Запад есть Запад, Восток есть Восток, и вместе им никогда не сойтись
Из «Баллады о Востоке и Западе» английского писателя Джозефа Редь-ярда Киплинга (1865-1936), который, вопреки широко распространенному мнению, говорит в ней о том, что, несмотря на различия этих цивилизаций, их представителей могут объединять сильные чувства и ценности - Любовь, Честь, Мужество. Поэт, в частности, пишет (перевод Е. Г. Полонской):
О, Запад есть Запад, Восток есть
Восток, и с мест они не сойдут.
Пока не предстанет Небо с Землей
на Страшный Господень Суд.
Но нет Востока, и Запада нет, что -
племя, родина, род,
Если сильный с сильным лицом к лицу
У края земли встает?
Сам сюжет служит подтверждением этого тезиса - в балладе говорится о том, как индийский разбойник, доселе враждовавший с белыми людьми, вступает в английскую армию и становится боевым товарищем английского офицера.
Иносказательно:
о западных и восточных цивилизациях и различиях между ними.
Энциклопедический словарь крылатых слов и выражений. - М.: «Локид-Пресс» . Вадим Серов . 2003 .
Смотреть что такое "Запад есть Запад, Восток есть Восток, и вместе им никогда не сойтись" в других словарях:
Джозеф Редиард (Joseph Rudyard Kipling, 1865) английский беллетрист и поэт. Р. в Бомбее. С 17 лет сотрудник индийской «Военной и гражданской газеты» (1882 1889); печатавшиеся в ней очерки, рассказы и стихи составили первые книги К. Впоследствии… … Литературная энциклопедия
ГЕОПОЛИТИКА - научно политологическая школа, представители которой считают, что внешняя политика государств предопределяется не идеологическими, а географическими факторами (положение страны на Земле, природные ресурсы, климат и др.). Р. Челлен (1864–1922),… … Большая актуальная политическая энциклопедия
- (France, Frankreich). Расположение, границы, пространство. С севера Ф. омывает Немецкое море и Ла Манш, с запада Атлантический океан, с юго востока Средиземное море; на северо востоке она граничит с Бельгией, Люксембургом и Германией, на востоке… …
I (France, Frankreich). Расположение, границы, пространство. С севера Ф. омывает Немецкое море и Ла Манш, с запада Атлантический океан, с юго востока Средиземное море; на северо востоке она граничит с Бельгией, Люксембургом и Германией, на… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона
На представленных ниже монетах разных стран средиземноморского региона, датированных от 500 до 200 лет до Р.Х. хорошо видно молнию-ваджру. Подобных монет очень и очень много, это доказывает - в древнем мире все без исключения дееспособные люди прекрасно знали что это такое и понимали значение этого предмета.
Посмотрим внимательней на «молнию» золотой монеты под номером 12. Ничего не напоминает?
Да это же «лилия»! Геральдический символ власти европейских королей.
На левой картинке изображение «лилии» чуть древней, чем правое. Взял я его из книги Похлебкина о геральдике. Похоже это на лилию? Скорее некое устройство. Мне этот знак никогда не казался цветком. Впрочем, не мне одному. Лилия настолько не похожа на лилию, что дала почву некоторым считать, что это особый масонский знак, который нужно рассматривать перевернув. И тогда мы увидим пчелу.
Уважаемый Вильям Васильевич писал, что принятое европейскими дворами изображение лилии, как геральдического знака, имеет восточное происхождение, «как постоянный, непременный элемент орнамента, часто воспроизводимый на дорогах тканях. Именно эти ткани, а затем и дорогая одежда, поступавшие через Византию с Востока в Европу, ознакомили уже в раннее средневековье европейских феодалов, основных потребителей роскошных тканей, с лилией».
Правое изображение, уже стилизованное, с 1179 года при Людовике включается в герб французских королей и становится главной гербовой эмблемой французской монархии. Ее официальное наименование во французском гербе гербе Бурбонов - fleur de lis.
С каким же орнаментом поступали ткани в Европу? Да вот, примерно с таким:
Наиболее распространенным средневековым мотивом орнамента восточных тканей была «ваджра», ошибочно принимаемая европейцами за лилию. Если вы внимательней посмотрите на правый образец - ясно увидите счетверенную, крестообразную ваджру. Кто бы мог подумать…
Таким образом, получается так, что европейцы забыв свою «молнию», приняли символом власти восточную, да еще посчитав оружие богов цветком лилии.
…А, собственно, с чего бы это Людовику VII, лично водившему войско в крестовый поход и совсем не отличавшемуся сентиментальностью, рисовать на своем щите цветочки?
