Продолжаем серию публикаций об одном из самых талантливых и любимых российских архитекторов – Ф. О. Шехтеле. Предлагаем прогуляться вместе с нами по особняку Зинаиды Морозовой, который находится по адресу: ул. Спиридоновка, дом 17. В здании расположен Дом приемов МИД, а внутрь можно попасть только в дни Всемирного наследия.
Итак, особняк был построен Федором Шехтелем в 1893-1898 годах. Этот заказ явился первой крупной работой архитектора, которая в итоге его и прославила. В предыдущей статье было сказано, что из Академии художеств будущего архитектора отчислили: таким образом, диплома у Шехтеля не было, но дальновидный Савва Тимофеевич доверил молодому и неизвестному тогда зодчему строить для своей семьи прекрасный замок. Это был подарок Саввы Морозова своей любимой жене Зинаиде Григорьевне на годовщину свадьбы. Здесь нельзя не рассказать скандальную историю, которая сделала Савву Тимофеевича героем газетных публикаций. Скандал совершенно неслыханный, особенно для среды купцов-старообрядцев. Дело в том, что Савва Морозов влюбился в жену своего двоюродного племянника Сергея Викуловича Морозова – Зинаиду. Влюбился и увёл жену у родственника, добившись развода!
Но вернёмся к дому. Морозовы хотели построить совершенно новый дом, ни на что не похожий, да ещё и с элементами английской готики. Дело в том, что Савва Тимофеевич учился в Кембридже, а также ездил изучать текстильное производство на мануфактуры Манчестера. Видимо, там Морозов и заразился «англоманством». Шехтель разработал план и композицию особняка всего за два месяца, и уже в августе 1893 года чертежи были поданы на утверждение в Московскую Городскую управу. Правда, официальное разрешение было получено архитектором И.С.Кузнецовым, поскольку до 1894 года Шехтель не имел права самостоятельно вести строительные работы. Шехтель собственноручно сделал 600 чертежей здания, он сам вёл архитектурный надзор строительства, так как не хотел допустить никакой случайности даже в деталях! После завершения строительства дом сразу стал центром внимания общественности, газеты посвящали новому строению первые полосы с восторженными отзывами о новом московском «чуде».
Особняк выполнен в неоготическом стиле: он очень напоминает средневековый английский замок. Помимо устремленных вверх башенок, стрельчатых окон и элементов окна-розы на фасаде встречаются мифологические существа, причем всегда разные: можно увидеть и популярных в готике химер, и маскарон (скульптурное украшение фасада в виде головы человека или животного, изображенного анфас), и изображения львов (на решетке ограждения). Присмотритесь к входу в особняк – перед нами шехтелевская фантазия на готическую тему: зубцы крепостной стены над крыльцом выполнены в виде миниатюрного средневекового замка! Разве это не гениально?
Интерьеры особняка поражают любое воображение. В их оформлении Шехтель пришёл к смелому на то время решению – он соединил в одном пространстве готику, продолжающую идею фасада, с более традиционными для России стилями: ампир, классика и барокко. Помимо Шехтеля к оформлению интерьеров был привлечен знаменитый художник Михаил Врубель, им были выполнены панно в гостиных, витражи, а также скульптурная композиция у главной лестницы.
После гибели Саввы Морозова Зинаида Григорьевна решила продать свое владение на Спиридоновке. В 1909 году дом купил Михаил Павлович Рябушинский (брат Степана Павловича Рябушинского, владельца дома на Малой Никитской, о котором мы будем говорить в следующей статье). Зинаида Григорьевна стала снимать особняк Стахеева. Она получила согласие хозяев и оформила одну из комнат особняка в готическом стиле (видимо, в память о замке на Спиридоновке).
Михаил Павлович Рябушинский в особняке Морозовых изменил лишь одну комнату – Большую гостиную. Для ее оформления был приглашен художник Константин Богаевский, написавший для гостиной три панно «Даль», «Скала» и «Солнце».
Предлагаем пройтись по комнатам этого сказочного замка и полюбоваться шикарными шехтелевскими интерьерами.
1. Вход в особняк оформлен в готическом стиле. Посетителей встречает парадная лестница, ведущая в аванзал. На чугунных перилах архитектор изображает фантастических животных, охраняющих проход. Благодаря огромному окну в аванзале всегда светло.
2. Из аванзала мы попадаем в Большую гостиную. На фото – рокайльное золото зала Богаевского, а также панно художника «Скала».
3. Из Большой гостиной выходим в Курительную комнату (Малую гостиную в готическом стиле), в оформлении которой принимал участие сам Врубель. Перед нами три его панно – «Утро», «Полдень» и «Вечер». Деревянная резьба на стенах, потолке и камине восхищает и поражает посетителей.
5. По другую сторону аванзала находится главная лестница дома, перед которой расположен витраж «Рыцарь», также выполненный Михаилом Врубелем. Напротив витража, у подножья лестницы, Врубель изваял скульптурную группу: мужчина и две женщины застыли вокруг резного деревянного фонаря.
6. Рядом с лестницей находится Столовая, главным украшением которой является знаменитый шехтелевский «рыцарский камин».
7. На втором этаже располагаются бильярдная, кабинет хозяина, а также гостиные и детские комнаты. В кабинете хозяина обращает на себя внимание необыкновенное оформление потолка – фризы деревянных шестиугольных кессонов были расписаны также по эскизам Врубеля.
Бильярдная
Экскурсия по особняку длится не больше часа, и этот час пролетает, как пять минут. В каждой комнате хочется остаться надолго, чтобы рассмотреть все детали и элементы интерьера. Как здорово, что после таких визитов остаются фотографии – виртуальные экскурсии могут длиться вечно!
Фото: Елена Крижевская
Экономист по образованию, имеет степень кандидата экономических наук. История развития архитектурного ансамбля столицы и занятие фотографией являются любимыми увлечениями. «Своими фотографиями я признаюсь Москве в любви!»,− рассказывает Елена. В 2016 году Елена Крижевская выпустила книгу «Москва моими глазами. Прогулки по городу».
«В комнату вошла Сказка тихими неслышными шагами. У нее было светло-серое платье, и на нем были нашиты серебряно-бледные листья. В рыжих волосах горела бриллиантовая звезда. Она ступала тихо и мягко, как бы пряча свое изящество в простоте. Это был верх аристократической естественности. И молодой дипломат запнулся на полуслове, и почва ушла у него из-под ног». Так писал Андрей Белый о Зинаиде Морозовой, жене известного мецената.
Во имя любви к этой необычной женщине Савва Морозов построил в 1893 году замок, какого не бывало в Москве. Готические башенки, стрельчатые окна, зубцы на стенах - от дома веяло тайной, духом средневековья. Никто не мог предположить тогда, что этот особняк - первый вестник зарождающегося в России архитектурного стиля.
Зинаида Григорьевна Морозова была незаурядным человеком. В юности она работала на морозовской фабрике. Савва Тимофеевич увез будущую жену в этот дом от мужа, своего двоюродного племянника. Вскоре авторитет Зинаиды стал столь высок, что с ее мнением считались сильные мира сего, творческая элита прислушивалась к ее умным и тонким замечаниям. В этом особняке-замке царили Любовь и Весна.
Второй хозяйкой этого особняка стала в 1909 году Татьяна Рябушинская. Ее, балерину кордебалета, дочь капельдинера Большого театра, увез в этот дом Михаил Рябушинский, и тоже от мужа - полковника. Вопреки всем обычаям, он женился не на представительнице предпринимательского круга, а - по страстной любви - на признанной московской красавице и одной из самых остроумных дам Москвы Татьяне Фоминишне Примаковой. Волшебный особняк на Спиридоновке продолжал жизнь Острова Любви среди бурных событий начала нового века.
Архитектором этого дома был на то время малоизвестный Шехтель Ф.О.
Фёдор О́сипович (Франц-Альберт) Ше́хтель (26 июля 1859] Санкт-Петербург — 7 июля 1926, Москва) — российский архитектор, живописец, график, сценограф. Один из наиболее ярких представителей стиля модерн в русском и европейском зодчестве, принадлежит к числу крупнейших зодчих рубежа XIX—XX столетий Кавалер орденов Св. Анны и Св. Станислава.
