Есть женщины, которые точно сестры милосердия в жизни. Перед ними можно ничего не скрывать, по крайней мере ничего, что есть больного и уязвленного в душе. Кто страждет, тот смело и с надеждой иди к ним и не бойся быть в тягость, затем что редкий из нас знает, насколько может быть бесконечно терпеливой любви, сострадания и всепрощения в ином женском сердце. Целые сокровища симпатии, утешения, надежды хранятся в этих чистых сердцах, так часто тоже уязвленных, потому что сердце, которое много любит, много грустит, но где рана бережливо закрыта от любопытного взгляда, затем что глубокое горе всего чаще молчит и таится. Их же не испугает ни глубина раны, ни гной ее, ни смрад ее: кто к ним подходит, тот уж их достоин; да они, впрочем, как будто и родятся на подвиг... Ф.М. Достоевский "Маленький герой". «Ставропольская дева», «героиня долга», «женщина без страха и сомненья» - такими словами характеризовали современники юную сестру милосердия Римму Иванову, единственную в истории России женщину ‒ кавалера ордена Святого Георгия, не имевшего офицерского звания.Римма Михайловна Иванова родилась 15 июня 1894 года в Ставрополе в семье казначея духовной консистории. Окончив курс Ольгинской женской гимназии она стала учительницей в земской школе села Петровское. Молодая учительница мечтала продолжить свое образование, но планам этим не суждено было сбыться - в 1914 году началась война с Германией. Долго не раздумывая, в первые же дни войны Римма записалась на кратковременные курсы по подготовке медицинских сестер, по окончании которых была направлена в епархиальный лазарет. Но чем дольше Римма работала в госпитале и чем больше слушала рассказы о тяготах фронтовой жизни и страданиях раненных на передовой, тем сильнее становилось ее желание быть с действующей армией. И в январе 1915 года, несмотря на протесты родителей, Римма добровольно отправилась на фронт, в 83-й Самурский пехотный полк, который до войны дислоцировался в Ставрополе. Остаться при полковом лазарете она наотрез отказалась и, коротко остригшись, под именем санитара Ивана Иванова отбыла на передовую. Когда же тайна юного добровольца была раскрыта, Римма продолжила службу под своим настоящим именем. Отважная сестра милосердия бросалась в самое пекло боя, туда, где она была так необходима раненным воинам. Вскоре она стала любимицей полка. Благодарные солдаты и офицеры, окруженные ее заботой, не могли ей нахвалиться. Доблесть и мужество Риммы Ивановой при спасении раненых были отмечены наградами - двумя Георгиевскими медалями и солдатским Георгиевским крестом. Командир полка отмечал: «Неустанно, не покладая рук, работала она на самых передовых перевязочных пунктах, находясь всегда под губительным... огнем противника, и, без сомнения, ею руководило одно горячее желание - придти на помощь раненым защитникам Царя и Родины. Молитвы многих раненых несутся за её здоровье к Тосковавшие по дочери родители уговаривали Римму вернуться домой и передохнуть от ужасов войны. Уступив настойчивым просьбам, летом 1915-го она взяла отпуск и приехала в Ставрополь. Но попытки родни удержать ее, не увенчались успехом - уже через месяц Римма снова отправилась на фронт, поступив в распоряжение 105-го пехотного Оренбургского полка под начало своего брата - полкового врача Владимира Иванова. Не желая «отсиживаться» в тылу, пылкая девушка попросила направить ее фельдшером в 10-ю роту, дравшуюся в это время на передовой в районе села Мокрая Дуброва Гродненской губернии. 9/22 сентября на участке, где находились позиции 10-й роты, начались ожесточенные бои. На передовые позиции полка обрушился шквал артиллерийского огня. Девушка едва успевала перевязывать раненых. Как отмечал командир корпуса генерал Мищенко, сестра, невзирая на уговоры полкового врача, офицеров и солдат, продолжала выполнять свой долг на передовой линии. Враг напирал и почти вплотную подошел к русским окопам. Силы роты были на исходе. Оба офицера были убиты. Отдельные солдаты, не выдержав натиска неприятеля, поддались панике. Тогда Римма выскочила из окопа и с криком «Солдаты, за мной!» бросилась вперед. За отважной сестрой милосердия ринулись все, кто еще был способен держать оружие в руках. Отбросив противника, русские солдаты ворвались во вражеские окопы. Но радость успешной контратаки была омрачена - немецкая пуля тяжело ранила находившуюся в первых цепях Римму. Скончалась героиня славной смертью храбрых на передовой линии 105-го полка, оплакиваемая солдатами и офицерами. Ей был всего лишь 21 год... По инициативе личного состава полка на имя Императора Николая II было направлено ходатайство о награждении Риммы Ивановой орденом Святого Георгия 4-й степени. Царь оказался в непростом положении - это был сугубо военный орден, которым награждались исключительно офицеры. Лишь одна женщина в России ранее была удостоена Военного ордена - его учредительница Екатерина II. Однако Государь решил сделать исключение. Несмотря на то, что Римма Иванова не только не была офицером, не являлась дворянкой, но вообще не имела никакого воинского звания, Царь подписал именной указ о награждении. Таким образом, Римма Иванова стала первой и единственной русской подданной, награжденной орденом святого Георгия за 150 лет его существования. Похоронили Римму Иванову в родном Ставрополе, в ограде Андреевской церкви воздав ей воинские почести. Великий князь Николай Николаевич прислал на могилу Риммы серебряный венок, перевитый Георгиевской лентой. А протоиерей Симеон Никольский, обращаясь к горожанам, сказал: «...Сестра милосердия стала предводителем воинства, совершила подвиг героя... Город наш, город Ставрополь! Какой славы сподобился ты! Франция имела Орлеанскую деву - Жанну д"Арк. Россия имеет Ставропольскую деву - Римму Иванову. И имя ее отныне будет вечно жить в царствах мира...»Сама же Римма в последнем письме к родным оставила такой завет: «Мои хорошие! Если любите меня, то постарайтесь сделать так, чтобы исполнилось мое желание: молитесь Богу, молитесь за Россию и человечество». Вскоре о героине сложили песню, написали посвященный ей вальс, местные власти учредили стипендии ее имени. В Вязьме был установлен памятник - стела героям войны, на одной из граней которой золотом было записано имя Риммы Ивановой. Общественность начала сбор средств на установку памятника героине в Ставрополе, но революция и гражданская война помешали воплощению этого замысла. Герои Великой войны, прозванной «империалистической», новой власти оказались не нужны. Имя сестры милосердия Риммы Ивановы, вынесшей из-под огня около шестисот русских раненых воинов, забыли. Место ее захоронения сровняли с землей, и лишь в наши дни в ограде Андреевского собора установлено скромное надгробие на предполагаемом месте ее захоронения. На здании бывшей Ольгинской гимназии появилась мемориальная доска, а Ставропольской епархией и местным медицинским колледжем учреждена премия имени Риммы Ивановой «За жертвенность и милосердие». Подготовил Андрей Иванов, доктор исторических наук

