Голландия
Кейп Альберт Герритс(1620-1691)
Кейп Альберт Герритс - голландский живописец и офортист.
Учился у своего отца, художника Я. Кейпа. Его художественный стиль формировался под влиянием живописи Я. ван Гойена и С. ван Рейсдала. Работал в Дордрехте. Ранние произведения Кейпа, близкие картинам Я. ван Гойена, монохромны. Он пишет холмистые ландшафты, бегущие вдаль проселочные дороги, бедные крестьянские хижины. Картины чаще всего выполнены в единой желтоватой тональности.
Рейсдал Якоб ван
(1628/1629-1682)
Рейсдал Якоб ван (1628/1629-1682) - голландский художник-пейзажист, рисовальщик, офортист. Учился, вероятно, у своего дяди, художника Саломона ван Рейсдала. Посетил Германию (1640-1650-е). Жил и работал в Харлеме, в 1648 г. вошел в состав гильдии живописцев. С 1656 г. жил в Амстердаме, в 1676 г. в Казне получил ученую степень доктора медицины и вошел в список амстердамских врачей.
Рембрандт Харменс ван Рейн
(1606-1669)
Родился в Лейдене в семье мельника. Дела отца в этот период шли хорошо, и он смог дать сыну лучшее, чем у других детей, образование. Рембрандт поступил в Латинскую школу. Учился плохо и хотел заниматься живописью. Тем не менее школу закончил и поступил в Лейденский университет. Через год начал брать уроки живописи. Первым его учителем был Я. ван Сваненбург. Пробыв в его мастерской более трех лет, Рембрандт отправился в Амстердам к историческому живописцу П. Ластману. Он оказал сильное влияние на Рембрандта и научил его гравировальному искусству. Полгода спустя (1623) Рембрандт вернулся в Лейден и открыл собственную мастерскую.
Терборх Герард
(1617-1681)
Терборх Герард (1617-1681), известный голландский живописец. Родился в Зволле в состоятельной бюргерской семье. Его отец, брат и сестра были художниками. Первыми учителями Терборха стали отец и Хендрик Аверкамп. Отец заставлял его много копировать. Первое произведение создал в девять лет. В пятнадцать лет Терборх отправился в Амстердам, потом - в Харлем, где он попал под сильное влияние Фр. Хальса. Уже в это время пользовался известностью как мастер бытового жанра, охотнее всего писал сцены из жизни военных - так называемые «караульни».
Зарубежные художники XVII (17 век)
Каналлетто (Канале) Джованни Антонио(1697-1768)
Первым учителем Каналетто был его отец, театральный декоратор Б. Канале, которому он помогал оформлять спектакли в театрах Венеции. Работал в Риме (1717-1720, начало 1740-х), Венеции (с 1723), Лондоне (1746-1750, 1751-1756), где выполнял произведения, составившие основу его творчества. Писал ве-дуты - городские пейзажи, изображал улицы, здания, каналы, скользящие по морским волнам лодки.
Маньяско Алессандро
(1667-1749)
Маньяско Алессандро (1667-1749) - итальянский живописец, жанрист и пейзажист. Учился у своего отца, художника С. Маньяско, затем у миланского живописца Ф. Аббиати. Его стиль сформировался под влиянием мастеров генуэзской школы живописи, С. Розы и Ж. Калло. Жил и работал в Милане, Флоренции, Генуе.
Зарубежные художники XVII (17 век)
Ватто Антуан(1684-1721)
Ватто Антуан, выдающийся французский живописец, с творчеством которого связан один из значительных этапов развития бытовой живописи во Франции. Судьба Ватто необычна. Ни во Франции, ни в сопредельных странах не было в годы, когда он писал лучшие свои вещи, ни одного художника, способного с ним соперничать. Титаны XVII столетия не дожили до эпохи Ватто; те же, кто вслед за ним прославили XVIII век, стали известны миру лишь после его смерти. В самом деле, Фрагонар, Кантен де Ла Тур, Перронно, Шарден, Давид во Франции, Тьеполо и Лонги в -Италии, Хогарт, Рейнолдс, Гейнсборо в Англии, Гойя в Испании - все это середина, а то и конец XVIII века.
Лоррен Клод
(1600-1682)
Лоррен Клод (1600-1682) - французский живописец.В раннем возрасте работал в Риме слугой у А. Тасси, затем стал его учеником. Крупные заказы художник начал получать в 1630-х гг., его заказчиками были папа Урбан VIII и кардинал Бентивольо. С этого времени Лоррен становится популярным в римских и французских кругах ценителей искусства.
18-й век - это период, в который происходили колоссальные преобразования во всех сферах: политической, социальной, общественной. Европа вносит в русскую живопись новые жанры: пейзажный, исторический, бытовой. Реалистическое направление живописи становится преобладающим. Живой человек - герой и носитель эстетических идеалов того времени.
В историю искусств 18-й век вошел как время живописных портретов. Иметь свой собственный портрет хотели все: от царицы до обычного чиновника из провинции.
Европейские веяния в русской живописи
Известные русские художники 18 века были вынуждены следовать западной моде по велению Петра I, который хотел европеизировать Россию. Он придавал большое значение развитию изобразительного искусства и даже планировал построить специализированное учебное заведение.
Русские художники 18 века осваивали новые приемы европейской живописи и изображали на своих полотнах не только царей, но и различных бояр, купцов, патриархов, которые старались не отставать от моды и часто поручали местным художникам нарисовать портрет. При этом художники того времени старались обогащать портреты предметами быта, элементами национального костюма, природой и прочее. Внимание акцентировалось на дорогой мебели, больших вазах, роскошных одеждах, интересных позах. Изображение людей того времени воспринимается сегодня как поэтический рассказ художниками о своем времени.
И все-таки ярким контрастом отличаются портреты русских художников 18 века от портретов приглашенных иностранных живописцев. Стоит упомянуть, что для обучения русских художников приглашались художники из других стран.
Виды портретов
Начало 18-го века ознаменовано обращением художников-портретистов к полупарадным и камерным видам Портреты живописцев второй половины 18 столетия дают начало таким видам, как парадный, полупарадный, камерный, интимный.
Парадный отличается от других изображением человека в полный рост. Блеск роскоши - как в одежде, так и в предметах быта.
Полупарадный вид - это изображение модели по колено или по пояс.
Если человек изображен на нейтральном фоне по грудь или пояс - то этот вид портрета называется камерным.
Интимный вид портрета предполагает обращение к внутреннему миру героя картины, при этом фон игнорируется.
Портретные образы
Часто русские художники 18 века были вынуждены воплощать в портретном образе представление заказчика о самом себе, но никак не действительный образ. Важным было учесть общественное мнение о том или ином человеке. Многие искусствоведы давно сделали вывод, что главным правилом того времени было изображение человека не столько таким, каким он являлся на самом деле, либо таким, каким бы он хотел быть, а таким, которым он мог быть в своем лучшем отражении. То есть в портретах любого человека старались изобразить как идеал.
Первые художники
Русские художники 18 века, список которых в общем-то невелик, - это, в частности, И. Н. Никитин, А. П. Антропов, Ф. С. Рокотов, И. П. Аргунов, В. Л. Боровиковский, Д. Г. Левицкий.
Среди первых живописцев 18 века - имена Никитина, Антропова, Аргунова. Роль этих первых русских художников 18 века была незначительна. Она сводилась лишь к написанию огромного количества царских изображений, портретов российских вельмож. Русские художники 18 века - мастера портретов. Хотя часто они просто помогали иностранным мастерам расписывать стены большого количества дворцов, изготавливать театральные декорации.
Имя живописца Ивана Никитича Никитина можно встретить в переписке Петра I со своей женой. Его кисти принадлежит портрет самого царя, канцлера Г. И. Головина. В его портрете напольного гетмана нет ничего искусственного. Внешность не изменена ни париком, ни придворной одеждой. Художник показал гетмана таким, как в жизни. Именно в жизненной правде заложено главное достоинство портретов Никитина.
Творчество Антропова сохранилось в образах Андреевского собора в Киеве и портретах в Синоде. Эти произведения отличает склонность художника к желтому, оливковому цветам, ведь он живописец, который обучался у мастера иконописи. Среди его известных работ - портреты Елизаветы Петровны, Петра I, княгини Трубецкой, атамана Ф. Краснощекова. Творчество Антропова соединило в себе традиции самобытной русской живописи 17-го века и каноны изобразительного искусства Петровской эпохи.
Иван Петрович Аргунов - известный крепостной портретист графа Шереметьева. Его портреты изящны, позы изображенных им людей свободны и подвижны, все в его творчестве точно и просто. Он творец камерного портрета, который впоследствии станет интимным. Значимые работы художника: четы Шереметьевых, П. Б. Шереметьева в детстве.
Не стоит думать, что в то время в России не существовало больше никаких жанров, но великие русские художники 18 века самые значительные произведения создавали все-таки в жанре портрета.
Вершиной 18-го века стало творчество Рокотова, Левицкого и Боровиковского. Человек в портретах художников достоин восхищения, внимания и уважения. Человечность чувств выступает отличительной чертой их портретов.
Федор Степанович Рокотов (1735-1808 гг.)
Почти ничего не известно о Федоре Степановиче Рокотове, русском художнике 18-го века из крепостных князя И. Репнина. Портреты женщин этот художник пишет мягко и воздушно. Внутренняя красота прочувствована Рокотовым, и он находит средства воплощения ее на холсте. Даже овальная форма портретов только подчеркивает хрупкий и нарядный облик женщин.
Главный жанр его творчества - полупарадный портрет. Среди его работ - портреты Григория Орлова и Петра III, княжны Юсуповой и князя Павла Петровича.
Дмитрий Григорьевич Левицкий (1735-1822 гг.)
Известный русский художник 18-го века - Дмитрий Григорьевич Левицкий, ученик А. Антропова, смог чутко уловить и воссоздать в своих картинах душевные состояния и особенности людей. Изображая богачей, он остается правдивым и непредвзятым, его портреты исключают угодливость и ложь. Его кисти принадлежит целая галерея портретов великих людей 18-го века. Именно в парадном портрете Левицкий раскрывается как мастер. Он находит выразительные позы, жесты, показывая знатных вельмож. Российская история в лицах - так часто называют творчество Левицкого.
Картины, принадлежащие кисти художника: портреты М. А. Львовой, Е. И. Нелидовой, Н. И. Новикова, четы Митрофановых.
Владимир Лукич Боровиковский (1757-1825 гг.)
Русские художники 18-19 века отличаются обращением к так называемому сентиментальному портрету. Художник Владимир Лукич Боровиковский пишет задумчивых девушек, которые на его портретах изображены светлыми красками, они воздушны и невинны. Его героини - не только русские крестьянки в традиционных нарядах, но и уважаемые дамы высшего общества. Это портреты Нарышкиной, Лопухиной, княжны Суворовой, Арсеньевой. Картины несколько схожи, но забыть их невозможно. отличает удивительная тонкость передаваемых характеров, почти неуловимые особенности душевных переживаний и объединяющее все образы чувство нежности. В своих работах Боровиковский раскрывает всю красоту женщины того времени.
Наследие Боровиковского очень разнообразно и обширно. Есть в его творчестве как парадные портреты, так и миниатюрные, и интимные полотна. Среди работ Боровиковского наиболее известными стали портреты В. А. Жуковского, Г. Р. Державина, А. Б. Куракина и Павла I.
Картины русских художников
Картины 18 века русских художников написаны с любовью к человеку, его внутреннему миру и уважением к нравственным достоинствам. Стиль каждого художника, с одной стороны, очень индивидуален, с другой же - имеет несколько общих черт с другими. Этот момент определил тот самый стиль, который подчеркивает характер искусства России в 18-м веке.
Наиболее 18 века русских художников:
- «Юный живописец». Вторая половина 1760-х гг. Автор Иван Фирсов - самый загадочный художник 18-го века. На картине изображен мальчик в мундире, который пишет портрет маленькой красивой девочки.
- «Прощание Гектора с Андромахой», 1773 г. Автор Антон Павлович Лосенко. Последняя картина художника. На ней изображен сюжет из шестой песни «Илиады» Гомера.
- «Каменный мост в Гатчине у площади Коннетабля», 1799-1801 гг. Автор Семен Федорович Щедрин. На картине изображен пейзажный вид.