Поворотным моментом в творческой биографии Шехтеля стала постройка им в 1893 году в стиле «английской готики» особняка З. Г. Морозовой (С. Т. Морозова) на Спиридоновке. В проекте особняка Шехтель отошёл от распространённой в то время фронтально-фасадной композиции городских построек, поставив здание посреди участка с отступом от красной линии улицы. Архитектор придал одинаковую художественную выразительность не только главному, но и всем другим фасадам здания. Новаторство Шехтеля выразилось не только при построении пространственной композиции особняка, но и при проектировании планировки здания: все помещения организованы вокруг своеобразного «ядра» — парадной лестницы. При проектировании особняка архитектор впервые применил характерный для его последующего творчества приём намеренного укрупнения отдельных декоративных деталей и увеличению высоты помещений, чем достигалась монументальность постройки. Шехтель первым из архитекторов привлёк к оформлению интерьеров начинающего художника М. А. Врубеля, который оформил малую готическую гостиную особняка тремя панно «Утро», «Полдень» и «Вечер», выполнил скульптуру «Роберт и Бертрам» для парадной лестницы и сделал рисунок витража с изображением рыцаря на коне. Новаторские приёмы, применённые зодчим при проектировании особняка Морозовой, позволяют некоторым искусствоведам и исследователям архитектуры прямо называть эту постройку Шехтеля шедевром и одним из лучших образцов городских усадеб.
Всего 101 фото
Всегда не знаешь поначалу, что следует раскрывать в теме подобного объемного материала (как в этом примере, об особняке Саввы Морозова) в первую очередь и на чем делать акценты - рассказать о хозяине особняка, о том, кто финансировал проект, его жизни, судьбе, об архитекторе особняка или историях и легендах Старой Москвы, связанных с ним. От этого впоследствии и будет зависеть впечатления моего читателя и, именно с таким оттенком будут рассматриваться фотографии этого особняка. Сам герой нашего исследования не просто «один из», - он выделяется и отличается от множества особняков Старой Москвы своим масштабным готическим архитектурным образом, им владел один из богатейших предпринимателей дореволюционной России - Савва Морозов, а архитектором особняка выступил один из моих самых любимых зодчих - Федор Шехтель. Ну и, кроме того, и наконец, «особняк Зинаиды Морозовой» рассматривается как один из наиболее главных претендентов на роль готического особняка Маргариты из романа Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита». Напомню, что появившееся желание написать об особняке Маргариты всколыхнуло не только мои давние впечатления о бессмертном романе Мастера, но и неуемное стремление отразить образы претендентов на эту роль в визуальном фото ряде для образного их представления... Поразмышляв несколько дней и помучившись насчет этих самых акцентов, я решил просто начать писать об особняке Саввы Морозова, доверившись внутреннему чутью, творческому порыву и исходной документальной информации. Что из этого получилось - будет виднее читателю. Таким образом, я просто буду излагать тему, а вы будете просто читать!) На том мы и остановимся… перед тем как вы решите открыть кат…)
Как всегда, всё начинается и заканчивается там, где пребывает Любовь и исчезает вдруг (...или понемногу) без остатка!)
Савва Морозов - известнейший русский предприниматель, имевший звание мануфактур-советника, являлся потомственным почетным гражданином. Родившись в семье богатых промышленников-старообрядцев, будучи воспитан в строгости, он зачастую по отношению к себе бывал очень экономен. Биографы даже отмечают, что Савва Тимофеевич мог ходить в стоптанной обуви с заплатами, а из украшений в его кабинете был только бюст Ивана Грозного работы Антакольского…
В то же время по отношению к другим Савва Морозов мог быть очень щедрым. Так, его жена Зинаида Григорьевна, по имени которой и был назван этот особняк, а несколько лет спустя и любовница Мария Федоровна Андреева не знали ни в чем нужды, упивались роскошью и имели прямой доступ к капиталам Морозова для удовлетворения своих прихотей.
02.
Благотворительная деятельность считалась правилом для купцов и промышленников XIX в. Дед Морозова, бывший крепостной, не умевший читать, а также его отец, грамотный, но не имевший высшего образования, при этом очень умный и деятельный человек, вкладывали довольно большие средства в книгоиздание и меценатство. Будучи преемником своего успешного отца в деловой сфере, Савва повторил и превзошел его в деле накопления своего промышленного капитала.
Савва Тимофеевич Морозов зарекомендовал себя как филантроп. Он, в отличие от родителя, с большой заботой относился к рабочим своей мануфактуры, а те платили ему доверием. Он отменил наказания и штрафы, введенные отцом, обеспечил качественное медицинское обслуживание, первый из промышленников ввел пособия для беременных женщин, работавших на фабрике. Морозов жертвовал на строительство больниц, родильного приюта. Давал деньги на издание книг. Но в то же время не давал ни копейки на то, что считал лжеискусством. Огромную поддержку в период формирования, к примеру, он оказал МХАТу. В общей сложности на нужды театра он издержал около полумиллиона рублей - огромные по тем временам деньги.
03.
В личной жизни Морозов был человеком столь же страстным и руководствовался своим сердцем. Каким бы делом он ни занимался, - всегда вкладывал в него душу. Биографы упоминают о двух романах мануфактур-советника, первый из которых нашел продолжение в браке. Он влюбился в бывшую жену своего далекого родственника, Зинаиду Григорьевну (в девичестве Зимину) и, несмотря на неодобрение родителей и скандал, женился на ней. Была она из купеческого рода.
04.
Портрет Зинаиды Григорьевны Морозовой - первый год замужества. Париж. Свадебное путешествие. 1888 год.
По свидетельству современников, женщина очень умная, но своенравная, Зинаида Григорьевна любила роскошь и богатство. Савва ей ни в чем не отказывал и неоднократно получал замечания от окружения по поводу того, что у его супруги то шлейф длиннее, чем у царственных особ, то букет богаче...
05.
Зинаида Григорьевна Морозова (Зимина)
Салон госпожи Морозовой пользовался большой популярностью в столице, однако допускались туда лишь избранные. Супруг в подобных собраниях появлялся крайне редко. Именно для Зинаиды, из любви к ней, в 1893-1898 годах, Савва и предложил Шехтелю построить ему на Спиридоновке настоящий рыцарский замок - особняк “в готическом стиле” по образцу тех, что миллионер видел в Манчестере, где в юности учился текстильному делу. Шехтель взялся за дело с энтузиазмом - он сделал для проекта около шестисот чертежей. Его можно было понять - не всякому архитектору в тридцать четыре года попадается клиент, который поощряет самые безумные фантазии и не считает денег на их осуществление.
06.
Федор Шехтель
07.
Рисунок Шехтеля
08.
Фасад Дома С.Т. Морозова
09.
Дом С.Т. Морозова на Спиридоновке
В декоре особняка Шехтель получил разрешение заказчика на всё, что он сочтет необходимым. Здесь было все, что может только прийти в голову при словах “рыцарский замок”. Готические арки, башенки, резные деревянные панели, витраж, панно и скульптура работы Михаила Врубеля, мраморные полы, сделанные на заказ ткани со средневековыми орнаментами и старинные гобелены - эти роскошества будоражили воображение москвичей задолго до окончания стройки - о том, что еще “учудил” в своем новом доме Савва Морозов, сплетничал весь город. В Москве еще такого явления никто не видел - для Шехтеля эта постройка стала поворотным моментом в его творческой карьере.
10.
Интерьеры Дома С.Т. Морозова на Спиридоновке
11.
Скульптура Михаила Врубеля.
Фото В.М. Рудченко из книги В. Сутормина "По обе стороны Арбата или Три дома Маргариты"
Наконец в 1898 году чета Морозовых переехала в отстроенный особняк, и общество смогло воочию увидеть, как оно всё получилось. Карьера Шехтеля сложилась в одночасье - новые заказы посыпались один за другим, потому что помимо исключительной красоты декора дом отличался очень удобной планировкой - все помещения организованы вокруг своеобразного «ядра» - парадной лестницы. Шехтель расположил их, следуя логике жизненного цикла хозяев, а не привычному по старым усадьбам принципу симметрии. В конце XIX века это сочли смелым и удивительным новшеством.
12.
В проекте особняка Шехтель отошёл от распространённой в то время фронтально-фасадной композиции городских построек, поставив здание посреди участка с отступом от красной линии улицы. Архитектор придал одинаковую художественную выразительность не только главному, но и всем другим фасадам здания.