Радость от служения другим - именно такие эмоции испытывают сестры милосердия.

"Ежедневно днем и ночью можно было застать её в операционной, ассистирующей при операциях, в то время когда бомбы и ракеты ложились кругом. Она обнаруживала присутствие духа, едва совместимое с женской натурой», писал о Бакуниной хирург Николай Пирогов. Сорокалетняя светская дама, несмотря на протесты семьи, с сестрами Кресто-Воздвиженской общины, отправилась на фронт оборонять Севастополь. Так родилась профессия медсестры. Но за десять лет до этого, первую в России Свято-Троицкую общину сестер милосердия основали Великие Княгини Мария Николаевна, Александра Николаевна и принцесса Терезия Ольденбургская.

Анна Волькович, начальник выставочного отдела Военно-медицинского музея : "Как была устроена община сестер милосердия - это было общежитие, куда принимались женщины незамужние с 18 до 40 лет, девицы или вдовы, почему не замужние, потому что в обычном праве девушкой распоряжался до замужества ее отец, после замужества муж, у нее не было своего имущества, она не могла получить собственный паспорт. Это был единственный путь жизни женщин, которые хотели принести пользу не только своей семье, но и другим".

С 20-х годов слово «милосердие» было изъято из оборота, а общины расформированы. Возрождение сестер милосердия в России началось в 90-е, когда стали открываться первые (в постсоветском периоде) храмы. Сейчас в Петербурге 5 сестринских общин. Лучшие сестры милосердия награждаются медалью Екатерины Бакуниной. Для тех, кто хочет ухаживать за больными и оказывать им духовную поддержку, существует школа сестер милосердия, открытая при хосписе в Лахте. Здесь впервые возродилось сестричество.

Ксения Громакова, главная сестра Сестричества милосердия св. мученицы Татианы: " Если приходит новенькая и изъявляет желание послужить в сестричестве, мы спрашиваем, есть ли благословение духовника. Есть те, которых не могут благословить, сил нет или муж, или приходит гордость свою удовлетворить, если все получается - на рабочем месте сестра получает первые навыки по служению в этом направлении. Если медицинский уход - то в сектор Красный Крест. На рабочем месте ее учат, как разговаривать, как выполнять свои обязанности. И в социальном кресте. А в синем - там дети".

Епархиальная благотворительная больница Ксении Блаженной - больница сестринского ухода. Здесь, проходят реабилитацию пожилые люди, пережившие инсульт или после серьезных травм. 90 процентов из них лежачие больные. Сестры милосердия здесь - особенно необходимы.

Галина Пивоварова, директор региональной общественной организации «Сестры милосердия «Белые голуби»: "Уход особый и заботится о душевном состоянии. Подход - как ко Христу идет к нему. Христос же сказал, что делаете ближнему своему, то сделали мне. И вот они к каждому идут с любовью".

Есть сестры милосердия, которые приходят послужить в свободное от работы время. Людмила Ищенко - освобожденная сестра. Уже 6-й год все свое время посвящает заботе о пациентах больницы Ксении Блаженной. Трудности ухода за лежачими пожилыми людьми ее не пугают. "Я 40 лет проработала с металлом на заводе в кузнечном прессовом цехе, на пенсии хочу послужить людям", объясняет Людмила.

Людмила Ищенко, сестра милосердия: "Им не хватает общения с родственниками. Сейчас больше стало людей, мы успеваем покормить, подмыть, но на личное общение не много времени. А каждого хочется погладить, иногда перекрестить на ночь, сказать добрые слова перед сном особенно. Если человек приходит к ним выдержанный, спокойный, то и больные такие же - они это чувствуют как дети. Поэтому у нас одна была санитарка - Валя Колесова, она говорила, "наши груднички". Потому что к (старичкам) надо относиться так как к маленьким детям, иначе не получается . Духовные силы дает нам, их укладываешь спать и просишь у Господа, чтобы все дожили до утра, и чтобы их болезни немного оставили. Силы духовные это дает нам".

