Записи фольклора в период древнерусской литературы (XI-- 391 XVII вв.). Как было сказано в предыдущей главе, русская литература широко использует фольклор уже на самых ранних этапах ее формирования и развития. Различные жанры фольклора (предания, легенды, песни, сказки, пословицы и поговорки) входят в летописный свод «Повесть временных лет» (начало XII в.), в «Слово о полку Игореве» (конец XII в.), «Задонщину» (конец XIV в.), «Повесть о Петре и Февронии» (XV в.), «Повесть о Горе-Злочастии» (XVII в.) и другие памятники древнерусской литературы.
Не исключена возможность, что отдельные фольклорные произведения, прежде чем попасть в литературу, вначале записывались. Так, например, ученые считают, что «Задонщина» и «Повесть о Петре и Февронии» были созданы на основе записанных фольклорных легенд и рассказов. В рукописях XVI в. учеными обнаружены записи сказок. От XVII в. до нас дошли имена собирателей русского фольклора. Так, например, известно, что для английского путешественника Ричарда Джемса в 1619--1620 гг. в Архангельском крае были записаны исторические песни о событиях эпохи «смуты». Другой английский путешественник, Коллинз, в период с 1660 по 1669 г. записал две сказки об Иване Грозном. В 1681 г. народные лирические песни записывает П. А. Квашнин-Самарин.
В XVII в. были записаны произведения почти всех жанров русского фольклора. Например, сказки «Об Иване Пономаревиче», «О царевне и Ивашке Белой рубашке» и др., былины об Илье Муромце, Михаиле Потыке и Ставре Годиновиче, многие предания, песни, пословицы и поговорки.
К XVII в. восходит традиция составления рукописных фольклорных сборников. В это время бытовало в народе много рукописных песенников, в которые кроме литературных стихов духовного содержания входили и народные песни. От XVII в. до нас дошел рукописный сборник «Повести или всенароднейшие пословицы по алфавиту». Сборник включал около 2800 пословиц.
Собирание, изучение и издание фольклора в XVIII в. Традиция составления рукописных фольклорных сборников продолжается и в XVIII в. Особенно много появляется рукописных песенников, в которых помещаются литературные и народные песни. XVIII век является началом развития фольклористической мысли в России. Научный интерес к фольклору в первой половине XVIII в. связан с именами В. Н. Татищева, В. К. Тредиаковского и М. В. Ломоносова.
В.Н.Татищев (1686-1750) обратился к изучению фольклора во время работы над «Историей Российской...». Он привлекает фольклор как исторический источник. Татищев изучает фольклор по летописям и в живом бытовании. Характеризуя древнюю русскую историю, Татищев касается былин об Илье Муромце, Алеше Поповиче, Соловье Разбойнике и Дюке Степановиче. Он интересовался также и другими жанрами фольклора. Татищевым был, например, составлен небольшой сборник пословиц.
В отличие от историка В. Н. Татищева у поэта В. К. Тредиаковского (1703-1768) интерес к фольклору не исторический, а филологический. Тредиаковский изучает фольклор как источник поэтической фразеологии и национальной метрической системы. В практике русской литературы до реформы Тредиаковского применялось силлабическое стихосложение. Изучив особенности русского народного стихосложения, Тредиаковский в трактате «Новый и краткий способ к сложению российских стихов» (1735) предложил систему силлаботонического стихосложения, которая в дальнейшем использовалась всей русской литературной поэзией. Интересны отдельные замечания Тредиаковского об особенностях языка русской народной поэзии. В частности, он отмечает постоянные фольклорные эпитеты «тугой лук», «бел шатер» и др.
Еще большее значение в изучении русской народной поэзии имеют труды и отдельные высказывания М.В.Ломоносова (1711-- 1765). Выросший на Севере, Ломоносов был хорошо знаком со всеми жанрами русского фольклора (сказками, былинами, песнями, пословицами и поговорками). Он изучает фольклор также по летописям и рукописным сборникам. В своих работах Ломоносов говорит о фольклоре как о ценном источнике сведений в языческих обрядах, рассказывает о проведении календарных праздников. Вслед за Тредиаковским Ломоносов изучает народное стихосложение и в своей работе «Письмо о правилах российского стихотворства» (1739) развивает далее теорию силлабо-тонического стихосложения. Язык народной поэзии Ломоносов изучает для постижения национальных особенностей русского языка. Народные пословицы и поговорки он использует в своих трудах «Риторика» (1748) и «Российская грамматика» (1757). В своих трудах по истории России Ломоносов привлекает фольклор как исторический источник.
В середине XVIII в. собиранием фольклора в историко-этнографических целях.занимается С. П. Крашенинников. В 1756 г. выходит первый том его труда «Описание земли Камчатки», в котором говорится об обрядах камчадалов, приводится ряд народных песен. На книгу С. П. Крашенинникова «Описание земли Камчатки» А. П. Сумароков откликнулся рецензией, в которой выражаются его взгляды на народную поэзию. Сумароков оценивает фольклор камчадалов преимущественно с эстетических позиций. Пафос рецензии Сумарокова -- борьба за простоту и естественность в поэзии.
Работа по собиранию русского фольклора усиливается в последней трети XVIII в, Если ранее фольклорные записи концентрировались в рукописных сборниках, то теперь они, как и литературные произведения, публикуются. Впервые образцы русского фольклора были напечатаны в «Письмовнике» Н.Г.Курганова (1796). В приложениях к «Письмовнику» было напечатано более 900 пословиц, около 20 песен, несколько сказок и анекдотов.
В дальнейшем различным жанрам русского фольклора посвящаются отдельные сборники. Так, М.Д. Чулков с 1770 по 1774 г. издает в четырех частях «Собрание разных песен», Н.И.Новиков в 1780--1781 гг. публикует в шести частях «Новое и полное собрание российских песен», В. Ф. Трутовский за период с 1776 по 1795 г. издает в четырех частях «Собрание русских простых песен с нотами». В конце XVIII в. Выходят также и менее значительные песенники:
«Новый российский песенник» (ч. 1--3,
1790--1791), «Избранный песенник» (1792),
«Российская Эрата» М. Попова (1792), «Карманный песенник» И. И. Дмитриева (1796) и др.
Наибольшую ценность для нас представляет сборник Н. Львова --И. Прача «Собрание русских народных песен с их голосами...» (1790). Это единственный сборник XVIII в., в котором народные песни публикуются в их подлинном виде, без всякой редакторской правки. В период с 1780 по 1783 г. в 10 частях выходит сборник В. А. Левшина «Русские сказки». Здесь в обработке даются литературные и народные произведения. В сборнике кроме сказок волшебно-богатырского характера публикуются и сказки бытовые, в которых преобладают сатирические элементы. Народные сказки в обработанном виде издаются также в сборниках 394 «Лекарство от задумчивости» (1786), «Русские сказки, собранные Петром Тимофеевым» (1787), «Крестьянские сказки» (1793), в сборнике В. Березайского «Анекдоты древних пошехонцев» (1798) и др.
Появляются сборники пословиц. Так, А. А. Барсов в 1770 г. напечатал «Собрание 4291 древних пословиц». Н.И.Новиков в 1787 г. переиздал этот сборник. За два года до этого поэт И. Ф. Богданович опубликовал сборник «Русские пословицы», в котором фольклорный материал был отобран тенденциозно и подвергся значительной литературной обработке.
Заслуга русских просветителей второй половины XVIII в. (Н.Г.Курганова, М.Д.Чулкова, В.А.Левшина, Н.И.Новикова и др.) в том, что они сумели правильно оценить значение русского фольклора в развитии национальной литературы, проделали большую работу по публикации (правда, в отредактированном виде) народных песен, сказок, пословиц и поговорок. В своем литературном творчестве они использовали фольклор для изображения народных обычаев и нравов.
В лице А. Н. Радищева (1749--1802) русская просветительская мысль XVIII в. получает свое наивысшее развитие, поднимается до подлинно демократического, революционного сознания.
Революционные убеждения Радищева определили особый характер использования им фольклора, принципиально новое понимание народного творчества. Радищев впервые говорит о фольклоре как выразителе народного мировоззрения. В народных песнях Радищев видел «образование души нашего народа». В них, по мнению Радищева, отразились не только бытовая сторона жизни, но и социальные идеалы народа. Они служат постижению русского национального характера. В «Путешествии из Петербурга в Москву» (1790) Радищев привлекает народное творчество как материал, раскрывающий подлинную душу угнетенного народа, его тягостное положение при крепостничестве. Именно в этих целях он в главе «Городня» приводит плачи по рекруту матери и невесты. Заметим, что это -- первая публикация (правда, литературно обработанных) народных плачей.
А.Н.Радищев использует фольклор как средство достижения не только народности, но и подлинного реализма, глубокого психологизма. Так, в главе «Медное» на фоне веселой хороводной песни «Во поле березонька стояла» Радищев, по контрасту, глубоко правдиво, с большой силой психологизма изображает картину продажи крепостных людей. Немаловажное значение и для литературы, и для фольклористики имеет впервые выдвинутая Радищевым проблема народного певца. Образ народного певца рисуется Радищевым в главе «Клин» «Путешествия из Петербурга в Москву». Пение старого слепого певца в изображении Радищева -- это подлинное искусство, «проникающее в сердца слушателей». Затем к теме народных певцов Радищев еще раз обратился в своей поэме «Песни, петые на состязаниях в честь древних славянских божеств» (1800--1802). Здесь народные певцы-поэты выступают духовными вождями народа. Любопытно, что «Песни...» Радищева по своей поэтической образности и стилю имеют некоторые признаки «Слова о полку Игореве», которое Радищев, как и многие его современники, считал не литературным, а фольклорным памятником.
Из сказанного очевидно, что XVIII век представляет собой важный этап в предыстории русской фольклористики как науки. В это время собирается и публикуется значительный фольклорный материал, верно оценивается его значение как явления национальной культуры. Радищевым высказывается ценнейшая мысль о 396 народной песне как выразительнице души народа.
Вместе с тем следует заметить, что в XVIII в. русская фольклористика еще не сформировалась как наука. Фольклор еще не был осознан как самостоятельный объект исследования, он еще не отделяется отчетливо от литературы. В большинстве сборников фольклорные произведения помещаются вместе с произведениями литературными. Народные произведения печатаются в литературной обработке. В это время еще не было выработано специфически фольклористических методов и приемов исследования.
Сопоставление фольклорных произведений с данными, извлекаемыми из исторических документов, - один из важнейших приемов исторического изучения фольклора (наряду со сравнительно-историческими, генетико-типологическими и другими методами).
Исследователи фольклора интересуются обычно историческими документами: 1) для выявления элементов, перешедших в письменность из устной традиции; 2) для ознакомления с историческими фактами, одинаковыми или сходными с изображенными в фольклоре или 3) для извлечения фактов, необходимых для исторического, бытового, лингвистического и т. д. комментирования фольклорных произведений. В настоящем разделе будет говориться главным образом о второй группе.
Сопоставление фольклора с историческими документами не есть еще сопоставление с самой исторической действительностью. Исторические документы создаются с определенными целями (социальными, бытовыми, правовыми, политическими, религиозными и т. д.), и это предопределяет отбор фактов, их оценку и приемы изображения. Фиксировалось, как правило, только то, что представляло особый, повышенный интерес, и то, что нельзя было не зафиксировать. Фольклорные произведения возникают на почве той же действительности, однако они представляют собой изображение только определенных ее сторон и посредством таких приемов, которые свойственны различным жанрам фольклора, их практическому назначению или эстетической функции.