13.
При проектировании особняка архитектор впервые применил характерный для его последующего творчества приём намеренного укрупнения отдельных декоративных деталей и увеличению высоты помещений, чем достигалась монументальность постройки. Шехтель первым из архитекторов привлёк к оформлению интерьеров начинающего художника М.А. Врубеля, который оформил малую готическую гостиную особняка тремя панно «Утро», «Полдень» и «Вечер», выполнил скульптуру «Роберт и Бертрам» для парадной лестницы и сделал рисунок витража с изображением рыцаря на коне.
14.
Новаторские приёмы, применённые зодчим при проектировании особняка Морозовой, позволяют некоторым искусствоведам и исследователям архитектуры прямо называть эту постройку Шехтеля шедевром и одним из лучших образцов городских усадеб.
15.
16.
17.
18.
19.
Правда, жизнь Морозовых в новом особняке протекала не слишком счастливо. В конечном итоге страсть Саввы к жене стала угасать, но светские приличия соблюдались, в том числе и ради четверых детей. К тому же, Савва был человеком нервным, с тяжелым характером… В этом доме Морозов какое-то время укрывал скрывавшегося революционера Баумана, которого тогда искала московская полиция...
20.
В 1905 году Савва Морозов, в сопровождении жены и доктора Селивановского, выехал в Берлин, а затем в Канны. Здесь 13 (26) мая он был найден в гостиничном номере мёртвым, с простреленной грудью. Официальные власти Москвы проявили самое уважительное отношение к этому трагическому событию. А.А. Козлов, тогдашний генерал-губернатор, писал градоначальнику графу П.П. Шувалову: «Ввиду имеющихся у меня документов, прошу Ваше сиятельство распорядиться о выдаче удостоверения об отсутствии со стороны администрации препятствий преданию земле по христианскому обряду тела мануфактур-советника Саввы Тимофеевича Морозова». На похоронах Морозова Козлов, подойдя к Зинаиде Григорьевне, которую он хорошо знал и в доме которой бывал, выразил ей соболезнование и прямо сказал: «Не верю я в разговоры о самоубийстве, слишком значимым и уважаемым человеком был Савва Тимофеевич. Потеря для всех - огромная».
Историк Ю.Г. Фельштинский подозревает в убийстве Морозова Л.Б. Красина (соратника Ленина). Именно эта версия развита в многосерийном художественном фильме «Савва Морозов» (РФ, 2007), в котором роль Красина сыграл Дмитрий Нагиев. Некоторые источники считают причастной к убийству любовницы Саввы Морозова - Марию Федоровну Андрееву, как агента экспроприатора Красина... Между прочим, Савва, зная об отношениях его любимой Марии Андреевой с его другом Горьким, не бросил возлюбленную, когда она попала в больницу - ухаживал за ней только он... После смерти Саввы Андреева судилась со вдовой покойного о наследстве, та проиграла, и деньги через Красина (Андреева так и написала - «отдать деньги Л.Б. Красину») ушли к Ленину...
21.
Мария Андреева
Однако, по воспоминаниям Максима Горького, сам Савва Тимофеевич ещё задолго до своей смерти говорил ему, что в его смерти заинтересованы черносотенцы, которые неоднократно присылали ему письма с угрозами из-за его участия в революции. Горький также указывал: «После смерти Саввы Морозова среди рабочих его фабрики возникла легенда: Савва не помер, вместо него похоронили другого, а он „отказался от богатства и тайно ходит по фабрикам, поучая рабочих уму-разуму“»!
Похоронен Савва Морозов на старообрядческом Рогожском кладбище в Москве.
22.
Впоследствии вдова Саввы Морозова заявила, что не хочет жить в доме с “привидением”. Особняк был выставлен на продажу.
23.
В 1909 году Дом Саввы Морозова на Спиридоновке приобрел другой шехтелевский поклонник - Михаил Рябушинский. Дом был им куплен за 870 тысяч рублей вместе со всей обстановкой, который хотел жить рядом с братом, Степаном Рябушинским. Новый хозяин поселился тут вместе с женой, артисткой балета Большого театра Татьяной Фоминичной Примаковой.
24.
25.
Михаил Павлович Рябушинский
Рябушинский украсил дом шедеврами импрессионистов, китайскими и японскими акварелями, а также картинами Васнецова, Серова, Репина, Врубеля, Малявина, Богаевского. По его заказу в 1912 году Константин Богаевский для Большой гостиной создал три панно. Они назывались «Даль», «Солнце» и «Скала» и в каком-то смысле являлись продолжением цикла, выполненного Врубелем для Малой гостиной - «Утро», «Полдень» и «Вечер». Рябушинский прожил здесь недолго - в 1918 году уехал за границу, спасаясь от революции. При этом увез с собой всю обстановку, что возможно было увезти, вплоть до столового серебра. Перед отъездом хозяин часть картин отдал в Третьяковскую галерею, а часть, по некоторым сведениям, спрятал в подвале, закрыв люк тяжёлым неподъемным деревянным шкафом… А морозовский “замок” поступил в государственную собственность.
26.
Советские власти сначала открыли в доме приют для детей Бухарской республики. В газетных публикациях встречаются утверждения, что во время ремонтных работ в мае 1926 года нашли вышеуказанный люк и, в подвале, был обнаружен оставленный владельцем тайник, откуда извлекли «несколько старинных манускриптов, мраморный бюст Виктора Гюго работы Огюста Родена, более 40 живописных работ Брюллова, Тропинина, Репина, Бакста, Врубеля, Серова, Кустодиева и 80 акварелей русских и европейских мастеров XIX и начала XX веков...».
В 1929 году дом был передан Наркомату иностранных дел, к тому времени многое из обстановки уже исчезло, но новый дом приёмов обустроили выписанной из музейных запасников мебелью, а осыпавшуюся позолоту - заштукатурили. Во времена работы А. А. Громыко на посту министра иностранных дел им было дано распоряжение о восстановлении облика дома, чтобы он не уступал тем дворцам, в которых проводят приёмы западные страны.
27.
Была проведена масштабная реставрация, которая длилась около 10 лет. После её окончания в 1990 году сотрудниками МИДа был подготовлен и выпущен альбом со множеством фотографий. Позднее они очень пригодились для проведения работ по реставрации дома после большого пожара, произошедшего 4 августа 1995 года.
Здесь в 1996 году проходила встреча «Большой восьмёрки». Сейчас это дом приёмов МИД России, и особняк закрыт для посещений, но в последние годы здание участвует в проведении Дня исторического наследия Москвы и Дня музеев, и в эти дни возможно посещение.
Давайте подробней в деталях рассмотрим Дом Саввы Морозова на Спиридоновке...
49.
50.
51.
52.
53.
54.
55.
56.
57.
58.
То самое трехстворчатое окно, из которого могла улететь на бал Маргарита...
64.
65.
66.
67.
68.
69.
70.
71.
72.
73.
74.
75.
76.
May 29th, 2013
Восточный фасад.
Об этом удивительном доме чем больше узнаёшь, тем яснее понимаешь, что не узнал даже малой части. Жаль, что здесь не проводят экскурсий, но уж так сложились обстоятельства: находящийся в ведении Министерства иностранных дел особняк используется для встреч на высшем уровне, и поэтому простым смертным остаётся лишь разглядывать дом сквозь чудесные кованые решётки ограды.
И всё же экскурсанты на Спиридоновке появляются часто. Например, вишнёво-красный автобус, стилизованный под транспорт 30-х годов, привозит тех, кому интересно увидеть булгаковскую Москву - а ведь когда возникает вопрос о доме Маргариты, из возможных вариантов чаще всего называют именно этот. Чтобы проверить обоснованность данной версии, обратимся к тексту романа.
«Маргарита Николаевна со своим мужем вдвоем занимали весь верх прекрасного особняка в саду в одном из переулков близ Арбата»
. Действительно, особняк прекрасен и безусловно достоин светлой королевы Марго, и до Арбата отсюда недалеко.
«Ей нужен был он, мастер, а вовсе не готический особняк, и не отдельный сад, и не деньги»
- да, и сад имеется, и по стилю это неоготика.
