«Алая буква» (1850) - первый и самый знаменитый роман американского автора Натаниеля Готорна, в котором затрагиваются темы греха, нетерпимости общества, чувства вины и человеческого достоинства. События разворачиваются в Новой Англии XVII века, - так называется регион на северо-востоке Северной Америки, заселенный английскими паломниками в 1620 году. В романе автор раскрывает облик своих предков-пуритан.
В 1846 году в литературной деятельности писателя наступил трехлетний перерыв. Он устроился на работу в сейлемскую таможню и занимался делами, далекими от творчества. Уже в 1849 году его уволили, однако Готорн не спешил расстраиваться, он давно ничего не писал и был рад снова взяться за перо. Автор планировал издать сборник «Старинные легенды», для которого к осени 1849 года были уже готовы некоторые рассказы и общий вступительный очерк «Таможня». Для этого сборника Готорн решил написать «длинный рассказ» или повесть в нескольких главах из жизни Бостона времен колонизации. Это и была та самая «Алая буква», которую писатель создал в феноменально короткий срок - менее чем за полгода. Рукопись книги была написана в доме «Питер Эдгерли» в Сейлеме (Массачусетс), который существует по сей день по адресу Молл Стрит 14 и на данный момент является частной собственностью. Это был последний дом в Сейлеме, в котором жила семья Готорна.
Издатель книги, Джеймс Томас Филдс, убедил автора расширить повесть до объема романа и издать его отдельно, с предисловием под названием «Таможня», где рассказывалось о работе Готорна на таможенном посту в Сейлеме. В окончательном варианте рукопись состояла из двадцати четырех глав и заключения.
«Алая буква» была издана в качестве романа весной 1850 года издательством «Тикнор и Филдс» («Ticknor & Fields»), и стала началом наиболее успешного периода Готорна. Когда автор прислал последние страницы рукописи в издательство в феврале 1850 года, он сказал что «некоторые из эпизодов книги написаны превосходно», однако усомнился в том, что роман будет популярен у публики.
Тем не менее, книга моментально стала бестселлером, хотя за 14 лет она принесла автору всего $1,500. Первая публикация вызвала широкий резонанс в обществе родного города автора Сейлема, - им не понравилось то, как Готорн описал их в своем предисловии «Таможня».
«Алая буква» - это исторический роман. Действие его отнесено на двести лет назад, к 40-м годам XVII века, то есть к начальному периоду колонизации Массачусетса, когда со времени прибытия первых переселенцев на знаменитом корабле «Мэйфлауэрс» прошло всего лишь двадцать лет, а со времени основания Колонии Массачусетского залива - десять. Бостон был большой деревней, жившей, впрочем, интенсивной экономической, социальной и духовной жизнью. Здесь уже были построены тюрьма, торговый порт, несколько церквей и губернаторский «дворец», открыты латинская школа и Гарвардский колледж. Бостон готовился стать столицей новоанглийской конфедерации, которая образовалась в 1643 году.
Исторический роман в то время не был новинкой. Напротив, это был один из самых распространенных жанров в американском романтизме. Начало ему положил Купер своим «Шпионом» еше в 1821 году. Публика зачитывалась историческими романами Д.П. Кеннеди, У.Г. Симмза, Д.К. Полдинга, К. Сэджуик, Д. Нила и др. Тем не менее «Алая буква» явилась художественным открытием, ибо являла собой исторический роман нового типа, в котором все прежние эстетические параметры и принципы подверглись существенному преобразованию.
Читатель найдет здесь традиционные описания внешнего облика людей, их одежды, жилища, картины народных сборищ. Но этим, пожалуй, исчерпывается сходство готорновского творения с романами куперовской школы. В «Алой букве» почти отсутствует изображение исторических событий или исторических деятелей, если, конечно, не считать губернатора Беллингема, который ничем себя в истории не прославил и показан Готорном в домашней обстановке при решении второстепенных гражданских дел.
Читатель не ощутит здесь «поступи истории», политической и социальной динамики исторического процесса. Автор даже не очень стремится к исторической точности деталей и подробностей. Он всего лишь настаивает «на достоверности общих контуров», позволяя себе в остальном полную свободу. Иными словами, «Алая буква», подобно многим новеллам Готорна, это роман не об истории, а о Прошлом, то есть о Новой Англии минувших времен, о пуританах, об их правах и психологии. «Алая буква» - синтетическое произведение, объединяющее в себе черты исторического, нравоописательного и психологического романов.
Десятилетие, предшествовавшее написанию «Алой буквы», было временем бурным, смутным и беспокойным. Америка продолжала стремительно двигаться вперед по пути капиталистического прогресса. Приобретались и осваивались новые территории на Юге и на Западе, развивалась система коммуникаций, возникали новые города и поселки, ширилась торговля. Северо-Восток покрылся сетью фабрик и заводов, превращаясь в промышленный край.
На политической арене разворачивались ожесточенные сражения между вигами и демократами; создавались и распадались блоки и союзы; южные штаты грозили выйти из федерации и образовать самостоятельное государство, между фермерами и плантаторами шла открытая война за новые земли; количество аболиционистских обществ, требовавших незамедлительного упразднения рабства, росло с головокружительной скоростью; к ним примыкали фрисойлеры и многочисленные радикальные организации; партия демократов, которую поддерживал Готорн, постепенно деградировала и перерождалась в партию плантаторов-рабовладельцев. На рубеже 30-х и 40-х годов разразился жестокий экономический кризис, из коего Америка выходила медленно и трудно. В 1846 году Соединенные Штаты начали первую в своей истории захватническую войну, известную теперь под названием мексиканской.
Все эти обстоятельства, события и процессы сопровождались общими переменами в нравственной атмосфере молодой республики. Обман, демагогия, фальсификация общественного мнения, невиданная коррупция стали откровенными и циничными атрибутами политической борьбы. Впрочем, политической борьбой дело не ограничилось. Перемены захватили все области общественной и частной жизни. Извечный принцип буржуазного сознания, полагавший приобретение и умножение собственности фундаментальной основой человеческой деятельности, выступил теперь во всей своей циничной обнаженности. Америка негласно, но откровенно принялась исповедовать культ доллара.
Указанные перемены проявились в особенно резких, почти гротескных формах в Новой Англии, где противоестественное сочетание старинных традиций пуританской набожности с энергичным стремлением «делать доллары» способно было поразить самое неразвитое воображение. Наивному оптимизму первых десятилетий XIX века пришел конец. Будущее Америки, казавшееся прежде столь кристально ясным, стало рисоваться в неопределенном и угрожающем свете. Американцы, воспитанные на благородных идеалах революции, переставали узнавать себя. Вопрос «кто мы такие, что мы за народ?» стал вопросом вопросов. Областью преимущественного интереса в литературе становились нравы. Очень скоро, однако, обнаружилось, что невозможно понять и верно оценить современные нравы, не выяснив их истоков и корней. Тогда-то история и повернулась к американцам новой стороной - не героической и парадной, а прозаической и повседневной. Будни прошлого оказались важнее политических потрясений и переворотов. Пришло время «Алой буквы».
Современникам «Алая буква» должна была показаться «странным» романом, непривычным со всех точек зрения. Она до сих пор поражает читателей структурным лаконизмом. Здесь почти отсутствует фабула, а образная система ограничена жестким «четырехугольником».
Нехитрую историю героини можно изложить буквально в нескольких строчках: юная англичанка Эстер вышла замуж за пожилого ученого-врача, с которым и переселилась в Бостон. Спустя короткое время врач отправился в путешествие и много лет не подавал о себе вестей, Эстер - то ли вдова, то ли жена - впала в великий грех. Она полюбила молодого священника и родила от него ребенка. За это, в соответствии с суровыми пуританскими понятиями и законами, она понесла жестокое наказание - была заключена в тюрьму, выставлена у позорного столба, а затем до конца своих дней обречена была носить на груди алую букву - символ греховности и позора.
У священника не достало духа признаться в своем прегрешении, и он до самой смерти терзался угрызениями совести и сознанием тайной греховности. Обманутый муж, появившийся внезапно в Бостоне вдень, когда Эстер была подвергнута публичному наказанию, посвятил остаток жизни изощренной мести. После смерти возлюбленного и мужа Эстер с дочерью уехала в Европу. Потом она вернулась в Бостон, где и провела остаток жизни, творя всякие добрые дела. Вот, собственно, и вся история. Но даже из нее Готорн использовал лишь незначительную часть. Действие романа начинается сценой у позорного столба и завершается сценой смерти священника. Обо всем остальном читателю сообщается бегло, в сугубо информативном порядке.
Столь же строгим лаконизмом характеризуется и образная система романа. Готорн создает четыре укрупненных психологических «портрета» - Эстер, пастор Димсдейл, врач Чиллингуорт и маленькая Перл. Нравственно-философское содержание «Алой буквы» раскрывается преимущественно через взаимоотношения между ними. Остальные персонажи возникают в повествовании на короткое время, не удостаиваются подробной характеристики и существуют, как правило, лишь для иллюстрации какого-либо отвлеченного тезиса.
Критик Малькольм Каули заметил, что «большие формы давались Готорну нелегко; привычка к жанру рассказа мешала ему непрерывно развивать действие, но эту задачу он разрешил, разделив романы на удивительно зримые и хорошо сбалансированные сцены-картинки…».
Наблюдение Каули справедливо. В «Алой букве» читатель найдет и просто «картинки», и «сцены-картинки», и все они действительно живописны и хороню сбалансированы. Но критик едва ли прав, когда объясняет особенности художественной структуры романа привычкой Готорна к жанру рассказа, которая «метала ему непрерывно развивать действие». Очевидно, что писатель выстроил свое произведение так, как того требовал идейно-художественный замысел.
Подчеркнем еще раз: архитектоника «Алой буквы» отличается редкой простотой, ясностью и лаконизмом, что видно даже из оглавления. В некоторых главах внимание автора целиком сосредоточено на одном из характеров («Перл», «Врач», «Пастор не спит», «Еще раз Эстер», «Пастор в смятении»); в других - писатель сталкивает своих героев попарно («Свидание», «Врач и больной», «Эстер и врач», «Эстер и Перл», «Пастор и прихожанка»); в третьих - герои соприкасаются с внешним миром, с социальной средой («Рыночная площадь», «У губернатора», «Праздник в Новой Англии», «Шествие», «Тайна алой буквы»). Подобная организация повествования позволяла Готорну наилучшим образом вскрыть мотивы человеческих поступков, показать силы, управляющие индивидуальной и социальной нравственностью, продемонстрировать законы, коим подчинена деятельность человеческого сознания и психики.