Милая Намико даже в день скорби готова была исполнить желание гостьи.
Японцам стоило бы на время Обона ввести одностороннее движение: пятнадцатого утром в сторону гор, шестнадцатого вечером - в сторону моря. К пяти часам японское единодушие обернулось мёртвой пробкой на шоссе. И на вокзале клубилась толпа. Билеты на электричку, идущую в национальный парк, продавали со скидкой по случаю Обона. Власти чтили народный обычай и не хотели на нём наживаться. В поезд они с Намико едва втиснулись. Кондиционеры задыхались, открытые окна не помогали - на улице было плюс тридцать. Ей захотелось выйти из вагона и навсегда забыть о плывущих огоньках и о японских традициях, имеющих такое количество приверженцев.
Поезд пойдёт без остановок, - утешила чуткая Намико и непреклонно сжала губы, приготовившись терпеть.
На платформе приморского посёлка было не лучше, чем в вагоне: плотная, почти недвижимая толпа и душное дыханье моря. Полицейские подравнивали расползающуюся людскую массу, подталкивали её легонько к набережной. Всё пространство между отелями и морем, включая тротуары и даже часть дороги, было застелено синими циновками. Крошечные островки между ними заполняли тележки и палатки, торгующие съестным. Душный дым от ракушек и печёной кукурузы стелился над синим пластмассовым полем, на котором люди сидели, ели, пили и даже спали. К морю было не подойти. И нечего было надеяться увидеть ни плывущие огоньки, ни саму воду. Намико, не павши духом при виде людского нашествия, свернула к бетонной набережной. Конечно, в промежутки между циновками поставить ногу было нельзя, но можно было, изрядно постаравшись, не наступать хотя бы на еду, на руки, ноги. Люди на циновках на проходящих внимания не обратили, как на дело обычное. Произнеся в сотый раз "сумимасэн", она, наконец, увидела воду. Они устроились у выхода на мол, почти пустой. Сюда пускали за две тысячи йен желающих полюбоваться зрелищем с комфортом, сидя на стульях, по такому случаю выставленных на мол. Примоститься у самых ног продающего билеты удалось лишь подтянув колени к самому подбородку.
В семь, когда стало смеркаться, к мосту подплыла простая рыбачья лодка. Внутренность её светилась. Два мужика, споро орудуя, принялись выпускать за борт огоньки. Скоро к ним на помощь пришла другая лодка, наполненная светом, и через несколько минут вся бухта была усеяна светящимися точками. Выгрузившись, дядьки завели моторы и уехали. И не поплакали даже над плывущими огоньками, как красивая японка в кино. Потому что вряд ли в домах у дядек было столько покойников. Вряд ли вообще в здешних местах была такая жуткая смертность. Несколько огоньков волна прибила к набережной. Перегнувшись через каменный бордюр, она выловила один. Чего с ним церемониться, с ничейным! Пучок рисовой соломы был перехвачен посередине верёвочкой, расплюснут в два круга размером с блюдце, скреплённых по краям. Посередине стояла свеча, окружённая куском полиэтиленовой плёнки, измятой, наверное, специально, чтобы свет играл. Получился упрощённый вариант поминального фонарика, серийный, индустриальный. Толпа никакого интереса к огонькам не выказала, продолжая есть, пить и спать. Толпа ждала чего-то ещё. И в восемь это что-то грянуло. Над бухтой повис огромный фейерверк. Море огня, повторённое в воде, смешалось со светящимися точками плывущих огоньков… Намико встала, сказала рассудительно:
Конечно, это красиво, но когда всё кончится, будет давка!
В понедельник в университете было пусто. Обон - это ещё и отпуска, японские отпуска, знаменитые своей краткостью.
Отпуск в промышленности - две недели, но мы получаем деньги от налогов с производства, и потому наш отпуск должен длиться меньше, - Хидэо говорил, как государственный муж. И сожаления по поводу мизерности отпуска не выражал. Напротив, он считал длинное безделье непозволительным. - Я никогда не отдыхаю долго. Я просто добавляю к двум выходным три дня обона.
И Шимада собирался отдыхать четыре дня. И Кумэда сообщил ей, что нормальный отпуск в университете - неделя, но профессора обычно не используют и это время. Вопрос - как провести свой отпуск? - здесь не возникал. Что можно успеть за три - четыре дня? Отоспаться, поваляться на татами… Поехать к морю? В горы? На курорт? Сэнсэи улыбались.
Это для богатых!
И недоверчиво слушали её рассказы про бедный русский народ, который отправляется к морю на двадцать четыре дня. Во взглядах японцев читалось недоверие. И осуждение - такие долгие перерывы в работе ведут к потере квалификации! А неразумные траты на поездки - к экономическим проблемам.