Анна Сергеевна - самая старшая пациентка больницы. Ей 96 лет, после двух переломов шейки бедра перестала ходить. Родные работают и осуществлять постоянный уход не могут, в больнице сестры милосердия не только заботой, но и человеческим участием облегчают жизнь.

Анна Квитко: "Мне уже скоро 100 лет, я еще такую больницу не видала, впервые, очень уход хороший. Очень благодарна, очень, меня никто не обижает. Уж обе ноги не ходят, не стали ходить. У меня муж инвалид войны был, без обоих рук, я за ним ухаживала".

Почувствовать себя сестрой милосердия рано или поздно приходится практически каждому, ведь близкие стареют, уверяет Юля. Студентка медико-технического колледжа мечтает работать на скорой помощи. В больнице проходила практику. А теперь, в качестве сестры милосердия, приходит сюда в выходные. Если от служения людям испытываешь радость, значит светить другим - твое предназначение.

Анастасия Тамило, Екатерина Горбачева, Антон Голубев, Валентина Говорушкина и Владимир Пивнев, Первый канал-Петербург.

ДОСТОЕВСКИЙ Федор

Если нет Бога и бессмертия души, то не может быть и любви к человечеству. - Федор Достоевский

Если принимать все чужое так к сердцу и если так сильно всему сочувствовать, то право, есть от чего быть несчастнейшим человеком. - Федор Достоевский "Бедные люди"

Если сам согрешишь и будешь скорбен даже до смерти о грехах твоих или о грехе твоем внезапном, то возрадуйся за другого, возрадуйся за праведного, возрадуйся тому, что если ты, согрешил, то он зато праведен и не согрешил. - Федор Достоевский "Братья Карамазовы"

Если такое чувство "жажда славы" сделается главным и единственным двигателем артиста, то этот артист уж не артист, потому что он уже потерял главный художественный инстинкт, то есть любовь к искусству, единственно потому, что оно искусство, а не что другое, не слава. - Федор Достоевский "Неточка Незванова"

Если то, что мы почитаем святынею, - позорно и порочно, то мы не избегнем кары от самой природы: позорное и порочное несет само в себе смерть и, рано ли, поздно ли, само собою казнит себя. - Федор Достоевский

Если ты направился к цели и станешь дорогою останавливаться, чтобы швырять камнями во всякую лающую на тебя собаку, то никогда не дойдешь до цели. - Федор Достоевский

Если убеждение в бессмертии так необходимо для бытия человеческого, то, стало быть, оно и есть нормальное состояние человечества, а коли так, то и само бессмертие души человеческой существует несомненно. - Федор Достоевский

Если хотите переродить человечество - дайте ему землю. - Федор Достоевский

Если хотите рассмотреть человека и узнать его душу, то вникайте не в то, как он молчит, или как он говорит, или как он плачет, или как он волнуется благороднейшими идеями, а смотрите на него лучше, когда он смеется. Хорошо смеется человек - значит, хороший человек. - Федор Достоевский

Если хотите, человек должен быть глубоко несчастен, ибо тогда он будет счастлив. Если же он будет постоянно счастлив, то он тотчас же сделается глубоко несчастлив. - Федор Достоевский

Если хочешь победить весь мир, победи себя. - Федор Достоевский "Бесы"

Если человек образован, то он получил нравственное развитие, по возможности правильное понятие о зле и добре. Следственно, он, так сказать, нравственно вооружен против зла своим образованием, а следственно, владеет для отражения зла средствами. – Федор Достоевский

Если что и охраняет общество даже в наше время и даже самого преступника исправляет и в другого человека перерождает, то это опять-таки единственно лишь закон Христов, сказывающийся в сознании собственной совести. Только сознав свою вину как сын Христова общества, то есть церкви, он сознает и вину свою пред самим обществом, то есть пред церковью. Таким образом, пред одною только церковью современный преступник и способен сознать вину свою, а не то что пред государством. - Федор Достоевский "Братья Карамазовы"

Если я вижу где зерно или идею будущего - так это у нас, в России. Почему так? А потому, что у нас есть и до сих пор уцелел в народе один принцип и именно тот, что земля для него все, и что он все выводит из земли и от земли, и это даже в огромном еще большинстве. Но главное в том, что это-то и есть нормальный закон человеческий. В земле, в почве есть нечто сакраментальное. Если хотите переродить человечество к лучшему, почти что из зверей поделать людей, то наделите их землею - и достигнете цели. По крайней мере у нас земля и община в сквернейшем виде, согласен, - но все же огромное зерно для будущей идеи, а в этом штука. По-моему, порядок в земле и из земли, и это везде, во всем человечестве. Весь порядок в каждой стране - политический, гражданский, всякий - всегда связан с почвой и с характером землевладения в стране. В каком характере сложилось землевладение, в таком характере сложилось и все остальное. Если есть в чем у нас в России наиболее беспорядка, так это в владении землею, в отношениях владельцев к рабочим и между собою, в самом характере обработки земли. И покамест это все не устроится, не ждите твердого устройства и во всем остальном. – Федор Достоевский

Есть Бог, есть! – Федор Достоевский

Есть в воспоминаниях всякого человека такие вещи, которые он открывает не всем, а разве только друзьям. Есть и такие, которые он и друзьям не откроет, а разве только себе самому, да и то под секретом. Hо есть, наконец, и такие, которые даже и себе человек открывать боится, и таких вещей у всякого порядочного человека довольно-таки накопится. То есть даже так: чем более он порядочный человек, тем более у него их и есть. По крайней мере, я сам только недавно решился припомнить иные мои прежние приключения, а до сих пор всегда обходил их, даже с каким-то беспокойством. - Федор Достоевский "Записки из подполья"

