Виды крестьянского труда
Прежде чем приступить к знакомству с детским трудом, вспомним вкратце о крестьянском труде в целом.
Основу всей крестьянской жизни, как известно, издревле составляло земледелие, которое во многом определяло уклад общественной и семейной жизни, взгляды на окружающее, взаимоотношения людей и воспитание детей. Земледелие развивалось в различных и сложных природноклиматических зонах, требовало огромного труда, наблюдений и накопило богатые традиции.
Главной и надежной сельскохозяйственной культурой была рожь, которая почти всегда давала урожай; выращивались также ячмень, пшеница, просо, горох, лен, конопля и др. Главным орудием обработки почвы являлась соха (XIII-XX вв.), которая со временем совершенствовалась, в отдельных регионах пользовались плугом с металлическим лемехом. Главное рабочее животное - лошадь. На подворье содержались коровы, козы, овцы, куры, гуси. Сельскохозяйственные орудия - коса, серп, борона. Все это были атрибуты аграрной культуры, сохранявшейся на протяжении многих веков.
Успех земледелия во многом зависел от природы, в частности, погода для земледельца значила очень много, поэтому за ней тщательно наблюдали, а результаты наблюдений позволяли определиться с сельскохозяйственными работами. Так, если на Сретенье (15 февраля) было холодно - жди поздней весны, значит, готовься в определенные сроки сеять хлеб и т.п.; если курочка в день Евдокии (14 марта) воды напьется из лужи, то овечка на Егория (6 мая) травы наестся, т.е. будет хорошая весна. О многом говорили и другие природные особенности: период цветения черемухи, распускание листьев у дуба; много снега зимой - много хлеба, если снег таял "дружно" - сеяли яровые рано. Метель, вьюга на день Евдокии предвещали - скот придется держать в хлеву весною дольше, что было трудно для небогатого кормами крестьянского хозяйства. Так, наблюдая за приметами в определенные дни, крестьяне составляли долгосрочный прогноз, что позволяло им соответствующим образом подготовиться к предстоящим сезонным земледельческим работам.
Специфика природно-климатических условий России отразилась и в названиях русского народного календаря, возникшего в древности.
Были и другие варианты названий: жарник, страдник - июль, изюк июнь и т.п. При этом на каждый месяц и день имелись свои приметы: коли в декабре снег привалит вплотную к заборам - плохое будет лето; май холодный - год хлебородный; в ноябре снегу надует - хлеб прибудет и т.п.
Земледелие в крестьянских хозяйствах было тесно связано со скотоводством, которое требовало также неустанного внимания и много труда как летом, так и зимой.
Отметим характерную особенность крестьянского труда: несмотря на повторяемость из сезона в сезон, из года в год одних и тех же работ, в нем отсутствовала рутина. Может показаться, что однообразие дел не требует ничего, кроме механических навыков, но нет: погодные условия, состояние семян для посева, состояние здоровья скотины, норов каждого животного и многое другое требовали живости ума, сообразительности, наблюдательности и каждодневного приспособления крестьянина к этим особенностям. Даже маленькие дети приучались выполнять работу по-разному, с учетом неодинаковых обстоятельств; так, девочка-нянька, стараясь успокоить ребенка, прибегала к разным мерам: с одним говорила строго, другого ласкала, кого-то развлекала. Также и в обращении с животными требовался разный подход: мальчик-подпасок мог одну корову осадить грозным криком, а другую приласкать, т.е. труд постоянно требовал проявления творческого начала.
Труд детей
С самого раннего детства ребенок погружался в трудовую атмосферу семьи, становился участником разнообразных дел, втягивался постепенно в систему трудовых обязанностей и отношений.
Как только ребенок подрастал, начинал твердо стоять на ногах и понимать речь окружающих, он легко и естественно включался в работу. Его не принуждали родители, не заставляли трудиться, а заинтересовывали делом, позволяли делать что-то самому, помогать старшим, ведь известно, что ребенок по природе своей активное существо. Детская жажда подражания, активность, пример окружающих были самыми действенными побудителями к труду. Уже в четыре-пятъ лет девочка помогала сестре сматывать нитки, кормить кур, мальчик подавал лыко отцу, плетущему лапти и т.п. Мальчик начинал гонять скотину на водопой, учился ездить верхом. Шести-семилетнему ребенку доверяли загнать скотину во двор, принести дров в избу. Мальчики были возле плотничающего отца, девочки - возле матери за прялкой и выполняли их посильные, несложные поручения. Девочки очень рано начинали нянчить младших братьев и сестер и приобщались к работе по дому - ухаживали за птицей, мыли посуду и полы, носили воду.
Крестьянский мальчик в семь-восемь лет уже помогал отцу на пашне, управляясь с лошадью. Зимой он помогал отцу в заготовке дров, учился владеть пилой и топором. С отцом ходил на охоту, учился ставить силки, стрелять из лука, мог рыбачить.
В девятъ-десять лет подросток сам мог управляться с лошадью, умел запрягать ее.
Но не сразу дети принимались за настоящее дело, народный опыт воспитания подсказывал взрослым, что делать это надо постепенно, включая их в игру. Маленькая лопата и грабли были в руках у ребенка, когда он работал вместе со взрослыми; отец часто оставлял для сына маленький клочок земли, где мальчик учился пахать. Девочка училась стряпать вместе с матерью, делая из теста свои лепешки и хлебцы. В маленьком ведерке она начинала носить воду. Для девочки делали маленькую прялку и она сидела за нею рядом со старшими сестрами. Она училась шить наряды для куклы, которую могли изготавливать дети постарше. Так, постепенно овладевая трудовыми навыками, дети с возрастом втягивались в работу, умело обращаясь с орудиями труда, инвентарем, скотиной.
От игры постепенно переходили к настоящей работе.
В десять - тринадцать лет подросток мог уже пахать, а к четырнадцати годом - косить, жать серпом, работать топором и цепом, т.е. становился настоящим работником. В зимнее время он мог плести лапти и лукошки.
Парень в четырнадцать - шестнадцать лет обучался таким трудным видам работы, как косьба, занимался пахотой, молотьбой, заготовкой дров в лесу, знал многие тон кости крестьянского дела. В восемнадцать лет он мог провести сев (это самая сложная работа), и с этого времени он считался полноценным хозяином.
Помогали подростки семье и своим заработком, нанимаясь на лето в подпаски или выезжая пасти лошадей в "ночное" вместе с группой сверстников. Семейство получало нужный приработок, а для самого подростка это была своего рода школа, где он выучивался соблюдению взятых на себя обязательств и дисциплинированному выполнению дела.
Девочка кроме домашней работы, к которой приобщалась очень рано, начинала с девяти-десяти лет работать серпом в поле, с этого же времени она по-настоящему занималась вязанием снопов, полола грядки, теребила лен и коноплю. В десять - двенадцать лет она уже доила корову, могла замесить тесто, стряпала, стирала, присматривала за детьми, носила воду, шила, вязала и делала много другого по хозяйству.
В четырнадцать лет девочка жала хлеб, косила траву, начинала работать наравне со взрослыми. И не забудем - к этому времени она уже должна была заготовить себе приданое.
