Имам Шамиль – знаменитый вождь и объединитель горцев Дагестана и Чечни в их борьбе с Россией за независимость. Его пленение сыграло существенную роль в ходе этой борьбы. 7 сентября исполнилось 150 лет с того дня, как Шамиль был взят в плен. Имам Шамиль родился в селении Гимры около 1797 года (по другим сведениям около 1799 года). Имя, данное ему при рождении, – Али – было изменено его родителями на «Шамиль» еще в детском возрасте. Одаренный блестящими природными способностями, Шамиль слушал лучших в Дагестане преподавателей грамматики, логики и риторики арабского языка и скоро стал считаться выдающимся ученым. Проповеди Кази-муллы (Гази-Мохаммеда), первого проповедника газавата, – священной войны против русских – увлекли Шамиля, который стал сначала его учеником, а потом другом и ярым сторонником. Последователи нового учения, искавшие спасения души и очищения от грехов путем священной войны за веру против русских, назывались мюридами. Сопровождая своего учителя в его походах, Шамиль в 1832 году был осажден русскими войсками под началом барона Розена в родном ауле Гимры. Шамиль успел, хотя и сильно израненный, пробиться и спастись, Кази-мулла погиб. После смерти Кази-муллы его преемником и имамом стал Гамзат-бек. Шамиль был его главным помощником, собирая войска, добывая материальные средства и командуя экспедициями против русских и врагов имама. В 1834 году, после убийства Гамзат-бека, Шамиль был провозглашен имамом и в течение 25 лет властвовал над горцами Дагестана и Чечни, успешно борясь против огромных сил России. Шамиль обладал военным талантом, большими организаторскими способностями, выдержкой, настойчивостью, умением выбирать время для удара и помощников для исполнения своих предначертаний. Отличаясь твердой и непреклонной волей, он умел воодушевлять горцев, умел возбуждать их к самопожертвованию и к повиновению его власти. Созданный им имамат стал, в условиях далеко не мирной жизни Кавказа в те времена, уникальным образованием, своего рода государством в государстве, управлять которым он предпочитал единолично, не считаясь с тем, какими средствами это управление поддерживалось. В 1840-х годах Шамиль одержал ряд крупных побед над русскими войсками. Однако в 1850‑х годах движение Шамиля пошло на спад. Накануне Крымской войны 1853 – 1856 годов Шамиль в расчете на помощь Великобритании и Турции активизировал свои действия, но потерпел неудачу. Заключение Парижского мирного договора 1856 года позволило России сосредоточить против Шамиля значительные силы: Кавказский корпус был преобразован в армию (до 200 тысяч человек). Новые главнокомандующие – генерал Николай Муравьев (1854 – 1856) и генерал Александр Барятинский (1856 1860) продолжали сжимать кольцо блокады вокруг имамата. В апреле 1859 года пала резиденция Шамиля – аул Ведено. А к середине июня были подавлены последние очаги сопротивления на территории Чечни. После того как Чечня была окончательно присоединена к России, война продолжалась еще почти пять лет. Шамиль с 400 мюридами бежал в дагестанский аул Гуниб. 25 августа 1859 года Шамиль вместе с 400 сподвижниками был осажден в Гунибе и 26 августа (по новому стилю – 7 сентября) сдался в плен на почетных для него условиях. После приема в Петербурге императором ему была отведена для жительства Калуга. В августе 1866 года в парадной зале Калужского губернского дворянского собрания Шамиль вместе с сыновьями Гази-Магомедом и Магомедом-Шапи принес присягу на верноподданство России. Спустя 3 года Высочайшим Указом Шамиль был возведен в потомственное дворянство. В 1868 году зная, что Шамиль уже немолод и калужский климат не лучшим образом сказывается на его здоровье, император решил выбрать для него более подходящее место, каковым стал Киев. В 1870 году Александр II разрешил ему выехать в Мекку, где он и скончался в марте (по другим сведениям в феврале) 1871 года. Похоронен в Медине (ныне Саудовская Аравия). Во времена СССР отечественные историки называли Шамиля «руководителем освободительного движения горцев Дагестана и Чечни», который «возглавлял борьбу горцев Дагестана и Чечни против царских колонизаторов». Во время Великой Отечественной войны на деньги, собранные жителями Дагестанской АССР, была даже сформирована танковая колонна «Шамиль», названная так именно в честь имама, причем Сталин поблагодарил жителей Дагестана за эту инициативу.
Шамиль (1797—1871) — предводитель кавказских горцев, в 1834 признанный имамом. Объединил горцев Западного Дагестана и Чечни, а затем и Черкесии в теократическое государство Имамат и до взятия в плен при штурме Гуниба в 1859 князем Барятинским энергично вёл борьбу против русской власти. Перевезённый в Калугу, а затем в Киев, получил наконец обещанное ещё на Гунибе разрешение совершить паломничество Хадж в Мекку, где и умер.
По национальности аварец, родился в селении Гимры (Генуб) общества Хандалал Кавказской Аварии (Унцукульский район, Зап. Дагестан) около 1797 года. Имя данное ему при рождении — Али — было измененено его родителями на «Шамиль» ещё в детском возрасте. Одаренный блестящими природными способностями, он слушал лучших в Дагестане преподавателей грамматики, логики и риторики арабского языка. Проповеди его односельчанина Гази-Мухаммада (1795—1832) (Кази-муллы), первого имама и проповедника "священной войны" — газавата, — увлекли Шамиля, который стал сначала его учеником, а потом и ярым сторонником. У Шамиля было две жены Шуанет и Заидад, первая была урождённой Анной Ивановной Улухановой, армянкой по национальности .
25 августа 1859 года Шамиль вместе с 400 сподвижниками был осажден в Гунибе и 26 августа (по новому стилю - 7 сентября) сдался в плен на почетных для него условиях (см. Взятие Гуниба).
После приема в Петербурге императором ему была отведена для жительства Калуга.
В августе 1866 года в парадной зале Калужского губернского дворянского собрания Шамиль вместе с сыновьями Гази-Магомедом и Магомедом-Шапи принес присягу на верноподданство России. Спустя 3 года Высочайшим Указом Шамиль был возведен в потомственное дворянство.
В 1868 году зная, что Шамиль уже немолод и калужский климат не лучшим образом сказывается на его здоровье, император решил выбрать для него более подходящее место, каковым стал Киев.
В 1870 году Александр II разрешил ему выехать в Мекку, где он и скончался в марте (по другим сведениям в феврале) 1871 года. Похоронен в Медине (ныне Саудовская Аравия).
ПРЖЕЦЛАВСКИЙ П. Г. "ДНЕВНИК" 1862 — 1865. Нижеследующие рассказы о событиях, сопровождавших домашний быт Шамиля в Калуге, как свидетельство очевидца, представляют самый полный характеристический очерк бывшего имама, портрет которого, гравюра на меди, приложен к “Русской Старине”, изд. 1877 г., том XVIII.
В доме Шамиля существуют две партии, а именно так называемая “Джомал-Еддиновская”, во главе которой стоит жена имама Заидат, поддерживаемая двумя родными братьями: Абдзфахманом и Абдурагимом, и партия сыновей Шамиля — пасынков Заидат: Кази-Магомета и Магомета-Шафи (до вступления моего на должность пристава, Магомет-Шафи был уже принят в Собственный Его Величества конвой — корнетом. - прим. П.). Обе эти партии друг перед другом стараются захватить в свои руки власть над слабым по характеру и до смешного не умеющим располагать своей волей, Шамилем... Влияние Заидат над мужем, как в нравственном, так и в материальном отношениях, так велико, что Кази-Магомет и Магомет-Шафи всегда остаются на заднем плане, в роли обиженных и признающих, что им невозможно бороться с женщиной, которая, умея держать в руках своих волю имама Чечни и Дагестана, не выпустит из них воли и калужского пленника....
Шамиль старается поддержать в своем доме правила строгого “мюридизма” и постоянно мечтает о переселении, со всем своим семейством, в пределы Блистательной Порты. Считая невозможным просить о том прямо, он изыскивает предлоги писать письма, то к военному министру, то к бывшему наместнику Кавказскому князю А. И. Барятинскому, косвенно напоминая ими о себе и о своем желании, которое он высказал лично в бытность свою в Москве и Петербурге. Справедливость заставляет меня заявить, что в одном калужском доме Шамиля столько фанатизма — сколько его нет ныне во всем Дагестане!... Для возбуждения к себе сочувствия влиятельных лиц, на письмах своих калужский пленник подписывался прежде: “Раб Божий, Шамуиль”, потом: “Раб Божий, бедный Шамуиль”, а теперь стал писать: “Раб Божий, бедный старец Шамуиль” (Стих 39-й главы 76-й Корана учит мусульман: “Если вы располагаете какой хитростью, то приводите ее в исполнение” (против неверных). В деле интернационализма, фанатики-мусульмане не уступят иезуитам. - прим. П.).