Шимада серьёзно выслушал её сетования на толчею на побережье, сказал строго, предупреждая насмешки:
Многолюдные гуляния свидетельствуют о процветании страны!
Процветание… Пожалуй, летом в Японии оно чувствовалось особенно ясно - фестивали, фейерверки… Но лето уже кончалось. Короткое японское лето.
Глава VI. Работаем вместе
(Им никогда не сойтись…)
Запад есть Запад,
Восток есть Восток
И им никогда не сойтись…
Р. Киплинг
Кампания интернационализации
Посадили деревья в саду.
Тихо, тихо, чтоб их ободрить,
Шепчет осенний дождь.
Басё
В последние годы мы уделяем большое внимание сотрудничеству с иностранцами, - говорил Хидэо. - Такова установка нашего руководства - мы должны перестать быть закрытой страной!
Хидэо пребывал в отличном настроении - он получил приглашение на приём, который устраивал президент университета в честь иностранных сотрудников. Мероприятие проводили ежегодно, но Хидэо участвовал в нём впервые. Приглашения удостаивались только те профессора, которые сумели привлечь в свою лабораторию много иностранцев, а у Хидэо в этом году работали китайский доктор Чен, корейский студент Чанг и профессор из России - она.
Только самые активные в деле интернационализации сэнсэи приглашены на приём! - радовался Хидэо. - Это большая честь! Приём состоится в Кокусаи-отеле, лучшем отеле в городе!
По дороге в ресторан Хидэо заехал за ней. Рядом с мужем сидела нарядная, немного смущённая Намико. Её тоже пригласили. За особые успехи мужа в деле интернационализации. За окнами машины промелькнуло распластанное среди тёмных деревьев парка здание Кокусаи-центра. Кокусаи-отель, Кокусаи-центр…
В последние годы в нашем городе появилось много новых домов с называнием "кокусаи", - говорил Хидэо, - по-японски оно означает "международный". Помните, я привёз Вас в Кокусаи-центр вскоре после Вашего приезда?
Она помнила. Хидэо сам проводил её в библиотеку, где ласковая девушка вручила ей карту города и красочный буклет, описывающий его историю. Денег девушка не взяла, только попросила записаться в регистрационной книге гостей. Карта была на английском языке, а буклет и вовсе на русском - такая забота о приезжем трогала. Потом она часто заходила в Кокусаи-центр. Место это было красивое - с мраморным фойе, с коврами в библиотеке, с деревянными куклами и лаковыми шкатулками в стеклянных витринах. Место это было приятное - мощные кондиционеры делали его тёплым в холода, прохладным в жару. Здесь можно было, устроившись в мягком кресле, посмотреть большой телевизор, всегда настроенный на новости СNN, или почитать газеты и журналы на многих языках. Правда, русского среди них не было. А ещё Кокусаи-центр был местом полезным - здесь на больших щитах вывешивались объявления. Кто-то, уезжая, дёшево продавал мебель, автомобиль, телефонную линию или велосипед. Кто-то, приехав, хотел что-то купить, снять комнату, найти приятеля, говорящего по-английски или по-японски. Японцы предлагали экскурсии по городу в обмен на беседы по-английски. Иностранцы обещали научить своему языку.
Приближение 22 июня и горький майский опыт побуждают задуматься о взаимоотношениях украинского Востока и украинского Запада. Способны ли ужиться вместе настолько разные люди?
Предки мистера Киплинга, столкнувшиеся с аналогичной проблемой, изобрели спасительную толерантность. Сторонники различных конфессий резонно рассудили, что терпеть друг друга выгоднее, чем беспрестанно воевать. Так появился знаменитый Toleration Act, принятый английским парламентом в XVII веке.
К сожалению, со временем прагматичная толерантность, обусловленная суровой необходимостью, уступила место идеализму. Романтикам было мало ненападения - они жаждали братской дружбы и заговорили не о терпимости, а об уважении к чужим ценностям.
Сегодня пропагандируется именно такая толерантность. Но уважение - слишком растяжимое понятие, и на практике мы видим неутешительную картину: мягкие, интеллигентные, широко мыслящие люди уступают напористым дикарям, стремящимся к идейной экспансии.
В нашем сознании укоренился образ толерантного недотепы с милой улыбкой, готового расстилаться перед любым фанатиком, чтобы, не дай Бог, его не обидеть. Подобная линия поведения лишь стимулирует рост нетерпимости.