Соревнование, соперничество особенно характерно для отрочества. "Подростка приходилось осаживать, ведь ему хочется научиться пахать раньше ровесника, чтобы все девки, большие и маленькие, увидели это. Хочется нарубить дров больше, чем у соседа, чтобы никто не назвал его маленьким или ленивым, хочется наловить рыбы для материнских пирогов, насобирать ягод, чтобы угостить младших".
В возрасте четырнадцати - шестнадцати лет юноши и девушки, пройдя большую трудовую выучку, становились самостоятельными, уверенно принимались за работу, держались более степенно.
Менялись с возрастом и требования взрослых к поведению молодых людей, при этом парень был более свободен от родительской опеки, он мог без спроса уходить вечерами, бывать на гулянках. Другое дело девушки, с них родители старались не спускать глаз, им нельзя было без разрешения взрослых посещать гулянья, вести себя в доме при гостях положено было скромно, есть мало, больше молчать, потупив взор, и не смеяться громко.
Здесь описаны далеко не все трудовые занятия, в которые включался ребенок с ранних лет. Но и описанные выше свидетельствуют о том, как много они значили для подрастающего ребенка.
"Вся жизнь крестьянина была пронизана заботой об урожае, скотине, погоде, что формировало мировоззрение детей, приучало к ответственности за судьбу урожая, благополучие семьи. В бедной и богатой семье труд составлял основу существования".
Труд - это не только выработка навыков и умений, это и развитие миропонимания, нравственная закалка, эстетические переживания и, конечно, физическое развитие и здоровье.
Включаясь в труд, человек познавал закономерности природных явлений, видел их взаимосвязь и взаимозависимость (например, что сеять рожь можно только в определенное время, когда природа этому благоприятствует, что она созреет через несколько недель и что убирать ее можно тоже с учетом природных условий и т.п.). Тонкие наблюдения за окружающим миром, осуществляемые в процессе выполнения различных дел и необходимые для их успешности, способствовали развитию мыслительных операций, умению делать выводы из наблюдений, пробуждали проницательность и пытливость.
Включаясь вначале добровольно, а позже и по необходимости в различные дела, ребенок, подросток воспринимал свою работу как естественное и необходимое занятие, от которого нельзя будет уйти в течение всей жизни: ведь все окружающие трудятся, не нужно было и говорить, что без труда немыслимо само существование. Осознание роли труда как жизненной необходимости формировало и соответствующее отношение к нему. Крестьянская работа трудна, связана со многими неудобствами: раннее вставание, работа под дождем или снегом, в грязь и хлябь - требует большого физического напряжения. Все эти трудности воспринимались и Маленьким ребенком, и юношей как неотвратимые, и они принимали их безропотно, хотя, наверное, и мечтали о более легкой жизни. Возможно, сказочные Иванушка и Емеля и были воплощением этой мечты?
Терпение, умение переносить жизненные тяготы, радоваться трудовым успехам, испытывать трепетные чувства при виде поднимающихся зеленей в полях - это также следствие трудовой деятельности. Труд с малолетства воспитывал ум и душу человека.
Трудовая деятельность укрепляла и закаливала растущий организм, вырабатывала физическую силу и выносливость, что в свою очередь проявлялось в труде.
Выработке серьезного, уважительного отношения детей к труду способствовали обряды, связанные с основными крестьянскими работами. Остановимся на двух таких обрядах.
Обряд начали сельскохозяйственных работ. Началу весенних полевых работ придавалось особое значение, так как от него во многом зависела судьба урожая и благополучие семьи. Поэтому сложился особый ритуал начала работ с различными магическими действиями, соблюдение которых должно было гарантировать успешность вспашки и посева, а значит, было залогом хорошего урожая. В каждом селе этот обряд исполнялся по-своему, но были и общие особенности. "Правильное поведение при "зачине" должно было обеспечить успех в дальнейшем, предотвратить, по мнению крестьян, возможные неприятности и стихийные бедствия", помочь оградиться от них всем миром.
Перед зачином - началом вспашки проходила сходка, на которой избирали человека, зачин которого, считали, будет "легким". Нужен был такой крестьянин, у которого "легкая рука", человек добрый, хороший, обязательно мужчина: "Самим Богом положено, чтобы сеял мужик". Здесь же решали, когда начинать сеять всем остальным: до обеда или завтра. Затем выносили хлеб и икону, запрягали лошадь в соху и отправлялись в поле. Избранный крестьянин перед иконою клал три земных поклона, затем, поклонившись на все четыре стороны, делал сохою борозды через все участки.
На общинные деньги заказывали в церкви крестный ход во время засева; в этот день обычно не работали.
Когда озимые "пошли в рост", тоже могли служить на поле молебен. А затем, тут же на поле, устраивали пирушку, где присутствовали все крестьяне.
Также, по-особому обставлялся день, посвященный первому выгону скота, совершавшийся б мая, в день Георгия Победоносца, которого исследователи считают пришедшим на смену языческому Яриле. Крестьяне верили, что Егорий сам, невидимо для людей, выезжает на своем коне и пасет скот, оберегая его от зверей, над которыми тоже властвует (известно, что выпас скота был всегда связан с опасностью нападения зверья, которого в окружающих деревню лесах было полно). "Отче наш, Георгий, спаси и сохрани нашу скотинку в темных лесах, в жидких местах от диких зверей, от ползучих змей и от злых людей. Аминь".
Перед этим днем ребятишки ходили по домам с песней "Батюшка Егорий" и собирали мзду. В семьях совершали целый ряд ритуальных действий, направленных, как считалось, на сохранение скота; например, хозяева молятся, потом обходят свой скот с хлебом-солью, с иконой святого Георгия, приговаривая: "Святой Егорий-батюшка, сдаем на руки тебе свою скотину и просим тебя: сохрани ее от зверя лютого!" Затем кладут под ворота замок и ключ - чтобы пасть звериная была так крепко заперта, как запирается замок ключом. Выгоняя скотину со двора, приговаривали: "Егорий храбрый, прими мою животину на все полное лето и спаси ее!"
Выгон скота начинался одновременно во всей общине перед обедом. Из каждого двора дети гнали вербами коров, овец и свиней, за ними шли хозяин с хозяйкой. Когда стадо собралось, пастух обходил его трижды, держа на голове ковригу хлеба, а на плече кнут. За пастухом шла здоровая, цветущая молодуха, за нею - староста, тоже с ковригой на голове. Затем все молились.
Пастух собирал все стадо потеснее и перебрасывал через него палку: "Ну, слава Богу, перешвырнул все болезни нашей скотинушки через все стадо". Ну, а после этого мальчишки играли в горелки, бегая вокруг стада, что должно было способствовать хорошим удоям. Работать в этот день было нельзя.
В день Николы Угодника (22 мая) проводился первый выгон лошадей в ночное. Деревенские подростки и пастух ночью жгли костры, пекли в золе картошку, затевались игры вплоть до зари.
За этими днями шли и другие, обставляемые определенными ритуальными действиями: "Зажин" - начало жатвы; начало сенокоса и др.
Спросим себя: как эти обряды способствовали трудовому воспитанию детей, ведь обряд не требовал участия детей в труде? При их исполнении дети еще раз проникались главными заботами крестьян - о хорошем урожае и сохранности скота. Включаясь в обряды, связанные с сельскохозяйственными делами, подростки овладевали теми ритуальными действиями, которые, по убеждению крестьян, способствовали хорошим результатам труда, вызывали помощь магических сил для обеспечения вместе с повседневной работой благополучия семьи. Серьезность, с которой взрослые относились к описанным обрядам, вызывала и у детей понимание большой важности начинаемого дела и развивала у них такое же серьезное отношение к работе.