Есть в крайних случаях та степень последней цинической откровенности, когда нервный человек, раздраженный и выведенный из себя, не боится уже ничего и готов хоть на всякий скандал, даже рад ему; бросается на людей, сам имея при этом неясную, но твердую цель непременно минуту спустя слететь с колокольни и тем разом разрешить все недоумения, если таковые при этом окажутся. - Федор Достоевский "Идиот"

Есть вещи, о которых не только нельзя умно говорить, но о которых и начинать-то говорить неумно. - Федор Достоевский "Бесы"

Есть главное, а есть самое главное. - Федор Достоевский

Есть дружбы странные: оба друга один другого почти съесть хотят, всю жизнь так живут, а между тем расстаться не могут. - Федор Достоевский "Бесы"

Есть женщины, которые точно сестры милосердия в жизни. Перед ними можно ничего не скрывать, по крайней мере ничего, что есть больного и уязвленного в душе. Кто страждет, тот смело и с надеждой иди к ним и не бойся быть в тягость, затем что редкий из нас знает, насколько может быть бесконечно терпеливой любви, сострадания и всепрощения в ином женском сердце. Целые сокровища симпатии, утешения, надежды хранятся в этих чистых сердцах, так час-то тоже уязвленных, потому что сердце, которое много любит, много грустит, но где рана бережливо закрыта от любопытного взгляда, затем что глубокое горе всего чаще молчит и таится. Их же не испугает ни глубина раны, ни гной ее, ни смрад ее; кто к ним подходит, тот уж их достоин; да они, впрочем, как будто и родятся на подвиг... - Федор Достоевский

Есть исторические события, увлекающие все за собой и от которых не избавишься ни волей, ни хитростью, точно так же, как не запретишь морскому приливу остановиться и возвратиться вспять. - Федор Достоевский

Есть люди как тигры, жаждущие лизнуть крови. Кто испытал раз эту власть, это безграничное господство над телом, кровью и духом такого же, как сам, человека, так же созданного, брата по закону Христову; кто испытал власть и полную возможность унизить самым высочайшим унижением другое существо, носящее на себе образ Божий, тот уже поневоле как-то делается не властен в своих ощущениях. Тиранство есть привычка; оно одарено развитием, оно развивается, наконец, в болезнь. Я стою на том, что самый лучший человек может огрубеть и отупеть от привычки до степени зверя. Кровь и власть пьянят: развивают загрубелость, разврат; уму и чувству становятся доступны и, наконец, сладки самые ненормальные явления. Человек и гражданин гибнут в тиране навсегда, а возврат к человеческому достоинству, к раскаянию, к возрождению становится для него уже почти невозможен. К тому же пример, возможность такого своеволия действуют и на все общество заразительно: такая власть соблазнительна. Общество, равнодушно смотрящее на такое явление, уже само заражено в своем основании. Одним словом, право телесного наказания, данное одному над другим, есть одна из язв общества, есть одно из самых сильных средств для уничтожения в нем всякого зародыша, всякой попытки гражданственности и полное основание к непременному и неотразимому его разложению. - Федор Достоевский "Записки из Мертвого дома"

Есть люди о которых трудно сказать что-нибудь такое, что представило бы их разом и целиком, в их самом типическом и характерном виде; это те люди, которых обыкновенно называют людьми "обыкновенными", "большинством", и которые действительно составляют огромное большинство всякого общества. Ординарные люди поминутно и в большинстве необходимое звено в связи житейских событий; самая сущность некоторых ординарных лиц именно заключается в их всегдашней и неизменной ординарности, и которая ни за что не хочет остаться тем, что она есть, и во что бы то ни стало хочет стать оригинальной и самостоятельной, не имея ни малейших средств к самостоятельности. - Федор Достоевский "Идиот"

Есть люди, которым чистое белье даже неприлично. - Федор Достоевский "Бесы"

Есть люди, которых почему-то приятно видеть подле себя в иную тяжелую минуту. - Федор Достоевский "Идиот"

Есть малые дети и большие дети. Все - "дите". - Федор Достоевский "Братья Карамазовы"

Есть минуты, в которые переживаешь сознанием гораздо более, чем в целые годы. - Федор Достоевский "Неточка Незванова"

Есть минуты, вы доходите до минут, и время вдруг останавливается и будет вечно. - Федор Достоевский "Бесы"

Есть минуты, когда люди любят преступления. - Федор Достоевский "Братья Карамазовы"

Есть моменты, когда и справедливейший человек не может быть беспристрастным. – Федор Достоевский

Есть натуры до того прекрасные от природы, до того награжденные Богом, что даже одна мысль о том, что они могут когда-нибудь измениться к худшему, вам покажется невозможною. - Федор Достоевский "Записки из Мертвого дома"

Есть несчастия, которые сами в себе носят и наказание. - Федор Достоевский

Есть секунды, их всего зараз приходит пять или шесть, и вы вдруг чувствуете присутствие вечной гармонии, совершенно достигнутой. Это не земное; я не про то, что оно небесное, а про то, что человек в земном виде не может перенести. - Федор Достоевский "Бесы"

Есть такая тайна природы, закон ее, по которому только тем языком можно владеть в совершенстве, с каким родился, то есть каким говорит тот народ, которому принадлежите вы. - Федор Достоевский

Есть такие натуры, которым в особенную радость и веселье бывают довольно странные вещи. Гримасы пьяного мужика, человек, споткнувшийся и упавший на улице, перебранка двух баб и прочее и прочее на эту тему производят иногда в иных людях самый добродушный восторг, неизвестно почему. - Федор Достоевский "Село Степанчиково и его обитатели"

