12 ноября (1 ноября) 1727 года, 290 лет назад, родился Иван Иванович Шувалов - человек, которому было суждено сыграть очень значительную роль в российской политической и культурной середины XVIII века. Судьба Ивана Шувалова - это невероятный взлет и опала, невиданное политическое влияние и впечатляющая по тем временам личная скромность. Широкой аудитории Иван Шувалов известен, прежде всего, как фаворит императрицы Елизаветы Петровны. Изначально факторов, которые могли бы поспособствовать придворной карьере, у Ивана Шувалова не было.

Выходец из небогатой дворянской семьи, Иван Шувалов рано лишился отца - Ивана Шувалова-старшего, который служил в гвардии. Воспитывала Шувалова-младшего мать - Татьяна Родионовна. Детство мальчика проходило в имении деда в Смоленской губернии, а также в Москве. Уже тогда, в ранние годы, Иван проявлял большой интерес к чтению, самообразованию. В отличие от многих сверстников, которые интересовались светскими развлечениями, юного Ивана Шувалова тянуло к книгам. Он много читал, учил иностранные языки. Знакомство с французской литературой того времени сделало его одним из наиболее передовых по своим взглядам людей.

Как Шувалов оказался при дворе? Благодаря протекции. Его двоюродные братья в 1740-е - 1750-е годы занимали очень серьезное положение в государственной иерархии Российской империи. Александр Иванович Шувалов (1710-1771) еще до воцарения Елизаветы Петровны заведовал ее дворцовым хозяйством, получил в 1744 г. звание генерал-поручика, а в 1746 году вообще возглавил Канцелярию тайных розыскных дел. Петр Иванович Шувалов (1711-1762), служивший у цесаревны Елизаветы Петровны камер-юнкером, принимал самое активное участие в перевороте 1741 года, за что был произведен в генерал-майоры и стал сенатором. Оба брата оказали всестороннюю поддержку своему младшему родственнику Ивану Шувалову. В 1742 году 15-летний отрок начал службу при дворе императрицы Елизаветы Петровны в должности камер-пажа. Так произошло его личное знакомство с императрицей. Тогда даже его двоюродные братья Александр и Петр не могли себе представить, что спустя каких-то несколько лет младший Шувалов превзойдет даже их, опытных царедворцев, по масштабам своего влияния на политику императрицы. Пока они думали лишь о том, что надежно пристроили юношу на придворную службу и со временем он сможет сделать карьеру. Но покровители молодого Шувалова ошибались - как раз формальной карьерой Иван Иванович интересовался меньше всего.

В 1749 году 22-летний Иван Шувалов был произведен в камер-юнкеры. К этому времени из начитанного отрока он превратился в образованного и видного молодого человека. Кроме изысканных манер, в Шувалове подкупали и его внешние данные - он был очень высоким, под два метра, атлетически сложенным юношей, но при этом без той «грубой» внешности, которая присутствовала у многих здоровенных гвардейских офицеров. На него «положила глаз» сама государыня Елизавета Петровна, которая, как известно, была весьма любвеобильна к мужскому полу. Внешняя привлекательность молодого Ивана Шувалова, его тактичность, хорошие манеры и прекрасное образование очаровали императрицу. Иван превратился в одного из ее любимых камер-юнкеров и быстро стал фаворитом императрицы.

К этому времени генерал-адъютант Александр Шувалов и его брат Петр были возведены в графское достоинство. Но Иван Шувалов от графского титула отказался. Он вообще был очень скромным человеком. Ни графский титул, ни иные почести Иван Шувалов принимать не хотел. В 1751 году он получил должность камергера и более не собирался получать какие-либо высокие посты и звания. Он отказался не только от графского титула, но и от должности сенатора, а также от предложенных Елизаветой поместий с десятью тысячами душ крепостных крестьян.

В то же время, равнодушный к чинам и богатству Иван Шувалов смог достаточно быстро сосредоточить в своих руках колоссальное влияние на политическую жизнь страны. В определенный период под контролем Ивана Шувалова оказались целые направления внешней и внутренней политики Российской империи. Если раньше его «двигали» братья Александр и Петр, то теперь уже младший Иван помогал своим высокопоставленным родственникам в обретении чинов и должностей. Императрица Елизавета Петровна максимально приблизила Ивана Шувалова к себе. Он единственным из царедворцев получил возможность личного доклада императрице, он же объявлял ее волю Сенату, губернаторам, правительственным чиновникам.