Участие детей в общественных работах
Помочи. Были такие деревенские работы, которые сплачивали, учили взаимовыручке и поддержке, вызывали к жизни такие человеческие качества, как милосердие, великодушие, отзывчивость, совестливость.
К работам такого рода относится оказание помощи соседям, односельчанам, оказавшимся в трудном положении: погорельцам, сиротам, вдовам, одиноким старикам, семьям рекрутов, помощь во время похорон и т.п. Пострадавший, например, от пожара крестьянин обращался к миру с просьбой помочь построить избу, и общество обязательно откликалось на просьбу: сообща заготавливали бревна в лесу, вывозили их и ставили дом. Больному хозяину, не сумевшему вовремя заготовить семена, могли собрать их для посева по лукошку со двора и обработать землю, посеять семена.
Такая форма взаимопомощи называлась помочью. Обычно помочи бывали в полевых работах, при вспашке земли, жатве для тех, у кого нет лошади или не хватает рабочих рук. Хозяин, как правило, обращался за помощью либо к общине, либо к своим близким знакомым, соседям и родственникам. Редко кто отказывался от участия в помочах, ведь Каждый крестьянин понимал, что и сам может оказаться в бедственном положении.
На помочи крестьяне собирались не только при обращении хозяев, но и сами проявляли инициативу, если видели бедственное положение хозяев. Участие в помочах считалось нравственной обязанностью каждого, обыкновенным явлением, а если кто отказывался прийти на помощь, то никто его не наказывал, но общество осуждало, а поступать против общественного мнения решались редко.
Привлекали помочи молодых и потому, что уже во время работы звучали песни, шутки, затевались шалости. А по окончании работы могли целую ночь петь, кататься на лошади хозяина и т.п. Существовала своя этика для хозяина: он не указывал, кому и как работать, не делал замечаний, а был любезен и приветлив, но нерадивых в следующий раз не приглашали.
Вот некоторые виды помочей:
Взятки - возведение сруба, подготовленного хозяином, на фундамент, когда разбирали готовый сруб, ставили на подготовленное место, конопатили.
Печебитье - складывание глинобитной печи, чем занимались обычно холостые парни и девицы. Это молодежные помочи, на которых труд сочетался с вечеринкой. Нужно было привезти глину, затем мять и утрамбовывать ее досками, утаптывать ногами. Как правило, эта помочь собиралась при строительстве новой избы.
Супрядки - это прядение из шерсти, льна, конопли женщинами и девушками. Обычно их устраивали в семьях, где было мало женщин или слишком много детей. Вначале из сырья готовили пряжу; сырье для этого заранее рассылалось к женщинам - знакомым и родственницам, они пряли нитки, иногда каждая работала отдельно в своей избе, а часто и на общих посиделках. Потом назначался вечер супрядок, на который пряхи являлись с готовой пряжей и нитками в лучших своих нарядах, а хозяйка устраивала угощение с песнями и плясками.
Устраивались супрядки и как поочередные помочи, по очереди у многих девушек, когда собирались то в одной, то в другой избе.
Толока льна - это преимущественно девичьи и женские помочи, хотя могли участвовать в них и молодые парни. Они собирались поочередно в разных избах, начиная с крайнего двора деревни, и были необходимы потому, что нужно было быстро обработать собранный лен. Девушки и бабы-молодухи приходили со своими мялками на ночь, работали до рассвета при свете фонаря или сальной свечи, Каждая работница должна была обработать за время работы 100 снопов. Всю ночь работали с песнями, а днем хозяин угощал их обедом.
Было еще немало поводов для помочей: при распашке, завершении жатвы, сеновницы - помощь в заготовке сена, дровяницы - при рубке леса, капустки - при засолке капусты и др.
Необходимость взаимопомощи ребенок осознавал очень рано, наблюдая за жизнью своей семьи, слушая разговоры взрослых о предстоящих помочах и постепенно включаясь в них. Для него, так же как и для взрослых крестьян, помочи являлись данностью, необходимостью, поэтому обязательность участия в них не вызывала сомнений. Так с самого раннего детства пробуждались в душе человека доброта к людям, готовность к взаимовыручке и стремление облегчить жизнь своим соседям, родственникам и просто нуждающимся в помощи.
Во время общих работ проявлялись сообразительность, ловкость, виртуозность в отдельных делах. Мнение о девушке складывалось и по внешнему виду, многое в своей одежде она изготавливала сама, и по этому было видно какая это работница.
Совместная работа вызывала у ее участников большой эмоциональный подъем, молодые здесь не только трудились, но и сплачивались, сближались, лучше узнавали друг друга, а песни и шутки вызывали радостное настроение. Все это окрашивало тяжелую работу в мажорные тона, и поэтому участие в помочах не воспринималось как тяжелая обязанность. Для помочей было как раз характерно переплетение трудовых и праздничных элементов.
Трудовые праздники, В середине августа оканчивался период уборки хлебов. Жатва - это время очень напряженной работы, когда важно было собрать урожай в короткие сроки с минимумом потерь, когда невозможно было оттянуть сроки работы - их диктовала природа. Именно в это время в поле была вся семья: жали, вязали снопы, ставили копны и т.п., работа шла от зари до зари.
В завершающие дни работы проводилась помочь - "дожинки", которые органично срастались с праздником по поводу окончания всей жатвы. Помочь могли устроить на полосе у хворой бабы или у сирот, старшей из которых всего 13-14 лет, т.е. у тех, кто не мог сам управиться с уборкой. Была и помочь, на которую приглашали специально родственниц и близких людей, а бывало и парней.
Радость по успешному завершению напряженной работы была так велика, что требовала специального праздника.
По окончании работ жнеи катались по ниве, чтобы спина у них не болела к будущему жнитву, со словами "нивка, нивка отдай мою силку". И обязательно был обряд завивания "бороды", сохранившийся еще с древних языческих времен и направленный на то, чтобы вернуть земле силу для урожая в следующем году.
Накануне обряда обходили дома и, стуча палкой в окно, приглашали: "Зазтра на бороду!" Помощницы приходили на поле рано утром со своими серпами и работали с песнями и шутками, пока не выжинали весь хлеб. А в некоторых местах последний сноп жали молча; если кто-то заговорит, у той "жених будет слепой". Последние колосья оставляли несжатыми, их связывали - это и есть борода. Украшали ее лентами, обвязывали травой и пригибали к земле, слегка присыпав ею, под бороду клали хлеб с солью, низко кланялись и говорили:
Вот тебе, Илья, борода, уроди нам ржи да овса!
После того как завили "бороду", с последним сжатым снопом - "именинником", наряженным в сарафан, уходили с песнями с поля. К этому случаю было припасено немало особых песен. Сноп торжественно вносили в избу хозяина и ставили под иконы, а потом скармливали его скотине и птице. В доме хозяина к приходу помочанок было приготовлено угощение и начинался пир. После угощения девушки с песнями и плясками ходили по деревне и величали хозяина; здесь же были и парни, иногда на лошадях хозяина они с песнями и шуточками катались по улице.
