

См. также

«Прощание с Петербургом» (вокальный цикл М. Глинки на стихи Нестора Кукольника)

Напишите отзыв о статье "Кукольник, Нестор Васильевич"

Примечания

Ссылки

Кукольник Н. В. Избранные труды по истории изобразительного искусства и архитектуры; Доменикино: трагедия /сост., авт. вступ.ст. и примеч. Н. С. Беляев; науч. ред. Г. В. Бахарева; БАН. - СПб.: БАН, 2013. - 464 с.: ил.
.

Ошибка Lua в Модуль:External_links на строке 245: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Отрывок, характеризующий Кукольник, Нестор Васильевич

– Эсклармонд де Перейль, – последовал ответ.
– Хюг де Арси, действую от имени короля Франции. Вы обвиняетесь в ереси Катар. Вам известно, в соответствии с нашим соглашением, которое вы приняли 15 дней назад, чтобы быть свободной и сохранить жизнь, вы должны отречься от своей веры и искренне поклясться в верности вере Римской католической церкви. Вы должны сказать: «отрекаюсь от своей религии и принимаю католическую религию!».
– Я верю в свою религию и никогда не отрекусь от неё... – твёрдо прозвучал ответ.
– Бросьте её в огонь! – довольно крикнул человечек.
Ну, вот и всё. Её хрупкая и короткая жизнь подошла к своему страшному завершению. Двое человек схватили её и швырнули на деревянную вышку, на которой ждал хмурый, бесчувственный «исполнитель», державший в руках толстые верёвки. Там же горел костёр... Эсклармонд сильно ушиблась, но тут же сама себе горько улыбнулась – очень скоро у неё будет гораздо больше боли...
– Как вас зовут? – продолжался опрос Арси.
– Корба де Перейль...
Через коротенькое мгновение её бедную мать так же грубо швырнули рядом с ней.
Так, один за другим Катары проходили «отбор», и количество приговорённых всё прибавлялось... Все они могли спасти свои жизни. Нужно было «всего лишь» солгать и отречься от того, во что ты верил. Но такую цену не согласился платить ни один...
Пламя костра трескалось и шипело – влажное дерево никак не желало гореть в полную мощь. Но ветер становился всё сильнее и время от времени доносил жгучие языки огня до кого-то из осуждённых. Одежда на несчастном вспыхивала, превращая человека в горящий факел... Раздавались крики – видимо, не каждый мог вытерпеть такую боль.

Эсклармонд дрожала от холода и страха... Как бы она ни храбрилась – вид горящих друзей вызывал у неё настоящий шок... Она была окончательно измученной и несчастной. Ей очень хотелось позвать кого-то на помощь... Но она точно знала – никто не поможет и не придёт.
Перед глазами встал маленький Видомир. Она никогда не увидит, как он растёт... никогда не узнает, будет ли его жизнь счастливой. Она была матерью, всего лишь раз, на мгновение обнявшей своего ребёнка... И она уже никогда не родит Светозару других детей, потому что жизнь её заканчивалась прямо сейчас, на этом костре... рядом с другими.
Эсклармонд глубоко вздохнула, не обращая внимания на леденящий холод. Как жаль, что не было солнца!.. Она так любила греться под его ласковыми лучами!.. Но в тот день небо было хмурым, серым и тяжёлым. Оно с ними прощалось...
Кое-как сдерживая готовые политься горькие слёзы, Эсклармонд высоко подняла голову. Она ни за что не покажет, как по-настоящему ей было плохо!.. Ни за что!!! Она как-нибудь вытерпит. Ждать оставалось не так уж долго...
Мать находилась рядом. И вот-вот готова была вспыхнуть...
Отец стоял каменным изваянием, смотря на них обеих, а в его застывшем лице не было ни кровинки... Казалось, жизнь ушла от него, уносясь туда, куда очень скоро уйдут и они.
Рядом послышался истошный крик – это вспыхнула мама...
– Корба! Корба, прости меня!!! – это закричал отец.
Вдруг Эсклармонд почувствовала нежное, ласковое прикосновение... Она знала – это был Свет её Зари. Светозар... Это он протянул руку издалека, чтобы сказать последнее «прощай»... Чтобы сказать, что он – с ней, что он знает, как ей будет страшно и больно... Он просил её быть сильной...
Дикая, острая боль полоснула тело – вот оно! Пришло!!! Жгучее, ревущее пламя коснулось лица. Вспыхнули волосы... Через секунду тело вовсю полыхало... Милая, светлая девочка, почти ребёнок, приняла свою смерть молча. Какое-то время она ещё слышала, как дико кричал отец, называя её имя. Потом исчезло всё... Её чистая душа ушла в добрый и правильный мир. Не сдаваясь и не ломаясь. Точно так, как она хотела.
Вдруг, совершенно не к месту, послышалось пение... Это присутствовавшие на казни церковники начали петь, чтобы заглушить крики сгоравших «осуждённых». Хриплыми от холода голосами они пели псалмы о всепрощении и доброте господа...
Наконец, у стен Монтсегюра наступил вечер.
Страшный костёр догорал, иногда ещё вспыхивая на ветру гаснущими, красными углями. За день ветер усилился и теперь бушевал во всю, разнося по долине чёрные облака копоти и гари, приправленные сладковатым запахом горелой человеческой плоти...
У погребального костра, наталкиваясь на близстоявших, потерянно бродил странный, отрешённый человек... Время от времени вскрикивая чьё-то имя, он вдруг хватался за голову и начинал громко, душераздирающе рыдать. Окружающая его толпа расступалась, уважая чужое горе. А человек снова медленно брёл, ничего не видя и не замечая... Он был седым, сгорбленным и уставшим. Резкие порывы ветра развевали его длинные седые волосы, рвали с тела тонкую тёмную одежду... На мгновение человек обернулся и – о, боги!.. Он был совсем ещё молодым!!! Измождённое тонкое лицо дышало болью... А широко распахнутые серые глаза смотрели удивлённо, казалось, не понимая, где и почему он находился. Вдруг человек дико закричал и... бросился прямо в костёр!.. Вернее, в то, что от него оставалось... Рядом стоявшие люди пытались схватить его за руку, но не успели. Человек рухнул ниц на догоравшие красные угли, прижимая к груди что-то цветное...
И не дышал.
Наконец, кое-как оттащив его от костра подальше, окружающие увидели, что он держал, намертво зажав в своём худом, застывшем кулаке... То была яркая лента для волос, какую до свадьбы носили юные окситанские невесты... Что означало – всего каких-то несколько часов назад он ещё был счастливым молодым женихом...
Ветер всё так же тревожил его за день поседевшие длинные волосы, тихо играясь в обгоревших прядях... Но человек уже ничего не чувствовал и не слышал. Вновь обретя свою любимую, он шёл с ней рука об руку по сверкающей звёздной дороге Катар, встречая их новое звёздное будущее... Он снова был очень счастливым.
Всё ещё блуждавшие вокруг угасающего костра люди с застывшими в горе лицами искали останки своих родных и близких... Так же, не чувствуя пронизывающего ветра и холода, они выкатывали из пепла догоравшие кости своих сыновей, дочерей, сестёр и братьев, жён и мужей.... Или даже просто друзей... Время от времени кто-то с плачем поднимал почерневшее в огне колечко... полусгоревший ботинок... и даже головку куклы, которая, скатившись в сторону, не успела полностью сгореть...
Тот же маленький человечек, Хюг де Арси, был очень доволен. Всё наконец-то закончилось – катарские еретики были мертвы. Теперь он мог спокойно отправляться домой. Крикнув замёрзшему в карауле рыцарю, чтобы привели его коня, Арси повернул к сидящим у огня воинам, чтобы дать им последние распоряжения. Его настроение было радостным и приподнятым – затянувшаяся на долгие месяцы миссия наконец-то пришла к «счастливому» завершению... Его долг был исполнен. И он мог честно собой гордиться. Через короткое мгновение вдали уже слышалось быстрое цоканье конских копыт – сенешаль города Каркассона спешил домой, где его ждал обильный горячий ужин и тёплый камин, чтобы согреть его замёрзшее, уставшее с дороги тело.
На высокой горе Монтсегюр слышался громкий и горестный плач орлов – они провожали в последний путь своих верных друзей и хозяев... Орлы плакали очень громко... В селении Монтсегюр люди боязливо закрывали двери. Плач орлов разносился по всей долине. Они скорбели...