Надо сказать, что России того времени очень повезло с фаворитом императрицы. В отличие от многих других царедворцев, Иван Шувалов был действительно достойным человеком. Его просвещенность незамедлительно отразилась на внутренней и внешней политике Российской империи, на которую в 1750-е годы Иван Шувалов оказывал самое серьезное влияние. С детства прекрасно знавший французский язык и восторгавшийся сочинениями французских писателей и философов, Иван Шувалов активно способствовал сближению Российской империи с Францией. Во Франции Шувалов, судя по всему, видел эталон просвещенной монархии и хотел, чтобы Россия как можно ближе подошла по уровню развития к этой передовой на тот период европейской державе.

К сожалению, до сих пор плохо изучены политические проекты Ивана Ивановича Шувалова. Впрочем, известно, что он был человеком весьма прогрессивных для своего времени и положения убеждений. Стремясь содействовать просвещению, Шувалов настаивал на необходимости проведения масштабных политических реформ либерального толка. В частности, он выступал за отмену телесных наказаний для дворян и ограничение срока их службы, за упорядочение правового статуса непривилегированных сословий, считал необходимым разработать и реализовать на практике основы всеобщей системы образования, стремился к созданию сиротских домов, опекунских советов. Судя по всему, Иван Шувалов был и сторонником постепенного ограничения самодержавной власти, ратуя за увеличение количества сенаторов и принятие «фундаментальных законов», которые могли бы ограничивать возможности монарха.

Будучи человеком интеллектуальным, Иван Шувалов прекрасно понимал необходимость развития науки, культуры и искусства. Пользуясь своим огромным влиянием на императрицу и практически неограниченными финансовыми возможностями, которые открывались ему благодаря положению фаворита, Шувалов превратился в 1750-е годы в главного покровителя науки и искусства в России. Именно он оказал всестороннюю поддержку Михаилу Ломоносову в его начинаниях. В 1755 году при непосредственном участии Шувалова был основан Московский университет.
12 (23) января 1755 года Елизавета Петровна подписала указ об учреждении Императорского Московского университета.

Дата создания первого в стране университета выпала на Татьянин день. И это было не случайно. Иван Шувалов почтил так свою мать Татьяну Родионовну. Именно Иван Иванович Шувалов и был назначен первым куратором университета, получив возможность влиять на его организационную политику и заниматься подбором профессорско-преподавательского состава. Впоследствии многие историки обвиняли Шувалова в том, что он дескать присвоил себе все подлинные заслуги Ломоносова по созданию университета. Однако здесь не все так просто. Ведь без поддержки со стороны Шувалова, имевшего влияние на императрицу, Ломоносову вполне вероятно и не удалось бы протолкнуть проект открытия Московского университета. Скорее Шувалов сыграл даже более важную роль в создании университета, решив множество важных организационных и политических вопросов. В советское время заслуги Шувалова в создании Московского университета отодвигались на второй план.

По политическим соображениям было выгодно представлять единственным инициатором создания университета выходца из народа Михаила Ломоносова, а не царского фаворита и камергера Ивана Шувалова. Предпочитали не говорить и о заслугах самой императрицы Елизаветы Петровны. Долгое время именно Михаил Ломоносов считался единственным инициатором создания университета, хотя любому мало-мальски сведущему человеку понятно, что при всем уважении к Ломоносову, не заручись он поддержкой Шувалова, а затем и императрицы - никакого Московского университета в то время просто бы не было. Лишь в 1990-е годы вновь заговорили о роли Шувалова в создании главного высшего учебного заведения в стране, была даже учреждена премия, названная именем Шувалова, в честь царского камергера назвали и один из новых корпусов МГУ. Памятник Ивану Шувалову поставили у здания Фундаментальной библиотеки Московского государственного университета.