«Липы и акации разрисовали землю в саду сложным узором пятен. Трехстворчатое окно в фонаре, открытое, но задернутое шторой, светилось бешеным электрическим светом».
В конце 1930-х годов деревья здесь уже разрослись, и если не акации, то липы среди них есть. Ризалит в левой части фасада - это не совсем фонарь, но окно в нём действительно трёхстворчатое.
«Стукнула калитка, и на плитках дорожки послышались шаги».
Называть эти роскошные ворота калиткой было бы излишней скромностью, равно как и Спиридоновку именовать переулком, - но это мелкие придирки, не заслуживающие внимания.
Однако если взять описание полёта Маргариты из её окна к дому Драмлита, то окажется, что отсюда такой маршрут проложить невозможно.
Приходится признать, что с описанием Булгакова морозовский особняк совпадает лишь частично; а если так, то домом Маргариты вполне может оказаться и какой-либо другой объект, более точно соответствующий тексту романа, вопрос лишь в том, удастся ли нам найти такой…
Ну, а пока, раз уж нет достаточных оснований считать этот чудесный маленький дворец домом Маргариты Николаевны, давайте поговорим о доме Зинаиды Григорьевны.
Особняк Зинаиды Морозовой, фото 1900-х годов
Заказывая свадебный подарок для любимой жены, Савва Тимофеевич желал, чтобы создано было нечто прекрасное, уникальное, сказочное… При этом как человек деловой и прагматичный, Морозов жилище для своей семьи представлял себе комфортным и оснащённым всеми благами цивилизации.
Франц Шехтель блестяще справился с задачей. Легко играя элементами средневековой архитектуры вроде контрфорсов, зубцов, колонок и башен, украсив фасады химерами и каменными масками, он создал изящный образ готического замка. Но за башнеподобными объёмами и стрельчатыми окнами морозовского «палаццо» вместо гулких залов со сквозняками и фамильными привидениями архитектор расположил помещения, необходимые для жизни богатой, но обычной семьи: столовую и несколько гостиных, кабинет хозяина и будуар хозяйки, спальню и детскую, комнаты гувернеров, гимнастический зал и бильярдную. Комнаты управляющего и прислуги, а также множество подсобных помещений (электростанция, котельная, прачечная, гладильная, погреба, ледник, конюшни) размещались в отдельном флигеле, соединённым с главным домом подземным переходом.
Казалось бы, совместить уют современного дома с романтической, слегка таинственной атмосферой замка - невозможно. Однако архитектор и заказчик очень удачно выбрали стиль. Неоготика в каком-то смысле подобна маскараду, увлекательной игре в давно минувшую эпоху. Чтобы маскарад по-настоящему удался, недостаточно маски и костюма, нужно ещё и вести себя в манере выбранного персонажа. Поэтому интерьеры дома - по крайней мере, парадной его части - Шехтель тоже стилизовал под готику, чем многократно усилил впечатление, которое дом производил на каждого, кому доводилось в него попасть.
За мощным порталом с тремя стрельчатыми арками перед гостем открывалась дубовая дверь, приглашая в холл, облицованный резными деревянными панелями. Над головой сияла цветными стёклами люстра ручной работы, а за широким проёмом лестницы виднелся аванзал. Золотые эмблемы на голубом фоне стен чем-то напоминали геральдические лилии кованой ограды, но чтобы разглядеть их поближе, требовалось подняться по лестнице, перила которой оплетали змеи и охраняли чудовища.
Фото из книги «Архитектурное наследие Фёдора Шехтеля в Москве»
Эпоха модерна ещё не наступила, но Шехтель интуитивно двигался в этом направлении. Стремясь создать цельное художественное пространство, он стирал грань между архитектурой, скульптурой и живописью. Полноправным его соавтором стал Михаил Врубель, создавший три панно для малой гостиной и украсивший аванзал скульптурой и прекрасным витражом.
Врубель тогда пребывал в расцвете своего таланта, но отнюдь не в зените славы. Однако его фамилия наверняка была известна Шехтелю ещё со времён учёбы в Саратовской мужской гимназии, где будущий зодчий слышал от учителя чистописания и рисования, «милейшего, добрейшего старичка Андрея Сергеевича Година», о безумно талантливом Мише Врубеле, учившемся там пятью годами ранее. Очевидно, где-то в Москве пути однокашников пересеклись и, увидав работы художника, архитектор понял, что именно Врубель с его сумрачным даром сумеет внести в оформление готического дворца единственно верную романтическую ноту.
Парадная лестница. Фото В. М. Рудченко
Украшающая подножие светильника в лестничном холле скульптурная группа «Роберт и монахини» поражает причудливостью ракурсов, странностью текучих форм. Она подобна застывшему сну, предрассветному мороку - когда уже понимаешь, что всё тебе лишь привиделось, но не можешь стряхнуть с себя наваждение. Опера Джакомо Мейербера «Роберт-Дьявол», навеявшая Врубелю этот замысел, полна мистических образов: там действует Князь Тьмы, принявший облик черного рыцаря Бертрама, и послушные его воле призраки монахинь.
Другим украшением дома стал витраж, выполненный по эскизу Врубеля в традиционной технике пайки - когда свинцовый переплет фиксирует плоскости цветного стекла, на которые живописец затем наносит дополнительные детали: лица, тени и блики, цветы и узоры. Рыцарь и здесь является главной фигурой, однако это совсем другой человек. Он не обуреваем духами Ада, но и к радостям Земли он равнодушен. Гирляндами цветов украшают его копьё обитательницы замка, но рыцарь погружён в свои думы. Романтик и мечтатель, как и художник, его изобразивший (недаром чертами лица он напоминает Врубеля), рыцарь странствует в поисках дамы сердца, а она - как и положено - где-то в дальних краях.
Мотивы готики в отделке дома преобладают, но есть залы в стиле ренессанса, рококо, ампира. Объединяет их авторский почерк Шехтеля, выполнившего эскизы для каждого из помещений, а также то, что все элементы отделки были заказаны лучшим мастерам того времени. Огромную люстру для столовой создали на фабрике Постниковых, камин из радомского песчаника - в мастерской Захарова, а лестницы и дубовые панели вестибюля и аванзала изготовили резчики знаменитой фабрики художественной мебели Павла Шмита, поставщика императорского двора.
Фото из книги «Архитектурное наследие Фёдора Шехтеля в Москве»
Здания, созданные Шехтелем, обычно рассчитаны на круговое восприятие. Особняк Морозовой со стороны Спиридоновки выглядит внушительно и строго; величия и пышности преисполнен западный фасад с химерами над порталом; обращённый к саду с фонтаном южный фасад создаёт настроение уюта и спокойствия, а каменная резьба и горельефы, украсившие террасу с восточной стороны дома, своей очаровательной неофициальностью способны вызвать улыбку.
Фото из книги «Архитектурное наследие Фёдора Шехтеля в Москве»
Может показаться, что особняк являет собой свободный полёт фантазии, но это не так. Всему в основу положен точный расчёт архитектора. Как утверждают специалисты, «вся пропорциональная система здания, вплоть до деталей мебели, определяется размерами длины, ширины и высоты аванзала». Живописность особняка и свобода его композиции на самом деле чётко продуманы. Даже врубелевский витраж установлен не в оконном проёме, а в специальной нише с подсветкой, то есть в любое время суток изображение должно выглядеть так, как задумано автором.
Этой работой Франц Шехтель сразу «сделал себе имя» как в профессиональных кругах, так и у заказчиков, отныне почитавших за честь сотрудничать с 39-летним мастером на его условиях. Одним из заказчиков вскоре станет миллионер Степан Рябушинский, присмотревший для своего дома участок на углу Спиридоновки и Малой Никитской.
А Зинаида Морозова, сделавшись хозяйкой самого красивого и оригинального дома в Москве, оказалась в центре всеобщего внимания. Впрочем, долгое время быть счастливым Судьба мало кому позволяет. Сначала между супругами разладились отношения, потом Савва не смог преодолеть душевный кризис и покончил с собой, и тогда Зинаиде стало невмоготу оставаться в этом доме.
Приобрести у вдовы особняк вознамерился Московский купеческий клуб, но сделка не состоялась. Вряд ли купечество остановила назначенная Зинаидой Григорьевной цена в 700 тысяч рублей - говорят, что в том же клубе один из его членов, Михаил Морозов, однажды проиграл за ночь миллион - скорее всего, планировка дома, идеально подходившая для частной резиденции, показалась не вполне пригодной для размещения клуба, а портить шедевр перестройками руководство клуба не сочло возможным.