Важнейшие проблемы, встающие перед фольклористами, работающими с историческими документами, можно было бы сформулировать так:
а) различение «первичных» фактов, являющихся непосредственным отражением действительности, и фактов «вторичных»,- прошедших эстетическую обработку в письменной традиции и в предшествовавшей ей устной традиции;
б) выработка или совершенствование методики выявления фольклорных элементов, отраженных в исторических документах, для реконструкции фольклорных тем, сюжетов, жанров, стилистических приемов и т. п., современных этим документам.
Различные типы исторических документов содержат далеко не равноценные данные для реконструкции истории различных фольклорных жанров.
При характерной для периода феодализма (особенно на его ранних этапах) относительной неразвитости средств и способов накопления исторических знаний устная традиция была одним из важнейших источников и каналов их накопления, распространения и сохранения. Активному использованию исторических жанров (эпических п исторических песен, преданий) в исторических документах способствовал также синкретизм исторических, информационных и эстетических функций тех и других.
Для ранней стадии развития письменности большую трудность представляет дифференциация исторических документов и; литературных произведений, так как большинство из них многозначно по своему характеру и функциям. Исторические документы нередко приобретали эстетические качества именно за счет использования элементов устной традиции (стилистических, сюжетных и т. д.).
В противоположность так называемым историческим жанрам фольклора сказки, лирические песни и причитания если и используются в исторических документах, то главным образом для отражения таких сторон действительности, которые еще не были освоены письменность^; Сопоставление «исторический документ - исторический фольклор» нуждается в дальнейшем уточнении. Наряду с фольклорными повествованиями об исторических событиях прошлого (эпическое прошлое, Sagenplusquam- perfekt и т. д.)» которые должны соотноситься с письменными историческими сочинениями (хрониками-летописями, историческими повестями и т. д.), в устной традиции всегда существовали рассказы о настоящем, которые соотносимы со своеобразным кругом современной текущей документации. И те и другие выполняли прежде всего функцию актуальной информации. Эстетический элемент в рассказах о настоящем, как правило, - производное от стремления передать информацию наилучшим образом (выразительно).
Можно различить два уровня текущей документации и рассказов о настоящем.
а. Локальный или бытовой уровень - рассказы, связанные с «низшей» мифологией или местными христианскими «чудесами» либо необычными событиями, рассказы о кладах, местных разбойниках и других происшествиях. Аналогичные события отражались, как правило, в локальной документации, иногда в делах, связанных с судебными процессами.
б. Социальный или политический уровень - рассказы о войнах, политической и династической или внутрицер- ковной борьбе, которая истолковывалась в духе крестьянских чаяний вольности, легенд об «избавителях», о далеких «вольных землях», об антифеодальных восстаниях, о разбойниках, действия которых приобретали социальный характер и более или менее широкий размах, о «чудесах», приобретавших общегосударственное социальное или политическое значение. Соответствующие им документы - это текущие записи в общегосударственных или местных хрониках (летописях), доносы, следственные документы, приговоры, отчеты официальных лиц, иностранных послов и путешественников, частная переписка и т. п. Подобные рассказы (актуальные легенды, мемораты, слухи, толки, вести, новости и т. д.) получали значительно более широкое, иногда даже общегосударственное распространение; их исполнителей, как правило, преследовали, им противопоставлялись официальные реляции, запреты, указы и т. д.
Устный способ передачи актуальной информации, неудовлетворенность официальными трактовками событий, недоверие к ним заставляли рассказчиков (или просто передатчиков «вестей», «толков», «слухов») искать свои, иногда фантастические способы объяснения событий (установления взаимосвязей и причин, персонификации, локализации) или высказывать предположения о дальнейшем развитии событий и т. д. При этом реальные факты (необязательно постепенно и только позже, как об этом часто пишут исследователи!), как правило, сразу же, в процессе их первичной передачи (освоения, объяснения или дополнения желаемым), переплетались с вымыслом (домыслом), не имевшим, однако, открытой эстетической функции и предназначения, но очень часто образным по своей природе (прежде всего в силу нетео- ретичности мышления среды, в которой бытовали подобные рассказы).
В связи с этим, как показывает опыт изучения русских материалов, исторические документы отражали не только реальные факты, но и легенды, образовавшиеся в процессе распространения информации, и даже события, связанные с реакцией на легенды, воспринимавшиеся как равноценные фактам (например, легенды о царях или царевичах - «избавителях» и др.).
Географическая и хронологическая неравномерность распространения рассказов о настоящем порождала своеобразное их взаимоотношение с действительностью. Так, можно отметить чрезвычайно характерные и, казалось бы, парадоксальные в теоретическом отношении случаи:
а) развитие «легенды» могло обгонять действительность (ср., например, датировку легенды о гибели царевича Алексея - сына Петра I, о которой идет речь в следующей главе);
б) в основе «легенды» могло лежать истолкование вполне реальных фактов, сохранявших свои исторические очертания;
в) вместе с тем факты могли быть деформированы до неузнаваемости или просто вымышлепы.
Изучение исторических документов, отражающих процесс формирования устных рассказов на актуальные политические темы, позволяет проникнуть в сложный механизм многократного конвергентпого происхождения сюжетов на почве сходного объяснения сходных исторических событий при использовании в качестве «строительного материала» ходовых мотивов и художественных приемов исторических преданий, эпических песен, бал лад, сказок и других жанров. Об этом пойдет речь в главе «Легенда об „избавителе44 и проблема повторяемости фольклорных сюжетов».
К ПРОБЛЕМЕ ДАТИРОВКИ ФОЛЬКЛОРНЫХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ
Для исторического изучения фольклора немаловажное значение имеет одна из наиболее элементарных и вместе с тем наиболее сложных проблем - датировка фольклорных произведений. Мы назвали ее элементарной, так как нет необходимости доказывать ее важность, практическую и теоретическую. Однако она всегда сложна.
Фольклорное произведение, каким мы его обычно знаем в записи, есть не только результат коллективной художественной деятельности носителей фольклора, которые участвовали в его распространении. Любое фольклорное произведение в той или иной мере вырастает из традиции и, возникнув, претерпевает в процессе бытования определенные изменения, которые накапливаются и закрепляются в тексте. Поэтому, стремясь к датировке, мы должны были бы в идеале воссоздать всю историю текста и при этом иметь в виду, что какие-то составляющие его элементы могли возникнуть до сложения того текста, историю которого мы узнали. Именно поэтому, как правило, не оправдывают себя датировки, которые основаны на хронологическом приурочении одного из мотивов, образующих интересующий нас сюжет.
Признание предыстории текста и его динамичности (и в связи с этим равноценности віаржштов, отражающих различные моменты его истории) не снимает вопроса о времени первоначального возникновения того или иного фольклорного произведения как некой относительно устойчивой и качественно своеобразной художественной и идеологической системы. Разумеется, и в этом смысле могут встретиться очень разные случаи. Если можно, например, с уверенностью утверждать, что пословица «Погиб, каїк швед под Полтавой» не возникла‘раньше 27 июня 1709 г., т. е. дня сражения русских и шведских войск под Полтавой, то изучение истории какой-нибудь волшебной сказки может увести нас через ряд сюжетных трансформаций в архаическую глубину первобытного фольклора. В последнем случае будет нелегко решить, какая именно из трансформаций (даже если нам удастся уста-
новить их последовательность) положила, начало извест-" ной нам сказке в ее позднейшем качестве.
Все эти трудности усугубляются еще и тем, что фольклорные произведения создаются изустно и для устного исполнения. Поэтому их письменная фиксация (если речь идет о времени, когда фольклористика как наука еще не существовала) всегда более или менее случайна. Подавляющее большинство фольклорных произведений известно в поздних записях, и в конечном счете догадки об их истории могут быть только гипотетичными.
Все сказанное обусловливает то, о чем мы уже говорили, - фольклористика вынуждена обычно, подобно археологии и этнографии, удовлетворяться относительной хронологией, лишь изредка, при особенно благоприятных условиях, прорываясь к конкретным датировкам (т. е. к- абсолютной хронологии).
Как показал опыт изучения русских эпических и исторических песен, даже так называемые «исторические жанры» направлены на обобщенное и художественное, а не на эмпирическое, прагматическое изображение исторического прошлого. Поэтому подлинной исторической достоверностью могут обладать только датировки, осно- ванпые на анализе идей или представлений, выраженных в интересующей нас эпической или исторической песне, балладе, сказке и т. д. Однако история народного мировоззрения и народного художественного мышления изучена еще далеко не достаточно, а некоторые возможности в этом смысле потеряны, по-видимому, безвозвратно.
Медленность развития быта, представлений, верований, форм художественного творчества феодального крестьянства, которое было основным носителем фольклора на протяжении длительного времени, обусловили многовековую популярность многих фольклорных произведений. С другой стороны, гетерогенность фольклора любого периода, одновременное существование архаических и новых форм, обычное для фольклора включение традиционных элементов в более поздние эстетические системы, создает ситуацию, при которой фольклористы в лучшем случае могут устанавливать предположительные «нижние» хронологические границы известных им явлений и очень редко могут сказать хоть что-нибудь о «верхней». Вполне естественно при этом, что исследователи стремятся как можно больше извлечь из элементов фольк-
лорного произведения, которые могли бы стать, выражаясь языком археологов, «датирующими деталями».
Таковы, например, изображения или упоминания в тексте каких-либо событий, имевших место в действительности, имен, известных по историческим документам, географических названий, связанных с определенными историческими эпизодами, и т. д.
