Жизнь Бенвенуто Челлини - это увлекательная иллюстрация нравов эпохи позднего Возрождения. С одной стороны, он обладал несомненным чувством прекрасного, с другой, имел репутацию непредсказуемого, своевольного человека с буйным нравом. Собственно, о жизни Челлини нам известно не столько из сохранившихся воспоминаний его современников, сколько из автобиографической книги, написанной им уже в зрелом возрасте.
Таким образом, к художественным талантам Челлини можно добавить писательский дар. А рассказать ему было о чем, ведь он выполнял заказы римских пап, французского короля Франциска I, Великого герцога Тосканы Козимо Медичи, участвовал в обороне осажденного Рима, сидел в тюрьме, неоднократно пускал в ход кулаки и кинжал, тридцать лет кочевал по городам Италии.
Интриги, драки и опасные приключения были постоянными жизненными спутниками Челлини, о чем он красочно и не без удовольствия повествует в своих мемуарах. Однако весьма бурная жизнь не мешала ему пробовать себя в разных видах искусства: ювелирном деле, чеканке, скульптуре. Впрочем, обо всем по порядку.
Выбор пути
Бенвенуто увидел свет в семье флорентийского мастера на все руки Джованни Челлини. Более всего отец любил играть на флейте, и делал он это так виртуозно, что был приглашен в дворцовый оркестр правителя Флоренции. Честолюбивый Джованни всерьез мечтал сделать из сына прославленного музыканта, благо у Бенвенуто был хороший слух и приятный голос.
Но, как это часто бывает, сын связывать свое будущее с постылой флейтой не собирался. В пятнадцать лет Челлини Бенвенуто поступил учеником к ювелиру Антонио ди Сандро. Обучение закончить он не успел, поскольку вскоре вместе с младшим братом был изгнан из Флоренции на полтора года за участие в драке на шпагах.
Не теряя времени зря, в Сиене Бенвенуто продолжает обучение ювелирному делу и начинает самостоятельную работу. Следующий важный этап в жизни Челлини связан с Римом, но до этого он успел еще раз предстать перед судом Флоренции по обвинению в нанесении оскорбления. Спасаясь от тюрьмы, а заодно и от отцовской флейты, Бенвенуто бежит в Рим в 1521 году.
Папский Рим
В то самое время в Ватикане новым понтификом был избран папа Климент VII. Он принадлежал к флорентийскому роду Медичи, который всегда поддерживала семья Челлини. Прибыв в Рим, Бенвенуто устроился в мастерскую Санти, где в основном занимались чеканкой ваз, подсвечников, кувшинов, блюд и прочей домашней утвари.
Тоскуя по Флоренции и по отцу, Бенвенуто Челлини стал играть на флейте, такой ненавистной ранее. Его заметили, пригласили в оркестр, который должен был развлекать понтифика игрой во время праздника Лета. Папа Климент отметил игру Бенвенуто и взял к себе на службу в качестве музыканта.
По иронии судьбы нелюбимая музыка открыла перед Челлини двери самых известных домов Рима. Музыка и еще скандал с одним испанским епископом из-за вазы, сделанной Бенвенуто по его заказу. Таким образом, папа Климент VII узнал, что принятый им на службу музыкант является к тому же талантливым ювелиром и чеканщиком.
Потери и приобретения
Во время жестокого разграбления Рима войсками императора Карла V в 1527 году Челлини Бенвенуто вместе с небольшим гарнизоном солдат защищал осажденный замок Святого Ангела, где укрывался папа Климент. После капитуляции он ненадолго вернулся во Флоренцию, чтобы выкупить вынесенный ему 8 годами ранее приговор суда.
В родном городе свирепствовала эпидемия чумы, унесшая жизнь его отца и старшей сестры. Следующие два года Челлини жил то в Мантуе, то во Флоренции, но в конце концов снова вернулся в Рим. Здесь ему не пришлось долго искать заказы, к нему обратился сам понтифик, назначивший вскоре Бенвенуто на должность мастера монетного двора.
В мае 1529 г. Челлини пережил большую личную трагедию - смерть младшего брата, убитого в драке. Бенвенуто отомстил убийце, но папа Климент VII простил ему грех кровной мести, поскольку был большим почитателем его таланта. Вскоре он даже удовлетворил просьбу Челлини, назначив его своим булавоносцем.
Дорогами скитаний
Казалось бы, хорошо иметь покровителем понтифика, однако, снискав расположение папы, Бенвенуто Челлини приобрел и множество завистников. Справедливости ради заметим, что вздорный характер тоже в немалой степени способствовал увеличению количества его врагов. Одного из них - ювелира Помпео - Челлини убил кинжалом за нанесенное оскорбление.
После смерти папы Климента VII понтификом был избран кардинал Алессандро Фарнезе под именем Павла III. И если новый папа вначале благоволил Челлини, то его незаконнорожденный сын сделал все, чтобы расправиться с мастером. Спасая свою жизнь, Бенвенуто бежит из Рима в родную Флоренцию, где получает заказ от герцога Алессандро по прозвищу Мавр.
Когда Рим готовился к приезду императора Карла V, папа снова вспомнил о Челлини. Совместно они решили приготовить важному гостю подарок - золотой крест. Однако сумма, заплаченная Челлини за работу, оказалась в три раза меньше обещанной. Мастер обиделся и в апреле 1537 года уехал из Рима в поисках, как он писал, другой страны.
Тюремное заключение
Первая поездка во Францию оказалась неудачной. Франциск I был озабочен войной, хотя и принял Челлини благосклонно. Пришлось мастеру золотых дел возвращаться в Рим. И вот, когда он наконец получил от французского короля долгожданное приглашение, его арестовали по ложному доносу.
Челлини, видя, что папа Павел III окончательно превратился в его врага, решился на побег из тюрьмы, правда, неудачный. Неизвестно, чем бы закончилась для него вся эта история, если бы в Рим из Франции не прибыл кардинал д"Эсте. В разговоре с понтификом он упомянул, что король Франциск хотел бы видеть своим придворным ювелиром Бенвенуто Челлини, работы которого ему очень нравятся.
