Тюлин - герой рассказа, перевозчик на реке Ветлуге. У него моложавое лицо, "почти без бороды и усов, с выразительными чертами", басистый грудной голое, "немного осипший, будто с сильного похмелья", но в нем слышатся "ноты такие же непосредственные и наивные, как и эта церковь, и этот столб, и на столбе надпись", - замечает рассказчик.
За внешне простым сюжетом, состоящим из нескольких сценок, где мужик, мучающийся с перепою, преображается в борь-бе с взыгравшей от дождевого паводка рекой, возникает идея особой жизненной силы, возвышающей человека. Объяснение этого эффекта трудно связать с тем противопоставлением, которое есть в рассказе: богомольцев на Светлояре, "святом озе-ре, у невидимого града Китежа" - и перевозчика, "книжных народных разговоров, среди "умственных" мужиков и начетчиков" - и "стихийного, безалаберного, распущенного и вечно страждущего от похмельного недуга" Тюлин.
Здесь автор излишне рационализирует повествование - излишне, ибо Тюлин с его неизменным "разве-либо" самодостаточен. Он, как и река, играет своей волен, сам по себе. Рассказ сразу приобрел известность, многократно переиздавался, а образ Тюлнна привлек особое внимание М.Горько-го, неоднократно к нему обращавшегося.
Однако связывать образ Тюлина с "революционными настроениями" народа, как это делал Горький, было бы натяжкой. Тюлин гораздо ближе к русской фольклорной традиции, к архетипам Емели, Иванушки, его можно связать с носителями травестийного богатырства в русской литературе (Кузька в "Нравах Растеряевой улицы" Г.И.Успенского, бунинский Захар Воробьев из одноименного рассказа И.А.Бунина, а также с народными героями русской литературы советского периода - Иваном Африканычем В.И.Белова ("Привычное дело"), Федором Кузькиным Б.А.Можаева ("Живой"), "чудиками" В.М.Шукшина, Кирпиковым В.Н.Крупина ("Живая вода").
Список литературы
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://ilib.ru/
Хороший человек, во имя закона, убил другого человека, ничем дурным в сущности себя не заявившего. Таким же отнюдь не тенденциозным, хотя и всего менее бесстрастным художником является Короленко и в превосходном рассказе о сибирских тюрьмах - "В подследственном отделении". В яркой фигуре полупомешанного правдоискателя Яшки автор, с одной стороны, с полной объективностью отнесся к той "народной...
в город, он остановился в гостинице недалеко от Магистратского съезда. Это было громадное почти пустое здание, расположенное напротив Волги. На следующий день после приезда в Нижний, Короленко отправился на первую его квартиру в Нижнем Новгороде, расположенную на ул. Варварской. Сюда он привёз из Петербурга мать и сестру с ребёнком, но это было уже 15 января. «Я ехал с матерью»- вспоминал...
Того же периода, рассеянные в текущей периодике, не переиздавались, и большинству современных читателей до сих пор неизвестны. Глава 2. Творческая деятельность 2.1 Публицистика В.Г.Короленко Журналистская деятельность Короленко связана с журналом «Русское богатство». Она началась в 1878 г. Сначала он придерживался народнических взглядов. Затем отошел от них, но сторонником марксистского...
Новгорода („Павловские очерки", 1890 года). Народники считали это село примером кустарного производства, якобы избежавшего влияния капитализма о свободных эксплуатации. Решительно отвергая эти лживые утверждения, Короленко нарисовал правдивую картину разорения кустарей, их полной зависимости от скупщиков капиталистов. „Нет просто мужика, - писал Короленко в очерках „В голодный год", - есть бедняки...
Рассказ «Река играет» Короленко написал в 1891 году. Он был опубликован в сборнике «Помощь голодающим» в издании «Русские ведомости» в 1892 г.
Литературное направление и жанр
У рассказа есть подзаголовок «Эскизы из дорожного альбома». Рассказ, хоть и имеет сплошную сюжетную линию и объединён образом рассказчика, представляет собой наброски, зарисовки как бы с натуры, размышления путешественника.
Образ Тюрина настолько типичен, что Горький считал его «убийственно похожим вообще на русского человека, в котором активное отношение к жизни пробуждается только в минуты крайней опасности и на краткий срок».
Тематика и проблематика
Тема рассказа – многообразие характеров и нравов простых русских людей.
Проблема рассказа поднимается в первой части. Рассказчик, человек книжный, сутки проведя на озере Светлояре на празднике, задаётся вопросом, почему от этого, казалось бы, благого дела, у него осталось тягостное и тревожное ощущение. Свой вопрос он повторяет в последней главке, уже зная ответ на него, но не открывая читателю.