Страшный конец чудесной империи Катар – империи Света и Любви, Добра и Знания – подошёл к своему завершению...
Где-то в глубине Окситанских гор ещё оставались беглые Катары. Они прятались семьями в пещерах Ломбрив и Орнолак, никак не в силах решить, что же делать дальше... Потерявшие последних Совершенных, они чувствовали себя детьми, не имевшими более опоры.
Они были гонимы.
Они были дичью, за поимку которой давались большие награды.

И всё же, Катары пока не сдавались... Перебравшись в пещеры, они чувствовали себя там, как дома. Они знали там каждый поворот, каждую щель, поэтому выследить их было почти невозможно. Хотя прислужники короля и церкви старались вовсю, надеясь на обещанные вознаграждения. Они шныряли в пещерах, не зная точно, где должны искать. Они терялись и гибли... А некоторые потерянные сходили с ума, не находя пути назад в открытый и знакомый солнечный мир...
Особенно преследователи боялись пещеру Сакани – она заканчивалась шестью отдельными ходами, зигзагами вёдшими прямиком вниз. Настоящую глубину этих ходов не знал никто. Ходили легенды, что один из тех ходов вёл прямиком в подземный город Богов, в который не смел спускаться ни один человек.
Подождав немного, Папа взбесился. Катары никак не хотели исчезнуть!.. Эта маленькая группка измученных и непонятных ему людей никак не сдавалась!.. Несмотря на потери, несмотря на лишения, несмотря ни на что – они всё ещё ЖИЛИ. И Папа их боялся... Он их не понимал. Что двигало этими странными, гордыми, неприступными людьми?!. Почему они не сдавались, видя, что у них не осталось никаких шансов на спасение?.. Папа хотел, чтобы они исчезли. Чтобы на земле не осталось ни одного проклятого Катара!.. Не в силах придумать ничего получше, он приказал послать в пещеры полчища собак...
Рыцари ожили. Вот теперь всё казалось простым и лёгким – им не надо было придумывать планы по поимке «неверных». Они шли в пещеры «вооружившись» десятками обученных охотничьих псов, которые должны были их привести в самое сердце убежища катарских беглецов. Всё было просто. Оставалось лишь чуточку подождать. По сравнению с осадой Монтсегюра, это была мелочь...
Пещеры принимали Катар, раскрыв для них свои тёмные, влажные объятия... Жизнь беглецов становилась сложной и одинокой. Скорее уж, это было похоже на выживание... Хотя желающих оказать беглецам помощь всё ещё оставалось очень и очень много. В маленьких городках Окситании, таких, как княжество де Фуа (de Foix), Кастеллум де Вердунум (Castellum de Verdunum) и других, под прикрытием местных сеньоров всё ещё жили Катары. Только теперь они уже не собирались открыто, стараясь быть более осторожными, ибо ищейки Папы никак не соглашались успокаиваться, желая во что бы то ни стало истребить эту скрывавшуюся по всей стране окситанскую «ересь»...
«Будьте старательны в истреблении ереси любыми путями! Бог вдохновит вас!» – звучал призыв Папы крестоносцам. И посланцы церкви действительно старались...
– Скажи, Север, из тех, кто ушёл в пещеры, дожил ли кто либо до того дня, когда можно было, не боясь, выйти на поверхность? Сумел ли кто-то сохранить свою жизнь?
– К сожалению – нет, Изидора. Монтсегюрские Катары не дожили... Хотя, как я тебе только что сказал, были другие Катары, которые существовали в Окситании ещё довольно долго. Лишь через столетие был уничтожен там последний Катар. Но и у них жизнь была уже совершенно другой, намного более скрытной и опасной. Перепуганные инквизицией люди предавали их, желая сохранить этим свои жизни. Поэтому кто-то из оставшихся Катар перебирался в пещеры. Кто-то устраивался в лесах. Но это уже было позже, и они были намного более подготовлены к такой жизни. Те же, родные и друзья которых погибли в Монтсегюре, не захотели жить долго со своей болью... Глубоко горюя по усопшим, уставшие от ненависти и гонений, они, наконец, решились воссоединиться с ними в той другой, намного более доброй и чистой жизни. Их было около пятисот человек, включая нескольких стариков и детей. И ещё с ними было четверо Совершенных, пришедших на помощь из соседнего городка.
В ночь их добровольно «ухода» из несправедливого и злого материального мира все Катары вышли наружу, чтобы в последний раз вдохнуть чудесный весенний воздух, чтобы ещё раз взглянуть на знакомое сияние так любимых ими далёких звёзд... куда очень скоро будет улетать их уставшая, измученная катарская душа.
Ночь была ласковой, тихой и тёплой. Земля благоухала запахами акаций, распустившихся вишен и чабреца... Люди вдыхали опьяняющий аромат, испытывая самое настоящее детское наслаждение!.. Почти три долгих месяца они не видели чистого ночного неба, не дышали настоящим воздухом. Ведь, несмотря ни на что, что бы на ней ни случилось, это была их земля!.. Их родная и любимая Окситания. Только теперь она была заполнена полчищами Дьявола, от которых не было спасения.