Мы не будем анализировать фольклористическую практику сопоставления фольклорных и исторических фактов. Скажем только, что удачи или поражения исследователей на этом пути связаны не только с большей-или меньшей исторической эрудицией, смелостью или осторожностью отдельных ученых. В не меньшей степени они связаны с правильным пониманием художественной природы фольклорного жаира, к которому обращается исследователь. Назначение жанра, его художественная направленность всегда обусловливают определенный тип отражения действительности, т. е. внимание к каким-то ее сторонам и пренебрежение другими, отбор фактов, необходимых для повествования, способ их эстетической обработки, своеобразное сочетание фактов действительности и вымысла, природу этого художественного вымысла и т. д. Так, например, историческим преданиям свойственна прежде всего информативная функция. Они очень дорожат именами героев, названиями мест их деятельности, специфическими чертами их индивидуального подвига. Эстетическая функция преданий, как правило, выражена весьма слабо - текст их, как правило, аморфен. В отличие от этого эпические героические песни (например, русские былины или эпические песни южных славян) очень развиты эстетически. Текст их имеет отчетливые формальные качества. В них все подчинено обрисовке монументального образа героя-богатыря. Рассмотрение характера тех элементов эпических песен, которые, казалось бы (при исторической направленности эпоса), могли быть использованы -как «датирующие детали», приводит к выводу, что некоторые из них удерживались очень стойко и имели прямое отношение к сюжету эпической песни, к ее основному содержанию. Таковы, например, в русских былинах упоминания Киева (или Новгорода) и князя Владимира. Без них немыслима былина, они не могли быть ничем заменены. Однако даже и в этих, казалось бы, наиболее ясных случаях возникают общеизвестные хронологические загадки. В большинстве былин, в которых действие происходит в Киеве или под Киевом, фигурирует князь Владимир и татары осаждают Киев или угрожают ему. Вместе с тем татары появились на Руси в начале XIII в., а князь Владимир княжил в Киеве с 978 по 1015 г. Исследователи объясняют это противоречие двумя способами. Первый: былины об осаде Киева сложились в X-XI вв., но речь в них шла о половцах, которые позже, под влиянием событий XIII-XIV вв., были заменены татарами. Второй: известные нам былины сформировались в «татарское» время на почве идеализированных воспоминаний о расцвете древнерусского государства в X-XI вв. («эпическое время»). Таким образом, даже и в подобных случаях датировка дискуссионна. Что же касается большинства других имен и географических названий, встречающихся в былинах, то они, видимо, для сказителей и слушателей имели второстепенное значение и могли более или менее свободно заменяться, искажаться, забываться и т. д. В главе «Вариативность как проблема теории фольклора» мы продемонстрировали вариативность названия города, который освобождает Илья Муромец по дороге в Киев. Татарский хан, приводящий орду под Киев, может называться Калиным-ца- рем, Батыгой, Мамаем, Кудреванкой, Скурлой, Баданом, Ковшеем, Идолшцем и т. д. Очевидно, что опираться на столь сильно варьирующие детали для датировки воз- t никновения былины невозможно. Видимо, исполнителям было не столь важно, под каким городом и какого именно татарского хана разбил русский богатырь, но было очель важко, что оп его победил, отзывался Илья Муромец, действовал во времена князя Владимира и совершил свой подвиг по дороге в Киев.
Казалось бы, надежнее исторические события, изображаемые в фольклоре. Зависимость между историческим и фольклорным фактом на первый взгляд должна быть элементарна и ясна: сначала что-то происходит в действительности и только потом (или хотя бы относительно одновременно) это событие может обрести художественное отражение в фольклоре. Так, например, несомненно, что песня о взятии Казани могла быть сложена только после того, как Казань была взята. Однако при ближайшем рассмотрении выясняется, что эта проблема тоже достаточно сложна.
Даже при относительно определенных указаниях иногда трудно решить, какое именно лицо пли событие отразилось в фольклорном произведении, так как обнаруживаются два или несколько сходных исторических факторов (или лиц). Например, неясно, кто из исторических Владимиров - Владимир Святославович или Владимир Мономах (или они оба) - послужил прототипом былинного Владимира, какая именно битва па Косовом поле изображается в сербском эпосе и т. д. В других случаях событие, которое рисуется в эпосе, имеет еще более обобщенный характер и вообще не представляется возможным соотнести его с тем или иным конкретным историческим фактом. Так, несмотря на совпадение имен былинного и летописного Добрыни, до сих пор никому не удалось достаточно убедительно доказать, что в былине
о бое Добрыни со змеем мы имеем дело не с традиционным архаическим сюжетом, а с прямым отражением факта - крещения Новгорода историческим Добрынек или хотя бы с приспособлением унаследованного сюжета к изображению этого события. Доводы, имеющиеся в распоряжении сторонников историчности былинного Доб- рыни (совпадение имен и традиция аллегорического изображения язычества в древней письменности и ИКОНОн графии), нейтрализуются по крайней мере равноценными доводами их противников (имя Добрыни, вероятно, было довольно широко распространено на Руси, сюжет «бой со змеем» -существует в фольклорной традиции.многих народов как вполне самостоятельный и не имеющей обязательного аллегорического смысла).196
И, наконец, даже в том случае, когда, казалось бы, не должно было возникать сомнение в связи фольклорного мотива (или сюжета) и определеннЪго исторического» факта, могут встретиться теоретически непредвиденные, парадоксальные обстоятельства. Так, например, большинство исследователей соотносит русскую историческую песню «Гнев Грозного на сына» с убийством Иваном IV сына в 1581 г.197 Однако это не мешает датировать эту песню самыми различными способами. Перечислю варианты датировки: 1581 г., 1580-1590 гг., первая четверть. XVII
в. Не будем рассматривать аргументацию сторон- киков каждой из этих датировок - она известна. Значительный интерес для нас представляет предположение, высказанное В. Я. Проппом и Б. Н. Путиловым (и несколько раньше по другим соображениям А. А. Морозовым). Оно заключается в том, что песня могла возникнуть до 1581 г.198 Предположение это было встречено с недоверием. Привычнее было думать, что песня могла возникнуть после 1581 г. как отражение реального убийства царевича Ивана. «Отдельные» несовпадения (в песне фи- гурирует не царевич Иван, а царевич Федор, царевич не казнен и т. д.) не смущали - песня в своем первоначальном виде могла «точнее» отражать исторический факт, но в процессе бытования подвергнуться искажениям. Здесь действовала инерция недоверия к поздним записям, характерная для старой фольклористики. Допускалось, что могли произойти любые искажения. В связи с этим нам хотелось бы напомнить о чрезвычайно выразительном факте, упоминавшемся уже нами в книге «Русские народные социально-утопические легенды XVII-XIX вв.»,199 и рассмотреть его специально в интересующем нас аспекте. Он кажется нам интересным, так как, с одной стороны, речь идет о сходном историческом событии - убийстве царем Петром I царевича Алексея, с другой - представляется возможным оперировать не более или менее убедительными логическими доводами, а надежно датированным документом, свидетельствующим о том, что легенда о покушении Петра на жизнь сына возникла по крайней мере за 13 лет до его действительной гибели.
В 1705 г. посол Петра в Париже А. А. Матвеев пи- .сал генерал-адмиралу Ф. А. Головину о слухе, который проник из России через Польшу во Францию: «Из Парижа, ноября 17, 1705.. . Притом он (Дебервиль, французский королевский чиновник, - К. Ч.) спрашивал меня за сяовом, что истинно ли то, будто сего месяца (число неразборчиво, - К. Ч.) их король писали из Польши с Почтою, чт& великий государіь наш при забавах некоторых разгневался на сына своего. Велел его принцу Александру (т. е. князю А. Д. Меншикову, - К. Ч.) казнить, который, умилосердясь, тогда повесить велел рядового солдата вместо сына.
Назавтрове будто хватился государь: „Где мой сын?‘\ Тогда принц Александр сказал, что то учинено над ним, что он указал. Потом от печали будто был вне себя. Пришел тогда принц Александр, увидел, что -государю его стало жаль; тотчас перед него жива царевича привел, что учинило радость неисповедимую ему».200
Пересказ А. А. Матвеева весьма напоминает песню «Гнев Грозного на сына». Документ этот дал повод II. И. Калецкому, познакомившемуся с ним по неисправной публикации С. М. Соловьева, считать, что речь идет -
о прозаической передаче песни о Грозном, в которой Петр заменил Грозного, Алексей - Федора,201 а Меньшиков - Никиту Романовича. Изучение легенд об Алексее показало, что для такого заключения нет никаких основании. А. А. Матвеев пересказал одну из современных ему и вполне самостоятельно возникших легенд о царевиче Алексее. В те годы бытовали и другие рассказы о покушении Петра на Алексея.202 Если учесть при этом, что конфликт царя Петра с сыном был весьма затяжным (он начался еще в 1697-1698 гг., во время стрелецкого бунта в Москве, и тянулся до 1718 г.), то следует признать, что народное воображение обогнало реальное развитие событий и создало сюжет, который не опирался на уже существующие факты, а естественно вытекал из обстановки затяжного конфликта, волновавшего всю страну.203 Нельзя не отметить, что подобная возможность не допускается при исследовании взаимоотношений фольклорных произведений и действительности.
На современном этапе развития общества актуальной является проблема обращения к русскому фольклору как историческому источнику. Выбранная тема особенно актуальна в современном мире, так как помогает проследить историческую жизнь народа и составить представление о его мировоззрении и психологии. Эти знания дают возможность глубже понять историю.
История фольклора неразрывна с историей народа. Изучением фольклора занимались и занимаются исследователи таких наук, как философия, история, филология, этнография, археология и др. Особенно эффективно использование фольклорного материала на уроках истории в 6-7-х классах.
В произведениях фольклора мы можем увидеть описание русских городов. Например, по былинам можно составить представление о Киеве, каким он был до разгрома татаро-монголами в 1240 году. Киев всегда называется стольным городом и великим – он и был долгое время столицей древнерусского государства. Город был окружён городовой (городской) стеной, по углам стены стояли наугольные башни.
“Перескочи через стену городовую, через ту башню наугольную”, - говорит в одной из былин предводитель вражеского войска Батый своему послу. Почти во всех старых русских городах сохранились такие стены и такие башни. Вначале они были деревянные, а потом каменные. Мы можем узнать, какое оружие имели богатыри: тугой лук, стрелочки калённые, палицу, копьё мурзавецкое (от татарского слова “мурза” - “князь”), кинжал, иногда саблю.
В 6 классе , при изучении темы “Правление князя Владимира и крещение Руси”, можно использовать былину о сватовстве Владимира к Апраксии – младшей дочери политовского короля. Отдельные варианты былины сохранили исторически достоверный ответ, услышанный сватами князя от политовского короля: “Да как ваш-то князь невелик собою”, и ещё: “А князь – от Володимир да быв холопище”. Летопись под 980 г. рассказывает, что ещё во времена княжения в Новгороде Владимир заслал сватов в Полоцк просить у князя Рогволода руки его дочери Рогнеды. Гордая полоцкая княжна отказала послам, заявив, что не хочет “разути робичича”. В свадебном обряде “разути жениха” означало стать женой, а “робичич” - сын рабыни (Владимир действительно был сыном ключницы Малуши и князя Святослава). Рогнеда оскорбила князя. Владимир разорил Полоцк и взял Рогнеду в жёны насильно. Полоцкое княжество находилось на западной окраине русских земель и позднее на некоторое время включалось в пределы Литвы. Поэтому былины и говорят о “Политовской земле”.
Рассказывая о нашествии Батыя на Русь, можно привести отрывок из былины “Илья и Калин-царь”.
Нагнано-то силы много множество,
Как от покрику от человечьего,
Как от ржанья лошадиного.
Унывает сердце человеческо;
Мать сыра земля от войска потрясалася;
В конном топище красного солнца не видать было,
А светлый месяц от пару конского померкнул вест…
Запечатлённые эпосом шум обозов, крики, ржание, удушливые конские испарения, затмившая небо пыль исторически достоверны.
В былине говорится о том, как могли бы сложиться события, окажись забытой взаимная вражда и несогласие князя и воинов. Имя предводителя татарских полчищ не соответствует имени исторического Батыя. Калин – слегка искажённое нарицательное имя библейского Каина-убийцы.
При изучении политической жизни Новгорода XII - XIII вв. можно использовать былину о Ставре. Ставр - историческая личность. Он действительно жил в Новгороде в X - XI вв. и был предводителем сотни. В былине Ставр – торговец-ростовщик. Он похваляется тем, что даёт бедным деньги в долг. Киевский князь гневается на Ставра за его похвальбу. Какова же причина его гнева? Здесь следует сказать о существовании устава Владимира Мономаха о процентах. Киевский князь, желая ослабить силу новгородских ростовщиков, ограничил их во взимании процентов роста. Владимир разгневался на Ставра за его похвальбу богатством.
