Октябрьская революция по-разному была воспринята деятелями культуры и искусства. Для многих она была величайшим событием века. Для других - и среди них оказалась значительная часть старой интеллигенции - большевистский переворот был трагедией, ведущей к гибели России.
Первыми откликнулись поэты. Пролетарские поэты выступили с гимнами в честь революции, оценивая её как праздник раскрепощения (В. Кириллов). Концепция переустройства мира оправдывала жестокость. Пафос переделки мира был внутренне близок футуристам, но само содержание переделки воспринималось мим по-разному (от мечты о гармонии и всеобщем братстве до стремления уничтожить порядок в жизни и грамматике). Крестьянские поэты первыми высказали тревогу по поводу отношения революции к человеку (Н. Клюев). Клычков предсказал перспективы озверения. Маяковский пытался удержаться на патетической волне. В стихах Ахматовой и Гиппиус звучала тема грабежа, разбоя. Гибель свободы. Блок увидел в революции то высокое, жертвенное и чистое, что было ему близко. Он не идеализировал народную стихию, видел её разрушающую силу, но пока принимал. Волошин видел трагедию кровавой революции, противостояние внутри нации, отказывался выбирать между белыми и красными.
Добровольные и вынужденные эмигранты обвиняли большевиков в гибели России. Разрыв с Родиной осознавался как личная трагедия (А. Ремизов)
В публицистике часто звучала непримиримость с жестокостью, с репрессиями, бессудными расстрелами. «Несвоевременные мысли» Горького, письма Короленко Луначарскому. Несовмещение политики и нравственности, кровавые пути борьбы с инакомыслием.
Попытки сатирического изображения достижений революционного порядка (Замятин, Эренбург, Аверченко).
Особенности концепции личности, представление о героях времени. Увеличение изображения масс, утверждение коллективизма. Отказ от я в пользу мы. Герой был не сам по себе, а представитель. Нежизненность персонажей дала толчок к выдвижению лозунга «За живого человека!» В героях ранней советской прозы подчёркивалась жертвенность, способность отказаться от личного Ю. Либединский «Неделя». Д. Фурманов «Чапаев» (стихийное, необузданное в Чапаеве всё больше подчиняется сознанию, идее). Эталонное произведение о рабочем классе Ф. Гладков «Цемент». Чрезмерная идеологизация, хоть и привлекательный герой.
Герой-интеллигент. Либо принимал революцию, либо оказывался человеком несостоявшейся судьбы. В «Городах и годах» Федин рукой Курта Вана убивает Андрея Старцова, т. к. тот способен на предательство. В «Братьях» композитор Никита Карев в конце пишет революционную музыку.
А. Фадеев выполнил заказ времени. Преодолев физическую слабость Левинсон обретает силу для служения идее. В противостоянии Морозки и Мечика показано превосходство рабочего человека над интеллигентом.
Интеллигенты – чаще всего враги новой жизни. Тревога по пводу мироощущения нового человека.
Среди прозы 20-х выделяются герои Зощенко и Романова. Множество мелких людей, малообразованных, бескультурных. Именно маленькие люди с энтузиазмом отнеслись к разрушению плохого старого и построению хорошего нового. Они погружены в быт.
Платонов увидел задумавшегося сокровенного человека, пытающегося понять смысл жизни, труда, смерти. Всеволод Иванов изображал человека массы.
Характер конфликтов. Борьба старого и нового миров. К НЭПу – период осмысления противоречий между идеалом и реальной жизнью. Багрицкий, Асеев, Маяковский. Им казалось, что обыватели становятся хозяевами жизни. Заболоцкий (жрущий обыватель). Бабель «Конармия». «Железный поток» Серафимовича – преодоление стихийности в пользу сознательного участия в революции.
Если надо выбрать в русской истории роковую ночь,
если была такая одна, сгустившая в несколько ночных часов
всю судьбу страны, сразу несколько революций, –
Александр Солженицын
2017 год –
год юбилея двух русских революций. И если об Октябрьской социалистической
революции написано много, то Февральская буржуазная революция долгие годы
остается в тен
и,
– считает
библиограф Центральной библиотеки им.А.С.Пушкина Наталья Гаева.
–
Как развивались события в эти бурные дни нам поведает Хроника
(даты даны по старому стилю).
Хроника
Десять дней, которые перевернули Россию
18 февраля. Началась забастовка на Путиловском заводе (пункт 1 на схеме) . 22 февраля все 36 тысяч рабочих завода уволены за забастовку.
23 февраля. Забастовали работницы Торшиловской фабрики (2) , за ними прекратили работу заводы «Старый Лесснер», «Новый Лесснер», «Айваз», «Эриксон», «Русский Рено», «Розенкранц», «Феникс», «Промет» и др. Демонстрации на Невском и Сампсониевском проспектах с лозунгами «Долой войну!», «Долой самодержавие!», «Хлеба!».
25 февраля. Военно-полицейские заставы выставлены у мостов, чтобы не пропустить демонстрантов в центр, но толпы людей переходили Неву по льду. Бастуют около 305 тысяч человек на 421 предприятии. В районе Невского проспекта проходят около 15 массовых демонстраций и 4 многотысячных митинга, в основном под лозунгами «Долой царя!», «Долой правительство!», «Хлеб, мир, свобода!», «Да здравствует республика!». Столкновения с полицейскими, стрельба в демонстрантов.
Первая жертва революции – пристав Крылов. На Знаменской площади (3) он пытался сорвать красный флаг. Был зарублен казаком и добит демонстрантами. Начинается преследование жандармов.
Николай II требует от командующего Петроградским военным округом генерала Сергея Хабалова «незамедлительно прекратить беспорядки, недопустимые в тяжелое время войны с Германией и Австрией». Под угрозой отправки на фронт Хабалов требует от рабочих прекратить забастовки.
26 февраля. Мосты в городе разведены, но демонстранты переходят Неву по льду. Солдатам раздали патроны для защиты порядка. Первые кровавые столкновения. Знаменская площадь – 40 убитых и 40 раненых, погромы полицейских участков.
Войска переходят на сторону демонстрантов. Бунт 4-й роты запасного батальона лейб-гвардии Павловского полка (4) , участвовавшего в разгонах демонстраций. Солдаты открыли огонь по полиции и по собственным офицерам. Толпа солдат и рабочих осаждает Государственную думу. Роспуск Думы (5) .
27 февраля. Начинается вооруженное восстание. Первой подняла мятеж учебная команда запасного батальона Волынского полка (6) , 600 человек во главе со старшим фельдфебелем Тимофеем Кирпичниковым. Был убит начальник команды штабс-капитан Иван Лашкевич. (Кирпичникова наградили за это Георгиевским крестом, после октябрьских событий он выступил против большевиков, был расстрелян в 1919 году на Дону по приказу генерала Кутепова.)
К Волынскому полку присоединились Литовский (7) и Преображенский полки (8) , укомплектованные новобранцами. К вечеру бунтовал уже весь Петроградский гарнизон. Толпа солдат громит казармы жандармского дивизиона и школу прапорщиков инженерных войск. Расстрелы командиров. На сторону восставших переходит Гвардейский морской экипаж (9) .
Первый пулеметный запасной полк в Ораниенбауме, убив 12 своих офицеров, выдвинулся в Петроград, по дороге к ним присоединяются другие части.
Погромы полицейских участков, разгром Охранного отделения (10) , убийства полицейских и офицеров, грабежи и мародерство по всему городу.
Захвачена и сожжена тюрьма в Литовском замке (11) . Выпущены все заключенные, в том числе уголовники. Захвачен следственный изолятор «Кресты» (12) , освобождены заключенные.
Правительство фактически прекратило свое существование. Арестован председатель Госсовета И. Г. Щегловитов. Избран Исполком Петроградского совета рабочих депутатов.
28 февраля. Вокзалы и артиллерийские заведения во власти бунтовщиков. Временный комитет Государственной думы (5) под руководством Михаила Родзянко заявил, что берет власть в свои руки. Генерал Л. Г. Корнилов назначен командующим войсками Петроградского округа.
На сторону восставших переходят экипаж «Авроры» (13) , Московский полк, 180-й пехотный полк, Финляндский полк, часть Царскосельского гарнизона.
Взята Петропавловская крепость (14) , ее артиллерия в руках восставших. Под угрозой артиллерийского обстрела генерал Хабалов вывел остатки правительственных войск из здания Главного Адмиралтейства (15) . Арест генерала Хабалова.
Верность царю
сохранила петроградская полиция, но 3,5 тысячи жандармов не могли противостоять
вооруженным солдатам. Лояльность сохраняли некоторые привилегированные части:
конвоиры, Собственный Железнодорожный полк, две роты Гвардейского экипажа,
дворцовая полиция. Сопротивлялся и Самокатный батальон. 28 февраля казармы Самокатного
батальона разгромлены.
Взбунтовалась Кронштадтская военно-морская база, убит военный комендант Кронштадта. На сторону мятежников переходят ранее верные царю элитные войска. Начало революции в Москве. Арестован бывший военный министр В. А. Сухомлинов. В Таврическом дворце (5) начались переговоры представителей Временного комитета Государственной думы, ЦК кадетской партии, Бюро Прогрессивного блока и Исполкома Петросовета, обсуждается состав будущего правительства и условия сотрудничества демократических сил с этим правительством.
2 марта. Николай II отрекается от трона – от своего имени и от имени наследника Алексея – в пользу младшего брата Михаила Романова.