Кази-Магомет , старший сын Шамиля, — отъявленный фанатик, искусно маскирующийся в обществе с русскими, но для меня понятный. Желания и поступки свои он слепо подчиняет желанием отца. Впрочем, в случае выезда в Мекку, сын имама едва ли не попросит отпустить его по временному паспорту, для того, чтобы: если будет хорошо в Турции или Египте, остаться там; а не хорошо, — так возвратиться в Россию, где он рассчитывает получать от правительства огромный пенсион. Более знатные происхождением или делами мусульмане, при переселении из наших владений в Турцию, предполагают, что султан, обрадованный их появлением, возведет их в сан пашей, назначит правителями отдельных областей, и т. д.
Магомет-Шафи , второй сын Шамиля, доволен настоящим. В нем вовсе нет фанатизма, и он забыл бы о его существовании, если бы реже бывал в отпусках, в обществе отца и брата, отвергающих правило, что “в чужой монастырь со своим уставом не входят”.
Абдурахман , зять Шамиля, считающий себя “алимом” (ученым) и гордый происхождением от потомков пророка Магомета “Завидь-Курба” — фанатик в душе и хитер до наглости. При полном убеждении, что я хорошо знаю характер, обычаи и религиозные постановления магометан, он и меня старается иногда обмануть своими изворотливыми толкованиями и рассказами. Абдурахман не знает на что решиться: ехать ли с имамом в Мекку, или остаться в Дагестане? Разговоры его по этому предмету всегда полны задних мыслей, могущих быть понятыми как вопросы: “Сделает ли меня турецкий султан сановником?” или: “Если я захочу ехать в Мекку, не предпочтет ли русское правительство оставить меня здесь, и зачислить на службу прямо офицером, подобно Магомету-Шафи?” и т. д. Отрицательный ответ, что он не может рассчитывать ни на то, ни на другое — мучит тщеславного Абдурахмана.
— В таком случае, я лучше поеду в Турцию, — говорит он.
— Это еще вопрос, — отвечал я ему. — Если правительству будет угодно отпустить вас в Мекку, то это разрешение коснется только Шамиля и Кази-Магомета, как военнопленных, которым оказывается помилование. Ты же прибыл с имамом в Калугу по своей доброй воле, и ни более, ни менее, как житель Дагестана, а, следовательно, должен подчиняться тем правилам, которыми там руководствуются при увольнении жителей в Мекку; — по этим правилам, ты еще слишком молод для того, чтобы сделаться высокопочтенным “гаджием” (посетившие гроб пророка Магомета мусульмане секты “Сунни” получают звание “гаджи”, дающее им почет и некоторые преимущества в обществе. - прим. П.).
Абдурагим — зять Шамиля — молодой человек, чуждый фанатизма и претензии на ученость. Он большею частью проводит время в обществе с русскими, ведет себя прилично, и тайком курить папиросы, мало заботясь о выезде в Мекку и Медину. — Искреннее желание его в том, чтобы, поступив на службу в русскую кавалерию, дослужиться до офицерского чина. Оба зятя Шамиля самоучкою хорошо говорят по-русски, а Абдурагим порядочно читает и пишет.
Омар-Мехтев , житель селения Кумух, молочный брат дочери Шамиля, Наджават, — молодой человек относительно хорошей нравственности, без фанатизма, но нерешительный. Желание его заключается в том, чтобы быть отправленным на родину, и поступить там на службу в местную милицию.
Щуанет (ренегатка — из армян, Анна Ивановна Улуханова), жена Шамиля, женщина добрая, но в семейном быту бессловесная, уступчиво повинующаяся владычеству в доме имама второй его жены: Заидат. — Шуанет до того отатарилась, что в угодность мужу даже не хотела видеть приехавшего в Калугу по торговым делам дальнего своего родственника, моздокского армянина Халатова, и помочь ему несколькими рублями при его критических обстоятельствах.
Заидат , дочь ефендия Джамал-Еддина-Кази-Кумухского, пропагандировавшего некогда “таррихат” в Дагестане, — вторая жена Шамиля. Ее можно назвать главою всего дома. Ни одно дело не проходит без ее вмешательства; все промахи, какие только делал и делает Шамиль в Калуге, были отчасти следствием ее советов; все беспокоящие начальство письма, pro и contra его просьб и домогательств, писались по ее почину. Когда Шамиль, вопреки моим советам, написал письмо к военному министру с просьбою о переселении его из Калуги в другой город, и потом новое письмо, с просьбой об оставлении его в Калуге, то, по передаче мне этого последнего письма для отправки на почту, он спросил переводчика Мустафу:
— Что говорит полковник? Верно он сердится, что я не послушался его прежде?
— Полковник говорит, что вы, имам, напрасно слушаетесь женщин, — отвечал Мустафа!
— Это совершенно правда, — отвечал Шамиль; — они-то именно и не дают мне покоя!...
В мае месяце 1862-го года, сын Шамиля, корнет лейб-гвардии кавказского эскадрона Собственного Его Величества конвоя, Магомет-Шафи, прислал из С.-Петербурга в г. Калугу жену свою Аминат, с тем, чтобы она была отправлена далее, в Дагестан, с всадником того же конвоя, родственником ее, Исмаилом Халатау, которому для этой цели выданы были от казны прогонные деньги. Аминат в это время была на седьмом месяце беременности; при всем том, для поправления расстроенного здоровья, решилась посетить родину.
Шамиль, опасаясь, что Аминат, как женщина беременная, не выдержит трудности предстоящего ей пути в Дагестан, и более — отправку ее с Исмаилом, дальним родственником, находя делом противным “шариату” — оставил Аминат у себя, не смотря на то, что она со слезами умоляла имама или возвратить ее к мужу в Петербург, или дозволить продолжать путь на Кавказ, но никак не оставлять в Калуге, где она, в семье Шамиля, не встречая родственного расположения, обречена будет жизни затворнической и скучной.
Со своей стороны, я полагал лучшим отправить жену корнета Магомет-Шафи в Дагестан, но прибывший одновременно с ней в Калугу, для отвоза тела умершей жены Кази-Магомета, Каримат (Каримат, жена Кази-Магомета, дочь Елисунского султана генерал-майора Даниель-бека, умершая от чахотки, просила, чтобы ее тело было отправлено на родину, что и исполнилось на казенный счет.) в г. Нуху, корпуса фельдегерей капитан Гузей Разумов, передал мне, что желанием правительства есть оставить Аминат в России. Отправка Аминат на родину, по моему мнению, сократила бы Магомету-Шафи домашние расходы и, без сомнения, восстановила бы расстроенное здоровье этой бедной женщины.
В июне месяце, корнет Магомет-Шафи прибыл в Калугу, пользуясь данным ему отпуском. Из слов предместников моих, полковника Богуславского и капитана Руновского, сделалось мне известным, что Шамиль, при отправлении сына на службу, назначил ему содержание по 2 т. руб. в год. При окончании срока отпуска, корнет Магомет-Шафи, готовясь к выезду из Калуги, обратился к отцу с просьбою о выдаче ему положенных денег, но, получив отказ, должен был прибегнуть к моему содействию. На просьбу мою: выдать Магомету-Шафи обещанную сумму и дозволить, чтобы на время он оставил жену свою в Калуге, имам дал весьма странный ответ, удививший меня и уклончивостью, и отсутствием здравого смысла: в отношении денег, Шамиль, ссылаясь на их недостаток, отозвался, что давать сыну содержания не может и не хочет, потому что “он не его сын” (старик не сочувствовал определению сына на службу в ряды неверных. - прим. П.), и, наконец, предлагая 300 руб., заключил свою речь замечанием, что Шафи, будучи его гостем, три месяца держал пару лошадей, прокормление которых стоило ему, Шамилю, до 400 рублей. Убедив старика, что я сам, имея на конюшне три лошади, издерживаю на фураж в месяц не много более 30 р., а, следовательно, содержание лошадей Шафи стоило не 400, но 60 р., я с большим трудом упросил Шамиля отдать сыну тысячу рублей за прошлое полугодие. При вручении денег, вычета за содержание лошадей не последовало: присутствие мое стеснило старика.
1877
— всеобщее шариатское восстание в Дагестане как реакция на начало Русско-Турецкой войны 1877—1878 гг. Спровоцировано вестями об успешной высадке мухаджиров в Абхазии и о наступлении сына имама Шамиля — маршала османской армии Гази-Мухаммада под Карсом. Основные центры восстания: Ичкерия, Согратль, Гази-Кумух, Цудахар, Телетль, Ассах и др. Краткосрочная реставрация большинства ханств. Несмотря на первые успехи (взятие Кази-Кумухской крепости и уничтожение русского гарнизона), восстание подавлено, основные зачинщики казнены, тысячи участников и подозреваемых с семьями высланы в разные регионы России (от Карелии до Иркутска).