При всей своей структурной простоте «Алая буква» породила множество истолкований, нередко далеких друг от друга. Критики не без основания относят это за счет многозначной, часто неопределенной символики и элементов фантастики в романс. Но главное здесь все же в другом - в «скользящей» авторской позиции, в нестабильности взгляда на изображаемые явления и события, в относительности оценок.
Иногда явления и события показаны с точки зрения бостонского обывателя середины XVII века, верившего в колдунов, ведьм, небесные знамения и воспринимавшего кальвинистские догмы как высшую и непререкаемую истину; в других случаях автор представляет их читателю в оценке просвещенного и прагматического XIX века, отказавшегося от многих предрассудков и предубеждений пуританского прошлого; временами читатель имеет дело с философическим, мудрым авторским взглядом, как бы вырвавшимся из плена исторического времени, свободным от предрассудков XVII и ограничений XIX веков. При этом Готорн никогда (или почти никогда) не сообщает читателю: «Так мы смотрим на дело сегодня», или: «Так считали наши далекие предки». Читатель постоянно пребывает в состоянии некоторой неопределенности, и это, конечно, открывает широкий простор всевозможным домыслам и произвольным толкованиям.
Судьба четырех главных персонажей и их взаимоотношения друг с другом завязаны в тугой узел грехопадением Эстер. Самый акт грехопадения не представляет для Готорна ни малейшего интереса. Он нужен только в качестве деяния, следствием которого является осознанная или неосознанная виновность героев. Эстер и Димсдейл виновны в том, что совершили грех. Перл - в том, что она «дитя греха», Чиллингуорт - в том, что самочинно взял на себя миссию, присущую господу, церкви и правосудию. Грехопадение - исходная точка, от которой начинаются нравственные и психологические процессы в сознании героев, определяющие их индивидуальное и социальное поведение. Они-то и составляют предмет художественного исследования в романе.
Пастор Димсдейл - наиболее простой случай. Человек одаренный, даже талантливый и, бесспорно, привлекательный. Он обладает главными «готорновскими» добродетелями: чистой душой, добрым сердцем, способностью к любви. Трагедия его - в слабости, отдавшей его ум во власть жестких постулатов пуританской догматики. Он смутно сознает ограниченность кальвинистской религии, но обойтись без нее не может. Как говорит Готорн, «он был… человеком истинно религиозным… При любом общественном устройстве он не мог бы оказаться среди людей так называемых «свободных взглядов», ибо для душевного спокойствия нуждался в жестком стальном каркасе религии, который, стесняя движения, в то же время поддерживал его».
Димсдейл искренне убежден, что преступил не только общественный закон, но и божеский. Единственный для него путь к спасению лежал через публичное покаяние и открытый позор. На это у пего не хватало решимости. Он вел святую жизнь, тщательно скрывая свою греховную тайну, и постоянно мучился укорами совести. Он - грешник - учил свою паству добродетели. Психологический парадокс, всячески подчеркиваемый Готорном, состоит в том, что нераскаявшийся грешник оказался лучшим проповедником, нежели праведник.
«Он был придавлен к земле наравне с самыми низменными… Но оно, это бремя, тесно породнило его со всем грешным братством людей и заставило сердце священника трепетать заодно с их сердцами. Вместе с ними ом переживал их горе и тысячам слушателей изливал свое собственное страдание в потоках горестного неотразимого красноречия». Слава Димсдейла росла, и сам он превращался в живую легенду. Облик его, в глазах прихожан, был окружен ореолом святости, и это лишь увеличивало ею мучения. Готорн блистательно описывает (именно описывает, ибо показывать литература еще не научилась) диалектику страдания, порожденною нечистой совестью.
В «Заключении» Готорн предлагает на выбор несколько вариантов морального урока, который могли бы извлечь из печальной истории пастора Димсдейла его друзья и почитатели. Для самого писателя и для его современников важен был только один, главный, непререкаемый вывод: «Говори правду! Говори правду! Говори правду!». В атмосфере лжи, демагогии, словоблудия, воцарившейся в американской политической и общественной жизни середины XIX века, призыв писателя звучал как набат. А история несчастного священника воспринималась как клиническое исследование причин и обстоятельств под воздействием которых благородный, честный, добрый и порядочный человек превратился в лжеца и лицемера. История эта учила одному: не проявляй слабости, не позволяй себе лгать. Правда всегда лучше лжи и лицемерия; лучше для тебя, для общества, для человечества.
История Чиллингуорта имеет иной смысл и другую мораль, но столь же прочно привязана к современности, как и судьба Димсдейла, хотя Гогорн по-прежнему избегает прямолинейности и однозначности. Чиллингуорт - «злодей» «Алой буквы», но злодей не демонический, не поклоняющийся злу. Он, если угодно, жертва и в некотором роде литературный предшественник капитана Ахава из мелвилловского «Моби Дика», который, как известно, замыслил одолеть мировое зло, но только погубил себя и свой корабль со всей командой. Замысел Чиллингуорта, разумеется, не имел космических масштабов. Он хотел всего лишь уличить и покарать соблазнителя.
Этот широко образованный, умный, полезный обществу человек, начиная расследование, верил, что поведет его «с честным и суровым беспристрастием судии, стремящегося к истине… Но чем дальше он заходил, тем безраздельнее им овладевала одна- единственная страсть, свирепая, холодная и неотвратимая, как рок, которая, захватив старика, уже не отпускала до тех пор, пока он не исполнил всех ее велений». Говоря иными словами, он стал фанатиком. Им овладела своего рода безумие, в котором разум и знание не исчезают, но обращаются на достижение безумной цели. В этом процессе гибнет личность самого Чиллингуорта, который полностью утрачивает человеческое достоинство, способность к любви, состраданию, альтруизму. Сама человечность уходит из его сознания. Как сказано в романе, он занялся дьявольским делом и сам превратился в дьявола.
Готорна не очень занимает вопрос, имел ли Чиллингуорт право на отмщение и наказание «преступника», хотя из контекста «Алой буквы» можно заключить, что писатель полагал это право исключительной прерогативой бога и закона. Все его внимание сосредоточено на фанатизме как нравственно-психологическом явлении, на его отвратительных чертах и прискорбных последствиях, проявляющих себя и на индивидуальном, и на социальном уровнях.
К проблеме фанатизма Готорн обращался уже неоднократно в своих рассказах. Вспомним хотя бы «Кроткого мальчика» или «Майское дерево Мерри-Маунта». Существенно, однако, что интерес к фанатизму и стремление показать его социальную опасность было присуще не только Готорну, но и многим его современникам. Достаточно назвать имена Мелвилла, Бичер Стоу, Лонгфелло. Метьюза, Молдинга, посвятивших свои произведения указанной проблеме.
Многочисленные исследования, посвященные американской истории и литературе середины XIX века, полны убедительных свидетельств того, что дух фанатизма, нетерпимости, авантюрной бескомпро-миссности, безоглядной «ангажированности» был характерной особенностью эпохи. Кипение страстей, истинных и мнимых, грозило национальной катастрофой. Многие писатели если и не предвидели, то предчувствовали приближение гражданской войны. Фанатизм рисовался им опаснейшим злом даже в тех случаях, когда проявления его были связаны с борьбой за правое дело.
Отсюда обилие художественных «штудий», посвященных изучению фанатизма как явления исторического, социального, нравственного и психологического. «Алая буква» - одна из них. В глазах Готорна фанатизм был абсолютным злом и способен был причинить только зло и ничего другого. Фанатик не в состоянии творить добро. Он может лишь погубить все, с чем соприкасается, в том числе и собственную душу. В этом трагедия доктора Чиллингуорта.
Эстер Прин - главная героиня «Алой буквы» - образ наиболее сложный и трудно поддающийся расшифровке. Сложность его заключается, прежде всего, в том, что внутреннее его развитие опережает движение истории. Судьбы Димсдейла и Чиллингуорта перекликаются, как уже было показано, с некоторыми моментами общественной жизни XIX столетия, но сами эти характеры безоговорочно принадлежат XVII веку. С Эстер Прин дело обстоит иначе. Молодая женщина, выведенная из ворот тюрьмы к позорному столбу, - дочь своего времени. Однако Эстер Прин финальных сцен романа вполне могла бы стать сподвижницей выдающихся женщин XIX века - Мэри Уолстонкрафт, Маргарет Фуллер или Бичер Стоу.
Главная черта, отличающая этот характер от «партнеров», - способность к росту. Димсдейл и Чиллингуорт деградируют и погибают, Эстер - движется вперед и вверх. Во многих эпизодах она выступает как романтическая героиня, владеющая свободной мыслью, способная на сильное чувство и готовая к борьбе за него. Такой характер был бы уместен в любом романе середины XIX века, посвященном проблеме Новой Женщины.
Сознавал ли Готорн опасность, сопряженную с введением такого «внеисторического» образа в исторический роман? По-видимому, да. Во всяком случае, он с самого начала осторожно внушает читателю мысль о внутренней силе Эстер, о ее способности к самостоятельному мышлению. Димсдейла он сделал пленником религии, Чиллингуорта - пленником фанатической страсти. Сознание Эстер изначально свободно. Оно обладает качеством, которое столь высоко ценилось трансценденталистами - умением смотреть в лицо действительности взглядом, не отягощенным грузом прошлого и его традиций. Общество обрекло Эстер на отчуждение, которое должно было ее погубить. Этого, однако, не случилось. Одиночество стало для нее школой мудрости и свободомыслия.
Создавая свою «сверхгероиню», писатель хочет все же оставаться в рамках исторической достоверности, и это толкает его на путь некоторой модернизации истории. Он пытается обосновать стремительное внутреннее развитие героини ссылками на особые обстоятельства эпохи. «Это был век, - говорит он, - когда раскрепощенный человеческий разум стал проявлять себя более активно и более, разносторонне, чем в долгие предшествовавшие века. Люди меча свергли вельмож и королей. Люди еще более храбрые, чем люди меча, сокрушили - не практически, а в рамках теории, которая была истинной средой их действий, - всю систему укоренившихся предрассудков, с которой в основном были связаны старинные воззрения. Эстер Прин усвоила этот дух. Она обрела свободу мышления, уже распространившуюся тогда по ту сторону Атлантики».
Приведенные слова прекрасно подошли бы для характеристики XVIII столетия, для эпохи просвещения на ее финальном этапе, подготовившем умы к революционным преобразованиям. Единственный случай в XVII веке, когда «люди меча свергли вельмож и королей», - это английская революция 1649 года, проходившая под знаменами пуританской идеологии. Ее осуществили единомышленники тех самых пуритан, что выставили Эстер у позорного столба.