И все-таки
Русские художники 18 века все же старались раскрыть правду и подлинные характеры людей, несмотря на условия крепостного права и желания богатых заказчиков. Жанр портрета в 18-м веке воплотил специфические черты русского народа.
Несомненно, можно сказать, что, как бы художественное искусство 18-го века ни было подвержено влиянию европейской культуры, все-таки оно привело к развитию национальных русских традиций.
Содержание
Введение
1.1. Рембрант Харменс ван Рейн
- величайший голландский художник XVII
века
1.2. Рубенс Питер Пауль
1.3. Французский живописец
Пуссен Никола
Глава II Русские художники XVII
века
2.1. Зубов Алексей Федорович (1682- 1750)
2.2. Никитин Иван Никитич
(1680-1742)
Заключение
Список литературы
Введение
Живопись 17 века развивалась под влиянием
стиля барокко, который главенствовал
в европейском искусстве до середины 18
века. Новая философия мира, которая заключалась
в измененных суждениях о единстве, многообразии
и безграничности мира, оказала большое
влияние на мировоззрение художников
того времени. Пышность и динамика, интенсивность
чувств и патетичность, эффектность, реальность
и иллюзорность, контрасты и игра света
отличают живопись этого периода.
Семнадцатый век во многом имел значение
в формировании национальных культур
нового времени. В это время был
завершён процесс локализации художественных
школ, многообразие которых в основном
определялось условиями исторического
развития и сложившимися традициями
в каждой конкретной стране. Русские
художники 17 века в основном занимались
иконописью. Испанские художники 17
века были сформированы под идеологией
монашеских орденов, поэтому основные
заказы на произведения искусства были
из духовной сферы. Итальянские художники
17 века, пристально изучали различные
науки: естествознания, перспективу, анатомию
и другие. Они изображали на картинах
религиозные сцены как светские.
В эпизодах научились передавать
характер и раскрывать глубокие переживания
человека. Взглянув на «Распятие» написанное
Андреа Мантеньи. Голландские художники
17 века отличались тем, что у них
преобладали практически все
виды живописи. Эта профессия была
далеко не редкой, среди первых художников
была серьёзная конкуренция. В Голландии
картины художников 17 века украшали
дома не только богатых представителей
общества, но и обычных ремесленников
и крестьян.
Глава I Зарубежные художники
XVII века
1.1.Рембрант Харменс ван
Рейн - величайший голландский художник
XVII века
Творчество голландского
художника Рембрандта Харменса Ван
Рейна (1606-1669) - одна из вершин мировой
реалистической живописи. Рембрандт
писал картины на исторические, библейские,
мифологические и бытовые темы, портреты
и пейзажи. Он был крупнейшим в
Европе мастером рисунка и офорта.
Для его творчества характерно стремление
к философскому осмыслению жизни, честность
к себе и людям, интерес к духовному
миру человека. Нравственная оценка событий
и человека - основной нерв искусства
мастера. Одухотворенность модели и
драматизм события художник великолепно
передавал через эффекты светотени,
когда пространство словно тонет
в тени, в золотистых сумерках, а
луч света выделяет отдельные
фигуры людей, их лица, жесты и движения.
В этом методе живописного построения
картины Рембрандту не было и нет
равных (один лишь только итальянец
Караваджо может соперничать
с ним по мастерству использования
светотени). Как это часто бывает
в истории искусства, не смотря на
свой гениальный талант, Рембрандт
умер в бедности и одиночестве, забытым,
никому не нужным мастером. Но работы его
живут в веках, так что можно
без преувеличения сказать, что
Рембрандт - один из самых величайших
художников в истории мирового искусства.
Многие назвали бы его непревзойденным
живописцем, даже гораздо более великим
чем Рафаэль или Леонардо. Его
творчество, казалось бы, сковывали
традиции и догмы голландского протестантского
искусства, ведь он никогда не выезжал
за пределы Голландии. И все же
Рембрант не только восхищает блестящей
техникой живописи, но и являет своим
творчеством откровение: никто прежде
не рассказывал о простых человеческих
чувствах столь глубоко, нежно, интересно
и проникновенно. В своих исторических
и библейских сценах, в своих портретах
современников он достигает глубин
психологической выразительности.
Его мудрость, сострадание и проницательность,
скорее всего, являются следствием самопознания:
много раз, как никто другой, писал
он автопортреты и запечатлел свой
жизненный путь, начиная с поры
молодости и успеха и кончая старостью,
принесшей горести и лишения.
В настоящий момент известно более
ста автопортретов Рембрандта, каждый
из которых является удивительным шедевром.
Благодаря удачно сложившимся историческим
обстоятельствам, Россия сейчас обладает
одной из самых богатых коллекций
картин Рембрандта. Почти все они
хранятся в Государственном Эрмитаже
в Санкт-Петербурге, включая такие
прославленные шедевры, как "Возвращение
блудного сына", "Даная", "Портрет
Саскии в образе Флоры", "Портрет
старика в красном", "Давид
и Урия" и др. На картинах Рембранта
из Эрмитажа училось не одно поколение
русских художников. Если же у вас
нет возможности посетить Государственный
Эрмитаж, то приглашаем вас в нашу
виртуальную галерею картин Рембранта.
Здесь вы можете увидеть практически
все знаменитые шедевры мастера,
ко многим из которых даны развернутые
описания. Приятного путешествия в пленительный
мир удивительного художника и чуткого
человека - Рембрандта.
1.2. Питер Пауль Рубенс
Питер Пауль Рубенс (Peter Paul
Rubens), 1577–1640 гг. - фламандский художник и дипломат.
Родился в Зигене в Вестфалии 28 июня 1577
г. в семье Яна Рубенса, антверпенского
юриста. Когда Питеру Паулю Рубенсу было
одиннадцать лет, его отец умер, а мать
переехала с детьми в Антверпен. Будущий
художник получил образование в школе
иезуитов. Способности к языкам (он говорил
на шести языках) позволили ему не только
освоить культурное наследие своей эпохи,
но и достичь значительных успехов на
дипломатическом поприще. Рубенс учился
у трех фламандских живописцев – Тобиаса
Верхахта, Адама ван Норта и Отто ван Вена.
В 1598 г. он был принят в гильдию св. Луки.
В 1600 г. художник приехал в Италию; там
он изучал античную архитектуру и скульптуру,
итальянскую живопись, а также писал портреты
(в основном в Генуе) и алтарные образы
(в Риме и Мантуе). В 1603 г. итальянский покровитель
Рубенса Виченцо Гонзага послал его в
Испанию в составе дипломатической миссии.
В 1608 г. Рубенс стал придворным живописцем
Изабеллы Австрийской, поселился в Антверпене
и в 1609 г. женился на аристократке Изабелле
Брант. От этого брака родилось трое детей.
Чтобы удовлетворить растущий спрос на
свои картины, Рубенс за несколько лет
создал большую мастерскую, где работали А. ван Дейк, Якоб Йорданс и Ф. Снейдерс. Он выполнял эскизы,
которые его ученики и помощники переносили
на холст, а затем, по окончании работы,
слегка подправлял картины. Он даже организовал
гравировальную школу, чтобы еще шире
распространять свои работы. Картины Рубенса
этих лет полны страстной динамики. Среди
сюжетов преобладают сцены охоты, битвы,
яркие и драматичные евангельские эпизоды
и сцены из жизни святых, аллегорические
и мифологические композиции; в них Рубенс
с удовольствием писал энергичные, мощные
тела, так нравившиеся его современникам.
Кроме заказов, поступавших от местных
церквей и антверпенских аристократов,
художник получал заказы из-за границы,
в основном из Англии. Большая мастерская,
здание которой он спроектировал в стиле
генуэзского палаццо (восстановлено в
1937–1946), вскоре стала общественным центром
и достопримечательностью Антверпена.
В 1620-е годы Рубенс работал для французского
королевского дома. Он написал для Марии
Медичи цикл аллегорических панно на сюжеты
из ее жизни и выполнил картоны для гобеленов
по заказу Людовика XIII, а также начал цикл
композиций с эпизодами из жизни французского
короля Генриха IV Наваррского, так и оставшийся
незавершенным. С начала 1620-х годов Рубенс
вел активную дипломатическую деятельность.
В 1628 и 1630 гг. Рубенс ездил в Мадрид и Лондон
с дипломатическими поручениями и участвовал
в заключении мирного договора между Испанией,
Англией и Голландией. Вернувшись в Антверпен,
Рубенс был встречен с большими почестями;
испанский король пожаловал ему титул
государственного советника, а английский
король – личное дворянство. Вскоре Рубенс
женился на шестнадцатилетней Елене Фоурмен;
у них было пятеро детей. В эти годы стиль
Рубенса изменился – композиции строятся
в свободном и плавном ритме, характерная
для раннего периода творчества жесткая
скульптурная трактовка форм сменяется
более легкой и воздушной цветовой моделировкой.
В них можно заметить влияние произведений Тициана, которые Рубенс копировал во
время пребывания в Мадриде. Несмотря
на то, что у него много времени отнимала
работа над большими декоративными композициями
и сооружениями (роспись плафона в банкетном
зале во дворце Уайтхолл в Лондоне; триумфальные
арки в честь въезда в Антверпен инфанта
Фердинанда; украшение охотничьего замка
Торре де ла Парада), Рубенс успевал писать
также более камерные, лирические произведения.
Среди них следует назвать портрет "Елены
Фоурмен Шубка" (ок. 1638–1640, Вена, Художественно-исторический
музей), "Кермесса" (ок. 1635–1636, Лувр), и особенно несколько сияющих,
ярко освещенных пейзажей, созданных в
последние пять лет жизни в загородном
поместье близ Мехлина. Умер Рубенс 30 мая
1640 г.
В своих произведениях
Рубенсу удалось достичь того,
к чему стремились три предыдущих
поколения художников Фландрии: соединения
фламандского реализма с классической
традицией, возрожденной итальянским
Ренессансом. Художник был наделен
огромной творческой энергией и неистощимым
воображением; черпая вдохновение из
самых разных источников, он создал
свой неповторимый стиль. Для выполненных
им алтарных образов характерны чувственность
и эмоциональность; украшая замки
аристократии эпохи зарождающегося
абсолютизма, он способствовал распространению
стиля барокко – художественного
языка не только Контрреформации, но
и светской культуры этого времени.
1.3. Французский
живописец Пуссен Никола
Родился в 1594 в Лез-Андели
в Нормандии. Первым учителем Пуссена
стал Кантен Варен из Амьена, который
в 1611–1612 жил в Лез-Андели. В 1612 Пуссен
приехал в Париж, где Александр
Кутуа, камердинер короля, предоставил
молодому художнику возможность
посещать королевскую коллекцию
живописи; там он впервые увидел
произведения Рафаэля и мастеров
его школы. В Париже Пуссен познакомился
с поэтом Джованни Баттиста Марино,
для которого впоследствии выполнил
прекрасную серию рисунков на сюжеты
из Овидия, Вергилия и Тита Ливия, хранящуюся
сейчас в Виндзорском замке.
Весной 1624 художник приехал
в Рим и поселился там на всю оставшуюся
жизнь. В 1640, когда слава Пуссена достигла,
наконец, его родины, он получил приглашение
Людовика XIII и был вынужден на некоторое
время вернуться в Париж. В Париже Пуссен
создал такие произведения, как Евхаристия,
Чудо св. Франциска Ксаверия (обе в Лувре)
и Время спасает Истину от посягательств
Зависти и Раздора (Лили, Музей изящных
искусств). Последняя была написана по
заказу кардинала Ришелье и предназначалась
для украшения плафона. Известно, что жизнь
при королевском дворе тяготила Пуссена,
и в 1642 он вернулся в Рим.
Главными источниками живописи
Пуссена являются произведения классической
античности и итальянского Ренессанса.
Многочисленные рисунки свидетельствуют
о его огромном интересе к памятникам
Древнего Рима. Ему принадлежит множество
зарисовок античных рельефов, статуй и
саркофагов. Однако классические мотивы,
столь многочисленные в произведениях
Пуссена, почти всегда изменены и переработаны
им в соответствии с его собственными
художественными задачами. Из произведений
мастеров итальянского Возрождения наиболее
сильное воздействие на художника оказала
живопись Рафаэля и Тициана. В поздних
работах Аполлон и Дафна (ок. 1664) и серии
из четырех картин Времена года (1660–1664,
все в Лувре) Пуссен обращается к лирическим
мотивам; эти произведения богаче по композиции
и тоньше по технике исполнения, нежели
чисто романтические полотна раннего
периода. Серия Времена года с библейскими
сценами Рай (Весна), Руфь (Лето), Исход
(Осень) и Потоп (Зима) принадлежит к числу
лучших пейзажей Пуссена.
