Книга: «Страшные рассказы. Эдгар Аллан По и его страшные рассказы — Отзыв о прочитанном Эдгар аллан по страшные рассказы

Всем привет! Сегодня расскажу о причинах, побудивших меня закончить чтение рассказов Эдгара Аллана По раньше времени. Я взял в руки его «Рассказы», прочитал половину книги и решил прекратить это мучение. Верный своему слову, писать небольшие отзывы о прочитанных книгах в этом году, я не мог просто так взять и не высказаться по этому поводу. Посему, отзыв о творчестве этого писателя в нашем эфире.

Перед началом моего повествования, замечу, что я субъективен. Пишу о прочитанном и не претендую на истину. Иногда мне заходят вещи, которые у остальных вызывают антипатию. Иногда я с отвращением отношусь к популярным произведениям и не могу понять, что в них нашли читатели.

Всегда говорю, что лучше почитать того или иного автора самостоятельно, чтобы сделать личные выводы, а не ориентироваться на меня, как на единственно возможный авторитет. Буду рад, если мои небольшие заметки будут служить неким путеводным ориентиром и ответом на вопрос «Что почитать?». Не менее буду рад, если мнение ваше будет составлено после личного ознакомления с той или иной книгой.

Эдгар По «Рассказы» — отзыв

Поговорим о творчестве Эдгара По. Перед прочтением его «Рассказов», я решил немного почитать о самом авторе. Оказалось, страшными рассказами Эдгара По восхищались Жюль Верн, Говард Лавкрафт и Артур Конан Дойль. Эдгар Аллан По является родоначальником и «крестным отцом» таких жанров, как детектив и мистика. При жизни пытался зарабатывать себе на жизнь только «пером», что получалось слабовато. В итоге, топил финансовые проблемы в алкоголе, и судя по творчеству, иногда покуривал опиум. Словом, нормальный такой дядька, когда читаешь описание его жизни и творчества. Ничего предосудительного не делал, с ума не сходил. Вполне себе приличный писатель из 19 го века.

Берем в руки книгу и начинаем читать. Я воздержусь от пересказывания содержания его коротких рассказов (там каждый страниц по 5-7), но после первых произведений мне начало казаться, что я продираюсь сквозь какой-то колючий непонятный кустарник. Я иду, слова цепляются ко мне, я хочу от них отделаться, а они какие-то липкие. Липкие до ужаса. Ты читаешь-читаешь, а в итоге понимаешь, что перечитываешь абзац текста, и не можешь продвинуться дальше.

Когда ты собираешь внимание в кулак, и осиливаешь абзац текста, тебе словно удается сделать несколько шагов в чащобе смысла. Дальше ты двигаешься с еще большим усилием, и спустя какое-то время начинаешь уже думать о том, когда же конец этого произведения. Дойдя до финала, ты думаешь — что это было?

Если мы вернемся к нашему образу колючего кустарника, то это будет похоже на то, что вы бредете в лесу, продираясь сквозь заросли. В руках ничего нет. Вы ломитесь сквозь ветки, вы устали и вы измучены. И тут показывается конец вашей тропинки и вы думаете, что вы дошли до своей цели. Выходите на полянку, а там — стена. И все. Больше ничего нет. Вы думаете «Как ничего нет? Что за тупик?» Но вам никто не дает ответа. Вы вообще не понимаете, что вы тут забыли и почему шли по этому пути. Вот такая вот непонятка.

В целом, эта история отражает мое отношение к рассказам По. Вы читаете мистические страшные рассказы с совершенно непойми себе каким слабым финалом.

Что-то я не удержался и все-таки решил рассказать об одном из рассказов. Не волнуйтесь, По написал за жизнь более 70 штук, поэтому вам будет что почитать у этого автора.

Вольный пересказ одного из рассказов Эдгара По «Король Чума»

Два моряка бухают в баре. Один другому говорит, что они уже налакались по самое небалуй, и что пора отсюда сваливать. Не заплатив. Встают и выбегают из баревича. За ними — погоня. Они добегают до той части города, где стоит застава. За заставой чумной район, retricted area и все такое. перемахивают через стену, и оказываются в заброшенном городе мертвецов. Бегут по улицам, где валяются погибшие от чумы люди, и в итоге, забегают в заброшенное здание, где горит свет.