_ _ _
Что касается северокавказцев, то эмигрантские представители объеденились под руководством Саида Шамиля
, который был внуком имама Шамиля - легендарного лидера, возглавившего сопротивление горцев во время Кавказской войны 1860-х г.г.
Саид вырос в Турции, принимал участие в Первой мировой войне, а после нее, в 1917 г., приехал на родину предков и стал одним из лидеров так называемой "горской республики". Через некоторое время после взятия Дагестана и Чечни Красной армией Саид попробовал снова поднять восстание, но безуспешно.
Вернувшись в Турцию, Саид Шамиль
организовал союз горско-азербайджанской эмиграции, а после - возглавлял Северокавказский коммитет, который вскоре активно начал сотрудничать с германским руководством. Он также пытался создать "Кавказскую неделимую добровольческую армию" как отдельное формирование в турецких войсках, но его план успеха не имел.
После 1936 г. некоторые его товарищи переехали из Турции в Германию, что отвечало замыслам германского коммандования в тот момент - уговорить некоторых лидеров эмиграции переехать в Берлин, чтобы упростить их взаимоотношения.
Э.Абрамян «Кавказцы в Абвере». Москва. 2006. С. 42.
Имам Шамиль
1. Краткая биография Шамиля2. Реформы Шамиля3. Отношения с Россией4. Шамиль в РоссииЗаключениеЛитература
1. Краткая биография Шамиля
Шами́ль(1797-1871) - предводитель кавказских горцев, в 1834 признанный имамом, объединил горцев Западного Дагестана и Чечни, а затем и Черкесии в теократическое государство Имамат и до взятия в плен при штурме Гуниба в 1859 князем Барятинским энергично вёл борьбу против российской власти. Перевезённый в Калугу, а затем в Киев, получил наконец обещанное ещё на Гунибе разрешение совершить паломничество Хадж в Мекку, где и умер.
По национальности аварец, родился в селении Гимры (Генуб) общества Хандалал Кавказской Аварии (Унцукульский район, Зап. Дагестан) около 1797 года. Имя данное ему при рождении - Али - было измененено его родителями на «Шамиль» ещё в детском возрасте. Одаренный блестящими природными способностями, он слушал лучших в Дагестане преподавателей грамматики, логики и риторики арабского языка. Проповеди его односельчанина Гази-Мухаммада (1795-1832)(Кази-муллы), первого имама и проповедника священной войны - газавата, - увлекли Шамиля, который стал сначала его учеником, а потом и ярым сторонником. Последователи назывались мюридами, от чего всё движение получило название мюридизм.
Осажденный вместе с имамом Гази-Мухаммадом в 1832 году войсками под начальством барона Розена в башне близ родного селения Гимры, Шамиль успел, хотя и страшно израненный (сломаны рука, рёбра, ключица, проколото лёгкое), пробиться сквозь ряды осаждающих, тогда как имам Гази-Мухаммад(1829-1832) первым бросившийся на врага стал шахидом, весь исколотый штыками. Его тело было распято и на месяц выставлено на вершине горы Тарки-тау, после чего голова была отсечена и как трофей направлена по всем крепостям Кавказской кордонной линии.
Пока Шамиль лечился от ран, новым имамом в конце 1832 года был провозглашён другой близкий сподвижник Гази-Мухаммада - гоцатлинский чанка Гамзат-бек (1832-1834), сын Алискандирбека, вериза Ума(р)-хан-нуцала Великого (1775-1801), происходивший из потомков Мухаммад-хана Кази-Кумухского. В 1834 году Гамзатбек сумел взять Хунзах и истребить династию аварских нуцалов. Однако 7 или 19 сентября 1834 года Гамзатбек был убит в Хунзахской мечети заговорщиками мстившими ему за истребление рода Хунзахских правителей - нуцалов.
Став третим имамом Чечни и Дагестана Шамиль 25 лет властвует над горцами Дагестана и Чечни, успешно борясь против количественно превосходивших его российских войск. Менее торопливый, чем Кази-мулла и Гамзатбек, Шамиль обладал военным талантом, и главное большими организаторскими способностями, выдержкой, настойчивостью, уменьем выбирать время для удара. Отличаясь твёрдой и непреклонной волей, он умел воодушевлять горцев к самоотверженной борьбе, но и принуждать к повиновению своей власти, которую он распространил и на внутренние дела подвластных общин, последнее для горцев и особенно чеченцев было тяжело и непривычно.
2. Реформы Шамиля
Шамиль соединил под своей властью все общества Западного Дагестана (чеченские и аваро-андо-цезские джа
мааты). Опираясь на учение ислама о газавате, трактуемом в духе войны с неверными и приложеной к ней борьбе за независимость, он старался объединить разрозненные общины Дагестана и Черкесии на почве ислама. Для достижения этой цели, он стремился к упразднению всех порядков и учреждений, основанных на вековых обычаях - адат; основой жизни горцев, как частной, так и общественной, он сделал шариат, то есть основанную на тексте Корана систему исламских предписаний применяемую в мусульманском судопроизводстве. Время Шамиля называлось у горцев временем шариата, его падение - падением шариата.
Вся подчинённая Шамилю страна была разделена на округа, из которых каждый находился под управлением наиба, имевшего военно-административную власть. Для суда в каждом наибстве был муфтий, назначавший кади. Наибам было запрещено решать шариатские дела, подведомственные муфтии или кади. Каждые четыре наибства сначала подчинялись мудиру, но от этого установления Шамиль в последнее десятилетие своего господства принужден был отказаться, вследствие постоянных распрей между мудирами и наибами. Помощниками наибов были мюриды, которым, как испытанным в мужестве и преданности «священной войне» (газавату), поручали исполнять более важные дела. Число мюридов было неопределённо, но 120 из них, под начальством юзбаши (сотника), составляли почётную стражу Шамиля, находились при нём безотлучно и сопровождали его во всех поездках. Должностные лица были обязаны беспрекословно повиноваться имаму; за ослушание и проступки их подвергали выговору, разжалованию, аресту и наказанию плетьми, от которого были избавлены мудиры и наибы. Военную службу обязаны были нести все способные носить оружие; они делились на десятки и сотни, бывшие под начальством десятских и сотских, подчинённых в свою очередь наибам. В последнее десятилетие своей деятельности Шамиль завёл полки в 1000 человек, делившиеся на 2 пятисотенных, 10 сотенных и 100 отрядов по 10 человек, с соответственными командирами. Некоторые особо пострадавшие от вторжения русских войск селения, в виде исключения, были избавлены от военной повинности, но обязаны были за то доставлять серу, селитру, соль и т. п. Самое большое войско Шамиля не превышало 30 тыс. человек. В 1842-1843 гг. Шамиль завёл артиллерию, частью из брошенных или трофейных пушек, частью из приготовленных на собственном его заводе в Ведено, где было отлито около 50 орудий, из которых годных оказалось не более четверти. Порох изготовлялся в Унцукуле, Гунибе и Ведено. Государственная казна составлялась из доходов случайных и постоянных; первые состояли из трофеев, вторые состояли из закята - установленного шариатом сбора десятой части дохода с хлеба, овец и денег, и хараджа - подати с горных пастбищ и с некоторых селений, плативших такую же подать ханам. Точная цифра доходов имама неизвестна.
Шамиль был незаурядным воином, выбирался из безнадежных ситуаций, остался жив после многочисленных ранений и покушений на него. К врагам был жесток. Нередко при усмирении непокорных чеченцев имам собственноручно убивал людей. Обладал и дипломатическими способностями, умело склонял местных предводителей к борьбе с Россией, сражался с ее войсками и не раз заигрывал с русскими властями, клялся в верности России. Так, в 1836 г. писал генералу Клюги фон Клюгенау: «Пока я нахожусь в живых, вы найдете во мне усердного и неспособного на измены слугу русского правительства». Но легко изменял своей клятве.
Шамиль ориентировался на турецкого султана, надеялся на поддержку англичан, стремившихся получить доступ к нефтеносным районам Северного Кавказа.
Имам стремился создать на территории Дагестана и Чечни централизованное теократическое государство, разработал кодекс законов, охватывающий почти все стороны жизни горцев, повелевал карать смертью за обман, измену, разбой, грабеж, пьянство, сопротивление мюриду, а также не совершавших положенных пяти молитв в день. Ввел наказания за занятия музыкой и танцами, курение. Среди важных преобразований Шамиля была отмена крепостного права. В его законах суровость до жестокости соседствовала со справедливостью, основанной на заповедях Корана и нормах шариата, что вызывало уважение многих горцев-мусульман.
Реформы Шамиля были призваны сменить ханско-бекскую власть на имамо-наибскую, но встречали решительный отпор, потому что шли вразрез с традиционным образом жизни чеченцев. В Чечне никогда не было общего государственного устройства и единого национального лидера, легко было свергнуть власть, но практически невозможно ее удержать.