КУКОЛЬНИК, НЕСТОР ВАСИЛЬЕВИЧ (18091868), русский писатель. Родился 8 (20) сентября 1809 в Петербурге. Учился в Нежинской гимназии высших наук, вместе с однокашниками, в т.ч. Е.П.Гребенкой и Н.В.Гоголем, издавал рукописный журнал «Звезда». С 1829 преподавал русский язык и словесность в гимназиях г.Вильно, в 1830 выпустил Практический курс русской грамматики .

С 1831 (с небольшим перерывом) жил в Петербурге, служил на различных должностях (в 18371839 переводчик с польского в Капитуле российских орденов). Опубликовал «интермедию-фантазию» Тартини и «драматическую фантазию» в стихах Торквато Тассо (обе 1833), привлекшую внимание литературной общественности и публики (В.К.Кюхельбекер признал ее «лучшей трагедией на русском языке»; пост. в Александринском театре, 1835). Периоду избрания на престол первого из династии Романовых, Михаила, посвящена Рука Всевышнего отечество спасла (1834), имевшая шумный успех. Отрицательная рецензия на пьесу в «Московском телеграфе» Н.А.Полевого привела к закрытию журнала (из тогдашних эпиграмм: «Рука Всевышнего три чуда совершила: / Отечество спасла, поэту ход дала и Полевого задушила»). Последовавшая серия исторических драм проводила патерналистскую идею «демократической монархии», в духе казенного патриотизма изображая органичное единение, вопреки «боярской» смуте, народных масс и царя высшего выразителя национальной воли: Князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский , Роксолана (обе 1835), Князь Даниил Дмитриевич Холмский (1840), Генерал-поручик Паткуль (1846), Статуя Христофа в Риге, или Будет война ! (1860) и др.

Перегруженность действующими лицами и этнографическими подробностями характерны для рассказов Кукольника из итальянской жизни (Антонио , 1840; Психея , 1841, и др.) и особенно для его романов на темы европейской истории (Эвелина де Вальероль , 18411842; Дурочка Луиза , Альф и Альдона , оба 1842), писавшихся главным образом для заработка. Философичная декларативность (иные современники ставили Кукольника по глубине мысли выше Пушкина) характерна для серии «драматических фантазий» Кукольника о судьбе художника (стихотворения Джакобо Санназар , 1834; Джулио Мости , 1836; Ермил Иванович Костров , 1853; Давид Гаррик , 1861; драматический отрывок Пролог из большой фантазии Пиетро Аретино , 1842; прозаические «фантазии» Иоанн Антон Лейзевиц , Мейстер Минд , обе 1839, и др.) и незаконченной поэмы Давид Риццио (1839) на ту же тему, разрабатывающих специфическую для романтизма тему фатального одиночества служителя «чистой» красоты, презираемого толпой, обираемого дельцами и получающего заслуженную славу лишь перед смертью либо после нее.

Современные исследователи признают наиболее значительными в литературном наследии Кукольника романы, повести и рассказы из эпохи Петра I, основанные, как правило, на историческом анекдоте, насыщенные яркими бытовыми реалиями, проникнутые юмором, с живыми диалогами и даже не лишенные редких у Кукольника социально-критических интонаций: повести Сержант Иван Иванович Иванов, или Все заодно (1841), Два Ивана, два Степаныча, два Костылькова , Максим Созонтович Березовский (обе 1844). Не утратили психологического и нравописательного интереса произведения Кукольника из современной русской жизни (повесть Надинька , 1843; пьесы и рассказы), многие из которых наряду с повестями вошли в сборник Сказка за сказкой (18411844, тт. 14).

Кукольник был известен также как издатель «Художественной газеты» (18361841), одного из первых искусствоведческих периодических изданий в России, журналов «Дагерротип» (1842), «Иллюстрация» (18451847), а в 1835начале 1840-х годов и как хозяин полубогемного литературно-художественного салона, который посещали И.К.Айвазовский, Н.И.Греч, В.А.Соллогуб и особенно близкие писателю К.П.Брюллов и М.И.Глинка. Последний создал на тексты романтических стихов Кукольника популярные романсы Сомнение («Уймитесь, волнения страсти!»), Жаворонок , Ходит ветер у ворот , Прощальная песнь (все 18381840), а также сочинил музыку к его драме Князь Холмский . В свою очередь, Кукольник участвовал в написании либретто опер Глинки Руслан и Людмила и Жизнь за царя .

С конца 1840-х годов, постепенно отходя от занятий литературой, Кукольник вновь служит на чиновничьих должностях. После поездки за границу на лечение (18571858) поселился в Таганроге. Автор Записки о построении железных дорог в России , составленной для правительства.

Брат писателя, Павел Васильевич Кукольник (17951884), был известным историком-краеведом (в основном Северо-запада и Запада Российской империи), либеральным цензором (разрешил в 1829 публикацию на польском языке Дум К.Ф.Рылеева с обозначением запретного имени казненного автора-декабриста), поэтом-любителем и педагогом (преподавал безвозмездно историю в Виленском женском приюте при Мариинском монастыре).

См. также РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА.