Пуссен создаёт произведения,
предвосхищающие суровую гражданственность
позднего классицизма ("Смерть Германика",
около 1628, институт искусств, Миннеаполис),
полотна в духе барокко ("Мученичество
свыше Эразма", около 1628-1629, Ватиканская
пинакотека), просветленно-поэтичные
картины на мифологические и литературные
темы, отмеченные особой активностью
цветового строя, близкого традициям
венецианской школы. ("Спящая Венера",
Картинная галерея, Дрезден; "Нарцисс
и Эхо", Лувр, Париж; "Ринальдо и
Армида", Музей изобразительных
искусств им. А. С. Пушкина, Москва; все
три - около 1625-1627; "Царство Флоры",
около 1631-1632, Картинная галерея, Дрезден;
"Танкред и Эрминия"). Более
четко классицистические принципы
Пуссена выявляются в полотнах 2-й
половины 30-х годов. ("Похищение
сабинянок", 2-й вариант, около 1635;
"Израильтяне, собирающие манну",
около 1637-1639; обе - в Лувре, Париж). Царящий
в этих произведениях чеканный композиционный
ритм воспринимается как непосредственное
отражение разумного начала, умеряющего
низменные порывы и придающего величие
благородным поступкам человека.
В 1640-1642 годах Никола Пуссен работает в
Париже при дворе Людовика XIII ("Время
спасает Истину от посягательств Зависти
и Раздора", около 1641-1642, Художественный
музей, Лилль). Интриги придворных художников
во главе с С.Вуэ побуждают Пуссена вернуться
в Рим.
Глава II Русские художники
XVII века
2.1. Зубов Алексей
Федорович
Сначала живописец при Оружейной палате,
с 1699обучался у Адриана Шхонебека «грыдоровать
гербы» (для гербовой бумаги). Для доказательства
своих познаний в гравировании, Зубов
уже в 1701 представил в Оружейную палату копию
с голландской Библии 1674, за подписью: «по фрески Сошествие Святого
Духа».
Зубов скоро стал искусным гравёром
и награвировал много больших
листов, в которых достиг высокой
техники. Огромный видСанкт-Петербурга,
выгравированный им на 8 досках, в пару
виду Москвы, награвированному Яном Бликландтом,
лучшее произведение Зубова. Ему также
принадлежат изображения морских сражений
(«Баталия при Гренгаме», 1721), празднеств
по случаю побед («Торжественное вступление
русских войск в Москву после победы под
Полтавой», 1711) и других важнейших событий
того времени. Парадную часть подобных
изображений Зубов дополнял точно переданными
жизненными деталями. Он создавал гравюры,
пользуясь чертежами и проектами зодчих,
например, М. Г. Земцова. Документальность
композиций совмещалась с декоративностью
гравированного листа и изображением
предполагаемых построек. Виды города
изображались художником «с птичьего
полета», что способствовало ощущению
масштабов грандиозных сцен - панорам
берегов Невы.
С 1714 года Зубов работал в Санкт-Петербурге.
Был старшим мастером при Санкт-Петербургской
типографии. После смерти Петра I, в царствование
Екатерины I, Зубов делает портрет императрицы
(1726, с оригинала И. Адольского), гравирует,
вместе с П. Пикартом, конный портрет Петра
(1726), исполняет по заказу А. Д. Меншикова
портреты жены и дочери «светлейшего»
князя - Д. М. и М. А. Меншиковых (1726). Осенью
1727 г. закрывается Санкт-Петербургская
типография, при которой Зубов состоял
с момента приезда в северную столицу.
После отставки он вынужден был, как и
его брат, превратиться в мастера народных
лубочных картинок. Художник пытался устроиться
в Гравировальную палату Академии наук,
но постоянную работу там так и не получил.
К 1730 г. он возвращается в Москву.
В старой столице Зубов по-прежнему
трудится очень интенсивно. В 1734 году
он создает портреты Петра I, Петра II и
Анны Иоанновны. Много работает по заказам
церквей и богатых горожан. Но вещи Зубова
этого времени показывают, сколь тонок
еще был слой новой культуры, сколь сильно
зависели русские художники от окружения,
сколь сильны еще были традиции допетровской
эпохи. Тому свидетельство - известный
«Вид Соловецкого монастыря» - огромная
гравюра, выполненная Зубовым совместно
с братом Иваном в 1744 году. Словно и не было
видов Петербурга, баталий, портретов.
Словно не было самой петровской эпохи.
Словно никогда не покидал Зубов Москвы
и Оружейной палаты. Последние известные
нам работы гравера датированы 1745 годом,
а последнее упоминание о нем - 1749-м. Умер
мастер в бедности и безвестности.
Последний лист, выгравированный Зубовым,
отмечен в 1741 году. Лучшие его портреты чёрной манерой:
«Екатерины I», «Петра I», двух княгинь
«Дарьи и Марьи Меншиковых» - чрезвычайно
редки; резцом - «Екатерины I», «Головина»
и «Стефана Яворского». У Ровинского («Русские граверы», М. 1870) приведён список 110 досок работы Зубова.
Некоторые доски сохранились до настоящего
времени и даже способны давать ещё хорошие
отпечатки.
2.2. Никитин Иван
Никитич
Родился в Москве, сын священника Никиты Никитина, служившего
в Измайлове, брат священника Иродиона
Никитина, позднее протопопа Архангельского
собора в Кремле, и живописца Романа Никитина.
Учился в Москве, по всей видимости,
при Оружейной Палате, возможно,
под руководством голландца Шхонебека в гравировальной мастерской. В1711 году переведен в Петербург, учился у Иоганна Таннауэра,
немецкого художника, который одним из
первых принял приглашение Петра Первогопереехать в Петербург учить перспективной живописи русских
художников. Быстро завоевывает авторитет
при дворе. В 1716-1720 на государственную пенсию, вместе со
своим братом Романом послан, в числе двадцати
человек, учиться в Италии, в Венеции иФлоренции. Он учился у таких мастеров, как Томмазо
Реди и И. Г. Дангауера. После возвращения
становится придворным художником. Так,
Никитину принадлежит портрет умирающего
Петра Первого. В 1732 году вместе с братом Романом, также художником,
был арестован по делу о распространении
пасквилей на Феофана Прокоповича.
После пяти лет предварительного заключения
в Петропавловской Крепости был бит плетьми
и сослан в Тобольск пожизненно. В 1741 году, после смерти Анны Иоанновны,
получил разрешение вернуться в Петербург.
Выехал в 1742 году и скончался по дороге.
Имеется всего три подписанных
работы Никитина, вместе с теми, что
ему приписываются, всего около
десяти. Ранние работы еще содержат
следы парсуны, бывшей единственным стилем портрета
в России в XVII веке. Никитин является одним
из первых (часто называется первым) русских
художников, отошедших от традиционного
иконописного стиля русской живописи
и начавших писать картины с перспективой,
так, как в это время писали в Европе. Тем
самым он является основателем традиции
русско
и т.д.................
В.Н.Гращенков
Живопись маньеризма была одним из проявлений кризиса ренессансного гуманизма, продуктом его распада под натиском феодально-католической реакции, которая, однако, была бессильна вернуть Италию к средневековью. Традиции Возрождения сохранили свое живое значение и для материалистической науки и для искусства. Правящая верхушка, не удовлетворяясь упадочным искусством маньеризма, пыталась использовать в своих целях ренессансные традиции. С другой стороны, наследниками Возрождения выступают более широкие демократические круги, оппозиционно настроенные к господству дворянства и церкви. Так к концу 16 в. определяются два пути преодоления маньеризма и решения новых художественных задач: академизм братьев Карраччи и реализм Караваджо.
Микеланджело Меризи да Караваджо (1573-1610) принадлежит к числу крупнейших мастеров европейского реализма. Им впервые были определены принципы нового реалистического искусства 17 столетия. В этом отношении Караваджо явился во многом истинным наследником Возрождения, несмотря на ту резкость, с какой он ниспровергал классические традиции. В его бунтарском искусстве нашло свое косвенное отражение враждебное отношение плебейских масс к церковно-аристократической культуре.
Немногочисленные сведения о жизни Караваджо рисуют его человеком бурного темперамента, грубым, смелым и независимым. Вся его короткая жизнь прошла в скитаниях и лишениях. Уроженец маленького ломбардского городка Караваджо, сын местного архитектора, он еще мальчиком (1584-1588) прошел обучение в мастерской незначительного миланского маньериста Симоне Петерцано. Перебравшись около 1590 г. в Рим (есть предположение, что он уже побывал там раньше), Караваджо вначале влачил нищенское существование живописца-ремесленника, помогая в работе другим мастерам. Лишь покровительство кардинала дель Монте и других титулованных любителей помогло художнику продать свои первые картины, а затем получить несколько крупных заказов, доставивших ему быструю, но скандальную известность.
Революционная смелость, с какой он трактовал религиозные образы, вызывала резкие нападки со стороны представителей духовенства и официального искусства. Вспыльчивый, неуживчивый нрав художника, его бесшабашная богемная жизнь также служили поводом для постоянных столкновений с окружающими, которые нередко заканчивались дракой, дуэлью или ударом шпаги. За это он неоднократно подвергался судебным преследованиям и тюремному заключению. В 1606 г. Караваджо в ссоре, вспыхнувшей во время игры в мяч, убил своего противника ж бежал из Рима. Очутившись в Неаполе, он оттуда в поисках работы переправился на Мальту, где, пробыв год (1607-1608), был принят в члены ордена благодаря покровительству гроссмейстера, портрет которого он написал. Однако за грубое оскорбление одного из руководителей ордена Караваджо был брошен в тюрьму, бежал из нее и некоторое время работал в городах Сицилии и снова в Неаполе (1608-1609). В надежде на прощение папы он отправился морем в Рим. Ошибочно арестованный испанской пограничной стражей, ограбленный перевозчиками, художник заболевает малярией и умирает в Порто Эрколе в 1610 г., тридцати шести лет от роду.
Свободолюбивая независимость в жизни помогла Караваджо стать исключительно самобытным в искусстве. Над ним не тяготел груз традиций; свои образы он смело черпал из жизни. Вместе с тем очевидна связь Караваджо с мастерами брешианской школы (Савольдо, Моретто, Морони), Венеции (Лотто, Я. Бассано) и Ломбардии (братья Кампи), с произведениями которых он познакомился в юности, до приезда в Рим. Именно эти североитальянские истоки помогают объяснить происхождение многих особенностей искусства Караваджо.
Сущность художественной реформы Караваджо заключалась прежде всего в реалистическом обращении к натуре, которая, в отличие от идеалистических установок маньеризма и нарождавшегося академизма, признается им единственным источником творчества. Караваджо понимает «натуру» как объект непосредственного отображения в искусстве. Это важный шаг на пути развития реалистического метода. В его живописи появляются бытовая тема и натюрморт как самостоятельные жанры, а традиционные религиозные или мифологические сюжеты истолковываются подчас в чисто жанровом плане.
Из всего этого, однако, не следует, что Караваджо слепо копировал натуру. Обвинение Караваджо в натурализме, всегда исходившее из лагеря противников реалистического искусства, глубоко ложно. Даже в ранних работах он умел предметно изображенную натуру облечь в обобщенные, монументальные формы. Позднее огромное значение приобретает у него контрастная светотень («тенеброзо»), служащая не только для рельефного выделения объемов, но и для эмоционального усиления образов и для достижения естественного единства композиции. Проблема светотени у Караваджо неразрывно связана с его дальнейшими поисками колористического и тонального объединения всех частей картины. Большую художественную активность имеют также кажущаяся свобода и случайность в композиционном построении картины, сознательно противопоставленные культу красивого «сочинения» у эпигонов ренессансного искусства.