В праздник превращался сенокос - трудная, но веселая пора, продолжающаяся около месяца в разгар лета, в июле. Скошенную косарями траву женщины сушили - переворачивали, растрепывали, сгребали в кучу - копнили и т.д. Косили траву, сушили ее и складывали в стога сообщи, а потом готовое сено делили по душам.
И везде нужно было знать правила работы, чувствовать, когда сено готово к закладке в стога; много хлопот добавляли дожди. Но при благоприятных погодных условиях уборка сена - приятная сельхозработа.
Теплые ночи, благоухание трав на лугах, купание после зноя - все это создавало праздничное настроение.
Все участники, особенно девушки, надевали лучшие платья, наряжались, во время работы много пели. Луг тогда превращался и в место гулянья, где водили хороводы, играли на гармониках, шутили, где девушки красовались перед женихами. Часто на дальние луга крестьяне выезжали семьями, брали с собой младенцев. В шалашах отдыхали, на кострах готовили пищу. Для обеда объединялись по несколько семей, после работы на лугу старшие отдыхали, а молодые отправлялись за ягодами. В шалаши за деревней переселялись и тогда, когда луга были неподалеку; в эту пору молодежь оставалась на лугах во все время сенокоса. Поэтому времени этого ожидали с нетерпением и, несмотря на тяжелый труд, считали его праздником.
Осенними капустками начиналось время осенних вечорок молодежи. После окончания сбора капусты предстояла трудоемкая работа по ее засолке, для этого и приглашались на нее девушки "капустницы", а парни приходили без приглашения для помощи девушкам, а главным образом - для развлечения работниц. Предстояло за один день изрубить, нашинковать капусту, уложить ее в кадки и опустить в погреб. Бывало обрабатывали до 5000 кочанов, тогда и помочанок требовалось много - до 200 девушек. А часто собирались на капустки и в небольшом составе, если капусты было немного. Но оставался неизменным обычай: работа сочеталась с праздником.
После того как управлялись с работой, хозяйка приглашала всех в избу и выставляла угощение для молодежи. Тут и начиналось веселье до утра: песни, игры, пляски; пели обычно игровые песни, исполнялись и величальные, те, которые пели на свадебных вечерах в честь холостых родственников.
Итак, помочи, играя важную роль в хозяйственной жизни деревни, много значили и в деле закрепления определенных этических норм, в сохранении обычаев и составлении общественного мнения. Через помочи передавались из поколения в поколение хозяйственные умения и навыки, молодежь воспринимала знания, приобретенные старшими в их практике. Здесь создавалась репутация жениха и невесты, выявлялись их достоинства и недостатки, а в процессе общения во время помочей закреплялись дружеские привязанности.
Оценивая в целом значение детского труда в становлении личности, отметим его огромную роль в развитии физических и духовных сил и в подготовке к активной трудовой деятельности. Основная особенность труда крестьянских детей видится в привязанности его ко всем видам работ взрослого крестьянина. Именно так, входя в трудовые отношения и обязанности, дети постепенно, шаг за шагом включались в основные сферы жизнедеятельности, проживали еще в детстве основные ее этапы. Они не готовились к будущему труду, а жили им, занимались значимыми для семьи и общества делами, одновременно овладевая практическими навыками и умениями, выдавая определенный продукт работы. Труд являлся не столько средством воспитания, сколько смыслом жизни человека с раннего возраста. Связанный с основными сферами жизни, детский труд обеспечивал многостороннее развитие личности и был залогом преуспевания человека в самостоятельной взрослой жизни.
Литература
Константинов Н.А., Медынский Е.Н., Шабаев М.Ф., История педагогики-М., Просвещение, 1982г.
Харламов и. Ф. Педагогика: Учеб. пособие для студентов ун-тов и пед. ин-тов. – 2-е изд., перераб. и доп. – М.: Высш. шк., 1990.
Харламов И.В. Педагогика. Минск., 1998.
Лихачев Б.Т. Лекции по педагогике. М.,1995.
Бордовская Н.В., Реан А.А. Педагогика. Учебник для вузов. "Питер", 2000.
Похожие рефераты:
Народная педагогика как часть народной культуры. Необходимость воспитания учащихся на традициях русской культуры, информационно-просветительная функция народных праздников. Включение фольклорного материала в программы по музыке в начальной школе.
Мы давно привыкли к утверждениям, что молитва – это наша духовная пища, основа нашей внутренней жизни, источник нашего спасения. Между тем довольно быстро духовная леность эти слова заставляет воспринимать именно как слова – красивые и правильные.
Вся жизнь крестьян проходила в постоянных трудах и заботах. Изо дня в день, из года в год трудился крестьянин с утра и до поздней ночи.
Больше всего времени и сил отнимала у него вспашка своей и господской земли. За пахотой следовал посев, а за севом - жатва.
Урожай снимался вручную с помощью серпа. Колосья связывали в снопы и молотили цепами, чтобы извлечь зерно.
После этого надо было еще провеять и отделить зерна от плевел.
Не меньше трудов надо было затратить и на переработку продуктов сельского хозяйства в хлеб, масло, сыр, колбасу, на заготовку продуктов на зиму.
Много времени отнимал у крестьянина огород, где выращивали бобы, горох, огурцы, редис, тыкву, капусту. Почти все крестьяне держали скот, а в болотистых и горных районах скотоводство играло даже большую роль, чем земледелие.
В каждом хозяйстве была домашняя птица.
Большим подспорьем для крестьян был лес, где собирали грибы, ягоды и орехи, рубили дрова и собирали хворост. Лес давал древесину, которая шла на изготовление мебели, бочек и посуды.
Этому домашнему ремеслу посвящались долгие зимние вечера.
Крестьянки пахотными работами не занимались, но и у них забот было не меньше. На их плечах была вся домашняя работа, они кормили скот и птицу, доили коров и коз.
Особенно много времени и сил отнимало изготовление пряжи и домашнего полотна, из которого они шили одежду для всей семьи.
Средневековая деревня труд крестьян
Cтраница 1
Труд настоящего крестьянина, так же как и настоящего ремесленника, есть одинокое творчество: в тихой погруженности он отдается своему занятию. Он живет в своем творении, как художник живет в своем, он, скорее всего, совсем бы не отдал его на рынок. С горькими слезами на глазах крестьянки выводят из стойла любимую пегашку и уводят ее на бойню; старик-кустарь воюет за свою трубку, которую у него хочет купить торговец... Крестьянин, также, как и ремесленник, стоит за своим произведением, он ручается за него честью художника.
При феодализме деление труда крестьянина на необходимый и прибавочный выступало в открытой форме: в течение необходимого рабочего времени крестьянин обеспечивал существование свое и своей семьи. В течение прибавочного времени он создавал прибавочный продукт, к-рый безвозмездно присваивался феодалом в форме: ем.
Помещики, лишившись дарового труда крестьян, вынуждены были перестраивать свое хозяйство применительно к новым условиям. Однако переход от крепостнической системы ведения хозяйства к капиталистической не мог быть осуществлен сразу, так как старая система была лишь подорвана, но не уничтожена. Поэтому помещичье хозяйство основывалось на сочетании двух систем - отработочной и капиталистической.