В итоге дом приобрёл за 870 тысяч Михаил Рябушинский, пожелавший поселиться по соседству с братом. В отличие от Степана, которого из предметов искусства интересовали в основном иконы «старого письма», Михаил увлекался искусством современным, и не только живописью. Будучи страстным балетоманом, однажды он влюбился в танцовщицу из кордебалета. Впрочем, не совсем так: очаровательная и остроумная Татьяна Фоминична Примакова, дочь капельдинера Большого театра, к тому времени была уже супругой полковника Генерального штаба и светской дамой. Однако это не помешало влюблённым нарушить все приличия и зажить счастливо в этом доме, купленном Михаилом Павловичем у Зинаиды Григорьевны вместе со всей обстановкой.
Залы особняка украсились шедеврами импрессионистов, китайскими и японскими акварелями, а также картинами Васнецова, Серова, Репина, Врубеля, Малявина, Богаевского. По заказу нового хозяина дома в 1912 году Константин Богаевский для Большой гостиной создал три панно. Они назывались «Даль», «Солнце» и «Скала» и в каком-то смысле являлись продолжением цикла, выполненного Врубелем для Малой гостиной - «Утро», «Полдень» и «Вечер».
А хозяйка дома в 1916 году родила дочь. В честь матери девочку назвали Татьяной, и ей тоже предстояло стать балериной - но это случилось уже в Париже, куда Рябушинские были вынуждены уехать летом 1918 года.
Особняк опустел, но ненадолго. Советская власть открыла здесь детский дом для сирот Бухарской республики. Как ни странно, бывшие беспризорники не разнесли дом по кирпичику, - напротив, они к своему жилищу отнеслись настолько внимательно, что даже обнаружили комнатку, о существовании которой знали разве что в Париже.
Будучи весьма умным человеком, Михаил Павлович вывезти свою коллекцию из страны победившего пролетариата даже не надеялся - тут хоть бы самим успеть уехать по добру, по здорову - поэтому основную часть собрания передал на хранение Третьяковской галерее. Однако часть коллекции и некоторые фамильные ценности Рябушинский спрятал в подвале, а на крышку люка приказал поставить тяжёлый дубовый шкаф - очевидно, в надежде на скорое возвращение домой. Но прежние времена так и не вернулись, а новые обитатели особняка быстро в нём обжились и даже затеяли перестановку, и 26 мая 1924 года произошло неизбежное: передвинули шкаф, обнаружился люк… Вызванные воспитателями сотрудники ОГПУ извлекли из тайника несколько старинных манускриптов, мраморный бюст Виктора Гюго работы Огюста Родена, более 40 живописных работ Брюллова, Тропинина, Репина, Бакста, Врубеля, Серова, Кустодиева и 80 акварелей русских и европейских мастеров ХIХ - начала ХХ века…
Наркомату по иностранным делам здание было передано в 1929 году, и к тому времени в особняке от дореволюционной обстановки почти ничего не осталось. Но бывший детский дом превратить в дом приёмов оказалось не так уж трудно: из музейных запасников выписали мебель, стены покрасили, а потолки - если где-то осыпалась позолота - просто побелили. Да и странно было бы в период индустриализации и коллективизации затевать научную реставрацию в национализированном особняке, олицетворении «пошлой буржуазной роскоши», тем более что гораздо более важные задачи приходилось решать советским дипломатам и в предвоенные годы, и во время второй мировой, и в период «холодной» войны…
Но время неизменно расставляет всё по своим местам, и шехтелевский шедевр всё же дождался своего часа, когда министр иностранных дел СССР Андрей Андреевич Громыко распорядился привести Дом приёмов МИД в такое состояние, чтобы он ни в чём не уступал ни одному из дворцов, используемых западными странами для встреч на высшем уровне.
Фото В. М. Рудченко
По проекту, разработанному лучшими специалистами страны на основании собственноручных чертежей и эскизов Шехтеля и множества других документов, реставраторы вернули особняку первозданную красоту. Более десяти лет потребовалось на выполнение этой кропотливой работы - и пока она шла, назначенный директором Дома приёмов Евгений Константинович Байков регулярно обходил комиссионные магазины в поисках антикварной мебели и произведений живописи, достойных украсить собой этот чудесный дом.
Большая гостиная после реставрации. Фото В. М. Рудченко
В 1990 году, по окончании реставрации, гордые своим успехом сотрудники МИДа подготовили и выпустили альбом, отсняв для него множество цветных слайдов. Никто и вообразить не мог, как скоро эти слайды пригодятся, и по какому печальному случаю!
Поздно вечером 4 августа 1995 года в доме случился пожар. По странной иронии судьбы очаг возгорания оказался там же, где Франц Шехтель расположил центр своей композиции - в аванзале. Просушившееся за 100 лет дерево облицовки полыхало так, что погасить пламя пожарным удалось только через два с половиной часа.
Когда стало возможным войти внутрь, у сотрудников Дома приёмов комок в горле стоял не от копоти, а от невыносимого зрелища: лопнувшие оконные стёкла, оплавленные перила лестницы, осколки витража, застывшие в свинцовой луже… Даже немецкая бомба, во время войны упавшая недалеко от дома, пощадила его - тогда лишь обвалился потолок в Белом зале. Сейчас всё обстояло гораздо хуже.
Вестибюль, аванзал и холл с парадной лестницей выгорели практически полностью - обугленные остатки паркета рабочие сгребали совковыми лопатами, - а из соседних залов в не залитые водой помещения сотрудники Дома приёмов бережно переносили подмокшие книги, пропахшие гарью ковры, потемневшую бронзу и уцелевший фарфор.
Вестибюль особняка Морозовой после пожара. Фото В. М. Рудченко
Однако в Музее архитектуры по-прежнему хранился полный комплект выполненных Шехтелем чертежей, а ещё остались слайды и другие материалы по реставрации, и к тому же стали дружно предлагать свою помощь лучшие реставраторы из разных стран, узнавшие о случившемся от аккредитованных в Москве дипломатов. И хотя от пожара пострадало 70 % внутренней отделки особняка, руководство МИДа сочло для себя делом чести всё утраченное восстановить, причём в кратчайшие сроки.
Ещё не зная о принятом решении, приехал на Спиридоновку директор института «Спецпроектреставрация» Юрий Петрович Калиниченко - он из выпуска новостей узнал о пожаре в особняке, над восстановлением которого работал более 10 лет. Реставратора на режимный объект пропустили беспрепятственно, словно врача на место катастрофы, и уже вскоре он вместе с вызванными на подмогу сотрудниками перебирал вручную груды мокрых чёрных головешек, вылавливая кусочки, не утратившие своей формы: теперь буквально всё, что можно было замерить и скопировать, приобретало особую ценность.
Требовалось, чтобы в Доме приёмов «всё стало так, как было», чтобы никто из бывавших здесь тысяч зарубежных дипломатов и государственных деятелей, посетив этот дом в будущем, не заметил бы никаких потерь. На ремонт и реставрацию Министерство иностранных дел давало ровно год, и ни днём больше. В ГлавУпДК (Управлении по обслуживанию дипломатического корпуса, в чьём ведении находилась все вопросы, связанные с содержанием недвижимости) для решения поставленной задачи создали специальный штаб. Пока в выгоревших помещениях восстанавливали перекрытия и заменяли инженерные коммуникации, руководство штаба на основе тендера определило список фирм и организаций, способных из пепла возродить шедевр, и вместе с реставраторами составило по каждому залу программу и график работ. Тут требовалось продумать и согласовать всё очень тщательно, ведь реставрация - одновременно и искусство, и множество технологий, из которых некоторые между собой несовместимы: к примеру, невозможно наносить позолоту на потолок, когда в соседнем зале шлифуют паркет - золото не терпит пыли.
Основную часть работ выполняли российские мастера. Врубелевские панно, пострадавшие от температуры и копоти, реставрировали специалисты из Третьяковской галереи под руководством заслуженного деятеля искусств России А. П. Ковалева. Почти полностью обуглившиеся полотна Богаевского воссоздал художник-реставратор высшей квалификации А. С. Кузнецов со своими помощниками. Рояль «Бехштейн» восстановили мастера из клавишной мастерской Московской консерватории.