В рассказе поднимается проблема истинной живой народной души, истинной веры, тревожившая гуманиста Короленко. Писателю удаётся описать эту невыразимую в научных определениях русскую душу.
Её основа – русская природа и народная мудрость. «Милый Тюлин и весёлая, шаловливая взыгравшая Ветлуга» помогают рассказчику понять это.
Сюжет и композиция
Рассказ состоит из 8 частей. Рамка для сюжетного повествования – взыгравшая, то есть вышедшая из берегов, река. Пейзажем рассказ начинается и заканчивается. Плеск реки будит героя и, таким образом, спасает его от опасности надвигающейся беды.
Первое, с чем сталкивается рассказчик в незнакомой местности – надпись на столбе с просьбой пожертвовать на «колоколо господне». Это народное, по словам рассказчика, простодушное, обращение к проходящим – начало его постижения народного крестьянского сознания, которое так ему понятно и приятно.
По контрасту рассказчик вспоминает книжных людей, к которым он относит и себя. Целые сутки он провёл у Святого озера и устал от «бесплодной схоластики споров» людей разных вер, вынес «тяжёлые, нерадостные впечатления», которые он сравнивает с ощущениями от заупокойной молитвы «над заснувшей навеки народной мыслью».
В третьей части герой встречает народную мысль на переправе через Ветлугу. Короленко изображает народные типы в лучших традициях писателей-реалистов 19 в. Наблюдая во второй части разливающуюся реку, рассказчик воспринимает пейзаж как удивительно знакомый и вспоминает слова А.К Толстого: «Всё уже было когда-то». То есть виды родной природы, с точки зрения рассказчика – это нечто незыблемое, в отличие от схоластических споров, от которых он рад избавиться.
В третьей части в диалогах раскрывается характер главного героя – перевозчика Тюлина. Тюлин перекладывает обязанности по переправе бабы с двумя детьми на 10-летнего сына Иванка.
В 4 главке мужик, требующий переправы на пароме с того берега, сам переправляется к Тюрину. Диалоги третьей части повторяются: Тюлин признаёт, что причина головной боли – похмелье, что лодку может унести. Перевозчик уговаривает Евстигнея не переправлять лошадь с бабой и сыном на плоту. Поняв, что переправа неизбежна, Тюлин посылает сына за шестами и просит рассказчика помочь с переправой. Шесты слишком коротки, поэтому плот несёт вниз по течению.
Пятая главка кульминационная. Почуяв опасность (снесённый плот придётся поднимать против течения), Тюлин выходит из состояния сонного равнодушия и, распределив обязанности между всеми, кто есть на плоту, заставляет плот развернуться, через 2 часа пригоняет его на тот берег. Рассерженная баба Евстигнея с ребёнком, конём и возом, наконец, переправляется на тот берег. Но перевозчика уже ждут две новые телеги.
Шестая глава начинается с того, что Тюлин, весь вымокший, догоняет лодку, которую ему лень было вытащить ещё в начале разлива Ветлуги. Кажется, что он нарочно ищет опасности, трудного дела.
Река грозит разметать плоты деревенского торговца Ивахина, который накануне не доплатил артели 20 рублей. Теперь работники не хотят выручать Ивахина, собираясь его проучить. Не без помощи Тюлина и трёх четвертей водки Ивахин уговаривает артель перетащить его плоты в безопасное место. Рассказчик обнаруживает, что артель, хотя угрожала Ивахину, побила Тюлина, очевидно, сорвав на нём злость. Когда стемнело, артельщики позвали Тюлина на мировую, и он переправился на тот берег, захватив с собой предусмотрительно обе лодки.
Седьмая часть могла бы стать отдельным произведением. Она представляет собой рассказ с обрамлением. Вынужденный заночевать у переправы ветлужанин рассказывает о том, чем знамениты окрестные сёла. Таким образом, рассказчик наблюдает развёрнутую галерею крестьянских типов. Это иллюстрация к упомянутой ветлужанином пословице: что ни город, то норов, что ни деревня, то обычай.
В деревне Соловьихе живут «воришканы». Когда Иван Семёнов выпьет, то разбалтывает всем, что у него есть деньги. Тогда соловьихинцы ловят его и ведут к проруби, не только выманивая деньги, но и заставляя поклясться, что никому об этом не расскажет. Рассказчика поражает «непосредственность и простота приёмов, благородное доверие к чужому слову». Крестьяне знают о воровстве соловьихинцев, но считают это особым деревенским обычаем и относятся к нему терпимо.
В деревне Песошной произошёл случай, который походил бы на анекдот, если бы не трагический конец. Песочинцы – «своё беречь мастера». Когда река взыграла, они отправились на другой берег чинить железо, а на обратном пути привязали его к спинам, чтобы не утонуло. Так и утонули все семеро.