3 марта. Михаил Александрович подписал манифест о «непринятии Престола» (16). В тексте манифеста сказано: «Принял я твердое решение в том лишь случае восприять верховную власть, если такова будет воля великого народа нашего...» Далее следовало разъяснение: посредством всенародного голосования на выборах представителей в Учредительное собрание, которое должно было решить вопрос об «образе правления» государством. Таким образом, формально это было не отречение, а «отложенное» решение, некое многоточие. Точку, однако, поставила уже другая революция.
Попробуем теперь
рассказать о том, как эта тема отражена в художественной литературе.
Мстиславский С. Д. Накануне. 1917 год // На крутом переломе: век ХХ. - М., 1984.
Сергей Дмитриевич Мстиславский (Масловский) – сын известного военного историка, генерала. О кончил Санкт-Петербургский университет, естественное отделение физико-математического факультета. Был членом партии эсеров, боевиком, сражался на баррикадах Красной Пресни в 1905 году. С первых дней Февральской революции работал в штабе восстания. Все события прошли у него перед глазами, поэтому он пишет о них очень живо. Захватывающий сюжет показан глазами молодых героев, ищущих свое место в революционных событиях.
Толстой А. Н.
Хождение по мукам. Кн. 1.
Сестры. - М., 2001.
Трилогия Алексея Николаевича Толстого очень хорошо известна нашему читателю, она переиздавалась огромное количество раз. Трижды была экранизирована. «Красный граф» Алексей Толстой создал замечательную книгу о любви к России.
1914 год, пышный и праздный, в ожидании рокового и страшного дня. Перемен ждали все: бедные и богатые, интеллигенция и простолюдины, все были пресыщены существующим порядком вещей. И вот война. Грандиозные события мирового масштаба и среди них – судьбы простых людей – не только сестер Даши и Кати, а огромного количества людей - исторических личностей, вождей, генералов, офицеров, казаков, простых крестьян, моряков.
Февраль 1917 года. Революция ворвалась в жизнь страны. Не было человека, чью жизнь она не затронула, и перемены эти непростые. Невозможно сразу понять, как строить свою жизнь дальше, кому верить, к чему стремиться. Нет на свете абсолютной правды. Никто не свят – ни белые, ни красные, ни зеленые.
Михаил Эммануилович Козаков жил в переломное время. Сын крымского портового весовщика, окончил гимназию с золотой медалью, поступив в Киевский университет, слушал курсы на медицинском и юридическом факультетах. Участвовал в революционном движении студенчества. Дважды сидел в тюрьме за симпатии к большевикам и антигерманскую агитацию. В гражданскую войну проявил организаторские таланты. Литературную деятельность писатель начинает в 20-е годы в Петрограде. Создал и редактировал журнал «Литературный современник».
Роман «Крушение империи» – главное детище писателя. Он работал над этим произведением долгие десять лет. Первое издание вышло под названием «Девять точек». До самого последнего времени Михаил Козаков перерабатывал книгу.
Действие романа охватывает период с 1913 по 1917 годы. Роман с очень большим числом действующих лиц. Распутин, лидер кадетской партии и военный министр, промышленник и фабрикант, деятельность оппозиционной буржуазии в военно-промышленных комитетах, кадетская партия и ее думская фракция накануне февральской революции, «работа» охранки, подпольная революционная деятельность Петроградского Комитета большевиков – все это находит в книге свое место.
Солженицын А. Красное Колесо // Собр. соч.: в 30 т. Т. 7-16. М., 2010.
Монументальная эпопея об одном из самых интересных и драматичных моментов российской истории, о том, как и почему произошла Февральская революция. Действие романа начинается летом 1914 и заканчивается осенью 1917 года. Огромное количество персонажей, от студента-революционера Ленартовича до Ленина и Николая II, каждый со своей судьбой и предназначенной ему историей роковой ролью. Эта книга ответит на фундаментальные вопросы – почему революция была неизбежна, почему она произошла так быстро, какая цепь ошибок и случайностей привела к параличу власти и мгновенному развалу государственной машины.
«Солженицын выстраивал единую книгу, ищущую ответы на три теснейшим образом связанных мучительных вопроса:
Почему революция победила Россию?
Что значила победа революции для нашей страны и всего мира?
Сумеем ли мы (или наши дети и внуки) остановить всесокрушающий безжалостный раскат Красного Колеса?
Дабы ответить на эти вопросы, дабы обрести вновь историю и Россию, дабы наметить путь в будущее (а об этом Солженицын думал всю жизнь), надо, не игнорируя сферу политической истории вовсе, над ней возвыситься. Что и происходит в «Красном Колесе», где человеческие истории постоянно сопрягаются с историей человечества, ибо разыгрываются в едином – не нами созданном – мире». (А. Немзер)
Шкловский В.
Сентиментальное путешествие. - М., 2008.
Автобиографический роман «Сентиментальное путешествие» Шкловский написал в 1924 году в Берлине, куда сбежал из Петербурга, опасаясь ареста. Он описывает события точно и спокойно, не навязывая никак выводов, отстраненно – как он любил.
После Берлина писатель вернулся в СССР и спокойно жил до глубокой старости. Фигура была колоритная, поэтому немало писателей, включая Булгакова (в «Белой Гвардии») вывели его в своих книгах. Как писатель он был гением метафор – точных, красивых – именно он выдумал, например, «гамбургский счет», который с тех пор кочует по статьям и книгам. Читать Шкловского – одно удовольствие.
Антон Иванович Деникин оставил яркий след в отечественной истории не только как боевой генерал, участник трех войн начала XX столетия, но и как талантливый писатель, мемуарист, поведавший современникам и потомкам о драматических событиях, активным участником которых ему довелось быть. Сегодняшний читатель, живущий в эпоху новой русской смуты, при чтении этих мемуаров будет поражен сходством исторических и политических коллизий, а также неизменностью методов борьбы, применяемых врагами России. Первый том «Очерков русской смуты» под названием «Крушение власти и армии (февраль-сентябрь 1917)».
Краснов П. Н.
От двуглавого орла к красному знамени: роман //
Последние дни Российской Империи: в 3 т. – М., 1996.
Петр Николаевич Краснов – русский генерал, последний атаман Всевеликого войска донского, военный историк, писатель. Участвовал в гражданской войне, принимал участие во второй мировой войне на стороне фашистской Германии. Краснов оставил большое литературное наследие – рассказы, мемуары и историко-публицистические произведения.
Эпопею «От двуглавого орла к красному знамени» автор писал около 30 лет, начал работать над ним еще в годы Гражданской войны. А впервые книга вышла в Берлине в 1921 году. Роман имел бурный успех у публики: самый знаменитый роман Русского Зарубежья, еще при жизни автора переведен на 12 европейских языков. При этом он подвергся ожесточенной критике либеральных кругов эмиграции.
Рассказывает книга о жизни героя с 90-х годов XIX века по русский бунт... Судьбы поколений, целой империи проходят перед глазами читателя.
Зырянов А. В. Литобзор журналов «День и ночь», «Огни Кузбасса», «Урал» и «Юность»
Свой шестой по счёту роман Фёдор Михайлович Достоевский написал под впечатлением от первых проявлений террористического движения, готовящегося в подполье царской России. В 1869 году страну потрясло громкое убийство студента Ивана Иванова, подготовленное С. Г. Нечаевым с целью укрепить своё влияние в революционном кругу. Собственно, так называемая «нечаевщина» и легла в основу сюжета самого политизированного романа Достоевского, который был издан спустя два года после трагических событий. Изначально писатель задумывал небольшое произведение на острую тему, однако в ходе работы создал настоящий роман-предсказание, в котором соединил злободневные сюжеты, наброски, сделанные для ненаписанного романа «Жития великого грешника», и продолжил линию нравственных споров, начатую ещё в романе «Преступление и наказание».
Эта книга заключает в себе художественное отражение исторических событий и одновременно с этим является переломной точкой в биографии и творчестве самого писателя. Рассказывая о трагических событиях революции и гражданской войны, Иван Алексеевич Бунин опирается на собственные дневниковые записи, сделанные в Москве и Одессе с 1918 по 1920 год. Описывая и осмысляя произошедшее, автор придаёт повествованию гневную и безысходную интонацию, ведь для него революция была сродни национальной катастрофе. Нескрываемая критика новоявленных вождей («Ленин, Троцкий, Дзержинский… Кто подлее, кровожаднее, гаже?») привела к тому, что советская цензура наложила строгий запрет на публикацию этого произведения в СССР, и снят он был только в годы Перестройки. Первые публикации фрагментов романа появились в Париже, на страницах русской эмигрантской газеты «Возрождение», в 1925-1927 годах.
Последний роман Тургенева «Новь», по его собственному признанию, «писался скоро, легко (в три месяца) - и с меньшим количеством помарок», что для него, привыкшего работать вдумчиво и постепенно, было совсем не свойственно. Замысел этого произведения родился ещё в 1870 году, когда в воздухе витали идеи «народничества» - романтической по своей сути идеологии, которая делала ставку на «сближение» духовной элиты с крестьянами. Сюжет романа разворачивается в конце 60-х и описывает искания русской революционной интеллигенции. Осознание классовой разобщённости внутри страны побуждает героев отправиться «в народ», пытаясь донести до простого люда истинные причины их бедственного положения и побудить их восстать против режима. Однако попытки массовой агитации встречают непонимание среди крестьянства. Несмотря на неприятие идей своих героев, Тургенев не осуждает их, а рисует образы несчастных молодых людей, запутавшихся в собственных ошибках. Сам он был убеждён, что вывести Россию из пропасти можно лишь путём постепенных преобразований и всеобщего просвещения.