Часть работ досталась зарубежным специалистам. Например, витраж «Рыцарь» изготовила старейшая английская фирма «Goddard & Gibbs» по эскизу, выполненному в натуральную величину доцентом Строгановского института Мухитдином Разановым. Реставраторам польской компании «PKZ» предстояло восстанавливать бронзу, а также дубовую облицовку вестибюля и аванзала, парадную лестницу. Они отбыли к себе в Варшаву, произведя точные замеры выгоревших помещений и получив копии шехтелевских чертежей и прочих материалов, и вскоре вернулись для согласования рабочих чертежей для станков с ЧПУ - переплетённая в массивные альбомы документация весила, согласно таможенным документам, более 60 килограммов. Проект утвердили, но с оговоркой: станки можете использовать любые, однако финишная доводка - только вручную, как делалось в XIX веке.
Мебель заказывалась в Италии, Венгрии, Индии. Отделочные материалы поступали из Германии, Китая, Австрии, Финляндии.
Соблюдение всех графиков штаб контролировал постоянно. Если возникали сложности, с которыми справиться реставраторам было не по силам, подключались к решению сами. Допустим, многие материалы в 1995 году достать было трудно, а сусальное золото - практически невозможно; при этом для одного лишь потолка «зала Богаевского» требовалось более 3 килограммов. Мастера уже приуныли, задумавшись о штрафных санкциях, но тут из штаба звонят: «Мы договорились в Гохране, езжайте получать».
Впрочем, в иных ситуациях, когда сроки оказывались под угрозой, дипломаты лишь кивали сочувственно, а в глазах отчётливо читалось: «pacta sunt servanda, договоры должны соблюдаться».
И к намеченному дню всё было готово. Первыми, кто увидел завершённую работу, был не министр и его замы, а рядовые сотрудники Дома приёмов - те самые люди, что годом раньше помогали пожарным выносить из горящего особняка мебель, картины и другие предметы убранства. Одна из женщин, за 12 месяцев ни разу не нашедшая в себе сил войти на выгоревшую половину здания, в этот день пришла вместе с коллегами. Боясь поверить своим глазам, она ходила по залам молча, и только через несколько минут смогла выговорить сквозь слёзы: «Надо же… Как будто ничего и не было…»
Аванзал после реставрации. Фото В. М. Рудченко
МИД рассчитался со своими подрядчиками в срок и полностью, и сделал ещё кое-что, договорами не предусмотренное: для исполнителей работ организовали банкет, подобный приёму на высшем уровне. В тех самых залах, которым художники, резчики, позолотчики и другие специалисты по реставрации вернули прежний блеск, были накрыты столы, чтобы угостить виновников торжества кушаньями, подаваемыми обычно главам зарубежных делегаций.
Автор благодарит руководство института «Спецпроектреставрация» за возможность использования фотографий, сделанных Виталием Михайловичем Рудченко для представления авторского коллектива реставраторов на Государственную премию Российской Федерации.
«Откуда в Москве замки? - спросите вы. - Отродясь их тут не было, архитектура у нас не та». Отчасти это так, замков в Москве, пожалуй, нет. И то, что мы осматривали в рамках пешеходной экскурсии, лишь отдаленно напоминало типичные средневековые замки. Скорее это удачные стилизации, особняки с характерными для замков архитектурными элементами. Никаких глубоких рвов, каменных неприступных стен и стражников-арбалетчиков на башнях. Одни стрелок-психопат, правда, все-таки нашелся. Громко ругался, грубил и пообещал расстрелять нас к чертовой матери, если мы, расходившиеся тут, не покинем крыльцо его не вполне скромного жилища. Но о нем, психопате, позже. А сейчас… замки.
Доходный дом А.И. Синицына в Благовещенском переулке
Благовещенский переулок, дом 3. Доходный дом купца А.И. Синицына, владельца суконной фабрики в Щелкове и фирмы «Синицын А.И. с сыном». Дом построен в 1909 году архитектором С.М. Гончаровым в стиле немецкой готики. Формы здания близки к формам «готических» доходных домов, строившихся в Германии в конце XIX - начале XX века, уже тронутым новым стилем - модерном, или югендстилем, как его называли в Германии. В синицынском доходном доме много элементов готики: треугольный аттик в центре фасада, тонкие угловые шатровые башенки (одна из них утрачена при пристройке соседнего дома), стрельчатые арки-ниши, готические орнаменты и т.д. Структура фасада также навеяна готикой: декоративные вертикальные стойки, промежутки между которыми заполнены кирпичной кладкой, распорки между стойками. Эти средства пластического решения фасада и декоративного оформления визуально вытягивают здание, устремляют его вверх, усиливая сходство дома с его средневековыми прообразами.
Доходный дом А.И. Синицына. Фасад
Интересно и цветовое оформление фасада. Плоскости между накладными оштукатуренными стойками облицованы керамической плиткой: в нижней части дома - однотонным «кабанчиком», а в верхней - трехцветной плиткой, выложенной в шашечный узор на фасаде и в виде лилий на эркерах. В абрисе арок первого и второго этажей, в декорировании низа здания, в необычности сочетания отдельных деталей экстерьера угадываются мотивы модерна, который и определил некоторую дисгармоничность здания.
Особняк Ф.О. Шехтеля в Ермолаевском переулке
Ермолаевский переулок, дом 28/15. Собственный особняк архитектора Ф.О. Шехтеля, построенный им совместно с его учеником В.Д. Адамовичем в 1896 году.
Франц Осипович Шехтель был действительно выдающимся архитектором, за свою жизнь он построил в Москве около 60 зданий, каждое из которых уникально, выразительно и самобытно, среди зданий, к которым приложил руку «светоч русского модерна», Ярославский вокзал, Московский художественный театр, знаменитый особняк Саввы Морозова на Спиридоновке и множество других. И среди этого разнообразия сооружений великого архитектора есть то, которое он построил не по заказу, а лично для себя и своей семьи.
В 1896 году Шехтель, которому на тот момент было 37 лет и который обрел уже некоторый материальный достаток к этому времени, заявив о себе рядом необычных архитектурных проектов, присмотрел для себя небольшой участок земли на пересечении Трехпрудного и Ермолаевского переулков, там, где когда-то стоял храм священномученика Ермолая, и решил приобрести его для постройки собственного дома. Шехтель снес все деревянные постройки, располагавшиеся на купленном им участке, и по собственному проекту возвел на нем симпатичный двухэтажный кирпичный особнячок. К моменту начала строительства собственного дома архитектор уже успел поразить общественность реализованным проектом особняка Морозова на Спиридоновке, воплощенный в нем стиль так называемой английской готики нашел отражение и в шехтелевском проекте собственного дома. Однако особняк Шехтеля, помимо готических черт, выражает и постепенное обращение своего создателя к идеям стиля, который после постройки этого дома и ряда других в скором времени будет назван русским модерном.
Романтический миниатюрный особняк-замок, построенный Шехтелем, он сам называл в шутку «избушкой непотребной архитектуры, которую извозчики принимают то ли за кирку, то ли за синагогу». Здание особнячка высится за ступенчатой каменной оградой, выделяясь круглой башней, увенчанной конусовидным шпилем. Огромное центральное окно когда-то было увито плющом, цеплявшимся за керамическую плитку стены главного фасада и придававшим облику здания еще большую таинственность и колорит. Выделяется и массивная шестиугольная башня справа, еще больше намекающая на готические замковые прообразы, в ней находится парадный вход в особняк. Главный вход украшен превосходной, изысканной мозаикой, изображающей три лиловых ириса на золотистом фоне - распускающийся, цветущий и увядающий, - символизирующих три периода бытия.
В этом доме-замке Шехтель прожил 14 лет своей жизни, полной творческих исканий, семейных радостей и печалей. В 1910 году архитектор переезжает отсюда в другой свой дом, расположенный на Большой Садовой, а особняк в Ермолаевском переходит во владение к почетной гражданке Е.Я. Дунаевской. После революции 1917 года здание особняка отдано под размещение различных учреждений. С 1944 года дом передан Главному управлению по обслуживанию дипломатического корпуса при МИД СССР и с тех пор используется для размещения дипломатических представительств. Сегодня в здании расположено посольство республики Уругвай.