Когда Шамиль попытался после смерти религиозного наместника Чечни назначить своего человека, чеченцы убили его ставленника. Шамиль уничтожил всех жителей аула Цонтери, где это произошло, от мала до велика. Но даже такие жестокие меры не обуздали чеченцев. Противоречия между шариатом и адатом (народными обычаями), приверженность старинным доисламским традициям и родовая сплоченность чеченцев расшатывали жесткую военно-теократическую структуру имамата.
Шамиль ловко использовал принцип «разделяй и властвуй», насаждал вражду между кавказскими народами, чтобы они не объединились в борьбе против него. Одних - лезгин, аварцев и тавлинцев - он посылал для удержания в узде чеченцев, а непокорных в Дагестане усмирял при помощи чеченцев.
Шамиль создал своеобразное государство, экономическую основу которого составляла добыча, захваченная нападениями на мирные населенные пункты, бюджет формировался за счет поборов с населения. Войско имама кормилось грабежом, поборами и чужим добром, поэтому он понимал, что ему надо проявлять щедрость, иначе наибы и мюриды за ним не пойдут. Действия силовых органов были направлены на сохранение и приумножение награбленного, ставшего собственностью имама, его наибов и мюридов.
Главным организатором разбоев был сам Шамиль, жертвами грабежей - горцы, боевые действия велись преимущественно между горскими кланами и тейпами, а российские войска, пытаясь стабилизировать ситуацию, мешали грабежам и вынуждены были воевать против вооруженных отрядов различных народностей, нередко объединявшихся для набегов на русские поселения.
Простой народ Чечни и Дагестана был обманут, ничего не выиграл от изменения формы правления с ханско-бекской на имамскую, наоборот, его угнетение при Шамиле еще более усилилось, ни о какой свободе не могло быть и речи.
Пик его власти — 1843 - 1847 гг. Амбиции, вера в собственную непогрешимость и авторитарная власть «ослепили» Шамиля, он начал стремительно терять авторитет у народа. Пошла молва, что имам стремится к богатству и не думает об Аллахе. Созданные им законы не работали, назначенные наибы-управители, обуреваемые алчностью, обогащались за счет народа.
3. Отношения с Россией
В конце 1840-х - начале 1850-х гг. Россия ценой тяжелейшего опыта нашла эффективную стратегию на Кавказе. Отказавшись от беспорядочных экспедиций, русское командование перешло к планомерному «сдавливанию» имамата со всех сторон. И в 1850-е гг. наступил его кризис. Простым узденям надоело попусту проливать свою кровь на войне. Разбогатевшие на войне наибы и сподвижники Шамиля тяготились его деспотизмом и были озабочены сохранением своего богатства, так как нищавшие люди становились все более агрессивными и опасными для них. В поисках спасения от рассвирепевшего народа они вступали в тайные переговоры с российской администрацией, считая ее залогом сохранения собственности и привилегий. То один, то другой наиб переходил на сторону русских властей.
Крымская война (1853 - 1856 гг.) между Россией и Турцией создала Шамилю благоприятные условия для расширения зоны влияния, но он не смог воспользоваться ими из-за глубокого внутреннего кризиса имамата.
После Крымской войны началось решительное наступление русских войск на горные районы Чечни и закрепление занятых территорий. В 1858 г. против Шамиля восстали чеченские общества. Выход Чечни из войны был обусловлен и тем, что борьба под руководством Шамиля привела к небывалому прежде среди чеченцев явлению. В 1856 - 1857 гг. они оказались на грани голода. Чеченцы были измучены войной, деспотизмом Шамиля, губившего горцев для своих корыстных целей гораздо больше, чем русские войска.
В горах Шамиля глубоко и справедливо ненавидели, поэтому российские войска во время большого наступления на Чечню в 1859 г. почти не встретили сопротивления. Новый генерал-губернатор Кавказа князь А.И. Барятинский повел доброжелательную политику в отношении мирных чеченцев, принялся за восстановление прежних основ народной жизни. Его политика была противоположностью деспотическим порядкам имамата. Милосердие стало оружием русских.
Ситуация вышла из-под контроля Шамиля. Он стремился укрепить личное господство жестокостью, чтобы удержать возле себя наибов, брал в заложники их родственников, проводил карательные экспедиции и предавал мучительной смерти горцев за связи с русскими. Но террор и репрессии возбуждали у обездоленных горцев отчаянную ненависть и жажду мщения.
Имамат распался, подавляющее число наибов и жителей аулов, пользовавшихся особым доверием Шамиля, целыми общинами стали переселяться под защиту российских властей. Беженцев милостиво встречали, выдавали провиант и денежные ссуды для обзаведения хозяйством.
Депутации горцев шли к русским генералам с изъявлением покорности, просьбами защитить их от Шамиля, предложениями помощи в борьбе против него. Население аулов выходило навстречу наступавшим войскам во главе с князем Барятинским. Женщины и дети подносили ему виноград, пели, плясали. Мужчины, не так давно воевавшие в армии Шамиля, салютовали ему, устраивали джигитовку, показывая почтение.
Большинство дагестанских обществ и аулов объявили о покорности России. Многие соратники Шамиля покинули его, ограбив обоз с имуществом и казной. В горной крепости Гуниб отряд Шамиля был намерен сражаться до конца. 24 августа 1859 г. князь Барятинский объявил вознаграждение в 10000 рублей за пленение живого Шамиля, имаму поступило предложение сдаться в плен. Он сначала ответил отказом, но потом согласился на переговоры с полковником Лазаревым, который убедил его прекратить сопротивление.
Если в 1832 г. в подобной ситуации Шамиль бросился на русские штыки, в 1939 г. дрался с остервенением, то в 1859 г. сделал противоположное. Имам призывал мюридов сражаться с «неверными» до конца, погибая на поле боя, становиться «шахидами», а сам предпочел плен, тем самым фактически предав свое учение и учеников. Изменив клятве стать «шахидом», он 25 августа 1859 г. сдался на милость губернатора Кавказа.
4. Шамиль в России
В донесении государю императору от 22 августа 1859 года главнокомандующий русской армией на Кавказе князь Барятинский писал: "От моря Каспийского до Военно-Грузинской дороги Кавказ покорен Державой Вашей. Сорок восемь пушек, все крепости и укрепления неприятельские в руках Ваших".
Шамиль и 400 его мюридов были осаждены в высокогорном ауле Гуниб. После жестокого штыкового боя, в котором полегли 100 горцев и 21 русский сол-цат, 25 августа 1859 г. Шамиль сдался в плен. В тот же день плененный имам предстал перед главнокомандующим.
Ничего, кроме неприятностей быть повешенным или сосланным в морозную Сибирь, слухи о которой дошли и до Кавказа, Шамиль не ожидал для себя. Каково же было его удивление, когда по дороге в Петербург сообщили, что в городе Чугуеве, под Харьковом, Шамиля желает видеть сам русский император. Любопытно: Александр II распорядился, чтобы пленники были при оружии как его лучшие гости. Столь неожиданное доверие вызвало удивление, а затем и радость у Шамиля и его сына Кази-Магомеда. 15 сентября на царском смотре Александр II подошел к Шамилю и негромко оказал: "Я очень рад, что ты наконец в России, жалею, что это не случилось ранее. Ты раскаиваться не будешь. Я тебя устрою, и мы будем друзьями". При этом император обнял и поцеловал имама. Эта минута, судя по последующим высказываниям Шамиля, надолго запала в его память. По сути дела, только с этого момента имам понял, что отныне он в безопасности, а Россия не так страшна, как ее представляли на Кавказе. "Как военнопленный я не имел права ожидать повсюду такого ласкового приема. И меня поразил тот прием, который оказал мне государь император". Между тем бывшие соратники Шамиля не поняли великодушия русского императора, который, по их понятиям, должен был казнить плененного врага.
Пребывание в России стало для Шамиля в какой-то мере еще и "просветительской акцией". Будучи проездом в Курске, он поделился с губернатором Бибиковым: "Проезжая через Ставрополь, я был поражен красотою города и убранством домов. Мне казалось невозможным видеть что-нибудь лучше, но, приехав в Харьков и Курск, я совершенно переменил свое мнение и, судя по устройству этих городов, могу себе представить, что ждет меня в Москве и Петербурге". Действительно, оказавшись в петербургском Исаакиевском соборе, Шамиль поразился огромному куполу. И когда он поднял голову, чтобы повнимательнее его рассмотреть, с головы имама упала чалма, что страшно его сконфузило.
Пока Шамиль не мог надивиться на Петербург, Александр II издал высочайший указ "о назначении имаму места жительства в городе Калуге". Вслед за этим калужскому губернатору Арцимовичу полетело предписание подыскать имаму и его семье подходящий дом. Долгие поиски апартаментов, в которых с комфортом разместились бы 22 человека обширного семейства Шамиля с прислугой, привели губернских чиновников к местному помещику Сухотину. Ему предложили продать один из его домов для "государственных нужд". Продать дом Сухотин не согласился, а вот сдать внаем за 900 рублей в год - пожалуйста.