Третью историю рассказчик услышал от ветлугая Ефима, бывшего солдата, волею случая заночевавшего на переправе. С Ефимом рассказчик познакомился ещё на озере, где тот и рассказал историю, показавшуюся рассказчику первым живым словом. Ефим нанялся на работу к уренёвским начётчикам. На рассвете он обнаружил, что старуха молилась одним ионам, старик – другим, а молодая чета – распятию. Ефиму не позволили молиться ни с кем из семьи. Вывод крестьянина таков: «Я лучше, коли так, дорогой поеду, на солнышко господне помолюсь».
Живая вера Ефима не понимает религиозных рамок.
Рассказчик и три крестьянина допоздна беседуют о «смешице» (грехе), которая пошла «по святой Русе».
Восьмая главка начинается мирным ночным пейзажем, в котором чувствуется таинственность и опасность разливающейся реки. На рассвете требовательные уренёвцы-начётчики вызвали перевозчика с того берега. Все описанные рассказчиком персонажи переправились на пароме, кроме рассказчика, к которому уже подходил пароход, и Ефима, который не захотел переправляться с уренёвцами.
Размышления рассказчика на борту парохода возвращают читателя к началу рассказа. Рассказчик не может сформулировать ответ на вопрос, почему ему, книжному человеку, тяжело среди других книжных людей и так легко среди крестьян. Ответ - вся сюжетная и образная канва рассказа.
Герои рассказа
Перевозчик Тюлин (в имени и знаменитое равнодушное «тю», и неторопливость тюленя) – работник умелый, но с чудинкой. В нём можно узнать ветлужанина по особой ветлужской складке на лице. Его традиционная одежда грязна, рассказчик сразу замечает в нём «угрюмость добродушного, но душевно угнетённого человека».
Тюлин равнодушен к происходящему на реке: не хочет выполнять свои обязанности по переправе, ленится даже убрать лодку, которую сносит вода. Истинная причина страданий Тюлина – жестокое похмелье.
Сын Тюлина Иванко во всём подражает отцу и выполняет его приказы не с первого раза, а только почувствовав угрозу. Показателен разговор Тюлина, сына и Евстигнея – мужика, которому нужен паром. Для переправы нужны длинные шесты, которые у Тюлина дома. Но никто не хочет за ними идти. В конце концов, Тюлин угрожает Ивану, который бежит за шестами, но всё-таки приносит неподходящие, короткие. Оба мужика понимают,что более длинные шесты мальчику не донести, но не предпринимают никакой попытки выполнить эту работу. Это безразличие впоследствии едва не стоит им жизни.
В минуту опасности Тюлин собирается, подтягивается, его взгляд становится твёрже и разумнее. Он не только умело распределяет обязанности, но и сам справляется с самой трудной. Как только опасность миновала, «глаза Тюлина потухли, и весь он размяк», «искра в глазах Тюлина угасла вместе с опасностью».
В конце произведения рассказчик даёт исчерпывающую характеристику Тюрину: стихийный, безалаберный, распущенный и вечно страждущий от похмелья. И всё-таки с ним рассказчику легко, Тюлина рассказчик называет милым.
Ветлужский крестьянин Евстигней едет на тот берег к дочери на праздник. Он не сердится на Тюлина за то, что тот мешкает с переправой. Кажется, он вполне входит в положение перевозчика. Евстигней так же ленив, как и Тюлин. На плоту он выходит из себя, называя Тюлина подлецом, за то что он не припас длинных шестов. Но Тюлин спокоен. Тот же самый Евстигней вскоре восхищается Тюлиным, утверждая, что кабы не винище, то цены бы ему не было.
Ивахин – деревенский торговец, противопоставивший себя народу. В отличие от рассказчика, любующегося народными типами, Ивахин видит в крестьянах несговорчивых работников, называет народ подлецом.
Ефим – ветлугай, пустой мужичонко, солдатская косточка, бездомник. Он оказывается на празднике у Светлояра и поражает рассказчика народной крестьянской мудростью. Он легко решает вопрос разных вер, который мучит рассказчика. «Три веры в одном дому» - это лицемерие, религиозность, в них нет жизни.
Художественное своеобразие
Многие исследователи считали рассказ «Река играет» одним из лучших у Короленко. В нём нет ничего случайного или незначительного, всё подчинено главной мысли. Пейзаж создаёт настроение повествования. Он наполнен жизнью, движением, ощущением надвигающихся перемен. Это выражается с помощью олицетворений и эпитетов: река играет, дружески шепчет, торопится, тревожные струи бегут, толкаются, лопух тревожно взмахивает верхушками, зелёная братия стоит безропотно и тихо, ракиты, молодой дубнячок и вётлы весело кудрявятся.