События былин имеют огромное значение для судьбы народа и государства. В былинах поэтически изображаются характерные для Древней Руси военно-политические столкновения и социально-бытовые ситуации.
Былина “Про Василия Буслаева” воспроизводит борьбу новгородских политических партий. С детства в Ваське Буслаеве живёт дух враждебности к торговому посаду. Особенно часто он бьёт сверстников из посада. Посадские мужики грозят “наквасити река будет Волхова” - утопить Ваську: осуждённых в Новгороде сбрасывали с моста. Так наказывали за серьёзные преступления. Чтобы защитить себя, Васька набирает дружину. Именитые новгородские люди держали при себе вооруженную челядь. Васька знатного рода, учён грамоте и богат. Дружину составили не просто молодцы, способные выдержать удар червленого вяза по буйной голове. Их соединяет общая вражда к посаду. Это люди из разных сословий и даже из других городов. Среди них – Костя Новоторжанин, удалец из Нового Торжка, упомянуты два брата – боярчёнка и мужики из какого-то Залесья – “залешана”, “братья Сбродовичи”, бродники, первообраз “ушкуйников”, которые ходили в лодках далеко за пределы Новгородской земли. Васька с товарищами появляется на пиру, где собрались посадские, и затевает ссору. Враждующие ударяются об заклад – побитому отдать всё состояние и быть в подчинении. Сторону посада приняли князь, архиепископ. Васька грозит побить “весь Новгород”, хотя имеет ввиду именно посад – “мужиков новгородских”, “купцов богатых”. Посад забрал настолько большую силу в Новгороде, что соединился с понятием города. В этом же смысле “весь Новгород” назван и в древних актах деловой письменности. Спор Васьки с торговым посадом воспроизводит серьёзное городское столкновение. В Новгороде XII-XIII вв. бала очень сильной “суздальская партия”, состоявшая из богатых торговцев. Выгоды их зависели от связей с северо-восточными княжествами. При вражде Новгорода с владимиро-суздальскими княжествами они терпели убытки. Выступая против богатых торговцев, Васька бьётся против великокняжеских претензий на власть над Новгородом.
Новгород в былинах – славный и великий. Широко показана своеобразная жизнь торговой республики. Здесь нет воинских подвигов. Описывается торговое могущество Новгорода, его богатство, его соперничество с Москвой. Содержится много деталей быта средневекового города, - например, изображаются кулачные бои – любимое развлечение древних новгородцев.
В 7 классе , изучая период правления Ивана Грозного, можно обратиться к исторической песне “Взятие Казанского ханства”. Взятие казанского ханства в 1552 г. было одобрено народом. Независимо от частностей в изображении осады Казани песенные варианты самым подробным образом говорят о случившемся у её стен. Пушкари закатили в подкоп под казанскую стену бочку с порохом, установили на одну из них свечу. Догорит до основания свеча – произойдёт взрыв и разрушит стену. Такую же свечу для контроля поставили и в поле у царского шатра. И вот догорела наружная свеча, должна догореть и та, что в подземелье, а взрыва нет. Царь-государь “распаляется – разгневляется”, хочет казнить пушкарей зажигальшиков. Он заподозрил измену. Испуганы все большие люди, а молодой пушкарь выступил вперёд и сказал:
“Ох, ты гой еси, государь-царь Иван Васильевич!
Не приказывай, государь, казнить-вешати,
Прикажи ты, государь, слово выговорить.
На ветру свеча скоро топится,
В захолостьи свеча долго теплится”.
Только выговорил – взорвались бочки с порохом. Русские воины вошли в пролом, и Казань пала. Певцы рассказали, что царь подозрителен, видит измену и там, где её нет. Острота песенного замысла понятна, если припомнить, что на Руси при Иване Грозном происходило массовое истребление невинного населения. Певцы изобразили многие достоверные черты осады Казани. Во многих вариантах воспроизведена и “топография” осады:
Подходили под Казанское царство за пятнадцать вёрст,
Становились они подкопью под Булат (Булак) – реку,
Подходили под другую под реку – реку под Казанку…
Упоминаются также река Свияга, Свияжск-крепость, Сулай-река.
Очень интересна историческая песня о гневе Ивана Грозного на сына Фёдора. В ней народ выразил своё отношение к опричнине. Свидетельства фольклора тем ценнее, что в биографии Грозного целый ряд лет обойдён полным молчанием и нет никаких сведений о его семейных отношениях и делах.
По вариантам песня по-разному называет причину гнева Ивана Грозного на Фёдора. Будто бы тот противодействовал отцу – спасал жителей городов, в которых царь учинил массовые казни. Города, в которых, по свидетельству песен, происходили казни, разные: Новгород, Псков, Москва, даже Царьград, но чаще всего название отсутствует. Многочисленность указаний тоже показательна для масштаба охвата страны репрессиями. Мучителями изображен и сам Грозный, и его подручные из опричнины с Малютой Скуратовым во главе. Той улицей, где ехали они, “и кура не пила” - истреблено всё живое: царь “всех сёк, и колол, и на кол садил”.
Федор противостоит царю и опричнине. Грозный предстаёт поспешным в действиях и неправым. Песенный Малюта Скуратов – реальное историческое лицо, Григорий Скурата-Бельский. Имя его стало нарицательным, синонимом палача.
В 7 классе, изучая историю Смутного времени, в качестве примера можно привести песню о Григории Отрепьеве. В ней народ обличает самозванца. Он нарушитель добрых православных обычаев. Отрепьев сыграл свадьбу с “Маришкой дочерью Юрьевной” не в “указный день”. Об этом сказано в самой ранней из дошедших до нас песен в записи:
А свадьба была на вешней праздник,
На вешней праздник, Миколин день:
Миколин день был в пятницу,
А у Гришки свадьба в четверток было…
Свадьба Григория и Марины Мнишек действительно была сыграна в четверг 8 мая 1606 г., накануне Николина дня. В песне говорится, что московские бояре идут к заутрене, “Гришка с Маришкой в байну пошёл”, бояре от заутрени идут, а “Гришка с Маришкой из байны иде”. Не подобающее поведение изобличило в самозванце и грешнике, и нарушителя благочестия.
Также для истории представляет интерес песня о герое освободительной борьбы воеводе – князе Михаиле Васильевиче Скопине-Шуйском. Племянник царя Василия Ивановича Шуйского молодой воевода Скопин прославился блестящими победами над врагами. По договору 1609 г., действуя по воле царя, он сумел получить наёмное шведское войско. Соединив свои действия с действиями поволжской рати Ф.И.Шереметьева, он начал в мае освободительный поход. Были одержаны победы в уездах по Волге, во Владимиро-Суздальской земле, снята осада с Троице-Сергиева монастыря, взят Дмитров. В марте 1610 г. Москва встретила победителей колокольным звоном,а в апреле, в момент наивысшей своей известности и славы, удачливый молодой воевода умер. Это случилось после крестин у князя И.М.Воротынского.Песня даёт представление о событии и настроениях той поры. Смерть Скопина оплакивают “гости” московские: это ремесленники и торговцы, преобладающая часть жителей Москвы.
“А теперь наши головы загибли,
Что не стало у нас воеводы
Васильевича князя Михайла!”
Иначе воспринимают известие “князи-бояре” -
И между собой они слово говорили,
А говорили слово, усмехнулися:
“Высоко сокол поднялся
И о сыру матеру землю ушибся!”
Названы имена недоброжелателей. Среди них – “Мстиславской, князь Воротынской”. Ф.И.Мстиславский – глава семи бояр, сменивших Василия Шуйского. И.М.Воротынский – его единомышленник, влиятельный боярин. На крестинах именно у Воротынского, как говорили на Москве, Скопин и был отравлен.
Очень интересно упоминание о печали “свецких немцев”. “Немцами” называли всех иностранцев, как не говорящих по-русски. Шведы оплакивали военачальника – их соединило со Скопиным ратное дело, и горе их было выражением личной приязни к удачливому воеводе.
Побежали немцы в Нов-город
И в Нове-городе заперлися.
Действительно, остатки шведов-наёмников после поражения под Смоленском во главе с Яковом Делагарди отошли к Новгороду, а спустя год в 1611 г. здесь, пользуясь сложившейся обстановкой, начали действовать уже против новгородцев.
И много мир-народ погубили,
И в латынскую землю превратили.
Песня о Скопине прямо перекликается с “Писанием о представлении и о погребении князя Михаила Васильевича Шуйского, рекомого Скопина”. Полагают, что “Писание” было создано на основе народных песен.
Творцы песни “Течёт Яик быстрёхонько, урываючи круты бережки…” называют Разина “душой воровским атаманушкой”. Слова “воровской”, “вор” в современном значении сопрягаются с отрицательной оценкой. В старинном языке в осудительном значении употребляли другие: “тать”, а кражу соответственно именовали “татьбой”. “Воровством” называли не тайное, а открытое нападение. По этой причине сочетание “душа воровской атаманушка” не заключало в себе противоречия и откровенно негативного смысла.. Песня многое говорила современникам этих событий. Разинское сообщество объединяло людей, верных друг другу. Их сплочение вокруг “батюшки” Степана было таким тесным и близким, что себя его молодцы называли “сынками”.
Таким образом, мы видим, что народное поэтическое творчество, зародившись ещё в глубокой древности, долгое время, до появления письменности, было единственной “неписанной историей” народа, художественно отразившей важнейшие этапы его жизни. Фольклор на протяжении многих веков служил народу и как “учебник жизни”, передающий из поколения в поколение его мудрость, житейскую философию, этику, и как средство воспитания характера, лучших человеческих качеств: патриотизма, мужества, смелости, стойкости, честности, доброты. Фольклор – это подлинная энциклопедия поэтических знаний народа, дающая полное представление об идейно-эстетических богатствах его творчества. Поэтому народные произведения являются ценнейшим материалом для изучения народного мировоззрения многих веков и его исторической эволюции.
СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
- Аникин В.П. Русское устное народное творчество: Учеб./В.П.Аникин. – М.: Высш. шк., 2001. – 726с.
- Бахтин В.С. От былины до считалки: Рассказы о фольклоре /Переизд.; рис. С.Острова. – Л.: Дет. лит., 1988. – 191с., ил.
- Былины/ Составление, вступительная статья и примечания С.Н.Азбелева.-Л.: Лениздат, 1984.-398с. – (Б-ка народно-поэтического творчества).
- Бычко А.К. Народная мудрость Руси: анализ философа. – К.: Высш. шк. Изд-во при Киев. Ун-те, 1988. – 200с.
- История России с древнейших времён до конца XVII века/ А.П.Новосельцев, А.Н.Сахаров, В.И.Буганов, В.Д.Назаров; отв. ред. А.Н.Сахаров, А.П.Новосельцев. – ООО “Издательство АСТ-ЛТД”, 1997. – 576с., ил.
- Путилов Б.Н. Русский историко-песенный фольклор XIII-XVI веков. М.-Л., 1960.
- Рыбаков Б.А. Древняя Русь. Сказания. Былины. Летописи. М., 1963.
- Шимбинаго С.К. Древнерусское жилище по былинам // Юбилейный сборник в честь академика В.Ф.Миллера. М., 1990.