Еще в меньшей мере используется труд крестьян в работе различных промыслов. Имевшие в свое время место ошибочные установки привели к тому, что кустарные промыслы постепенно пришли в упадок и в конце концов были почти полностью ликвидированы. Это пагубно отразилось на финансовом положении села, а в социальном отношении привело к тому, что страна лишилась большого количества изделий, удовлетворяющих бытовые нужды населения. Отметим также, что неполно использовались трудовые ресурсы села, велики были потери доходов, которые приносили эти промыслы при реализации продукции как внутри страны, так и за рубежом.
В течение XV века, пока труд независимых крестьян и сельскохозяйственных рабочих, занимавшихся наряду с работой по найму в то же время и самостоятельным хозяйством, шел в их собственную пользу, уровень жизни фермера был так же незначителен, как и сфера его производства.
Какие же условия должны быть созданы, чтобы труд крестьянина облегчался. Надо, чтобы были машины, а машины эффективно можно использовать лишь в кооперативе. Как коммунист, я заинтересован в том, чтобы люди независимо от того, какой они нации, на каком языке говорят, какой вере поклоняются, жили хорошо. Трудовой народ везде одинаковый. Трудовой народ добывает хлеб в поте лица своего, и я хочу, чтобы меньше пота проливал трудовой человек, а больше получал продуктов от своего труда. В этом я заинтересован как человек. Заинтересован и в том, чтобы вы достигли того же, чего достигли мы, советские люди, и даже еще лучших результатов, пользуясь опытом наших крестьян.
Теоретическим отражением экономической продуктивности земли (наряду с трудом крестьян) явилось учение французских физиократов (Кенэ, Буабиль-гера, Тюрго) о том, что лишь сельское хозяйство имеет производительный характер, позволяющий не только возмещать его издержки, но и получать прибавочный продукт. В других же отраслях ремесленного и промышленного производства, не обрабатывающих землю, якобы возмещаются только их издержки, не более того, и прибавочный продукт поэтому ими не создается.
Похожие проблемы возникают и в социализме - следует ли учитывать труд крестьянина на своем участке.
Это ускорение, в основе которого лежал принцип материального стимулирования труда крестьянина, во второй половине 20 - х гг. стало тормозиться, но не по вине сельского труженика.
Превращение дворян в привилегированное сословие сопровождалось расширением их прав на личность и труд крестьянина.
При феодализме источником земельной ренты был прибавочный (частично и необходимый) труд лично зависимых крестьян.
Ото значит, что помещичья земля обрабатывается тем же крестьянским инвентарем, трудом разоренного, обнищалого, закабаленного крестьянина. Вот она какова, та культура, о которой говорил депутат Свято-полк - Мирский и о которой говорят все защитники помещичьих интересов. У помещиков, конечно, лучший скот, которому живется в барской конюшне лучше, чем мужику в крестьянской избе. У помещика, конечно, лучшие урожаи, потому что помещичьи комитеты еще в 1861 году позаботились отрезать лучшие земли от крестьян и записать их помещикам.
Социальная политика партии, Советского государства состоит в том, чтобы на базе современной техники и науки все больше сближать характер труда крестьянина и труда рабочего, благоустраивать быт деревни, повышать культуру сельской жизни. Все это практически ведет к постепенному устранению социально-экономических и культурно-бытовых различий между городом и деревней, между рабочим классом и крестьянством.
Со временем монастыри из трудовых общин, где каждый работал на всех и все духовно поддерживали каждого из своей братии, превращались в крупных земельных собственников, использовавших подневольный труд крестьян.
Сокращение источников комплектования холопов, как и стирание граней между ними и крестьянами, влекло ликвидацию архаической формы эксплуатации: производительность труда холопа на месячине была ниже производительности труда крестьянина, обрабатывавшего свой надел.
В наших деревнях молодежи довольно много. Отсюда следующее двустороннее заключение: то ли закончился исход нового поколения крестьянства, то ли это временное затишье перед массовым бегством по большим и малым промышленным городам. То и другое одинаково вероятно. С одной стороны, окрестные хозяйства хиреют на глазах, а иные прямо глядят в могилу, и, кажется, ничто не намекает на ренессанс. С другой стороны, работы по городам мало, в нашем, например, районном центре Зубцове гораздо сложнее трудоустроиться, нежели встретить Богом суженную жену. Чем там живет-кормится шесть тысяч горожан, – это для нас темно.
Вообще крестьянство – народ хладнокровный, непоэтический, и тем не менее хочется думать: а вдруг сельская молодежь наконец постигла поэтику земледельческого труда... Ведь это все-таки не то что восемь часов подряд одну и ту же дырочку сверлить, или торчать за прилавком, или класть тычком-лажком силикатные кирпичи...
Крестьянский труд это вот что... После того, как встал вместе с солнцем, умылся из рукомойника, приколоченного к березе, позавтракал яичницей со своим салом, – барином выезжаешь из деревни на тракторе под лай собак и пение петухов. Если на повестке дня пахота, то приятно понаблюдать, как за тобою вздымается земля, похожая на шоколадное масло, и, заместо чаек, над ней кружится воронье. Если это сенокос, то дух захватывает от запаха свежеположенного клевера, терпко-сладкого, как хороший одеколон. Если это уборка, то все время ласкает мысль, что у тебя в бункере уже на какую-то часть России припасены булки и калачи.
Одним словом, если подойти к делу сколько-нибудь поэтически, то крестьянский труд – завидная доля для серьезного мужика. Во-первых, это красиво, ибо ты пашешь, а над головой синее небо, по сторонам неоглядные поля, и темнеют вдали тихие смешанные леса. Во-вторых, это благородно, ибо земледелец кормит народ, получая за свой труд сущие пустяки. В-третьих, это здорово, ибо разнообразно и на свежем воздухе – недаром по деревням сумасшедших нет.
Наконец, это предрассудок, будто крестьянин трудится на земле полный световой день. Разве что в пахоту приходится потеть чуть не от зари до зари, потому что земли-то много, а техники мало, да еще она заводится через раз. В сенокос же и в уборочную страду работают от росы до росы, то есть, по нашим местам, примерно с полудня и до шести.
Как и в старые времена, которые при всех нынешних неурядицах язык не поворачивается назвать добрыми, в страду не пьют, обед в поле возят, хлеба не жиже, чем в эпоху проработочных собраний и трудодней.
Неурядицы же бывают такие: который год куда-то деваются кредиты, которые область выделяет колхозам на солярку и прочие га-эс-эм. А то колхоз «Россия» купил новейшую сеноуборочную машину, которая сама упаковывает рулоны скошенной травы в пленку – стоит сейчас она возле председательского забора и разве что интересует бродячих псов. Причина сей неурядицы такова: наша пленка, санкт-петербургской фабрикации, то и дело рвется, а голландскую пленку, которая никогда не рвется, при колхозной бедности не поднять. Если голландскую пленку покупать, то тогда килограмм сена будет стоить пять рублей, а молоко наши колхозы сбывают по три целковых за литр – больше им не дают.