Поэму, которую многие называли «политическим падением» Блока, он написал всего через два месяца после Октябрьской революции. Работа шла лихорадочно, Блока всецело захватила стихийность происходящего. Первый иллюстратор поэмы, Юрий Анненков, рассказывал, что для поэта «Мировой пожар» был не этапом преобразований, а целью как таковой. Он оправдывал жестокость большевистских нравов, видя в ней очищающее пламя, которое прижгёт раны на теле России. И пусть уже год спустя, лёжа на смертном одре, поэт отрекался от своего сочинения и умолял жену сжечь все его экземпляры, всё-таки мало кто станет спорить, что именно Блок, как никто другой близко заглянул в лицо революции, увидев в нём бесстыдное самодовольство расхристанного люмпена, не признающего никаких рамок.
Первый роман Михаила Булгакова - своеобразный реквием по миру русской интеллигенции, разрушенному революцией. Роман вполне можно назвать автобиографическим: почти все главные герои списаны с реальных прототипов - членов семьи Булгаковых и их знакомых. Основные события также взяты из судьбы реальных героев, причём подчас с документальной точностью. Автор не изменил и место действия, использовав в качестве декораций киевские улицы и родной дом. В центре сюжета - семья русских интеллигентов и их ближний круг, переживающие события Гражданской войны на Украине в конце 1918 года. Критики приняли роман неоднозначно, советские власти ругали автора за лояльность к классовым врагам, их оппоненты не одобряли того, что Булгаков не отрицает новых устоев. Первая публикация одной из частей романа появилась в журнале «Россия» в 1925 году, а полностью он впервые вышел во Франции в 1927-1929 годах. В последствии события романа послужили основой для пьесы Булгакова «Дни Турбиных», которая неоднократно и с успехом ставилась на сцене и экранизировалась.
Борис Пастернак работал над своим главным романом «Доктор Живаго» десять лет, с 1945 по 1955 год. В романе соединился талант Пастернака как прозаика и его поэтический дар - в повествование включены стихи главного героя, Юрия Андреевича Живаго. Это ещё один портрет русской интеллигенции на фоне драматических исторических событий, захватывающих период от начала века до Великой Отечественной войны. Биография доктора и поэта стала для Пастернака холстом, в который вплетены вечные размышления о жизни и смерти, события русской истории и оценка роли революции в ней, образы интеллигенции, проблемы христианства и еврейства. Советская критика встретила роман негативно, книга долгое время не издавалась на родине автора из-за его негативной оценки событий 1917 года.
«Красное колесо» - одно из ключевых произведений Солженицына, роман-эпопея об истории России в период с 1914 до 1917 года. Задумывая это грандиозное произведение, Солженицын хотел рассказать всю правду о реалиях того времени, ведь он был одним из немногих авторов, сохранивших «ощущение современности этих событий». Солженицын назвал роман «повествованьем в отмеренных сроках» и поделил его на два действия и четыре «узла». Первое действие описывает события от Первой Мировой до Февральской реолюции, а второе включает в себя узел «Апрель Семнадцатого» и конспект ненаписанных узлов, описывающих последующие события до декабря 1917 года. Работая над созданием персонажей, Солженицын наряду с вымышленными фигурами также опирался на реальные прототипы. В Сане Лаженицыном можно узнать отца автора, в Косте Гулае - друга Николая Виткевича.
Если вы нашли опечатку или ошибку, выделите фрагмент текста, содержащий её, и нажмите Ctrl + ↵
Описание презентации по отдельным слайдам:
1 слайд
Описание слайда:
1917 год в русской литературе Выполнила учитель русского языка и литературы Степанова Л.В.
2 слайд
Описание слайда:
Один из лучших памятников любой эпохи – это самые яркие и талантливые произведения художественной литературы. И их было немало. Но как встретили русские поэты и писатели революцию 1917 года и последовавшую за ней Гражданскую войну? Каково было их отношение к революционным событиям?
3 слайд
Описание слайда:
Революция разделила поэтов и прозаиков не по степени дарования, а по идейной направленности. «Мы входили в литературу волна за волной, нас было много. Мы приносили свой личный опыт жизни, свою индивидуальность. Нас соединяло ощущение нового мира как своего и любовь к нему», – так характеризовал Александр Фадеев «левое» крыло русской литературы. Наиболее яркие представители его – Александр Серафимович, Александр Фадеев, Николай Тихонов, Константин Тренев, Всеволод Вишневский, Эдуард Багрицкий, Михаил Светлов и др.
4 слайд
Описание слайда:
Сергей Есенин, Александр Блок, Владимир Маяковский приветствовали великое событие: «Слушайте, слушайте музыку революции!» (А. Блок), «Четырежды славься, благословенная» (В. Маяковский), «Что нам слюна иконная в наши ворота ввысь?» (С. Есенин). Тот, кто не принял новую идеологию, тот заплатил изгнанием, непечатанием книг и даже жизнью. Среди них были Исаак Бабель, Иван Бунин, Иван Шмелёв, Михаил Зощенко, Анна Ахматова, Марина Цветаева, Михаил Булгаков и др.
5 слайд
Описание слайда:
История развития русской литературы в ХХ веке. После 1917 года часть писателей эмигрировала из России, и русская литература разделилась на три направления: литературу русского зарубежья (И.Бунин, В.Набоков, И.Шмелев), литературу не признанную официально и в свое время в СССР не печатавшуюся (М.Булгаков, А.Ахматова, А.Платонов) и русскую советскую литературу (М.Горький, В.Маяковский, М.Шолохов).
6 слайд
Описание слайда:
СЕРГЕЙ ЕСЕНИН (1895–1925) События 1917 года не могли оставить поэта равнодушным. Первый период революции, давший крестьянам землю, был принят поэтом благожелательно. Первым откликом на Октябрьскую революцию была поэма «Преображение», датированная ноябрем 1917 года. Революция представлена началом всего сущего на Земле, началом изобилия и великолепия. В поэме «Иорданская голубица», написанной в 1918 году, поэт признает свою принадлежность к революции. Стихотворение «Небесный барабанщик» (1919) совсем иное, оно близко к призывно-обличительной лирике пролетарских поэтов. Это – призыв к борцам революции сплотить ряды против врага – «белого стада горилл», угрожающего юной социалистической России. Бунтарский дух, разухабистость и безоглядность сквозят в лихих воззваниях произведения. Однако в отношении революции в скором времени пришло разочарование. Есенин стал смотреть не в будущее, а в настоящее. Революция не оправдала чаяния поэта на недалекий «мужицкий рай», но в ней Есенин неожиданно разглядел иные стороны, которые не мог воспринимать положительно. «Идет совершенно не тот социализм, о котором я думал... Тесно в нем живому, тесно строящему мост в мир невидимый, … ибо рубят и взрывают эти мосты из-под ног грядущих поколений». Листьями звезды льются В реки на наших полях. Да здравствует революция На земле и на небесах!
7 слайд
Описание слайда:
Иван Шмелев (1873–1950) «Лето Господне» Название романа «Лето Господне» взято из Евангелия от Луки, где сказано, что Христос пришел «проповедовать Лето Господне благоприятное». Герой произведения ощущает свое родство со всеми, всеединство людей, духовного и природного мира. В чувстве сопричастности всему миру, единства с ним, по Шмелеву, – важнейшая особенность русского национального характера. Писатель в поисках духовной опоры возвращается к Руси христианской, к Москве своего детства. Герой-повествователь мальчик Ваня – персонаж автобиографический. В доме отца мальчик знакомится с многочисленными людьми, он учится различать людей добрых и злых, праведников и «охальников». Авторский стиль подчеркнуто лиричен, повесть проникнута настроениями благодарения, умиления. В произведении в полную меру проявился талант Шмелева – художника слова: замечательны описания московского быта, явлений природы, людей. Персонажи книг Шмелева сыплют пословицами, поговорками, прибаутками, поют песни, соблюдают православные обряды. Культура русского православия органично входит в образную ткань книги писателя.
8 слайд
Описание слайда:
Иван Бунин (1870–1953) «Окаянные дни» В дневнике, озаглавленном «Окаянные дни», Иван Алексеевич Бунин выразил свое резко отрицательное отношение к революции, свершившейся в России в октябре 1917 г.. Он воспринимал большевистский переворот как разрыв исторического времени. Сам Бунин ощущал себя последним, кто может чувствовать «это прошлое время наших отцов и дедов». Он хотел в «Окаянных днях» столкнуть осеннюю, увядающую красоту прежнего и трагическую бесформенность нынешнего времени. За распадом российской дореволюционной жизни Бунин угадывает распад мировой гармонии. Единственное утешение он видит в религии. Писатель ощущал свою ответственность «вместе со значительной частью интеллигенции за то», что в стране произошла, как ему казалось, культурная катастрофа. Он корил себя и других за прошлое равнодушие к делам религии, полагая, что благодаря этому к моменту революции пуста была народная душа. Глубоко символичным представлялось Бунину, что русские интеллигенты бывали в церкви до революции только на похоронах. Вот и пришлось в результате хоронить Российскую империю со всей ее многовековой культурой!