Пейзажи рассказа контрастны. Пейзаж в пятой части предваряет опасности, которые предстоит пережить людям на разыгравшейся реке. Пейзаж в середине седьмой части умиротворяющий, вечерние сумерки наполнены огоньками и звуками.
Созерцательные части, в которых рассказчик наблюдает пейзаж или людей, рассуждает, сменяются динамичными диалогами. Герои характеризуются с помощью развёрнутых портретов.
Один из лучших рассказов писателя «Река играет» (1891) начинается и кончается вопросом, почему споры раскольников, церковников, книжников-начетчиков об истинной вере произвели на него впечатление безотчетливой тоски и разочарования, а безалаберный, распущенный, вечно страдающий от похмелья Тюлин и другие, похожие и непохожие на него крестьяне, живущие на берегу реки Ветлуги, кажутся такими близкими и знакомыми?
Прямого ответа в форме какого-либо логического вывода не дается. Он вытекает из самой художественной структуры рассказа, из всей системы сопоставлений и противопоставлений главного героя с многочисленными персонажами этого произведения.
Рассказ «Река играет» состоит из восьми главок, и обычно его идейным центром считается пятая главка. В ней рассказывается о том, как в минуту опасности, когда взыгравшая река грозит унести паром, Тюлин вдруг как бы просыпается. Он сбрасывает с себя привычную лень, апатию, покорность судьбе и обстоятельствам (то, что Короленко называет «тюлинским стоицизмом»), становится решительным, твердым, способным принимать единственно правильные решения и заставлять других людей выполнять эти решения. Но вот опасность миновала, и вместе с ней гаснет искра в глазах Тюлина, гаснут его волевой порыв и активность.
Этот эпизод для Горького, очень высоко ценившего рассказ «Река играет», был символическим выражением национального характера русского крестьянина. По его мнению, Тюлин «убийственно похож вообще на русского человека, — героя на час, — в котором активное отношение к жизни пробуждается только в минуты крайней опасности и на краткий срок».
Замечание Горького надолго определило толкование рассказа, но не исчерпало его. Вопрос в начале и конце рассказа о том, почему же Тюлин и окружающие его крестьяне кажутся автору-повествователю — человеку книжному, как он сам себя определяет, — такими родными и близкими, а по-своему образованные книжники-начетчики производят тягостное впечатление, дает возможность расширить проблематику рассказа.
Помимо эпизода переправы через реку рассказ насыщен многими другими событиями, сценами, эпизодами. Он густо «населен» действующими лицами, и разговоры между ними, самые различные по содержанию, имеют одну особенность. Эта особенность хорошо видна в оценках Тюлина другими крестьянами.
«Подлец-мужичок» — говорят о нем различные люди, так как Тюлин нерадивый перевозчик и его давно следовало бы прогнать. Тюлин «дело свое знает» — с немалой долей уважения и даже гордости говорят о нем те же люди, так как Тюлин действительно талантливый перевозчик, о чем свидетельствует центральная сцена рассказа, хотя его талант реализуется достаточно редко.
Во время выпивки с артельщиками Тюлин был побит ими, и этим событием, кажется, должны определиться отношения его с артелью, а артели — с Тюлиным. Однако утром артельщики первые зовут в гости Тюлина, и он, не помня обиды, охотно откликается на приглашение.
Его отношение к окружающим вообще отличается добродушием, искренностью, непосредственностью и тем «бессознательным юмором», в основе которого лежит способность встать на точку зрения другого человека, признать одинаково справедливыми взаимоисключающие точки зрения. Таков уж у него «обычай», с улыбкой говорит автор-повествователь о Тюлине, и это слово имеет большое значение в рассказе.
«Что ни город, то, говорят люди, норов, что ни деревня, то обычай» — такую пословицу приводит один из персонажей рассказа, и, как во всякой пословице, в ней содержится общее правило, закон. Однако не в простой констатации этого закона состоит задача Короленко.
Отношением человека к чужим или незнакомым для него обычаям, правилам поведения, взглядам определяется для Короленко его умственное и нравственное развитие. Именно по этому принципу противопоставлены в рассказе книжники-начетчики и жители ветлужских деревень.
Большое и важное место в произведении занимает рассказ одного из героев о том, сколь различны и даже прямо противоположны нравы жителей трех близлежащих деревень. Но, несмотря на эту несхожесть и противоположность, он относится к ним с уважением, пониманием или добродушно-насмешливой улыбкой. «Ну, где еще, думалось мне, найдется такая терпимость к чужим обычаям?» — задает риторический вопрос автор-повествователь.
Обитателям ветлужских деревень противопоставлены в рассказе уреневские начетчики, с которыми встретился автор-повествователь еще на Светлояре.