Особенность крестьянского труда по нынешним временам состоит в том, что работников куда меньше, чем прописанных на селе. В колхозе «Путь Ильича» земледельцев всего шестьдесят душ, один вольный хлебопашец и несколько сот деревенских, которые живут неизвестно чем. То есть известно чем: огородом, а то продают на сторону молоко и мясо, строят дачникам заборы, воруют, собирают, где придется, цветной металл. Что до вольного хлебопашца, то он на своих десяти гектарах выращивает капусту и возит ее продавать во Ржев. Занятие это опасное по трем причинам: потому что везде существует рыночная мафия, потому что заболеть нельзя – в семье всего три пары рук, потому что временами приходится принанимать батраков и тем самым воспитывать в односельчанах классовое чутье. Семьи же у нас малочисленные оттого, что, по общему убеждению, большая семья – слишком трудоемкое дело, яму под уборную нужно будет рыть как минимум раз в году.
Видимо, самая благополучная категория нашего крестьянства – это те, кто живет неизвестно чем. Судя по тому, что за два месяца дачного сезона в нашей деревне увели: один автомобиль, два лобовых стекла, четыре колеса, одно ружье, один спиннинг и семь холодильников, – можно жить.
Еще некоторые деревенские работают в милиции, но это уже чистая синекура, потому что наши милиционеры главным образом занимаются тем, что ездят по селам и разъясняют, почему они не в состоянии ловить разбойников и воров.
Горький вкус крестьянского хлеба
Осенью в каждой крестьянской избе, в красном углу под образами словно святыня выставлялся небольшой ржаной сноп с колосьями – "обжинок", "дожинок" или "именинник"–последний убранный с осеннего поля хлеб. Колоски, увитые цветными лентами, самая красивая девушка несла в дом. С песнями провожали жнецы последний сноп. Было чему радоваться и веселиться: заканчивалась долгая, изнурительная пора выращивания хлеба, путь длиною почти в год. Впрочем, все начиналось много раньше.
"На всякое семя – свое время"
В те далекие времена все больше не поля, а леса покрывали русскую землю. По весне под ударами топоров падали в лесу деревья. Те, что покрупнее, шли на строительство, остальные сжигали. Обгоревшие пни оставляли до времени, уголья же разбивали и удобряли ими почву. Так шаг за шагом человек освобождал от леса многие тысячи гектаров пахотной земли, которая становилась его кормилицей.
С тех пор на Руси из года в год осенью и весной на полях начиналась пахота: тянет лошадка деревянную соху, а пахарь идет сзади, правит, чтобы борозда вышла ровная. В старинных русских былинах часто упоминается о сохе и пахаре (ратае):
Крестьянин пахал землю сохой два-три раза, ибо плохо она рыхлила почву. После пахоты поле боронили. "Сито вито о четыре угла, пять пятков, пятьдесят прутков, двадцать пять стрел" – так описана борона в мудреной народной загадке. Действительно, борону связывали в виде решетки из продольных и поперечных планок с набитыми деревянными зубьями.
Соха и борона в поле словно соревновались между собой, спор вели, кто важней. "Глубже да уже", – упрекала борона соху. "Шире да мельче", – отвечала ей соха.
Вслед за осенним боронованием наступало время озимого сева. После него земледельческие работы прекращались до самой весны. Но и зимой дума о хлебе не оставляла крестьянина: достаточно ли выпадет снега, не померзнут ли посевы. Зимой надо было привести в порядок износившиеся соху и борону, починить телегу, накопить навоз.
А весной, как только сходил с полей снег, подсыхала и размягчалась земля, крестьянин распахивал яровое поле. Подростки подвозили навоз. Работа эта не очень приятная, но крайне нужная. Не случайно говорится: "Клади навоз густо, чтобы не было в амбаре пусто". По унавоженному полю вновь проходила соха, смешивая удобрение с истощившейся, обессиленной землей.
Весна – пора ярового сева. По множеству примет точно угадывали его срок – не раньше, не позже, иначе не будет доброго урожая. "На всякое семя – свое время": береза станет распускаться – сей овес, зацвели яблони – пора сеять просо, начала куковать кукушка – время сеять лен. Таковы народные приметы.
А что нужно для хорошего урожая? Это крестьянин знал твердо: солнышка побольше, в меру дождей, а сорняков и вредных насекомых поменьше. Увы, природа далеко не всегда была благосклонна к людям. Один из самых страшных неурожаев пришелся на начало XVII в. Все лето 1601 г. шли проливные дожди. Хлеб не вызрел, а в августе его и вовсе побили ранние морозы. На следующий год ни озимые, ни яровые не дали всходов, а там, где они все-таки пробились, их уничтожили ранние холода. Начался страшный голод, какого еще не знали на Руси.
Но вернемся к севу. К ответственному этому делу крестьянин готовился особо: накануне мылся в бане, чтобы хлеб уродился чистым, без сорняков. В день сева надевал белую рубаху и с лукошком на груди выходил в поле. На сев приглашали священника совершить молебен и окропить поле святой водой. Сеяли только отборное зерно. "Лучше голодай, а добрым семенем засевай" – гласит народная мудрость. Забирал сеятель из лукошка пригоршню зерна и через каждые два шага размеренным движением руки разбрасывал его веером налево и направо. Поэтому-то для сева выбирался тихий, безветренный день.
Что сеял крестьянин? Лишь то, что было отобрано и проверено вековым опытом: рожь, пшеницу, овес, ячмень, гречиху. Пшеница считалась самой прихотливой из всех злаковых культур. Чувствительная к любым изменениям погоды, она к тому же требовала особенно тщательной обработки почвы, которую сильно истощала. Повезет – будет добрый урожай и хороший заработок, ведь из благородной пшеничной муки пекли отменный белый хлеб для барского стола. А нет, так весь труд пойдет насмарку. Рожь – основная кормилица крестьян, наоборот, самая неприхотливая и надежная культура. На нее почти всегда урожай, а значит, и черный каравай на крестьянском столе. "Хлебец ржаной – отец наш родной, гречневая каша – матушка наша", – говаривали на селе. Удобно было иметь дело с гречихой. Посадишь ее на худой земле, она же ее и удобрит. Гречиха и траву сорную забьет, и почву сделает сочной и мягкой, поэтому любил крестьянин чередовать гречиху с другими культурами, зная, что после нее всякий хлеб хорошо родит.
Отчего "страдал" крестьянин
Лето – самая напряженная трудовая пора на селе. Трижды крестьянин вспахивал и удобрял паровое поле, чтобы копило оно силы для будущих урожаев. Не успеет управиться с парами, пора приниматься за сенокос, ведь от его успеха зависело благополучие скота.
Первый покос приходился на конец июня – праздник Ивана Купалы. К этому времени травы поднимались высокие, сочные. Выходили на покос рано поутру, пока не сошла роса: сухую траву коса не любит. "Коси коса, пока роса, роса долой – и мы домой" – вот правило косарей. Занятие это считалось приятным, потому-то шли косари на работу весело, с песнями. Мало траву скосить. Пока она сохнет, надо ее несколько раз переворошить граблями, а уж когда совсем высохнет, тогда "сметать стога". В свободное время крестьянин перевозил сено на двор и закладывал на хранение на сеновал.
Тем временем поспевали хлеба. Сразу же находилось немало охотников до чужого добра: и мыши-полевки, и птицы, и различные насекомые. Особенно была страшна саранча. Ее прожорливые полчища в считанные минуты могли превратить золотые нивы в мертвую пустыню. В 1649 г. из-за нашествия саранчи был недород во многих районах России.