В 1757 году, также при огромном участии Шувалова, была открыта Императорская Академия художеств. Первоначально ее даже разместили в знаменитом особняке Ивана Шувалова на углу Итальянской улицы и Малой Садовой. В 1758 году в академии начались первые занятия. Сначала государство не стремилось выделять большие деньги для финансирования академии. На нужды открывшегося учебного заведения выдавали лишь 6 тысяч рублей в год, чего катастрофически не хватало. Ситуацию исправил сам Иван Шувалов, который начал снабжать академию из собственных средств. Он пригласил и оплатил приезд известных преподавателей художеств из Франции и Германии, организовал первый набор студентов, а самое главное - отдал в дар академии свою коллекцию картин. Шесть лет, с 1757 по 1763 гг., Иван Шувалов занимал пост президента Императорской Академии художеств. В 1757 году Шувалов все же получил звание генерал-поручика, хотя напрямую не был связан с армией и военной службой.

Сложный период в жизни фаворита Елизаветы Петровны начался после смерти императрицы. В 1762 году Екатерина (принцесса Ангальт-Цербстская) свергла своего мужа Петра II, после чего на долгие десятилетия воцарилась на русском престоле. Вслед за свержением Петра Екатерина приступила к «зачистке» придворных кругов от фаворитов Елизаветы Петровны. Естественно, под удар попал и ближайший соратник Елизаветы Иван Шувалов. Его отправили в длительную «ссылку» за рубеж. Иван Шувалов обосновался во Франции и благодаря своей известности и манерам быстро вошел в окружение французской императрицы Марии Антуанетты. Для иностранца это был колоссальный успех, о котором, разумеется, узнала и новая императрица Екатерина II.

Будучи женщиной умной и расчетливой, Екатерина II быстро смекнула, что Ивана Шувалова можно превосходно использовать для лоббирования российских интересов за рубежом, в первую очередь - во Франции. Так Иван Шувалов превратился в видного дипломата, выполняя стратегически важные для Российской империи поручения. Хотя формально Шувалов находился за границей «на лечении», на самом деле он почти четырнадцать лет, с 1763 по 1777 годы, вел дипломатическую работу. Отношение Екатерины II к бывшему фавориту покойной Елизаветы изменилось. В 1773 году Шувалов был произведен в действительные тайные советники, а в 1777 году вернулся в Российскую империю. К этому времени 50-летний Шувалов уже не принимал активного участия в политической жизни страны, хотя в 1778 году и получил титул обер-камергера императорского двора. В том же году он вновь был назначен куратором Императорского Московского университета - Екатерина понимала, что лучше Ивана Шувалова с этой задачей никто не справится.

Не участвуя в активной политической жизни, Шувалов, тем не менее, старался принимать участие в культурной жизни страны. В особняк мецената были вхожи важнейшие деятели культуры Екатерининской России - Дашкова, Фонвизин, Державин. В меру своих финансовых возможностей, которые, несмотря на общеизвестное бескорыстие Ивана Ивановича Шувалова, все же были весьма значительными, он старался помогать деятелям культуры и науки, художникам, поэтам. Многим из них он помог очень сильно - не только деньгами, но и своим заступничеством, используя остатки былого влияния на придворную жизнь. Так, известно, что он прикрывал Михаила Хераскова, Якова Княжнина, помог Николаю Новикову с созданием филантропического заведения - больницы и училища для детей-сирот из бедных семей. Хотя Екатерина II эту идею не поддерживала, Иван Шувалов сам взялся профинансировать сиротское заведение, чтобы отвлечь возможный гнев императрицы на себя. Но и здесь ему все сошло с рук - к Ивану Шувалову судьба вообще была очень благосклонна. Хорошо относился к Ивану Шувалову и цесаревич Павел Петрович. Интересно, что Шувалов, поддерживая финансово ученых, художников, поэтов, предпочитал не вмешиваться в их научную и творческую деятельность, старался предоставлять им полную свободу самовыражения.

Выдающийся русский государственный деятель и меценат, Иван Шувалов прожил относительно долгую по тем меркам жизнь. Он пережил Елизавету Петровну и Екатерину II, скончавшись 15 (26) ноября 1797 года в возрасте 70 лет - уже во время царствования императора Павла I. К сожалению, вклад Ивана Ивановича Шувалова в политическое и культурное развитие российского государства до сих пор недостаточно оценен, поэтому этот видный государственный деятель часто незаслуженно обходится вниманием.