«Древнерусский фольклор как средство выражения самосознания и исторический источник»
Содержание:
Введение
______________________________ __________________________3
I
Основная часть
_________________________ _________________________4
1. Что такое
фольклор______________________ _________________________-
2. Факторы,
повлиявшие на становление фольклора_____________________ 5
3. Отличие
литературы от фольклора ______ ___________________________7
4. О жанрах
русского фольклора ___________ __________________________9
5. Функции
фольклора_____________________ ________________________10
6. Мифологические
представления в необрядовом
фольклоре____________12
II
О некоторых фольклорных
жанрах
________________________ ______14
- Былины________________________ ______________________________ -
Исторические песни_________________________ _________________15
Песенная лирика________________________ _____________________16
Заговоры______________________ _____________________________ 21
Список использованной литературы ____________________ ___________23
Введение.
Фольклор неоднократно бывал предметом изучения как часть культуры Древней Руси и культуры предшествующего так называемого «доисторического» времени. В особенности часто фольклор служил материалом для установления обрядово-магических понятий и представлений, порожденных традиционным аграрно-земледельческим занятием населения Руси.
Фольклор - поэтическое творчество, вырастающее на основе трудовой деятельности человечества, отразившее в себе опыт тысячелетий. Фольклор, будучи древнее письменной литературы и передаваясь из уст в уста, из поколения в поколение, является ценнейшим источником для познания истории каждого народа, на какой бы ступени общественного развития он ни стоял.
Фольклор и ныне представляет собой весомую часть современной культуры. В нем отразилась вся совокупность психолого-педагогических и религиозно-магических воззрений, этических и эстетических идеалов этноса, его поэтический и музыкальный талант, артистизм, история семейно-брачных отношений, народный юмор и богатое словотворчество. Вот почему к изучению фольклора обращаются представители самых разных отраслей знаний, включая, кроме фольклористов, к примеру, этнографов и лингвистов, философов и историков, психологов, юристов, творческих работников, церковнослужителей, учителей и т.п.
Значение фольклора как культурного наследия и вместе с тем современного народного творчества, как материала, важного для изучения философии народа, его истории и искусства, в настоящее время стало теоретически общепризнанным. Изучение древнерусского фольклора необходимо для постижения народного менталитета как основы древней культуры. Без знания истории и обычаев своего народа, без приобщения молодого человека к народной культуре невозможно воспитать достойного гражданина Отечества. Именно поэтому я считаю актуальной тему моего реферата.
Основная часть.
I.
1. Что такое фольклор
До
сих пор не умолкли споры о
том, что такое фольклор, в чем его
специфика. Вопрос этот далеко не праздный.
Фольклор-это не просто народные былины
и песни, сказки и предания, пословицы
и заговоры. Фольклор – это особый вид
информации, особый вид народного искусства,
особая форма коллективного творчества.
Ю.М.
Соколов дал обобщающее определение
фольклора, наиболее принятое и на сегодняшний
день. «Под фольклором, - писал он, - следует
разуметь устное поэтическое творчество
широких народных масс».
Слово
«фольклор» постепенно вытесняет такие
равнозначные термины, как «устная словесность»
и даже «народное поэтическое творчество».
Английское слово «фольклор», т.е. народная
мудрость, народная традиция, чаще всего
употребляется в применении к народному
поэтическому искусству, но наряду с этим
говорят и о музыкальном и изобразительном
фольклоре. Термин этот интернационален,
хотя в разных странах понимается далеко
не одинаково.
Фольклор - это создаваемая
народом и бытующая в
народных массах поэзия, в
которой он отражает свою
трудовую деятельность, общественный
и бытовой уклад, знание жизни, природы,
культы и верования. В фольклоре
воплощены воззрения, идеалы и
стремления народа, его поэтическая
фантазия, богатейший мир мыслей,
чувств, переживаний, протест против
эксплуатации и гнета, мечты
о справедливости и счастье.
Это устное, словесное художественное
творчество, которое возникло в
процессе формирования человеческой
речи. М. Горький говорил: “… Начало
искусства слова – в фольклоре”
В
доклассовом обществе фольклор
тесно связан с другими видами
деятельности человека, отражая
зачатки его знаний и религиозно-мифологических
представлений.
2.
Факторы, повлиявшие
на становление фольклора.
Особенности
становления древнерусской культуры
выявляются уже на начальной ступени
формирования этнического самосознания
славян, до принятия Русью христианства
и имеют тесную связь с теми временами,
которые сами славяне именовали «трояновыми
веками» или старым временем. «Были, братья,
времена Трояна», - пишет автор «Слова
о полку Игореве». Бояна она называет «старинным
Соловьем», а князя Игоря «могучим внуком
Трояновым».
Память
об этом времени сохранилась и
в фольклоре: в песнях и былинах
упоминаются имена далеких предков русских
богатырей, но все-таки само пространство
древнерусской культуры начинает создаваться
с окончательно определившегося «месторазвития».
Среди
факторов, повлиявших на формирование
ядра русской культуры, первостепенное
значение имели природные и климатические
условия, а они, в свою очередь, определялись
особенностями географического положения.
Как складывались отношения славян с окружавшим
их пространством? Значительную роль в
процессе формирования «жизни и понятий»
человека древней Руси играл лес. Он стал
средой обитания и оказывал древним славянам
самые разнообразные «услуги». Лес кормил,
одевал, обувал, согревал древних славян,
служил самым надежным убежищем от врагов.
Несмотря на это, человек боялся леса,
населяя его всевозможными страхами.
Понимание
пространства в русской культуре
происходило через степь. Она формировала
отношение к пространству как к отсутствию
видимых границ и пределов и в то же время
как угрожающее пространство, за которым
начиналась сторона «незнамая», чужая,
посягающая на пространство, которое в
сознании древних славян уже было обозначено
как «свое», образы русских богатырей
в устном народном творчестве воплощали
желание защититься от этой опасности,
таким образом, степь и лес совмещали в
себе два противоположных начала – безграничность
и границу, стихию и желание организации
пространства.
Пожалуй,
только река давала древним славянам
четкую систему координат, формировала
навыки совместной деятельности, организации
и порядка.
Природные
условия дополнялись особенностями
климата, что в свою очередь повлияло на
формирование типа хозяйственной деятельности,
психологического склада, привычек, традиций
– всего того, что называют менталитетом
народа. Климатические условия Восточноевропейской
равнины – зоны расселения восточных
славян в VI веке – отличались от тех, в
которых складывалось представление о
труде у народов западноевропейских стран.
Континентальный климат с его долгой и
холодной зимой, короткой весной, жарким
летом и непродолжительной осенью требовал
от земледельца колоссального напряжения
сил в период страды и неторопливо-созерцательного
отношения к труду в период зимы.
Сложности
климатических условий формировали
представление о трудовой деятельности
как о прерывающемся процессе. Во время
сбора урожая, а также «отвоевывания»
у леса пространства для обработки земли
повышалась роль коллективного труда.
Так складывался коллективизм, предпосылки
для индивидуализма просматривались слабо,
поскольку не было мотивов для состязательности
в труде. Работая в коллективе, люди не
стремились выделиться среди других, поскольку
более эффективной была коллективная
деятельность.
Это
и являлось обстоятельством, обеспечивающим
развитие народной поэзии в прошлом, по
словам Н. Г. Чернышевского, отсутствие
“резких различий в умственной жизни
народа”. “Умственная и нравственная
жизнь, - указывает он, - для всех членов
такого народа одинакова – потому и произведения
поэзии, порожденной возбуждением такой
жизни, одинаково близки и понятны, одинаково
милы и родственны всем членам народа”.
В таких исторических условиях появлялись
произведения, созданные “всем народом,
как одним нравственным лицом”. Благодаря
этому народную поэзию пронизывает коллективное
начало. Оно присутствует при возникновении
и восприятии слушателями вновь создаваемых
произведений, в их последующем бытовании
и переработках. Коллективность проявляется
не только внешне, но и внутренне – в самой
народно-поэтической системе, в характере
обобщения действительности, в образах
и т. д. В портретных характеристиках героев,
в отдельных ситуациях и образах фольклорных
произведений мало индивидуальных особенностей,
занимающих столь видное место в художественной
литературе.
Как
правило, в момент создания, произведение
переживает период особой популярности
и творческого расцвета. Но наступает
время, когда оно начинает искажаться,
разрушаться и забываться. Новое
время требует новых песен.
Образы народных героев выражают
лучшие черты русского национального
характера; в содержании фольклорных
произведений отражаются наиболее
типичные обстоятельства народной
жизни. Вместе с тем народное
поэтическое творчеств не могло
не отразить историческую ограниченность
и противоречия крестьянской
идеологии. Живя в устной передаче,
тексты народной поэзии могли
значительно измениться. Однако, достигнув
полной идейной и художественной
завершенности, произведения нередко
сохранялись долгое время почти
без изменений как поэтическое
наследие прошлого, как культурное
богатство непреходящей ценности.
3.
Отличие литературы
от фольклора.
Фольклор
и литература могут и должны быть
соотнесены не только как два типа художественной
культуры (в синхронном рассмотрении),
но и как два этапа, две стадии, одна из
которых (фольклор) предшествовала другой
(литературе) в историческом движении
форм и типов культуры (то есть в диахронном
рассмотрении). Даже древнейшие литературы
мира (например, шумерская, древнеегипетская
и др.) возникли не более 4000 лет тому назад,
в то время как фольклор генетически восходит
к эпохе формирования человеческой речи,
то есть возник 100000-13000 лет тому назад.
У восточных славян при таком же возрасте
фольклорной традиции (уходящей своими
корнями в прото- и дославянскую этническую
среду) возраст литературы значительно
скромнее – всего около 1000 лет.
Рассмотрение
отличий литературы от фольклора
обычно строится на серии противопоставлений
(оппозиций). Перечислим важнейшие из них:
| Признак | Фольклор | Литература |
| Социальная детерминация | Народная среда | Иные социальные слои |
| Идеологические различия | Народная идеология | Ненародная идеология |
| Стилистические различия | Народная традиция | Литературная традиция |
| Соотношение традиций и новаций | Доминирование традиции | Доминирование новаций |
| Природа творчества | Коллективная, бессознательная, стихийная | Индивидуальная, стремящаяся к теоретическому самосознанию |
| Представление об авторстве | Безличное творчество | Личное творчество |
| Форма существования текста | Варьирование | Стабильность |
Вопрос о происхождении многих произведений народной поэзии значительно сложнее, чем произведений литературных. Неизвестны не только имя и биография автора – создателя того или иного текста, но и неизвестна социальная среда, в какой сложилась сказка, былина, песня, время и место их сложения. Об идейном замысле автора можно судить только по сохранившемуся тексту, притом нередко записанному много лет спустя, ведь в фольклоре первоначальный текст произведения почти всегда не известен, так как не известен автор произведения. Текст передается из уст в уста и до наших дней доходит в том виде, в котором его записали писатели.
4. О жанрах русского фольклора.
Жанры
русского фольклора, как и фольклора
других народов, крайне разнообразны:
одни из них – былины, баллады, песни,
частушки – песенные и неразрывно связаны
с народной музыкой, другие – сказки, предания,
легенды, былички и бывальщины– повествовательные
(прозаические), третьи – ряженье, народные
пьесы («Царь Максимильян» и «Лодка» и
др.), кукольные представления («Петрушка»),
многочисленные игры, хороводы и многожанровый
по своему составу свадебный обряд – драматические.