"Волоцкие дома" в Трехпрудном переулке
Трехпрудный переулок, дома 11 −13. Известные доходники «Волоцкие дома» с впечатляющей монументальной угловой башней, похожей на корону.
Строительство этих доходных домов началось в 1911 году по заказу графоф Волоцких. Над проектом зданий потрудился небезызвестный архитектор Э.-Р.К. Нирнзее. Дома возводились постепенно, первые строения были возведены на участке, расположенной ближе к Большому Козихинскому переулку, вторая очередь строений начата в 1912 году и уже расположена ближе к Трехпрудному. Шестиэтажные «Волоцкие дома» росли в длину медленно, якобы заказчик выкупал участки земли под застройку не сразу, а по мере накопления у него средств, и дома постепенно, от подъезда к подъезду, достраивались в течение трех лет. Именно поэтому здание доходного дома так разнородно по составу, ни один подъезд не похож на остальные, а некоторые квартиры в нем даже расположены в шахматном порядке, на стыке же козихинской и трехпрудной частей дома расположен подъезд, лестница которого, вьющаяся по его периметру, объединяет квартиры, уровни которых не совпадают на пол-этажа.
После революции в доходнике были устроены коммуналки, на сегодняшний день почти все они расселены, и в основном состав жилого фонда изменился в сторону больших элитных квартир совершенно разных планировок и размеров, образованных из все тех же выкупленных коммуналок. В 1920-е годы в одной из квартир доходного дома, по слухам, находился карточный притон, который частенько посещали Маяковский и Есенин. А в советское время в доме жил писатель Лазарь Лагин, автор знаменитой сказки «Старик Хотабыч», он «поселил» в своем же доме и героя своего произведения - мальчика Вольку. В «Волоцких домах» жила также Наталья Бонк, автор знаменитого на всю Россию учебника английского языка, с которым знаком, кажется, каждый, кто когда-либо учил английский. Но главной «достопримечательностью» этих доходных домов в советское время был винный магазин, ежедневно собиравший со всей округи огромные очереди из поклонников спиртных напитков.
Сегодня же «Волоцкие дома» облюблены знаменитостями. Говорят, Никита Михалков купил здесь квартиру для своей дочери Анны. В доме уже довольно давно живет актриса Татьяна Догилева со своим мужем. Также с этим адресом связывают имя известного хоккеиста, а теперь чиновника от спорта Вячеслава Фетисова. Несколько лет назад в «Волоцких домах» приобрела трехкомнатную квартиру Людмила Гурченко со своим мужем, продюсером Сергеем Сениным, в этой квартире она и скончалась в марте 2011 года, и поклонники актрисы еще долго приносили цветы к ее подъезду.
Скоропечатня А.А. Левенсона
Трехпрудный переулок, дом 9, строение 1. Типографский замок - скоропечатня А.А. Левенсона. Здание типографии построено в 1900 году по проекту Ф.О. Шехтеля.
Товарищество скоропечатни А.А. Левенсон - одна из крупнейших фирм того времени, занимавшихся производством литографской продукции, была основана в 1881 году и сначала занимала дом в Рахмановском переулке, принадлежавший основателю фирмы, известному московскому доктору А.С. Левенсону. Предприятие активно развивалось, и к концу XIX века занимаемое им помещение в доме в Рахмановском переулке стало тесным, поэтому Товарищество решает приобрести участок земли в Трехпрудном переулке для постройки нового здания типографии. Владелец компании хотел построить современную, отлично обустроенную типографскую фабрику, оснащенную по последнему слову техники и построенную с учетом современных архитектурных веяний. Фирмой был объявлен конкурс на проектную работу нового здания, на котором победил уже известный к тому времени архитектор Шехтель, представивший проект удивительно цельного, изящного строения с идеальными пропорциями, в котором сочетались строгие каноны готической архитектуры и художественная экспрессия модерна. Этот удивительный проект и был воплощен им в жизнь, исполнен с великолепным вкусом. Новопостроенный замок очень понравился заказчику.
Башенка типографского замка
Здание скоропечатни было выстроено в стиле средневековых европейских сооружений, а его декоративная отделка выполнена в так называемом «новом стиле», который смягчил и оттенил сумрачность и строгость средневекового зодчества, поэтому постройка выглядит легкой и даже какой-то сказочно-миниатюрной, несмотря на свои солидные размеры. Высокая шатровая крыша с остроконечностями, легкие и красивые линии силуэта здания, умеренность и в то же время оригинальность декора делают этот особняк поистине уникальным по своей красоте творением архитектуры.
Примечательно, что именно в этом здании типографии были напечатаны первые поэтические сборники Марины Цветаевой, которая жила по соседству со скоропечатней.
В 1917 году типография Левенсона была приобретена Земгором, после революции национализирована, на ее базе была образована 16-я государственная типография треста Мосполиграф, ликвидированная в 1942 году. Сегодня в здании скоропечатни расположены офисы коммерческих организаций.
Трехпрудный переулок, дом 8. Жилой дом кооператива «Творчество». Строительство здания было начато в 1926 году, но не завершено до конца, хотя дом и использовался как жилой, в 1948 году он подвергся реконструкции и был надстроен.
По этому адресу до постройки кирпичной многоэтажки находился небольшой одноэтажный деревянный домик, принадлежавший отцу Марина Цветаевой, профессору Московского университете И.В. Цветаеву, знаменитому историку, филологу, основателю Музея изобразительного искусства им. А.С. Пушкина. Его дочь Марина Цветаева, будущая поэтесса, родилась здесь в 1892 году и прожила в этом доме почти 20 лет, до своего замужества. После смерти владельца в 1913 году деревянный дом Цветаевых перешел по наследству брату Цветаева - Андрею, который во время первой мировой войны отдал его под нужды лазарета, а позже, во время революции, дом был снесен, и в 1926 году на его месте начал возводиться новый многоквартирный дом кооператива «Творчество».
Марина Цветаева в своих стихах словно предсказала судьбу своего родного дома:
Домики с знаком породы,
С видом ее сторожей,
Вас заменили уроды
Грузные, в шесть этажей...
Жилой дом кооператива "Творчество"
Кооперативный дом строился по индивидуальному проекту архитектора М.Е. Приемышева. Но по каким-то причинам работы были приостановлены, проект не был окончательно завершен, хотя дом довели до приемлемого для жилья состояния и заселили. Дом состоял из множества коммунальных квартир. Большинство из них, кстати, не расселено до сих пор. Лишь в 1948 году дом обрел тот вид, который мы можем лицезреть сегодня. Он был надстроен и реконструирован архитектором Д.Д. Булгаковым, создавшим некий гибрид барокко и средневековой замковой архитектуры. Богатый, модный по тем временам декор дома делает его чем-то похожим на приукрашенную крепость с дозорными угловыми башнями с балконами-ласточкиными гнездами. Правда, исполнение замысла по реконструкции и тут оказалось неполным из-за трудностей реализации - жильцов на время строительных работ не выселяли. Наиболее близок к изначальному проекту тот фасад дома, что выходит на Трехпрудный переулок.
Особняк Саввы Морозова на Спиридоновке
Улица Спиридоновка, дом 17. Особняк Саввы Морозова на Спиридоновке.
Построен Шехтелем в 1898 году для "некоронованного императора России" - купца Саввы Морозова, крупного предпринимателя и мецената. Морозов, будучи сам достаточно неприхотлив и даже аскетичен, заказал роскошный особняк для своей жены Зинаиды, женщины чрезвычайно тщеславной, честолюбивой и претенциозной. Зинаида Григорьевна денег мужа не считала и вела исключительно расточительный образ жизни, свое славолюбие она реализовывала способами, наиболее понятными купеческому окружению: роскошествовала, жила на широкую ногу и упоительно предавалась светским утехам. Савва Тимофеевич, хотя и не разделял ее взглядов, будучи страстно влюблен, смотрел сквозь пальцы на причуды супруги и потакал всем ее капризам. Строительство особняка на Спиридоновке было одним из действий в захватывающей игре в светскость мадам Морозовой, которую многие именовали не иначе как «пляской миллионов». Новый дом Морозовых был призван поразить первопрестольную. И, пожалуй, это ему удалось.