Тем временем, пока сухотинский дом приводили в порядок в соответствии со вкусами кавказского гостя, в Калугу 10 октября 1859 года прибыл в трех экипажах и в сопровождении конных отрядов сам Шамиль с сыном Кази-Магомедом. Остановились они в лучшей калужской гостинице француза Кулона. Однако ненадолго. Вскоре в отремонтированный дом Сухотина привезли нового хозяина.
Дом, на удивление Шамилю, оказался просторным: три этажа, тринадцать комнат, сад во дворе. Из шести комнат верхнего этажа две - налево от витиеватой чугунной лестницы - Шамиль отдаст позже младшей и любимой жене Шуаннат (дочь армянского купца Улуханова), в третьей же поселился сам. Эта комната была ему и кабинетом, и молельней, и спальней. Диванная палатка, как называл свою уютную комнату сам Шамиль, был убрана в "исламский" зеленый цвет. Кроме двойных зеленых занавесок на окнах и такого же ковра на полу, в "палатке" поставили софу, обитую зеленой тканью. Возле нее стоял ломберный столик. Меж двух окон разместили небольшой письменный стол и вольтеровское кресло. К комнате Шамиля примыкал тенистый сад, и имам частенько выходил на балкон полюбоваться цветущей зеленью. В самом саду для Шамиля построили небольшую мечеть. Но иногда для молитвы имам мог просто расстелить в углу комнаты желто-зеленую бурку. Дом привел Шамиля в восторг, тем более что на Кавказе самое шикарное пристанище, в котором ему приходилось ночевать, был деревянный дом в Ведено-Дарго: "Я думаю, только в раю будет так хорошо, как здесь. Если бы я знал, что меня здесь ожидает, давно сам убежал бы из Дагестана".
То внимание, которое оказывалось имаму Дагестана и Чечни в России, не могло не вызвать у Шамиля - человека благородного и мудрого - ответного чувства. Как-то в приватной беседе он признался предводителю калужского дворянства Щукину: "У меня нет слов высказать вам то, что я чувствую. Приязнь и внимание со стороны ближнего всегда приятны человеку, в ком бы он их ни встретил, но ваша приязнь после того, как я вам сделал столько зла, совсем другое дело. За это зло вы, по справедливости, должны бы растерзать меня на части; между тем вы поступаете со мной как с другом, как с братом. Я не ожидал этого, и теперь мне стыдно; я не могу смотреть на вас прямо и всей душой был бы рад, если бы мог провалиться сквозь землю".
О своем прежнем могуществе Шамиль, по выражению его зятя Абдурахмана, жалел как о растаявшем снеге. А познакомившись поближе с Россией, имам, будучи неглупым человеком, понял, что Кавказская война рано или поздно должна было закончиться покорением Кавказа и его собственным пленением, если ему не суждено было погибнуть от русской пули.
Пребывая в Калуге, Шамиль с большой охотой появлялся на публике, знакомился с городом. Пытливо осмотрев в первый же день калужские окрестности, Шамиль неожиданно радостно воскликнул: "Чечня! Совершенная Чечня!".
Совершать прогулки по городу имам предпочитал в открытой коляске, которую ему подарил царь вместе с четверкой лошадей и пятнадцатью тысячами рублей дохода в год. Но несмотря на возможность много тратить, Шамиль был чрезвычайно прост в быту. Точнее, он сохранил все привычки горца, прожившего всю жизнь в горах и привыкшего к спартанской обстановке. Имам был весьма умерен в пище. За завтраком и ужином он съедал одно блюдо, за обедом - два. Ничего, кроме свежей ключевой воды, он не пил. Жил в согласии с природой. Спать ложился рано: летом в семь, зимой в девять. Вставал тоже раньше всех. В летние месяцы - в четыре, а в зимние - в шесть.
Что до одежды, то Шамиль не изменял своим привычкам и одевался как истинный горец, тем более что никто его не принуждал к европейской цивильной одежде. Более того, относясь с уважением к Шамилю - имаму Дагестана и Чечни, ему разрешили ходить в чалме (после покорения Кавказа это могли делать лишь побывавшие в Мекке). Так что по улицам Шамиль щеголял в белой красивой чалме, медвежьей шубе и желтых сафьяновых сапогах. Посетив в таком экстравагантном для калужан виде городской сад, имам сразу же запомнился публике. Вот, например, как вспоминает Шамиля один из очевидцев: "Несмотря на преклонный возраст и девятнадцать ран, полученных Шамилем в боях, он казался моложе своих 62 лет. Имам был крепкого сложения, стройный, с величавой походкой. Волосы его были темно-русого света, слегка схваченные сединой. Hoc - правильной формы, а лицо с нежным белым цветом кожи обрамлено большой и широкой бородой, искусно окрашенной в темно-красный цвет. Величавая походка придавала ему весьма привлекательный вид." Кстати, бороду Шамиль красил для того, чтобы "неприятели не заметили бы в наших рядах стариков и потому не открыли бы нашей слабости.
В середине 1860 года в Калугу неспешно проследовал караван из семи экипажей. Это доставили личные вещи Шамиля и его семью. Один из экипажей был гружен несколькими тюками - обширными персидскими коврами. Это привезли библиотеку Шамиля, сплошь состоявшую из религиозных книг. Радости имама не было предела, тем более что вместе с книгами привезли и любимую жену Шамиля Шуаннат, за жизнь которой имам особо боялся. Позже Шуаннат рассказала, что была без памяти от страха в первые часы взятия Гуниба. А когда Шамиля повезли к русскому главнокомандующему князю Барятинскому, она была уверена, что больше не увидит своего мудрейшего мужа. И даже когда князь Барятинский их обласкал и подарил им много драгоценных камней, она и то продолжала думать, что ее отправят в Сибирь на всю жизнь. "Никогда, - признавалась она, - не могли мы подумать, что в России нам так будет хорошо". Тем не менее урожденная Анна Ивановна Улуханова не желала возвращаться в христианство, веруя в мудрость Шамиля, приведшего ее в магометанство.
И вправду, имам Шамиль был очень религиозным человеком, прожившим жизнь в согласии с Кораном, но он никогда не был фанатиком и потому с интересом присматривался к церковной жизни русских. Бывало, он заглядывал в церковь св. Георгия, где ему сделали специальное окошко, чтобы он мог следить за службой не снимая папахи. А однажды Шамиля пригласил к себе на чай епископ калужский Григорий. С ним завязалась оживленная беседа, в которой епископ спросил Шамиля: "Отчего у нас. и у вас один Бог, а между тем для христиан Он добрый, а для магометан такой строгий?" "Это оттого, - отвечал Шамиль, - что Иса (Иисус) ваш добрый. А наш пророк сердитый, да и народ у нас буйный, и потому с ними следует обращаться строго".
Очутившись как-то в Царском Селе и подивившись лишний раз роскоши и размаху "гяуров", Шамиль замер перед величественной статуей Спасителя. Помолчав минутку, он сказал своему другу - полковнику жандармов Богуславскому: "Он многому прекрасному учил вас. Я тоже буду ему молиться. Он мне счастье даст". И это, по всей видимости, не было позой. Видя терпимое отношение русских к исламу, он также терпимо стал относиться к "неверным". Как-то раз полковник Богуславский спросил Шамиля: "А что если бы Шуаннат сделалась христианкой, взял ли бы ее к себе как жену?" - "Возьму!" - решительно ответил имам.
Вопреки своим годам Шамиль сохранил почти что юношеское любопытство ко всему, что его окружало. Как-то раз он пожелал посетить казармы калужского гарнизона, откушав там каши, а в другой раз - Хлюстинскую больницу. Проходя одну за другой палаты, он наткнулся на раненого своего солдата. Узнав, что горца лечат так же внимательно и тщательно, как и русских, Шамиль был потрясен. Позже, встретив на улице еще двух горцев (к удивлению имама, не закованных в цепи), он завел разговор со своей "нянькой" - капитаном корпуса жандармов Руновским. "Теперь только я вижу, как дурно содержал княгинь (Орбелиани и Чавчавадзе, взятых в плен в 1854 году, но содержал их очень хорошо. Я вижу в Калуге сосланных сюда двух горцев, они ходят здесь на свободе, получают от государя содержание, занимаются вольной работой и живут своими домами. Я не так содержал русских пленных - и от этого меня так мучит совесть, что я не могу этого выразить словами".
Находясь в России, пытливый до мелочей имам невольно сравнивал родной Кавказ с огромной страной, в которой он очутился, удивляясь ее размаху и развитию. Однажды его привезли посмотреть губернскую гимназию, в которой Шамиль попросил непременно показать ему физический кабинет. Наткнувшись там на корявый кусок магнита, имам долго с ним играл, радуясь тому, как он притягивает всякие железячки. Но в гимназии Шамилю так и не смогли объяснить, зачем русских детей учат русскому же языку. И совершенно озадаченным стал Шамиль, посетив позже русский флот в Кронштадте, монетный двор в Петербурге, фарфоровый и стеклянный заводы... "Да, я жалею, что не знал России и что ранее не искал ее дружбы!" - произнес Шамиль со вздохом, подъезжая к Калуге.