Уже ранние работы, первой половины 1590-х гг., свидетельствуют об остром интересе юного мастера к реальному человеку, к окружающему его миру неодушевленных вещей (так называемый «Больной Вакх» и «Мальчик с корзиной фруктов» в галлерее Боргезе, Рим; «Мальчик, укушенный ящерицей» в собрании Р. Лонги во Флоренции и «Вакх» в Уффици). Простые и наивные, они поражают силой, с которой Караваджо утверждает предметную материальность бытия своих образов. Эта подчеркнутая предметность, натюрмортность присуща большинству его ранних картин. Недаром он был создателем одного из первых натюрмортов в европейской живописи («Корзина с фруктами», 1596; Милан, Амброзиана). Живописная манера раннего Караваджо отличается твердостью контуров, отчеканенностью объемов, резким сопоставлением различных цветов, темных и светлых пятен. Свои небольшие холсты, написанные с любовной тщательностью и почти осязаемой достоверностью деталей, он заполняет всего лишь одной полуфигурой (позднее - двумя-тремя), вызывающе придвигая ее к зрителю и заставляя разглядывать ее пристально и неторопливо.
С первых же шагов своего творчества Караваджо обращается к изображению бытовых сцен. Он уверенно провозглашает свое право на изображение жизни такой, как он ее видит. Приглашенный однажды посмотреть античные статуи, он остался равнодушен и, указав на множество людей вокруг, сказал, что природа служит ему лучшим учителем. И чтобы доказать свои слова, он пригласил в мастерскую проходившую мимо цыганку и изобразил ее предсказывающей судьбу одному юноше. Так рассказывает биограф (Беллори) о написанной Караваджо «Гадалке» (ок. 1595; Лувр).
Темы для картин художник находит на улице, в подозрительных тавернах («Игроки», 1594-1595; из собрания Шиарра в Риме), в среде веселой богемы, особенно часто изображая музыкантов. Своего «Лютниста» (ок. 1595; Эрмитаж) он считал лучшей из написанных им картин. Близкая к ней «Музыка» (ок. 1595; Нью-Йорк, Метрополитен-музей) может быть причислена к шедеврам мастера. Тонкая одухотворенность образов, совершенство живописного исполнения лишний раз опровергают выдумки о бездушной натуралистичности Караваджо.
Реалистические приемы бытовой живописи Караваджо вскоре (во второй половине 1590-х гг.) переносит и в религиозные сюжеты. Таковы «Кающаяся Магдалина» (Рим, галлерея Дориа-Памфили) и «Неверие Фомы» (Потсдам), известные только в копиях, а также «Взятие Христа под стражу» (возможно, оригинал мастера; Одесса, Музей) и «Христос в Эммаусе» (Лондон, Национальная галлерея). Истолкованные как нечто предельно жизненное и грубо реальное, они несут в себе подчас большую драматическую выразительность.
Зрелый период творчества Караваджо отмечен поисками монументального стиля в связи с исполнением двух циклов картин для римских церквей Сан Луиджи деи Франчези (1598-1601) и Санта Мария дель Пополо (1601). Священные события он изображает просто, правдиво, а главное, подчеркнуто буднично, как нечто, увиденное им в повседневной жизни, чем было вызвано резкое недовольство заказчиков.
Одна из картин, «Апостол Матфей с ангелом» (Берлин; погибла в 1945 г.), вовсе была отвергнута, потому что, по словам Беллори, «эта фигура не имела ни благопристойности, ни внешности святого, изображенная сидящей заложив ногу За ногу, со ступнями, грубо выставленными напоказ». Караваджо пришлось заменить свою картину более «приличной» с точки зрения церкви. Но и в других образах этих циклов мало религиозного благочестия.
«Призвание апостола Матфея» (Сан Луиджи деи Франчези), одна из лучших работ Караваджо, задумана наподобие жанровой сцены. В полутемной комнате вокруг стола расположилась группа людей; к одному из них, Матфею, обращается вошедший Христос. Матфей, видимо, не совсем понимает, чего от него хотят, двое юношей в щегольских куртках и шляпах с удивлением и любопытством разглядывают незнакомцев, двое других даже не подняли головы, занятые подсчетом денег (по преданию, Матфей был сборщиком податей). Из отворенной неожиданными пришельцами двери падает сноп света, живописно выхватывая в сумраке комнаты лица людей. Вся эта сцена полна неподдельной жизненности, не оставляющей места мистическому чувству.
В «Призвании Матфея» Караваджо преодолевает прежнюю излишнюю жесткость и скованность образов, его реалистический язык достигает большой свободы и выразительности. Фигуры живо располагаются в пространстве, их позы, жесты отличаются богатым разнообразием, тонкими оттенками эмоций. Светотень способствует драматическому единству всей сцены. Впервые интерьер понимается как пространство, насыщенное светом и воздухом, как определенная эмоциональная среда, окружающая человека.
Задача монументальной выразительности образа по-иному решается Караваджо в двух картинах из жизни апостолов Петра и Павла в церкви Санта Мария дель Пополо. В его «Распятии Петра» нет ничего героического. Апостол - мужественный старик с плебейской физиономией. Пригвожденный к кресту вниз головой, он мучительно пытается приподняться, в то время как три палача с усилием поворачивают крест со своей жертвой. Огромные фигуры заполняют собой весь холст. Торчащие на переднем плане ноги апостола упираются в край холста; палачи, чтобы разогнуться, должны выйти за пределы рамы. Этим приемом Караваджо замечательно передает драматическое напряжение сцены. Еще необычнее композиция «Обращение Павла». Все пространство картины занято изображением коня, под копытами которого, озаренная ярким светом, распростерлась фигура упавшего Павла.
Вершиной искусства Караваджо явились две монументальные картины: «Положение во гроб» (1602; Ватиканская пинакотека) и «Успение Марии» (1605- 1606; Лувр). Последняя, предназначенная для римской церкви Санта Мария делла Скала, не была принята заказчиками из-за реализма, с каким художник изобразил смерть богоматери.
Трагическая тема «Положение во гроб» решена мастером с большой силой и благородной сдержанностью. Композиция картины строится на последовательном развертывании ритмов склоняющихся фигур. Лишь патетический жест вскинутых рук Магдалины нарушает скорбное безмолвие группы. Образы полны огромного внутреннего напряжения, переданного в медленном движении тяжело опускаемого тела Христа, в звучании насыщенных красок. В образе мертвого Христа Караваджо стремился воплотить идею героической смерти. Особенно выразительно движение безжизненно свисающей руки Христа, повторенное позднее Давидом в его «Марате». Обладающая почти скульптурной монолитностью, вся группа помещена на сдвинутой вперед могильной плите. Этим Караваджо ставит зрителя в непосредственной близости от происходящего, как бы у края чернеющей под плитой могилы.
«Успение Марии» дается как правдивая жизненная драма. В противоположность традиционной иконографии, трактующей эту тему как мистическое вознесение Марии на небо, Караваджо изобразил смерть простой женщины, оплакиваемой близкими людьми. Бородатые старики-апостолы простодушно выражают свое горе: одни застыли в молчаливой скорби, другие рыдают. В глубокой задумчивости стоит у изголовья Марии молодой Иоанн. Но подлинным олицетворением горя является фигура Магдалины, печально согнувшейся, уткнувшейся лицом в ладони, - столько в ней непосредственного чувства и одновременно трагического величия. Так простонародные образы Караваджо заговорили возвышенным языком больших человеческих чувств и переживаний. И если раньше мастер в своем приближении к натуре, к жизни видел средство развенчания чуждых ему идеалов официального искусства, то теперь он нашел в этой жизненной правде свой собственный идеал высокого гуманизма. Официальному церковному искусству Караваджо хочет противопоставить свое плебейское, но искреннее чувство. И тогда вместе с «Успением Марии» возникают «Мадонна пилигримов» (ок. 1605; Рим, церковь Сант Агостино), «Мадонна с четками» (1605; Вена, Художественно-исторический музей), а позднее, незадолго до смерти, - трогательное «Поклонение пастухов» (1609; Мессина, Национальный музей).
Идейное одиночество, постоянные столкновения с церковными заказчиками, житейские невзгоды резко усиливают трагические интонации в позднем творчестве Караваджо. Они прорываются то в нарочитой жестокости «Бичевания Христа» (1607; Неаполь, церковь Сан Доменико Маджоре), то в преувеличенной хаотичности композиции «Семи деяний милосердия» (1607; Неаполь, церковь Пио Монте делла Мизерикордиа), где движения фигур, подобно более раннему «Мученичеству апостола Матфея» из Сан Луиджи деи Франчези, стремительно направляются из центра во все стороны за пределы картины.
В этих мучительных исканиях новых форм драматической экспрессии, которые, казалось бы, готовы были открыть путь барочной живописи, Караваджо вновь приходит к искусству неприкрашенной жизненной правды. Его последние произведения, написанные поспешно, во время беспрестанных скитаний по югу Италии, плохо сохранились. Но даже почерневшие и попорченные, многое утратившие в своих колористических достоинствах, они производят очень сильное впечатление. В «Усекновении главы Иоанна Крестителя» (1608; Мальта, Ла Валетта, собор), в «Погребении св. Лючии» (1608; Сиракузы, церковь Санта Лючия), в «Воскрешении Лазаря» (1609; Мессина, Национальный музей) художник отказывается от всякой сколько-нибудь нарочитой построенности. Фигуры свободно располагаются в обширном пространстве, границы которого едва угадываются в полумраке. Яркий свет неравномерно выхватывает из темноты отдельные части фигур, лиц, предметов. И в этой борьбе света и тьмы рождается ощущение такой напряженной трагичности, какую не найти во всех предшествующих произведениях мастера. Ограниченный и наивный в его первых работах, реализм Караваджо обретает в его последних холстах замечательную художественную и духовную зрелость.
Творчество Караваджо имело огромное историческое значение для всего европейского искусства 17 века. Его художественный метод, несмотря на присущие ему черты некоторой ограниченности, проложил путь для дальнейшего развития реалистического искусства.
Современники Караваджо, приверженцы «высокого» искусства, единодушно негодовали против его реализма. Они считали его произведения грубыми, лишенными возвышенной идеи, изящества, а самого художника называли «разрушителем искусства». Тем не менее к Караваджо примкнуло множество живописцев, образовавших целое направление, называемое караваджизмом, а его влияние распространялось даже на представителей враждебных караваджизму группировок. Многочисленная школа Караваджо в Италии в основном характеризуется внешним подражанием сюжетам, типажу и стилю мастера. Особенным успехом пользовалась его контрастная сумрачная светотень. Художники изощряются в писании картин с острыми эффектами ночного освещения; один из живших в Италии голландских караваджистов, Герард Хонтхорст, получил даже прозвище Герардо делле Нотти («Герардо ночной»).
Большинство итальянских караваджистов-художники, жившие отблеском славы великого мастера. Но некоторые из них заслуживают специального внимания. Мантуанец Бартоломео Манфреди (ок. 1580-1620/21), работавший в Риме во втором десятилетии 17 в., стремился прямо подражать ранней манере Караваджо. Он пользуется сходными жанровыми сюжетами и персонажами, трактуя религиозные темы в подчеркнуто бытовом плане. К Манфреди были близки Валантен, выходец из Франции, хотя и итальянец по происхождению, и Дирк ван Бабюрен из Утрехта, находившиеся в Риме в это же время. Очень сильное влияние римских работ Караваджо испытали два других утрехтских мастера - Хендрик Тербрюгген (в Риме с 1604 по 1614) и уже упоминавшийся Хонтхорст (в Риме с 1610 по 1621). Тосканец Орацио Джентилески (1565-1639) также исходил от раннего Караваджо, тяготея, однако, к более идиллической передаче образов и к более холодному, высветленному колориту. В своих лучших вещах, согретых теплым лиризмом («Лютнистка», Вена, галлерея Лихтенштейн; «Отдых на пути в Египет», ок. 1626, Лувр), Джентилески рисуется весьма незаурядным мастером. Но зачастую в его картинах, особенно тех, что написаны после переезда в Англию (1626), сильны тенденции к манерной идеализации образов. Сицилианец Орацио Борджанни (ок. 1578-1616) побывал в молодости в Испании и создавал произведения, проникнутые горячим религиозным чувством; он был вполне самостоятельным мастером и лишь отчасти соприкасался с художественными принципами караваджизма, увлекаясь сочной светотенью, более живописной, чем у других римских художников. Венецианец Карло Сарачени (ок. 1580-1620), первоначально находившийся под сильным влиянием Адама Эльстгеймера, от которого он унаследовал свою манеру письма мелкими мазочками, любовь к картинам маленького формата и мастерство живого повествования, проявил себя затем как оригинальный истолкователь идей римского караваджизма в области пейзажной живописи («Падение Икара» и «Погребение Икара Дедалом» в неаполитанском музее Каподимонте).