В то время ситуация в Европе была такова, что понтифик предпочел не портить отношения с королем Франции. Челлини по его распоряжению выпустили из тюрьмы, но мастер, похоже, не очень торопился. Выехав из Рима в марте 1540 г., в Париж он прибыл только в октябре.
Придворный ювелир Франциска I
Челлини Бенвенуто провел во Франции пять лет. Местные порядки были ему не по вкусу. Если в Италии драки и даже убийства сравнительно легко сходили ему с рук, то во Франции - стране, где настолько было развито судопроизводство, что подчас сам монарх был бессилен перед постановлениями муниципалитета, - Челлини приходит в отчаяние от судебных тяжб.
Тем не менее он не прекращает работать над заказами французского короля. Франциск I благоволил мастеру, поэтому предоставил ему один из своих замков, велев казначею не скупиться и удовлетворять все запросы придворного ювелира, связанные с работой.
Живя во Франции, Челлини видел, как далеко его родная Италия ушла вперед в области скульптуры. По этой причине он именно здесь решил попробовать силы в новом для себя амплуа - ваянии. Его скульптурные изображения, даже если и не были шедеврами, все-таки позволили говорить о Челлини как о скульпторе, а не только как о ювелире.
И снова Флоренция
Шел 1545 год. Флоренцией правил герцог Козимо I Медичи, к которому по возвращении из Франции пришел Челлини Бенвенуто, чтобы засвидетельствовать свое почтение. Герцог, узнав, что золотых дел мастер теперь занимается еще и скульптурой, заказал ему статую Персея.
Бронзовый Персей, держащий отрубленную голову Медузы, по замыслу Козимо I должен был символизировать победу, одержанную домом Медичи над республиканской нечистью несколько лет назад.
В апреле 1554 года скульптура была торжественно открыта, и честолюбивый Челлини получил большое удовлетворение от восторженной реакции флорентийцев, заполонивших площадь.
В 60 лет Челлини женился на своей экономке Пьетре, которая родила ему пятерых детей. В последние годы жизни мастер зарабатывал на жизнь ювелирным делом, поскольку из-за размолвки с герцогом заказов от него почти не получал.
Умер Бенвенуто Челлини в феврале 1571 года и был похоронен в родной Флоренции с большими почестями, как и подобает великому мастеру.
Челлини-ювелир
Несмотря на то что Челлини был знаменит среди современников как золотых дел мастер, до нас дошла всего одна его ювелирная работа - "Сальера" (солонка), настольная золотая статуэтка, выполненная для короля Франциска. Сегодня стоимость солонки высотой 26 см оценивается приблизительно в 60 млн долларов.
К сожалению, ювелирные украшения Челлини затерялись в веках. Со временем хозяева их переплавляли, чтобы сделать новые, более модные золотые украшения, либо чтобы пережить трудные времена, как это часто бывало с герцогами и папами.
Помимо упомянутой солонки, сохранились также медали, щиты, оттиски печатей, монеты, выбитые Бенвенуто Челлини. Произведения эти, равно как описания утерянных украшений, дают нам представление о высоком уровне его мастерства. Он действительно был талантливым медальером, чеканщиком и ювелиром.
Бенвенуто Челлини-скульптор
Челлини-ваятелю повезло больше. Кроме "Персея", сохранились и другие его скульптуры, а также статуэтки небольшого размера: "Минерва", "Нарцисс", "Аполлон и Гиацинт", "Меркурий", "Страх", "Юпитер" и пр.
По мнению искусствоведов, в них отчетливо видны черты зарождения нового стиля - маньеризма. Для него характерна утрата гармонии между духовным и телесным, которая была присуща произведениям Ренессанса.
Все эти скульптуры мастер отливал из бронзы, лишь одну на склоне лет он сделал из белого и черного мрамора. Она совсем не похожа на предыдущие работы Бенвенуто Челлини. Статуя Иисуса Христа сегодня находится во дворце-монастыре Эскориал близ Мадрида.
О себе без ложной скромности
Одаренность Челлини проявилась не только в его творчестве, но и в сфере литературы. Незадолго до смерти он написал два трактата, посвященных скульптуре и золотых дел мастерству. По ним можно изучать историю ювелирного искусства и литейного дела в эпоху Возрождения. Не так давно оба трактата были переведены на русский язык вместе с сонетами Челлини.
Однако более всего известно другое его литературное произведение - «Жизнеописание Бенвенуто Челлини», где автор, следуя традициям своего времени, не скупится на похвалу себе и своим творениям. В 58 лет мастер принялся надиктовывать секретарю первые главы автобиографической книги и вряд ли думал, что спустя века историки внесут его мемуары в список источников по итальянской истории XVI века.
Сокращенное «Жизнеописание» Челлини было опубликовано в Неаполе в 1728 г., а полный текст, соответствующий рукописи автора, увидел свет во Флоренции только через сто лет. Сегодня в нашем распоряжении есть полный перевод мемуаров Челлини, выполненный в 1931 г. Лозинским М.
Еще в XVIII веке «Жизнеописание» Челлини стали переводить в Европе. Например, на немецкий язык автобиографию флорентийского мастера эпохи Возрождения перевел сам И. Гете. Шиллер и Стендаль признавали, какое большое влияние произвела на их литературное творчество книга Бенвенуто Челлини.
Скульптуры, как уже говорилось, мастер отливал из бронзы, но мрамор требует другого подхода. Долгое время считалось, что Челлини выполнил распятие Христа из цельного куска мрамора, пока один из наполеоновских солдат-вандалов не обнажил стальной каркас, рубанув шашкой по предплечью скульптуры.
Неординарная личность Челлини привлекала А. Дюма, который сделал его одним из героев романа «Асканио» (кстати, вместе с мастером во Франции действительно жил ученик Асканио, приехавший с ним из Рима).
Челлини был человеком щедрой души, он всегда материально помогал родным, а после смерти младшей сестры взял на себя заботу о шести племянницах. Возможно, с точки зрения современного менталитета, Бенвенуто был высокомерным, склонным к необузданным выходкам хвастуном, но таковы были нравы того времени, а его жизнь, полная авантюр, - всего лишь их отражением.