Есть такие преступления, которые всегда и везде, по всевозможным законам, с начала мира считаются бесспорными преступлениями и будут считаться такими до тех пор, покамест человек останется человеком. - Федор Достоевский "Записки из Мертвого дома"

Есть такие характеры, которые очень любят считать себя обиженными и угнетенными, жаловаться на это вслух или утешать себя втихомолку, поклоняясь своему непризнанному величию. - Федор Достоевский "Неточка Незванова"

Есть такой предел позора в сознании собственного ничтожества и слабосилия, дальше которого человек уже не может идти и с которого начинает ощущать в самом позоре своем громадное наслаждение. - Федор Достоевский "Идиот"

Есть три рода подлецов на свете: подлецы наивные, то есть убежденные, что их подлость есть высочайшее благородство, подлецы, стыдящиеся собственной подлости при непременном намерении все-таки ее докончить, и, наконец, просто подлецы, чистокровные подлецы. – Федор Достоевский

Историческая память избирательна. Она сохраняет одни имена и замалчивает другие, хотя порой люди, их носившие, в равной степени заслуживают известности у потомков. Это относится и к подвижническому движению сестер милосердия.

Историческая память избирательна. Она сохраняет одни имена и замалчивает другие, хотя порой люди, их носившие, в равной степени заслуживают известности у потомков. Это относится и к подвижническому движению сестер милосердия. Достаточно сказать, что вольно или невольно к его формированию приложили руку Николай Пирогов, знаменитый врач Федор Гааз, другие известные люди, деятельность которых описывали многие писатели и поэты .

Впервые служба сестёр милосердия была организована во время Крымской войны англичанкой Флоренс Найтингейл. Флоренс вместе со своими помощницами, среди которых были монахини и сёстры милосердия, отправилась в полевые госпитали сначала в Турцию, а затем в Крым. Тогда и сформировался стереотип: медсестра — это санитарка, которая выносит с поля боя раненых или стоит у операционного стола.
Среди первых сестер, отправившихся на фронт, были и сестры милосердия московской Никольской обители. Добровольно и организованно они отправились на передовую для оказания помощи раненым.
В годы Крымской войны великой княгиней Еленой Павловной была учреждена первая в России и в Европе Крестовоздвиженская община сестер милосердия. Эти женщины проходили специализированную подготовку для работы непосредственно в рядах действующей армии. Пирогов Николай Иванович, знаменитый врач, осуществлял руководство и организационную деятельность в формировании нового социального института.

Стремление помочь страждущему проявлялось в человечестве издревле, причем проявлялось в различных формах. В качестве примера можно привести средневековый духовно-рыцарский орден иоаннитов (госпитальеров), который создал и обслуживал странноприимный дом для паломников к Святым местам в Палестине. Члены ордена Св. Лазаря ухаживали в Иерусалиме за прокаженными… В годы Тридцатилетней войны во Франции инициатором помощи пострадавшим от войны и чумы стал священник Винцент де Поль — это первая в истории организованная попытка привлечь общественность для оказания помощи нуждающимся. О ней следует рассказать подробнее.

8 декабря 1617 г. в часовне при больнице города Шатильон Винцент де Поль объявил о создании благотворительной организации нового типа. В нее входили женщины, которые брали на себя уход за ранеными, больными и увечными. До этого подобные функции выполняли только монахини, в то время как в новорожденную структуру входили женщины, свободные от каких-либо обетов. Среди них было немало представительниц аристократии. В частности, своим подвижничеством отличалась герцогиня д’Эгильон, племянница кардинала Ришелье. Она вышла замуж в 16 лет и стала вдовой в 18, после чего решила уйти в монастырь. Всесильный дядюшка запретил юной вдове это делать. И тогда герцогиня все свое огромное состояние, весь жар своей души отдала делу служения нуждающимся.

Долго и непросто шли народы к цивилизованному состоянию. Трудно давалось такое чувство как милосердие к врагу. Уже с конца XVI века отмечались случаи, когда условия содержания больных и раненых во время войн определялись особыми соглашениями, в которые враждующие стороны вносили соответствующие статьи. Но это были разовые акты, заключенные между конкретными государствами. Только Великая французская революция в законодательном порядке ввела принцип, по которому больные и раненые воины, захваченные в плен, должны были получать в госпиталях республики такой же уход, что и французские солдаты.

Во второй половине ХIХ века войны не стали милосерднее. Напротив, изощренная технология убийства и нанесения увечий себе подобным набирала обороты. Крымская война и ее первые сестры милосердия показали всему миру, сколь актуально именно женское участие в положении раненых. Женские по-особому нежные руки причиняли меньше страданий, женское чуткое сердце угадывало малейшее пожелание солдат, ставших вдруг совершенно беспомощными. На эти преимущества сестер милосердия (и в окопах, и в госпиталях, и позднее в поездах), по сравнению с дюжими санитарами, многие очевидцы обращали внимание в официальных докладах и личных воспоминаниях. Тот же знаменитый Пирогов писал о первых сестрах Крымской войны: «Горжусь тем, что руководил их благословенной деятельностью».