Былины, предания, сказки, любовная лирика
живут вне связи с обрядом; причитания,
приговоры, дружки, колядки, веснянки тесно
связаны с семейными или календарными
обрядами; колыбельные песни, потешки
бытуют в детской среде; былины, исторические
песни, легенды являются достоянием только
взрослых и т.д.
Различна
и связь отдельных фольклорных
жанров с бытом, с действительностью,
с условиями жизни русского народа, чем
определяются и их исторические судьбы.
Вместе
с тем всем жанрам словесного фольклора
присущи общие признаки: все они являются
произведениями искусства слова, в истоках
своих связаны с архаическими формами
искусства, бытуют преимущественно в устной
передаче, постоянно изменяются. Этим
определяется взаимодействие в них коллективного
и индивидуального начал, своеобразное
сочетание традиции и новаторства. Таким
образом, фольклорный жанр – исторически
складывающийся тип устно-поэтического
произведения. В той или иной мере все
фольклорные жанры связаны с историей
народа, с действительностью, вызвавшей
их к жизни и определяющей их дальнейшее
существование, их расцвет или угасание.
«Скажите мне, как народ жил, и я скажу
вам, как он писал» - эти замечательные
слова великого русского ученого академика
А.Н.Веселовского можно отнести и к устному
творчеству: как народ жил, так он и пел
и рассказывал. Поэтому фольклор и раскрывает
народную философию, этику и эстетику.
А.М.Горький полным правом мог сказать,
что «подлинную историю трудового народа
нельзя знать, не зная устного народного
творчества».
Могут
быть выявлены процессы, связанные с воздействием
одного из фольклорных жанров на традиции
других. Их можно назвать историко-жанровыми.
Такова связь традиций балладных песен,
которые изначально формировались на
основе преобразования традиций исторических
песен, а впоследствии испытали воздействие
былин и ряда лирических жанров: песен,
причитаний.
Усматриваются
процессы формирования национально-народных
специфических традиций в фольклоре, выделившемся
из общего состава поэтической культуры
родственных народов. Это историко-национальные
традиции. Таковы процессы сложения традиций
обрядового фольклора, эпического творчества
у разных славянских народов.
Историки
давно отметили историко-миграционный
процесс, который можно проследить, изучая
культурные взаимодействия при анализе
международного распространения и национальной
переработки некоторых сказок, пословиц,
загадок.
5.
Функции фольклора.
Именно
функция фольклорного произведения,
его бытовое назначение является
одним из определяющих, но, конечно, не
единственным признаком в понятии жанра.
Так,
например, магическая функция породила
основные особенности заговоров, которые
должны были дать здоровье, благополучие,
удачу в охоте и т.д., и обрядовой поэзии,
которая якобы обеспечивала хороший урожай,
богатство, счастье в семейной жизни. Вместе
с тем эта функция не единственный жанровый
признак заговоров и обрядовой песни:
они отличаются друг от друга характером
исполнения, индивидуальным или коллективным,
сказовым или песенным, особенностями
построения поэтической системы. Информационная
функция является основной, но в разной
степени для исторических преданий, быличек
о леших, русалках и домовых, песен об Иване
Грозном, Степане Разине и Емельяне Пугачеве.
Однако это не дает нам основания считать
все глубоко различные по остальным своим
признаком произведения одним жанром.
Мы видим, что сказка и предание, хотя и
различаются по своей функции, имеют, поскольку
они жанры устной прозы, ряд общих признаков,
так же как былины и исторические песни,
являющиеся произведениями песенного
эпоса, или такие функционально крайне
различные малые жанры, как пословицы
и загадки. Однако именно функция наиболее
ощутимо выражает жанровую разницу во
многом сходных друг с другом произведений.
Именно функция дает основания делить
устную прозу на сказочную, для которой
основной является эстетическая функция,
и несказочную, когда доминирует информативная
функция.
Сфера
фольклора охватывает весьма разнообразные
жанры, причем если для некоторых
из них характерно доминирование
эстетической функции, то для других –
доминирование неэстетической и вторичность
эстетической функции. Поэтому, например,
чтобы возникла предрасположенность к
произнесению похоронного причитания,
недостаточно настроиться на восприятие
текста с определенными эстетическими
качествами. Должна произойти чья-то смерть,
и бытовая традиция социальной группы,
к которой принадлежат исполнительница
и ее слушатели, должна предписывать совершить
в связи с этим определенного типа похоронной
обряд, предусматривающий оплакивание
покойника причетью. Следовательно, произнесение
фольклорного текста может стимулироваться
обрядовыми ситуациями и обрядовыми функциями
текста в подобного рода ситуациях. Вместе
с тем это не значит, что текст, возникший
или воспроизведенный в таких условиях,
должен быть лишен эстетических качеств.
Фольклористы с полным основанием говорят
о поэтике причитаний, заговоров, обрядовых
песен и т.д., имея в виду то, что их эстетические
качества возникают в процессе ритуальной
деятельности. Или, иначе, эстетическая
деятельность выступает здесь в сложном
комплексе форм и видов деятельности,
она сопутствует им, возникает в связи
с ними. В то же время в фольклоре всех
народов хорошо известны жанры, для которых
характерно доминирование эстетических
функций. Для них не существует традиционных
предписаний, когда они должны произноситься.
Однако их связь с крестьянским бытом
могла быть выражена в том, что в определенных
ситуациях их произносить было нельзя:
например, сказки исполнять в пост. Если
традиция не предписывала ритуального
веселья, то сказки нельзя было исполнять
в дни, когда в деревне был покойник, и
т.д.
В
одних жанрах, например, в сказке
или песне, эстетическая функция явно
превалирует, в других, например, в предании,
она уходит на второй план, подчинена информативной
функции, даже в том случае если перед
нами высокохудожественный текст. Она
может быть минимальной, как, например,
в заговоре или причете, смысл которых
всецело заключен в их утилитарном значении,
что не мешает им в зависимости от одаренности
исполнителя подниматься до вершин поэтического
искусства.
Соотношение
функций также изменяется, оно
определяется временем, местом, условиями
исполнения, зависит от степени одаренности
и характера творчества исполнителя. Характер
произведения, а следовательно и его жанровая
принадлежность, зависит от того, стремится
ли рассказчик или певец развлечь своих
слушателей, поразить их своим мастерством,
прочесть им какое-либо нравоучение, сообщить
какие-то знания, сведения, подчинить своей
воле или же задача исполнителя – вызвать
удачу, здоровье, благосостояние.
6.
Мифологические представления
в необрядовом фольклоре
Все
искусства (за исключением новоизобретенных,
таких, как кино) – литература, музыка,
танец, изобразительное искусство, театр
– так или иначе восходят к обрядовому
действу традиционных обществ. С точки
зрения происхождения они являются не
более чем поздним результатом разложения
изначального ритуального единства и
забвения исходных мифологических смыслов.
Высочайшие, с точки зрения современного
человека, достижения духа, являемые в
искусстве, показались бы, возможно, традиционному
человеку полной бессмыслицей и признаком
окончательного упадка мира, свидетельством
его близкого конца. Но следует заметить,
что сходную эволюцию претерпела и сама
устная традиция, развитие (или упадок)
которой также пошло по пути забвения.
Изначальный смысл привычных обрядов,
утративших с христианизацией «законность»
и «легальный» статус, все больше выветривался
из народной памяти, они постепенно становились
обычаями (т.е. тем, что существует по обыкновению,
чуть ли не по привычке), сопровождаемый
поверьями, верованиями (т.е. тем, во что
верят, традиционный человек между тем
знал, и в этом смысле его образ мысли весьма
близок к научно-рациональному). Словесная
(вербальная) сторона обряда, не отделившись
полностью от «деятельной» (акциональной),
породила вполне новое явление, несущее
в разной степени черты традиционной и
письменной культуры, - необрядовый фольклор.
Собственно говоря, только его и следовало
бы называть «устным народным творчеством»,
поскольку обрядовые тексты неразрывно
связаны с соответствующими действиями
(например, «завиванием бороды» из колосьев),
исключают само понятие творчества как
свободного порождения новых текстов:
смысл обряда в его неизменно точном воспроизведении,
гарантирующим действенность. О творчестве,
даже коллективном, здесь речи идти не
может – есть только медленные эволюционные
изменения устно бытующих текстов.
Многочисленные
отражения в фольклоре мифологических
мотивов и, что важнее, самая организация
его при помощи традиционного набора бинарных
оппозиций (двоичных противопоставлений),
воспроизведение древней модели мира
свидетельствуют, что традиция не только
не разрушилась с христианизацией, но
вполне сохранила свои позиции универсального
регулятора человеческого поведения,
лишь отчасти уступив на массовом уровне
эту функцию народной вере. В своей основе
народная жизнь оставалась традиционно-языческой.
Но христианизация открыла новые возможности
для работы духа, а книжная письменная
культура – для разума, рационального
мышления.
-
О некоторых фольклорных
жанрах.
1.
Былины.
Былины
(русский героический эпос) - замечательное
наследие прошлого, свидетельство
древней культуры и искусства
народа. Возникшие в XI-XV вв. эпические
песни о стольном граде Киеве и его борьбе
с кочевниками, о торговом городе Новгороде,
его богатствах и широких международных
связях, песни о древнерусских богатырях,
смелых воинах, удачливых купцах и лихих
ушкуйниках в течение нескольких веков
передавались из уст в уста и частично
дожили в устной традиции до наших дней.
Русский героический эпос сохранился
в живом устном бытовании, возможно,
в первоначальном виде сюжетного
содержания и главных принципов
формы. Свое название былина получила
от близкого по смыслу слова “быль”. Это
означает, что былина рассказывает
о том, что некогда происходило на самом
деле, хотя и не все в былине правда. Былины
записаны от сказителей (часто
неграмотных), воспринявших их по
традиции от прежних поколений.
Основное количество сюжетов
было создано в пределах Киевского
государства, т. е. в тех местах, какие в
них изображаются.. Источником каждой
героической песни был какой-то исторический
факт. В былине, как и в народной сказке,
много выдумки. Богатыри – люди необыкновенной
силы, они скачут на могучих конях через
реки и леса, поднимают на плечи тяжести,
которые не под силу ни одному человеку.
Былина
– старая песня, и не все в ней
бывает понятно, рассказывается она неторопливым,
торжественным тоном. Многие русские
былины говорят о героических подвигах
народных богатырей. Например, былины
о Вольге Буслаевиче, победителе царя
Салтана Бекетовича; о герое Сухмане,
победившем врагов – кочевников; о Добрыне
Никитиче. Русские богатыри никогда не
лгут. Готовые умереть, но не сойти с родной
земли, они почитают службу отечеству
своим первым и святым долгом, хотя их
нередко и обижают не доверяющие им князья.
Рассказанные детям былины учат их уважать
труд человека и любить свою родину. В
них объединился гений народа.
Былины киевского цикла, связанные
с Киевом, с Днепром Славутичем,
с князем Владимиром красно Солнышко,
богатырями начали складываться на рубеже
X – XI вв. В них по-своему выразилось общественное
сознание целой исторической эпохи, отразились
нравственные идеалы народа, сохранились
черты древнего быта, событий повседневной
жизни. «Ценность богатырского эпоса заключается
в том, что он по своему происхождению
неразрывно связан с народом, с теми смердами-воинами,
которые и землю пахали, и воевали под
киевскими знаменами с печенегами и половцами»
2.