Бенвенуто Челлини - выдающийся итальянский скульптор, ювелир, живописец, воин и музыкант эпохи Ренессанса.CELLINI, Benvenuto
(b. 1500, Firenze, d. 1571, Firenze)
Бенвенуто Челлини (итал. Benvenuto Cellini; 3 ноября 1500, Флоренция - 13 февраля 1571, Флоренция) - выдающийся итальянский скульптор, ювелир, живописец, воин и музыкант эпохи Ренессанса.
Биография
Бюст Челлини во Флоренции
Челлини родился 3 ноября 1500 года во Флоренции, в семье землевладельца и мастера по изготовлению музыкальных инструментов.
Бенвенуто был вторым ребёнком в семье, появившимся на девятнадцатом году брака родителей.
Несмотря на желание отца, которому хотелось видеть сына музыкантом, Бенвенуто в 1513 году нанялся учеником в мастерскую ювелира Брандини, где обучился способам художественной обработки металла.
С этих лет начал участвовать во многих драках, особенно с другими ювелирами, отчего в 1516 и 1523 годах изгонялся из родного города.
После скитаний по Италии осел в 1524 году в Риме, где сблизился с верхушкой Ватикана.
В 1527 году участвовал в обороне Рима от имперских войск. После поражения римлян покинул город. В 1529 году вернулся в Рим и получил должность начальника папского монетного двора, которую занимал до 1534 года. Все его ювелирные произведения той эпохи (за исключением нескольких медалей) не сохранились - они были позднее переплавлены.
Мстя за брата, в 1531-1534 годах Челлини убил ювелира, затем напал на нотариуса, после чего бежал в Неаполь, где опять лишил жизни ещё одного ювелира за то, что тот плохо высказывался о Челлини при папском дворе.
В 1537 году был принят на французскую службу королём Франциском I, исполнив его портретную медаль. Снова попав в Рим, Челлини был арестован, обвинён в краже папских драгоценностей, однако он смог опять бежать. На воле мастер пробыл недолго: он вновь был заключён под стражу и, однако, после освобождён.
Cкульптура Бенвенуто Челлини «Персей»
С 1540 года жил при французском королевском дворе в Фонтенбло, где завершил работу над единственным дошедшим до нас ювелирным произведением, подлинность которого не подлежит сомнению, - большой солонкой Франциска I (1540-1543).
Во Франции мастер освоил технику бронзового литья и с этой поры начал выполнять крупные скульптурные заказы. С 1545 по 1553 годы Челлини находился на службе у герцога Козимо I Медичи во Флоренции, где создал знаменитую статую Персея, держащего голову Медузы-Горгоны. Здесь он исполнил и ряд других скульптур, реставрировал античные произведения.
В 1556 году Челлини опять заключили в тюрьму за драку с ювелиром. Последним его значительным монументальным произведением явилось «Распятие». Под домашним арестом мастер начал писать автобиографию, ставшую жемчужиной его творчества.
Скульптор скончался 13 февраля 1571 года в родной Флоренции. Был похоронен с большими почестями в Церкви Благовещения.
Творчество
Книга «Жизнь Бенвенуто, сына маэстро Джованни Челлини, флорентийца, написанная им самим во Флоренции» является одним из самых замечательных произведений литературы XVI в. Бенвенуто Челлини начал писать автобиографию в 1558 году, однако большая часть рукописи написана рукой 14-летнего мальчика, секретаря Челлини, и ещё несколько страниц выполнено другой рукой.
Ganymede 1548-50
Bronze, height 60 cm
Хроника доходит до 1562 года. В XVIII веке после разнообразных приключений, рукопись пропала. В 1805 году она была найдена в одной из книжных лавок во Флоренции и передана в библиотеку Лауренциана, где находится и по сей день. Первое печатное издание появилось в Неаполе в 1728 году.
Жизнь Бенвенуто Челлини написана в той литературной манере, которую можно назвать популярной, и этим отличается от таких произведений, как «Исповедь блаженного Августина» или «Исповедь Руссо».
На страницах своей книги Бенвенуто Челлини не высказал никаких новых идей; он описал свои приключения, мысли и чувства с откровенностью, не характерной для жанра автобиографии предшествующего времени, и сделал это богатым разговорным языком, который очень убедительно передаёт ход мысли и переживания человека.
Современники высоко ценили Челлини как ремесленника, относительно же его художественного дарования мнения разделились; однако, несмотря на это, он представлял скульпторов на торжественной церемонии погребения Микеланджело. Варки и Вазари с похвалой отзывались о его таланте ювелира.
Mercury 1545-53
Bronze, height 96 cm
Museo Nazionale del Bargello, Florence
Jupiter 1545-53
Bronze, height 98 cm
Museo Nazionale del Bargello, Florence
Вазари, например, писал, что Челлини - непревзойдённый мастер медальерного искусства, превосходящий даже древних, и величайший ювелир своего времени, а также замечательный скульптор.
Minerva 1545-53
Bronze, height 89 cm
Museo Nazionale del Bargello, Florence
Danaë and her Son Perseus 1545-53
Bronze, height 84 cm
Из созданных им произведений ювелирного искусства сохранилось немногое: солонка Франциска I (1540-1543, Вена, Художественно-исторический музей), медали и монеты, сделанные для папы Климента VII и Алессандро Медичи, а также эскизы декоративной застёжки для облачений Климента VII.
Место Челлини в истории искусств определяется прежде всего его работами в области скульптуры. Его творчество оказало влияние на развитие маньеризма. Наиболее значительное из его произведений, созданных во время пребывания во Франции, - бронзовый рельеф Нимфа Фонтенбло (до 1545, Лувр).
Из сохранившихся произведений, выполненных им по возвращении во Флоренцию: Персей (1545-1553, Флоренция, Лоджия деи Ланци), статуэтка Борзая (1545-1546, Флоренция, Барджелло); бюст Козимо Медичи (1545-1548, там же); Ганимед (1548-1550); Аполлон и Гиацинт; Нарцисс (все во Флоренции); бюст Биндо Альтовити; Распятие (ок. 1562, Эскориал).