Граф Александр Иванович Шувалов, 1710-1771, старший брат графа Петра Ивано­вича Шувалова и двоюродный брат фаворита Елисаветы Петровны Ивана Ивановича Шувалова, из камер-юнкеров Цесаревны Елисаветы при ее воцарении был пожалован в действительные камергеры, унтер-лейтенанты Лейб-Компании и генерал-майоры и получил ордена Анны 1 ст. и Александра Невского ; в последующие 10 лет был пожалован в поручики Лейб-Компании, генерал-лейтенанты, генерал-адъютанты и генерал-аншефы; в 1746 г., вместе с братом, был возведен в графское достоинство; в 1753 г. украшен орденом св. Андрея , а в 1756 г. назначен членом Конференции. П. И. Шувалов, желая через своего человека быть в курсе сыскных дел, провел брата в начальники Тайной канцелярии; с целью иметь надежного шпиона при Малом дворе, он же рекомендовал его в 1754 г. в гофмаршалы к Вели­кому Князю Петру Федоровичу, и Петр III наградил не бывшего никогда на войне генерал-аншефа фельдмаршальским жезлом, пожаловав ему 2000 душ крестьян. Уволенный Екатериной II от службы, он умер 4 Января 1771 года. От брака с Екатериной Ивановной Кастюриной он имел одну дочь Ека­терину, вышедшую замуж за графа Г. И. Головкина.

В качестве "инквизитора", Шувалов был, по выражению Екатерины II, "пугалом Двора, города и всей империи". Его занятия были тяжелы, неблагодарны и бесцельны. Bсе эти многочисленные покушения на "повреждение Высочайшего Ее Императорского Величества здравие" и "важные, злодейственные, непристойные рассуждения и толкования" не стоили того труда, который тратил на исследование их А. И. Шувалов. Ему редко удавалось выследить сколько-нибудь важного и родовитого преступника; зато целыми годами приходилось допрашивать только беглых крепостных, потерявших надежду на освобождение колодников и солдат, "в разные времена и множественное число битых шпиц-рутенами и кошками". Покушения сводились к тому, что какой-нибудь беглый солдат "делал под курами апробацию порошка", предназначенного для Елисаветы, и у кур будто бы "ноги оторвало”, или что какой-то не имевший доступа ко Двору монах,"заморил в горшке траву черемицу" для отравления Великого Князя. Не говоря уже о множестве "ложных сказываний слова и дела", казавшиеся тогда "важными”, рассуждения представляли ни для кого неопасную болтовню о том, что "недостойно в нашем Великороссийском государстве женскому полу на царстве сидеть", что Елисавета "не природная”, что она "Ездит да гуляет", вместо того, чтобы "Ездить в Коллегию", что "баба бабски нажаловала" Разумовских и других "подлого воспитания" людей.

Информация от партнеров сайта: Компания «Джаз Стоун» предлагает Вашему вниманию широкий выбор материалов из натурального камня, а также мраморные столешницы и композиционные плиты из мрамора, гранита, травертина, оникса.

Bсе эти измученные и доведенные до безумия люди, желая изменить тяжелое настоящее, или устремляли взор в прошедшее, утверждая, что Петр II жив и скрывается до времени за границей, или мечтали о будущем, уповая на воцарение принца Иоанна; но имевшиеся в их распоряжении средства были самые фантастические и неопасные для трона Ели­саветы, подобные плану каких-то купца и канцеляриста провезти через границу "в дегтярной бочке книгу "Правда воли монаршей" и оную книгу объявить Прусскому королю и учинить против России возмущение". Все сводилось к платоническим желаниям, бредовым пророчествам и неосуществимым надеждам в роде того, что какие-то "десять генералов" Императрицу "возненавидят и сожгут ее огнем". Но все эти вздорные дела имели для обвиняемых последствием кнут, вырывание ноздрей и каторгу, а для Шувалова "постоянные тяжелые труды", расстроившие его здоровье и вызвавшие у него, "особенного рода судорожные движения во всей правой стороне лица, проявлявшиеся при всяком волнении". Находясь всецело под влиянием своего "устремительного" брата, граф А. И. Шувалов не был сам человеком энергичным и находчивым. Стоило только его оборвать, как это делала Екатерина, чтобы он тотчас испугался и начал беспомощно "моргать глазами". Своим потворством "Голштинским увлечениям" Петра он приобрел его непрочную привязанность; своим бестактным шпионством он приобрел непримиримую ненависть Екатерины II.