Если Бог миловал крестьянина ото всяческой напасти и хлеб уродился добрый, наступала пора жатвы. "Зажинками" называли ее начало в народе и сопровождали старинными обрядами. Первый сноп, "зажиночный", как и последний, осенний, украшали цветами и лентами, вносили в дом и ставили в красный угол. Позже этот сноп первым обмолачивали, а его зернам приписывали чудодейственную силу. На жатву выходили все, кто мог работать: и мужики, и бабы, и стар, и млад. Одни в основных работниках, другие на подхвате. Кто серпом жал, кто снопы вязал. Жатва считалась самой страдной порой на селе. Само слово "страда" сродни страданиям, которые испытывал земледелец от тяжких трудов своих. Целый день от зари до заката работал крестьянин, не покладая рук и не разгибая спины. Заканчивая жатву, жнецы оставляли в поле "бороду" – несжатый пучок колосьев. Его завивали, украшали цветами и прикапывали землей. Этот ритуал символизировал кормление истощенной земли, желание восстановить ее силы для будущего урожая.
Однако колосья в поле – это еще не каравай на столе. Связанные снопы вывозили на гумно. Если хлеб оказывался влажным, его сушили в овинах – специальных сушильнях. В земле рыли глубокую яму, над ней устанавливали бревенчатый сруб с решетчатым настилом, раскладывали снопы, а в яме разжигали огонь. Сушка снопов в овине требовала большой осторожности. Чуть что – вспыхивал овин словно свечка, сгорали и постройка и хлеб.
Подсушенные колосья обмолачивали на току – утрамбованной земляной площадке под открытым небом. Снопы раскладывали в два ряда колосьями вовнутрь и били цепом – нехитрым орудием с длинной деревянной рукоятью, к которой на ремне подвешивали било – тяжелую палку с округлым утолщенным концом. Она-то и выбивала зерна из колосьев.
Орудия крестьянского труда немногочисленны: соха, борона, серп, коса, вилы, грабли, цеп. Нехитрый свой рабочий инвентарь крестьянин мастерил в основном из дерева и передавал по наследству. Много пословиц, поговорок, загадок сложил народ об орудиях земледельческого труда. Попробуйте отгадать: "Баба Яга вилами нога: весь мир кормит, сама голодна" (Соха). "Худая рогожа все поле покрыла" (Борона). "Согнута в дугу, все лето на лугу, зимой на крючку" (Коса). "Летят гуськи, дубовые носки, говорят: то-то-ты, то-то-ты" (Цеп).
После обмолота солому убирали, но не выбрасывали – в практичном крестьянском хозяйстве ничего не пропадало, все шло в дело. Соломой крыли крыши, ее добавляли в корм скоту и расстилали для чистоты и тепла в хлеву. Да псам крестьянин спал не на перине, а на соломенном тюфяке. В народе так и говорили: русский человек на соломе родится, на ней же и умирает. Солому, на которой лежал умерший, выносили за ворота и сжигали.
Зерно после обмолота сгребали в кучу. В ней оставалось много мусора – частицы соломы, колосьев, пыли. Для очистки зерно веяли: подбрасывали лопатой вверх на ветру, и мусор сдувало прочь. При этом лучшее, более крупное и тяжелое, зерно падало ближе к веяльщику. Его-то и откладывали на будущий сев.
На этом заготовка хлеба заканчивалась. Оставалось заложить зерно на хранение в житницы и амбары. Будут полны закрома – спокойно перезимует крестьянин, а не хватит зерна до будущего урожая – придется по весне добавлять в хлебную муку желуди и лебеду.
Большим почетом на Руси пользовался труд землепашца, кормившего и помещика, и горожан – всю Россию, да еще и пол-Европы впридачу. В христианские времена появился у хлебороба и свой покровитель – святой Георгий, чье имя в переводе с греческого – "земледелец".
"Скотий бог" – святой Егорий
Но не только работой на земле жил крестьянин. Не меньшей заботы требовал скот. Какое крестьянское хозяйство без коровы и лошади? Надоит хозяйка молока, сделает из него творог, сметану, сыр, масло. Что еще надо? Сытно и вкусно. Когда приходило время резать корову, семья на год была обеспечена мясом. Засолят его, заложат в погреб на хранение, и многие месяцы есть на столе наваристые щи и каши, пироги с доброй начинкой. Излишек мяса продавали, чтобы купить что-то нужное для хозяйства.
Корова была в крестьянском хозяйстве главной кормилицей, а лошадь – главной работницей. Распахать, пробороновать поле, вывезти навоз на пашню, подвезти сено на двор, перевезти зерно в амбар – без лошади никуда! Днем в страду ей некогда было отдохнуть, но как только наступали сумерки и заканчивались полевые работы, крестьянские дети вели лошадей на луга в ночное, чтобы животные могли вволю пощипать сочной травки, набраться сил для нового трудового дня. Хозяин дорожил лошадью, сам ухаживал за ней. Если приходилось выбирать между лошадью и коровой, не задумываясь отдавал предпочтение лошади. Знал, поможет она весной-летом в поле, соберет крестьянин добрый урожай, продаст часть и сможет купить другую корову. Тяжелее всех приходилось на деревне безлошадным.
Имелась в крестьянском хозяйстве скотина и помельче – козы, свиньи, овцы. "По горам, по долам ходят шуба да кафтан", – кто не знает этой загадки. Овца дает мало молока и мяса, зато из ее густой шерсти валяли незаменимые для русской зимы валенки, вязали носки и варежки, ткали сукно. А крестьянские тулупы, шапки, рукавицы? Все благодаря овце.
Не мог обойтись крестьянин без скотины, хоть и требовалось для ухода за ней много времени и сил. Труд этот лежал в основном на плечах женщин. Летом хозяйка вставала чуть свет, доила корову и выгоняла животных на целый день в поле набирать вес под присмотром детей или наемного пастуха. Вечером скотину загоняли обратно, кормили, поили, доили.
Зимой хлопот прибавлялось. Ранний подъем, кормление, дойка, уборка хлева. Только одна корова за день съедает пуд сена и выпивает несколько ведер воды. Воду надо согреть, чтобы, не дай Бог, скотина не заболела. Если случалось такое, забирали крестьяне корову в теплую избу и ухаживали за ней, кормилицей, как за малым дитем: кропили святой водой, подкармливали хлебцем, поили мучным пойлом. Когда наступала пора отела, лишались хозяева покоя и днем и ночью, боясь упустить момент появления теленка. Его приносили в избу, обогревали, отпаивали, откармливали.
Скотоводство было столь важной отраслью крестьянского хозяйства, что имело не одного, а несколько христианских патронов. Святые Фрол и Лавр почитались покровителями лошадей. Их изображали на древних иконах в окружении табуна разномастных скакунов. Эти иконы вешали над воротами конюшен. Святой Георгий, покровитель воинов и земледельцев, был и "скотьим богом". В день весеннего Егория (так в народе звали Георгия) 23 апреля, впервые после зимнего домашнего "заточения", скот выпускали на пастбища.