Виктор Шкловский в своей книге «Гамбургский счёт» пишет:
«Челлини рассказывает в своей автобиографии о том, как папа заказал драгоценное украшение, в которое должен был быть вставлен прекрасный бриллиант. Все соперничающие мастера делали различные фигуры и среди них вставили камень; только Челлини пришло в голову использовать бриллиант так, чтобы ввязать его в композицию с мотивировкой: он сделал из этого камня престол для Бога-отца, вычеканенного на рельефе».
Однажды Бенвенуто надолго исчез из Ватикана, прихватив с собой золото и несколько драгоценных камней, выданных ему для работы из папского хранилища. Причём, его отсутствие было достаточно долгим, чтобы вызвать гнев его Святейшества.
Narcissus 1540s
Marble, height 149 cm
Museo Nazionale del Bargello, Florence
Salt Cellar 1540-44
Salt Cellar 1540-44
Gold, enamel and ebony, 26 x 33,5 cm
Kunsthistorisches Museum, Vienna
Salt Cellar 1540-44
Gold, enamel and ebony, 26 x 33,5 cm
Kunsthistorisches Museum, Vienna
Salt Cellar 1540-44
Gold, enamel and ebony, 26 x 33,5 cm
Kunsthistorisches Museum, Vienna
Когда, наконец, Челлини вернулся, то его встретили бранью: «О, эти художники! Вечные посетители кабаков, спутники развратных девок, подонки общества, язычники, а не добрые христиане!» - Вместо оправдания Челлини молча выложил кипарисовый ларец, внутри которого находилась гемма из многоцветного сардоникса.
Резко оборвав свои гневные филиппики, папа долго и внимательно разглядывал вещь. На камне Челлини вырезал канонический евангельский сюжет, тайную вечерю. При том многоцветный камень был использован самым изобретательным образом. Все пятна, цвета и прожилки сардоникса были использованы в каноническом сюжете для характеристики персонажей.
Христос оказался в белом природной одеянии, апостол Иоанн - в голубом, Пётр - в красном, а Иуда, конечно, в мрачном тёмно-коричневом хитоне. Но более всего папу поразила идея, что этот сардоникс валялся на земле много тысяч лет как простой булыжник и никому до него не было никакого дела. Но вот, пришёл «распутный» художник, коснулся камня своим несложным резцом и сотворил из булыжника - чудо.
Бенвенуто Челлини был прощён и провозглашён возлюбленным сыном церкви. Его шедевр торжественно перенесли в собор апостола Петра и поставили в алтаре главного притвора. Здесь он и находится до сего времени наряду с другими избранными геммами всех времён христианства.
Автобиография Бенвенуто Челлини вдохновила Александра Дюма на создание романа «Асканио» - где описывается период жизни Бенвенуто Челлини во Франции, в который Дюма-отец искусно вплетает историю любви подмастерья Асканио к дочке парижского прево - Коломбе. В 1877 году композитор Эмилио Боццано написал оперу «Бенвенуто Челлини» по либретто Джузеппе Перозио на основе всё той же автобиографии.
Интересные факты
Историк философии Г. Гефдинг (1843-1931 гг.) сообщает, что находясь в заточении, Бенвенуто Челлини имел реальное видение солнца, поднявшегося над стеной, в середине которого находился распятый Иисус Христос, следом явилась Мария с Младенцем в виде рельефа.
) - итальянский скульптор , ювелир, живописец , воин и музыкант эпохи Ренессанса .
Энциклопедичный YouTube
-
1 / 5
Челлини родился 3 ноября 1500 года во Флоренции , в семье землевладельца и мастера по изготовлению музыкальных инструментов Джованни Челлини (сына каменщика) и Марии Лизабетты Гриначчи. Бенвенуто был вторым ребёнком в семье, появившимся на девятнадцатом году брака родителей.
Несмотря на желание отца, которому хотелось видеть сына музыкантом, Бенвенуто в 1513 году нанялся учеником в мастерскую ювелира Брандини, где обучился способам художественной обработки металла. С этих лет начал участвовать во многих драках, особенно с другими ювелирами, отчего в 1516 и 1523 годах изгонялся из родного города. После скитаний по Италии осел в 1524 году в Риме , где сблизился с верхушкой Ватикана .
Творчество
Книга «Жизнь Бенвенуто, сына маэстро Джованни Челлини, флорентийца, написанная им самим во Флоренции» является одним из самых замечательных произведений литературы XVI в. Бенвенуто Челлини начал писать автобиографию в 1558 году, однако большая часть рукописи написана рукой 14-летнего мальчика, секретаря Челлини, и ещё несколько страниц выполнено другой рукой. Хроника доходит до 1562 года. В XVIII веке после разнообразных приключений, рукопись пропала. В 1805 году она была найдена в одной из книжных лавок во Флоренции и передана в библиотеку Лауренциана , где находится и по сей день. Первое печатное издание появилось в Неаполе в 1728 году.
Жизнь Бенвенуто Челлини написана в той литературной манере, которую можно назвать популярной, и этим отличается от таких произведений, как «Исповедь блаженного Августина» или «Исповедь Руссо». На страницах своей книги Бенвенуто Челлини не высказал никаких новых идей; он описал свои приключения, мысли и чувства с откровенностью, не характерной для жанра автобиографии предшествующего времени, и сделал это богатым разговорным языком, который очень убедительно передаёт ход мысли и переживания человека.
Современники высоко ценили Челлини как ремесленника, относительно же его художественного дарования мнения разделились; однако, несмотря на это, он представлял скульпторов на торжественной церемонии погребения Микеланджело . Варки и Вазари с похвалой отзывались о его таланте ювелира. Вазари, например, писал, что Челлини - непревзойдённый мастер медальерного искусства, превосходящий даже древних, и величайший ювелир своего времени, а также замечательный скульптор. Из созданных им произведений ювелирного искусства сохранилось немногое: солонка Франциска I (1540-1543, Вена, Художественно-исторический музей), медали и монеты, сделанные для папы Климента VII и Алессандро Медичи, а также эскизы декоративной застёжки для облачений Климента VII.