Кукольник, Нестор Васильевич

Поэт и драматург, род. 8 сентября 1809 г., ум. 8 декабря 1868 г., пятый сын В. Г. Кукольника. Родился в Петербурге; первоначальное воспитание и образование получил в Нежине, в гимназии высших наук кн. Безбородки, первым по времени директором которой был его отец. По смерти отца он в 1822 г. был взят матерью из гимназии и жил два года в Виленской губернии, а в 1824 г. снова поступил в нежинскую гимназию, прямо в 4-й класс. Несмотря на эти перерывы в обучении в гимназии, будущий писатель блестяще прошел гимназический курс; он считался в гимназии одним из способнейших и даровитейших учеников. Однокашник Гоголя, Гребенки, Кукольник принимал живое участие в литературных опытах и предприятиях своих товарищей (журнал "Звезда") и на школьной скамье успел проявить свои задатки; драматическая фантазия "Торквато Тассо", затеплившаяся страсть к театру и увлечение музыкой были юношескими, но верными залогами будущей деятельности Кукольника. Библиотека гимназии, богатая историческими сочинениями, два-три недурных педагога и компания даровитых товарищей содействовали основанию прочного фундамента в образовании Н. В. Кукольника: он вышел из гимназии развитым, начитанным юношей, хорошо знавшим новые языки, историю, литературу... По окончании гимназии, он около двух лет пробыл в Вильне, в качестве преподавателя российской словесности в 1-й и 2-й гимназиях и успел зарекомендовать себя отличным педагогом (отчет Н. Н. Новосильцева). Летом 1831 г. он оставил Вильну и отправился с ректором Виленского университета В. В. Пеликаном, в качестве чиновника при ректоре университета для письменных дел, в Петербург. Получив вскоре чин коллежского асессора, Н. В. Кукольник вышел в отставку; в 1833 г. он вновь поступил на службу в канцелярию военного министра; с 1837 г. служил в Капитуле орденов; с 1839 по 1843 г. был в отставке, затем снова поступил в канцелярию военного министра; с 1843 г., в течение четырех лет, Н. В. Кукольник служил в Петербурге, с 1847 по 1856 г. провел в командировках. По возвращении в Петербург получил отпуск за границу для лечения; вернувшись из-за границы, вышел в отставку и навсегда оставил Петербург. Он переселился в Таганрог, где и умер в 1868 г. - Общественно-литературная жизнь Кукольника разделяется на четыре периода. Первый - до приезда в Петербург; второй - с 1832 по 1847 г., период наиболее продуктивной деятельности Кукольника и наиболее интересный для историка литературы; третий - с 1847 по 1857 г. - период странствований Кукольника по России и за границей и, наконец, четвертый - пребывание его в Таганроге. Прибыв в 1832 г. в Петербург с литературным багажом, в котором находился и "Торквато Тассо", начатый еще в Нежине, Кукольник скоро выступил в печати. Звучные стихи только что названной драматической фантазии, в которых чувствовался свежий и несомненный талант, имели громадный успех и сразу создали Кукольнику славу поэта. Польщенный ласковым приемом, он в следующем же году выпустил драматическую фантазию "Джакобо Санназар", а затем и знаменитую драму "Рука Всевышнего отечество спасла". Последняя пьеса имела успех, превзошедший ожидания автора. Правда, она не отличалась по своему времени никакими выдающимися достоинствами ни в литературном, ни в историческом отношениях, но она окружила имя Кукольника ореолом страстного поэта-патриота. Молодой писатель понял настроение и вкусы минуты, сумел польстить тогдашнему понятию о "патриотизме", сорвал шумные аплодисменты и привлек к себе симпатию лиц, внимание которых считал для себя и выгодным, и полезным.

Кукольника превозносили, его должны были превозносить, и скоро слава его, - по словам одного современника (П. А. Инсарского) - была такова, что "трудно представить для поэта и вообще для литератора славу блестящее той, какой в то время (конец 30-х и начало 40-х годов) пользовался Кукольник. Не говоря о том, что малые литературные силы льнули к нему, заискивали перед ним, ему посчастливилось пользоваться симпатиями и дружбой лиц, отменно знаменитых в русском искусстве: Глинка и К. Брюллов были первыми друзьями поэта, вообще щедро наделенного от природы. Глинка писал музыку к его произведениям, Брюллов писал с него и его братьев портреты. В хоре похвал не слышны были некоторые голоса, критиковавшие его пьесу; несколько экспромтов, и довольно колких, не распространялись далее литературных кружков. Натура артистическая, Кукольник имел отличный музыкальный слух, немалые художественные способности и познания и понимание в искусствах. Отличный собеседник, любитель-музыкант, певец и композитор, общительный человек, он умел выбирать себе по сердцу друзей и приятелей, и поддерживать знакомство с нужными ему людьми. В приязненных, близких или просто хороших отношениях он был чуть ли не с половиной известных лиц Петербурга и Москвы. Поистине изумительная способность быстро сочинять и писать и сравнительно высокий гонорар, которым в свое время оплачивались произведения Кукольника, обеспечивали поэту безбедное существование. Кукольник жил, ни в чем себе не отказывая, и задавал вечеринки, на которые собиралось многочисленное общество представителей литературы, искусства и лиц, занимавших видное положение в сферах, с искусством ничего общего не имевших. Правда, эти шумные сборища, с обильными возлияниями, во имя литературы и искусства, не имели для последних сeрьезного значения и "салон" Кукольника пользовался не совсем-то лестной репутацией. Писатели, более дорожившие своим званием, с Кукольником не старались сближаться, да ж не сближались - товарищ его по гимназии Гоголь сторонился его и только за последние свои годы, как видно из неизданного дневника, бывал несколько раз у своего прежнего однокашника Кукольника. Но должно отметить, что общение поэта с людьми, посвятившими так или иначе свой век на служение прекрасному, было для Кукольника не бесполезно. Общество его - литераторы, артисты, художники - расширяли интересы и усиливали привязанность его к искусствам, некоторые же материальные средства позволили ему проявить свой интерес и любовь к русскому искусству на деле. Кукольник на свой страх предпринял издание дорогих, по тому времени, художественных журналов, которые, несмотря на краткость своего существования, содействовали подъему в нашей публике эстетических потребностей и вкусов и составили страницу в истории наших художественных изданий. С передачей Башуцкому последнего своего периодического издания и с отъездом из Петербурга (1847 г.), можно сказать, и прекратилась деятельность Кукольника, как писателя по преимуществу. Служба его к качестве чиновника при военном министерстве, требовавшая постоянных и продолжительных разъездов, да и самый характер ее, разобщили Кукольника со столицами и представителями литературы и искусств. К тому же ему выпало на долю пережить многих своих славных и знаменитых приятелей, соратников по искусствам... Разъезжая по югу России по делам службы и принимаясь за перо для разного рода "реляций", Кукольник лишь изредка набрасывал план или этюд какого-нибудь нового своего романа или повести, а иногда и драмы. За десятилетний промежуток странствований из-под пера его вышло немного (сравнительно с предыдущими годами) вполне законченных произведений. Наши военные действия на юге, свидетелем которых был Кукольник, не могли не произвести на него впечатления, и он откликнулся на них в целом ряде произведений, из которых наибольший успех выпал на долю его драмы "Морской праздник в Севастополе". Продолжительная служба утомила уже пятидесятилетнего Кукольника; он выхлопотал отпуск за границу и, пробыв там несколько месяцев, вернулся в Петербург, чтобы подать прошение об отставке. Переселившись в Таганрог, он скоро стал там в ряды видных граждан, был избран в гласные городской думы и, говорят, немало потрудился над, благосостоянием своего города. Изредка напоминал он о себе, как о литераторе; но он пережил свою литературную славу. Не успело пройти 20 лет литературной деятельности Кукольника, как ему пришлось убедиться в охлаждении к нему публики; изданное в 1851 г. собрание сочинений его не имело значительного успеха. Белинский, еще года за четыре до сего издания давший понять Кукольнику в одной из своих рецензий, что в собрании сочинений его публика врядли нуждается, оказался прав. Барон Брамбеус и другие подобные критики не раз производили Кукольника в гении, сравнивали его с Гете, роднили с Брюлловым и т. п. Но Белинский заметил: "талант Кукольника не так слаб, чтобы ограничиться безделками, доставляющими фельетонную известность, и не так силен, чтобы создать что-нибудь выходящее за черту посредственности". Действительно, если внимательно приглядеться к произведениям Кукольника, не трудно убедиться, что, несмотря на все их разнообразие с внешней стороны, они слишком однообразны по духу, их проникающему, по манере, и положительно скучны и утомительны по расплывчатости, обилию подробностей и действующих лиц. Драмы его полны трескучих фраз и дешевых эффектов, в тысяче героев его романов редко встретишь тип или выдержанный до конца характер; в повестях с сюжетом из времен Петра Великого - это наиболее удачные произведения Кукольника - мы имеем, строго говоря, пересказы известных анекдотов, иной раз довольно живые, но неприятные по одностороннему и поверхностному пониманию автором значений реформ Петра и его удивительно пристрастному отношению к их сторонникам и противникам; вообще - в произведениях Нестора Кукольника мало вдохновения, творчества. Отсутствие у него качеств выдающегося писателя, с одной стороны, с другой - новые веяния в нашем обществе, нарождение новых идей, которых Кукольник едва ли был сторонником, наконец, появление в нашей литературе плеяды талантливейших писателей - все это отодвинуло произведения Кукольника в область забвения. В 1847 году Белинский, подводя итог только что сделанному им обозрению драм и романов Кукольника, совершенно верно сказал: "все это теперь забыто и всего этого не разбудишь от вечного сна никакими новыми изданиями". Произведения Кукольника, написанные им до 1851 г., вошли (за ничтожными исключениями) в 10 т. "Полного собрания сочинений" его (СПб., 1851-1853); затем повести и рассказы его переизданы (с дополнениями) в 1871 г. в пяти томах "Повести и рассказы Н. В. Кукольника", (СПб. 1871. в 1886-1888; 1895-1897, 1901). Роскошные издания, которые предпринимал Кукольник, были следующие: "Художественная Газета" (1836-1841 гг. - закончил издание А. Струговщиков); "Новогодник" (СПб. 1830 г.), "Сказка за сказкой" в 4-х томах (СПб. 1841-1844); "Дагерротип" (1842 г.); "Картины русской живописи" (1846 г.); "Иллюстрация" (1845-1847 гг. издание закончил Башуцкий); кроме того, Кукольник был одним из редакторов "Русского Вестника", издававшегося С. Глинкой, принимал участие во многих крупных журналах, газетах и альманахах ("Сын Отечества", "Библиот. для Чтения", "Маяк", "Русский Вестник", "Русская Беседа", "Репертуар и Пантеон", "Современник", "Журнал министерства нар. просвещения", "Русское Слово", "Северная Пчела", "Русский Инвалид", "Финский Вестник", "Санкт-Петерб. Ведомости", "Голос", "Северн. Почта", "Биржевые Ведомости", "Комета Белы", "Альманах на 1838 г.", "Утренняя Заря" (1839-1843), "Одесский альманах" (1839 г.), "Молодик" (1843 г.), "Альциона" (1843 г. и др.). Некоторые ироизведения Кукольника переведены на иностранные языки: "Nadinka Fran Ryskan" (Holsingfors 1840); A. P. Zichontschich (Abo, 1856 г.); см. также "Russische Geschichten horausg. von Zewald" (1846 г.).