9 слайд
Описание слайда:
Владимир Маяковский (1893–1930) Восторженное отношение Владимира Маяковского к революции красной нитью проходит через все творчество поэта. Если старому миру он четырежды крикнул: «Долой», то революции он воскликнул: «Четырежды славься, благословенная!» Однако автор прекрасно осознает, что смена власти – это серьезное общественное потрясение, которое несет в себе не только свободу простому народу, но и разруху, голод, болезни и пьяный разгул. Основным методом его творчества первых послереволюционных лет явился революционный романтизм, главной темой – борьба за утверждение нового общества. Коммунизм и будущее стали для него практически синонимами. Новый строй оказался его кредо, символом веры, которому поэт посвятил свое творчество и свою жизнь. Поэт сплавляет стихи и публицистику, его язык сжат, емок, афористичен. Сюжеты его произведений часто условны, фантастичны, образы тяготеют к сатирическому или героическому гротеску. Моральное и идеологическое кредо поэта основывалось, как и у многих современников, на искренней вере в торжество идей справедливости и добра. Многие темы и мотивы поэзии получают новое направление, пафос произведений становится более жестким и публицистическим, усиливаются жизнеутверждающие мотивы
10 слайд
Описание слайда:
Александр Блок (1880–1921) «Двенадцать» Поэма Александра Блока «Двенадцать» была написана по «горячим следам» октябрьских событий 1917 года.Интеллигентами того круга, к которому относился Александр Блок, все эти события воспринимались как национальная трагедия, как погибель русской земли. На этом фоне явным контрастом прозвучала блоковская поэма, она многим его современникам показалась не только неожиданной, но даже кощунственной. Блок очень точно ощутил то страшное, что вошло в жизнь, – полное обесценивание человеческой жизни, которую не охраняет больше никакой закон Разгул революционной стихии поэт воспринимал как народное возмездие, в том числе и интеллигенции, на которой лежат грехи отцов. Потерявшая нравственные ориентиры, охваченная разгулом темных страстей, разгулом вседозволенности – такой предстает Россия в поэме «Двенадцать». И именно в связи с этим возникает самый загадочный образ в поэме, образ, который появляется в финале, – Христос. Образ Христа предугадывается в произведении с самого начала – уже с его названия: число 12 было числом апостолов, учеников Христа. Весь путь, которым идут герои блоковской поэмы, – это путь из бездны к воскрешению, от хаоса к гармонии. Поэма Александра Блока «Двенадцать» проникнута верой автора в грядущее воскрешение России и воскресение человеческого в человеке.
11 слайд
Описание слайда:
Зинаида Гиппиус (1869–1945) Октябрьская революция ужаснула Зинаиду Гиппиус: она восприняли её как воцарение «царства Антихриста», торжество «надмирного зла». В октябре Гиппиус писала: «Все, в ком была душа, – и это без различия классов и положений, – ходят, как мертвецы. Мы не возмущаемся, не страдаем, не негодуем, не ожидаем… Встречаясь, мы смотрим друг на друга сонными глазами и мало говорим. Душа в той стадии голода (да и тело!), когда уже нет острого мученья, наступает период сонливости». Поэтическим документом времени, отразившем отношение Гиппиус к происходившему в 1917–1918 годах, стал сборник «Последние стихи. 1914– 1918» (1918 год). Сохранив воинствующе резкое неприятие большевизма, Гиппиус остро переживала свою отчуждённость от родины. По её инициативе в Париже было создано общество «Зелёная лампа» (1927–1939), призванное объединить те разнообразные литературные круги эмиграции, которые принимали взгляд на призвание русской культуры за пределами советской России. Если гаснет свет – я ничего не вижу. Если человек зверь – я его ненавижу. Если человек хуже зверя – я его убиваю. Если кончена моя Россия – я умираю.
12 слайд
Описание слайда:
Исаак Бабель (1894–1940) «Конармия» представляет собой нерасторжимое художественное единство – цикл рассказов, объединённых образом героя-повествователя Кирилла Васильевича Лютова. Рассказы доступны, но вместе с тем очень сложно построены. В них намеренно не высказывается авторская позиция, и это допускает множество толкований. Образы автора, рассказчика и героя находятся в сложном соотношении, создают впечатление сразу нескольких точек зрения, высказанных в произведении. «Конармия» – одна из самых беспощадных и откровенных книг. Перед читателем предстаёт жизнь на войне, в которой переплетены воедино правдоискательство и духовная слепота, смешное и трагическое, героизм и жестокость. Конармейцы в изображении Бабеля предстают людьми с противоречивыми характерами, непредсказуемыми, неординарными. В центре «Конармии» – проблема человека в революции, человека, вступившего в борьбу за новое, справедливое устройство общества. Жестокость некоторых нарисованных Бабелем сцен, натуралистичность картин быта красноармейцев вызваны необходимостью показать достоверность того, что происходило ежедневно. Герои Бабеля поступают жестоко, потому что этого требует логика времени.
13 слайд
Описание слайда:
Анна Ахматова (1889–1966) Революция 1917 года была воспринята Анной Ахматовой как катастрофа. Но революция для Ахматовой – это и возмездие, расплата за прошлую греховную жизнь. И пусть сама лирическая героиня не творила зла, но она чувствует свою причастность к общей вине, а потому готова разделить судьбу своей родины и своего народа: Кому и когда говорила, Зачем от людей не таю, Что каторга сына сгноила, Что Музу засекли мою. Я всех на земле виноватей Кто был и кто будет, кто есть. И мне в сумасшедшей палате Валяться – великая честь. Одним из способов художественного осмысления происходящего в стране становится использование библейских мотивов и исторических параллелей, которые все чаще и чаще возникают в лирике Ахматовой. «Я» в лирике Ахматовой этой поры превращается в «мы», теперь она говорит от лица «многих». Именно словом поэта «оправдан будет каждый час» не только самой Ахматовой, но и ее современников.
14 слайд
Описание слайда:
Михаил Булгаков (1891–1940) Революция 1917 года имела огромное влияние на Михаила Булгакова, изображение этого события прочно вошло в творчество писателя. «Белая гвардия» Михаила Булгакова, может быть, единственный в советской литературе «деполитизированный» роман о революции и гражданской войне. Это книга о судьбах классической культуры в грозную эпоху лома вековых традиций. Проблематика романа чрезвычайно близка Булгакову, «Белую гвардию» он любил более других своих произведений. В «Белой гвардии» противопоставлены две группы офицеров – те, кто «ненавидели большевиков ненавистью горячей и прямой, той, которая может двинуть в драку», и «вернувшиеся с войны в насиженные гнезда с той мыслью, как и Алексей Турбин, – отдыхать и устраивать заново не военную, а обыкновенную человеческую жизнь». Сам писатель явно на стороне Алексея Турбина, стремящегося к мирной жизни, к сохранению семейных устоев, к налаживанию нормальной жизни, устройству быта, несмотря на господство большевиков, разрушивших прежнюю жизнь и пытающихся заменить старую культуру новой, революционной. Булгаков воплотил в «Белой гвардии» свою идею сохранения дома, родного очага после всех потрясений революции и гражданской войны.
15 слайд
Описание слайда:
Михаил Шолохов (1905–1984) Сборник «Донские рассказы» Михаил Шолохов, прошедший Гражданскую войну и видевший все ее стороны, создавал на реальных событиях. Рассказы написаны в духе своего времени и пронизаны коммунистической идеологией, что соответствует стилистической манере соцреализма. «Донские рассказы» Шолохова объединяет общая тематика – жизнь простых людей на Дону во время гражданской войны. Глубина концепции сборника «Донские рассказы» кроется в том, что в несправедливых и страшных условиях войны главное – оставаться человеком. На примере главных героев автор призывает к этой истине. В своих рассказах автор попытался показать через историю конкретного человека трагедию нации. «Донские рассказы» Михаила Шолохова отражают взгляд на войну как национальную трагедию русского народа. Шолохов показал, что в гражданской войне нет правых и виноватых, люди гибнут глупо и бессмысленно.
16 слайд
Описание слайда:
Выводы В русской литературе в 1917 году отразились сложнейшие процессы общественной и духовной жизни эпохи исторического перелома. Но давайте не будем никого строго судить. Ни тех, кто воспел события тех лет, искренне веря в мировую революцию, когда все люди станут одной большой и дружной семьей. Ни тех, кто наступал на горло собственной песне, чтобы идти в ногу со своим веком. Ни тех, кто «бросил землю на растерзание врагам», обрекая себя на добровольное изгнание. Жизнь – очень сложная штука. А самое ценное для нас в творческом наследии поэтов ХХ века– это идеи гуманизма, терпимости, ценности человеческой жизни и, конечно, огромной любви к своей родине, стране «с названьем кратким «Россия».
РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА ПОСЛЕ 1917 ГОДА
Первые бурные годы после 1917, когда в соответствии с новыми социальными силами, высвобожденными свержением самодержавия, появились многочисленные противоборствующие литературные группы, были единственным революционным периодом развития искусства в Советском Союзе. Борьба в основном развертывалась между теми, кто примыкал к великой литературной традиции реализма 19 в., и глашатаями новой пролетарской культуры. Новаторство особенно приветствовалось в поэзии, исконной провозвестнице революции. Футуристическая поэзия В.В.Маяковского (1893-1930) и его последователей, вдохновлявшаяся "социальным заказом", т.е. повседневной классовой борьбой, представляла собой полнейший разрыв с традицией. Некоторые писатели приспосабливали к новым темам прежние выразительные средства. Так, например, крестьянский поэт С.А.Есенин (1895-1925) традиционным лирическим слогом воспевал новую жизнь, которая ожидалась в деревне при советской власти.