Летом 1861 года Шамиль со своим сыном Кази-Магомедом и двумя зятьями отправились в столицу просить у Александра II разрешения ехать в Мекку. Но Александр II ответил уклончиво, давая понять, что пока не время... Позднее Шамиль красноречиво писал об этом эпизоде своему покровителю князю Барятинскому: "Краснею со стыда перед Его Императорским Величеством и перед тобою, Князь, и раскаиваюсь, что высказал желание ехать в Мекку. Клянусь Богом, я не высказал бы моих задушевных желаний, если бы знал, что Кавказ еще не замирен. Не высказал бы потому, чтобы Император и ты, Князь, не подумали бы обо мне чего дурного! Если я лгу, то пусть поразит меня и все мое семейство кара Божия!" (Просьбу Шамиля Александр II исполнил. В 1871 году Шамиль посетил гробницу пророка Магомета, но вернуться в Россию ему уже не пришлось: смерть настигла имама в Медине.)
Постепенно, по свидетельству приставленного к имаму офицера, надзор за "стариком", как называли за глаза Шамиля, стал почти незаметным. Никто его уже и не воспринимал как военнопленного. Но интерес к нему не угасал. У Шамиля часто интересовались о тех жестокостях, которые он совершал над людьми. Имам на это отвечал философски: "Я был пастырь, а те были моими овцами, чтобы их держать в повиновении и покорности, я должен был употреблять жестокие меры. Правда, много людей я казнил, но не за преданность к русским - они мне никогда ее не высказывали, - а за их скверную натуру, за грабеж и за разбой, поэтому я не боюсь наказания от Бога". На вопрос, почему он не сдался раньше, он отвечал как человек чести: "Я был связан своей присягой народу. Что сказали бы про меня? Теперь я сделал свое дело. Совесть моя чиста, весь Кавказ, русские и все европейские народы отдадут мне справедливость в том, что я сдался только тогда, когда в горах народ питался травою".
Как-то вечером Шамиль тихонько постучал в комнату своей новой "няньки" Чичагова и, с минуту помолчав, вдруг спросил:
"Чем и как лучше я могу доказать, как я обожаю своего Государя?" Ответ напрашивался сам: присяга на верноподданство. И Шамиль не заставил себя долго ждать. Имам написал Александру II письмо, ставшее своего рода политическим завещанием Шамиля потомкам: "Ты, великий Государь, победил меня и кавказские народы, мне подвластные, оружием. Ты, великий Государь, подарил мне жизнь. Ты, великий Государь, покорил мое сердце благодеяниями. Мой священный долг как облагодетельствованного дряхлого старика и покоренного Твоею великою душой внушить детям их обязанности перед Россией и ее законными царями. Я завещал им питать вечную благодарность к Тебе, Государь, за все благодеяния, которыми ты меня осыпаешь. Я завещал им быть верноподданными царям России и полезными слугами новому нашему отечеству"...
Шамиль принял присягу 26 августа 1866 года вместе со своими сыновьями Кази-Магомедом и Шафи-Магомедом в зале калужского Дворянского собрания.
Чем было это столь странное, на 180 градусов, обращение имама Шамиля из последовательного врага России в ее верноподданного? Был ли этот поворот искренним или же это было лишь притворство? Никто, пожалуй, кроме самого Шамиля, не ответит на этот вопрос. И все-таки, думается, что имам был искренен. С чего ему было двуличничать? Это был смелый и порядочный немолодой уже человек, так что не из трусости же он принял дружбу со вчерашними своими неприятелями. Что ему угрожало? В конце концов, находясь в ссылке, побежденный Шамиль мог бы просто замкнуться в четырех стенах. Но нет, он сам идет навстречу своим прежним противникам. Думается, что это было проявление настоящей мудрости, преклонявшейся перед великодушием и величием бывших врагов.
Заключение
В марте 1870 г. Шамиль направился в Мекку для совершения хаджа. Возвращаясь после посещения Медины в Мекку, 4 февраля 1871 г. умер.
В общественном сознании кавказцев он остался вождем горцев, защитником бедняков, сражавшимся с ханами, беками и «неверными». Анализ же показывает, что имам был незаурядным человеком, умным, коварным правителем, одаренным и жестоким полководцем, вел борьбу за власть, передел собственности местных феодалов, руководил крупными набегами с целью грабежей, установил авторитарную власть над довольно значительной частью Кавказа.
Опираясь на деспотическую власть, Шамиль сколотил большое личное состояние.
Ныне сепаратисты, стремясь героизировать образы имамов XIX века, представляют их борцами за свободу и независимость Кавказа и сознательно умалчивают о том, что больше всего страдал от жестокости мюридов, наибов и политики Шамиля чеченский народ.
Фигура имама Шамиля была и остается довольно загадочной, совсем неоднозначной и противоречивой - такой и была его жизнь. Порой создается впечатление, что мы видим двух абсолютно разных людей. Человека, положившего всего себя на алтарь борьбы не на жизнь, а на смерть с Российской империей. И человека, завещавшего своему народу жить в мире с Россией. И тем не менее это был один и тот же человек. Да что там говорить! Достаточно вспомнить, как в советские времена интерпретировали роль Шамиля в истории - то его называли лидером национально-освободительного движения народов Кавказа против царских колонизаторов, а то объявляли британским агентом и турецкой марионеткой. Все зависело и зависит от плитического момента. Но ясно одно - Шамиль был Личностью, личностью мирового масштаба.
Шамиль родился в 1797 году (впрочем, некоторые источники называют 1799 год) в семье аварского крестьянина в дагестанском ауле Гимры. Получил неплохое образование. Молодость Шамиля пришлась на то время, когда на Северном Кавказе начиналась (или давно продолжалась? - историки спорят) Кавказская война. Россия, решив в то время свои проблемы на Западе, разбив Наполеона, обратила пристальный взор на Кавказ. Горцы совершали набеги, поднимали восстания. Русские войска их подавляли, устраивали карательные экспедиции. Это продолжалось не одно десятилетие. Война приобрела новый характер, когда первый имам Дагестана и Чечни Гази-Магомед провозгласил джи-хад против неверных.
Стоит ли удивляться, что истовый мусульманин Шамиль встал под знамена Гази-Магомеда, а затем стал соратником второго имама Гамзат-бека. После того как в 1834 г. Гамзат-бек был убит кровниками (одним из которых был легендарный Хаджи-Мурат) в отместку за казнь аварской ханской семьи, имамом стал Шамиль.
В том же 1834 году русский генерал Клюге фон Клюгенау разбил Шамиля, взяв резиденцию имама - аул Гоцатль. Шамиль отступил в Северный Дагестан. В столицу летели реляции о полном разгроме горцев, активные военные действия прекратились. Но Шамиль воспользовался затишьем, чтобы собраться с силами и укрепить свою власть и влияние среди горцев. Потерпев новое поражение в 37-м году, Шамиль заключил перемирие с русскими и выдал заложников. Но уже через год имам поднял восстание, добился ощутимых успехов и сумел закрепить их.
Стремясь сплотить многочисленные народы Северного Кавказа, Шамиль создал имамат - централизованное военно-теократическое государство, в котором ему принадлежала светская и духовная власть. Шамиль установил по-настоящему жесткое, порою жестокое (велась война!) правление. Вся жизнь в имамате строилась на законах шариата. Были запрещены вино, табак, музыка, танцы. Была создана довольно сильная и боеспособная армия, которой удавалось наносить поражения русским частям.
Литература
2. Ш.М. Исаев. Исторические сведения о чамалинцах. Махачкала: ДГУ. 1989.
3.Сочинение Имаммухаммада из с. Гигатли. Список из личной коллекции Исаева Ш.М. - Махачкала, 2000.
4.Письмо Шамиля обществу с. Тлях (копия находится в личной коллекции Исаева Ш.М.).
5.М.А. Дибиров. Сильные и стойкие. Махачкала, 1973.
Имам Шамиль - знаменитый вождь и объединитель горцев Дагестана и Чечни в их борьбе с Россией за независимость. Его пленение сыграло существенную роль в ходе этой борьбы. 7 сентября исполнилось 150 лет с того дня, как Шамиль был взят в плен.