Итак, «Алая буква» - трагическая история, в основе которой лежит светлая любовь двух молодых людей, закономерно приведшая к грехопадению. Ни Димсдейл, ни Эстер не сомневаются, что совершили грех. Димсдейл убежден, что согрешил против бога. В этом залог его гибели. Эстер считает, что согрешила не против бога, а против законов общества, и в этом залог ее спасения. Ну а сам Готорн? Считает ли он, что любовь Эстер и Димсдейла есть нарушение закона, божеского или общественного? Исходя из всего предшествующего творчества писателя, мы должны были бы заключить, что он не может так считать. Тем не менее он жестоко наказывает своих героев страданием, смертью, отчуждением и ни на секунду не позволяет читателю усомниться, что наказание справедливо.
Преступление действительно свершилось, и закон бога был нарушен. Только случилось это гораздо раньше, в тот момент, когда старый Чиллингуорт женился на молоденькой Эстер. Он проявил безумие, она - слабость. Вот где истоки трагедии. Был нарушен закон природы, который для Готорна и есть закон бога. Ключевая фраза трагедии - признание Чиллингуорта: «В ту минуту, когда мы, обвенчанные супруги, спускались по истертым церковным ступеням, я мог бы различить зловещий огонь алой буквы, пылающий в конце нашей тропы».
В книге содержится множество исторических и библейских аллюзий, упомянуты известные личности, например:
Энн Хетчинсон (1591-1643) существовала на самом деле и являлась религиозной диссиденткой. Она возглавила религиозную секту «антиномистов», утверждавших, что верующий сливается со святым духом без посредства церкви и священников. В 1630 она была отлучена от церкви пуританами и изгнана из Бостона на Род-Айленд, а впоследствии убита индейцами.
Энн Хиббинс. Имя этой женщины связано с судебным процессом над салемскими ведьмами 1692 год года. По обвинению в колдовстве («охота на ведьм») 19 человек было повешено, 1 человек раздавлен камнями и от 175 до 200 человек заключено в тюрьму. Она была обвинена в колдовстве в Бостоне 1656 года, в романе она изображается как ведьма, которая пытается «завербовать» Эстер Прин.
Ричард Беллингем (1592-1672) прибыл в Бостон в 1634 году, являлся губернатором Массачусетса в 1641, 1654 и 1665-1672 годах. Был вовлечен в судебный процесс над Хиббинс (в романе он является ей братом). Готорн подчеркивает, в соответствии с исторической правдой, аристократизм Беллингема и его властный, независимый характер, который часто приводил его к конфликту с другими должностными лицами колонии.
Мартин Лютер (1483-1546) — видный деятель реформации в Германии, основатель лютеранства. Выступление Лютера с тезисами против продажи индульгенций в 1517 году положило начало широкому общественному движению, направленному против католической церкви.
Сэр Томас Овербери и Доктор Форман были объектами скандала о прелюбодеянии в 1615 году в Англии. Форман был обвинен в попытке отравить свою неверную супругу и ее любовника. Овербери был другом любовника и, вероятно, был отравлен.
Джон Уинтроп (1588–1649), первый губернатор Колонии Массачусетского залива,главный организатор пуританской группы эмигрантов, прибывших в Новую Англию в 1630 году на корабле «Арабелла». Действие романа «Алая буква» начинается в год, когда губернатором был Беллингем, и заканчивается в год смерти Джона Уинтропа — это позволяет установить хронологические рамки романа: 1641-1649 годы, то есть чуть более семи лет.
Кладбище King’s Chapel Burying Ground , упомянутое в последнем параграфе, существует в действительности, на нем находится могила некой Элизабет Пэйн, которая, как считается, вдохновила автора на создание персонажа Эстер Прин. На ней выгравирована буква, напоминающая заглавную букву А:
«На этом простом камне из сланца любитель старины поныне может разобрать следы гербового щита. На нем был начертан на геральдическом языке девиз, который мог бы служить эпиграфом и кратким изложением нашего ныне оконченного рассказа, скорбного и озаренного лишь одной постоянно мерцающей точкой света, более мрачного, чем тень: На черном поле алая буква А».
Образ и черты характера Эстер вероятнее всего были срисованы с жены Натаниеля Готорна, Софии Пибоди .
74. Жанр и композиция романа Готорна "Алая буква".
Краткое – в билете 75.
Готорн - один из основоположников американской новеллы (наравне с Ирвингом и По). Некоторые новеллы выдержаны в духе эссе, некоторые опираются на старинные предания и легенды (сравнить с "Сонной Лощиной" Ирвинга), другие - близки к притче, есть наброски, "скетчи" и т.д. - везде общность проблематики, назидательность, одинаковая повествовательная манера, авторский взгляд на мир. Наблюдение, описание, размышление важнее сюжетной линии.
Нравственно-философское истолкование действительности. Мало персонажей, почти нет действия. Главные события, решающие судьбу героев, вынесены за пределы повествования. Нет внутренней динамики. Фигуры, а не характеры, портреты, а не личности. В 1ую очередь изображение не внешности, а души. Истоки психологической прозы.
Новеллы и романы Готорна эпизодичны, фрагментарны, многие главы образуют самостоятельные завершенные произведения, иные являются вставными новеллами. Но есть единство целого. Г. создает новый тип романтического повествования. Такого не было ни у американцев до него, ни у европейцев.
Исторические интересы привязаны к эпохе Готорна. Неудовлетворенность современным обществом. В поисках корней общественного зла обращается, как и все романтические гуманисты Новой Англии, к человеческой личности, к ее духовному миру, к "тайнам человеческого сердца". Приобретаются очертания легенды, становятся почвой для морально-философских обобщений. Г. ушел от классического типа исторического повествования, созданного Скоттом и Купером. Прошлое - символический эквивалент истории, далекий источник современного сознания, соединяющий Добро и Зло. Пуританское прошлое Новой Англии - Г. восхищается мужеством, стойкостью и духом независимости и свободолюбия, которые были свойственны пуританам, но фанатизм, жестокость, нетерпимость его огорчают. Поглощен проблемами добра, зла, совести, морального совершенствования - вопросами, составлявщими духовный мир н.англ. пуритан. Г. рассматривает эти вопросы на уровне американского сознания 19в. Эстетические моменты романтического повествования на грани реальности и фантастики, возможного и невероятного.
Роман многопланов. Он объединяет черты исторического, нравоописательного и психологического романа. В романе, как и во многих новеллах на историческую тему, история служит лишь фоном. Действие происходит с июня 1642 по конец мая или начало июня 1649 г. Как исторические личности выведены в романе Джон Уинтроп (1587-1649), один из основателей и руководителей пуританской колонии в Массачусетсе, Ричард Белингем (1591 -1667), губернатор колонии Массачусетс, описаны его резиденция, Бостон XVII в., пуританские нравы. Роман является одновременно пуританским и антипуританским по своей направленности.
Сам Готорн назвал «Алую букву» психологическим романтическим романом. Автора всегда интересовали те сложнейшие взаимоотношения, в которые люди вступают между собой, а также с окружающим их миром. Поэтому моральная проблематика преобладает в романе над новоанглййской историей. В центре романа взаимоотношения четырех главных действующих лиц: двух молодых людей - пастора Димсдейла и Эстер Принн; их дочери Перл (прототипом была Уна - старшая дочь писателя), родившейся во время двухлетнего отсутствия мужа Эстер, и доктора Чиллингуорта, не сообщавшего жене о себе.
Пастора Димсдейла, талантливого молодого человека, отличает душевная мягкость, доброе сердце. Он искренне любит Эстер, но у него не хватает решимости изменить свою жизнь. Полюбив замужнюю женщину, он чувствует себя нераскаявшимся грешником. Горе, пережитое им самим, помогло ему глубже понять и горе других, нуждавшихся в словах утешения.
Автор прибегает к фантастике, символике, позволяющей полнее выразить подавленное состояние Димсдейла: на его груди словно появляется тот же знак, что и у Эстер. Чувствуя приближение смерти, он решился наконец признать свой грех, обнажив грудь перед людьми, стоявшими у эшафота.
Бывший муж Эстер фанатик-ученый Чиллингуорт все свои познания употребил во зло - он мстил ради самой мести.
Димсдейл во время свидания с Эстер в лесу признает: «Мы с тобой, Эстер, не самые большие грешники на земле. Есть человек еще хуже, чем согрешивший священник! Месть этого старика чернее, чем мой грех. Он хладнокровно посягнул на святыню человеческого сердца». Осуществив свою месть, Чиллингуорт «сразу одряхлел, съежился, стал каким-то незаметным - так вянет и сохнет на солнце вырванная с корнем трава».
Наиболее привлекателен в романе образ Эстер Принн. Осуждая ее, Готорн тем не менее отдал ей свои симпатии, создал новую романтическую героиню, наделив ее страстью, красотой, женственностью и удивительным обаянием. Наказание отчуждением, презрение окружающих не сломили ее духа. Она выбрала жизнь, любовь и, уверенная в своей правоте, борется за них.
Эстер выходит за рамки героинь XVII столетия и приближается к героиням XIX в., боровшимся за свои права, за изменение социального порядка. Смелая женщина пришла к выводу, что «необходимо разрушить и выстроить заново всю общественную систему». Вернув себе общественное уважение, она смогла оказать воздействие на своих сограждан. Свою вину Эстер искупила, помогая бедным и больным советом, добрыми делами.
Много сил и энергии, душевного тепла вложила Эстер в воспитание дочери Перл (от англ. pearl - жемчужина). «Перл, алая буква и любовь сливаются для Эстер в единое целое. Она наряжает дочь в красное бархатное платье, так что та становится похожей на ожившую букву»*.
Готорн умело использовал в романе не только символику, аллегорию, но и элементы фольклора. Большую роль играют пространственные символы (тюрьма, эшафот, дорога, лес, ручей); умело применен автором прием контраста: уродливое здание тюрьмы и куст диких роз, ярко-языческое платье Перл и темное одеяние пастора Димсдейла, буйство зелени в лесу и вышитая буква на груди Эстер. Фольклорное начало представляют в романе легенды о дьяволе - Черном человеке, описание шабашей ведьм в лесу, на которые летает почтенная леди - ведьма Хиббинс, приглашая с собой Эстер и Димсдейла.