Некоторые произведения послереволюционной прозы создавались в духе реализма 19 в. В большинстве описывалась кровопролитная Гражданская война 1918-1920 - тому примером убийственные картины общественного упадка во время всеобщей распри в романе Б.А.Пильняка Голый год (1922). Подобными же примерами могут служить рассказы о красном казацком воинстве в Конармии (1926) И.Э.Бабеля или запоминающийся образ Левинсона, героя романа А.А.Фадеева Разгром (1927).
Преобладающей темой в ранней прозе "попутчиков революции", по выражению Л.Троцкого, была трагическая борьба между тягой к новому и приверженностью к старому, всегдашнее последствие гражданской войны. Этот конфликт выявляется в двух ранних романах К.А.Федина (1892-1977) - Города и годы (1924) и Братья (1928), а также у Л.М.Леонова в романах Барсуки (1925) и Вор (1928), психологический реализм которых свидетельствует о влиянии Достоевского. Связь с писателями прошлого еще сильнее чувствуется в монументальной трилогии А.Н.Толстого Хождение по мукам (1922-1941), изображающей дореволюционную, революционную и послереволюционную Россию.
В условиях отсутствия политической цензуры в первые годы советской власти многое позволялось писателям-сатирикам, которые всячески осмеивали новый режим, как, например, Ю.К.Олеша в изощренной политической сатире Зависть (1927) или В.П.Катаев в повести Растратчики (1926), превосходном изображении простодушного мошенничества двух советских чиновников; а также крупнейший сатирик советской эпохи М.М.Зощенко в своих многочисленных едких и грустных рассказах.
Коммунистическая партия принялась за официальное регламентирование литературы с началом первого пятилетнего плана (1928-1932); ей усиленно способствовала Российская ассоциация пролетарских писателей (РАПП).
В результате появилось неимоверное количество производственной прозы, поэзии и драматургии, почти никогда не поднимавшейся над уровнем монотонной пропаганды или репортажа. Это нашествие предвосхищали романы Ф.В.Гладкова, чье наиболее популярное творение Цемент (1925) описывало героический труд восстановления полуразрушенного завода. Из прозы заслуживают упоминания роман Пильняка о строительстве огромной плотины, меняющей течение Москвы-реки, Волга впадает в Каспийское море (1930), где странным образом выказано больше симпатии к прежним, нежели к новым строителям; две книги Леонова Соть (1930) и Скутаревский (1933), которые, подобно тогдашним бесчисленным производственным романам, перегружены избыточными техническими подробностями, но в обрисовке характеров все же заметен обычный леоновский интерес к "внутреннему человеку" и его духовной жизни; и Время, вперед! (1932) Катаева, где рассказ о социалистическом соревновании изготовителей цемента не лишен юмора и занимательности. От множества романов о коллективизации далеко отстоит Поднятая целина (1932) М.А.Шолохова, быть может потому, что его главный герой Давыдов - глубокий образ, наделенный человеческим обаянием и ничуть не похожий на схематические образы производственной прозы.
Укрепление Сталиным своей диктаторской власти в начале 1930-х годов предопределило полное подчинение литературы и искусства. В 1932 Центральный Комитет распорядился распустить все литературные объединения и основать единый общенациональный Союз советских писателей, который и был через два года учрежден на Первом Всесоюзном съезде советских писателей.
Однако, учитывая надобности международной агитации 1930-х годов в духе Народного фронта, по отношению к наиболее талантливым писателям проявлялась некоторая терпимость. Так, например, хотя главные персонажи превосходного романа Федина Похищение Европы (1933-1935) и стремятся быть на высоте партийных задач, они все же не могут скрыть своего отрицательного отношения к некоторым особо нелепым установкам; герой-коммунист Курилов в романе Леонова Дорога на океан (1935) печально размышляет в конце повествования, как много он упустил в жизни, целиком посвятив ее жертвенному служению партии. Произведением, вполне соответствовавшим официальным указаниям, был автобиографический роман Н.А.Островского Как закалялась сталь (1934), который имел огромный успех. Его герой Павел Корчагин стал образцом "положительного героя", или "нового советского человека", но характеру его не хватает достоверности, так как мир, в котором он живет и борется, имеет неестественную черно-белую окраску.
В этот период Шолохов завершил великий роман Тихий Дон (1928-1940), который был признан классическим произведением советской литературы и удостоен Нобелевской премии 1965. Это широкая эпическая панорама событий войны, революции и братоубийственных раздоров, завершающихся покорением казаков Красной Армией.
Социалистические реалисты наплодили множество лишенных драматизма пьес о современной советской действительности. Значительно лучше других Аристократы (1934) Н.Ф.Погодина на материале строительства Беломорско-Балтийского канала силами заключенных и его же две пьесы о Ленине: Человек с ружьем (1937) и Кремлевские куранты (1941); Далекое (1935) А.Н.Афиногенова, пьеса скорее чеховская, нежели образчик социалистического реализма; превосходна драма Леонова Половчанские сады (1938), где идеологическая установка подчинена задаче психологического раскрытия образа.
Из всех жанров поэзия труднее всего поддается регламентации, и среди массы стихотворной продукции 1930-х годов, опубликованной такими ведущими советскими поэтами, как Н.С.Тихонов, С.П.Щипачев, А.А.Прокофьев, М.А.Светлов, А.А.Сурков, С.И.Кирсанов, М.В.Исаковский, Н.Н.Асеев и А.Т.Твардовский, единственное существенное произведение, сохранившее, как представляется, художественную ценность, - Страна Муравия (1936) Твардовского, длинная поэма, герой которой, типичный крестьянин Никита Моргунок, после многих злоключений вступает в колхоз. Здесь социалистический реализм делу никак не мешает; умело сплавленный с логикой событий, он как бы способствует их художественному правдоподобию. Несколько сборников Б.Л.Пастернака (1890-1960) были опубликованы в 1930-х годах, но содержали они по большей части его давние стихотворения. С 1937 Пастернак стал отдавать предпочтение стихотворным переводам, а сам писал все меньше.
Во время сталинских репрессий во второй половине 1930-х годов многие писатели были арестованы - некоторых расстреляли, другие провели долгие годы в лагерях. После смерти Сталина кое-кто из исчезнувших был посмертно реабилитирован, подобно Пильняку или замечательному поэту О.Э.Мандельштаму; а тем, кто был отлучен от литературы, как А.А.Ахматова, было вновь дозволено печататься. Многие писатели сталинской эпохи, стремясь избежать опасностей современной тематики, занялись сочинением исторических романов и пьес. Обращение к истории внезапно стало популярным на подъеме национализма, который партия поощряла перед лицом возрастающей угрозы войны. Внимание часто привлекают ключевые моменты славного воинского прошлого, как в Севастопольской страде (1937-1939) С.Н.Сергеева-Ценского, волнующем повествовании о русском героизме во время осады Севастополя в Крымскую войну. Лучшим из исторических романов того времени был Петр I (1929-1945) А.Н.Толстого.
Сразу же после немецкого вторжения в 1941 литература была мобилизована на поддержку воюющей страны, и до 1945 почти всякое печатное слово так или иначе способствовало защите отечества. Творчество тех лет было по большей части недолговечным, но некоторые произведения талантливых писателей обладали выдающимися художественными достоинствами. Пастернак, К.М.Симонов и О.Ф.Берггольц создали прекрасные образцы лирики. Было опубликовано несколько впечатляющих повествовательных поэм о войне, в числе которых Киров с нами (1941) Тихонова, Зоя (1942) М.И.Алигер, Пулковский меридиан (1943) В.М.Инбер и Василий Теркин (1941-1945) Твардовского - образ русского солдата, ставший почти легендарным. Быть может, наиболее примечательными произведениями тогдашней художественной прозы являются Дни и ночи (1944) Симонова, Взятие Великошумска (1944) Леонова, Сын полка (1945) Катаева и Молодая гвардия (1945) Фадеева. Среди удостоившихся особого успеха пьес военного времени - Фронт (1942) А.Е.Корнейчука, где обличалась некомпетентность советских генералов старой закалки; Русские люди (1943) Симонова - изображение самоотверженности советских солдат и невоенных граждан перед лицом смерти; и две пьесы Леонова, Нашествие (1942) и Ленушка (1943), обе - о жестокой борьбе русских людей в условиях немецкой оккупации.
Советские писатели надеялись, что партия расширит пределы относительной творческой свободы, дарованной им во время войны, однако постановление Центрального комитета по вопросам литературы от 14 августа 1946 покончило с этими надеждами. Искусство должно вдохновляться политически, заявил советский политик А.А.Жданов, и "партийность" и социалистический реализм должны быть руководством для писателя.
После смерти Сталина в 1953 растущее недовольство жесткой регламентацией сказалось в повести И.Г.Эренбурга Оттепель (1954), о злосчастной участи художников, вынужденных творить под контролем начальства. И хотя партийные прихвостни вынесли суровое порицание мятежным авторам на Втором съезде писателей (1954), речь первого секретаря ЦК КПСС Н.С.Хрущева на 20 съезде партии, где разоблачались преступления Сталина, породила волну протеста против вмешательства в творческий процесс. Во многих произведениях поэзии, прозы и драматургии молодые авторы обличали не только злоупотребления власти сталинской поры, но и уродливые явления современной действительности. Имевший широкий читательский успех роман В.Д.Дудинцева Не хлебом единым (1956), с его критикой партийной бюрократии, был показателен для нового настроя литературы. В 1957, когда мятежный дух обеспокоил начальство, Хрущев напомнил писателям, что им надлежит следовать коммунистической идеологии. Публикация в том же году за границей романа Пастернака Доктор Живаго была сурово осуждена в партийной прессе, и Пастернак был вынужден отказаться от Нобелевской премии 1958. Шумный скандал, который вызвала книга, помог справиться с литературным брожением, и на Третьем съезде писателей в 1957 вновь царила атмосфера покорности.