В здании сидит несколько человек, странного вида и пьют алкашку. Матросы сначала испугались, потом освоились и начали бухать с ними. Стакан за стаканом, слово за слово — возникает потасовка. Матросы дают пиздюлей всем присутствующим, кроме баб. Баб хватают под мышку и убегают. Конец.

И вот такая чехарда в каждом рассказе. Ты читаешь, и думаешь о том, зачем такие простые рассказы было писать таким заумным языком. Возможно, я испорчен современной культурой и нахожу творчество По устаревшим и неинтересным моему времени. Может быть, что для своего времени он был новатором и современники находили его рассказы чем-то свежим и новомодным, а спустя какое-то время сказали, что это классик мистицизма и человек, обладающий незаурядной фантазией.

Когда я читал рассказы По, в голову пришла мысль, что он пишет очень подробно. Дьявол, как обычно, кроется в деталях. Именно они расписано очень скурпулезно, иногда с этим случается перебор, так как вместо полной картинки, ты читаешь о частностях, которые не продвигают тебя в ходе рассказа. Именно это топтание на месте, делает прозу По очень вязкой и тягучей, подобной ночному кошмару. Что-то подобное я испытывал, когда .

Итоги

Словом, я не осилил. Честно. Давно такого не было, чтобы я откладывал книгу, непрочитав. Но это выше моих сил, и я не смог себя изнасиловать в мозг до конца. Если вы читали «Рассказы» По, и вы можете написать что-то положительное — зажгите в комментариях, буду рад прочитать ваш отзыв.

Найти страшные рассказы Эдгара По можно здесь:

• Лабиринт (бумажные книги)
• Литрес (электронные книги)

Вконтакте

Коллекция «Метаморфозы» представляет великие произведения мировой литературы в интерпретации талантливых современных иллюстраторов. Как древнеримский поэт Овидий в своей поэме Metamorphoses повествует о различных превращениях, произошедших со времени Сотворения мира, так и современные художники, обращаясь к классическому тексту, переосмысляют его в уникальные художественные образы. Бенжамен ЛАКОМБ (Benjamin Lacombe) - талантливый французский иллюстратор, творчество которого изменило представление о художественном оформлении книги. Журнал Times назвалего одним из десяти лучших иллюстраторов мира за книгу «Cherry and Olive». В детстве художник очень любил Страшные рассказы Эдгара Аллана По и счастлив, что ему представилась возможность их проиллюстрировать. Новая книга «Страшных рассказов» Эдгара По окутывает творчество американского писателя атмосферой глэм-готики. Впрочем, оригинальные иллюстрации французского художника Бенжамена Лакомба отсылают к самым разным культурным реалиям. Роскошь и цвет французских гостиных, шарнирные азиатские куклы, строгие старинные портреты, викторианские мотивы…

Издательство: "Рипол Классик " (2017)

Категории:

• Зарубежная литература (проза, сборники разных жанров) - Зарубежная литература 17-19 вв.
• Проза. Поэзия. Драматургия - Зарубежная литература (проза, сборники разных жанров)

ISBN: 978-5-386-05405-2

Другие книги схожей тематики:

По Эдгар Аллан

(Edgar Allen Poe) - знаменитый американский поэт (1811-49), род. в Балтиморе, в старинной семье; отец его из легкомыслия обратился к театру, мать была актрисой. Оставшись круглой сиротой в детстве, П. принят был на воспитание состоятельным купцом Аллэном, учился сначала на родине, потом в Англии, в школе близ Лондона (школьные воспоминания его - в "William Wilson"), затем опять в Америке, в Шарлотсвильском унив. Еще студентом он начал вести разгульную жизнь, отличался мастерством в спортах, был превосходным пловцом и гимнастом. Изгнанный из Унив. за бесчинства, П. поссорился с Аллэном из-за неуплаты последним его долгов и отправился в Европу с целью сражаться в рядах греков против Турции. Блуждания по Европе, без денег и друзей, были полны приключений и кончились тем, что П. очутился в Петербурге, слоняясь по кабакам и живя как бродяга и нищий. Его разыскал американский священник Миддльтон и помог вернуться в Америку, где П. помирился с Аллэном и на его счет поступил в военную академию. В 1827 г. П. издал первый сборник юношеских стихотворений ("AI Aaraaf", "Tamerlane" и др.), имевших некоторый успех; но прочным началом литературной деятельности П. был написанный на премию и получивший ее рассказ "Рукопись в бутылке" (1833). П. участвовал в разных американских период. изданиях, временно издавал собственный журнал (Stylus), но все усиливавшийся алкоголизм делал для него невозможной правильную журнальную деятельность. В сохранившихся письмах много свидетельств о том, как все любили и жалели поэта, но не могли удержать его от пагубного порока. Женившись (1837) на своей кузине, Виктории Клемм, П. временно исправился, потом снова запил и много страдал из-за материальной нужды и болезни и скорой смерти жены. Добрым гением поэта была мать его жены, охранявшая его до самой смерти. Слухи о нищете П. проникли в печать и послужили источником новых унижений для П., который вел себя очень непривлекательно, лгал и унижался. После смерти жены он увлекался другими женщинами, собирался жениться, но привычки пьянства брали верх, он устраивал бесчинства и рвал этим всякие отношения. Умер он в госпитале, куда был доставлен в пьяном виде из кабака какими-то случайными собутыльниками. Годы разгула соответствовали, однако, самому блестящему периоду творчества П. В 1859 г. вышел сборник его лучших рассказов: "Tales of the Grotesque and the Arabesque", затем "Ворон", статьи о криптологии, а в последний год до смерти - "Золотой Жук", "Эврика" и мн. др. Основной элемент творчества П. - стихийность и своеобразность настроений; он создал в искусстве новую область ощущений. Герои его рассказов одержимы маниями, преследуемы галлюцинациями, действуют под влиянием невроза, ужаса, ненависти, скорби или сплина, увлечены погоней за неразрешимыми философскими загадками или же совершают жестокие мщения, изобретая пытки с холодной, сознательной злобой, или же действуют под влиянием истерии и опиума. Бедные жертвы выходят уничтоженными, с разбитыми или возбужденными до безумия нервами, из каких-то сверхчеловческих потрясений. Герои рассказов П. поднимаются на вершины экстаза или изнемогают от страданий и живут исключительно нервами. Вся эта толпа существ с тревожными взглядами, бледными судорожными лицами, эти метущиеся души, живущие на границе безумия, создают в произведениях П. фантастический мир, где возможное и несуществующее сливаются в новый род чудесного, основанного на гиперестезии нервов современного человечества. Такова духовная атмосфера рассказов П., имеющая субъективный характер. Второй основной элемент таланта П. - виртуозность, уменье придавать реальность отдельным чертам фантастического целого. Все происшествия описываются с точностью и необычайным обилием подробностей; он переходит от наглядного к вероятному и постепенно увлекает читателя куда хочет. Небывалые моря и страны, невозможные сочетания, фантастические события описываются с обстоятельностью и спокойствием простого пересказа и кажутся несомненно истинными. П. сознательно употребляет всякие искусственные меры, чтобы действовать на читателя: он играет на нервах как виртуоз, рассчитывая эффекты и не ошибаясь в них. Он сам раскрыл сущность своей манеры в очерке о своем "Вороне" ("Генезис одной поэмы" и "Этюд о Готорне"). Но, конечно, без стихийного содержания, только одним искусственным сочетанием эффектов, он не мог бы так возбуждать ужас и любопытство. Врожденное чувство тайны, понимание смутного мира ужасов и непонятных ощущений в человеке и природе сочетается у П. с холодным мастерством формы. Лучшие рассказы П. относятся к области мрачной фантазии, порождающей ужас в душе читателя. В этом роде "Лигейя", где описывается оживание трупа, чередующееся с разложением прекрасного женского тела; "Падение дома Ашеров", где представлена роковая гибель вырождающегося потомка древнего рода, умирающего от собственного ужаса; "Вероника" - рассказ о безумном поступке влюбленного с трупом умершей жены; "Маска Красной Смерти" - образное представление приближающейся чумы; "Яма и Часы" - страшный рассказ об ожидании пыток; целый ряд сказок об особой двойной жизни ("Предательское Сердце", "Черная Кошка", "Человек толпы"); фантастические рассказы символического характера ("Заколдованный Дворец", "Червь Завоеватель", "Город в море" и др.), говорящие в мрачных образах о безумии, смерти, судьбе. К этому же роду поэзии мрачных настроений, предчувствий, слияния с трагической судьбой мира, относятся поэмы П. "Ulalume", "Ленора" и знаменитый "Ворон" - самое яркое создание современного символизма, передающее настроения посредством описания внешних предметов и сочетания красок и звуков. Поэма основана на повторении зловещего припева, а сама тема - противопоставление красоты и смерти, т. е. разрушения - является лейтмотивом всего творчества П. Он любит также возбуждать любопытство посредством запутанной до крайности фабулы; к этому роду относятся его уголовные рассказы ("Преступление на улице Морг", "Тайна убийства Мари Рожерс", "Потерянное письмо" и др.), а также его рассказы о фантастических путешествиях и открытиях ("Золотой Жук", "Путешествие Артура Пима", "Плавание по Мальстрёму" и мн. др.) и метафизические сказки, возводящие эмоции и настроения в отвлеченные мысли и теории. Из них самая замечательная - "Еврика", где П. строит метафизически-астрономическую систему Мира, интересную не своими совершенно ложными выводами, а замыслом, стремлением уяснить божественную тайну бытия. Поэзия П. по содержанию сходна с его прозой; главное ее обаяние - в музыкальности и необычайной красоте форм, звукосочетаний и образов. Поэзия П. (кроме указанных выше - еще "Annabel Lee", "To Helen" и др.) лишена непосредственности; искание эффектов, искусственность композиции доходит до манерности - но так велики душевные силы П., что, при всем желании быть только виртуозом и теоретиком, он остается поэтом, сочетавшим фантазию и юмор с мистической и музыкальной душой. Влияние П. в литературе весьма большое. В английской литературе последователями его являются в особенности Росетти и Стивенсон, во Франции - Бодлэр (которому принадлежит франц. перевод соч. П.) и Маллармэ. В России переводили стихи П. Мережковский, Андреевский и Бальмонт. Лучшие издания сочинений П. - Griswold"a (Нью-Йорк, 1856), Ingram"a (Эдинбург, 1875), Stoddard"a (1884), иллюстрир. Stedman"a и Woodberry (1895), См. S. Whiteman, "E. Poe a. his crities" (Нью-Йорк, 1860); биографии W. T. Gille (6-е изд., 1880), Didier (1877), Rico (1876), Stedman (1880), Woodberry (1885).