Александр Иванович Шувалов возглавлял Тайную канцелярию до самой смерти императрицы Елизаветы и временного упразднения этого органа политического сыска при ее преемнике Петре III в 1761 году.

Также может иметь смысл заглянуть на сайт sf2v.ru, ведь именно там можно узнать много нового на тему подшипники . Тема подшипники может показаться на первый взгляд незначительной и даже не тематичной. Но стоит посетить сайт sf2v.ru, и тема подшипники начинает проявлять себя с неожиданной стороны и вызывает всё больший интерес. Дело в том, что тема подшипники очень подробно представлена на сайте sf2v.ru. Трудно найти более детальное освещение темы подшипники чем это сделано на сайте sf2v.ru. Спасибо сайту sf2v.ru за такое доскональное преподнесение темы подшипники.

Один из виднейших государственных деятелей елизаветинского царства, генерал-поручик и обер-гофмейстер двора, он был представителем почти правящего клана князей Шуваловых главной опоры трона Елизаветы вплоть до ее смерти. Будучи лучшим учеником старейшины российского тайного сыска князя Ушакова, Шувалов под его началом принимал участие во многих «розысках» по политическим делам.

Князь был довольно колоритной личностью, во время допросов он зачастую пугал подследственных не только своей неукротимой жестокостью, но и врожденным тиком лицевых мышц, придававшим его лицу особо страшное выражение и заставлявшим «великого инквизитора» России, как звали его современники, страшно заикаться.

В Тайной канцелярии Шувалов выдвинулся во время его активного участия в розыске по делу семейства Лопухиных, из которых он выбивал признания в заговоре против Елизаветы. В 1745 году его назначают заместителем уже старого и больного Ушакова, а спустя два года Шувалов сменит умершего своего начальника у руля русского политического сыска.

Он входил в могущественный клан князей Шуваловых, главных инициаторов переворота 1741 года в пользу Елизаветы, давшей этой царице самых преданных вельмож. Родной брат Александра Петр Шувалов был при Елизавете фактически главой правительства, руководил после опалы Бестужева- Рюмина внешней политикой и ведал при дворе кадровыми вопросами. А ближайший родственник братьев, их двоюродный брат Иван Шувалов, будучи близким и интимным другом императрицы, исполнял при ней что-то вроде роли главы администрации, говоря современным языком.

Именно он выдвинул своего родственника в руководители тайного сыска, на этой службе Александр Шувалов в 1747-1761 годах дослужился до чина фельдмаршала. Еще один пример привычной для той эпохи семейственности дворянских родов в высших сферах государства, затронувшей и дело организации политического сыска в империи. Представители шуваловского клана одновременно заняли у трона Елизаветы три ключевых поста: главы администрации, главы правительства и МИДа, главы госбезопасности. Позднее при Екатерине Великой подобный правящий клан составят Орловы, которые также будут причастны к вопросам внутренней безопасности и внешней разведки в екатерининской империи.

В последние годы правления Елизаветы Тайная канцелярия впервые в российской истории сыска получила свыше еще одну задачу - отслеживать возможные династические заговоры в непосредственном окружении ближних родственников российского монарха. Опасаясь усиления сложившейся партии «молодого двора» своего наследника Петра и его супруги Екатерины, Елизавета за два года до смерти лично поручает Александру Шувалову установить за племянником и его женой негласное наблюдение на предмет их лояльности царствующей императрице. Официально этот деликатный указ никак не закреплялся на бумаге, но Шувалов его исполнял.