Имам Шамиль родился в селении Гимры около 1797 года (по другим сведениям около 1799 года). Имя, данное ему при рождении, - Али - было изменено его родителями на «Шамиль» еще в детском возрасте . Одаренный блестящими природными способностями, Шамиль слушал лучших в Дагестане преподавателей грамматики, логики и риторики арабского языка и скоро стал считаться выдающимся ученым. Проповеди Кази-муллы (Гази-Мохаммеда), первого проповедника газавата, - священной войны против русских - увлекли Шамиля, который стал сначала его учеником, а потом другом и ярым сторонником. Последователи нового учения, искавшие спасения души и очищения от грехов путем священной войны за веру против русских, назывались мюридами.
Сопровождая своего учителя в его походах, Шамиль в 1832 году был осажден русскими войсками под началом барона Розена в родном ауле Гимры. Шамиль успел, хотя и сильно израненный, пробиться и спастись, Кази-мулла погиб. После смерти Кази-муллы его преемником и имамом стал Гамзат-бек. Шамиль был его главным помощником, собирая войска, добывая материальные средства и командуя экспедициями против русских и врагов имама.
В 1834 году, после убийства Гамзат-бека, Шамиль был провозглашен имамом и в течение 25 лет властвовал над горцами Дагестана и Чечни, успешно борясь против огромных сил России. Шамиль обладал военным талантом, большими организаторскими способностями, выдержкой, настойчивостью, умением выбирать время для удара и помощников для исполнения своих предначертаний. Отличаясь твердой и непреклонной волей, он умел воодушевлять горцев, умел возбуждать их к самопожертвованию и к повиновению его власти.
Созданный им имамат стал, в условиях далеко не мирной жизни Кавказа в те времена, уникальным образованием, своего рода государством в государстве , управлять которым он предпочитал единолично, не считаясь с тем, какими средствами это управление поддерживалось.
В 1840-х годах Шамиль одержал ряд крупных побед над русскими войсками. Однако в 1850‑х годах движение Шамиля пошло на спад . Накануне Крымской войны 1853 - 1856 годов Шамиль в расчете на помощь Великобритании и Турции активизировал свои действия, но потерпел неудачу.
Заключение Парижского мирного договора 1856 года позволило России сосредоточить против Шамиля значительные силы: Кавказский корпус был преобразован в армию (до 200 тысяч человек). Новые главнокомандующие - генерал Николай Муравьев (1854 - 1856) и генерал Александр Барятинский (1856 1860) продолжали сжимать кольцо блокады вокруг имамата. В апреле 1859 года пала резиденция Шамиля - аул Ведено. А к середине июня были подавлены последние очаги сопротивления на территории Чечни.
После того как Чечня была окончательно присоединена к России, война продолжалась еще почти пять лет. Шамиль с 400 мюридами бежал в дагестанский аул Гуниб.
25 августа 1859 года Шамиль вместе с 400 сподвижниками был осажден в Гунибе и 26 августа (по новому стилю - 7 сентября) сдался в плен на почетных для него условиях.
После приема в Петербурге императором ему была отведена для жительства Калуга.
В августе 1866 года в парадной зале Калужского губернского дворянского собрания Шамиль вместе с сыновьями Гази-Магомедом и Магомедом-Шапи принес присягу на верноподданство России . Спустя 3 года Высочайшим Указом Шамиль был возведен в потомственное дворянство.
В 1868 году зная, что Шамиль уже немолод и калужский климат не лучшим образом сказывается на его здоровье, император решил выбрать для него более подходящее место, каковым стал Киев.
В 1870 году Александр II разрешил ему выехать в Мекку , где он и скончался в марте (по другим сведениям в феврале) 1871 года. Похоронен в Медине (ныне Саудовская Аравия).
Имам Шамиль - известный предводитель кавказских горцев, который вел активную деятельность во второй четверти XIX века. В 1834 году его официально признали имамом Северо-Кавказского имамата, которое считалось теократическим государством. Располагалось оно на территории современных Чечни и западной части Дагестана. Считается национальным героем народов Северного Кавказа.
Происхождение Шамиля
Имам Шамиль по происхождению авариец. Его отец был кузнецом, а мать дочерью аварского бека. Он появился на свет в 1797 году в небольшом селении Гимры на территории современного западного Дагестана. Назвали его Али в честь деда.
В маленьком возрасте будущий имам Шамиль был очень болезненным ребенком. Поэтому родители, чтобы защитить его от напастей, решили дать ему еще одно имя - Шамиль, что в дословном переводе означает "Услышанный богом". Так звали брата его матери.
Детство героя
Случайно это произошло или нет, но, получив новое имя, Шамиль вскоре поправился, начал поражать всех окружающих своим здоровьем, силой и энергией.
В детстве он при этом был очень живым и резвым ребенком, часто попадался на шалостях, но редко какие-то из них были нацелены на вред кому-нибудь. Про Шамиля часто говорили, что внешне он отличался очень угрюмой наружностью, сильной волей, небывалой любознательностью, властолюбием и весьма гордым нравом.
Был очень спортивным ребенком, увлекался гимнастикой, например, мало кто мог его догнать на бегу. Многие отмечали его силу и отвагу. Поэтому понятны его увлечения фехтованием, пристрастие к холодному оружию, особенно к популярным на Кавказе шашкам и кинжалам. В подростковом возрасте он настолько закалил свой организм, что в любую погоду, даже зимой, появлялся с открытой грудью и босиком. Такая цитата имама Шамиля хорошо его характеризует:
Боишься - не говори, сказал - не бойся.
Его первым наставником считается друг детства Адиль-Мухаммад, который родился в городке Гимры. На протяжении многих лет они были неразлучны. К 20 годам Шамиль окончил курсы логики, грамматики, арабского языка, риторики, законоведения и даже высшей философии. Его образованию позавидовали многие его современники.
Увлечение "священной войной"
Проповеди, которые читал Гази-Мухаммад, в конце концов, увлекли и будущего имама Шамиля. Он оторвался от книг, из которых черпал знания, увлекся мюридизмом, который в то время начал быстро распространяться. Название этого учения происходило от слова "мюрид", которое в дословном переводе означает "ищущий путь к спасению". В обрядах и учениях мюридизм при этом мало чем отличался от классического ислама.
В 1832 году Шамиль принимал участие в Кавказской войне, что стало вполне ожидаемым в связи с его увлечениями. Вместе с Гази-Мухаммадом он оказался в осажденном русскими войсками селении Гимры. Операцией руководил генерал Вельяминов. Герой нашей статьи был тяжело ранен, но все же сумел пробиться сквозь осаждающих. При этом Гази-Мухаммад, который первым бросился в атаку, поведя за собой войска, был убит. Цитаты имама Шамиля воспроизводятся до сих пор многими его фанатами и последователями. Например, это, одно из первых сражений в своей карьере, он описал так:
Кази-Магомед сказал Шамилю: «Здесь нас всех перебьют, и мы погибнем, не сделав вреда неверным, лучше выйдем и умрем, пробиваясь». С этими словами он, надвинув на глаза папаху, бросился из дверей. Только что он выбежал из башни, как солдат ударил его в затылок камнем. Кази-Магомед упал и тут же был заколот штыками. Шамиль, видя, что против дверей стояли два солдата с прицеленными ружьями, в одно мгновение прыгнул из дверей и очутился сзади обоих. Солдаты тотчас повернулись к нему, но Шамиль изрубил их. Третий солдат побежал от него, но он догнал и убил его. В это время четвертый солдат воткнул ему в грудь штык, так что конец вошел ему в спину. Шамиль схватив правою рукою дуло ружья, левою изрубил солдата (он был левша), выдернул штык и, зажав рану, начал рубить в обе стороны, но никого не убил, потому что солдаты от него отбегали, пораженные его отвагой, а стрелять боялись, чтобы не ранить своих, окружавших Шамиля.
Тело убитого имама было перевезено в Тарки, чтобы избежать новых возмущений (это места в районе современной Махачкалы). Территория контролировалась русскими войсками. Шамиль сумел встретиться со своей сестрой, предположительно из-за этого он так взволновался, что вскрылась свежая рана. Некоторые из окружающих посчитали его при смерти, поэтому новым имамом его выбирать не стали. На это место был назначен его сподвижник по имени Гамзат-бек Гоцатлинский.
Через два года в ходе Кавказской войны горцам удалось одержать несколько знаковых побед. Например, был взят Хунзах. Но уже в 1839 году их постигло тяжелое разгромное поражение при Ахульго. Шамиль после этого покинул Дагестан, он был вынужден срочно перебираться в Чечню, где некоторое время жил в селении Гуш-Корт.
Съезд чеченского народа
В 1840 году Шамиль принимает участие в съезде чеченского народа. Для этого он прибывает в Урус-Марта, куда его приглашает Иса Гендаргеноевский. Там предварительно проходит съезд чеченских военачальников.
А уже на следующий день на съезде чеченского народа его выбирают имамом Чечни и Дагестана. В краткой биографии имама Шамиля этот факт обязательно упоминается, являясь одним из ключевых. Будущий герой кавказского народа становится третьим имамом. Своей главной задачей он ставит объединение горцев, при этом продолжает вести борьбу против российских войск, которые, как правило, превосходят дагестанцев и чеченцев количественно, да и вооружение с обмундированием у них более качественное.