З . В.

На русский язык переведены романы, повести и рассказы П.: "Походная жизнь" ("Современник", 1838), "Праздник мертвецов" (ib., 1839), "Голландский воздухоплаватель" ("Отеч. Записки", 1853), "Колодезь и маятник" и "Красная смерть" (ib., 1870), "Сердце обличитель", "Черт в ратуше" в "Черный кот" ("Время", 1861, кн. 1) "Спуск в Мёльстром" ("Библиотека для Чтения", 1856), "Длинный ящик" и "Человек толпы" (ib., 1857), "Приключения А. Пима" ("Время", 1861, кн. 3; "Вестник Европы", 1882, кн. 6 и 7; отд. СПб., 1890), "Приключения Гарри Ричмонда" ("Русский Вестник", 1871, кн. 1 - 12), "Ворон" (с предисловием автора в ст. переводчика С. А. Андреевского, "Вестник Европы, 1878, кн. 3), "Анна Бель" (ib., кн. 5), "Похищение" ("Заря", 1870, кн. 3), "Бочка Амонтильядо", "Овальный портрет" и "Молчание" ("Русское Богатство", 1881, кн. 5), 8 "Рассказов" ("Дело", 1874, кн. 4 и 5), "Повести П." (СПб., 1878), "Необыкновенные рассказы" (М., 1885), "Таинственные рассказы" (М., 1895), "Баллады и фантазии П". Полное собрание сочинений П. начало выходить в 1896 г. (СПб.). О П. см. ст. Лопушинского ("Русское Слово", 1861, кн. 11) и "Заграничный Вестник" (1866, кн. 1 и 2); Ingram, "Edgar Poe, his life letters and opinions" (Л., 1880); Arvede Barine, "Essais de littérature pathologique. III. L"alcool Ed. Poe" ("Revus des deux Mondes", 1897, июль - авг.).

Ровно 205 лет назад родился самый "мрачный" представитель американского романтизма, писатель Эдгар Аллан По. Каждый год в этот день на его могиле в городе Балтимор собираются толпы людей, чтобы посмотреть на странный ритуал, совершаемый тайным поклонником писателя: облаченная во все черное фигура, с тростью, украшенной черным набалдашником, появляется на кладбище, произносит тост и уходит, оставив три красных розы и початую бутылку коньяка "Хеннеси". Эта традиция лишь подчеркивает таинственность творческого и жизненного пути Эдгара По, которая отразилась практически в каждом его литературном произведении.