Так, подчеркнутое уважение Европы к “чувствам верующих” укрепило позиции воинствующего исламизма. А пиетет либеральной интеллигенции перед украинским национализмом способствовал триумфу радикальных наци.
Конструктивная толерантность предполагает не уважительное, а индифферентное отношение к чужим ценностям. Это приземленная сделка с участием двух и более сторон: я не трогаю вас - вы не трогаете меня. Я не пытаюсь навязать окружающим свой образ жизни и не собираюсь поступаться собственными интересами из-за чужих амбиций. Я не запрещаю согражданам почитать Христа, Аллаха, Бандеру, Патриарха Кирилла, Великую Победу, Великого Кобзаря или Великого Маниту. Но если мое равнодушие к чужим святыням кого-то обижает и оскорбляет, это не моя проблема.
Герой известного американского романа формулировал свое кредо так: “Клянусь, что никогда не буду жить ради другого человека и никогда не заставлю другого человека жить ради меня”.
Пожалуй, это оптимальная формула гуманитарной политики для такой страны, как Украина.
Признать, что один полноправный гражданин ничего не должен другому полноправному гражданину.
Без стеснения пользоваться удобным языком и не ждать, что собеседник будет угодливо подстраиваться под тебя.
Помнить своих героев и поменьше думать о чужих. Согласиться с государственным невмешательством в исторические, языковые и церковные дела.
Кто-то возразит, что в результате жители Востока и Запада еще больше отдалятся друг от друга. Это не так. История, язык или религия априори не могут объединить страну - нужно искать другие механизмы консолидации.
А в гуманитарной сфере нам не приходится выбирать между индифферентностью и братским единением. Вопрос стоит иначе: индифферентность или вражда?
В какие годы раскол Украины был выражен сильнее: когда ветераны УПА и Красной Армии отмечали собственные праздники, не думая друг о друге, или когда Виктор Андреевич принялся “мирить” несчастных стариков?
Когда имя Романа Шухевича было практически неизвестно на Юго-Востоке или когда донетчанам и крымчанам попытались привить уважение к чужому герою?
Сама жизнь диктует нам рецепт мирного сосуществования. Украинскому обществу не хватает зрелой и рациональной толерантности, но ее заменил стихийный суррогат - обывательское равнодушие.
Мы часто и справедливо ругаем пассивную позицию “Моя хата с краю”. Народная безучастность обрекает Украину на тягостный застой и мешает двигаться вперед. Но когда впереди маячит пропасть, пресловутая хатоскрайность оказывается спасительной.
К сожалению, сегодня в общественно-политическом пространстве доминирует деструктивные идеи, обостряющие взаимную вражду и раскалывающие страну. Активная гражданская позиция стала синонимом фетишизма, узколобости и нетерпимости.
И если бы вся Украина состояла из поклонников Шкляра и Бузины, наша страна неминуемо исчезла бы с политической карты мира. От югославского, осетинского или приднестровского сценария нас спасает лишь то, что прослойка идейных граждан намного меньше индифферентной мещанской массы.
Сохранение Украины как единого и достаточно мирного государства обеспечивают простые обыватели, озабоченные приземленными вещами: семья, работа, дача, секс, футбол, попса, телевизионные ток-шоу, цены на продукты и т. д.
Этим людям плевать на красные флаги, церковные разборки и Сталина с Бандерой. У них нет убеждений и, соответственно, нет потребности отстаивать свои убеждения с воплями, мордобоем, булыжниками и кувалдами.
Это многомиллионный буфер между антагонистическими группировками русофилов и национал-патриотов. Это самые что ни на есть настоящие украинцы: ведь соборная Украина существует лишь благодаря им.
Народный пофигизм - единственный фундамент, на котором худо-бедно держится наше государство. Ситуация прискорбная, но, как говаривал незабвенный Леонид Макарович, маємо те, що маємо. Ныне украинский запас прочности прямо пропорционален запасу обывательской инертности.
Конечно, обыватель недоволен происходящим в стране и вяло ругает власть, но браться за вилы не спешит. Этим он изрядно злит сограждан, прильнувших к жидкокристаллическим мониторам и мечтающих смести антинародный режим. Считается, что расшевелить народ - первостепенная задача на пути к переменам.
Но, допустим, активному меньшинству все-таки удастся пробудить толпу, отвлечь пенсионеров от садово-огородных участков, оторвать молодежь от пива и дискотек, растащить равнодушное большинство по идейным лагерям.
Что дальше? Что предлагают Украине разгневанные народные заступники? Красивые, но бессмысленные лозунги? Абсурдную солянку из либертарианских и социалистический идей? Культурные фетиши, заведомо неприемлемые для другой части страны?