В начале 1960-х годов потребность в большей свободе художественного выражения в литературе и искусстве сказалась с новой силой, особенно стараниями "сердитых молодых людей", из которых наибольшую известность получили поэты Е.А.Евтушенко и А.А.Вознесенский. Поэзию Вознесенского отличают эксперименты с языком, смелые образы и разнообразие тематики; все это блестяще иллюстрируют две его лучшие книги, Треугольная груша (1960) и Антимиры (1964).
1960-е годы были примечательны не только новыми произведениями, но и впервые опубликованными старыми. Так, читатели получили возможность ознакомиться с творчеством М.И.Цветаевой (1891-1941), покончившей жизнь самоубийством вскоре после возвращения из эмиграции. Снова появилось в печати имя Бориса Пастернака, хотя публиковали лишь его стихи; Доктор Живаго был издан в Советском Союзе тридцатью годами позднее, нежели на Западе. Важнейшим литературным открытием десятилетия было творчество М.А.Булгакова (1891-1940), ранее известного своей инсценировкой Мертвых душ Гоголя и романом Белая гвардия (1924), где, в отличие от большинства произведений советской литературы, противники советской власти во времена Гражданской войны изображены не презренными негодяями, но сбитыми с толку людьми, отстаивающими безнадежное дело. Посмертно опубликованные романы и повести завоевали Булгакову репутацию тончайшего сатирика и вообще одного из лучших русских прозаиков. Театральный роман, опубликованный в 1965, представлял собой издевательский шарж на знаменитого театрального режиссера К.С.Станиславского. Великолепный роман Мастер и Маргарита (1966-1967) затрагивает множество тем, связанных с искусством и чувством вины. Третье значительное произведение Булгакова, повесть Собачье сердце, была опубликована за рубежом в 1969. Причудливый рассказ о научном опыте, превратившем обычное животное в жуткое существо, соединяющее в себе худшие человеческие и собачьи свойства, был сочтен властями опасной пародией на советский опыт воспитания нового человека.
В 1960-е годы постепенно возродился и советский театр - как за счет нового репертуара (например, пьес В.С.Розова и А.Н.Арбузова), так и возобновления сценического экпериментирования 1920-х годов. Поэзию обогатили новые таланты - Белла Ахмадулина и Новелла Матвеева. Некоторые молодые новеллисты, например Ю.П.Казаков и Ю.М.Нагибин, стремились использовать опыт таких дореволюционных русских мастеров жанра, как Чехов; другие же, например В.П.Аксенов, принимали за образец современных западных писателей, таких, как Дж.Д.Сэлинджер.
Наиболее значительными литературными событиями 1960-х годов были публикация в 1962 повести А.И.Солженицына Один день Ивана Денисовича и процесс А.Д.Синявского и Ю.М.Даниэля в 1966. Последующее творчество Солженицына и Синявского, двух первостепенных прозаиков послесталинской эпохи, отражает развитие советской литературы во времена Брежнева.
Вслед за публикацией Одного дня Ивана Денисовича, принесшей ему всеобщую известность, Солженицыну удалось опубликовать лишь несколько рассказов, лучший из которых - Матренин двор (1963); после этого двери советских издательств перед ним закрылись. Его главные романы В круге первом и Раковый корпус были опубликованы за рубежом в 1968, а в 1969 его исключили из Союза советских писателей. В 1970 ему была присуждена Нобелевская премия по литературе. В 1971 на западе был опубликован роман Август Четырнадцатого, первый из серии исторических романов, устанавливающих причины революции. Следом за ним, в 1973, вышел первый том монументального художественно-документального исследования советской системы трудовых лагерей - Архипелаг ГУЛАГ. В разгар скандала, вызванного этой публикацией, Солженицын был лишен советского гражданства и выслан из страны. Спустя некоторое время он поселился в США, где продолжал работать над циклом исторических романов и выпустил воспоминания о хрущевской эре Бодался теленок с дубом (1975). В 1994 он вернулся в Россию.
Почти целиком отбыв семилетний лагерный срок, был освобожден Синявский, ему позволили вернуться в Москву. В 1973 он эмигрировал во Францию, где опубликовал в 1975 критические этюды о Пушкине и Гоголе (Прогулки с Пушкиным и В тени Гоголя) и лагерные мемуары Голос из хора (1976). Автобиографический роман Спокойной ночи! вышел в 1984.
Во времена Брежнева официальный контроль над советской литературой не ослабел, и многие талантливые авторы были вынуждены эмигрировать из Советского Союза. Среди наиболее выдающихся эмигрантов были поэт И.А.Бродский, сатирик В.Н.Войнович и писатель-философ А.А.Зиновьев. Бродского в 1964 судили за "тунеядство" и отправили в ссылку на принудительные работы. Он был освобожден в 1965, когда публикация первой книги его стихотворений на Западе привлекла внимание к его участи, но в 1972 принудили эмигрировать. В 1987 он стал пятым русским писателем - лауреатом Нобелевской премии, а в 1991 был удостоен звания поэта-лауреата США. Войнович эмигрировал в Западную Германию в 1981. Его самая знаменитая книга Жизнь и необыкновенные приключения солдата Ивана Чонкина (1975) была издана на Западе, следом за нею - Иванькиада (1976) и продолжение Чонкина - Претендент на престол (1979). В эмиграции он опубликовал язвительную сатиру Москва 2042 (1987) и повесть-шарж о Союзе советских писателей Шапка (1988). Подобно Войновичу, Зиновьев опубликовал свое самое известное произведение, причудливую смесь художественного вымысла, философии и социальной сатиры под названием Зияющие высоты (1976), до эмиграции в 1978, но и за рубежом продолжал много писать и публиковаться.
Некоторые из видных писателей, оставшихся в Советском Союзе, пытались противостоять официальному всевластию над изданием и распространением литературы. Не удостоенная официального одобрения литература стала в начале 1960-х годов появляться в "самиздате", и циркуляция "бесцензурных" перепечаток значительно усилилась после процесса Синявского и Даниэля. Другие же писатели, как было сказано, публиковались в "тамиздате" (т.е. за рубежом); в частности, Г.Н.Владимов, чья повесть Верный Руслан, изображающая советскую действительность, увиденную глазами пса из бывшей лагерной охраны, была напечатана на Западе в 1975. Наиболее знаменитый пример являет альманах Метрополь, где были собраны произведения как вполне известных, так и начинающих авторов. Это собрание советская цензура в 1979 не пропустила в печать, и оно было демонстративно опубликовано на Западе. Вследствие возникшего скандала один из самых видных участников альманаха прозаик В.П.Аксенов был вынужден эмигрировать. За рубежом он опубликовал такие свои значительные произведения, как Ожог (1980) и Остров Крым (1981).
Хотя "период застоя" и выхолащивал литературу, достойные внимания произведения продолжали печататься в Советском Союзе и в брежневские времена. С 1950-х годов все больший вес в советской литературе приобретала группа "деревенщиков". В их произведениях изображалась горестная жизнь русской деревни; они были исполнены тоски по прошлому и отличались склонностью к мифологизации русского крестьянства. Ведущими представителями этой группы были Ф.А.Абрамов, В.Г.Распутин, В.И.Белов и В.П.Астафьев. Некоторые писатели сосредоточились на жизни городской интеллигенции. Ю.В.Трифонов привлек внимание романами, исследующими "обуржуазивание" интеллигенции и комплекс нравственных проблем, связанных со сталинскими репрессиями и их последствиями (роман Дом на набережной, 1976). Подобно Трифонову, А.Г.Битов избрал своим коллективным персонажем интеллигенцию. Его продолжали публиковать на родине в 1970-е годы, но главное из его тогдашних произведений, роман многосложной структуры Пушкинский дом, не могло быть полностью напечатано в Советском Союзе вплоть до эпохи перестройки. Он появился на Западе в 1978. Наиболее последовательно насаждал модернизм в русской литературе 1960-1970-х годов Катаев, книгами воспоминаний Святой колодец (1966) и Трава забвения (1967) начавший публикацию своих, как он выражался, "мовистских" произведений, которые он писал и печатал до самой смерти.
К началу 1980-х годов русская литература была разделена на два сообщества - эмигрантов и советских писателей. Панорама легальной литературы в пределах Советского Союза потускнела, когда многие выдающиеся писатели, такие, как Трифонов, Катаев и Абрамов, умерли в первые годы десятилетия, и в печати не появлялось буквально никаких свидетельств возникновения новых талантов. Существенным исключением была Т.Н. Толстая, чей первый рассказ На золотом крыльце напечатал один из ленинградских журналов в 1983; сборник под тем же заглавием был опубликован в 1987. Второй ее сборник, Сомнамбула в тумане, опубликован на английском языке в США в 1991.