Преждевременные похороны
Основная часть рассказа предваряется несколькими небольшими историями о случаях, когда людей хоронили заживо, сочтя их умершими, хотя они пребывали в глубоком беспамятстве, коме или оцепенении. Одна из них повествует о женщине, которая заболев неразгаданной врачами болезнью, вскоре умерла. По крайней мере, так все решили, так как за три дня ее тело окоченело и даже стало разлагаться. Женщину похоронили в фамильном склепе, а через три года ее муж обнаружил ее скелет. Вот только он был не в гробу, а стоял прямо возле входа.

Герой рассказа болен каталепсией, когда состояние глубокой летаргии может длиться от пары дней до нескольких недель. Его преследует страх быть похороненным заживо. Однажды, во время одного из трансов, героя одолевает страшное видение: к нему является демон, поднимает его с постели, раскрывает перед ним могилы и показывает мучения погребенных заживо. Под впечатлением от увиденного им ужаса, рассказчик решает подготовить фамильный склеп на случай, если его все-таки похоронят. Он запасается едой и устраивает все так, чтобы гроб можно было легко открыть. Однако, спустя некоторое время, он просыпается вовсе не в фамильном склепе. Он решает, что его закопали и начинает кричать. На крики прибегают мужчины, которые оказываются моряками: героя вовсе не похоронили, он всего лишь задремал в шлюпке. После этого происшествия рассказчик решает выбросить из головы бредовые мысли о смерти и зажить "по-человечески".

Убийство на улице Морг
В одну из ночей мирный сон обывателей, живущих в районе улицы Морг, нарушили душераздирающие крики. Они доносились из дома мадам Л’Эспанэ, которая жила с дочерью Камиллой. Когда взломали дверь спальни, люди в ужасе отступили- мебель была сломана, к полу прилипли седые пряди длинных волос. Позднее в дымоходе обнаружили изуродованный труп Камиллы, а тело самой мадам Л’Эспанэ нашли во дворе. Голова ее была отрезана бритвой. Таинственное и крайне жестокое убийство вдовы и ее дочери ставит в тупик полицию Парижа. На помощь полицейским приходит мосье Дюпен, человек с необычайно развитыми аналитическими способностями. Он заостряет внимание на трех обстоятельствах: своеобразном, "нечеловеческом" голосе одного из преступников, который слышали свидетели, закрытая изнутри дверь и нетронутое убийцами золото покойных. Кроме того, преступники обладали неимоверной силой, раз сумели затолкать тело в трубу, да еще снизу вверх. Извлеченные из сжатой руки мадам Л’Эспанэ волоски и отпечатки "пальцев" на ее шее убедили Дюпена, что убийцей могла быть только гигантская обезьяна. Позже выяснилось, что убийцей, действительно, оказался сбежавший орангутан.

Морелла
Рассказчик женат на Морелле - женщине, которой доступны "запретные страницы" мистицизма. В результате ее экспериментов, она добилась того, что ее душа никогда не покидает материальный мир, а продолжает существовать в теле дочери, рождаемой ею перед смертью. Морелла проводит время в кровати и учит своего мужа "черным искусствам". От осознания опасности, исходящей от жены, рассказчик приходит в ужас и страстно желает ей смерти и вечного упокоения. Его желание исполняется, но в момент смерти Морелла рожает дочь.

Вдовец держит дочь под замком, никому ее не показывает, даже не дает ей имя. Дочь подрастает и отец в страхе понимает, что она- точная копия матери. Однако дочь он любит так же сильно, как ненавидел жену. К десяти годам сходство девочки с умершей Мореллой становится невыносимым, а признаки того, что и в ней живет зло, несомненными. Отец решает крестить ее, чтобы изгнать из нее зло. Во время церемонии священник спрашивает рассказчика, каким именем он хочет наречь свою дочь, и с его губ, против его воли, слетает имя "Морелла". Дочь с восклицанием "Я здесь!" падает замертво. Отец относит тело дочери в семейный склеп и не находит там останков ее матери.