Во время религиозных споров их обычно окружала самая большая толпа. В то время как представители других религиозных толков охотно вступали в споры, уреневцы держались свысока, пренебрежительно и в споры ни с кем не вступали. Они твердо были уверены в том, что единственно правильно и окончательно решили все вопросы; во всем мире для них уже не существовало ничего заслуживающего хотя бы малейшего снисхождения, и «вся святость» сосредоточивалась только в их среде.
Полное отрицание любых других взглядов и обычаев, суровость, пренебрежение и надменность по отношению к людям не из своей среды — вот что отличает их от добродушных и снисходительных ветлужан.
Естественно, что после встречи с религиозными схоластами вроде уреневцев столь родными и близкими показались рассказчику жители ветлужских деревень. Но не сама по себе терпимость ветлужан к чужим мнениям и обычаям вызывает симпатию автора-повествователя. Как и в других произведениях Короленко, в рассказе «Река играет»интерес к чужим взглядам, обычаям и правилам, желание понять и оправдать их предполагают возможность и на самого себя взглянуть с этой чужой и непривычной точки зрения, а следовательно, и задать вопрос, так ли уж истинны и справедливы собственные обычаи и взгляды.
В начале рассказа повествователь говорил о том, что бесплодные схоластические споры уверенных в своей непогрешимости раскольников и церковников создали у него впечатление, что народная мысль «заснула навеки».
В предпоследней главе повествователь вновь обращается к впечатлениям от религиозных собраний на Светлояре, и оказывается, что он все-таки слышал там «живое слово». Во время очень тонкого религиозного спора по очень частному вопросу в разговор неожиданно вмешался старик и рассказал простой житейский случай.
Спор был испорчен, и хотя спорящие стороны нисколько не были поколеблены, слушавшие их разошлись, «унося, быть может, не одно проснувшееся сомнение». Следствием «живого слова» для Короленко всегда было благотворное сомнение в любой однозначной точке зрения, упрощающей сложность жизни. Финальная же главка рассказа еще более усложняет поставленные проблемы.
В этой главке на перевозе появляются уреневцы. С обычным для них пренебрежением рассматривают они повествователя и его собеседников и властно требуют перевоз. Вялый, апатичный Тюлин, всегда философски относившийся к подобным требованиям и вопрос, задаваемый им самому себе, действительно ли нужен прибывшим перевоз, неизменно решавший отрицательно, т. е. в свою пользу, вдруг резко меняется.
Он немедленно садится в лодку, гребет изо всех сил, а затем находит длинные шесты, отсутствие которых ранее чуть не привело к катастрофе. Что же заставило нерадивого перевозчика быть столь расторопным?
Уреневцев никто не любит, но их все боятся и им все подчиняются. Мудрый скептицизм и благотворное сомнение, умение смотреть на жизнь с различных точек зрения, признавая одинаково справедливыми иногда прямо противоположные мнения, правила, обычаи, часто оказываются слабее прямолинейной, однозначной, но стойкой, нерассуждающей веры, упрощающей реальную сложность жизни, но всегда дающей ощущение силы как исповедующим эту веру, так и тем, кто с ними сталкивается.
Этой силе и подчиняются Тюлин и окружающие его ветлужане, и хотя симпатии автора целиком на их стороне, он отдает должное позиции уреневцев, сравнивая их с пуританами и индепендентами времен Кромвеля, всегда «надменно смотревшими на простодушных грешников своей страны».
История русской литературы: в 4 томах / Под редакцией Н.И. Пруцкова и других - Л., 1980-1983 гг.
Короленко Владимир Галактионович
Река играет
Владимир Галактионович Короленко
Река играет
(Эскизы из дорожного альбома)
Проснувшись, я долго не мог сообразить, где я.
Надо мной расстилалось голубое небо, по которому тихо плыло и таяло сверкающее облако. Закинув несколько голову, я мог видеть в вышине темную деревянную церковку, наивно глядевшую на меня из-за зеленых деревьев, с высокой кручи. Вправо, в нескольких саженях от меня, стоял какой-то незнакомый шалаш, влево - серый неуклюжий столб с широкою досчатою крышей, с кружкой и с доской, на которой было написано:
Пожертвуйте проходящий
на колоколо господне.
А у самых моих ног плескалась река.
Этот-то плеск и разбудил меня от сладкого сна. Давно уже он прорывался к моему сознанию беспокоящим шепотом, точно ласкающий, но вместе беспощадный голос, который подымает на заре для неизбежного трудового дня. А вставать так не хочется...
Я опять закрыл глаза, чтоб отдать себе, не двигаясь, отчет в том, как это я очутился здесь, под открытым небом, на берегу плещущей речки, в соседстве этого шалаша и этого столба с простодушным обращением к проходящим.