Тэк, отношение Готорна к наследию пуритан проявилось отчетливо в романе «Алая буква». Он напоминает новеллы о колонистах. Тут открытая морализаторская тенденция, поэтому роман можно назвать морализаторском. Как и в новеллах-притчах, жизнь колонии и второстепенные персонажи показаны схематично. Присущие им черты скорее названы, чем раскрыты в развитии сюжета.Злодеяние и грехопадение выведены за пределы повествования. Они существуют в виде абстрактной информации, легенды, намека. А вот нравственные последствия злодеяния или грехопадения представляют для Готорна всеподавляющий интерес. Равным образом огромное значение для него имел умысел, тайное намерение, порой даже неосознанное. В этом он решительно отличался от прагматиков-пуритан, для которых важен был факт «преступления» и факт «наказания»75. Основная тема и сюжет романа Готорна "Алая буква".
Наиболее широко известен его роман «Алая буква», в котором писатель воплотил свое понимание особенностей романтического романа: «известную свободу в подборе материала и описании событий», правду человеческих чувств. Сюжет, развернутый в романе, давно интересовал писателя, о чем свидетельствует рассказ «Эндикотт и красный крест» (1837). В нем упомянута молодая женщина, осужденная носить на груди платья букву «А» (от англ. adultress - прелюбодейка). В «Американских записных книжках» Готорна есть записи, свидетельствующие о неустанных поисках и обдумывании темы. Им записано для памяти: «Жизнь женщины, которая согласно старинному колониальному закону была обречена носить на своем платье букву „А" в знак того, что она совершила прелюбодеяние».
Роман многопланов. Он объединяет черты исторического, нравоописательного и психологического романа. В романе, как и во многих новеллах на историческую тему, история служит лишь фоном . Действие происходит с июня 1642 по конец мая или начало июня 1649 г. Как исторические личности выведены в романе Джон Уинтроп (1587-1649), один из основателей и руководителей пуританской колонии в Массачусетсе, Ричард Белингем (1591 -1667), губернатор колонии Массачусетс, описаны его резиденция, Бостон XVII в., пуританские нравы. Роман является одновременно пуританским и антипуританским по своей направленности.
Сам Готорн назвал «Алую букву» психологическим романтическим романом. Автора всегда интересовали те сложнейшие взаимоотношения, в которые люди вступают между собой, а также с окружающим их миром. Поэтому моральная проблематика преобладает в романе над новоанглййской историей. В центре романа взаимоотношения четырех главных действующих лиц: двух молодых людей - пастора Димсдейла и Эстер Принн; их дочери Перл (прототипом была Уна - старшая дочь писателя), родившейся во время двухлетнего отсутствия мужа Эстер, и доктора Чиллингуорта, не сообщавшего жене о себе.
Пастора Димсдейла, талантливого молодого человека, отличает душевная мягкость, доброе сердце. Он искренне любит Эстер, но у него не хватает решимости изменить свою жизнь. Полюбив замужнюю женщину, он чувствует себя нераскаявшимся грешником. Горе, пережитое им самим, помогло ему глубже понять и горе других, нуждавшихся в словах утешения.
Автор прибегает к фантастике, символике, позволяющей полнее выразить подавленное состояние Димсдейла: на его груди словно появляется тот же знак, что и у Эстер. Чувствуя приближение смерти, он решился наконец признать свой грех, обнажив грудь перед людьми, стоявшими у эшафота.
Бывший муж Эстер фанатик-ученый Чиллингуорт все свои познания употребил во зло - он мстил ради самой мести.
Димсдейл во время свидания с Эстер в лесу признает: «Мы с тобой, Эстер, не самые большие грешники на земле. Есть человек еще хуже, чем согрешивший священник! Месть этого старика чернее, чем мой грех. Он хладнокровно посягнул на святыню человеческого сердца». Осуществив свою месть, Чиллингуорт «сразу одряхлел, съежился, стал каким-то незаметным - так вянет и сохнет на солнце вырванная с корнем трава».
Наиболее привлекателен в романе образ Эстер Принн . Осуждая ее, Готорн тем не менее отдал ей свои симпатии, создал новую романтическую героиню, наделив ее страстью, красотой, женственностью и удивительным обаянием. Наказание отчуждением, презрение окружающих не сломили ее духа. Она выбрала жизнь, любовь и, уверенная в своей правоте, борется за них.
Эстер выходит за рамки героинь XVII столетия и приближается к героиням XIX в., боровшимся за свои права, за изменение социального порядка. Смелая женщина пришла к выводу, что «необходимо разрушить и выстроить заново всю общественную систему». Вернув себе общественное уважение, она смогла оказать воздействие на своих сограждан. Свою вину Эстер искупила, помогая бедным и больным советом, добрыми делами.
Много сил и энергии, душевного тепла вложила Эстер в воспитание дочери Перл (от англ. pearl - жемчужина). «Перл, алая буква и любовь сливаются для Эстер в единое целое. Она наряжает дочь в красное бархатное платье, так что та становится похожей на ожившую букву»*.
Готорн умело использовал в романе не только символику, аллегорию, но и элементы фольклора . Большую роль играют пространственные символы (тюрьма, эшафот, дорога, лес, ручей); умело применен автором прием контраста : уродливое здание тюрьмы и куст диких роз, ярко-языческое платье Перл и темное одеяние пастора Димсдейла, буйство зелени в лесу и вышитая буква на груди Эстер. Фольклорное начало представляют в романе легенды о дьяволе - Черном человеке, описание шабашей ведьм в лесу, на которые летает почтенная леди - ведьма Хиббинс, приглашая с собой Эстер и Димсдейла.
«Алая буква» напоминает новеллы о колонистах. Тут открытая морализаторская тенденция , поэтому роман можно назвать морализаторском. Как и в новеллах-притчах, жизнь колонии и второстепенные персонажи показаны схематично. Присущие им черты скорее названы, чем раскрыты в развитии сюжета.Злодеяние и грехопадение выведены за пределы повествования. Они существуют в виде абстрактной информации, легенды, намека. А вот нравственные последствия злодеяния или грехопадения представляют для Готорна всеподавляющий интерес. Равным образом огромное значение для него имел умысел, тайное намерение, порой даже неосознанное. В этом он решительно отличался от прагматиков-пуритан, для которых важен был факт «преступления» и факт «наказания». Мотивов преступления никто не доискивался. Они были известны - козни дьявола . Смысл наказания тоже был известен - ущемить дьявола и прославить господа. То, что при этом приносилась в жертву человеческая жизнь, их не беспокоило. Готорна, напротив, влекли к себе мотив, умысел и последующее чувство вины. В практике пуританизма действовал простейший моральный принцип: кто не согрешил, тот безгрешен и тем отделяется от грешников. Этого-то принципа Готорн и не мог принять. Человек безгрешный в помыслах и деяниях, с его точки зрения, - редчайшее исключение. Все остальное человечество составляют три категории грешников - изобличенные в свершении безнравственных деяний; свершившие такие деяния, но неизобличенные; умыслившие, но не свершившие зла . Вспомним всеобъемлющую аллегорию «Алой буквы»: Гестер носит на груди вышитый алый знак - она свершила и изобличена; у Димсдейла алый знак горит на коже, скрытый от посторонних глаз - он свершил, но не изобличен; богобоязненные и добродетельные прихожане ощущают покалывание в груди при встрече с Гестер - они умыслили, но еще не свершили.
Установление всеобъемлющего равенства грешников не решало, однако, задачи «очищения сердец». Да и разрешима ли была эта задача? На сей счет Готорном владели серьезные сомнения. Не случайно в его рассказах и романах возникает мотив фатальности человеческой судьбы , необъяснимого упорства, с которым человек движется по ложному пути, даже если знает, что впереди его ожидает прискорбный конец.
В подтексте романов и рассказов писателя нередко возникает мысль о наличии некой высшей силы, направляющей деятельность человека, об универсальном законе, о «всесильном провидении», над которым человек не властен .
Выходы готорновской мысли из сферы нравственных идей и понятий к проблемам чисто социального порядка сравнительно редки. Если человеческий идеал (лежащий в основе общественного идеала) ему более или менее ясен, то путь к его достижению остается задачей со многими неизвестными. Способы ее решения не выходят за рамки традиционного романтического мышления. Подобно Эдгару По, Готорн уповает на преобразующую и очищающую силу Красоты и Творчества («Мастер красоты», «Деревянная статуя Драуна», «Снегурочка»); подобно Торо, он проповедует опрощение и самоограничение в сочетании с философической мудростью - «простую жизнь и высокие мысли»; вместе с Купером и Эмерсоном он ратует за сближение человека с Природой - этим источником мудрости и высшей нравственности («Дом о семи фронтонах»). Главные надежды он возлагает на внутренние возможности человека - на способность к любви, преобразующей действительность, на силу духа и свободную мысль.
КРАТКОЕ (кому не нужно - удаляйте):
Во вступительном очерке к роману повествуется о родном городе автора - Сейлеме, о его предках - пуританах-фанатиках, о его работе в сейлемской таможне и о людях, с которыми ему пришлось там столкнуться. «Ни парадный, ни черный ход таможни не ведет в рай», и служба в этом учреждении не способствует расцвету хороших задатков в людях. Однажды, роясь в бумагах, сваленных в кучу в огромной комнате на третьем этаже таможни, автор нашел рукопись некоего Джонатана Пью, скончавшегося восемьдесят лет назад. Это было жизнеописание Эстер Прин, жившей в конце XVII в. Вместе с бумагами хранился красный лоскут, при ближайшем рассмотрении оказавшийся изумительно расшитой буквой «А»; когда автор приложил её к груди, ему показалось, что он почувствовал ожог. Уволенный после победы вигов, автор вернулся к литературным занятиям, для которых ему весьма пригодились плоды трудов мистера Пью.
Из бостонской тюрьмы выходит Эстер Прин с грудным ребенком на руках. На ней красивое платье, которое она сшила себе в тюрьме, на груди его алая вышивка в виде буквы «А» - первая буква слова Adulteress (прелюбодейка). Все осуждают поведение Эстер и её вызывающий наряд. Ее ведут на рыночную площадь к помосту, где ей предстоит стоять до часу дня под враждебными взглядами толпы - такое наказание вынес ей суд за её грех и за отказ назвать имя отца новорожденной дочери. Стоя у позорного столба, Эстер вспоминает свою прошлую жизнь, детство в старой Англии, немолодого сгорбленного ученого, с которым она связала свою судьбу. Обведя взглядом толпу, она замечает в задних рядах человека, который тотчас овладевает её мыслями. Человек этот немолод, у него проницательный взгляд исследователя и сгорбленная спина неутомимого труженика. Он расспрашивает окружающих о том, кто она такая. Они удивляются, что он ничего о ней не слышал. Но он объясняет, что он не здешний, долго был в рабстве у язычников, и вот теперь индеец привел его в Бостон, чтобы получить выкуп. Ему рассказывают, что Эстер Прин - жена одного английского ученого, который надумал перебраться в Новую Англию. Он послал жену вперед, а сам задержался в Европе. За два года жизни в Бостоне Эстер не получила от него ни одной весточки: вероятно, он погиб. Снисходительный суд принял во внимание все смягчающие обстоятельства и не осудил падшую женщину на смерть, а приговорил всего лишь простоять три часа на помосте у позорного столба, а затем до конца жизни носить на груди знак бесчестья. Но всех возмущает, что она не назвала имя соучастника греха. Старейший бостонский священник Джон Уилсон убеждает Эстер открыть имя соблазнителя, вслед за ним прерывающимся от волнения голосом к ней обращается молодой пастор Димсдейл, чьей прихожанкой она была. Но молодая женщина упорно молчит, крепко прижимая к груди ребенка.