Но самым интересным мастером среди римских караваджистов был Джованни Серодине (1600-1630). Родом из Северной Италии, он пятнадцатилетним мальчиком попадает в Рим, где, пройдя через внешнее увлечение караваджизмом, быстро вырабатывает свой собственный стиль. Сохраняя плебейскую силу и простоту образов Караваджо, их подлинную демократичность («Раздача милостыни св. Лаврентием», 1625; Сермонте, монастырь), он вместе с тем делает шаг вперед в решении чисто колористических задач. Серодине пишет сильными пастозными мазками, стремительное движение которых придает его образам драматическую напряженность; свет и цвет образуют у него органическое живописное единство («Портрет отца», 1628; Лугано, Музей). В этом отношении Серодине опережает всех своих римских сотоварищей, сближаясь с Фетти и Строцци.
Плодотворным оказалось воздействие Караваджо, главным образом его поздней, «темной» манеры, на мастеров неаполитанской школы первой половины 17 в. - Джованни Баттиста Караччолло, прозванного Баттистелло (ок. 1570-1637),
Массимо Станционе (1586-1656) и Бернардо Кавадлино (1616-1656); с неаполитанскими караваджистами было связано и творчество выдающегося испанского живописца Хусепе Риберы.
К 1620 г. караваджизм и в Риме и в Неаполе уже исчерпал свои возможности и начал быстро растворяться в академически-барочных направлениях, хотя отголоски караваджизма можно проследить в творчестве многих итальянских живописцев вплоть до конца 17 столетия.
Несмотря на то, что караваджизм не сумел сохранить свои позиции и был сравнительно скоро оттеснен на задний план художественной жизни Италии, возбужденный им интерес к «низменному» жанру сохранялся даже в самом Риме, где с 1630-х годов, казалось бы, безраздельно господствовало искусство барокко. Там, в среде приезжих голландских художников, зародилось целое течение жанровой живописи, представители которого назывались «бамбоччанти» по, имени работавшего в Риме (с 1625 по 1639) гарлемского художника Питера ван Лара, прозванного в Италии Бамбоччо. Эти мастера-жанристы, среди которых большинство составляли голландцы, но встречались и итальянцы (Микеланджело Черквоцци, 1602-1660; Вивиано Кодацци, 1611-1672), в своих маленьких картинах изображали непритязательные уличные сценки, быт городской и деревенской бедноты. Один из критиков того времени назвал их художниками «раскрытого окна». Традиции этого скромного течения, пользовавшегося неизменным успехом, подготовили почву для нового подъема бытового жанра уже в чисто итальянских формах в первой половине 18 в. Не без влияния голландцев развивается в Неаполе и в Северной Италии живопись натюрморта, первый пример которой дал Караваджо.
Глубокий отклик новаторское искусство Караваджо нашло за пределами Италии. Первоначально его воздействие носило тот же внешне подражательный характер, как и в самой Италии. Молодые фламандские, голландские, французские и испанские художники, подолгу жившие в Италии, увлекались картинами Караваджо и пытались ему следовать. Но не эти подражатели определили судьбу европейского караваджизма. Новое веяние широко захватило многих живописцев, зачастую никогда не бывавших в Италии. Характерно, что все крупнейшие художники 17 в. в той или иной степени отдали дань караваджизму. Следы этого увлечения мы встречаем в раннем творчестве Рубенса, Рембрандта, Вермеера, Веласкеса, у Риберы и братьев Ленен.
Причина столь исключительной популярности идей караваджизма кроется в том, что исторические тенденции к реализму, существовавшие в различных национальных школах, в своей борьбе с маньеризмом и его разновидностью - романизмом - смогли на первых порах опереться на стройную, хотя и ограниченную реалистическую систему, разработанную Караваджо. Во многих странах караваджизм очень скоро приобрел вполне определенный национальный отпечаток. Поэтому правильнее европейский караваджизм рассматривать не столько как следствие прямого воздействия искусства Караваджо, сколько как закономерный Этап, как раннюю форму в общем развитии европейской реалистической живописи 17 века.
Рядом с реалистическим искусством Караваджо на рубеже 16-17 вв. выступает другое большое художественное явление - болонский академизм. Его возникновение тесно связано с общими культурными изменениями, определившими формирование нового художественного стиля барокко в архитектуре, скульптуре и живописи.
Задачу обновления живописи взяли на себя болонские художники Лодовико Карраччи (1555-1619) и его двоюродные братья Агостино (1557-1602) и Аннибале (1560-1609) Карраччи. В своей борьбе с маньеризмом братья Карраччи пытались использовать ренессансное наследие, которое они воспринимали как идеал, как высший предел развития искусства. Поняв бесплодность маньеристического эпигонства, они хотели создать более творческую и жизненную систему. Признавая необходимым подражание классическим образцам, они большое внимание уделяли изучению натуры. Однако Карраччи и их последователи сознательно проводят резкую грань между художественным идеалом и реальной действительностью. В их представлении «натура» слишком груба и требует обязательной переработки и облагораживания в соответствии с каноническими понятиями идеальной красоты и изящества. Карраччи считали, что «хорошая» живопись (или, как тогда говорили, «большой стиль») должна основываться на заимствовании лучших качеств у выдающихся мастеров Возрождения. Это неизбежно накладывало на их искусство отпечаток излишней рассудочности и поверхностного эклектизма.
Для широкой пропаганды своих идей Карраччи основали в Болонье в 1585 г. так называемую «Академию направленных на истинный путь» («Academia degli Incamminati»), явившуюся прообразом позднейших художественных академий. Фактически Академия братьев Карраччи была весьма далека от того, что принято нами понимать под этим словом. Эт° была всего лишь частная мастерская, где проводилось обучение и совершенствование живописцев по специальной программе. Академия объединяла очень небольшое число художников и просуществовала недолго. Подобная художественная организация не была новостью. И до Карраччи и после создавалось множество академий, например флорентийская Академия рисунка, возникшая в 1563 г. по инициативе Вазари, или римская Академия св. Луки, созданная в 1593 г. известным маньеристом Федериго Цуккари. Однако предшественники и современники Карраччи обычно ограничивались изданием декларативных программ и обсуждением отвлеченных теоретических вопросов, которыми так изобиловали многочисленные трактаты второй половины 16 века.
Историческое значение Академии братьев Карраччи заключается в том, что они первые практически создали художественную школу с разработанной программой обучения. Ученикам преподавалась перспектива, архитектура, анатомия, история, мифология, рисование с античных слепков и с натуры и, наконец, практика живописи. Руководство Академией братья разделили соответственно личным наклонностям: всем делом заведовал старший Лодовико, Агостино читал теоретические лекции, Аннибале вел практические занятия по рисунку и живописи. Своей методикой художественного воспитания Карраччи порывали с ремесленным Эмпиризмом прежнего обучения в мастерских. Они объединили теорию и практику живописи, создали стройную эстетическую и педагогическую систему, заложив основы для всей последующей академической доктрины западноевропейской живописи 17-18 веков.
Из трех братьев Аннибале был самым талантливым. Страстно отдававшийся своему делу, он работал быстро и с увлечением, остро полемизировал с противниками, ссорился с братьями, высмеивая аристократические замашки Агостино и педантизм Лодовико. Всем лучшим, что было в нем, болонский академизм обязан Аннибале, который фактически явился ведущей фигурой нового течения.
Усилия братьев Карраччи были направлены на создание торжественного монументального искусства, нашедшего наиболее полное выражение в декоративных росписях дворцов и церквей и в больших алтарных образах. В 1580-1590-е гг. они совместно украшают фресками ряд дворцов Болоньи. Одновременно в их искусстве складывается новый тип алтарной картины, лучшие из которых принадлежат Аннибале («Вознесение Марии», 1587, Дрезден; «Мадонна со св. Лукой», 1592, Лувр). В этих импозантных композициях, то полных взволнованного движения, то строго симметричных и холодных, много скучной риторики, условной театральности. Тяжеловесные фигуры располагаются красивыми группами, каждое движение и жест, складки плащей строго рассчитаны, приведены в соответствие с канонами «классической» красоты.
Особую группу представляют картины Аннибале Карраччи на мифологические темы, в которых сильно сказывается его увлечение венецианцами. В этих картинах, прославляющих радость любви, красоту обнаженного женского тела, Аннибале выявляет себя хорошим колористом, живым и поэтическим художником («Венера и Адонис»; Вена, Художественно-исторический музей).
В 1595 г. Аннибале Карраччи переехал в Рим, где по приглашению кардинала Одоардо Фарнезе начал работать над украшением парадных интерьеров его дворца. В 1597-1604 гг. Аннибале при участии брата Агостино и учеников расписал большую галлерею палаццо Фарнезе. Эти фрески принесли ему мировую славу и послужили примером для многих декоративных ансамблей 17-18 веков.
Роспись галлереи на темы любви богов (по «Метаморфозам» Овидия) представляет цикл фресок, покрывающих коробовый свод и часть стен. Живопись свода состоит из трех больших плафонных картин, сюжеты которых олицетворяют триумф любви. Нижняя часть свода украшена фризом, в котором прямоугольные панно перемежаются с написанными гризайлью круглыми медальонами, отделенными друг от друга фигурами атлантов и сидящих обнаженных юношей, явно навеянных образами Микеланджело.
В своем ансамбле Карраччи исходил из принципов, примененных Микеланджело в плафоне Сикстинской капеллы и Рафаэлем в его Лоджиях. Однако он во многом отступает от приемов мастеров Возрождения, выдвигая новые принципы, определившие характер монументально-декоративной живописи барокко. Декоративная система фресок Карраччи тяготеет к одному центру, которым является композиция «Триумф Вакха и Ариадны», а их восприятие строится на контрасте иллюзорной пространственности еще разобщенных живописных композиций и обрамления, имитирующего скульптуру. Наконец, главное, что отличает фрески Карраччи от ренессансной монументальной живописи, - это преобладание чисто декоративного эффекта над глубиной образов, утрата значительного идейного содержания.
К лучшим произведениям Аннибале Карраччи принадлежат его пейзажные работы. Маньеризм почти полностью предал забвению этот жанр. У Караваджо он также выпал из поля зрения. Карраччи и его ученики создают на основе традиций венецианского пейзажа 16 в. тип так называемого классического, или героического, пейзажа.
Пейзаж как законченный художественный образ природы сочетает в себе непосредственные впечатления и отвлеченную идеализацию, рассудочное построение. Уже в своих фигурных композициях Аннибале Карраччи большое внимание уделяет пейзажу как своего рода эмоциональному аккомпанементу. Около 1603 г. он вместе с учениками выполнил несколько картин, в которых пейзаж полностью господствует над фигурами («Бегство в Египет» и другие; Рим, галлерея ДориаПамфили). В пейзажах Карраччи с их почти архитектурной логичностью композиции, уравновешенной, замыкаемой по краям кулисами, с тремя пространственными планами, природа обретает вневременной, героический характер; лишенная подлинного движения жизни, она неподвижна, вечна.
Примечательно, что Аннибале Карраччи, столь последовательно выступавший как создатель нового, «возвышенного» стиля, известен также как автор жанровых композиций, написанных просто и с большой живописной непринужденностью. Его «Портрет музыканта» (Дрезден, Картинная галлерея) скорбной проникновенностью образа решительно выделяется на фоне всех официальных произведений мастера. Эти реалистические устремления, стихийно прорывавшиеся сквозь академическую доктрину, но неспособные ее разрушить, особенно сильно сказывались в рисунках Карраччи. Превосходный рисовальщик, он чувствовал себя в рисунке свободнее от созданных им самим условных художественных канонов: недаром с его именем связано возобновление (после Леонардо да Винчи) такого жанра, как карикатура. В рисунках с натуры он достигает замечательной естественности и точной достоверности, которые, однако, в процессе последующей идеализации образов утрачиваются в его законченных живописных композициях. Это противоречие между реализмом этюда и условностью завершенного образа, порожденное всей сущностью творческого метода Карраччи, отныне сделалось характернейшей чертой всякого академического искусства.
Творческая и педагогическая деятельность братьев Карраччи привлекла к ним в Болонье и Риме ряд молодых художников, непосредственно продолжавших новые идеи Карраччи в области монументально-декоративной, станковой и пейзажной живописи. Среди их учеников и сотрудников наиболее известны Гвидо Рени и Доменикино, появившиеся в Риме вскоре после 1600 г. В их творчестве принципы болонского академизма достигают окончательной канонизации. То здоровое и жизненное, что было в искусстве Карраччи, растворяется в манерной красивости и условности образов догматического академизма.