Место Челлини в истории искусств определяется прежде всего его работами в области скульптуры. Его творчество оказало влияние на развитие маньеризма . Наиболее значительное из его произведений, созданных во время пребывания во Франции, - бронзовый рельеф Нимфа Фонтенбло (до 1545, Лувр). Из сохранившихся произведений, выполненных им по возвращении во Флоренцию: Персей (1545-1553, Флоренция, Лоджия деи Ланци), статуэтка Борзая (1545-1546, Флоренция, Барджелло); бюст Козимо Медичи (1545-1548, там же); Ганимед (1548-1550); Аполлон и Гиацинт; Нарцисс (все во Флоренции); бюст Биндо Альтовити; Распятие (ок. 1562, Эскориал).
Однажды Бенвенуто надолго исчез из Ватикана, прихватив с собой золото и несколько драгоценных камней, выданных ему для работы из папского хранилища. Причём, его отсутствие было достаточно долгим, чтобы вызвать гнев его Святейшества. Когда, наконец, Челлини вернулся, то его встретили бранью: «О, эти художники! Вечные посетители кабаков, спутники развратных девок, подонки общества, язычники , а не добрые христиане!» - Вместо оправдания Челлини молча выложил кипарисовый ларец, внутри которого находилась гемма из многоцветного сардоникса . Резко оборвав свои гневные филиппики, папа долго и внимательно разглядывал вещь. На камне Челлини вырезал канонический Евангельский сюжет, тайную вечерю . При том многоцветный камень был использован самым изобретательным образом. Все пятна, цвета и прожилки сардоникса были использованы в каноническом сюжете для характеристики персонажей. Христос оказался в белом природном одеянии, апостол Иоанн - в голубом, Пётр - в красном, а Иуда , конечно, в мрачном тёмно-коричневом хитоне . Но более всего папу поразила идея, что этот сардоникс валялся на земле много тысяч лет как простой булыжник и никому до него не было никакого дела. Но вот, пришёл «распутный» художник, коснулся камня своим несложным резцом и сотворил из булыжника - чудо. Бенвенуто Челлини был прощён и провозглашён возлюбленным сыном церкви. Его шедевр торжественно перенесли в собор апостола Петра и поставили в алтаре главного притвора . Здесь он и находится до сего времени наряду с другими избранными геммами всех времён христианства. :125
В своей знаменитой "Жизни Бенвенуто Челлини, сына маэстро Джованни Челлини, флорентийца, написанной им самим во Флоренции" автор рассказывает, что однажды, когда ему было пять лет, его отец, сидя у очага с виолой, увидел маленького зверька, вроде ящерицы, резвящегося в пламени. Он подозвал Бенвенуто и дал ему затрещину, от которой малыш заревел. Отец быстро осушил его слезы ласками и сказал: "Сынок мой дорогой, я тебя бью не потому, что ты сделал что-нибудь дурное, а только для того, чтобы ты запомнил, что эта вот ящерица, которую ты видишь в огне, это — саламандра, каковую еще никто не видел из тех, о ком доподлинно известно".
Читая эту книгу, написанную рукой старца, дрожащей не от слабости, но от заново переживаемого гнева или восторга, видишь пламень, пожирающий самого Челлини.
Ярость буквально душит его. От первой до последней страницы он неистовствует, бесится, бранится, громит, обвиняет, рычит, угрожает, мечется — работа, потасовки и убийства лишь ненадолго выпускают из него пар. Ни одна обида, как бы незначительна она ни была, не остается неотомщенной, и о каждом возмездии рассказывается простодушно и чистосердечно, без капли сожаления и раскаяния. Удивляться тут нечему - это Италия Борджа и кондотьеров. Тигр не терпит, когда его дергают за усы. Челлини, этот бандит с руками демиурга, пускает в ход кинжал не реже, чем резец. Помпео, золотых дел мастер папского двора, с которым у Челлини были счеты, убит им в Риме прямо на улице. "Я взялся на маленький колючий кинжальчик, — повествует Челлини, — и, разорвав цепь его молодцов, обхватил его за грудь с такой быстротой и спокойствием духа, что никто из сказанных не успел заступиться". Убийство не входило в его намерения, поясняет Челлини, "но, как говорится, бьешь не по уговору".
Убийцу своего брата, какого-то солдата, он выслеживает "как любовницу", пока не закалывает его у дверей кабака ударом стилета в шею. Почтового смотрителя, который не вернул ему после ночлега стремена, он убивает из аркебузы. Работнику, ушедшему от него в разгар работы, он "решил в душе отрезать руку". Один трактирщик возле Феррары, у которого он остановился, потребовал уплаты за ночлег вперед. Это лишает Челлини сна: он проводит ночь, обдумывая планы мщения. "То мне приходила мысль поджечь ему дом; то зарезать ему четырех добрых коней, которые у него стояли в конюшне". Наконец "я взял ножик, который был, как бритва; и четыре постели, которые там были, я все их ему искрошил этим ножом". Свою любовницу-натурщицу, изменившую ему с одним из его подмастерий, он заставлял часами позировать в самых неудобных позах. Когда девушка потеряла терпение, Челлини, "отдавшись в добычу гневу,.. схватил ее за волосы и таскал ее по комнате, колотя ее ногами и кулаками, пока не устал". На следующий день она снова ласкается к нему; Челлини размякает, но как только его снова "разбередили" — опять беспощадно колотит ее. Эти сцены повторяются несколько дней, "как из-под чекана". Кстати сказать, это та самая натурщица, которая послужила ему моделью для безмятежной "Нимфы Фонтенбло".
Здесь я должен напомнить читателю то, что говорится в великолепном предисловии Мериме к "Хронике царствования Карла IX". "В 1500 году, — пишет Мериме, — убийство и отравление не внушали такого ужаса, как в наши дни. Дворянин предательски убивал своего недруга, ходатайствовал о помиловании и, испросив его, снова появлялся в обществе, причем никто и не думал от него отворачиваться. В иных случаях, если убийство совершалось из чувства правой мести, то об убийце говорили, как говорят теперь о порядочном человеке, убившем на дуэли подлеца, который нанес ему кровное оскорбление".