Когда Эстер возвращается в тюрьму, к ней приходит тот самый незнакомец, которого она видела на площади. Он врач и называет себя Роджером Чиллингуортом. Первым делом он успокаивает ребенка, затем дает лекарство Эстер. Она боится, что он её отравит, но врач обещает не мстить ни молодой женщине, ни младенцу. Было слишком самонадеянно с его стороны жениться на юной красивой девушке и ждать от нее ответного чувства. Эстер всегда была с ним честна и не притворялась, что любит его. Так что они оба причинили друг другу зло и квиты. Но Чиллингуорт хочет узнать имя возлюбленного Эстер, имя человека, причинившего зло им обоим. Эстер отказывается назвать его. Чиллингуорт заставляет её поклясться, что она никому не откроет его настоящего имени и своего с ним родства. Пусть все считают, что её муж умер. Он решает во что бы то ни стало узнать, с кем согрешила Эстер, и отомстить её возлюбленному.
Выйдя из тюрьмы, Эстер поселяется в заброшенном домике на окраине Бостона и зарабатывает на жизнь рукодельем. Она столь искусная вышивальщица, что у нее нет отбоя от заказчиков. Она покупает себе только самое необходимое, а остальные деньги раздает бедным, часто слыша в ответ оскорбления вместо благодарности. Ее дочь Перл красавица, но обладает пылким и переменчивым нравом, так что Эстер с ней нелегко. Перл не хочет подчиняться никаким правилам. Первым её сознательным впечатлением стала алая буква на груди у Эстер.
Печать отверженности лежит и на девочке: она не похожа на других детей, не играет с ними. Видя странности девочки и отчаявшись дознаться, кто её отец, некоторые горожане считают её дьявольским отродьем. Эстер никогда не расстается с дочерью и всюду берет её с собой. Однажды они приходят к губернатору, чтобы отдать заказанную им пару парадных расшитых перчаток. Губернатора нет дома, и они ждут его в саду. Губернатор возвращается вместе со священниками Уилсоном и Димсдейлом. По дороге они говорили о том, что Перл - дитя греха и следует забрать её у матери и передать в другие руки. Когда они сообщают об этом Эстер, она не соглашается отдать дочь. Пастор Уилсон решает выяснить, воспитывает ли её Эстер в христианском духе. Перл, которая знает даже больше, чем полагается в её возрасте, упрямится и на вопрос о том, кто её сотворил, отвечает, что её никто не сотворил, просто мать нашла её в розовом кусте у дверей тюрьмы. Благочестивые джентльмены приходят в ужас: девочке уже три года, а она не знает, кто её сотворил. Они решают забрать Перл у матери, и ей удается оставить дочь у себя только благодаря заступничеству пастора Димсдейла.
Познания в медицине и набожность снискали Чиллингуорту уважение жителей Бостона. Вскоре по прибытии он избрал своим духовным отцом преподобного Димсдейла. Все прихожане весьма почитали молодого богослова и были обеспокоены его здоровьем, резко ухудшившимся в последние годы. Люди видели в приезде в их город искусного врача перст Провидения и настаивали, чтобы мистер Димсдейл обратился к нему за помощью. В результате молодой священник и старый врач подружились, а потом даже и поселились вместе. Чиллингуорт, который взялся за расследование тайны Эстер с суровым беспристрастием судьи, все больше подпадает под власть одного-единственного чувства - мести, которая подчиняет себе всю его жизнь. Почувствовав пылкую натуру молодого священника, он хочет проникнуть в потаенные глубины его души и для этого не останавливается ни перед чем. Чиллингуорт все время провоцирует Димсдейла, рассказывая ему о нераскаявшихся грешниках. Он утверждает, что в основе телесного недуга Димсдейла лежит душевная рана и уговаривает священника открыть ему, врачу, причину его душевных Страданий. Димсдейл восклицает: «Кто ты такой, чтобы <…> становиться между страдальцем и его Господом?» Но однажды молодой священник крепко засыпает днем в кресле и не просыпается даже тогда, когда Чиллингуорт входит в комнату. Старик подходит к нему, кладет руку ему на грудь и расстегивает одежду, которую Димсдейл никогда не снимал в присутствии врача. Чиллингуорт торжествует - «так ведет себя сатана, когда убеждается, что драгоценная человеческая душа потеряна для небес и выиграна для преисподней». Димсдейл чувствует к Чиллингуорту неприязнь и корит себя за нее, не находя для нее причины, а Чиллингуорт - «жалкое, одинокое существо, еще более несчастное, чем его жертва» - всеми силами старается усугубить душевные муки Димсдейла.
Однажды ночью Димсдейл идет на рыночную площадь и становится у позорного столба. На заре мимо проходят Эстер Прин и Перл. Священник окликает их, они всходят на помост и встают рядом с ним. Перл спрашивает Димсдейла, постоит ли он здесь с ними завтра днем, но он отвечает, что в день Страшного суда они будут стоять все втроем перед престолом великого судии, но сейчас еще не время и дневной свет не должен видеть их втроем. Темное небо вдруг озаряется - вероятно, это свет метеора. Они видят недалеко от помоста Чиллингуорта, который неотрывно смотрит на них. Димсдейл говорит Эстер, что испытывает невыразимый ужас перед этим человеком, но Эстер, связанная клятвой, не открывает ему тайны Чиллингуорта.
Годы идут. Перл исполняется семь лет. Безупречное поведение Эстер и её бескорыстная помощь страждущим приводят к тому, что жители городка начинают относиться к ней со своеобразным уважением. Даже алая буква кажется им символом не греха, а внутренней силы. Как-то раз, гуляя с Перл, Эстер встречает Чиллингуорта и поражается перемене, произошедшей в нем за последние годы. Спокойное мудрое лицо ученого приобрело хищное, жестокое выражение, улыбка выглядит на нем гримасой. Эстер заговаривает с ним, это первый их разговор с того раза, когда он взял с нее клятву не раскрывать его настоящего имени. Эстер просит его не мучить Димсдейла: страдания, которым подвергает его Чиллингуорт, хуже смерти. Вдобавок он терзается на глазах своего заклятого врага, даже не зная, кто он такой. Эстер спрашивает, почему Чиллингуорт не мстит ей; тот отвечает, что за него отомстила алая буква. Эстер умоляет Чиллингуорта одуматься, он еще может спастись, ведь это ненависть превратила его из мудрого справедливого человека в дьявола. В его власти простить, прощение людей, нанесших ему обиду, станет его спасением. Но Чиллингуорт не умеет прощать, его удел - ненависть и месть.
Эстер решает открыть Димсдейлу, что Чиллингуорт её муж. Она ищет встречи со священником. Наконец она встречает его в лесу. Димсдейл говорит ей, как он страдает оттого, что все считают его чистым и непорочным, меж тем как он запятнал себя грехом. Его окружают ложь, пустота, смерть. Эстер открывает ему, кто прячется под именем Чиллингуорта. Димсдейл приходит в ярость: по вине Эстер он «обнажал свою немощную преступную душу перед взором того, кто тайно глумился над ней». Но он прощает Эстер. Оба они считают, что грех Чиллингуорта еще страшнее, чем их грех: он посягнул на святыню человеческого сердца. Они понимают - Чиллингуорт, зная, что Эстер собирается раскрыть Димсдейлу его тайну, измышляет новые козни. Эстер предлагает Димсдейлу бежать и начать новую жизнь. Она договаривается со шкипером судна, плывущего в Бристоль, что он возьмет на борт двух взрослых людей и ребенка.
Судно должно отплыть через три дня, а накануне Димсдейл собирается прочесть проповедь в честь дня выборов. Но он чувствует, как у него мутится разум. Чиллингуорт предлагает ему свою помощь, но Димсдейл отказывается. Народ собирается на рыночной площади, чтобы услышать проповедь Димсдейла. Эстер встречает в толпе шкипера бристольского судна, и он сообщает ей, что Чиллингуорт также поплывет с ними. Она видит на другом конце площади Чиллингуорта, который зловеще улыбается ей. Димсдейл произносит блестящую проповедь. Начинается праздничное шествие, Димсдейл решает покаяться перед народом. Чиллингуорт, понимая, что это облегчит муки страдальца, и чувствуя, что жертва ускользает от него, бросается к нему, умоляя не навлекать позор на свой священный сан. Димсдейл просит Эстер помочь ему взойти на помост. Он встает у позорного столба и кается в своем грехе перед народом. В заключение он срывает священнический шарф, обнажая грудь. Взор его угасает, он умирает, последние его слова - хвала Всевышнему. По городу ползут разные слухи: одни говорят, что на груди священника была алая буква - точное подобие той, которую носила Эстер Прин. Другие, наоборот, утверждают, что грудь священника была чиста, но, чувствуя приближение смерти, он пожелал испустить дух на руках падшей женщины, дабы показать миру, сколь сомнительна праведность самого непорочного из людей.
После смерти Димсдейла Чиллингуорт, потерявший смысл жизни, сразу одряхлел, духовная и физическая сила разом покинули его. Не прошло и года, как он умер. Все свое огромное состояние он завещал маленькой Перл. После смерти старого врача Эстер и её дочь исчезли, а история Эстер стала легендой. Через много лет Эстер вернулась и снова добровольно надела эмблему позора. Она одиноко живет в своем старом домике на окраине Бостона. Перл, судя по всему, счастливо вышла замуж, помнила о матери, писала ей, посылала подарки и была бы рада, если бы Эстер жила с ней. Но Эстер хотела жить там, где свершился её грех, - она считала, что там же должно свершиться и искупление. Когда она умерла, её похоронили рядом с пастором Димсдейлом, но между двумя могилами был оставлен промежуток, словно даже после смерти прах этих двоих не имел права смешаться.