Одним из первых его шагов в данном направлении стало выявление тайного любовника Екатерины Салтыкова, которого глава Тайной канцелярии после устного внушения лично выдворил из «молодого двора». Именно эта миссия Шувалова и его безмерная преданность Елизавете стали после смерти благодетельницы всего рода Шуваловых причиной опалы «великого инквизитора России» при Петре III, а также не дала вернуться ему к исполнению прежних обязанностей в сыске и при свергшей мужа с трона Екатерине Великой.
Позднее императрице доложат, что обожающий Пруссию и боготворящий ее харизматичного короля Фридриха Великого ее племянник и наследник Петр Федорович уже сплотил вокруг «молодого двора» своеобразный пропрусский кружок, что он ведет через английского посла в России Роберта Кейта тайные переговоры с Берлином о сепаратном мире. Этими контактами наследника императрица поручила заниматься той же Тайной канцелярии. Она измены в окружении Петра не углядела, поэтому угроза Елизаветы лишить племянника права наследовать трон так и не была реализована. А эти тайные связи «прусской партии» во главе с Петром Федоровичем с Берлином действительно имели место, как полтора века спустя «германская партия» последней русской императрицы Александры в годы Первой мировой войны попытается заключить с тем же Берлином сепаратный мир в 1916 году. Придя же к власти, Петр III сделает уже то, что спустя полтора века сделали большевики Аенина. предаст своих прежних союзников и заключит с Пруссией односторонний мир, сродни ленинскому Брестскому миру. Тайная канцелярия сама не зафиксировала вовремя этих контактов наследника с Пруссией и даже после прямого указания из дворца не смогла их выявить.

В течение пятнадцати лет начальником Тайной канцелярии был граф Александр Иванович Шувалов, двоюродный брат Ивана Ивановича Шувалова, фаворита императрицы. Александр Шувалов – один из ближайших друзей юности цесаревны Елизаветы – с давних пор пользовался ее особым доверием. Когда Елизавета Петровна взошла на престол, Шувалову стали поручать сыскные дела. Сначала он работал под началом Ушакова, а в 1746 году заменил заболевшего шефа на его посту.

В сыскном ведомстве при Шувалове все осталось по-прежнему: налаженная Ушаковым машина продолжала исправно работать. Правда, новый начальник Тайной канцелярии не обладал галантностью, присущей Ушакову, а даже внушал окружающим страх странным подергиванием мускулов лица. Как писала в своих записках Екатерина II, «Александр Шувалов не сам по себе, а по должности, которую занимал, был грозою всего двора, города и всей империи, он был начальником инквизиционного суда, который звали тогда Тайной канцелярией. Его занятие вызывало, как говорили, у него род судорожного движения, которое делалось у него на всей правой стороне лица от глаза до подбородка всякий раз, как он был взволнован радостью, гневом, страхом или боязнью».

Шувалов не был таким фанатиком сыска, как Ушаков, на службе не ночевал, а увлекся коммерцией и предпринимательством. Много времени у него отнимали и придворные дела – с 1754 года он стал гофмейстером двора великого князя Петра Федоровича. И хотя Шувалов вел себя с наследником престола предупредительно и осторожно, сам факт, что его гофмейстером стал шеф тайной полиции, нервировал Петра и его супругу. Екатерина писала в своих записках, что встречала Шувалова всякий раз «с чувством невольного отвращения». Это чувство, которое разделял и Петр Федорович, не могло не отразиться на карьере Шувалова после смерти Елизаветы Петровны: став императором, Петр III сразу же уволил Шувалова от его должности.

Правление Петра III(декабрь 1761 – июнь 1762) стало важным этапом в истории политического сыска. Именно тогда запретили «Слово и дело!» – выражение, которым заявляли о государственном преступлении, и была ликвидирована Тайная канцелярия, работавшая с 1731 года.

Решения императора Петра III, пришедшего к власти 25 декабря 1761 года, были подготовлены всей предшествующей историей России. К этому времени стали заметны перемены в психологии людей, их мировоззрении. Многие идеи Просвещения становились общепризнанными нормами поведения и политики, они отражались в этике и праве. На пытки, мучительные казни, нечеловеческое обращение с заключенными стали смотреть как на проявление «невежества» прежней эпохи, «грубости нравов» отцов. Внесло свою лепту и двадцатилетнее царствование Елизаветы Петровны, которая фактически отменила смертную казнь.

Опубликованный 22 февраля 1762 года знаменитый манифест о запрещении «Слова и дела» и закрытии Тайной канцелярии явился, несомненно, шагом власти навстречу общественному мнению. В указе откровенно признавалось, что формула «Слово и дело» служит не благу людей, а их вреду. Уже сама такая постановка вопроса была новой, хотя при этом никто не собирался отменять институт доносительства и преследования за «непристойные слова».