Исторические песни
Отдельным
жанром фольклора являются исторические
песни. Их художественное своеобразие
остается недостаточно изученным.
В дореволюционной науке их
нередко признавали деградацией
героического эпоса, сколком с былин
и в этой связи их достоинством
считали общие с былинами мотивы, образы
и стилевые приемы (как бы остаточные
явления). Позволю себе не согласиться.
“Песнь о вещем Олеге”, “Песни о Степане
Разине” можно поставить сегодня в одном
ряду с “капитанской дочкой”, “историей
Пугачева” и другими историческими произведениями.
Они также представляют собой огромную
художественную ценность. Это выражение
исторического самосознания народа. Русский
народ в своих исторических песнях осознал
свое историческое значение. Это также
художественно-историческое произведение
о прошлом. Ее отношение к прошлому активно: в ней отражены исторические воззрения
народа в еще большей мере, чем историческая
память. Историческое содержание в песнях
передается сказителями сознательно.
Сохранение исторически ценного в эпосе
(будь то имена, события, отношения) есть
результат сознательного, исторического
отношения народа к содержанию эпоса.
Народ в своем творчестве исходит из довольно
четких исторических представлений о
времени. Сознание исторической ценности
передаваемого и своеобразные представления
народа, а не только механическое запоминание,
обуславливают устойчивость исторического
содержания песен.
3.
Песенная лирика.
Лирические
песни сохранили связь с некоторыми
обрядами (свадьба, хоровод) или происходили
из игровых обрядов. В текстах таких песен
еще вполне восстанавливается влияние
традиционной модели мира с ее набором
основных противопоставлений, а также
некоторые мифологические мотивы.
Рассмотрим
лирическую песню.
Выйду за ворота,
Посмотрю далеко.
Там горы высоки,
Озера глубоки.
Во этих озерах
Живет рыба щучка,
Белая белужка.
Невода закину
–
Живу рыбу выну.
Куда поприсести
Живу рыбу чистить?
Сяду-поприсяду
К зеленому саду;
Еще поприсяду
На дольню долинку,
На летню тропинку.
Куда мил ни
пойдет –
и т.д.................
Фольклор в «широком» смысле - вся народная традиционная крестьянская духовная и отчасти материальная культура. В «узком» смысле - устная крестьянская словесная художественная традиция, «устная словесность», «устная народная словесность». Фольклор имеет специфические особенности, каких нет у художественной лите-ратуры - искусства слова.
Международный термин "фольклор" появился в Англии в середине XIX в. Он происходит от англ. folk-lore ("народное зна-ние", "народная мудрость") и обозначает народную духовную культуру в различном объеме ее видов.
а) фольклор - устно передаваемый простонародный опыт и знания. При этом имеются в виду все формы духовной культуры, а при максимально расширенном толковании - и некоторые формы материальной культуры. Вводится только социологическое ограничение («простонародные») и историко-культурный критерий - архаичные формы господствующие или функционирующие в качестве пережитков. (Слово «простонародный» определеннее чем «народное» в социологическом отношении и не содержит оценочного смысла («народный артист» «народный поэт»);
б) фольклор - простонародное художественное творчество или по более современному определению «художественная коммуникация». Эта концепция позволяет распространять употребление термина «фольклор» на сферу музыкального, хореографического, изобразительного и т.д. простонародного творчества;
в) фольклор - простонародная вербальная традиция. При этом из всех форм простонародной деятельности выделяются те, которые связаны со словом;
г) фольклор - устная традиция. При этом устности придается первостепенное значение. Это позволяет выделять фольклор из других вербальных форм (прежде всего противопоставлять его литературе).
То есть перед нами следующие концепции: социологическая (и историко-культурная), эстетическая, филологическая и теоретико-коммуникативная (устная прямая коммуникация). В двух первых случаях это «широкое» употребление термина «фольклор» и в двух последних - два варианта «узкого» его употребления.
Неравноценное употребление термина «фольклор» сторонниками каждой из концепций свидетельствует о сложности предмета фольклористики, о его связях с различными видами человеческой деятельности и человеческого быта. В зависимости от того, каким именно связям придается особенно важное значение и какие считаются второстепенными периферийными, складывается и судьба основного термина фольклористики в рамках той или иной концепции. Поэтому названные концепции в определенном смысле не только пересекаются, но и подчас как бы не противоречат друг другу.
Так, если наиболее важными признаками фольклора признаются вербальность и устность, то это совсем не обязательно влечет за собой отрицание связи с другими художественными формами деятельности или тем более нежелание считаться с тем, что фольклор всегда существовал в контексте народной бытовой культуры. Поэтому так бессодержателен был не однажды вспыхивавший спор - является фольклористика наукой филологической или этнографической. Если речь идет о вербальных структурах, то их изучение неизбежно должно быть названо филологическим, но поскольку эти структуры функционируют в народном быту - они изучаются этнографией.
В этом смысле фольклористика - одновременно составная часть и той и другой науки в каждый момент ее существования. Однако, это не мешает ей быть в определенном отношении самостоятельной - специфика же исследовательских методов фольклористики неизбежно развивается на скрещении этих двух наук а также музыковедения (этномузыкологии), социальной психологии и т.п. Характерно, что после споров о природе фольклора (причем не только в нашей стране) фольклористика заметно филологизировалась и одновременно этнографизировалась и сблизилась с музыкологией и общей теорией культуры (работы Э.С. Маркаряна, М.С. Кагана, теория этноса Ю.В. Бромлея, семиотика культуры и др.).
Итак, фольклор — предмет изучения разных наук. Народную му-зыку изучают музыковеды, народные танцы — хореографы, об-ряды и другие зрелищные формы народного творчества — теат-роведы, народное декоративно-прикладное искусство — искус-ствоведы. К фольклору обращаются лингвисты, историки, пси-хологи, социологи и другие ученые. Каждая наука видит в фоль-клоре то, что интересует именно ее.
Фольклор - искусство слова, совокупность устных худо-жественных произведений разных жанров, созданных многими поколениями народа; традиционное для народа бытовое художественное творчество и его результат, отражающее самосознание народа, сложившееся в результате многовековой истории и проявляющееся в устной форме и в большом количестве вариантов произведений.
Представим общую эволюцию фольклора с древнейших времен до наших дней .
О наличии первобытных форм фольклора у наших дальних предков свидетельствуют многие данные. Уже в период образования восточных славянских племен распространенными были своеобразные игрища и обряды, которые сопровождались хороводами, пением, игрой на простейших музыкальных инструментах, танцами, играми, комплексом обрядовых действий.
Найденные сегодня историками и этнографами изделия бытового, трудового назначения, простейшие художественные инструменты дают основания говорить о достаточно развитых формах фольклорной (в нынешнем понимании) практики человека на территории дохристианской и раннехристианской Руси. Вероятно, это можно обозначить как формы раннетрадиционного фольклора. В одном из первых документов Древней Руси — "Повести временных лет " говорится, что "устраивались игрища между селами, и сходились на эти игрища, на пляски и на всякие бесовские песни, и здесь умыкали себе жен по сговору с ними".
Документ этот отражает свое время — время раннего христианства — и несет на себе его приметы. В частности, в нем дается оценка фольклору как бесовскому занятию, несущему на себе языческое влияние. Важно отметить и другое: развитость, социальную организацию и практический смысл подобных игрищ, которые не могли появиться в одночасье, а значит, имели длительную предысторию.
Христианизация Руси далеко не однозначное явление для народной культуры, которая корнями уходила в язычество и сохранила на себе его могучее влияние, постепенно включаясь в новую религиозно-духовную систему. Языческие корни — первая и основная примета в развитии раннетрадиционного фольклора. Народные сказки, хороводы и песни, былины и думы, красочные и глубокие по смыслу свадебные обряды, народные вышивки, художественная резьба по дереву - все это может быть исторически осмысленно только с учетом древнего языческого миропонимания.
Язычество определило особый колорит славянского фольклора. Языческая романтика придавала особую красочность русской народной культуре. Все богатырские волшебные сказки оказываются фрагментами древних славянских мифов и героического эпоса. С язычеством связана орнаментика крестьянской архитектуры, утвари и одежды. Языческими мотивами проникнуты сложные, многодневные свадебные обряды Значительная часть песенного репертуара проникнута языческим мировоззрением. Живой неувядаемой формой обрядового танца, сопровождаемого музыкой и пением, являются красочные деревенские хороводы.
Основные языческие обряды, праздники и песни связаны в основном с земледелием. Народный календарь, который мы пытаемся сегодня реанимировать и приспособить к новым условиям, - календарь земледельческий, а значит, и весь обрядовый фольклор несет на себе черты языческого характера.
Нельзя игнорировать или недооценивать гот факт, что раннетрадиционный фольклор, имеющий свои начала со времен язычества, подвергался постоянному давлению со стороны христианской идеологии, выразителем которой выступала церковь. Наиболее наглядно это проявилось в борьбе со скоморошеством, некоторыми обрядами и обычаями, с музыкальными инструментами на Руси в 15-17 вв.
Можно с известной долей условности говорить о том, что народные музыкальные инструменты, пение, элементы драматической игры и танца были широко распространены во всех группах населения, равно, как и прикладное творчество и ремесла (в нынешнем понимании). Быт, жизнь, тру-довая практика были пронизаны мифами, обрядами, ритуалами, празднествами.
На начальных этапах культуры фольклор в его многообразных формах и проявлениях захватывал обширную сферу жизни, а его удельный вес в художественной культуре средневековья был значительнее, чем в системе искусств нового времени. Фольклор восполнял тот вакуум, который создавался отсутствием письменных форм светского музыкального творчества. Народная песня, искусство народных "игрецов" — исполнителей на музыкальных инструментах были распространены не только среди трудящихся низов, но и в высших слоях общества вплоть до княжеского двора.
До эпохи Петра I фольклор оставался доминирующей художественной системой на Руси.
При этом необходимо отметить и еще одну немаловажную закономерность — постепенное разрастание пласта крестьянского фольклора в силу роста массы крестьянства.
Фольклор имеет конкретно-историческую окраску и конкретно-исторический смысл: сакральный, ритуальный, эстетический, прагма-тический. В границах исторических эпох возникали различные фольклорные волны, связанные с конкретными исто-рическими событиями. При этом каждый фольклорный жанр отличают свои закономерности возникновения, расцвета, затухания, включения в культуру. Его развитие не совпадает по своим временным рамкам с границами явления, их вызвавшего. Исторические песни, сказания о пугачевском или разинском восстаниях были рождены ими, но остались в культуре и после их подавления.
На протяжении длительного исторического периода крестьянский фольклор оставался наиболее мошной и целостной мировоззренческой и культурной системой. Традиционная многовековая культура русской деревни — это не только источник интересующих нас сведений о ее корнях. Одновременно она - те корни, на которых стояла на протяжении тысячи лет масса трудового крестьянства, корни, питавшие не только деревню, но и городской посад.
В силу особенностей социального развития России, вступившей на капиталистический путь развития только во второй половине XIX в ., крестьянский фольклор оставался доминирующей формой народного творчества до начала XX в. При этом речь должна идти и о появлении новых, и о затухании и исчезновении прежних жанров фольклора. За этими изменениями стоят объективные исторические предпосылки, обеспечивающие адекватность народного творчества основополагающим требованиям, которые были связаны с социальной, экономической, политической ситуацией в России.