Понемногу в уме моем восстановились предшествующие обстоятельства. Предыдущие сутки я провел на Святом озере, у невидимого града Китежа, толкаясь между народом, слушая гнусавое пение нищих слепцов, останавливаясь у импровизованных алтарей под развесистыми деревьями, где беспоповцы, скитники и скитницы разных толков пели свои службы, между тем как в других местах, в густых кучках народа, кипели страстные религиозные споры. Ночь я простоял всю на ногах, сжатый в густой толпе у старой часовни. Мне вспомнились утомленные лица миссионера и двух священников, кучи книг на аналое, огни восковых свечей, при помощи которых спорившие разыскивали нужные тексты в толстых фолиантах, возбужденные лица "раскольников" и "церковных", встречавших многоголосым говором каждое удачное возражение. Вспомнилась старая часовня, с раскрытыми дверями, в которые виднелись желтые огоньки у икон, между тем как по синему небу ясная луна тихо плыла и над часовней, и над темными, спокойно шептавшимися деревьями. На заре я с трудом протолкался из толпы на простор и, усталый, с головой, отяжелевшей от бесплодной схоластики этих споров, с сердцем, сжимавшимся от безотчетной тоски и разочарования, - поплелся полевыми дорогами по направлению к синей полосе приветлужских лесов, вслед за вереницами расходившихся богомольцев. Тяжелые, нерадостные впечатления уносил я от берегов Святого озера, от невидимого, но страстно взыскуемого народом града... Точно в душном склепе, при тусклом свете угасающей лампадки, провел я всю эту бессонную ночь, прислушиваясь, как где-то за стеной кто-то читает мерным голосом заупокойные молитвы над заснувшей навеки народною мыслью.
Солнце встало уже над лесами и водами Ветлуги, когда я, пройдя около пятнадцати верст лесными тропами, вышел к реке и тотчас же свалился на песок, точно мертвый, от усталости и вынесенных с озера суровых впечатлений.
Вспомнив, что я уже далеко от них, я бодро отряхнулся от остатков дремоты и привстал на своем песчаном ложе.
Дружеский шепот реки оказал мне настоящую услугу. Когда, часа три назад, я укладывался на берегу, в ожидании ветлужского парохода, вода была далеко, за старою лодкой, которая лежала на берегу кверху днищем; теперь ее уже взмывало и покачивало приливом. Вся река торопилась куда-то, пенилась по всей своей ширине и приплескивала почти к самым моим ногам. Еще полчаса, будь мой сон еще несколько крепче, - и я очутился бы в воде, как и эта опрокинутая лодка.
Ветлуга, очевидно, взыграла. Несколько дней назад шли сильные дожди: теперь из лесных дебрей выкатился паводок, и вот река вздулась, заливая свои веселые зеленые берега. Резвые струи бежали, толкались, кружились, свертывались воронками, развивались опять и опять бежали дальше, отчего по всей реке вперегонку неслись клочья желтовато-белой пены. По берегам зеленый лопух, схваченный водою, тянулся из нее, тревожно размахивая не потонувшими еще верхушками, между тем как в нескольких шагах, на большой глубине, и лопух, и мать-мачеха, и вся зеленая братия стояли уже безропотно и тихо... Молодой ивняк, с зелеными нависшими ветвями, вздрагивал от ударов зыби.
На том берегу весело кудрявились ракиты, молодой дубнячок и ветлы. За ними темные ели рисовались зубчатою чертой; далее высились красивые осокори и величавые сосны. В одном месте, на вырубке, белели клади досок, свежие бревна и срубы, а в нескольких саженях от них торчала из воды верхушка затонувших перевозных мостков... И весь этот мирный пейзаж на моих глазах как будто оживал, переполняясь шорохом, плеском и звоном буйной реки. Плескались шаловливые струи на стрежне, звенела зыбь, ударяя в борта старой лодки, а шорох стоял по всей реке от лопавшихся то и дело пушистых клочьев пены, или, как ее называют на Ветлуге, речного "цвету".
И казалось мне, что все это когда-то я уже видел, что все это такое родное, близкое, знакомое: река с кудрявыми берегами и простая сельская церковка над кручей, и шалаш, даже приглашение к пожертвованию на "колоколо господне", такими наивными каракулями глядевшее со столба...
Все это было когда-то,
Но только не помню когда
невольно вспомнились мне слова поэта.
Гляжу я, братец, вовсе тебя заплескивает река-те. Этто домой ходил. Иду назад, а сам думаю: чай, проходящего-те у меня поняла уж Ветлуга. Крепко же спал ты, добрый человек!
Говорит сидящий у шалаша на скамеечке мужик средних лет, и звуки его голоса тоже мне как-то приятно знакомы. Голос басистый, грудной, немного осипший, будто с сильного похмелья, но в нем слышатся ноты такие же непосредственные и наивные, как и эта церковь, и этот столб, и на столбе надпись.