От предыдущего имама Дагестана Шамиль отличается военным талантом, неторопливостью и расчетливостью, у него проявляются организаторские способности, а также настойчивость, выдержка, умение выбирать момент для удара.
Своей харизмой ему удавалось поднимать и воодушевлять горцев на борьбу, в то же время принуждая подчиняться своей власти, которая распространялась на внутренние дела практически всех подвластных общин. Последний момент был особенно непривычен для дагестанцев и чеченцев, воспринимался он не просто, но Шамиль с ним справлялся.
Власть Шамиля
Одно из главных достижений в биографии имама Шамиля заключается в том, что ему удалось объединить под своей властью практически все общества западного Дагестана и Чечни. Он опирался на учение ислама, повествующее о "священной войне" против неверных, которых называли газавате. Сюда же он включал требования бороться за независимость, объединяя разрозненные по всем районам общины горцев.
В биографии имама Шамиля не раз отмечалось, что для достижения своей конечной цели он стремился упразднить учреждения и обычаи, многие из которых были основаны на вековых обычаях, называемых в тех местах адатом.
Еще одна заслуга имама Шамиля, в краткой биографии, которая есть в этой статье, это подчеркивается особо, это подчинение и общественной, и частной жизни горцев шариату. То есть в их обиход вошли исламские предписания, основанные на священных текстах Корана, а также исламских предписаниях, применяемых в мусульманском судопроизводстве. Имя Шамиля напрямую ассоциировалось у горцев со "временем шариата", а когда его не стало, стали говорить, что произошло "падение шариата".
Система управления горцами
Рассказывая о биографии имама Шамиля, нужно сделать акцент на том, как он организовал систему управления. Все подчинялось ему через военно-административную систему, которая была основана на стране, разделенной на округа. При этом каждый из них непосредственно управлялся наибом, который имел право принимать ключевые решения.
Для осуществления правосудия в каждом из районов был кади, назначаемый муфтием. При этом самим наибам строго запрещалось решать любые дела по шариату, это было ведомство, исключительно подведомственное кади или муфтию.
Каждые четыре наибства объединялись в мюриды. Правда, в последнее десятилетие своего правления Шамиль был вынужден отказаться от такой системы. Причиной тому стали начавшиеся распри между амирами джамаата и наибами. Помощникам наибов часто поручали самые важные и ответственные дела, ведь именно они считались преданными "священной войне" и очень мужественными людьми.
Их общее число было окончательно не установлено, но в то же время 120 из них обязательно подчинялись так называемому сотнику, входили в почетную страду самого Шамиля. И днем, и ночью находились при нем, сопровождая во всех поездках и на всех встречах.
Все должностные лица без исключения беспрекословно подчинялись имаму, любое ослушание или проступки были чреваты строгими выговорами. Они могли даже закончиться арестами, разжалованиями, телесными наказаниями плетьми. От этого избавлялись только наибы и мюриды.
В управлении, выстроенном имамом Шамилем, в биографии этого героя кавказского народа это описано, военную службу были обязаны нести все мужчины, способные носить оружие. При этом они делились на отряды до 10 и 100 человек. Соответственно, они были под руководством десятских и сотников, которые, в свою очередь, напрямую подчинялись уже наибам.
В самом конце своего правления Шамиль несколько изменил систему управления армией. Появились полки, насчитывавшие тысячу человек. Они уже делились на более мелкие отряды.
Артиллерия Шамиля
Среди персональной охраны Шамиля были польские кавалеристы, которые раньше воевали на стороне русской армии. У горцев была своя артиллерия, которой руководил, как правило, польский офицер.
Некоторые селения, которые сильнее остальных пострадали от вторжения и обстрелов русских войск, избавлялись от воинской повинности. Это было исключение. Взамен они были обязаны поставлять селитру, серу, соль и другие необходимые составляющие для ведения успешных боевых действий.
При этом максимальная численность войска Шамиля в отдельные времена достигала 30 000 человек. К 1842 году у горцев появилась постоянная артиллерия, которая была составлена из брошенных или трофейных пушек, принадлежавших ранее русским войскам. За счет этого во время Кавказской войны имам Шамиль стал добиваться успехов и даже определенного перевеса.
К тому же часть пушек производилась на собственном заводе, расположенном в Ведено. Там были отлиты, как минимум, 50 орудий. Правда, из них оказались годными не более 25%. Порох для артиллерии горцев изготовлялся также на территориях, подконтрольных Шамилю. Это было все то же Ведено, а также Гунибе и Укцукуле.
Финансовое состояние войск
Война имама Шамиля велась с переменным успехом во многом из-за перебоев в финансировании, оно было непостоянным. Случайные доходы формировались из трофеев, а постоянные из так называемого зяката. Это установленный шариатом сбор одной десятой доли доходов с овец, хлеба и денег всех жителей. Также существовала хараджа. Это подать, которая собиралась с горных пастбищ и с некоторых особенно отдаленных селений. Такую же подать они когда-то платили монгольским ханам.
В основном, казна имамата пополнялась за счет чеченских земель, которые были весьма плодородными. Но существовала и система набегов, которая также значительно пополняла бюджет. Из добытых трофеев было необходимо отдавать одну пятую часть Шамилю.
Плен
В истории имама Шамиля переломным стал момент, когда он оказался в плену у русских войск. В 1840-х годах он одержал несколько крупных побед, но в следующее десятилетие его движение пошло на спад.
К тому времени Россия вступила в Крымскую войну. Турция и западная антирусская коалиция призывали его выступить его совместно против России, рассчитывая, что он сможет ударить в тыл русской армии. Однако Шамиль не желал присоединения имамата к Османской империи. В итоге во время Крымской войны он занял выжидательную позицию.
После заключения мирного договора в Париже русская армия сконцентрировала свои силы на Кавказской войне. Войска возглавили Барятинский и Муравьев, которые начали активно наступать на имамат. В 1859 году была взята резиденция Шамиля, располагавшаяся в Ведено. А уже к лету практически полностью задавлены последние очаги сопротивления. Сам Шамиль скрывался в Гунибе, но в конце августа его настигли и там, предводитель горцев был вынужден сдаться в плен. Правда, на этом Кавказская война не закончилась, продолжаясь еще около пяти лет.
Шамиля привезли в Москву, где он встретился с императрицей Марией Александровной и Александром II. После этого его определили для жизни в Калуге, куда и переехала его семья. В 1861 году он снова встречается с императором, просит отпустить его в хадж, мусульманское паломничество, но получает категорический отказ, так как живет под надзором.
В результате в 1866 году предводитель горцев вместе с сыновьями присягнул на верность России, вскоре его даже пригласили на свадьбу к цесаревичу Александру. На этом торжестве он увиделся с императором в третий раз в своей жизни. В 1869 году его даже сделали особым указом потомственным дворянином, жизнь Шамиля в России окончательно устроилась.
В 1868 году, когда ему исполнился уже 71 год, император, зная о неважном состоянии здоровья горца, разрешил ему вместо Калуги жить в Киеве, куда тот незамедлительно и переехал.
На следующий год он, наконец, получил желанное разрешение для паломничества в Мекку, куда и отправился вместе с семьей. Сначала они прибыли в Стамбул, а затем отправились на корабле по Суэцкому каналу. В ноябре добрались до Мекки. В 1870 году он прибыл в Медину, где и скончался через несколько дней имам Шамиль. Годы жизни кавказского горца 1797 - 1871.
Похоронили его на кладбище под названием аль-Баки, расположенном в самой Медине.
Личная жизнь
Всего было пять жен у имама Шамиля. Самая первая носила имя Патимат. Она была матерью сразу трех его сыновей. Это Гази-Мухаммад, Джамалудин и Мухаммад-Шапи. В 1845 году ее не стало. Еще раньше погибла вторая жена Шамиля по имени Джавгарат. Это случилось в 1839 году, когда русские войска пытались штурмом взять Ахульго.
Третья жена военачальника родилась в 1829 году и была на 32 года младше своего мужа. Она была дочерью шейха Джамалуддина, который был близким соратником имама и его фактическим наставником. Она родила от героя нашей статьи сына Мухаммада-Камиля и двух дочерей по имени Баху-Месед и Наджабат. Несмотря на такую разницу в возрасте, она умерла в один год со своим мужем.
На 5 лет его пережила четвертая жена Шуайнат, которая была армянкой, от рождения носившей имя Анны Ивановны Улухановой. Ее взял в плен в Моздоке один из наибов Шамиля. Через шесть лет после пленения она вышла замуж за предводителя горцев, родила ему 5 дочерей и 2 сыновей. Правда, практически все они умерли в младенчестве, только девочка Сапият дожила до 16 лет.
Наконец, пятой женой была Аминам. Их брак был непродолжительным, а детей в нем не было.
Загрузка...