Гвидо Рени (1575-1642) известен как автор многочисленных религиозных и мифологических картин, умело выполненных, но нестерпимо скучных и сентиментальных (особенно много таких картин вышло из его мастерской в поздние годы). Имя этого одаренного, хотя несколько вялого художника стало впоследствии синонимом всего безжизненного, ложного, слащавого, что было в академической живописи.
К 1610 г. Гвидо Рени - ведущая фигура академического направления в Риме. В 1614 г. он вернулся в Болонью, где после смерти своего учителя Лодовико Карраччи с 1619 г. возглавил Болонскую Академию. Центральная работа Рени - плафонная фреска «Аврора» (1613) в Казино Роспильози в Риме. Эта красивая композиция, полная легкой грации и движения, написанная в холодной гамме серебристо-серых, голубых и золотистых тонов, хорошо характеризует утонченный и условный стиль Рени, сильно отличающийся от тяжеловесной пластики и красочности более чувственных образов Карраччи в галлерее Фарнезе. Локальный колорит, плоская барельефность и ясная уравновешенность композиции «Авроры» говорят о зарождении элементов классицизма в русле академического направления. Позднее эти тенденции усиливаются. Среди зрелых произведений мастера его «Атаданта и Гиппомен» (ок. 1625; Неаполь, музей Каподимонте) блещет холодной красотой обнаженных тел, изысканной игрой линий и ритмов.
Черты классицизма полнее сказываются в творчестве другого представителя болонского академизма - Доменико Цампьери, прозванного Доменикино (1581 - 1641); недаром он был учителем и любимым мастером Пуссена. Ученик Аннибале Карраччи, помогавший ему при росписи галлереи Фарнезе, Доменикино пользовался широкой известностью своими фресковыми циклами в Риме и в Неаполе, где он работал последнее десятилетие своей жизни. Большинство его произведений мало выделяется на общем фоне работ других академических художников. Лишь те картины, в которых большое место отводится пейзажу, не лишены поэтической свежести и оригинальности, например «Охота Дианы» (1618; Рим, галлерея Боргезе) или «Последнее причащение св. Иеронима» (1614; Ватиканская пинакотека) с прекрасно написанным вечерним пейзажем. Своими пейзажами (например, «Пейзаж с переправой»; Рим, галлерея Дориа-Памфили) Доменикино подготовляет почву для классицистического пейзажа Пуссена и Клода Лоррена.
Героический облик природы, свойственный пейзажам Карраччи и Доменикино, приобретает нежный лирический оттенок в мифологических пейзажах третьего ученика братьев Карраччи - Франческо Альбани (1578-4660).
Представители болонского академизма не избежали влияния их идейного и художественного противника Караваджо. Некоторые элементы реализма, воспринятые от Караваджо, не внося существенных изменений в академическую систему, сделали образы болонцев более жизненными. В этом отношении интересно творчество Франческо Барбьери, прозванного Гверчино (1591-1666). Ученик
Лодовико Карраччи, он сложился в кругу болонских академистов; почти всю жизнь провел в родном городке Ченто и в Болонье, где с 1642 г. возглавил Академию. Три года, проведенные в Риме (1621-1623), были самыми плодотворными в его деятельности. В молодости Гверчино испытал сильнейшее влияние Караваджо. От Караваджо он явно позаимствовал свою сочную светотень и склонность к реалистическому типажу; под влиянием караваджистского «тенеброзо» выработал он и свой колорит с его тяготением к монохромным серебристо-серым и золотистокоричневым тонам.
Алтарный образ Гверчино «Погребение и взятие на небо св. Петрониллы» (1621; Рим, Капитолийский музей), несмотря на типично академическое деление композиции на «земную» и «небесную» части, исполнен большой силы и простоты. Мощные фигуры могильщиков, опускающих тело святой у края картины, написаны в духе Караваджо. Очень выразительны головы мальчиков слева, представляющие великолепный этюд с натуры. Однако Гверчино так и не стал последовательным сторонником Караваджо. Попытка компромиссного соединения академизма и караваджизма свелась в его последующих произведениях преимущественно к внешне натуралистической трактовке образов.
Фреска Гверчино «Аврора» (между 1621 и 1623) в римском Казино Людовизи завершает линию академической монументально-декоративной живописи, во многом предвосхищая стиль зрелого барокко. На плоской поверхности потолка зала художник изобразил безграничный простор голубого неба, в котором прямо над головой, в резком ракурсе снизу вверх, несется колесница Авроры, возвещая о наступлении утра. Иллюзионистическими средствами Гверчино добивается необычайной зрительной убедительности, того эффекта обманчивого «правдоподобия», которым так увлекались все монументалисты 17 века.
Гверчино - один из самых блестящих рисовальщиков своей эпохи. Он культивирует тип свободного эскизного рисунка. В его фигурных композициях и пейзажах, исполненных стремительными росчерками пера с легкой отмывкой кистью, отточенная каллиграфичность штриха сочетается с воздушной живописностью общего впечатления. Подобная манера рисования, в противовес более тщательным штудиям с натуры, сделалась вскоре типичной для большинства итальянских мастеров 17 в. и была особенно популярной у художников барочного направления.
Помимо Болоньи и Рима академические принципы широко распространяются во всей итальянской живописи 17 века. Иногда они переплетаются с традициями позднего маньеризма (как, например, во Флоренции), с караваджизмом или приобретают черты патетического барокко.
Долгое время имена Карраччи, Гвидо Рени и Доменикино ставились рядом с именами Леонардо, Рафаэля и Микеланджело. Потом отношение к ним изменилось и их третировали как жалких эклектиков. В действительности же болонский академизм при всех его отрицательных сторонах, унаследованных позднейшим академизмом, имел одну положительную - обобщение художественного опыта прошлого и закрепление его в рациональной педагогической системе. Отвергая академизм как эстетическую доктрину, не следует забывать его значение как большой школы профессионального мастерства.
Если в Риме после Караваджо почти безраздельно господствовало барочно-академическое направление, то в других центрах Италии (Мантуе, Генуе, Венеции, Неаполе) в первой половине 17 столетия возникают течения, представители которых пытаются примирить барочную живопись с караваджизмом. Черты подобного компромисса в той или другой степени можно проследить среди самых различных живописных школ и художников. Потому так трудно дать четкую стилевую характеристику многим итальянским художникам того времени. Для них свойственно смешение не только бытового и религиозно-мифологических жанров, но и различных живописных манер, частый переход от одной манеры к другой. Подобного рода творческая неустойчивость - одно из типичных проявлений внутренних противоречий итальянского искусства 17 столетия.
Художники провинциальных школ представляют интерес не тем, что их сближает с искусством барокко, а как раз своими работами в бытовом, пейзажном и других, «низменных» с точки зрения академизма жанрах. Именно в этой области они отличаются индивидуальным своеобразием и тонким живописным мастерством.
Жанрово-реалистические искания получили наиболее отчетливое выражение в творчестве Доменико Фетти (1589-1623), работавшего в Риме, Мантуе (с 1613 г.), где он сменил в роли придворного живописца Рубенса, и в Венеции (с 1622 г.). Фетти отдал дань и караваджизму и барочной живописи; в его искусстве можно заметить следы влияния венецианцев Тинторетто и Бассано, Рубенса и Эльсгеймера (в пейзаже), способствовавших сложению его живописной манеры. Сам Фетти проявил себя превосходным колористом. Его маленькие холсты темпераментно написаны небольшими вибрирующими мазками, легко и свободно лепящими коренастые фигурки людей, архитектурные объемы, купы деревьев. Голубоватозеленая и коричневато-серая гамма красок оживляется вкрапленным в нее ярким красным цветом.
Фетти чужд героической монументальности «большого стиля». Его попытки в этом роде малоудачны. Он тяготеет к жанрово-лирической трактовке религиозных образов, к картинам небольшого, «кабинетного» формата, которому так хорошо соответствует весь его стиль живописи.
Самое интересное из произведений Фетти - серия картин на сюжеты евангельских притч, написанных около 1622 г.: «Потерянная драхма», «Злой раб», «Милосердный самаритянин», «Блудный сын» (все в Дрезденской галлерее), «Драгоценная жемчужина» (Вена, Художественно-исторический музей). Очарование Этих композиций (многие из них известны в авторских повторениях) в тонкой поэтичности изображенных живых сценок, овеянных светом и воздухом, одухотворенных окружающим пейзажем.
Просто и поэтично рассказал художник притчу о потерянной драхме. В почти пустой комнате молодая женщина молчаливо склонилась в поисках монеты. Поставленный на пол светильник освещает снизу фигуру и часть комнаты, образуя причудливую колеблющуюся тень на полу и стене. В столкновении света и тени загораются золотистые, красные и белые тона живописи. Картина согрета мягким лиризмом, в котором звучат нотки какой-то неясной тревоги.
Пейзаж в картинах Фетти (например, «Товий, исцеляющий отца», начало 1620-х гг.; Эрмитаж) имеет важное значение. От «героического» пейзажа академистов его отличают черты интимности и поэтичности, которые позднее развились в так называемом романтическом пейзаже. Среди работ Фетти особняком стоит прекрасный портрет актера Габриэли (начало 1620-х гг.; Эрмитаж). Скупыми живописными средствами художник сумел создать тонкий психологический образ. Маска в руках Габриэли - не только атрибут его профессии: она- символ всего того, что прикрывает истинные человеческие чувства, которые можно прочесть на умном лице усталого грустного актера.
Сходное место в итальянской живописи 17 в. занимает генуэзец Бернардо Строцци (1581-1644), с 1630 г. переселившийся в Венецию. Как и Фетти, Строцци испытал благотворное влияние Караваджо, Рубенса и венецианцев. На этой здоровой почве сложился его живописный стиль. Для своих картин он выбирает простонародный типаж, решая религиозную тематику в чисто жанровом плане («Товий, исцеляющий отца», ок. 1635; Эрмитаж). Творческое воображение Строцци не отличается богатством или поэтической тонкостью. Он строит свои композиции из одной или нескольких тяжеловесных фигур, грубоватых и даже слегка вульгарных в своей здоровой чувственности, но написанных широко и сочно, с замечательной живописной рафинированностью. Из жанровых произведений Строцци выделяется его «Кухарка» (Генуя, палаццо Россо), во многом близкая к работам нидерландцев Артсена и Бейкелара. Художник любуется лукавой кухаркой, видом битой дичи и утвари. Некоторая натюрмортность, обычно обедняющая образы Строцци, здесь как нельзя кстати. Другой вариант однофигурной жанровой композиции Строцци представляет дрезденская «Музыкантша».
Строцци известен как хороший портретист. В портретах дожа Эриццо (Венеция, Академия) и мальтийского кавалера (Милан, галлерея Брера) выпукло передан облик крепко скроенных, уверенных в себе людей. Удачно схвачены стариковская поза дожа и надутая чванливость кавалера. Многими нитями связанное с генуэзской школой, творчество Строцци в своих лучших достижениях органически включается в традиции венецианской живописи.
В Венеции работал и Ян Лисе (ок. 1597 - ок. 1630). Уроженец Ольденбурга (северная Германия), он учился в Гарлеме (ок. 1616), а около 1619 г. появился в Италии. С 1621 г. он жил в Венеции, где сблизился с Фетти. Начав с жанровых сцен из жизни крестьян («Ссора игроков»; Нюрнберг), Лисе затем переходит к мифологической и религиозной тематике («Наказание Марсия»; Москва, Музей изобразительных искусств им. А. С. Пушкина). Его позднее «Видение св. Иеронима» (ок. 1628; Венеция, церковь св. Николая Толентинского)- типичный пример барочного алтарного образа. За несколько лет творчество Лисса проделало быструю эволюцию от бытового жанра к барочной живописи в ее самых крайних формах.
После Фетти и Строцци реалистические тенденции в итальянской живописи быстро мельчают, окончательно вырождаясь у последующих мастеров. Уже в первой половине 17 в. происходит процесс слияния жанрово-реалистической и барочной живописи, в результате которого рождается некое общее эклектическое направление, к которому принадлежит множество мастеров, в изобилии представленных в картинных галлереях всего мира.