Однако общественное мнение оказалось не готово к повороту событий, обозначившему новые аспекты в женском вопросе. «Мысль отправить женщин на театр военных действий была принята в тогдашнем русском обществе с недоверием», — констатировал историк полвека спустя. А далее заключал: «Но… голоса скептиков и сомневающихся должны были умолкнуть».
В лагере англичан — противников России в той войне — имели место аналогичные события, только они носили сугубо частный характер. В английских лазаретах, где смертность достигала 60%, ситуация складывалась просто катастрофическая. Тогда на помощь английским солдатам пришла Флоренс Найтингел с тридцатью семью сподвижницами, прибывшими в Крым из далекого Лондона. Имя этой женщины, собственными усилиями создавшей отряд сестер милосердия, стало символом сестринского движения. Ее именем названа медаль, которой с 1912 года награждают особо отличившихся сестер милосердия по всему миру.

В современных публикациях по истории благотворительности тема сестер милосердия встречается редко. Однако движение Красного Креста, его функционеры напрямую связаны с этим социальным явлением. Они действуют согласно одним и тем же принципам. Благотворительность не может ограничиваться рамками понятия помощи «своему». Благотворительность подразумевает помощь любому, ее оказание ограничивается лишь по признаку актуальности. Сострадание не различает своего и вражеского солдата, если они одинаково беспомощны. Значит, в суровых условиях войны высшее проявление сострадания должно носить характер «Inter arma caritas» («милосердие между армиями» — лат.). А это и есть девиз Красного Креста — организации, к образованию которой мир подтолкнула именно Крымская война и стихийно возникшие отряды сестер милосердия.

В 1864 году шестнадцать государств Европы и Америки подписали Женевскую конвенцию: отныне каждый, кто отмечен повязкой с красным крестом, должен был «спасать и охранять всех, чья кровь оросила поле чести, не различая ни друзей, ни врагов». Так возник международный союз, эмблемой которого стал Красный крест на белом фоне. Как следствие, повсеместно начали создаваться национальные общества Красного Креста. Формы руководства этих обществ соответствовали традициям каждой конкретной страны. Но общей чертой новых образований было непосредственное подчинение их военным министрам.

В России подобные социальные институты были не в новинку. К тому времени уже более полувека действовал особый комитет по оказанию помощи раненым, учрежденный Александром I. Инициаторами создания новой организации в России в контексте Женевской конвенции стали близкие к императорскому двору дамы: фрейлина Саблина и баронесса Фредерикс. Только что возникшее Общество попечения о раненых и больных воинах (первоначальное название Российского Общества Красного Креста, сокращенно РОКК) было принято под высокое покровительство императрицы.

Несмотря на то, что сестры милосердия получали некоторое вознаграждение за работу (вряд ли оно может идти хоть в какое-то сравнение с опасностью, которой они себя подвергали), в программных документах Общества попечения указывалось на явный приоритет благотворительных аспектов в их работе. Предписывалось «искать своих деятелей прежде всего не по найму, но по призванию и из лиц, готовых на самоотвержение не по какому-либо минутному увлечению, но по глубокому сознанию нравственного долга и способных на всевозможные лишения».

Будущее Красного Креста было определено надолго вперед: присутствие сестер милосердия на полях сражений становилось обычным явлением. Более того, и в мирное время находилась для них работа. В их поле зрения попадали стихийные бедствия — пожары, голод, эпидемии, наводнения, засухи, землетрясения.

Работы было много, много требовалось и умелых женских рук. Готовить сестер милосердия стали различные организации, в первую очередь — так называемые сестринские общины. Это были светские по духу и благотворительные по сути объединения. Одно из правил внутреннего распорядка в такой общине гласило: «Вы перестанете быть сестрами, если даже во время болезни потребуете себе чего-нибудь изысканного».

В создании массового института светских общин ведущую роль играла Россия, тогда как в государствах Западной Европы преимущество было за религиозными общинами. Основное отличие уставов последних, по крайней мере в России, заключалось в приоритете духовного состояния, а не профессиональных навыков; причем «специальное приготовление сестер милосердия» не было единственной целью общин, находящихся в ведении Святейшего Синода и даже далеко не первой в их уставном перечне.

Светские же общины как бы и возникли с одной целью — лишь для обучения медицинского сестринского персонала, подготовки его для работы в условиях войны. «Строгая дисциплина, строгое исполнение обязанностей, заботливое отношение к больному — таковы единственные требования, предъявляемые к сестре милосердия», — подытоживает в 1914 году историк краснокрестного движения.

Если попытаться провести аналогии с современностью, то по уровню специальных знаний и навыков сестру милосердия светской общины следовало бы поместить, скорее всего, между сиделкой и медицинской сестрой. Следующей ступенью в иерархии медицинского персонала были так называемые сестры-фельдшерицы, которых тоже готовил РОКК. Первое Училище для лекарских помощниц и фельдшериц было основано в 1879 году Петербургским Дамским лазаретным комитетом. Именно оно и положило начало женским медицинским курсам. В этом училище обучение продолжалось четыре года, а слушательницам преподавали уже вполне научные дисциплины: физику, химию органическую и неорганическую, анатомию, гистологию, эмбриологию, токсикологию, общую патологию, латинский язык и т. п.

Для проведения практических занятий с сестрами милосердия общины имели свои больницы, амбулатории и аптеки. В мирное время все эти учреждения оказывали квалифицированную помощь населению, а в военное, согласно параграфу 131 устава РОКК, вместе с «наличным и изъявившим на то согласие запасным персоналом» они поступают в распоряжение Главного Управления Красного Креста. Затем, исходя из создавшегося положения, община приступала к подготовке новых сестер в ускоренном режиме.

Учитывая столь серьезное предназначение будущих выпускниц, правила приема в светские общины были достаточно жесткими. Желающие поступить туда в возрасте от 18 до 40 лет должны были представить необходимые документы: метрическое свидетельство, вид на жительство, свидетельство об образовании; а несовершеннолетним также полагалось заручиться разрешением родителей.