Большая часть манифеста посвящена пояснению того, как отныне нужно доносить об умысле в государственном преступлении и как властям следует поступать в новой обстановке. Это наводит на мысль, что речь идет не о коренных преобразованиях, а лишь о модернизации, совершенствовании политического сыска. Из манифеста следует, что все прежние дела по сыску запечатываются государственными печатями, предаются забвению и сдаются в архив Сената. Только из последнего раздела манифеста можно догадаться, что Сенат становится не только местом хранения старых сыскных бумаг, но учреждением, где будут вестись новые политические дела. Однако манифест все-таки очень невразумительно говорит о том, как же теперь будет организован политический сыск.

Все становится ясно, если обратиться к указу Петра III от 16 февраля 1762 года, которым вместо Тайной канцелярии учреждалась особая экспедиция при Сенате, куда перевели всех служащих Тайной канцелярии во главе с С. И. Шешковским. А шесть дней спустя появился манифест об уничтожении Тайной канцелярии.

Тайная экспедиция в царствование Екатерины II (1762– 1796) сразу заняла важное место в системе власти. Возглавил ее С. И. Шешковский, ставший одним из обер-секретарей Сената. Екатерина II отлично понимала важность политического сыска и тайной полиции. Об этом говорила императрице вся предшествовавшая история России, а также ее собственная история вступления на трон. Весной и летом 1762 года, когда проходила реорганизация ведомства, сыск оказался ослаблен. Сторонники Екатерины почти в открытую готовили путч в ее пользу, а Петр III не имел точных сведений о надвигавшейся опасности и поэтому только отмахивался от слухов и предупреждений на этот счет. Если бы работала Тайная канцелярия, то один из заговорщиков, Петр Пассек, арестованный 26 июня 1762 года по доносу и посаженный под стражу на гауптвахту, был бы доставлен в Петропавловскую крепость. Поскольку Пассек был личностью ничтожной, склонной к пьянству и гульбе, то расспросы с пристрастием быстро развязали бы ему язык и заговор Орловых был бы раскрыт. Словом, Екатерина II не хотела повторять ошибок своего мужа.

Политический сыск при Екатерине II многое унаследовал от старой системы, но в то же время появились и отличия. Все атрибуты сыска сохранялись, но применительно к дворянам их действие смягчалось. Дворянина отныне можно было подвергнуть наказанию, только если он «перед судом изобличен». Освобождался он и от «всякого телесного истязания», а имение преступника-дворянина не отбирали в казну, а передавали его родственникам. Однако закон всегда позволял лишить подозреваемого дворянства, титула и звания, а потом пытать и казнить.

В целом концепция госбезопасности времен Екатерины II была основана на поддержании «покоя и тишины» – основы благополучия государства и подданных. Тайная экспедиция имела те же задачи, что и предшествовавшие ей органы сыска: собирать сведения о государственных преступлениях, заключать преступников под стражу и проводить расследование. Однако екатерининский сыск не только подавлял врагов режима, «примерно» наказывая их, но и стремился с помощью тайных агентов «изучать» общественное мнение.

Наблюдению за общественными настроениями стали уделять особое внимание. Это было вызвано не только личным интересом Екатерины II, желавшей знать, что о ней и ее правлении думают люди, но и новыми представлениями о том, что мнение общества нужно учитывать в политике и, более того, нужно контролировать, обрабатывать и направлять его в нужное власти русло. В те времена, как и позже, политический сыск собирал слухи, а потом обобщал их в своих докладах. Впрочем, уже тогда проявилась характерная для тайных служб черта: под неким видом объективности «наверх» поставлялась успокоительная ложь. Чем выше поднималась информация о том, что «одна баба на базаре сказала», тем больше ее подправляли чиновники.

В конце 1773 года, когда восстание Пугачева взбудоражило русское общество и вызвало волну слухов, были посланы «надежные люди» для подслушивания разговоров «в публичных сборищах, как то в рядах, банях и кабаках». Главнокомандующий Москвы князь Волконский, как каждый начальник, стремился, чтобы картина общественного мнения во вверенном его попечению городе выглядела для верховной власти по возможности более симпатичной, и посылал государыне вполне успокаивающие сводки о состоянии умов в старой столице, выпячивая патриотические, верноподданнические настроения москвичей. Традиция подобной обработки агентурных сведений была, как известно, продолжена и в XIX веке. Думаю, что императрица не особенно доверяла бодрым рапортам Волконского. В глубине души государыня явно не имела иллюзий относительно любви к ней народа, который называла «неблагодарным».