Над проектом дома работал уже не раз упомянутый нами архитектор Ф.О. Шехтель. Надо сказать, семейный клан Морозовых одним из первых разглядел выдающийся талант Шехтеля. К моменту строительства дома на Спиридоновке им уже приходилось пользоваться услугами этого архитектора. Ранее Шехтель разработал для Саввы проект деревянной дачи в Киржаче, а его двоюродному брату Викуле спроектировал усадебный дом, здание фермы и конного завода в имении Одинцово-Архангельское. План и композицию дома на Спиридоновке Шехтель разработал за пару месяцев. Собственноручно он нарисовал около 600 чертежей будущего здания, среди них планы, разрезы, развертки стен, фасады, мебель, детали, люстры. Работая над домом как над живым, единым организмом, Шехтель стремился учесть каждую мелочь и не допустить случайных ошибок ни в целом, ни в деталях. Над оформлением интерьеров особняка архитектор работал в союзе с художником М.А. Врубелем, последнему принадлежит авторство скульптурной группы «Роберт и монахини» на парадной лестнице особняка, витража «Рыцарь», панно «Времена года», рисунок орнамента в кабинете будущего владельца дома и ряд других элементов декора внутренних помещений здания.
Строительство особняка началось в 1893 году, а окончательная отделка его завершилась в 1898. За несколько лет Шехтелем было создано уникальное здание, которому суждено было стать этапным в истории архитектуры России. Результат его работы был великолепен и принес архитектору заслуженное признание и успех. Заказчик, а точнее, заказчица была полностью удовлетворена: таких вычурных и вызывающих «родовых замков» купечество себе доселе не позволяло.
Выполненный в духе «английской готики» особняк поражает воображение. Остроконечные башенки, зубчатые стены, стрельчатые окна, кованая решетка ограды, украшенная головами собак, замысловатые фонари на воротах - от дома веет средневековьем. В то же время в чертах дома прослеживаются и мавританские архитектурные элементы. Эти два стиля, сведенные воедино пластикой модерна, а также неразрывное взаимодействие архитектуры, скульптуры и живописи придали особняку неповторимую оригинальность, изумительную утонченность и исключительную пластическую гармонию и единство. Кто бы мог предположить тогда, что это творение Шехтеля станет вестником зарождающегося в России нового архитектурного стиля. Но одно тогда было точно очевидно: такого замка еще не бывало в Москве.
И особняк Морозовых на Спиридоновке сразу же стал одной из видных московских достопримечательностей, принеся своим хозяевам возможность вращаться в высших кругах светского общества. Даже аристократия не считала зазорным посетить прием в доме у купцов Морозовых, лишь бы только взглянуть на роскошную архитектурную диковинку. Чередой шли в особняке балы, вечера, приемы, Зинаида Григорьевна купалась в лучах славы и сверкала в обществе. А Савве Морозову, и до этого не разделявшему жажды жены к светским развлечениям, чем дальше, тем больше претили замашки супруги, на устраиваемых ею приемах он бывал редко, к восторгам по поводу приобщения к аристократическим кругам относился равнодушно, да и к самой жене со временем охладел, впрочем, взаимно. Супружеская пара жила в одном доме, но практически не общалась, их обоюдная страсть с годами переросла во взаимное равнодушие, а позже и в совершенное отчуждение.
Особняк Морозовых на Спиридоновке охраняется дьявольскими существами
После загадочной смерти Саввы Морозова в мае 1905 года Зинаида Григорьевна решает расстаться с особняком на Спиридоновке. Спокойно жить в любимом доме ей не дал призрак, поселившийся в «родовом замке» - по ее словам, по ночам дух ее умершего мужа, не нашедший успокоения, бродит шаркающей походкой по дому и передвигает вещи в своем кабинете, беспокоя и пугая ее. В 1909 году Морозова продает свой шикарный особняк Рябушинским, которые прожили в нем до лета 1918 года. После эмиграции владельцев, в первые годы после революции, советские власти разместили в особняке губернский продовольственный комитет. А в 1930-е годы особняк переходит в ведение НКИД (теперь МИД РФ). Ныне в здании располагается приемная МИД РФ.
Стоит упомянуть и еще об одном немаловажном факте, касающемся этого дома. Дело в том, что дом-замок Морозовых считается одним из возможных прототипов готического особняка в романе М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита». Это не подтвержденная версия, что особняк Морозовых на Спиридоновке - дом Маргариты, местоположение особняка мало соответствует описанному в романе, но, вполне возможно, что Булгаков, поступил с домом Маргариты также, как и с другими домами, фигурирующими в романе, - объединил два дома в один: дом с внешним видом, соответствующим описанию в романе, но с несовпадающим с описанием местоположением, и дом, который внешне не подходит под описанный дом Маргариты, но зато находится там, где надо (особняк Маргариты, предположительно находился по адресу Малый Власьевский пер., 12, в районе Арбата).
Генеральский дом у Патриарших прудов
Ермолаевский переулок, дом 9. «Дом со львами» или генеральский дом.
Не совсем ясно, какое он отношение имеет к замкам, разве что охраняется четырьмя величественными львами и нервным жильцом с первого этажа, тем самым, о котором упоминалось в начале. Почему его включили в маршрут экскурсии - загадка. Скорее всего, просто грех было пройти мимо, прогуливаясь в этих окрестностях, и не обратить не наго внимание. Дом действительно впечатляет. Кажется, что он был построен в XVIII-XIX веке, максимум в начале XX, уж очень он похож на великолепно выполненную городскую усадьбу тех времен. Представляется, что вот к этим воротам с монументальными пилонами, на которых покоятся огромные львы, подъезжали конные коляски, из которых выходили дамы в шелковых платьях, чтобы окунувшись в атмосферу роскошной гостиной хозяев дома, вести светские разговоры о литературе, музыке и политических новостях.
Но нет. Трудно себе это вообразить, но «Дом со львами» был построен в конце Великой Отечественной войны, в 1944-1945 годах, по личному распоряжению Сталина, желавшему отблагодарить высшее командное руководство советской армии таким вот роскошным подарком - вселением в шикарный классицистический особняк в центре Москвы, у Патриарших прудов.
Руководили строительством генеральской резиденции два малоизвестных архитектора - М.Дзисько и Н.Гайгаров, воспитанники мастерской И.В. Жолтовского. Саму же идею оригинального дома, стилизованного под классическую барскую усадьбу, подал сам Жолтовский. Говорят, что проект дома был «списан» с располагавшегося здесь же, в глубине дворов, под номером 11, дореволюционного особняка, только авторы генеральского дома чуть приукрасили свое творение дополнительным декором, придав ему помпезности и оригинальности. Само собой, была иной и внутренняя планировка здания, квартиры для генералов строились поистине роскошные по тем временам - 12-тикомнатные, предполагавшие большой холл, гостиную, переднюю, кабинет, детскую и спальную комнаты, столовую, кухню, комнату домработницы и ряд хозяйственных помещений. Как сейчас обстоят дела с планировкой квартир, трудно сказать, возможно, что-то и изменилось, но вряд ли от этого стало менее престижным. Во всяком случае, замашки жильца, как раз пожаловавшего домой во время нашего осмотра его нескромного места обитания, говорят о неуемных амбициях и гоноре, достойном настоящих генеральских кровей. Жаль, что время не придало генеральским отпрыскам и последователям лоска образованности и такта. Ну да что ж с них взять, с вояк, видимо, они неисправимы.
Кстати, в эпоху Хрущева, которой мы должны быть благодарны за массовую типовую застройку серых и неказистых многоквартирных коробок, велась активная борьба с так называемыми архитектурными излишествами, и «дом со львами» на Патриарших как раз приводился как яркий образец этих самых излишеств, пример того, «как нам не надо строить». Но слава богу, время все расставило по своим местам, хрущевские пятиэтажки сносятся и представляют собой ценность только в качестве перспективы получения жилья покомфортней, а дома с архитектурными излишествами стоят как стояли, и их ценность только возрастает с каждым днем.
На этом наша пешеходная экскурсия «Московские замки» завершена. Но, обрадую вас, она далеко не единственная, посвященная столичным замкам, и я обещаюсь в ближайшее время опубликовать как минимум еще одну прогулку о зданиях Москвы, которые напоминают своим обликом средневековые крепости и замки.
Загрузка...