Разразилась Первая мировая война, и снова женщины оказались на передовой, не разбирая сословных различий. Сестры милосердия, прошедшие подготовку в Старо-Екатерининской больнице Москвы, отбыли в действующую армию. Дочь морского министра работала в Николаевском морском госпитале в Петрограде, а дочь председателя Совета министров оправилась на фронт сестрой милосердия. В этом же звании состояла Александра Львовна Толстая. В первые месяцы войны на театр военных действий отбыл писатель Куприн со своей супругой — сестрой милосердия.

Очень скоро стали приходить сообщения о героическом поведении сестер на фронте. Уже на третий месяц войны Елизавета Александровна Гиренкова была награждена орденом Св. Георгия I степени «за выдающуюся храбрость, проявленную под огнем неприятеля при оказании помощи раненым». Баронесса Евгения Петровна Толль к концу второго года войны была трижды ранена, награждена крестом Св. Георгия IV степени и представлена к третьей и второй степеням.

Первого января 1814 г. двадцать четыре избранные вдовы Петербургского Вдовьего дома официально приступили к работе в назначенной императрицей и Попечительским советом больнице с целью облегчить душевные и телесные страдания больных (впрочем, еще раньше был предпринят некоторый опыт ухода за пациентами в больнице для бедных).

Чуть больше чем через год, 12 марта 1815 г., испытуемые вдовы были посвящены в звание сердобольных. Императрица собственноручно возложила на каждую вновь установленный знак отличия - на шейной зеленой ленте серебряный крест, с одной стороны которого было изображение Пресвятой Богородицы Всех Скорбящих Радости, а с другой - надпись «Сердоболие». Знак носился пожизненно, вне зависимости от прекращения службы.

Не просто на улице, а на театре военных действий в Крыму продемонстрировали свои белые чепчики сестры Крестовоздвиженской общины (Петербург), специально созданной осенью 1854 г. великой княгиней Еленой Павловной для попечения о раненых и получившей руководство в лице выдающегося хирурга Н.И. Пирогова. Впервые дамы (кстати, из самых что ни есть благородных) появились даже не в окраинных кварталах столицы и не в больнице для бедных, а среди грязи и смрада войны, среди гибнущих тысячами солдат и офицеров. Гибнущих нередко от слабости тогдашней медицинской науки и, что самое страшное, от неумения организовать в принципе врачебную помощь и необходимый уход за ранеными, контуженными и больными.

В этой мясорубке крестовоздвиженские сестры, не гнушавшиеся самой тяжелой и опасной работы, оказались бесценными помощницами. Во многих лазаретах и перевязочных пунктах можно было видеть сестер разного возраста в коричневых платьях с белыми передниками, отмеченных золотым крестом на голубой шейной ленте. Дальнейшее становление и развитие сестринского дела в России связано преимущественно с деятельностью Общества попечения о раненых и больных, созданного в 1867 г. и через двенадцать лет получившего привычное нам название «Российское Общество Красного Креста» (далее - РОКК).
История движения сестер милосердия чрезвычайно богата. Она продолжает писаться и сегодня, поскольку женщин, которые избрали своей жизненной стезей служение милосердию, можно встретить в любой точке мира.

— Ой, нет. Публичность — это не для меня, я от всего этого далека, — говорит мне одна из сестер и скрывается в палате.

Оказывается, не так-то просто поговорить с сестрой милосердия, хотя в 12-м неврологическом отделении Первой городской больницы имени Пирогова они так и снуют туда-сюда — их легко узнать по платкам и длинным юбкам. Начинаю искать место для "засады". Но, похоже, моя первая не состоявшаяся собеседница уже предупредила коллег: завидев меня, они кидаются врассыпную.

Наконец одна все же соглашается пообщаться с журналистом, и мы уединяемся в сестринской — от обычной комнаты для медперсонала ее отличает лишь несколько полок с иконами. Елена Малаховская — "ветеран": вот уже десять лет она совмещает работу медсестры и сестры милосердия.

"Чем старше, тем проще"

"Раньше я работала нейропсихологом. Но не чувствовала удовлетворения. Состоятельные родители приводили ко мне своих детей и тем самым устранялись от решения проблем, перекладывая их на меня. А мне хотелось помогать страждущим", — вспоминает Елена.

Как-то раз шла мимо церковной ограды и увидела объявление о наборе на церковные патронажные курсы. "У меня тогда был порыв. Я записалась на курсы, начала воцерковляться, потом окончила сестринское училище. Теперь совмещаю медицину и уход за больными", — рассказывает она.

С тех пор несколько дней в неделю Елена не только выполняет предписания врачей — ставит капельницы, водит больных на обследование, но и заботится о самых тяжелых пациентах отделения. Без малейшей брезгливости, как и другие сестры милосердия, тщательно моет лежачих, стрижет им волосы и ногти, бреет и кормит.

"Не знаю, для всех ли это приемлемо, но нас учат, подходя к тяжелому больному, представлять, что это наши бабушка или дедушка, кто-то из ближайших родственников. Это помогает проникнуться состраданием. Теперь передо мной не просто абстрактный больной человек", — делится она.

И так по 12 часов в день — с восьми до восьми. За 157 рублей в час. В месяц выходит около 20-25 тысяч. Женщина считает, что ей легче, чем молодым сестрам: дети выросли, можно больше не думать о том, как прокормить семью. Кроме того, больше нет присущей молодым потребности купить новые сапоги, сережки, сумочку. А еще у нее есть дополнительный оклад, так как Елена — штатная медсестра.