Влияние властей на общественное мнение состояло в утайке от него (впрочем, тщетной) фактов и событий и в «пускании благоприятных слухов». Следовало также вылавливать и примерно наказывать болтунов. Екатерина не упускала возможности выведать и наказать распространителей слухов и пасквилей о ней. «Старайтесь через обер-полицмейстера, – пишет она 1 ноября 1777 года о каком-то пасквиле, – узнать фабрику и фабрикантов таковых дерзостей, дабы возмездие по мере преступления учинить можно было». Петербургскими «вралями» занимался Шешковский, а в Москве это дело императрица поручила Волконскому.

Отчеты и другие документы политического сыска Екатерина читала в числе важнейших государственных бумаг. В одном из писем в 1774 году она писала: «Двенадцать лет Тайная экспедиция под моими глазами». И потом еще более двух десятилетий сыск оставался «под глазами» императрицы.

Екатерина II считала политический сыск своей первейшей государственной «работой», проявляя при этом увлеченность и страстность, которые вредили декларируемой ею же объективности. В сравнении с нею императрица Елизавета кажется жалкой дилетанткой, которая выслушивала краткие доклады генерала Ушакова во время туалета между балом и прогулкой. Екатерина же знала толк в сыске, вникала во все тонкости того, «что до Тайной касается». Она сама возбуждала сыскные дела, ведала всем ходом расследования наиболее важных из них, лично допрашивала подозреваемых и свидетелей, одобряла приговоры или выносила их сама. Получала императрица и какие-то агентурные сведения, за которые исправно платила.

Под постоянным контролем Екатерины II шло расследование дела Василия Мировича (1764), самозванки «княжны Таракановой» (1775). Огромна роль императрицы при расследовании дела Пугачева в 1774-1775 годах, причем она усиленно навязывала следствию свою версию мятежа и требовала доказательств ее. Самым известным политическим делом, которое было начато по инициативе Екатерины II, стало дело о книге А. Н. Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву» (1790). Императрица приказала разыскать и арестовать автора, прочитав только тридцать страниц сочинения. Она еще работала над своими замечаниями по тексту книги, ставшими основой для допроса, а сам автор был уже «препоручен Шешковскому». Направляла государыня и весь ход расследования и суда. Через два года Екатерина руководила организацией дела издателя Н. И. Новикова. Она давала указания об арестах, обысках, сама сочинила пространную «Записку» о том, что надо спрашивать у преступника. Наконец, она сама приговорила Новикова к 15-летнему заточению в крепости.

Екатерина, женщина образованная, умная и незлая, обычно следовала девизу «Будем жить и дадим жить другим» и весьма терпимо относилась к проделкам своих подданных. Но иногда она вдруг взрывалась и вела себя как богиня Гера – суровая хранительница нравственности. В этом проявлялась и традиция, согласно которой самодержец выступал в роли Отца (или Матери) Отечества, заботливого, но строгого воспитателя неразумных детей-подданных, и просто ханжество, каприз, плохое настроение государыни. Сохранились письма императрицы разным людям, которым она, по ее же словам, «мыла голову» и которых предупреждала с нешуточным гневом, что за такие дела или разговоры она может заслать ослушника и «враля» куда Макар телят не гонял.

При всей своей нелюбви к насилию, Екатерина порою переступала грань тех моральных норм, которые считала для себя образцовыми. И при ней оказались возможны и допустимы многие жестокие и «непросвещенные» методы сыска и репрессий, к которым прибегали власти всегда, начиная с бесстыдного чтения чужих писем и кончая замуровыванием преступника заживо в крепостном каземате по указу императрицы-философа (об этом ниже). Это естественно – природа самодержавия, по существу, не изменилась. Когда Екатерина II умерла и на престол вступил ее сын Павел I, самовластие утратило благообразные черты «государыни-матушки», и все увидели, что никакие привилегии и вкоренившиеся в сознание принципы Просвещения не спасают от самовластия и даже самодурства самодержца.