Атмосферу пуританского мира легко почувствовать, прочитав «Алую букву» американского романтика Натаниеля Готорна. Книга начинается с того, что женщину публично наказывают за прелюбодеяние: «Преступнику нечего было рассчитывать даже на крохи сострадания со стороны зрителей, окружавших эшафот. Поэтому наказание, которое в наши дни грозило бы осужденному лишь насмешками и презрением, облекалось в те времена достоинством не менее мрачным, чем смертная кара /../ Двери тюрьмы распахнулись, и в них появилась черная.. мрачная и зловещая фигура судебного пристава с мечом у пояса и жезлом.. На этом человеке, в облике которого воплощался суровый, безпощадный дух пуританской законности, лежала обязанность распоряжаться церемонией исполнения приговора» .
Характерна реакция зрителей этого действа. Одна из них говорит: «Этой Эстер Прин следовало бы каленым железом выжечь клеймо на лбу» . А вот другая: «Она всех нас опозорила, значит, ее нужно казнить. Разве это не будет справедливо? И в Писании так сказано, и в своде законов» . Лишь какой-то мужчина сказал: «Разве женская добродетель только и держится, что на боязни виселицы? Страшные вещи вы говорите!» . Такое ощущение, что мораль Евангелия еще не пришла в этот мир. Ссылка на Писание только подтверждает это: казнь за прелюбодеяние возможна в Ветхом Завете, но не в Новом. Как Христос поступил с женщиной, уличенной в прелюбодеянии, слишком хорошо известно всем... кроме пуритан. После этого все ссылки на то, что протестантская мораль зиждется на любви к Богу, в то время как православные и католики боятся Суда, кажутся пустыми. Дух Женевы Кальвина дышит и здесь.
Как известно, Эстер Прин должна была носить на платье сделанную из красной материи букву «А» (первая буква слова Adulteress – прелюбодейка) как знак греха и проклятия. Крайне любопытно следующее эстетическое замечание Готорна: «Окажись тут, в толпе пуритан, какой-нибудь католик, эта прекрасная женщина с ребенком на руках, женщина, чье лицо и наряд были так живописны, привели бы ему, вероятно, на память Мадонну.. он вспомнил бы – конечно, лишь по контрасту – священный образ Непорочной Матери того Младенца, кому суждено было стать Спасителем мира. А здесь величайший грех так запятнал самую священную радость человеческой жизни, что мир стал еще суровее к красоте этой женщины, еще безжалостнее к рожденному ею ребенку» .
Многие богословы не уловили бы точнее кальвинистское восприятие мира как темной долины, зараженной грехом настолько, что всякая красота меркнет, и остается одно безобразие, которое трудолюбивый пуританин должен переделать по своему образу и подобию. Детство в этом мире не менее мрачно. Перл, дочь согрешившей Эстер, «видела детей, которые развлекались безрадостными играми, подсказанными пуританским воспитанием: ходили в воображаемую церковь, наказывали плетьми квакеров, дрались с индейцами и снимали с них скальпы, гримасничали, изображая ведьм и пугая друг друга /../ маленькие пуритане, принадлежа к самому нетерпимому на свете племени, смутно чувствовали в матери и ребенке что-то инородное.. поэтому их сердца были полны презрения, а губы нередко произносили грубую брань» . Впрочем, и сама юная Перл казалась своей матери «маленьким смеющимся изображением нечистого духа» . Кажется, что Солнце Правды уже закатилось, и мир отдан силам зла.
Зло проникло даже в саму кальвинистскую церковь, ибо с Эстер Прин согрешил никто иной, как пастор Артур Димсдейл, носивший нерукотворную алую букву на теле. Мистер Димсдейл описан как человек, исполненный религиозного рвения. Прихожане считали его «чудом святости. Он казался им глашатаем божественной мудрости» . Сам же Димсдейл не только не считал себя спасенным (подумаешь, грех, - истинное спасение нельзя ведь потерять!), а предопределенным к аду: он «сомневался, вырастет ли трава на его могиле, ибо в ней будет погребен навеки проклятый человек!» . С точки зрения реформатского богословия данная ситуация представляет немалый интерес: человек ведет благочестивый образ жизни, зажигает огонь веры в сердцах других (хотя Готорн упоминает и о другом огне: «его юные прихожанки чахли от страсти, до того исполненной религиозного пыла, что она казалась им внушенной одним лишь благочестием, и открыто несли в своей девственной груди эту страсть как лучший дар небесам»), но он согрешил смертным грехом, - потеряно спасение, или нет? А может, он никогда и не был спасен и обречен проклятью? Димсдейл выбирает последнее.
Обращает на себя внимание, что пуританский пастор, находясь в муках раскаяния, совершает поступки, «более со-гласные с практикой старой развращенной католической церкви»: хлещет себя бичом, часто постится, проводит ночи в бдениях, во время которых его посещают порой дьявольские видения. Протестанты, конечно, увидят в этом искушение «законничеством». К чему это умерщвление плоти? – сказал Иисусу «прости», - и все! Готорн делает симптоматичное заме-чание о благочестивых пасторах: «им не хватало лишь ниспосланного в день Пятидесятницы избранным ученикам дара в виде огненных языков» . Хорошо сказано: в этих людях есть человеческое религиозное усердие, но у них нет божественного дара благодати. Здесь истоки религиозной трагедии протес-тантов. Кстати говоря, прадед Готорна был одним из самых кровавых судей, занимавшихся охотой на ведьм в Салеме, откуда и сам Готорн был родом.
Между тем, согрешившая Эстер возрастает в благочестии, и о ней говорят: «Вы видите эту женщину с вышитой буквой на груди? .. Это наша Эстер.. которая так добра к беднякам, так ухаживает за больными, так утешает несчастных» . Вновь возникает напоминание об образе Мадонны. И не случайно Готорн добавляет к предыдущим словам: «В глазах тех самых людей.. алая буква приобрела значение креста на груди монахини. Она сообщала носившей его женщине священную неприкосновенность» . Опять богословская проблема: эта женщина продолжает пребывать в проклятии, или она уже спасена? Во всяком случае, алое клеймо проклятия она продолжает носить, и пуританское «общественное мнение» вряд ли считает ее «спасенной».
Пастор Димсдейл в своих страданиях разрывается между тем, кем он кажется людям и своим истинным духовным обликом: спору нет, это проблема всех христиан, но в протестантизме она усугубляется тем, что человек должен считать себя святым (или казаться таковым окружающим), зная, что он – неисправимый грешник. В раскаянии Артура Димсдейла начинают звучать совсем не протестантские нотки. Вот его мучительный диалог с Эстер: «Ты каялся тяжко и глубоко. Твой грех в прошлом. Теперь твоя жизнь действительно не менее свята, чем это кажется людям. Разве это не истинное раскаяние, скрепленное и засвидетельствованное добрыми делами? .. – Нет, Эстер, нет! – ответил священник. Мое раскаяние ненастоящее. Оно холодно и мертво и ничем не может помочь мне! Покаяния у меня было довольно, но раскаяния не было! Иначе я должен был бы давно уже сбросить личину ложной святости и предстать перед людьми таким, каким меня увидят когда-нибудь в день суда.. Будь у меня хоть один друг или даже самый заклятый враг, к которому я, устав от похвал всех прочих людей, мог бы ежедневно приходить, и который знал бы меня как самого низкого из всех грешников, мне кажется, тогда моя душа могла бы жить. Даже такая малая доля правды спасла бы меня! Но кругом ложь! Пустота! Смерть!» .
Это не просто муки раскаяния. Это муки человека, находящегося в церкви, лишенной истинного учения о спасении. Все хорошо, все предопределено Богом: он должен быть спасен, как учит его церковь, но он знает, что это не так. Он чувствует, что протестантское покаяние холодно и мертво, он тоскует по чело-веку, которому можно излить душу, - это тоска по таинству исповеди, которого нет у протестантов. Есть просьбы о прощении, но отсутствует очищающая от греха благодать. Пастор чувствует, что его грехи остаются с ним, несмотря на пламенные проповеди, подвиги благочестия и добрые дела. Но выхода нет, - кругом пустота и смерть реформации. И поэтому Димсдейл приходит к неутешительному выводу: «На мне гнев Божий.. Он слишком могуществен, чтобы я мог бороться с ним! /../ Погубив свою душу, я пытаюсь делать все, что в моих силах, для спасения других душ!» . В последних словах начертана злая судьба протестан-тизма. Тень кальвиновского проклятия закрывает солнце благо-дати, и отнюдь не является исцеляющей, как тень святого Петра.
В конце концов, после семилетней муки, пастор Артур Димсдейл открыл всем свой грех и показал на своей груди клеймо проклятия. Умирая, он говорит Эстер: «Мы нарушили закон! Наш грех виден всем! Пусть только это останется в мыслях твоих! Я боюсь! Боюсь! Мы забыли нашего Бога и нарушили святость чужой души, поэтому, может быть, мы напрасно надеемся, что встретимся потом, в непреходящем и чистом союзе. Об этом знает лишь Бог, Он милосерд! Он был бесконечно милостив, послав мне мои страдания, послав мне огненную пытку, терзавшую мою грудь.. Не испытав хотя бы одной из этих пыток, я погиб бы навеки! Да святится имя Его! Да будет воля Его! Прощай!» . Это сердце прорвало протестантскую завесу предопределения и вышло к настоящему покаянию. Разумеется, это просто книга. Книга блужданий во тьме в лабиринтах проклятия. Книга, в которой нет истинной церкви, и поэтому души, искренне жаждущие Христа, так и не находят дверь спасения. Но голос совести зовет их не к богословским доктринам реформаторов, а к молитве о грехах перед Богом. Все остальное - в Его милосердных руках.
Во вступительном очерке к роману повествуется о родном городе автора - Сейлеме, о его предках - пуританах-фанатиках, о его работе в сейлемской таможне и о людях, с которыми ему пришлось там столкнуться. «Ни парадный, ни чёрный ход таможни не ведёт в рай», и служба в этом учреждении не способствует расцвету хороших задатков в людях. Однажды, роясь в бумагах, сваленных в кучу в огромной комнате на третьем этаже таможни, автор нашёл рукопись некоего Джонатана Пью, скончавшегося восемьдесят лет назад. Это было жизнеописание Эстер Прин, жившей в конце XVII в. Вместе с бумагами хранился красный лоскут, при ближайшем рассмотрении оказавшийся изумительно расшитой буквой «А»; когда автор приложил её к груди, ему показалось, что он почувствовал ожог. Уволенный после победы вигов, автор вернулся к литературным занятиям, для которых ему весьма пригодились плоды трудов мистера Пью.