И чего только делат, гляди-ко-ся, чего только делат Ветлуга-те наша... Ах ты! Беды ведь это, право беды...
Это перевозчик Тюлин. Он сидит у своего шалаша, понурив голову и как-то весь опустившись. Одет он в ситцевой грязной рубахе и синих пестрядиных портах. На босу ногу надеты старые отопки. Лицо моложавое, почти без бороды и усов, с выразительными чертами, на которых очень ясно выделяется особая ветлужская складка, а теперь, кроме того, видна сосредоточенная угрюмость добродушного, но душевно угнетенного человека...
Унесет у меня лодку-те... - говорит он, не двигаясь и взглядом знатока изучая положение дела. - Беспременно утащит.
А тебе бы, - говорю я, разминаясь, - вытащить надо.
Коли не надо. Не миновать, что не вытащить. Вишь, чего делат, вишь, вишь... Н-ну!
Лодка вздрагивает, приподнимается, делает какое-то судорожное движение и опять беспомощно ложится по-прежнему.
Тю-ю-ю-ли-ин! - доносится с другого берега призывной клич какого-то путника. На вырубке, у съезда к реке, виднеется маленькая-маленькая лошаденка, и маленький мужик, спустившись к самой воде, отчаянно машет руками и вопит тончайшею фистулой:
Тю-ю-ю-ли-ин!..
Тюлин все с тем же мрачным видом смотрит на вздрагивающую лодку и качает головой.
Вишь, вишь ты - опять!.. А вечор еще, глико-ся, дальше мостков была вода-те... Погляди, за ночь чего еще наделат. Беды озорная речушка! Этто учнет играть и учнет играть, братец ты мой...
Тю-ю-ю-ли-ин, леш-ша-а-ай! - звенит и обрывается на том берегу голос путника, но на Тюлина этот призыв не производит ни малейшего впечатления. Точно этот отчаянный вопль - такая же обычная принадлежность реки, как игривые всплески зыби, шелест деревьев и шорох речного "цвету".
Тебя ведь это зовут! - говорю я Тюлину.
Зовут, - отвечает он невозмутимо, тем же философски-объективным тоном, каким говорил о лодке и проказах реки. - Иванко, а Иванко! Иванко-о-о!
Иванко, светловолосый парнишка лет десяти, копает червей под крутояром и так же мало обращает внимания на зов отца, как тот - на вопли мужика с того берега.
В это время по крутой тропинке от церкви спускается баба с ребенком на руках. Ребенок кричит, завернутый с головой в тряпки. Другой - девочка лет пяти - бежит рядом, хватаясь за платье. Лицо у бабы озабоченное и сердитое. Тюлин становится сразу как-то еще угрюмее и серьезнее.
Баба идет, - говорит он мне, глядя в другую сторону.
Ну! - говорит баба злобно, подходя вплоть к Тюлину и глядя на него презрительным и сердитым взглядом. Отношения, очевидно, определились уже давно: для меня ясно, что беспечный Тюлин и озабоченная, усталая баба с двумя детьми - две воюющие стороны.
Чё еще нукаешь? Что тебе, бабе, нужно? - спрашивает Тюлин.
Чё-ино, спрашиват еще... Лодку давай! Чай, через реку ходу-то нету мне, а то бы не стала с тобой, с путаником, и баять...
Ну-ну! - с негодованием возражает перевозчик. - Что ты кака сильна пришла. Разговаривашь...
А что мне не разговаривать! Залил шары-те... Чего только мир смотрит, пьяницы-те наши, давно бы тебя, негодя пьяного, с перевозу шугнуть надо. Давай, слышь, лодку-те!
Рассказы В. Г. Короленко «Река играет» и «Без языка». Гуманистический пафос, защита человеческого достоинства
1. Тюлин - главный рассказа «Река играет. 2. Другие «ветлужане» на страницах рассказа. 3. Рассказ «Без языка». Матвей Лозинский - русский правдоискатель. 4. Общность Тюлина и Матвея Лозинского.
Рассказы Владимира Галактионовича Короленко «Река играет» и «Без языка» можно назвать своеобразным гуманистическим гимном, прославляющим человеческие достоинства и безграничную любовь к народу.