Да, Челлини был убийцей, как и половина добрых католиков того времени. Конечно, иной раз и он мог бы, вытирая свой колючий кинжальчик, сказать вместе с пушкинским Дон Гуаном: "Что делать? Он сам того хотел"; конечно, и ему можно было бы возразить вместе с Лаурой: "Досадно, право. Вечные проказы, — А все не виноват". Совесть даровала ему "легкий сон", а жизнь выработала у него привычку широко огибать углы домов — предосторожность, не лишняя в тот век даже для человека, который не знал, "какого цвета бывает страх". Участие Челлини в обороне Флоренции от войск Карла Бурбона и головокружительный побег из папской тюрьмы имеют тот же духовный источник, что и его беззакония. Думаю, слово "мужество" будет здесь уместно.
Там, где нет возможности или повода выяснить отношения при помощи шпаги, Челлини обрушивает на врагов всю силу своей гомерической брани. Его ругань льется какой-то кипящей лавой, противник оказывается совершенно раздавлен глыбами его проклятий. Надо слышать, как он поносит скульптора Бандинелли, который в присутствии герцога Козимо Медичи осмелился хвалить своего "Геркулеса" в ущерб искусству Челлини. "Государь мой, — начинает свою оправдательную речь Челлини, — вашей высокой светлости да будет известно, что Баччо Бандинелли состоит весь из скверны, и таким он был всегда; поэтому, на что бы он не взглянул, тотчас же в его противных глазах, хотя бы вещь была в превосходной степени сплошным благом, тотчас же она превращается в наихудшую скверну". И затем он обрушивается на Геркулеса с гневом Аполлона, сдирающего кожу с Марсия: "Говорят, что если обстричь волосы Геркулесу, то у него не останется башки, достаточной для того, чтобы упрятать в нее мозг; и что это его лицо, неизвестно, человека оно или быкольва, и что оно не смотрит на то, что делает, и что оно плохо прилажено к шее, так неискусно и так неуклюже, что никогда не бывало видано хуже; и что эти его плечища похожи на две луки ослиного вьючного седла; и что его груди и остальные эти мышцы вылеплены не с человека, а вылеплены с мешка, набитого дынями, который поставлен стоймя, прислоненный к стенке" и т.д и т.п.
Бандинелли. Геркулес и Какус.
После всего этого странно слышать, как Челлини называет себя меланхоликом.
Беззастенчивая похвальба и горделивое сознание своего достоинства в равной мере присущи ему, и порой невозможно отличить, где кончается одно и начинается другое. На замечание одного дворянина, что так, как Челлини, путешествуют только сыновья герцогов, он ответил, что так путешествуют сыновья его искусства. В уста папы Климента VII он вкладывает такие слова о себе: "Больше стоят сапоги Бенвенуто, чем глаза всех этих тупиц". Какому-то заносчивому собеседнику он сказал, что "такие, как я, достойны беседовать с папами, и с императорами, и с великими королями, и что таких, как я, ходит, может быть, один на свете, а таких, как он, ходит по десять в каждую дверь". Он приписывает себе убийство Карла Бурбона и Вильгельма Оранского в дни осады Рима и отражение атаки французов на Ватикан. А о своей жизни до пятнадцатилетнего возраста он говорит: "Если бы я захотел описывать великие дела, которые со мной случались вплоть до этого возраста и к великой опасности для собственной жизни, я бы изумил того, кто бы это читал".
Челлини никогда не унижается до того, чтобы назначать плату за свои произведения. Он чувствует себя королем своего искусства, а иногда — святым. В тюрьме ему являются ангелы и Христос с лицом "не строгим и не веселым" (это лицо мы видим на его "Распятии"). С подкупающими подробностями он говорит — и это не самое удивительное место в книге — о появившемся у него нимбе. Это сияние, поясняет Челлини, "очевидно всякого рода человеку, которому я хотел его показать, каковых было весьма немного. Это видно на моей тени утром при восходе солнца вплоть до двух часов по солнцу, и много лучше видно, когда на травке бывает этакая влажная роса; также видно и вечером при закате солнца. Я это заметил во Франции, в Париже, потому что воздух в тамошних местах настолько более чист от туманов, что там оно виделось выраженным много лучше, нежели в Италии, потому что туманы здесь много более часты; но не бывает, чтобы я во всяком случае его не видел; и я могу показывать его другим, но не так хорошо, как в этих сказанных местах". Он не прочь также заглянуть и в мир демонов, для чего участвует вместе со своим учеником в опытах какого-то священника-некроманта. Когда появившиеся легионы демонов испугали ученика, Челлини приободрил его: "Эти твари все ниже нас, и то, что ты видишь, — только дым и тень; так что подыми глаза".
Челлини. Распятие
Челлини не опускал глаза и перед папами, грозными пастырями, железным жезлом пасшими свои стада. Удивительные люди были эти Юлии II, Клименты VII, Павлы III! Искусство было их второй религией (первой была политика), славу христианства они видели в том, чтобы распятия в церквях были изваяны так же хорошо, как античные боги. Они чтили художественный гений как Божью благодать, ниспосланную в мир, и боялись оскорбить ее своей необузданностью. Микеланджело для Юлия II имел ценность собственности римского престола, попытка сманить скульптора грозила анафемой. Когда Микеланджело бежал от его суровости во Флоренцию, Юлий писал громовые послания Сеньории, обвиняя ее в воровстве и требуя выдать творца Сикстинской капеллы. Ему пришлось самому ехать за ним в Болонью. При новой встрече папа не смог удержать свой гнев: "Итак, вместо того, чтобы приехать к нам в Рим, ты ждал, что мы приедем искать тебя в Болонью!" Один из кардиналов неуклюже попытался смягчить Юлия, сказав: "Пусть Ваше Святейшество на него не гневается, ведь люди этого рода невежды, которые не понимают ничего, помимо своего ремесла". Разъяренный папа ударил посохом глупого попа: "Сам ты невежда, раз оскорбляешь того, кого мы сами, мы не хотим оскорбить!"