Не медсестры, не санитарки

"Страшно себе представить, как работало бы отделение без сестер милосердия. В больницах, где их нет, на 50 лежачих больных приходятся лишь две санитарки. При таком потоке весь уход — смена белья и памперсов два раза в день, как положено. Какие там протирания, умывания, стрижки и обработка пролежней! Конечно, сестры милосердия нам очень помогают", — делится заведующая отделением Екатерина Юцкова.

По ее словам, из всех сестер милосердия только четыре в штате больницы, так как у них есть медицинское образование. А было время, когда больница всем им платила зарплату. Потом спонсор. А теперь они на попечении Русской православной церкви.

"Пока все менялось, было время, когда женщины трудились, не получая вообще никакой зарплаты. И несмотря на это, ни разу не прерывали свой труд, работали даже безвозмездно", — отмечает Екатерина Валерьевна.

По сравнению со многими другими больницами, редкое "благоденствие". Ведь нередко из-за нехватки медсестер и санитарок одним из условий госпитализации тяжелого больного становится наличие "ухаживающего": того, кто будет сидеть у его койки, ухаживать за ним, поворачивать, обрабатывать пролежни, кормить. При этом зачастую устроиться в больницу сестрой очень трудно: если свободные ставки есть, они разбираются теми, кто уже там работает — зарплаты маленькие, всем нужен дополнительный приработок. От перегрузок, естественно, страдает качество работы, а за плохую работу никто не хочет платить больше — такой вот порочный круг.

Чаще всего в больницу приходят совсем молодые девочки — 17-18 лет, рассказывает Екатерина Юцкова. А ухаживают они за самыми тяжелыми.

"Удивительно, как они спокойно и с улыбкой обрабатывают пролежни — гнойные, плохо пахнущие. Когда они этим занимаются, у них нет в глазах ни чувства брезгливости, ни отвращения. А ведь это колоссальный труд и неприятное занятие для молодой девушки", — удивляется заведующая.

По ее словам, если санитарки просто выполняют свою работу, то сестры милосердия делают все с душой, более ответственны и не боятся самых сложных больных. Однако, хотя они и называются сестрами, как таковую сестринскую работу не выполняют: не делают инъекций, не ставят капельницы, не водят пациентов на исследования — без медицинского образования они просто не имеют на это права. Их дело — только ухаживать за больными.

Обычные санитарки в отделении тоже есть. Но они ухаживают за самыми тяжелыми только вечером и ночью, когда нет сестер милосердия. А по выходным в больницу из храма, расположенного на ее территории, приходят добровольцы — люди самых разных профессий, которые тоже хотят облегчить жизнь пациентов.

Врачевание верой

К больным часто приходит священник. Впрочем, как поясняет Елена Малаховская, приходит он только когда его позовут. Сначала по палатам проходит "требная" сестра (помогающая священнику в совершении треб — особых священнодействий и молитв, совершаемых по просьбам конкретных людей. — Прим. ред.), общается с пациентами, спрашивает.

Если кто-то заинтересовался, приглашают батюшку. Некоторые больные принимают крещение, не выходя из палаты, для них даже упростили обряд. Вот и совсем недавно в больнице крестилась одна пожилая женщина.

Как на это реагирует администрация больницы? Здесь, в Первой городской, нормально. В других — по-разному. Священники, служащие в больничных храмах, говорят: все зависит от мировоззрения главврача: если он атеист и принципиально не приемлет православия, церковные общины, даже давно служившие в этих стенах, могут быть выдворены в считанные часы под разными предлогами. Если же главврач очень верующий (другая крайность), он, наоборот, старается сделать больницу "как можно более православной", вызывая раздражение и протест у части персонала и пациентов. Но есть главврачи, для которых важна именно польза, которую дает больнице приход церковных людей. Для них важно лишь не мешает ли это персоналу, не возникают ли конфликтные ситуации.

Помогать тем, кому хуже

Кого только нет среди сестер милосердия — бывшие медработники, звукооператоры, журналисты. Еще одна женщина, с которой мне удалось поговорить, — Светлана — в прошлом реанимационная медсестра. Но вот уже 14 лет трудится в Первой городской больнице сестрой милосердия.

"Я не всю жизнь была верующей, воцерковилась уже в сознательном возрасте. Как-то по радио "Радонеж" услышала, что в Церкви приглашают на работу сестер с опытом работы. У меня тогда была сложная ситуация в жизни. Мне хотелось прийти туда, где есть люди, которым гораздо тяжелее, чем мне", — вспоминает Светлана.

При этом ни она, ни Елена не знают, смогли бы они работать не со взрослыми и пожилыми людьми, а, например, с детьми-инвалидами.

"За детьми тяжелее ухаживать, чем за стариками. Старикам мы облегчаем существование, а дети — у них ведь еще жизнь впереди. С детьми не все наши сестры могут работать, только самые стойкие", — поясняет Елена.

А Светлана говорит, что целый год проработала с детьми, но в итоге поняла, что со взрослыми ей гораздо проще.

Удивительно, но, несмотря на многолетнюю работу в больнице, в обеих женщинах нет и следа обычного профессионального защитного цинизма медиков. "Мне кажется, нам помогает не выгорать православная среда. Участие в жизни храма, в литургии — все это придает нам сил, мы заряжаемся. А на исповеди — очищаемся. Поэтому мы и не раздражаемся, владеем собой, держим внутреннее равновесие", — считает Елена Малаховская.