Из бостонской тюрьмы выходит Эстер Прин с грудным ребёнком на руках. На ней красивое платье, которое она сшила себе в тюрьме, на груди его алая вышивка в виде буквы «А» - первая буква слова Adulteress (прелюбодейка). Все осуждают поведение Эстер и её вызывающий наряд. Ее ведут на рыночную площадь к помосту, где ей предстоит стоять до часу дня под враждебными взглядами толпы - такое наказание вынес ей суд за её грех и за отказ назвать имя отца новорождённой дочери. Стоя у позорного столба, Эстер вспоминает свою прошлую жизнь, детство в старой Англии, немолодого сгорбленного учёного, с которым она связала свою судьбу. Обведя взглядом толпу, она замечает в задних рядах человека, который тотчас овладевает её мыслями. Человек этот немолод, у него проницательный взгляд исследователя и сгорбленная спина неутомимого труженика. Он расспрашивает окружающих о том, кто она такая. Они удивляются, что он ничего о ней не слышал. Но он объясняет, что он не здешний, долго был в рабстве у язычников, и вот теперь индеец привёл его в Бостон, чтобы получить выкуп. Ему рассказывают, что Эстер Прин - жена одного английского учёного, который надумал перебраться в Новую Англию. Он послал жену вперёд, а сам задержался в Европе. За два года жизни в Бостоне Эстер не получила от него ни одной весточки: вероятно, он погиб. Снисходительный суд принял во внимание все смягчающие обстоятельства и не осудил падшую женщину на смерть, а приговорил всего лишь простоять три часа на помосте у позорного столба, а затем до конца жизни носить на груди знак бесчестья. Но всех возмущает, что она не назвала имя соучастника греха. Старейший бостонский священник Джон Уилсон убеждает Эстер открыть имя соблазнителя, вслед за ним прерывающимся от волнения голосом к ней обращается молодой пастор Димсдейл, чьей прихожанкой она была. Но молодая женщина упорно молчит, крепко прижимая к груди ребёнка.
Когда Эстер возвращается в тюрьму, к ней приходит тот самый незнакомец, которого она видела на площади. Он врач и называет себя Роджером Чиллингуортом. Первым делом он успокаивает ребёнка, затем даёт лекарство Эстер. Она боится, что он её отравит, но врач обещает не мстить ни молодой женщине, ни младенцу. Было слишком самонадеянно с его стороны жениться на юной красивой девушке и ждать от неё ответного чувства. Эстер всегда была с ним честна и не притворялась, что любит его. Так что они оба причинили друг другу зло и квиты. Но Чиллингуорт хочет узнать имя возлюбленного Эстер, имя человека, причинившего зло им обоим. Эстер отказывается назвать его. Чиллингуорт заставляет её поклясться, что она никому не откроет его настоящего имени и своего с ним родства. Пусть все считают, что её муж умер. Он решает во что бы то ни стало узнать, с кем согрешила Эстер, и отомстить её возлюбленному.
Выйдя из тюрьмы, Эстер поселяется в заброшенном домике на окраине Бостона и зарабатывает на жизнь рукодельем. Она столь искусная вышивальщица, что у неё нет отбоя от заказчиков. Она покупает себе только самое необходимое, а остальные деньги раздаёт бедным, часто слыша в ответ оскорбления вместо благодарности. Ее дочь Перл красавица, но обладает пылким и переменчивым нравом, так что Эстер с ней нелегко. Перл не хочет подчиняться никаким правилам. Первым её сознательным впечатлением стала алая буква на груди у Эстер.
Печать отверженности лежит и на девочке: она не похожа на других детей, не играет с ними. Видя странности девочки и отчаявшись дознаться, кто её отец, некоторые горожане считают её дьявольским отродьем. Эстер никогда не расстаётся с дочерью и всюду берет её с собой. Однажды они приходят к губернатору, чтобы отдать заказанную им пару парадных расшитых перчаток. Губернатора нет дома, и они ждут его в саду. Губернатор возвращается вместе со священниками Уилсоном и Димсдейлом. По дороге они говорили о том, что Перл - дитя греха и следует забрать её у матери и передать в другие руки. Когда они сообщают об этом Эстер, она не соглашается отдать дочь. Пастор Уилсон решает выяснить, воспитывает ли её Эстер в христианском духе. Перл, которая знает даже больше, чем полагается в её возрасте, упрямится и на вопрос о том, кто её сотворил, отвечает, что её никто не сотворил, просто мать нашла её в розовом кусте у дверей тюрьмы. Благочестивые джентльмены приходят в ужас: девочке уже три года, а она не знает, кто её сотворил. Они решают забрать Перл у матери, и ей удаётся оставить дочь у себя только благодаря заступничеству пастора Димсдейла.
Познания в медицине и набожность снискали Чиллингуорту уважение жителей Бостона. Вскоре по прибытии он избрал своим духовным отцом преподобного Димсдейла. Все прихожане весьма почитали молодого богослова и были обеспокоены его здоровьем, резко ухудшившимся в последние годы. Люди видели в приезде в их город искусного врача перст Провидения и настаивали, чтобы мистер Димсдейл обратился к нему за помощью. В результате молодой священник и старый врач подружились, а потом даже и поселились вместе. Чиллингуорт, который взялся за расследование тайны Эстер с суровым беспристрастием судьи, все больше подпадает под власть одного-единственного чувства - мести, которая подчиняет себе всю его жизнь. Почувствовав пылкую натуру молодого священника, он хочет проникнуть в потаённые глубины его души и для этого не останавливается ни перед чем. Чиллингуорт все время провоцирует Димсдейла, рассказывая ему о нераскаявшихся грешниках. Он утверждает, что в основе телесного недуга Димсдейла лежит душевная рана и уговаривает священника открыть ему, врачу, причину его душевных Страданий. Димсдейл восклицает: «Кто ты такой, чтобы становиться между страдальцем и его Господом?» Но однажды молодой священник крепко засыпает днём в кресле и не просыпается даже тогда, когда Чиллингуорт входит в комнату. Старик подходит к нему, кладёт руку ему на грудь и расстёгивает одежду, которую Димсдейл никогда не снимал в присутствии врача. Чиллингуорт торжествует - «так ведёт себя сатана, когда убеждается, что драгоценная человеческая душа потеряна для небес и выиграна для преисподней». Димсдейл чувствует к Чиллингуорту неприязнь и корит себя за неё, не находя для неё причины, а Чиллингуорт - «жалкое, одинокое существо, ещё более несчастное, чем его жертва» - всеми силами старается усугубить душевные муки Димсдейла.
Однажды ночью Димсдейл идёт на рыночную площадь и становится у позорного столба. На заре мимо проходят Эстер Прин и Перл. Священник окликает их, они всходят на помост и встают рядом с ним. Перл спрашивает Димсдейла, постоит ли он здесь с ними завтра днём, но он отвечает, что в день Страшного суда они будут стоять все втроём перед престолом великого судии, но сейчас ещё не время и дневной свет не должен видеть их втроём. Тёмное небо вдруг озаряется - вероятно, это свет метеора. Они видят недалеко от помоста Чиллингуорта, который неотрывно смотрит на них. Димсдейл говорит Эстер, что испытывает невыразимый ужас перед этим человеком, но Эстер, связанная клятвой, не открывает ему тайны Чиллингуорта.
Годы идут. Перл исполняется семь лет. Безупречное поведение Эстер и её бескорыстная помощь страждущим приводят к тому, что жители городка начинают относиться к ней со своеобразным уважением. Даже алая буква кажется им символом не греха, а внутренней силы. Как-то раз, гуляя с Перл, Эстер встречает Чиллингуорта и поражается перемене, произошедшей в нем за последние годы. Спокойное мудрое лицо учёного приобрело хищное, жестокое выражение, улыбка выглядит на нем гримасой. Эстер заговаривает с ним, это первый их разговор с того раза, когда он взял с неё клятву не раскрывать его настоящего имени. Эстер просит его не мучить Димсдейла: страдания, которым подвергает его Чиллингуорт, хуже смерти. Вдобавок он терзается на глазах своего заклятого врага, даже не зная, кто он такой. Эстер спрашивает, почему Чиллингуорт не мстит ей; тот отвечает, что за него отомстила алая буква. Эстер умоляет Чиллингуорта одуматься, он ещё может спастись, ведь это ненависть превратила его из мудрого справедливого человека в дьявола. В его власти простить, прощение людей, нанёсших ему обиду, станет его спасением. Но Чиллингуорт не умеет прощать, его удел - ненависть и месть.
Эстер решает открыть Димсдейлу, что Чиллингуорт её муж. Она ищет встречи со священником. Наконец она встречает его в лесу. Димсдейл говорит ей, как он страдает оттого, что все считают его чистым и непорочным, меж тем как он запятнал себя грехом. Его окружают ложь, пустота, смерть. Эстер открывает ему, кто прячется под именем Чиллингуорта. Димсдейл приходит в ярость: по вине Эстер он «обнажал свою немощную преступную душу перед взором того, кто тайно глумился над ней». Но он прощает Эстер. Оба они считают, что грех Чиллингуорта ещё страшнее, чем их грех: он посягнул на святыню человеческого сердца. Они понимают - Чиллингуорт, зная, что Эстер собирается раскрыть Димсдейлу его тайну, измышляет новые козни. Эстер предлагает Димсдейлу бежать и начать новую жизнь. Она договаривается со шкипером судна, плывущего в Бристоль, что он возьмёт на борт двух взрослых людей и ребёнка.
Судно должно отплыть через три дня, а накануне Димсдейл собирается прочесть проповедь в честь дня выборов. Но он чувствует, как у него мутится разум. Чиллингуорт предлагает ему свою помощь, но Димсдейл отказывается. Народ собирается на рыночной площади, чтобы услышать проповедь Димсдейла. Эстер встречает в толпе шкипера бристольского судна, и он сообщает ей, что Чиллингуорт также поплывёт с ними. Она видит на другом конце площади Чиллингуорта, который зловеще улыбается ей. Димсдейл произносит блестящую проповедь. Начинается праздничное шествие, Димсдейл решает покаяться перед народом. Чиллингуорт, понимая, что это облегчит муки страдальца, и чувствуя, что жертва ускользает от него, бросается к нему, умоляя не навлекать позор на свой священный сан. Димсдейл просит Эстер помочь ему взойти на помост. Он встаёт у позорного столба и кается в своём грехе перед народом. В заключение он срывает священнический шарф, обнажая грудь. Взор его угасает, он умирает, последние его слова - хвала Всевышнему. По городу ползут разные слухи: одни говорят, что на груди священника была алая буква - точное подобие той, которую носила Эстер Прин. Другие, наоборот, утверждают, что грудь священника была чиста, но, чувствуя приближение смерти, он пожелал испустить дух на руках падшей женщины, дабы показать миру, сколь сомнительна праведность самого непорочного из людей.