Полный перечень произведений Кукольника - к книге "Гимнизия высших наук и Лицей кн. Безбородко", СПб. 1881 г., отд. 2, стр. XLVI - LX. Перечень опубликованных его писем см. в статье Кубасова - "Кукольник и его письма" ("Русская Старина" 1901 г., № 3); Отрывки из дневника его напеч. в "Баяне" за 1888 г., №№ 9-16. Рецензии на сочинения Кукольника и отзывы о нем, как о писателе, можно встретить во всех столичных современных ему журналах и газетах; наиболее любопытны (и в различных направлениях) - Сенковского (Сочинения т. 8-й), Белинского ("Сочинения" т. 5, 6, 7 и 11), В. К. Кюхельбекера (в "Дневнике") и Шевырева (в "Москвитянине" 1842, ч. II). Биографические сведения - в некрологах, помещенных в "Полицейск. Листке Таганрогского Градоначальства" (1868, № 49), "Русск. Ведомостях" (1868, № 277), в статье Гербеля ("Гимназия высш. наук и Лицей кн. Безбородко" изд. 2-е, СПб., 1881, стр. 403-408); в брошюре А. И. Шверубовича "Братья Кукольники" (Вильна, 1885), в общих курсах, словарях, и в воспоминаниях И. И. Панаева (ч. I), Драшусовой ("Русский Вестник" 1881 г., № 9), Головачевой-Панаевой, А. В Никитенки; И. А. Арсеньева ("Истор. Вестник" 1887 г., № 2-й; см. на эти воспоминания возражение И. Пузыревского - "Как пишут иногда у нас мемуары", в "Новостях" 1887 г. за март); в "Записках П. А. Каратыгина", М. И. Глинки и др. Биографическим материалом могут служить отрывки из дневника и часть обнародованных писем (см. выше). О могиле его см. "Новое Время" 1899 г. № 8480 (отд. хроники).

Ив. Кубасов.