В рассказе «Река играет» представлен образ ветлужского перевозчика Тюлина. Он ленивый, тихий и неповоротливый человек, но в минуту опасности выходит из состояния привычной апатии, весь преображается, как и воды тихой Ветлуги, неожиданно приходящие в движение. Короленко называет Тюлина «стихийным», «безалаберным», «распущенным и вечно страждущим... Этот кажется таким близким и так хорошо знакомым, как будто в самом деле». Писатель с большой любовью описывает Тюлина, перевозчика на пароме через реку Ветлугу: «...лицо моложавое... с выразительными чертами, на которых очень ясно выделяется особая ветлужская складка... видна сосредоточенная угрюмость добродушного, но душевно угнетенного человека...». Писатель отметил, что в любой обстановке Тюлин невозмутим, он сравнивает его со стоиками. Обращения, призыв к Тюлину «...не производит ни малейшего впечатления. Точно этот отчаянный вопль - такая же обычная принадлежность реки, как игривые зыби, шелест деревьев...». Тем самым перевозчик напоминает писателю стоиков - последователей философа Сенеки, стремящихся к невозмутимости в любой жизненной ситуации. Ему подвластна водная стихия - река Ветлуга. Он справился с напором воды, когда перевозил людей на пароме через Ветлугу. В тот момент земляки перевозчика с восторгом и уважением смотрят на Тюлина. «...Кабы на тебя да не винище, - цены бы не было. Винище тебя обманывает», - говорят они перевозчику.
Рассказчик в разговоре с Тюлиным пытаясь иронизировать, но «...Тюлин не понимает иронии, быть может потому, что сам он весь проникнут каким-то особенным бессознательным юмором. Он как будто разделяет его с этими простодушными кудрявыми березами, с этими корявыми ветлами, со взыгравшею рекой, с деревянною церковкой на пригорке, с надписью на столбе, со всею этой наивной вет - лужской природой...».
С особым чувством Короленко думал о деревеньке «во - рошканов». «...Ну, где, думалось мне, кроме Ветлуги, встретите вы такую непосредственность и простоту приемов, и такое благородное доверие к чужому слову, и такую простодушную уверенность в возможности "провалиться на сим месте", в случае нарушения клятвы?.. Ну, где еще... найдется такая терпимость к чужим обычаям?», - спрашивает себя писатель. Рассказом «Река играет» Короленко показывает свою любовь к простому народу, к простому человеку. Этот рассказ - яркий пример выражения гуманистического пафоса.
Истинную защиту человеческих достоинств писатель выразил в рассказе «Без языка», где простой русский крестьянин, Матвей Лозинский, решает уехать в Америку. Потому что «свобода в этой стороне большая. Земли довольно, коровы дают молока по ведру на удой, а лошади - чистые быки. Человека с руками и головой уважают и ценят...». Но Америка производит на него отталкивающее впечатление. Права русская пословица: «Хорошо там, где нас нет». В отношении любой стороны жизни у страны Америки свой взгляд. Вот, например, отношение американцев к иноверцам, евреям. Американские евреи понимают что: «Америка - такая сторона... Она перемалывает людей, как хорошая мельница... Америка такая хитрая сторона, она не трогает ничьей веры... Она берет себе человека...».
Матвею странно и страшно, что люди здесь продают за деньги свои голоса. «У них много таких обычаев, которые лучше не перенимать крещеному человеку», - говорит Матвей, выслушав рассказ об американских нравах. Отсутствие знаний языка, тяжелый труд сделали земляка Матвея, Дыму, чужим. И весь мир за окном Лозинскому «представлялся тьмой...», «человек без языка чувствовал, что в нем просыпается что-то волчье...».
Матвея переполняли чувства «огорчения и обиды, беспомощности и надежды на чью-то помощь...». Он стал враждебным, оскорбленным и загнанным человеком, голодным, истерзанным и потрясенным, потому что раздражительность и недостаток почтительности «здесь в воздухе». И когда, наконец, Матвея спросили, что он думает об Америке, то тот «мучительно задумался и сказал»: «Мало хорошего в этой стороне... мало хорошего... Содом и Гоморра».
Матвей почувствовал родственную душу только, оказавшись в кругу городских трудящихся. Они поняли друг друга без слов и разъяснений, «без языка он сразу нашел общий язык с простыми людьми Америки, с американскими безработными и приучился чувствовать себя членом рабочей семьи».
Так же как и в Тюлине, в Матвее живут потребность в социальной справедливости, надежда на лучшее будущее. Рассказы «Река играет» и «Без языка» объединяет безграничная любовь писателя Короленко к русскому народу, тревога за его будущее и его участь. Особенно это показано в первом произведении. На его страницах писатель выразил уважение и любовь к простому перевозчику Тюлину, разглядел в нем положительные качества. С нежностью Короленко описывает других жителей берегов реки Ветлуги: воришек - «ворошканов» из деревеньки Соловьиха. В рассказе «Без языка» - Короленко защищает человеческое достоинство, обличает унижение и безразличие.
Все это доказывает гуманистический настрой анализируемых произведений В. Г. Короленко.
Загрузка...