После смерти Димсдейла Чиллингуорт, потерявший смысл жизни, сразу одряхлел, духовная и физическая сила разом покинули его. Не прошло и года, как он умер. Все своё огромное состояние он завещал маленькой Перл. После смерти старого врача Эстер и её дочь исчезли, а история Эстер стала легендой. Через много лет Эстер вернулась и снова добровольно надела эмблему позора. Она одиноко живёт в своём старом домике на окраине Бостона. Перл, судя по всему, счастливо вышла замуж, помнила о матери, писала ей, посылала подарки и была бы рада, если бы Эстер жила с ней. Но Эстер хотела жить там, где свершился её грех, - она считала, что там же должно свершиться и искупление. Когда она умерла, её похоронили рядом с пастором Димсдейлом, но между двумя могилами был оставлен промежуток, словно даже после смерти прах этих двоих не имел права смешаться.
Дамы эпохи №84 - в России номер выходит 04.06.2014 - Эстер из "Алой буквы" + папка для журналов в подарок
. Кукла ВЫШЛА
.
Алая буква как знак, украшающий платье главной героини, появляется на первых страницах романа. С первых же страниц романа Эстер Прин проявляет себя как яркая и сложная личность.
Алая буква (англ. The Scarlet Letter).
Натаниель Готорн - классик американской литературы, писатель-романтик. "Алая буква" (1850) - это самый известный из романов Натаниеля Готорна, рассказывает он о судьбе Эстер Принн, оказавшейся у позорного столба с незаконнорожденной дочуркой на руках (зовут дочку Перл). Среди свидетелей публичного унижения - и муж Эстер, Чиллингуорт, и её соблазнитель - священник Артур Димсдейл, отец малышки. Трагедия, связавшая этих троих людей, обнажает душевные качества героев романа, выявляя мужество и благородство одних и трусость и ничтожество других.
Эстер, юная и прекрасная девушка, не по любви выданная замуж за престарелого учёного, в борется против страсти и истинного чувства. Когда рука помощи так и не появляется, происходит её закономерное падение. Эстер рожает ребёнка от неизвестного возлюбленного, и муж отрекается от неё, пуританское общество покрывает позором, приговаривая к пожизненному ношению на груди красной буквы А (Adulteress - адюльтер). Пуританская идеология и доведённые до абсурда представления о грехе.
А дальше... обманутый муж посвятит себя мщению, будет падать всё ниже. Эстер, из года в год претерпевая унижения, окрепнет, возвысится духом, она добровольно живёт среди ненавидящих ее людей; Артур (отец Перл), святой в глазах паствы и страшнейший грешник в своих собственных глазах, изнуряет себя лицемерием.
К этому номеру прилагается папка для журналов:
К 84-му номеру Дам Эпохи прилагается папка.
Вторая сторона папки для журналов. Дамы Эпохи.
Дамы эпохи №84. Эстер Прин, "Алая буква" (The Scarlet Letter), Натаниель Готорн.
Выйдя из тюрьмы, Эстер поселяется в заброшенном домике на окраине Бостона и зарабатывает на жизнь рукоделием. Она искусная вышивальщица, и у неё нет отбоя от заказчиков. Она покупает себе только самое необходимое, а остальные деньги раздаёт бедным.
Дочь Эстре Перл - красавица, очень жизнерадостная, но обладает пылким и переменчивым нравом,и Эстер с ней приходится нелегко. Перл не хочет подчиняться никаким правилам. Безупречное поведение Эстер и её бескорыстная помощь страждущим приводят к тому, что жители городка постепенно начинают относиться к ней даже со своеобразным уважением. Даже алая буква уже кажется символом не греха, а внутренней силы.
Эстер и Димсдейл договариваются бежать и начать новую жизнь, собираются уплыть в Бристоль. Предлагая Диммсдейлу побег, Эстер сознаёт, что она тем самым одновременно бросит вызов обществу и лишь усугубит конфликт. Пытаясь пробудить его к действию, она срывает с груди алую букву.
Накануне отплытия Димсдейл собирается прочесть проповедь в честь дня выборов, но чувствует, как у него мутится разум. Народ собирается на рыночной площади, чтобы услышать проповедь Димсдейла. После начинается праздничное шествие, и Димсдейл решает покаяться перед народом, встаёт у позорного столба и кается в своём грехе перед народом, срывает шарф священника. Взор его угасает, он умирает, последние его слова - хвала Всевышнему.
После смерти Димсдейла Чиллингуорт, потерявший смысл жизни (мстить уже некому), сразу одряхлел. Не прошло и года, как он умер, а все своё огромное состояние он завещал маленькой Перл. 
После его смерти Эстер и её дочь Перл исчезли, а через много лет Эстер вернулась и снова добровольно надела эмблему позора, одиноко поселилась в своём старом домике на окраине Бостона. Перл, судя по всему, счастливо вышла замуж, но помнила о матери, писала ей, посылала подарки. Эстер же захотела жить там, где свершился её грех, - она считала, что там же должно свершиться и искупление.
Когда Эстер умерла, её похоронили рядом с пастором Димсдейлом, но между двумя могилами был оставлен промежуток. Даже после смерти прах этих двоих не имел права смешаться.
Роман опубликован в Бостоне в 1850 году, с тех пор считается одним из краеугольных камней американской литературы . Это был первый американский роман, вызвавший широкий резонанс в Европе. Русский перевод появился в 1856 году под названием Красная буква.
К этому номеру в подарок прилагается папка
для хранения журналов Дамы Эпохи.
Дамы эпохи №84. Эстер Прин, "Алая буква", кукла в коробочке-упаковке.
Дамы эпохи №84, Эстер Прин
Фото журнала с сайта деа - магазина.
Дамы эпохи №84. Эстер Прин, "Алая буква", анонс номера.
Дамы эпохи №84. Эстер Прин, "Алая буква", головной убор куклы.
Купила куколку. Ткань платья мне напомнила платье Нины Заречной (только чёрного цвета). Рубашка что-то вроде ситца и х/б платок. Так надоела подкладочная ткань, что куколка мне лично показалась приятной (не смотря на простоту). Мне попался аккуратный экземпляр в добавок.
Вид с боку
Обещанная папка
Мне досталась кукла с заметной трещиной на лбу, через всё лицо.
Дамы эпохи №84. Эстер Прин, "Алая буква", обложка журнала, далее на фото - скан, все страницы номера.
Натаниель Готорн - классик американской литературы, писатель-романтик. "Алая буква" (1850) - это самый известный из романов Натаниеля Готорна, рассказывает он о судьбе Эстер Прин.
На нашей Эстер надето скромное длинное платье без рукавов, сшитое из черной ткани в мелкий рубчик. Юбка длинная, пышная, немного присборенная на талии.
Дамы эпохи №85. Лиза Калитина , анонс.
Трещина на лбу моей куклы.
В XVII веке строгий пуританский кодекс обязывал женщин постоянно носить круглый чепец, который почти полностью закрывал волосы. На нашей кукле надет чепец, сшитый из набивной ткани. В качестве отделки использована узкая кружевная лента бежевого цвета, пришитая по краю. Чепец присборен на затылке, что делает голову более объемной. Края чепца доходят до уровня груди.
- Дамы эпохи №83 - Сесиль де Воланж
- Дамы Эпохи №82 - Мария Миронова, "Капитанская дочка"
- Дамы эпохи №81 - Луиза Миллер
- Дамы Эпохи 70 - Кларисса Харлоу
- Дамы Эпохи 79 - Козетта
- Дамы Эпохи 80 - Вера (Гранатовый браслет)
- Дамы Эпохи 75 - Софья
- Дамы Эпохи 77 - Кармен
- Дамы Эпохи 78 - Оленька Скворцова
- Дамы Эпохи 74 - Фариде
- Дамы Эпохи 73 - Ася Тургенева
- Дамы Эпохи 72
- Дамы Эпохи - Элен Безухова
- Дамы Эпохи 71 - Ассоль
- Дамы Эпохи 76 - Дениза Бодю
- Дамы Эпохи 68 - Анна Сергеевна Фролова
В номере продолжение рассказа о кукольных домиках, миниатюре, часах (пока не читала - визуальные впечатления),
Эстер мне попалась очень хорошенькая. Всё так аккуратненько сделано, клея нет. Наряд простенький, но она в нём вся такая домашняя, что даже доделывать особо ничего не стала.
Трещина на лбу моей куклы.
Лиф с круглым вырезом под горло. Под платьем надета белая блузка из плотной ткани. Рукава широкие, длинные, слегка присборенные внизу. Единственным украшением наряда является скромный кружевной воротничок блузки, который закрывает горловину платья.
Интересно, что теперь в номерах про кукольные домики печатают... Это нас готовят к будущей серии с миниатюрой, или, наоборот, серию они больше не планируют, и чтоб информация зря не пропадала, печатают в Дамах?
Куколка мне понравилась, очень симпатичная. Немножко чудно смотрится такой головной убор с таким платьем, но - вроде даже и хорошо!
И папка прилагается! В общем, собираюсь заказывать.:-)
Точно, скромная и домашняя, уютная куколка, мне очень нравится! Несмотря на простоту (или как раз благодаря простоте).
Админ а этот номер заказали ли вы?
Если заказали то когда этот номер у вас будет?
Сегодня заказала, как только она в магазине появилась, но посылка только где-то на той неделе придёт.
У Вас, Бесик, куколка действительно очень красивая. Ваши маленькие украшения смотрятся чудесно. Здорово
Очень монашку напоминает. Строгая кукла, мне очень нравится.
Подскажите пожалуйста! Вот если у куколки головной убор есть, он снимется? Или как платье намертво приклеен?
Обычно приклеен, снять непросто.
Из - за трещины, конечно, очень расстроилась. В целом кукла понравилась очень. Ладно, будет такая, значит...
Admin, и такое ощущение, что глаза дважды наклеены, один цвет на другой, первый раз такое вижу, и если трещину еще можно на пересылку списать, то с глазами уже совсем наглость со стороны издательства ((Смотрю я на эту коллекцию и все чаще Дредноуты вспоминаю, «Нужно всегда знать когда закончится, иначе возникает ужас, что не закончится никогда, как бы хорошо не было», а в данном случае уже давно не так хорошо, как хотелось бы…
По крайней мере, один глаз двойной, это точно. Второй вроде бы один раз приклеен.
Чудо - кукла, в плохом смысле. В том числе поэтому следующую пропущу, а дальше видно будет.
Загрузка...