Примерно к 30-м гг. 17 в. на почве академической живописи складывается стиль зрелого барокко. В нем, с одной стороны, сохраняется и даже усиливается условный характер образов, их отвлеченность и риторичность, а с другой - вводятся элементы натурализма, сказывающиеся в тематике, в трактовке человеческих фигур. Другая отличительная особенность барочной живописи - преувеличенно эмоциональное, динамическое решение образа, его чисто внешняя патетика. Картины художников барокко наполнены взволнованным смятением бурно жестикулирующих фигур, увлекаемых в своем движении какой-то неведомой силой. Как и в скульптуре, излюбленными становятся темы чудес, видений, мученичеств и апофеозов святых.
Монументально-декоративные росписи занимают ведущее место в живописи барокко. Здесь более всего сказалась преемственная связь с идеями болонского академизма и выработанными им формами «большого стиля». Первым представителем зрелого барокко был Джованни Ланфранко (1582-1647), уроженец Пармы, ученик Агостино и Аннибале Карраччи. Тесно связанный с искусством болонцев, Ланфранко в своей росписи «Вознесение Марии» в куполе церкви Сант Андреа делла Балле (1625-1628) дает решение, отличное от декоративной системы росписей академистов. Исходя из традиций своего земляка Корреджо, он отказывается от членения росписи на отдельные поля и стремится к иллюзии единого пространства, разрушая тем самым представление о реальных границах интерьера. Фигуры, представленные в резких ракурсах, снизу вверх, кажутся парящими в прорыве купола. От Ланфранко идут все другие живописцы-декораторы римского барокко. Образцом для барочных алтарных образов послужила его картина «Видение св. Маргариты Кортонской» (Флоренция, галлерея Питти), которая прямо предвосхищает «Экстаз св. Терезы» Бернини.
Стиль религиозно-мифологической декоративной живописи выступает окончательно сложившимся в творчестве живописца и архитектора Пьетро Берреттини да Кортона (1596-1669), игравшего в живописи примерно ту же роль, что и Бернини в скульптуре. Во всех живописных работах Пьетро да Кортона господствует стихия необузданного декоративизма. В церкви Сайта Мария ин Валличелла в обрамлении позолоченной лепнины, покрывающей стены и своды, представлены Экстатически жестикулирующие святые, сцены чудес, летящие ангелы (1647-1651). С особенным размахом декоративный талант Пьетро да Кортона проявился в его дворцовых росписях. В фреске «Аллегория божественного провидения» (1633-1639) в палаццо Барберини потоки человеческих фигур распространяются во все стороны за пределы плафона, соединяясь с другими частями декоративной росписи зала. Весь этот грандиозный хаос служит предлогом для шумного и пустого прославления папы Урбана VIII.
В римской барочной живописи периода ее расцвета параллельно развивается своеобразное классицистическое направление, непосредственно продолжающее линию академизма. При известном стилистическом отличии расхождение этих двух постоянно враждовавших направлений было достаточно условным. Крупнейшими представителями академического направления в римской барочной живописи были Андреа Сакки (1599-1661) и Карло Маратта (1625-1713).
Сакки, как и его соперник Пьетро да Кортоыа, писал преимущественно декоративные плафоны («Божественная мудрость» в палаццо Барберини, ок. 1629- 1633) и алтарные картины («Видение св. Ромуальда», ок. 1638; Ватиканская пинакотека), отмеченные печатью рассудочной созерцательности и крайней отвлеченности образов. Маратта пользовался исключительной популярностью у своих современников как мастер монументальных алтарных образов, в которых он подражал Карраччи и Корреджо. Однако оба мастера представляют интерес прежде всего как портретисты.
Среди портретов Сакки особенно выделяется портрет Клементе Мерлини (ок. 1640; Рим, галлерея Боргезе). Художник с большой убедительностью передал состояние сосредоточенного раздумья оторвавшегося от чтения прелата с умным и волевым лицом. В этом образе много естественного благородства и жизненной выразительности.
Ученик Сакки, Маратта, даже в своих парадных портретах сохраняет реалистическую содержательность образа. В портрете папы Климента IX (1669; Эрмитаж) художник умело выдвигает на первый план интеллектуальную значимость и тонкий аристократизм портретируемого. Вся картина выдержана в единой несколько блеклой тональности различных оттенков красного цвета. Эта холодноватая приглушенность колорита здесь удачно соответствует внутренней сдержанности и спокойствию самого образа.
Простота портретов Сакки и Маратта выгодно отличает их от внешнего пафоса портретов художника Франческо Маффеи (ок. 1600-1660), работавшего в Виченце. В его портретах представители провинциальной знати изображены в окружении аллегорических фигур, всякого рода «Слав» и «Добродетелей», невольно вызывая в памяти композиции барочных надгробий. Вместе с тем живописный стиль Маффеи, воспитанного на колористических традициях венецианских мастеров 16 в. (Я. Бассано, Тинторетто, Веронезе) и воспринявшего нечто от капризной произвольности графики маньеристов (Пармиджанино, Белланж), заметно отличается от холодной и сухой манеры римских художников. Его картины, исполненные с подлинным живописным блеском открытыми и торопливыми мазками, свободно разбросанными по холсту, подготовляют почву для Маньяско и венецианцев 18 века. Произведения Маффеи, как и близкого к нему флорентийца Себастьяно Мацпони (1611-1678), работавшего в Венеции, лучше всего представляют то своеобразное направление барочной живописи, отмеченное высокой колористической экспрессией, которое к середине 17 в. сложилось в Северной Италии, точнее - в Венеции и Генуе - и которое явилось переходным этапом от искусства Фетти, Строцци и Лисса к искусству художников 18 столетия.
К концу 17 в. барочная монументально-декоративная живопись достигает своей вершины в творчестве Джованни Баттиста Гаулли, прозванного Бачиччо (1639-1709), и Андреа Поццо (1642-1709). Центральной работой Гаулли был декоративный ансамбль интерьера иезуитской церкви Джезу (1672-1683)-яркий пример барочного синтеза архитектуры, скульптуры и живописи.
В живописи плафона, посвященного прославлению Христа и ордена иезуитов, главной действующей силой является свет, который, распространяясь во все стороны, словно движет летящими фигурами, вознося святых и ангелов и низвергая грешников. Сквозь иллюзионистический прорыв свода этот свет льется в интерьер церкви. Пространство мнимое и реальное, живописные и скульптурные фигуры, фантастический свет и реальное освещение - все это сливается в одно динамическое иррациональное целое. По своим декоративным принципам ансамбль Джезу близок поздним работам Бернини, который, кстати, не только вытлопотал для Гаулли получение данного заказа, но и дал ему в помощь своих сотрудников - скульпторов и лепщиков.
Андреа Поццо, не обладая колористическими способностями Гаулли, идет по пути дальнейших иллюзионистических ухищрений в области плафонной живописи, осуществляя на практике то, что было изложено в его известном трактате о перспективе. Своими плафонами, имитирующими архитектурную декорацию, Поццо украсил ряд иезуитских церквей Италии. Самым значительным из них был огромный плафон римской церкви Сант Иньяцио (1691-1694). Пестрый и сухой по живописи, он построен на головокружительных иллюзорных эффектах: уносящаяся ввысь фантастическая архитектура росписи как бы продолжает реальную архитектуру интерьера.
Последним крупным представителем монументально-декоративной живописи 17 в. был неаполитанец Лука Джордано (1632-1705), прозванный за необычайную быстроту работы «Фа престо» (делает быстро). Переезжая из одного города в другой, из одной страны в другую, Джордано с бездумной легкостью покрывал своей декоративной живописью сотни квадратных метров потолков и стен церквей, монастырей, дворцов. Таков, например, его плафон «Триумф Юдифи» в неаполитанской церкви Сан Мартино (1704).
Кисти Джордано принадлежит также бесчисленное множество картин на религиозные и мифологические темы. Типичный эклектик-виртуоз, он легко соединяет стиль своего учителя Риберы и манеру Пьетро да Кортона, венецианский колорит и «тенеброзо» Караваджо, создавая весьма темпераментные, но крайне поверхностные произведения. В духе подобного «барочного караваджизма» пытался использовать реалистическое наследие Караваджо другой мастер неаполитанской школы - Маттиа Прети (1613-1699).
Особое место в итальянской станковой живописи 17 в. занимают жанры идиллической пасторали и романтического пейзажа, получившие позднее такое большое значение в европейском искусстве. Самым крупным представителем итальянской пасторальной живописи считается генуэзец Джованни Бенедетто Кастильоне (ок. 1600-1665). Истоки этого жанра восходят к венецианцу Якопо Бассано. Кастильоне во многом также связан с современными ему генуэзскими анималистами, продолжавшими традиции фламандских мастеров, живших в Генуе. Религиозный сюжет служит ему лишь предлогом для нагромождения живописных анималистических натюрмортов, для изображения в одной картине всевозможных животных («Изгнание торгующих из храма», Лувр; «Ной, созывающий зверей» в Дрездене и Генуе). Любование богатством животного мира, дарованного человеку щедрой природой, составляет единственное содержание этих картин, не лишенных, однако, тонкого поэтического чувства. В других картинах эта поэтическая настроенность приобретает более определенное выражение; усиливается Эмоциональная роль пейзажа и человеческих фигур. Жизнь рисуется ему в виде прекрасной идиллии на лоне природы («Вакханалия», Эрмитаж; «Пастораль», ГМИИ им. А. С. Пушкина; «Нахождение Кира», Генуя). Однако в его буколических композициях, подчас очень изысканных, всегда немного чувственных и фантастичных, нет того глубокого проникновения в античный идеал прекрасного, которое достигнуто в картинах Пуссена на подобные темы. Образы своих пасторалей Кастильоне повторял в мастерски выполненных офортах, рисунках и монотипиях (он был изобретателем техники монотипии). Помимо Генуи Кастильоне долго работал при мантуанском дворе и в других городах Италии.
С именем неаполитанца Сальватора Роза (1615-1673) обычно связывают представление о так называемом романтическом пейзаже и вообще о своеобразном «романтическом» направлении в живописи 17 века. Благодаря этому Сальватор Роза пользовался преувеличенным успехом в 19 в., в пору всеобщего увлечения романтизмом. Популярности Роза немало способствовала его беспокойная бродячая жизнь и мятежный характер, еще больше разукрашенные всевозможными легендами и анекдотами. Талантливый художник-самоучка, он с успехом подвизался как музыкант-импровизатор, актер и поэт. Работая в Риме, он не захотел примириться с художественной диктатурой Бернини, которого осмеивал в стихах и с театральных подмостков, из-за чего был даже вынужден на некоторое время покинуть город.
Живописное творчество Роза очень неровно и противоречиво. Он работал в самых различных жанрах - портретном, историческом, батальном и пейзажном, писал картины на религиозные сюжеты. Многие его произведения находятся в прямой зависимости от академического искусства. Другие, наоборот, свидетельствуют об увлечении караваджизмом. Такова картина «Блудный сын» (между 1639 и 1649 гг.; Эрмитаж), в которой изображен коленопреклоненный пастух рядом с коровой и овцами. Грязные пятки блудного сына, торчащие на переднем плане, живо напоминают приемы Караваджо.
«Романтические» наклонности Роза проявились в его сражениях, сценках военного быта и пейзажах. Особенно характерны его пейзажи с фигурами солдат или бандитов («Трубящий солдат», Рим, галлерея Дориа-Памфили; «Солдаты, играющие в кости», ГМИИ им. А. С. Пушкина). «Романтический» пейзаж Роза вырос на основе академического, с которым его сближают общие приемы композиционного и колористического построения картины (эта близость особенно заметна в многочисленных «Гаванях»). Но, в отличие от академистов, Роза вносит в пейзаж элементы живого, эмоционального восприятия природы, передавая ее обычно как мрачную и взволнованную стихию («Пейзаж с мостом», Флоренция, галлерея Питти; «Прощание Астарты с пастухами», Вена, Художественно-исторический музей). Глухие уголки леса, громоздящиеся скалы, таинственные развалины, населенные разбойниками, - вот его излюбленные темы. Романтическое истолкование пейзажа и жанра в творчестве Роза было своеобразной оппозицией официальному барочно-академическому искусству.
Самым ярким и самым крайним выражением «романтического» течения было остро субъективное искусство Алессандро Маньяско, прозванного Лиссандрино (1667-1749). Уроженец Генуи, он большую часть своей жизни провел в Милане (до 1735), лишь однажды совершив длительную поездку во Флоренцию (ок. 1709-1711).