{Половцов}

Кукольник, Нестор Васильевич

Известный писатель, сын В. Г. Кукольника. Род. в 1809 г., учился в нежинской гимназии высших наук (лицей Безбородко), устраивал там литературные чтения, редактировал гимназический журнал "Звезда", устраивал спектакли, причем он играл в "Недоросле" Митрофана, а Н. В. Гоголь - Простакова. Был учителем русского языка в виленской гимназии; позже служил в СПб., в министерстве финансов, затем в военном министерстве. Драматическая фантазия К. "Торквато Тассо" (М., 1833) встретила восторженный прием. Публике особенно нравились напыщенные, ходульные, но иногда не лишенные яркости монологи Тассо. Вслед за другой фантазией: "Джакобо Санназар" (СПб., 1834; 2-е изд. 1860) появилась пятиактная драма в стихах из эпохи междуцарствия: "Рука Всевышнего отечество спасла" (СПб., 1834), имевшая громадный успех. "Моск. Телеграф", справедливо отметивший ее деланность, был запрещен. Не меньший успех вьпал на долю и другой драмы К. "Князь Мих. Вас. Скопин-Шуйский" (СПб., 1835), не сходившей с репертуара казенной сцены до шестидесятых годов и доныне идущей в провинции. В период 1840-45 гг. К. напечатал 5 романов, 26 повестей, 5 драм и множество стихотворений. С 1836 по 1842 г. К. издавал "Художественную Газету", в которой ему принадлежит большая часть текста, позже - "Дагерротип", в 1845-47 г. "Иллюстрацию". В этот же период вышли "Сказка за сказкой" (СПб., 1841) и "Картины русской живописи" (СПб., 1842-43). Вообще, время до 1848 г. можно считать расцветом славы К. Он звал себя родоначальником школы русских романтиков, признавая только гениальную триаду в литературе, живописи и музыке - себя самого, Брюллова и Глинку, с которым был очень близок. И тогда, однако, лучшая часть литературы относилась к К. холодно: Пушкин считал его драматический талант ниже таланта барона Розена, Белинский признавал некоторое значение только за его рассказами. Действительно, последние жизненнее, и краски в них умереннее, но эта умеренность - только относительная: ничто не было так противно К., как реализм в литературе. Когда M. E. Салтыков, после появления "Запутанного дела" (1848), просил отпуска у военного министра, графа Чернышева, последний пожелал ознакомиться с его сочинениями и поручил К. сделать доклад о них. Доклад был неблагоприятен для Салтыкова, вскоре после того переведенного на службу в Вятку. В 50-х годах популярность К. стада падать; не поддержало ее и предпринятое им издание своих сочинений (СПб., 1851-53). Успех исторической драмы "Денщик" (СПб., 1852), поставленной на сцене во время крымской кампании, был случайным: патриотизм автора совпал с общим увлечением. В 1857 г. он вышел в отставку и поселился в Таганроге. Журналы печатали произведения К. неохотно, и он умер в 1868 г., почти всеми забытый. Нельзя отрицать в К. таланта, но его искры только изредка прорывались из-под шумихи риторических фраз, натянутых метафор и общей ходульности. Считая художника стоящим неизмеримо выше толпы, он, чтобы отличаться от нее, говорил напыщенным языком, сам упиваясь его трескучестью. Чувства меры в нем не было совсем. Пушкин употребил в "Борисе Годунове" слово "зане"; К. это понравилось, и он стал употреблять это выражение чуть не в каждом монологе. Герои К. на каждом шагу восклицают: "Га!" (междометие, придуманное К. для изображения высшей степени отчаяния или гнева) и прибегают к кинжалу и яду там, где это вовсе не требуется по ходу действия. Произведения К. печатались преимущественно в "Библ. для Чтения". Отд. изданы: "Роксолана", драма (СПб. 1835); "Джулио Мости", драматич. фантазия (СПб. 1836); "Кн. Дан. Дм. Холмский", драма (СПб. 1840; 2-е издание 1860): "28 января 1725 г.", драматич. картина (СПб. 1837); "Эвелина де-Вальероль", роман (СПб. 1841); "Альф и Альдона", историч. роман (СПб. 1842; 2-е изд. 1860); "Два Ивана, два Степана, два Костылькова", ром. (2-е изд. СПб. 1860); "Повести и рассказы" (СПб. 1842); "Барон Фанфарон и маркиз Петиметр", быль времен Петра В. (СПб. 1847); "Маркитантка", др. (СПб. 1854); "Морской праздник в Севастополе", драмат. представл. (СПб. 1854); "Азовское сиденье", истор. сказание в лицах (СПб. 1855); "Генер.-поручик Паткуль" (2-е изд. СПб. 1860); "Боярин Фед. Вас. Басенок", истор. др. (СПб. 1860); "Доменикино", драмат. фантазия (СПб. 1860); "Ерм. Ив. Костров", др. (СПб. 1860); "Ив. Рябов, рыбак архангелогородский", др. (СПб. 1860); "Иоанн-Антон Лейзевиц", драмат. фантазия (СПб. 1860), "Капустин, моск. купец", истор. рассказ (СПб. 1860); "Максим Созонтович Березовский", ист. рассказ (СПб. 1860); "Статуя Христофа в Риге или будет война!", истор. др. (СПб. 1860); "Три периода", ром. (СПб. 1860); "Егор Ив. Сильвановский или завоевание Финляндии при Петре Вел.", " Староста Меланья", "Старый хлам" (все три рассказа вместе СПб. 1860); "Корделия", новелла (СПб. 1860); "Прокурор Антонио", пов. (СПб. 1860); "Две сестры", эпизод из последн. смуты (СПб. 1865); "Железные дороги в России" (СПб. 1865). После смерти его напечатаны: "Сказание о синем и зеленом сукне" (СПб. 1872) и "Иоанн III, собиратель земли русской", истор. ром. (СПб. 1874). В 1880-х гг. большинство рассказов К. из времен Петра Вел. перепечатано в "Дешевой Библиотеке" Суворина. Несколько повестей К. переведено на шведский и финский языки.

{Брокгауз}

Кукольник, Нестор Васильевич

{Половцов}

Кукольник, Нестор Васильевич

Русский драматург и беллетрист. Учился в нежинском лицее, был учителем русского яз. и словесности, служил в министерстве финансов и в военном министерстве. Дебютировал в литературе в 1833 "драматической фантазией" "Торквато Тассо", за которой последовал длинный ряд его пьес и повестей.

В творчестве К. получили чрезвычайно рельефное выражение те патриотически-нацоналистические настроения, которые были так характерны для зажиточных слоев русской буржуазии в эпоху 30-х годов и которые обусловливались подъемом ее политического самосознания под эгидой николаевской монархии, покровительствовавшей "отечественному" капитализму. Вместе с поэтом Бенедиктовым и прозаиком Лажечниковым драматург К. является одним из вождей русского буржуазного романтизма. Как и автор "Ледяного дома", К. был одним из канонизаторов историко-патриотического жанра, прославляющего величие русского "народа" в самые критические моменты его истории. В этом плане особенно характерна пьеса К. "Рука всевышнего отечество спасла", с чрезвычайной выспренностью изображавшая избрание на престол Михаила Романова. Драма эта была поставлена в 1834 и произвела такой огромный эффект, что критиковавший ее "Московский телеграф" Н. Полевого за этот "антипатриотический" выпад подвергся правительственному запрещению (до нас дошла язвительная эпиграмма современника: "Рука всевышнего три дела совершила: отечество спасла, крест автору дала и Полевого задушила"). Написанная годом позже, драма К. "Князь Михайло Васильевич Скопин-Шуйский" еще сильнее подчеркнула националистические тенденции его классовой группы.