Под влиянием мощных социальных факторов начиная со второй половины XIX в. крестьянский фольклор претерпевает трансформацию, уходит на периферию художественной культуры. Это не могло не отразиться кардинально на характере его бытования, развития, включенности в общий контекст жизни.
Возникновение и развитие других социальных групп, каждая из которых вырабатывала свои специфические формы фольклорного творчества (сегодня говорят о фольклоре студенческом, интеллигенции, мещанском, рабочем), привели к его усложнению и дифференциации.
Фольклор определенной группы выполняет специфические функции по отношению к этой группе, имеет свои задачи, черты и особенности. Фольклор, перенесенный из крестьянской среды на княжеский двор или воспринятый рабочей средой, становится иным, с эстетической точки зрения, явлением, ибо он начинает выполнять иную роль. Творчество различных групп естественным образом соприкасается, возникают пограничные заимствования. Однако специфика каждого из потоков всегда выражается достаточно явственно, даже в случае глубинных преобразований. Это относится ко всем без исключения жанрам и видам фольклора крестьян, интеллигенции, рабочих и др.
С усложнением форм социальной и духовной жизни общества фольклорные формы крестьянского творчества воспринимались и активно развивались представителями вновь нарождающихся классов и групп. Формирование рабочего класса в России в середине XIX в., его выход на историческую арену, повышение численности, рост политического сознания — все это сопровождалось формированием специфической этнофольклорной среды. Появились отвечающие духу и задачам пролетариата формы художест-венного творчества, получившие название рабочего фольклора.
Можно говорить о существовании в России XIX в. фольклорной культуры помещичьих и дворянских усадеб, русской интеллигенции, заявившей о себе в полный голос начиная с начала XIX в., а затем студенчества, рабочих и города в целом. Несмотря на определенную разницу в формах творчества, жанрово-видовом составе, художественной образности, в фольклоре всех социальных групп имелось немало общего. Только со временем, постепенно в фольклоре каждой социальной группы появились собственные черты.
Начиная с конца XIX в. фольклор под влиянием объективных геополитических и экономических процессов, происходящих в стране, испытывал все возрастающее давление со стороны других слоев культуры, терял наиболее стабильные крестьянские истоки. Массовое раскрестьянивание, уничтожение естественного образа жизни крестьянства, сопровождаемое физическим уничтожением значительной его части, привели к глобальному разрушению крестьянского слоя культуры. Ее эрозия, наблюдавшаяся более полувека, превратилась в необратимый процесс.
Насаждение в массовом сознании идеологии нетерпимости к традициям, к фольклорной культуре, привело к тому, что они действительно изгонялись из жизни якобы из-за их патриархальности и несовременности. Фольклор выпадал из поля внимания мощной и разветвленной системы государственной и общественной помощи народному творчеству. Были закрыты и перепрофилированы все дореволюционные массовые издания по традиционной культуре, фольклору (например, журнал "Живая старина" и др.). Практика ориентировалась на создание фольклорных форм художественной самодеятельности. Такой подход был доминирующим, определяющим. Некоторые специалисты подводили "научную" базу под процесс отмирания фольклора и считали необходимым обратить усиленное внимание на создание "новин" — советского фольклора.
В народном творчестве распространилась идея использовать фольклорные возможности для восхваления побед и достижений социализма, личностей Ленина и Сталина , других руководителей государства.
Между тем участники научных экспедиций отмечали наличие крепких основ для развития и бытования фольклора. Деревня оставалась во многом архаической. Прежние традиции, обычаи поддерживались искусственным "замораживанием" деревни (ее жители не могли менять место жительства без специального разрешения вплоть до 60-х годов). В активном обиходе оставались многие обряды — свадьбы, крестины, похороны, народное пение, игра на гармонике, балалайке. Еще живы были действительно выдающиеся народные исполнители, чье мастерство, знание фольклора, умение его творить складывались в пору активного бытования традиций. Они формировали вокруг себя фольклорную среду. В целом внутридеревенский бытовой уклад сохранял черты предреволюционного. Новые явления не приводили к коренным изменениям культурного уклада жизни.
Фольклор в предвоенные десятилетия еще не был разрушен как целостное эстетическое явление. В его недрах происходили, нередко подспудно, сложнейшие эволюционные процессы, затрагивающие прежде всего качественные стороны его дальнейшего бытия.
Значительно ускорился темп разрушения культурно-бытового уклада после коллективизации, а затем во время Великой Отечественной войны. Если коллективизация положила начало этому процессу, то война, переместив сотни миллионов людей из исконных мест проживания, уничтожила фольклорную среду по существу на всей европейской части территории СССР.
Фольклор второй половины 40-х — начала 70-х годов — это фольклор, существующий как бы вне социально-духовных рамок, сложившихся в обществе. Он не только не вписывался в них, но и его искусственно выводили за рамки художественной жизни народных масс. Возникла ситуация, когда, несмотря на то что фольклорная традиция оставалась еще жизнетворной, сохраняла свои яркие формы, она не получала должной поддержки, оказы-валась задавленной и противопоставленной художественной самодеятельности. Небрежение фольклорными традициями принимало резкие формы отторжения традиционных форм народной жизни.
Насаждение в массах как в городе, так и в деревне ценностей псевдонародной культуры или культуры, не воспринимаемой ими (в частности, оперной, симфонической музыки, изобразительного искусства, классического балета и т.п.), вело к размыванию и доступной, близкой народу культуры - традиционной. Установка на то, чтобы всех приобщить к вершинам музыкального, хореографического, драматического, изобразительного искусства пришла в противоречие с потребностями гигантского большинства населения, которое не могло в своей массе воспринять эти ценности.
Сегодня фольклор активно собирается и изучается исследователями, так как современное общество пришло к пониманию его ценности и огромного воспитательного значения.
Народное словесное творчество хранилось в памяти людей, в процессе общения произведения переходили от одного к друго-му и не записывались. По этой причине фольклористы должны заниматься так называемой "полевой работой" — выезжать в фольклорные экспедиции, чтобы выявлять исполнителей и за-писывать от них фольклор. Записанные тексты устных народ-ных произведений (а также фотографии, магнитофонные запи-си, дневниковые заметки собирателей и проч.) хранятся в фольклорных архивах. Архивные материалы могут быть опубликова-ны, например в виде фольклорных сборников.
Фольклор имеет свои художественные законы. Устная форма создания, распространения и бытования произведений — та главная особенность, которая порождает СПЕЦИФИКУ фольклора, вызывает его отличие от литературы.
1. Традиционность.
Фольклор — массовое творчество. Произведения литературы имеют автора, произведения фольклора анонимны, их автор — народ. В литературе есть писатели и читатели, в фольклоре — исполнители и слушатели.
Устные произведения создавались по уже известным образ-цам, даже включали прямые заимствования. В речевом стиле использовались постоянные эпитеты, символы, сравнения и другие традиционные поэтические средства. Для произведений, имеющих сюжет, был характерен набор типичных повествователь-ных элементов, их привычное композиционное сочетание. В об-разах фольклорных персонажей типическое также преобладало над индивидуальным. Традиция требовала идейной направлен-ности произведений: они учили добру, содержали правила жиз-ненного поведения человека.
Сказочники (исполни-тели сказок), песельники (исполнители песен), сказители (испол-нители былин), вопленицы (исполнительницы причитаний) стре-мились прежде всего донести до слушателей то, что соответ-ствовало традиции. Повторяемость устного текста допускала его изменения, а это позволяло отдельной талантливой личности проявить себя. Происходил многократный творческий акт, со-творчество, в котором любой представитель народа мог быть участником.
Устная художественная традиция была общим фондом. Каж-дый человек мог отобрать для себя то, что ему требовалось.
Не все вновь созданное сохранялось в устном бытовании. Многократно повторяемые сказки, песни, былины, пословицы и другие произведения переходили "из уст в уста, из поколения в поколение". На этом пути они теряли то, что несло на себе печать индивидуальности, но одновременно выявляли и углуб-ляли то, что могло удовлетворить всех. Новое рождалось только на традиционной основе, при этом оно должно было не просто копировать традицию, а дополнять ее.
В фольклоре постоянно протекал творческий процесс, кото-рый поддерживал и развивал художественную традицию.
2. Синкретизм.
Художественное начало победило в фольклоре не сразу. В древнем обществе слово сливалось с верованиями и бытовыми потребностями людей, а его поэтическое значение, если оно было, не осознавалось.
Остаточные формы этого состояния сохранились в обрядах, заговорах и других жанрах позднего фольклора. Например, хо-роводная игра — комплекс нескольких художественных компо-нентов: слова, музыки, мимики, жеста, танца. Все они могут существовать только вместе, как элементы целого — хоровода. Такое свойство принято обозначать словом "синкретизм" (от греч. synkretismos — "соединение").
С течением времени синкретизм исторически угас. Разные виды искусства преодолели состояние первобытной нерасчле-ненности и выделились сами по себе. В фольклоре стали возни-кать их поздние соединения — синтез.
3. Вариативность.
Устная форма усвоения и передачи произведений делала их открытыми для изменений. Двух полностью одинаковых испол-нений одного и того же произведения не было даже в том слу-чае, когда исполнитель был один. Устные произведения имели подвижную, вариантную природу.
Вариант (от лат. variants — "меняющийся") — каждое одно-кратное исполнение фольклорного произведения, а также его зафиксированный текст.
Поскольку фольклорное произведение бытовало в виде мно-гократных исполнений, оно существовало в совокупности своих вариантов. Любой вариант отличался от других, рассказанных или спетых в разное время, в разных местностях, в разной сре-де, разными исполнителями или одним (повторно).
Устная народная традиция стремилась сохранить, оградить от забвения то, что было наиболее ценным. Традиция удержива-ла изменения текста в своих границах. Для вариантов фольклорного произведения важно то, что является общим, повторя-ется, и второстепенно то, чем они отличаются один от другого.
4. Импровизация.
Вариативность фольклора могла практически осуществлять-ся благодаря импровизации.
Импровизация (от лат. improviso — "непредвиденно, внезап-но") — создание текста фольклорного произведения, или его отдельных частей, в процессе исполнения.
Между актами исполнения фольклорное произведение хра-нилось в памяти. Озвучиваясь, текст каждый раз как бы рождал-ся заново. Исполнитель импровизировал. Он опирался на зна-ние поэтического языка фольклора, отбирал готовые художе-ственные компоненты, создавал их комбинации. Без импрови-зации использование речевых "заготовок" и применение устно-поэтических приемов было бы невозможно.
Импровизация не противоречила традиции, напротив, — она существовала именно потому, что существовали определенные правила, художественный канон.
Устное произведение подчинялось законам своего жанра. Жанр допускал ту или иную подвижность текста, устанавливал границы колебания.
В разных жанрах импровизация проявлялась с большей или меньшей силой. Есть жанры, ориентированные на импровиза-цию (причитания, колыбельные песни), и даже такие, тексты которых были разовыми (ярмарочные выкрики торговцев). В от-личие от них, имеются жанры, предназначенные для точного запоминания, следовательно, как бы не допускавшие импрови-зации (например, заговоры).
Импровизация несла в себе творческий импульс, порождала новизну. Она выражала динамику фольклорного процесса.
Загрузка...