Климент VII
У Челлини бывали с папами не менее выразительные сцены. Климент VII называл его Benvenuto mio ("Мой Бенвенуто", но также и "мой желанный" ) и прощал ему любые выходки. Челлини затягивал и менял сроки работы для него, откладывал папские заказы ради своих замыслов, не отдавал выполненных работ и гнал к черту папских гонцов. Папа скрежетал зубами и вызывал его в Ватикан. Их ссоры были ужасны и в то же время комичны. Челлини является с поднятой головой. Климент яростно смотрит на него "этаким свиным глазом" и обрушивается с громом и молниями: "Как Бог свят, объявляю тебе, взявшему себе привычку не считаться ни с кем в мире, что если бы не уважение к человеческому достоинству, то я велел бы вышвырнуть тебя в окно вместе со всей твоей работой!" Челлини отвечает ему в тон, кардиналы бледнеют, шепчутся и беспокойно переглядываются друг с другом. Но вот из-под плаща мастера появляется готовая вещь, и лицо папы расплывается в отеческой улыбке: "Мой Бенвенуто!" Однажды Челлини ушел от него взбешенный, так как не получил просимой синекуры. Климент, знавший его свободолюбивый нрав и боявшийся, что мастер покинет его, в растерянности воскликнул: "Этот дьявол Бенвенуто не выносит никаких замечаний! Я был готов дать ему это место, но нельзя же быть таким гордым с папой! Теперь я не знаю, что мне и делать". Челлини мог наполнить Рим убийствами и бесчинствами, но стоило ему показать папе перстень, вазу или камею, как милость тотчас бывала ему возвращена. Полурельеф Бога-Отца на большом бриллианте спас ему жизнь после сведения счетов с убийцей брата; убив Помпео, он попросил помилования у Павла III, грозя в противном случае уехать к герцогу флорентийскому — прощение тут же было даровано ему. Недовольным его решением папа объявил: "Знайте, что такие люди, как Бенвенуто, единственные в своем художестве, не могут быть подчинены закону".
Искусство Челлини принесло последнее утешение умирающему Клименту VII. Заказав ему медали, папа вскоре заболел и, боясь, что не увидит их, приказал принести их к своему смертному одру. И вот, умирающий старик приказывает зажечь вокруг себя свечи, приподнимается на подушках, надевает очки и — ничего не видит: смертельный мрак уже застилает ему глаза. Тогда своими негнущимися пальцами он гладит эти медали, стараясь ощупью насладится прекрасными рельефами; потом он с глубоким вздохом откидывается на подушки и благословляет своего Бенвенуто.
Челлини. Медаль с изображением Алессандро Медичи
Челлини пользовался покровительством и дружбой Франциска I, северного варвара из еще убогого тогда Парижа.
Король не уставал ходатайствовать перед папой об освобождении Челлини из тюрьмы и приютил его у себя после побега. Трудно указать другой пример, когда бы монарх был столь искренен в своем восхищении искусством. Как некогда крестоносцы изумлялись чудесам Востока, он радуется всему, что Челлини, словно чародей, достает перед ним из своего рукава. Живые цветы Тосканы, распускающиеся среди холодных камней его дворца, приводят его в восторг. Щедроты, которыми он осыпал флорентийца, изумили даже самого Челлини, знающего себе цену. Франциск дает ему деньги, не дожидаясь выполнения работ. ("Хочу придать ему бодрости", — поясняет король.) "Я утоплю тебя в золоте", — говорит он ему однажды. Вместо мастерской он дарит ему замок Маленький Нель и выдает грамоту на гражданство. Но Челлини для него не подданный, король предпочитает звать его "мой друг".
"Вот человек, которого должен любить и почитать всякий", — не устает восклицать Франциск.
Клод де Франс. Франциск I посещает мастерскую Челлини
Этот король, проведший жизнь в эпических войнах с громадной империей Карла V, умел испытывать сладостное забвение, разглядывая какую-нибудь маленькую безделушку, вроде изготовленной Челлини солонки с аллегорическими фигурами Земли и Воды, переплетающими друг друга ногами. Однажды кардинал Феррарский повел короля, озабоченного возобновлением войны с императором, взглянуть на модель двери и фонтана для дворца Фонтенбло, законченные Челлини. Первая изображала нимфу в кругу сатиров, сладострастно изогнувшуюся и обвившую левой рукой шею оленя; вторая — нагую фигуру со сломанным копьем. Развеселившийся Франциск мигом забыл все свои горести. "Поистине, я нашел человека себе по сердцу!" — воскликнул он и добавил, ударив Бенвенуто по плечу: "Мой друг, я не знаю, кто счастливее: государь ли, который находит человека по сердцу, или художник, встретивший государя, умеющего его понять". Челлини сказал, что его удача гораздо больше. "Скажем, что они одинаковы", — смеясь, ответил король.
Челлини. Солонка
Но не было никого, кто бы относился к искусству более благоговейно, чем сам Челлини. Его тело могло вытворять что угодно, преступая все законы, божеские и человеческие, и все же, когда утро заставало его в мастерской, изнуренного безжалостной лихорадкой вдохновения, он должен был чувствовать себя Адамом, совлекшим ветхую плоть. Я не хочу сказать, что это что-нибудь оправдывает. Искусство — к чему заблуждаться на этот счет? — не выписывает индульгенций, и красота не спасет мир (разве что кого-нибудь из нас?). Достаточно того, что желчь и кровь, которыми пропитаны страницы его жизнеописания, просыхают там, где Челлини говорит о своих произведениях. Конечно, и здесь его корчит от ярости, лишь только речь заходит о первенстве в искусстве ваяния (надо отдать ему должное: он не унижается до спора с соперниками, он просто отрицает их талант — полностью и безоговорочно). Но, как сказал Честертон, в человеке, который не скрывает своего честолюбия, всегда есть некая толика смирения. Челлини знал это смирение, когда говорил о равных себе. "От Микеланджело Буонаротти, а никак не от других, я научился всему тому, что знаю", — признается он в одном месте. Неизменным остается его уважение к Донателло и Леонардо да Винчи; он одобряет учеников Рафаэля, которые хотели убить Россо за то, что тот унижал их учителя.