Занимались крестьяне и огородничеством. Сад и огород были в каждом хозяйстве, и забота о них целиком лежала на плечах женщины: вскопать, унавозить, посадить, полить, прополоть, собрать урожай. Капуста, репа, лук, чеснок, огурцы, морковь издавна прижились на Руси. Капусту заквашивали на зиму в большом количестве. Осенью устраивали "капустники" – традиционную коллективную рубку капусты. В больших количествах заготавливали лук и чеснок. Иностранцы, побывавшие в России в XVI-XVII вв., жаловались, что русская еда без меры сдобрена луком и чесноком.
В садах выращивали яблони, вишню, груши, смородину, крыжовник. Фрукты и ягоды сушили на зиму, делали из них морсы, квасы, пастилу. А яблоки, груши и вишню еще и заквашивали.
В крестьянском хозяйстве, как видите, существовало четкое разделение труда. Мужчины занимались преимущественно земледелием, строительством, ремеслом, охотой, рыболовством, заготовкой дров. Женщины вели домашнее хозяйство, растили детей; ухаживали за скотом, садом, огородом; собирали травы, ягоды, грибы, орехи; пряли, ткали, шили, вязали. В горячие денечки жена приходила в поле на помощь мужу – жала, косила, метала стога и даже молотила зерно.
"Учи дитя тогда, когда оно поперек лавки лежит"
Дети на селе начинали трудиться рано. На первых порах они выполняли вспомогательную работу, но без их помощи родителям пришлось бы туго.
Возраст человека на Руси издревле исчислялся семилетиями. Первые семь лет – детство, вторые семь – отрочество, еще семь лет – юность. Крестьянский мальчик пяти-шести лет учился ездить верхом и начинал гонять скот на водопой, в семь-восемь лет помогал на пашне – управлял лошадью. В девять лет у молодого хозяина обязанностей прибавлялось: накормить скотину, вывезти навоз в поле, бороновать распаханную отцом пашню и убирать вместе с ним хлеб. Отец брал сына на охоту, учил ставить силки, стрелять из лука, ловить рыбу. К 14 годам подросток владел косой, серпом, цепом, топором, а через год вполне мог заменить отца в случае его болезни или отъезда.
Дочка в крестьянской семье тоже не сидела без дела: в шесть лет начинала осваивать прялку, в десять – работала серпом, шила. К 12-13 годам девочка в отсутствие родителей полностью вела домашнее хозяйство: носила воду, стирала, кормила птицу, доила корову, шила, вязала, стряпала, присматривала за младшими детьми. В 14 лет она ткала, жала хлеб, косила сено, а в 15 работала наравне со взрослыми.
Крестьянская мудрость гласит: "Учи дитя тогда, когда оно поперек лавки лежит". Девочек всему тому, что умела сама, учила мать, а мальчиков – отец. Через 14-15 лет после рождения ребенка крестьянская семья получала еще одного полноценного работника.
"Три девицы под окном пряли поздно вечерком"
Сама жизнь заставляла крестьянина овладевать множеством ремесел. Мужчины строили дома, мастерили мебель и орудия труда, делали деревянную посуду. Женщины пряли, ткали, шили, вязали.
Ремесленничали в основном зимой, когда не было полевых работ. Хозяин дома по вечерам устраивался на лавке в своем углу и начинал, к примеру, плести лапти. Обувь эта считалась незаменимой в деревне – удобная, легкая, дешевая. Единственный недостаток – непрочная. В страдную пору, когда ноги не знали покоя, пары лаптей с трудом хватало на неделю.
Выражение "плести лапти" в современном русском языке означает путать что-либо. Но это только кажется, что изготовление лаптей – дело нехитрое. Хороший мастер за день мог сплести не более двух пар.
Для одной пары лаптей обдирали три-четыре молодых деревца липы. Лыко вымачивали в воде, затем выпрямляли, снимали верхний слой. Луб нарезали узкими длинными полосками и, приладив к деревянной колодке, пускали в дело с помощью кочедыка – инструмента наподобие кривого шила. Настоящий мастер делал такие лапти, что можно было и по болоту ходить – не промокнут. Не случайно торговцы лаптями, привлекая покупателей, кричали: "Моими лаптями хоть щи хлебай". Кроме лаптей хозяин плел из лыка лукошки для ягод, пестери – большие заплечные кузова для грибов, короба для хранения различных продуктов и вещей.
Пока зимними вечерами хозяин плел из лыка, жена шила льняную рубаху. А сколько труда надо вложить, чтобы было из чего ее сшить! Стебли льна дергали руками вместе с корнем, молотили цепами для удаления семян. Лучшие из них шли на сев, из остальных добывали льняное масло. Но самое ценное – льняное волокно – содержалось в стебле.
Добыть его было не так просто: лен две-три недели вымачивали в воде, затем просушивали. Стебли мяли, трепали, удаляя костру – древесную -их часть, чесали гребнями. В результате получалась мягкая, пушистая кудель – сырье для прядения. Из нее девицы и пряли пряжу вечерком.
При свете лучины девушки-подружки собирались в чьей-нибудь избе со своими прялками и куделью. Рассаживались по лавкам на донца прялок, а кудель пристраивали к вертикальным лопастям. Левой рукой пряха вытягивала прядево, а правой – вращала веретено, похожее на рыболовный поплавок. Оно кружилось, словно волчок, скручивая прядево в нить и наматывая его на себя. Прядение – работа скучная, однообразная, но в компании, за песней или беседой время пролетало незаметно. На такие посиделки нередко заглядывали парни, развлекали девушек разговорами, шутками, а сами присматривали себе невест.
К Масленице прядение старались закончить. Существовала даже традиция на масленичной неделе кататься с ледяных гор на ставшей ненужной прялке. Но обычно прялку берегли и передавали по наследству. Нередко ее делал жених в подарок своей невесте. Такую прялку украшали нарядной резьбой и росписью. Некоторые из них ныне хранятся в музеях.
Когда прядение было закончено, крестьянки принимались ткать холсты. Из сарая в избу на несколько недель переносили ткацкий станок. На Руси им пользовались с домонгольских времен.
Длинные полосы сероватого льняного полотна, сотканного дома, вымачивали в воде и расстилали на лугу, отбеливая на солнце. Готовую материю после беления кроили и из нее шили крестьянские рубахи, портки, юбки.
В крестьянской среде всегда была развита взаимопомощь. В единоборстве с природой иначе не выжить. Не потому ли в России так долго сохранялась община – коллектив людей, готовых в трудную минуту поддержать друг друга?
Если у крестьянина случалась беда, например сгорел дом, ему на помощь приходила вся община. Сообща рубили лес, свозили его на двор, складывали сруб. Когда в страдную пору тяжело заболевал хозяин, соседи помогали его семье убрать урожай. В деревнях помогали вдовам, сиротам. Но не только несчастье было поводом помочь ближнему. Если семья не в состоянии была справиться со срочной работой собственными силами, приглашали односельчан. Этот обычай назывался хорошим русским словом "помочь". С утра у дома нуждающихся в подмоге или прямо в поле собирались добровольные помощники со своим рабочим инвентарем. Трудились дружно, весело, с песнями и шутками. А после работы хозяин приглашал всех к себе на двор и от души угощал.
Трудом своим жил крестьянин, работа составляла весь смысл его жизни. В народной среде укоренилось представление о том, что труд благословлен Богом. Недаром к работающему обращались со словами: "Бог в помощь!", "Помогай Господь".
Загрузка...