Драматические фантазии К. ("Торквато Тассо", "Джакобо Санназар", "Джулио Мости" и мн. др.) по своей структуре сходны с его патриотическими драмами, изобилуя патетическими монологами, обильными метафорами, антитезами и пр. Защищая в большинстве своих "фантазий" идею чистого искусства, К. отнюдь не оказывается в противоречии со своими политическими убеждениями. Характерно, что избранная им тема о трагической судьбе Тассо разработана в соответствии с буржуазным генезисом его творчества. "Французы - классики и рады бы вклеить Тассо в трагедию, - писал по этому поводу еще Н. Полевой, - но как? Ведь он не король и не принц! и кто тут будет герой? Тассо - мещанин! не годится..." Пламенная защита Тассо чистого искусства ни в коей мере не исключала, по К., того, что в тех случаях, когда отечество потребует от поэта служения себе, последний должен настроить свою лиру на торжественно-патриотический лад.

Слава К. была недолговечна; уже Белинский сурово осуждал риторику его драм. В 40-х годах - эпоху окончательного разложения романтизма и утверждения "натуральной школы" - К. вместе с Марлинским и Бенедиктовым делается объектом насмешек передовой критики. Одна из наиболее язвительных оценок драмы "Генерал-поручик фон Паткуль" принадлежит молодому Тургеневу; Достоевский пародировал "фантазию" "Джакобо Санназар" в своей "Неточке Незвановой".

Перу К. принадлежат кроме пьес несколько романов и множество рассказов, проводивших в историко-бытовом плане те же тенденции, но не пользовавшихся и малой долей популярности его драматургии.

Библиография: I. Повести и рассказы, т. I и II. СПб., 1843; Сочинения, 10 тт., СПб., 1851-1853; Исторические повести, 6 кн., СПб., 1886.

II. Скабичевский А., Сочинения, т. II (ст. "Наш исторический роман в прошлом и настоящем"); Панаев И., Литературные воспоминания, Сочин., т. VI; Полевой Н., Очерки русской литературы, ч. 4, СПб., 1839; Записки Глинки, М., 1871; Сакулин П. Н., Русская литература, ч. 2, М., 1929.

III. Мезьер А., Русская словесность с XI по XIX ст. включит., ч. 2, СПб., 1902.

{Лит. энц.}

Большая биографическая энциклопедия . 2009 .

- (1809 68), рус. писатель. См. ст. Эпиграмма на Н. Кукольника». Лермонтовская энциклопедия / АН СССР. Ин т рус. лит. (Пушкин. Дом); Науч. ред. совет изд ва Сов. Энцикл. ; Гл. ред. Мануйлов В. А., Редкол.: Андроников И. Л., Базанов В. Г., Бушмин А … Лермонтовская энциклопедия

- (1809 68) русский писатель. Исторические повести и рассказы (Сержант Иван Иванович Иванов... , 1841), романтическая драматическая фантазия в стихах Торквато Тассо (1833), историческая драма Рука всевышнего отечество спасла (1834) и др. На стихи… … Большой Энциклопедический словарь

Русский писатель. Из семьи профессора Петербургского педагогического института. Учился вместе с Н. В. Гоголем в Нежинской гимназии высших наук. Известен как автор драматической фантазии… … Большая советская энциклопедия

- (1809 1868), русский писатель. Исторические повести и рассказы («Сержант Иван Иванович Иванов...», 1841), романтическая «драматическая фантазия» в стихах «Торквато Тассо» (1833), историческая драма «Рука Всевышнего отечество спасла» (1834) и др.… … Энциклопедический словарь

КУКОЛЬНИК Нестор Васильевич - (18091868), русский писатель. Изд. «Художественной газеты» (183641), журн. «Дагерротип» (1842), «Иллюстрация» (184547). «Драматич. фантазии» в стихах «Торквато Тассо» (1833), «Джакобо Санназар» (1834), «Джулио Мости» (1836) и др … Литературный энциклопедический словарь

Нестор Кукольник портрет работы Карла Брюллова. Нестор Васильевич Кукольник (8 (20) сентября 1809, Санкт Петербург 8 (20) декабря 1868, Таганрог) русский писатель первой половины XIX века. Содержание 1 Ранние годы … Википедия

Кукольник, Нестор Васильевич - Смотри также (1809 1868). Пушкин познакомился с ним у князя П. Трубецкого в 1834 г., когда К. был уже автором нашумевших драм: Тасс, Рука Всевышнего, и писал Ляпунова. Пушкин не дочитал его Тасса и предсказывал, что К. не напишет хорошей… … Словарь литературных типов

Кукольник Нестор Васильевич

Кукольник Нестор Васильевич (1809 – 1868), прозаик, драматург.

Родился 8 сентября (20 н. с.) в Петербурге в семье профессора Петербургского педагогического института. Учился в Нежинской гимназии высших наук, где отец в 1820 – 21 занимал должность директора. В это же время здесь учился Н. , вместе с которым Кукольник играл в гимназическом театре. Уже в гимназии он начал писать стихи и драмы.

Закончив гимназию в 1829, был учителем в Виленской гимназии, потом служил в Петербурге, не оставляя литературной деятельности. В 1833 была опубликована драматическая фантазия Кукольника “Торквато Тассо”, имевшая большой успех и принесшая ему славу. Вдохновленный успехом, кукольник пишет исторические пьесы: “Рука Всевышнего отечество спасла” (1834), “Князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский” (1835), “Роксолана” (1835) и др. Как пьесы, так и рассказы на темы из итальянской жизни не только не имели успеха, но и вызвали неодобрительные отзывы критики, хотя отмечался яркий стих, которым были написаны эти произведения.

Наибольшую популярность имели его повести и рассказы, посвященные эпохе Петра 1 (“Два Ивана, два Степаныча и два Костылькова”, 1844; “Часовой”, “Новый год” и др.) и современной (“Надинька”, 1843).

Кукольник в своих произведениях стремился к подлинной народности. Это ему удалось в драмах “Иван Рябов…”, “Боярин Федор Басенок”. писал о первой из них: “…достоинство… составляет народный язык, доведенный до крайнего совершенства и – под русскою речью таится русский ум, русская душа”. назвал стихи второй драмы “прекрасными, а драму “гениальною” по сравнению с тогдашней русской драматургией.

Окружение Кукольника составляли известные деятели культуры, он был дружен с Брюлловым, Айвазовским, многими актерами, композиторами. Тесная дружба связывала его с Глинкой, который положил некоторые его стихи на музыку (“Сомнение”, “Жаворонок”, “Попутная песня” и др.). Умер Н. Кукольник 8 декабря (20 н. с.) 1868.

Краткая биография из книги: Русские писатели и поэты. Краткий биографический словарь. Москва, 2000.