Что бы Маньяско ни изображал: мрачные пейзажи или вакханалии, монастырские покои или застенки, религиозные чудеса или жанровые сцены - на всем лежит печать болезненной экспрессии, глубокого пессимизма и гротескной фантастики. В его картинах длинной вереницей проходят образы цыган, бродячих музыкантов, солдат, алхимиков, уличных шарлатанов. Но больше всего у Маньяско монахов. То это пустынники в лесной чаще или на берегу разбушевавшегося моря, то это монастырская братия в трапезной, отдыхающая у огня или исступленно молящаяся.
Свои картины Маньяско выполняет быстрыми дробными мазками, эскизно набрасывая непропорционально удлиненные, изломанные фигурки несколькими Зигзагообразными ударами кисти. Он отказывается от многоцветной красочности и пишет монохромно, обычно в темной зеленовато-серой или коричневато-серой гамме. Очень индивидуальный, колористически утонченный стиль Маньяско с его системой отрывистых, подвижных мазков сильно отличается от сочной, полновесной живописи барокко, непосредственно подготовляя во многих отношениях живописный язык 18 столетия.
Ведущее место в творчестве мастера занимает пейзаж - мистически одухотворенная стихия леса, морских бурь и архитектурных руин, населенная причудливыми фигурками монахов. Люди составляют лишь частицу этой стихии, растворяются в ней. При всей своей эмоциональности пейзажи Маньяско далеки от реальной природы. В них много чисто декоративной эффектности, идущей не от жизни, а от манеры художника. Маньяско, с одной стороны, тяготеет к эмоционально субъективному осмыслению пейзажа, а с другой - к изображению пейзажа как декоративного панно («Светская компания в саду»; Генуя, палаццо Бьянко). Обе эти тенденции уже в развитом виде мы позднее встретим у пейзажистов 18 века.
Разоренная Ломбардия, наводняемая испанскими, французскими, австрийскими войсками, страшная нищета народных масс, доведенная до предела войнами и беспощадными поборами, брошенные деревни и дороги, кишащие бродягами, солдатами, монахами, атмосфера духовной подавленности - вот что породило безнадежно пессимистическое и гротескное искусство Маньяско.
Большой интерес представляет другой художник рубежа 17-18 вв., болонец Джузеппе Мария Креспи (1664 - 1747).
Исключительный живописный темперамент Креспи, его реалистические стремления вступают в непримиримый конфликт со всей системой академической живописи, в традициях которой он был воспитан. Эта борьба проходит через все творчество Креспи, вызывая резкие скачки в его художественной манере, которая изменяется порой до неузнаваемости. Примечательно, что на формирование стиля Креспи большое влияние оказал ранний Гверчино, наименее академический из всех академических мастеров. Следы этого влияния сказываются прежде всего в темном коричневато-оливковом колорите многих картин Креспи, в их густой обволакивающей светотени. Через Гверчино дошли до Креспи отголоски реалистического искусства Караваджо. Развитию живописного мастерства Креспи способствовало его широкое знакомство с художниками 16 в. и Рембрандтом.
Ранние и поздние произведения мастера теснее связаны с академизмом. Он пишет большие религиозные композиции («Смерть Иосифа», Эрмитаж; «Св. семейство», ГМИИ им. А. С. Пушкина - обе ок. 1712) или маленькие мифологические картины, несколько напоминающие работы Альбани («Амуры, обезоруженные нимфами», ГМИИ им. А. С. Пушкина). Параллельно он создает много небольших жанровых картин, увлекаясь преимущественно формальными задачами колорита и светотени или пикантной развлекательностью сюжета. Лишь некоторые работы зрелых лет, относящиеся примерно к первому десятилетию 18 в., выдвинули Креспи в ряд крупнейших итальянских живописцев той эпохи.
К числу лучших произведений Креспи принадлежит его «Автопортрет» (ок. 1700; Эрмитаж). Художник изобразил себя с карандашом в руке, его голова небрежно повязана платком. Портрету присущ налет загадочной романтичности и непринужденного артистизма. В жанровой картине «Рынок в Поджо-а-Кайано» (1708 - 1709; Уффици) передано праздничное оживление деревенского рынка. Все радует глаз художника: и фигурки крестьян в широкополых шляпах, и нагруженный ослик, и простые глиняные горшки, написанные так, словно это драгоценная утварь. Почти одновременно с «Рынком» Креспи пишет «Избиение младенцев» (Уффици), напоминающее своей нервозной драматичностью работы Маньяско. Сопоставление «Рынка в Поджо-а-Кайано» и «Избиения младенцев» говорит о тех крайних колебаниях от реалистического жанра к религиозной Экспрессии, в которых раскрывается вся противоречивость художественного мировоззрения Креспи.
Обе эти стороны искусства Креспи сливаются воедино в знаменитой серии картин на темы таинств христианской религии (ок. 1712; Дрезден). Замысел такой серии возник случайно. Сначала Креспи написал «Исповедь», эффектную живописную сцену, однажды увиденную им в церкви. Отсюда родилась идея изобразить остальные церковные обряды, символизирующие этапы жизненного пути человека от рождения до смерти («Крещение», «Миропомазание», «Бракосочетание», «Причащение», «Посвящение в монашеский сан», «Соборование»).
Каждая сцена предельно лаконична: несколько фигур крупным планом, почти полное отсутствие бытовых деталей, нейтральный фон. Освещенные мерцающим серебристым светом спокойные фигуры мягко выступают из окружающего их полумрака. Светотень не имеет караваджистской конкретности, иногда кажется, что одежда и лица людей сами излучают свет. За исключением «Исповеди», все остальные картины составляют целостный цикл, эмоциональное единство которого подчеркивается кажущимся однообразием приглушенного коричневато-золотистого колорита. Спокойные молчаливые фигуры проникнуты настроением грустной меланхолии, приобретающей оттенок мистического аскетизма в сценах унылой монастырской жизни. Как мрачный эпилог, неизбежно завершающий жизнь человека с ее радостями и печалями, показан последний обряд - «Соборование». Жуткой безнадежностью веет от группы монахов, склонившихся над умирающим собратом; совершенно одинаково поблескивают в темноте тонзура одного из монахов, бритая голова умирающего и лежащий на стуле череп.
По эмоциональной выразительности и блеску живописного мастерства «Таинства» Креспи производят самое сильное после Караваджо впечатление во всей итальянской живописи 17 века. Но тем более очевидна огромная разница между здоровым плебейским реализмом Караваджо и болезненно неуравновешенным искусством Креспи.
Творчество Маньяско и Креспи наряду с искусством позднебарочных декораторов - блестящий, но безотрадный итог столетия, начавшегося бунтарством Караваджо.
Использование достижений Ренессанса как готовой художественной системы (линейная и воздушная перспектива, светотень, сближенный тональный колорит, изучение натуры). Углублённая разработка отдельных структурных элементов системы ради выразительности. Испытание системы на прочность. Выработка индивидуальных творческих манер. Школы крупных мастеров (ученики, подражатели). Изучение работ мастера, памятников искусства, уяснение принципов искусства мастера, копирование его работ, создание собственных работ в манере мастера, формирование собственной манеры, восходящей к манере учителя. Художественное образование обретает автономность от ремесленной стороны дела. Техника живописи : тёмный грунт, пастозный подмалёвок – светотеневая лепка формы, прописывание – цветовое решение, детализация форм, лессировка – нанесение тонких прозрачных слоёв краски для нюансировки цвета, придания картине общего тона. Живопись на холсте (ранее преобладало дерево).
Художники : Караваджо (Италия) – интерес к изображению натуры, установка на правду в искусстве, «натюрмортность» фигурных композиций. Натурщики простонародного типа, уход от идеализации образов, приземлённая трактовка мифологических и христианских сюжетов, акцентировка светотеневой моделировки объёмов (скульптурность), нейтральные тёмные фоны, сближенный колорит, лаконизм композиций, статичность, пастозный подмалёвок, гладкое письмо верхних слоёв живописи. Рембрандт (Голландия) – светотеневая лепка форм, передача атмосферы, пастозная живопись (открытый мазок), богатый нюансами тёплый тональный колорит, эмоциональные нюансы психологических состояний в портретах, религиозно-мифологических образах, неприкрашенность натуры, духовная красота некрасивого человека. Веласкес (Испания) – неприкрашенность натуры, «натюрмортность» фигурных композиций, Достоинство личности при внешнем уродстве, тонкая нюансировка богатого оттенками колорита, живописная манера, сложные пространственные (плановые) композиции. Рубенс (Фландрия) – стиль «барокко», пышность форм, материальная щедрость мира, бурная динамика, диагональное построение композиций, свободная живописная манера, колористическое богатство, тонкая нюансировка цвета. Пуссен (Франция) – стиль «классицизм», ясность, уравновешенность, спокойствие и гармония композиций, чёткость пространственных построений, ориентация на эстетику античности, идеализация фигур, передача локального цвета со светотеневой проработкой, уравновешенность цветных пятен. Эль Греко (Испания) – выход за пределы ренессансной художественной системы, субъективное видение формы, искажение пропорций, анатомии, вертикально вытянутые фигуры, уплощение пространства, уход от объективной светотени, сияющий свет и цвет, свободная живописная манера, обостренная духовная экспрессия.
14. Стили в европейском искусстве 17 – 19 вв.
Стиль – подчинение художественных средств искусства какой-либо формообразующей идее; характеризуется определёнными принципами формообразования и специфическим набором элементов (мотивов). Причины смены стилей: внехудожественные – экономика, политика, идеология; внутрихудожественные – логика развития искусства и художественного восприятия. В 17 в. в Европе сформировались стили «барокко», «классицизм». Их общий источник – искусство Ренессанса. Барокко – пышный, роскошный стиль; утяжеление масс, нарастание чувственности, материальности форм, эстетика чрезмерности, динамика композиций, напряженность. Ключевой элемент – кривая линия, органическая форма. Причины возникновения: развитие капитализма, новый богатый потребитель искусства, католический реванш в борьбе с реформацией, пресыщенность зрительских эмоций, желание более острых ощущений от искусства. Источники стиля: творчество Микеланджело, Веронезе, Тинторетто. Архитекторы: Бернини, Борромини (Италия, 17 в.), Растрелли (Россия, 18 в.). Скульпторы: Бернини (Италия, 17 в.), Шубин (Россия, 18 в.). Живописцы: Рубенс, ван Дэйк, Снайдерс (Фландрия, 17 в.), Корреджо (Италия, 17 в.) Рококо – позднее барокко (18 в.) – измельчение форм, декоративизм, изящество. Ключевой элемент – раковина. Живопись: Ватто, Фрагонар (Франция), Хогарт (Англия), Рокотов, Левицкий (Россия).
Классицизм – ясность, спокойствие, уравновешенность форм, гармония пропорций, мера, статика, симметрия, приверженность эстетике античности. Ключевой элемент – прямая линия, геометрическая фигура, ордер. Причины возникновения: абсолютизм (Франция, Испания), тяга зрителя к нормативности, гармоничности, правильности в искусстве (консерватизм вкусов). Источники стиля: античность, Ренессанс (творчество Браманте, Палладио, Леонардо да Винчи, Рафаэля). Архитектура: ансамбли Лувра, Версаля (Франция, 17 – 18 вв.), постройки архитекторов Баженова, Казакова (Россия, кон. 18 в.). Живопись: Пуссен, Клод Лоррен (Франция,17 в.), Лосенко (Россия, 18 в.), Венецианов, А.Иванов (Россия, 19 в.). Ампир – поздний классицизм, упрощение, стереометрия форм, археологическая цитатность античных включений. Архитектура: Захаров, Бове (Россия, первая четверть 19 в.). Классицизм с переменной актуальностью дожил до наших дней. Начало 20 в. – неоклассика, 30 – 50-е гг. 20 в. – тоталитарный классицизм (Германия, Россия), наши дни – одно из направлений в постмодернизме. Эклектика – художественное направление в европейском искусстве середины – второй половины 19 в., состоящее в имитации различных исторических и национальных стилей (форококо, неоготика, псевдорусский стиль…). Пример: здание Исторического музея в Москве (архитектор Шервуд). Модерн – стиль конца 19 – начала 20 вв., основанный на органической криволинейной стилизации форм. Пример: особняк Рябушинского в Москве (архитектор Шехтель).
Загрузка...