Приход к власти в 1985 М.С.Горбачева и последовавшая эпоха "гласности" в советской печати радикально преобразили русскую литературу. Первыми из ранее запрещенных произведений проникли в печать написанные "в стол" сочинения официально "приемлемых" советских писателей. Самым заметным был роман А.Рыбакова Дети Арбата (1987), который затрагивал болезненную тему связи между убийством С.М.Кирова в 1934 и началом сталинских репрессий. Публикация Доктора Живаго Пастернака в 1988 открыла путь в печать другим, ранее "неприемлемым" произведениям, например Е.И.Замятина, чей роман-антиутопия Мы был опубликован также в 1988. Лишь в 1989 рухнули последние барьеры, пропуская в печать сочинения живых эмигрантов и писателей-диссидентов, в том числе выдержки из Архипелага ГУЛАГА Солженицына.
К концу 1980-х годов в литературе нарастает идеологическое противостояние, выраженное открыто в литературно-критических и публицистических статьях, публикуемых в литературной периодике. Широко обсуждается публицистика Николая Шмелева, Игоря Клямкина, Василия Селюнина, Юрия Буртина, Вадима Кожинова, литературно-критические статьи Юрия Карякина, Натальи Ивановой, Владимира Лакшина, Аллы Латыниной, Станислава Рассадина, Бенедикта Сарнова, Станислава Куняева и др. Происходит размежевание периодических изданий на два направления: либерально-демократическое ("Знамя", "Новый мир", "Октябрь", "Дружба народов", "Звезда", "Нева", "Литературная газета", "Волга", "Урал", а также "Московские новости", "Огонек") и национал-патриотическое ("Наш современник", "Москва", "Литературная Россия", "Московский литератор"). Полемика приобретает ожесточенный характер. Газета "Правда" выступает с примирительной статьей О культуре дискуссий (1987), но литературно-идеологическая ситуация выходит из-под партийного контроля. На встрече с деятелями науки и искусства М.С.Горбачев осуждает враждебность дискуссий и пытается остановить раскол.
Литература остается значительной общественно-политической силой. Кандидатами в народные депутаты выдвинуты писатели Виктор Астафьев, Василь Быков, Юрий Воронов, Олесь Гончар, Сергей Залыгин и др. Создается комитет "Писатели в поддержку перестройки" ("Апрель"). В его рабочий совет входят А.Гербер, И.Дуэль, А.Злобин, С.Каледин, В.Корнилов, А.Курчаткин, А.Латынина, Ю.Мориц, Н.Панченко, А.Приставкин.
Продолжается рост тиражей периодических изданий. Тираж "Нового мира" к началу 1989 достигает 1595 тыс. экз.; тираж "Дружбы народов" 1170 тыс.; "Знамени" - 980 тыс.; "Невы" - 675 тыс., "Звезды" - 210 тыс., "Литературной газеты" - 6267 тыс.
Продолжаются публикации запретных ранее текстов - Железной женщины Н.Берберовой, Красного дерева Б.Пильняка, дневников И.Бабеля и Г.Иванова, повестей В.Тендрякова, В.Войновича, С.Липкина, писем М.Булгакова, рассказов В.Шаламова, документов, связанных с судьбой А.Ахматовой ("Дружба народов"); воспоминаний Н.С.Хрущева, Вяч. Вс. Иванова, писем Н.А.Заболоцкого, стихов И.Бродского, Л.Лосева, повестей Г.Владимова и Ан.Марченко, рассказов и эссе В.Гроссмана ("Знамя"); Архипелага ГУЛАГа А.Солженицына, Розы мира Д.Андреева, Русской революции Б.Пастернака, Антисексуса А.Платонова, стихотворений И.Чиннова, В.Перелешина, Н.Моршена, Новой прозы В.Шаламова ("Новый мир"), стихотворений А.Галича и А.Введенского, рассказов В.Набокова, дневников Е.Шварца, прозы С.Довлатова и В.Некрасова ("Звезда"), романа-эпопеи В.Гроссмана Жизнь и судьба ("Октябрь").
Назревает новое противостояние: традиционной и постмодернистской поэтики. Новую литературу на страницах "ЛГ" обсуждают критики. В центре дискуссий о "другой" литературе Леонид Габышев (Одлян), Зуфар Гареев (Чужие птицы), Сергей Каледин (Стройбат), Людмила Петрушевская (Новые Робинзоны), Александр Кабаков (Невозвращенец), Евгений Попов (рассказы), Вячеслав Пьецух (Новая московская философия). Активно вторгается в официальный литературный контекст литературный андеграунд, начинается его литературно-критическое осмысление. В альманахе "Весть" выходит полный авторский текст повести Венедикта Ерофеева Москва - Петушки.
Литературная ситуация, представленная в ведущих литературных журналах, эклектична. Цинковые мальчики Светланы Алексиевич печатаются в "Дружбе народов" рядом с Плавающей Евразией Тимура Пулатова, Синие тюльпаны Юрия Давыдова - со Страхом Анатолия Рыбакова, Виктор Кривулин - с Юлием Кимом и Вадимом Делоне; повесть Владимира Корнилова Девочки и дамочки рядом с повестью Юрия Карабчиевского Жизнь Александра Зильбера. В "Новом мире" - "поздняя проза" Руслана Киреева и Песни восточных славян Людмилы Петрушевской, Дочери света Ирины Емельяновой и стихи Владимира Соколова - на фоне Номенклатуры М.Восленского, статей Мариэтты Чудаковой, Александра Ципко, Ксении Мяло и публикаций неизвестной прозы Бориса Пастернака; в "Вопросах литературы" - полностью (после публикации фрагмента в "Октябре") печатаются Прогулки с Пушкиным Абрама Терца.
Значительны колебания читательского интереса. По результатам подписки на 1990 год "Дружба народов" теряет более 30% подписчиков, "Октябрь" - 12%, "Нева" - 6%, "Знамя" незначительно прибавляет (2%). "Новый мир" приумножает количество подписчиков на 70%, "Наш современник" - на 97%, "Звезда" - на 89%. Рост тиражей отдельных изданий был стимулирован анонсом прозы и публицистики Александра Солженицына. Кроме публикаций В круге первом и Ракового корпуса ("Новый мир"), Августа четырнадцатого ("Звезда"), журналы помещают статьи, эссе, комментарии, непосредственно связанные с именем и деятельностью писателя. Солженицын печатает одновременно в "Литературной газете" и в "Комсомольской правде" статью Как нам обустроить Россию (1990).
В произведениях писателей новых поколений (Виктор Ерофеев, Зуфар Гареев, Валерия Нарбикова, Тимур Кибиров, Лев Рубинштейн) происходит смена репертуара, жанров, отторжение пафоса "искренности" и "правды", попытка отмены "советской литературы" (в ее официозной, деревенской и либеральной ипостасях) именно в "год Солженицына" (статья Вик.Ерофеева Поминки по советской литературе). "Другая" литература не монолитна, "первородство" Вик.Ерофеева, Дм.А.Пригова не признается Л.Петрушевской, Вс.Некрасовым.
Продолжается идеологическая борьба вокруг понятий "русские" и "русскоязычные" писатели: "Молодая гвардия" публикует юдофобские материалы, "Наш современник" - положительные отклики на Русофобию Игоря Шафаревича, Вячеслав Вс.Иванов публично разрывает дружеские отношения с ее автором, а "Новый мир" печатает статью Шафаревича Две дороги к одному обрыву - поступок неожиданный, если учитывать репутацию автора как ксенофоба (умноженную его же призывом со страниц "Литературной России" к активным действиям против А.Синявского после публикации фрагмента Прогулок с Пушкиным в "Октябре").
Меняется литературная парадигма: отчетливее других об этом сказал Михаил Эпштейн в статье После будущего. О новом сознании в литературе (1991). С открытым появлением литературы бывшего андеграунда складывается новое противостояние: идеологическое и стилевое одновременно. Продолжают ожесточенно противостоять друг другу либералы-западники и традиционалисты-почвенники. Становится очевидным спад публицистики, в том числе литературной критики.
Для 1991 свойственно ощущение финала литературного периода. Все более активно ведет себя "новая", "другая", "альтернативная" литература (Сорокин, Пригов, Рубинштейн, Сапгир и др.). "Другая" литература, занимающая стратегические позиции, отвечает на попытки "шестидесятников" дезавуировать ее успех, противопоставляя себя литературе истеблишмента.
Первую в России Букеровскую премию, учрежденную в 1992, получает Марк Харитонов (роман Линии судьбы, или Сундучок Милашевича). Тот же 1992 отмечен такими произведениями, как Сюжет усреднения Владимира Маканина и Юг Нины Садур, Голова Гоголя Анатолия Королева и Здравствуй, князь! Алексея Варламова, Входите узкими вратами Григория Бакланова и Омон Ра Виктора Пелевина, Просто голос Алексея Цветкова и Человек и его окрестности Фазиля Искандера, Боевые коты Беллы Улановской и Знак зверя Олега Ермакова, Время ночь Людмилы Петрушевской, Дружбы нежное волненье Михаила Кураева, Фили, платформа справа Валерия Пискунова, Прокляты и убиты Виктора Астафьева, Записки жильца Семена Липкина, Вечером после работы Валерия Золотухи, Сонечка Людмилы Улицкой, рассказы Михаила Бутова, Обманки Александра Бородыни.