Красота, в чем бы она не заключалась, сейчас же переполняет его восторгом. Человеческий костяк, символ Смерти для большинства его современников, исторгает у Челлини в "Речи об основах рисунка" настоящий гимн великолепию изящества его форм и сочленений. "Ты заставишь своего ученика, — поучает он воображаемого собеседника, — срисовывать эти великолепные тазовые кости, которые имеют форму бассейна, и так удивительно смыкаются с костью лядвии. Когда ты нарисуешь и хорошо закрепишь эти кости в твоей памяти, ты начнешь рисовать ту, которая помещается между двух бедер; она прекрасна и называется sacrum... Затем ты будешь изучать изумительный спинной хребет, который называют позвоночным столбом. Он опирается на крестец и составлен из двадцати четырех костей, называемых позвонками... Тебе доставит удовольствие рисовать эти кости, ибо они великолепны. Череп должен быть нарисован во всевозможных положениях для того, чтобы навсегда закрепить его в памяти. Потому что, будь уверен, что художник, который не держит в памяти четко закрепленными всех черепных костей, никогда не сможет нарисовать мало-мальски грациозную голову... Я хочу также, чтобы ты удержал в голове все размеры человеческого костяка для того, чтобы затем более уверенно одевать его плотью, нервами и мускулами, божественная природа которых служит соединением и связью этой несравненной машины". Говоря о своем "Юпитере", он упоминает наряду с другими членами совершенство "прекрасных детородных частей".
Челлини. Персей
Настоящим драматизмом насыщена сцена отливки "Персея" — главного произведения Челлини, от которого его долгие годы отвлекали заказы государей и вельмож и жизненные обстоятельства. Здесь вдохновение неотделимо от ремесла, творческое дерзание — от робости перед величием замысла. Челлини тщательно записывает все подробности своего титанического труда, словно маг, старающийся заклинаниями вызвать из огня чудесное видение. "Я начал с того, что раздобылся несколькими кучами сосновых бревен... и пока я их поджидал, я одевал моего Персея теми самыми глинами, которые я заготовил за несколько месяцев до того, чтобы они дошли как следует. И когда я сделал его глиняный кожух... и отлично укрепил его и опоясал с великим тщанием железами, я начал на медленном огне извлекать оттуда воск, каковой выходил через множество душников, которые я сделал; потому что чем больше их сделать, тем лучше наполняются формы. И когда я кончил выводить воск, я сделал воронку вокруг моего Персея... из кирпичей, переплетая одни поверх другого, и оставляя много промежутков, где бы огонь мог лучше дышать; затем я начал укладывать туда дрова, этак ровно, и жег их два дня и две ночи непрерывно; убрав таким образом оттуда весь воск и после того как сказанная форма отлично обожглась, я тотчас же начал копать яму, чтобы зарыть в нее мою форму, со всеми теми прекрасными приемами, какие это прекрасное искусство нам велит. Когда я кончил копать сказанную яму, тогда я взял мою форму и с помощью воротов и добрых веревок осторожно ее выпрямил; и, подвесив ее локтем выше уровня моего горна, отлично ее выпрямив, так что она свисала как раз над серединой своей ямы, я тихонько ее опустил вплоть до пода горна, и ее закрепили со всеми предосторожностями, какие только можно себе представить. И когда я исполнил этот прекрасный труд, я начал обкладывать ее той самой землей, которую я оттуда вынул; и по мере того как я там возвышал землю, я вставлял туда ее душники, каковые были трубочками из жженой глины, которые употребляются для водостоков и других подобных вещей. Когда я увидел, что я ее отлично укрепил и что этот способ обкладывать ее, вставляя эти трубы точно в свои места, и что эти мои работники хорошо поняли мой способ, каковой был весьма отличен от всех других мастеров этого дела; уверившись, что я могу на них положиться, я обратился к моему горну, каковой я велел наполнить множеством медных болванок и других бронзовых кусков; и, расположив их друг на дружке тем способом, как нам указывает искусство, то есть приподнятыми, давая дорогу пламени огня, чтобы сказанный металл быстрее получил свой жар и с ним расплавился и превратился в жидкость, я смело сказал, чтобы запалили сказанный горн. И когда были положены эти сосновые дрова, каковые, благодаря этой жирности смолы, какую дает сосна, и благодаря тому, что мой горн был так хорошо сделан, он работал так хорошо, что я был вынужден подсоблять то с одной стороны, то с другой, с таким трудом, что он был для меня невыносим; и все-таки я силился". Работа вызывает у него лихорадку, и он ложится в постель, уже не чая встать живым. В это время ученики докладывают ему, что в его отсутствие работа ими испорчена — металл сгустился. Услышав это, Челлини испустил крик "такой безмерный, что его было бы слышно на огненном небе". Он бежит "с недоброй душой" в мастерскую и видит там ошеломленных и растерянных подмастерьев. С помощью дубовых поленьев удается справиться с этой бедой. Он приступает к наполнению формы, но тут не выдерживает горн: он лопается и бронза начинает вытекать через трещину. Челлини велит кидать в горн все оловянные блюда, чашки, тарелки, которые можно найти в доме — их оказалось около двухсот — и добивается-таки полного наполнения формы. Нервное потрясение побеждает болезнь — он вновь здоров и тут же закатывает пир. "И так вся моя бедная семеюшка (т. е ученики), отойдя от такого страха и от таких непомерных трудов, разом отправились закупать, взамен этих оловянных блюд и чашек, всякую глиняную посуду, и все мы весело пообедали, и я не помню за всю свою жизнь, чтобы я когда-либо обедал с большим весельем и с лучшим аппетитом".
Так, на манер доброй сказки, заканчивается книга Бенвенуто Челлини о себе самом. (Тридцать последних страниц, заполненных мелкими обидами и придворными дрязгами, не в счет.) Остальное — тюремное заключение по обвинению в содомии, принятие монашества и разрешение от обета через два года, женитьба в шестидесятилетнем возрасте — случилось уже с другим человеком, усталым и разочарованным и, видимо, безразличным к самому себе: с человеком, больше не верящим в свой нимб.
Загрузка...