Родился в Петербурге в семье учёного и педагога В. Г. Кукольника, русина из Подкарпатской Руси по происхождению, приглашённого в Россию. В 1821 году поступил в Нежинскую гимназию высших наук князя Безбородко, которую окончил в 1829 году. Выпущен из гимназии без аттестата как один из основных обвиняемых по «делу о вольнодумстве», начатом по доносу вскоре после декабрьских событий 1825 года (Восстание декабристов). В гимназии начал впервые заниматься литературной деятельностью. Первые литературные опыты не сохранились, так как были изъяты при расследовании «дела о вольнодумстве». Литературные опыты были продолжены в Вильне, где с 1825 года профессором университета служил его старший брат Павел Кукольник. В Вильне Нестор Кукольник в 1829-1831 годах преподавал в Виленской гимназии русскую словесность и издал на польском языке практический курс русской грамматики.

Но расцвет литературной деятельности падает на Петербург, куда он переезжает в 1831 году. Известность получил в 1834 году, когда на сцене Александринского театра в бенефис В. Каратыгина была поставлена «Рука Всевышнего отечество спасла». Драма была одобрена императором Николаем I.

Творчество Н. Кукольника обширно и многогранно. Наряду с драматургией, он успешно пробует силы в жанре авантюрного романа, исторической повести, художественной критике, поэзии и даже в музыке. С 1838 года издаёт ряд периодических изданий искусствоведческого характера. Драматургия Н. Кукольника должна рассматриваться как своеобразный буфер между российской исторической драмой первой трети XIX века и второй половины XIX века. Писатель стоит у истоков жанра драматической поэмы. Он первый использовал и ввёл в обиход приёмы и мотивы, которые позднее найдут отражение в творчестве , и других. Современные исследователи обоснованно указывают на параллели между отдельными произведениями Н. Кукольника и драматическим циклом «Романтики» М. И. Цветаевой. Н. Кукольник также первым в русской литературе представил новый тип жанра исторического романа, нашедшего потом на Западе блестящее воплощение в романах А. Дюма, его современника. Одним из первых в русской литературе Н. Кукольник начал развивать любовно-авантюрный жанр в духе Эжена Сю, Поля де Кока. Его литературные поиски на сюжеты из зарубежной истории справедливо можно рассматривать как предшественника историко-биографического жанра, позднее получивших развитие в романах-исследованиях Д. С. Мережковского, Ю. Н. Тынянова, Ольги Форш.

В период наибольшего творческого взлета Н. Кукольник сближается с композитором М. Глинкой и художником К. Брюлловым. Его участие в судьбе таких писателей и поэтов как Т. Г. Шевченко, М. Е. Салтыков-Щедрин и общепризнано. Один из соавторов стихов либретто опер «Иван Сусанин» («Жизнь за царя») и «Руслан и Людмила». На его стихи написали музыку 27 композиторов, в том числе М. Глинка (его перу принадлежат ставшие классическими романсы «Жаворонок» и «Попутная песня»), А. Варламов, С. Монюшко.

С 1843 года поступил на службу в канцелярию Военного Министерства, что является причиной его многочисленных и порой длительных командировок практически по всей Европейской части России, от Кишинева до Астрахани. И хотя литературную деятельность он не оставляет, но много времени и сил отдает служебным делам. Среди этих дел особо надо отметить такое, как изучение состояния горнодобывающей промышленности в районе Донбасса. Результаты этой работы потом весьма существенно повлияли на экономическое развитие западного Донбасса, особенно после строительства железной дороги Курск-Харьков-Таганрог, обоснованием которого успешно занимался Н. Кукольник вместе с промышленниками братьями Поляковыми.

В 1843 году Н. Кукольник женится. Жена София Амалия фон Фризен, по национальности немка, лютеранского вероисповедания, до конца жизни разделяла все тяготы службы, в том числе и длительные командировки. До женитьбы Н. Кукольник переживает две любовные трагедии. Первая любовь к Е. Т. фон дер Флит закончилась неожиданно для влюбленных тем, что по решению родителей фон дер Флит выходит замуж за другого. Это вызвало ряд лирических стихотворений, где Н. Кукольник скрывает свою возлюбленную под именем Ленора (Элеонора), что послужило причиной насмешек в среде литераторов и критиков, обвинявших Н. Кукольника в искусственности и надуманности. Особенно язвителен был И.И. Панаев, оценки которого до сих пор положены отечественными литературоведением в основу оценки всей поэзии Н. Кукольника. Вторая любовь к М.Ф. Толстой также прекратилась при непонятных обстоятельствах, но судя по стихотворным опытам (большею частью незаконченным) тоже нанесла серьезную душевную травму.

События Крымской войны 1853-1856 гг. застают Н. Кукольника в Новочеркасске, куда он был прикомандирован к штабу Войска Донского (атаман М. Хомутов), Н. Кукольник занимается снабжением действующей армии и его усилия на этом посту заслуживают высокой оценки. В 1857 году он выходит в отставку в чине действительного статского советника и поселяется в Таганроге. Последние десять лет прожил в Таганроге. Здесь он продолжает литературную деятельность. Однако основу в этот период составляет общественная деятельность. Вопреки установившемуся мнению, Н. Кукольник не был гласным городской Думы, но выполнял отдельные поручения Таганрогского городского общества. Часть работ выполнена им по собственной инициативе на общественных началах. Результаты этих работ, в том числе и отрицательные, серьезно сказались на судьбе Таганрога как городского центра образования на юге России.

Вот только краткий перечень всех этих общегородских начинаний. Н. Кукольник первый поставил и обосновал необходимость университетского образования на Дону и в Приазовье. Его предложение открыть университет в Таганроге хотя и не привело к успеху, но послужило одним из оснований открытия в 1865 году Новороссийского университета. Н. Кукольник обосновал необходимость городской газеты в Таганроге, что послужило в конце концов одной из причин открытия газет не только в Таганроге, но и в Одессе и Ростове-на-Дону. Начиная с 1865 года Н. Кукольник возглавлял рабочую группу по обоснованию и выбору трассы железной дороги от Харькова к Таганрогу. Работа эта увенчалась успехом, и в 1868 году Александр II утвердил соответствующие договоры на строительство. Неоднократно Н. Кукольником ставится перед правительством вопрос о необходимости надлежащих мер по экологической защите Таганрогского залива Азовского моря. Н. Кукольник поднимает вопрос об изменении административно территориального устройства Приазовского края путем создания Петровской (Таганрогской) губернии. Здесь он встречает сильное противодействие со стороны руководства Области Войска Донского, что в конечном итоге и привело к негативному результату. Н. Кукольник способствовал открытию в ходе судебной реформы в Таганроге Окружного суда, что произошло уже после его смерти в 1869 году. Эти и подобные общественные начинания Н. Кукольника вызывали массу недовольства у провинциальной знати, которую он высмеял в своей последней драме «Гоф-юнкер», запрещенной фактически по указанию Александра II.