Отрицание старого и взаимоисключающие представления о новом - это наихудшая программа действий. В таких условиях народный взрыв будет иметь катастрофические последствия: окончательный коллапс экономики, распад страны, поломанные судьбы миллионов людей, потеря того немногого, что еще осталось.
Гражданская пассивность оберегает от нас от этой печальной участи и позволяет сохранить единственное достижение независимой Украины - мир. По иронии судьбы обывательское равнодушие стало благом, не переставая быть злом.
Современная Украина напоминает больного, которому необходима операция. Наш апатичный герой не желает ложиться под нож. С одной стороны он себя губит, так как опасная болезнь прогрессирует. Но в то же время бедняга себя спасает, ибо грамотных хирургов нет. Есть невежественные и агрессивные коновалы с непомерными амбициями.
Их вмешательство гарантирует пациенту немедленную смерть на операционном столе.
Мы оказались в ловушке между воинственной пассионарностью и миролюбивым пофигизмом. И то, и другое губительно для Украины.
Из тупика можно выбраться, лишь соединив бесстрастие с активной гражданской позицией.
Для этого следует руководствоваться не эмоциями, а трезвым расчетом. Не придавать значения цвету кошки, но заставить ее ловить мышей. Направить всю энергию на решение правовых и экономических проблем, отгородившись от гуманитарных дрязг индифферентным заслоном.
Запад и Восток никогда не станут братьями, но они могут стать партнерами, решающими общую задачу. Все зависит от нашего участия и нашей безучастности.
Михаил ДУБИНЯНСКИЙ
Отмена визита Обамы в Москву сделало почти неопровержимо очевидным то, о чем раньше многие подозревали: нынешние президенты США и РФ находятся в состоянии конфликта. Возможно, дело в индивидуальной психологической несовместимости - такое иногда случается в отношениях между политиками. Но скорее всего речь идет о гораздо более фундаментальных противоречиях. Причем здесь я не имею в виду расхождения в национальных интересах России и США, которые всегда были, есть и будут в отношениях между любыми суверенными государствами. В случае Путин - Обама главная проблема заключается в противоположности их личных политических философий. Путин - яркое воплощение правоконсервативного начала, Обама - леволиберального.
Один из выдающихся политических мыслителей 20 века Эдвард Карр, рассуждая о диалектике идеализма и реализма, выделял два антитетических ряда, связанных друг с другом понятий. Первый ряд - это теория, свобода воли, левизна, интеллектуальность, радикализм, идеализм, незрелость, неопытность. Противоположный ряд - практика, детерминированность, правое, бюрократия, консервативность, институты, старость, опыт. Очевидно, что в Обаме присутствуют многие качества из первого ряда, а в Путине - из второго.
То, что Владимир Путин является носителем правой идеологии начали замечать и западные консерваторы. Один из лидеров американского правоконсервативного движения Пэт Бьюкенен в своей недавней статье выражает искреннюю симпатию в адрес российского президента, который подписывает законы о запрете гомосексуальной пропаганды и защищает интересы христианской церкви. Кажется, будь Путин американским гражданином Бьюкенен выдвинул бы его на пост президента США. Во всяком случае, для Бьюкенена Путин явно предпочтительнее «Барака Хусейна Обамы».
Консервативная политическая философия Путина объясняет не только его разлад с Обамой, но и, наоборот, хорошие отношения с рядом мировых лидеров правого толка, такими как Сильвио Берлускони, Николя Саркози и Синдзо Абэ. Кстати говоря, у Путина сложились неплохие личные отношения и с предшественником Обамы Джорджем Бушем-младшим, который, как известно, «заглянул в глаза» Путину и увидел родственную правоконсервативную душу.
Итак, как это ни грустно, но приходится признать, что перспективы российско-американских отношений на ближайшие годы не радужны. На объективные и довольно существенные расхождения в национальных интересах России и США наложились еще и противоположные личные мировоззрения лидеров двух стран. Владимиру Путину и Бараку Обаме очень сложно найти общий язык в силу того, что они представляют собой противостоящие парадигмы Правого и Левого. Комбинация из леволиберального американского президента и правоконсервативного российского руководителя оказалась довольно неблагоприятна для двусторонних отношений.
Ситуация может измениться к лучшему, если на смену демократу Бараку Обаме в 2016 году придет республиканец, сочетающий правый консерватизм во внутренней политике и в вопросах прав человека со сдержанностью в политике внешней. Для путинской России это был бы идеальный вариант, при котором сближение Москвы и Вашингтона фактически будет гарантировано. Жаль только, что идеальные варианты в реальной политике выпадают редко…
Загрузка...