Происходит передел литературного пространства. Новые публикации современных "классиков" (Искандера, Битова, Маканина) встречаются без энтузиазма, длинные статьи в толстых журналах посвящаются постмодернистской прозе. Намечаются и две стратегии (тоже альтернативные друг другу) в "новой", "другой" прозе. С одной стороны - постмодернистская литература, в которую входят соц-арт и концептуализм (Д.Галковский, А.Королев, А.Бородыня, З.Гареев). С другой стороны, внутри того же поколения оживает и крепнет эстетика традиционализма (А.Дмитриев, А.Варламов, А.Слаповский, О.Ермаков, П.Алешковский, М.Бутов, В.Яницкий и др.). "Проектом 1992 года" можно назвать идею Феликса Розинера создать Энциклопедию советской цивилизации, задача которой - зафиксировать "фактологию и мифологию исчезающего мира" (о проекте объявлено в "ЛГ", № 37).
Октябрьское противостояние исполнительной и законодательной власти в октябре 1993 спровоцировало новую вспышку гражданской активности литераторов. Двусмысленное положение, в котором оказалась значительная часть творческой интеллигенции (призывать власть к решительным действиям - значило бы оправдать насилие), подвело черту в "романе" писателей с властью. Почти двухвековой сюжет, в котором действовали две силы - власть и властители дум, завершается. Начало процесса профессиональной дифференциации обозначают возникшие накануне и в течение 1993 журналы нового типа - "Новое литературное обозрение", "De Visu".
Из позиционных высказываний критиков разных поколений можно составить целый спектр "притяжения - отталкивания", "принятия - неприятия" общей ситуации - того, что одним представляется "крушением культурного контекста" (И.Роднянская), а другим - захватывающим строительством контекста нового (Н.Климонтович).
Критики констатируют "растерянность и вялость" романа Накануне накануне Евгения Попова, одного из первых римейков не советской, но русской классики; высоко оценивают первый роман дебютанта Михаила Шишкина Всех ожидает одна ночь, воссоздающий с несомненным блеском классический роман 19 в.; уповают на безликое эпигонство ("Образцы русского реализма слишком известны и слишком высоки, чтобы писатель, ступивший на эту стезю, имел право гордиться своей самостью"), презрительно клеймят этим самым наименованием В.Пелевина и В.Шарова, Д.Галковского и Вл.Сорокина. Разноголосица критиков парадоксально свидетельствует о жизнеспособности новой литературы. В 1993 издательством "Глагол" выпущен двухтомник нарушителя не только эстетических табу Евгения Харитонова. Событием 1994 стал роман Георгия Владимова Генерал и его армия, увенчанный в следующем году Букеровскими лаврами.
Схватка реалистов с постмодернистами запечатлена на страницах газет и литературных журналов. Наиболее яркие из "шестидесятников" избирают позицию эстетического арьергарда.
После распада единой, казалось бы монолитной, системы, после пятилетки идеологического противостояния "национал-патриотов" и "демократов", последующего раздела литературного поля на две неравные части и игры на каждом поле отдельно, наконец после шокирующего выяснения отношений уже внутри своего круга наступает время, когда становится невозможно говорить о едином массиве "русской литературы" (хотя после слияния литературы эмигрантской и литературы метрополии именно это искомое единство и было обретено). Из 1995 скорее можно видеть параллельные "литературы" в русской литературе, множественность образований, каждое из которых имеет внутри себя набор необходимых для автономного существования средств. Характеризующие предыдущий этап дробление и распад, противостояние и стратегия взаимоуничтожения завершаются к 1995 настороженно-независимым сосуществованием. Мало общего между мелодрамой В.Астафьева Так хочется жить ("Знамя", № 4) и фантасмагорией Последнего героя А.Кабакова ("Знамя", № 9-10). Нравственно-психологической прозой Г.Бакланова (И тогда приходят мародеры - "Знамя", № 5; В месте светлом, в месте злачном, в месте покойном - "Знамя", № 10) и гротеском С.Залыгина (Однофамильцы - "Новый мир", № 4). Поэтикой общих мест Лавины В.Токаревой ("Новый мир", № 10) и натужной философией Руки В.Пьецуха ("Дружба народов", № 9). Между жестоким романсом Братьев А.Слаповского ("Знамя", № 11) и традиционнейшим Рождением А.Варламова ("Новый мир", № 4). Между развернутой метафорой Мне ли не пожалеть... В.Шарова ("Знамя", № 12) и римейком Вороны Ю.Кувалдина ("Новый мир", № 6). Общее только одно: в результате редакторского отбора они увидели свет в одном времени и в едином пространстве журнальной прозы.
Солженицын печатает рассказы в "Новом мире", Битов публикует главы нового романа в отечественном "Плейбое". Постепенно укрепляют свои позиции в современной литературе издательства, публикующие книги новых авторов ("Вагриус", "Лимбус-пресс", "Издательство Ивана Лимбаха", "Пушкинский фонд", "Новое литературное обозрение").
В 1995 явно лидируют записки, дневники, мемуары, "истории". Трепанация черепа Сергея Гандлевского вызывает оживленную литературную дискуссию. Коллективным героем Гандлевского становится судьба поколения. Открытость и откровенность, исповедальность и искренность - особая черта нового литературного этапа. Освобождение от иронии читается и в Двадцати сонетах к Саше Запоевой Тимура Кибирова ("Знамя", № 9), в Альбоме для марок Андрея Сергеева ("Дружба народов", № 7-8), отмеченном премией Букера.
В филологическом мегажанре, соединяющем комментарий с текстами цитируемыми и своею собственной прозой, выступает в 1995 Михаил Безродный ("Новое литературное обозрение", № 12). К прозе faction примыкает эссеистика. Новое русское эссе персонажно - сюжет, как и полагается в эссе, составляет развитие мысли, а действия героев являются как бы экспериментом, голгофой идеи (Возвращение из ниоткуда М.Харитонова). Герои суть персонификации авторских размышлений - иногда более, иногда менее удачные. Почти всегда - скучная: это не оценка, а качество эссеистической объемной крупноформатной прозы.
Активной жанровой площадкой в середине 1990-х годов становится и полная противоположность faction - то, что называется fiction, художественная проза в традиционном значении этого слова: романы, повести и рассказы, исполненные фантастического гротеска, - от Онлирии Анатолия Кима до Последнего героя Александра Кабакова.
Общий кризис, переживаемый отечественной словесностью в постсоветском пространстве, можно обозначить как кризис идентичности. Советская литература закончилась, антисоветская исчерпала свой пафос, а-советская литература оказалась в самом сложном положении. Особенно те литераторы, кто этнически является, скажем, абхазцем (Искандер), корейцем (Ким), киргизом (Айтматов), но, не отождествляя себя с "советским" миром, воспитывался и стал писателем внутри русской культуры. Отсюда - особая сложность их положения в литературном сегодня при всевозрастающем влиянии литераторов иных школ и групп: от неотрадиционалистов Андрея Дмитриева, с его Поворотом реки и Закрытой книгой, и Петра Алешковского, с авантюрно-историческим Василием Чигринцевым, до постмодернистов Владимира Шарова и Нины Садур. Кризис этот наиболее очевидно проявил себя в романе Тавро Кассандры Ч.Айтматова, Пшаде Фазиля Искандера, Оглашенных Андрея Битова, Поселке кентавров Анатолия Кима.
Освободившись от роли властительницы дум, литература освободилась от множества внелитературных обязанностей - к концу 1990-х годов стало ясно, сколь охотно она занялась саморефлексией. Пользуясь термином лауреата премий Букер и Антибукер (учреждена "Независимой газетой") эссеиста Александра Гольдштейна, "литература существования" воцарилась в жанровом репертуаре. Бесконечный тупик Дмитрия Галковского, Трепанация черепа Сергея Гандлевского, Азарт Андрея Битова, Заметки литературного человека Вячеслава Курицына, Б.Б. и др., а также Славный конец бесславных поколений Анатолия Наймана, книга Евгения Рейна Мне скучно без Довлатова составляют главный интерес литературы конца 1990-х годов.
Тотальная мемуаризация, музеефикация, тяготение к жанру своеобразной "телефонной книги", справочника, словаря, энциклопедии (БГА Михаила Пророкова, Анкета Алексея Слаповского) свидетельствуют о завершении этапа культурной истории, позволяющей писателю говорить с двух позиций, двух голосов: участника-свидетеля и интерпретатора. Одновременно в прозе происходит переосмысление русской истории в беллетристической форме через метафоризацию исторического процесса (Старая девочка Владимира Шарова, Борис и Глеб Юрия Буйды). Нелицеприятному социально-психологическому анализу подвергается современное общество в романе Владимира Маканина Андеграунд, или Герой нашего времени (1998), гротескное зеркало перед гримасами современности ставит Виктор Пелевин (роман Generation П, 1999). Подводить итоги уходящего десятилетия писатели пробуют в фантастических (Андрей Столяров, Жаворонок) и эсхатологических (Алексей Варламов, Купол) романах.
Падают тиражи литературных журналов, однако возникают и новые периодические издания ("Postscriptum"). Издательства, за немногими исключениями, печатают массовую (Доценко, Маринина, Пушков и др.) литературу. Складываются премиальные структуры: Букер, Пушкинская премия, Антибукер, множество журнальных премий, "Северная Пальмира", с 1998 еще премия Аполлона Григорьева - так ее назвали критики, учредившие в 1998 собственную Академию русской современной словесности. Литературная критика и литературная журналистика активно печатаются в газетах ("Независимая", "Общая", "Коммерсантъ", "Известия"). Теряет свои популярность и влияние "Литературная газета".
Энциклопедия Кольера. - Открытое общество . 2000 .
Загрузка...