Черт на колокольне
Тихий и спокойный городок Школькофремен. Жизнь здесь идет неторопливо и размеренно, по давно заведенному порядку. Основу любви и гордости бюргеров составляют капуста и часы. И вдруг, за пять минут до полудня, на горизонте показался молодой чужеземец, которому хватило этих нескольких минут, чтобы поломать все устои городка и часы вместо двенадцати пробили тринадцать.

И началось невообразимое: "все капустные кочаны покраснели, и казалось, сам нечистый вселился во все, имеющее вид часов. Часы, вырезанные на мебели, заплясали, точно бесноватые; часы на каминных полках едва сдерживали ярость и не переставали отбивать тринадцать часов, а маятники так дрыгались и дергались, что страшно было смотреть. Но еще хуже то, что ни кошки, ни свиньи не могли больше мириться с поведением часиков, привязанных к их хвостам, и выражали свое возмущение тем, что метались, царапались, повсюду совали рыла, визжали и верещали, мяукали и хрюкали, кидались людям в лицо и забирались под юбки - словом, устроили самый омерзительный гомон и смятение, какие только может вообразить здравомыслящий человек. А в довершение всех зол негодный маленький шалопай на колокольне, по-видимому, старался вовсю. Время от времени мерзавца можно было увидеть сквозь клубы дыма. Он сидел в башне на упавшем навзничь смотрителе. В зубах злодей держал веревку колокола, которую дергал, мотая головой".

Падение дома Ашеров
Родерик Ашер, последний отпрыск древнего рода, приглашает друга юности навестить его и погостить в фамильном замке на берегу мрачного озера. Леди Мэдилейн, сестра Родерика тяжело и безнадежно больна, дни ее сочтены и даже приезд друга не в состоянии рассеять печаль Ашера.

После смерти Мэдилейн местом ее временного погребения выбирается одно из подземелий замка. В течение нескольких дней Родерик пребывал в смятении, пока ночью не разразилась буря и не выяснилось одно чудовищное обстоятельство. Рассказчик долго не может заснуть из-за страхов, одолевающих его в темной комнате и мучений по поводу плачевного состояния друга. Вдруг, к нему в комнату заходит Ашер с фонарем в руках и герой отмечает "какую-то безумную веселость" в его глазах. Чтобы успокоить друга он решает развлечь его книгой Ланселота Каннинга "Безумная печаль", но выбор оказывается неудачным. Все шумы, описанные в книге, герои слышат наяву. После очередного шума, рассказчик не выдерживает и подбегает к другу, который уже в беспамятстве что-то бормочет. Из несвязного рассказа сумасшедшего герой узнает, что сестра его друга была жива, когда ее хоронили. Ашер заметил, как она пошевелилась в гробу, но скрыл от всех этот факт. Неожиданно на пороге показывается Мэдилейн, она обнимает брата и забирает его в мир мертвых.

Маска Красной Смерти
Принц Просперо с тысячей приближенных во время эпидемии скрывается в закрытом монастыре, бросив своих подданных на произвол судьбы. Монастырь всем обеспечен и изолирован, поэтому они могут не бояться заразы. Устроенный принцем бал-маскарад, настолько великолепен, что его роскошь отражается во всем: в музыке, в масках, в напитках и изысканном убранстве комнат, украшенных дорогим бархатом разных цветов. Каждый раз, когда часы отбивают время, гости останавливаются и музыка замолкает. Когда же утихают часы, веселье продолжается вновь. Так произошло и тогда, когда часы пробили двенадцать, но на этот раз, всех охватила какая-то непонятная тревога. На балу появилась маска, которую до этого никто не замечал, маска Красной Смерти. Все приняли необычного гостя за шутника. Принц, разгневанный дерзостью незнакомца, приказывает схватить его, но никто не решается к нему подойти, в то время как таинственная маска решительным шагом направляется к принцу. Правитель решает сам схватить нарушителя и бросается на него с кинжалом. Однако, когда он оказывается прямо возле незнакомца, падает замертво. Все понимают, что это вовсе не маска, а сама Красная Смерть, которая пришла на бал. Один за другим гости стали умирать и "над всем безраздельно воцарились Мрак, Гибель и Красная смерть".

Береника
Один из самых частых сюжетов Эдгара Аллана По, отчасти основанный на его собственной жизни: молодой человек Эгей влюблен в свою кузину Беренику, у которой случаются частые припадки эпилепсии, заканчивающиеся переходом в транс, почти неотличимым от смерти. Но больна не только возлюбленная, болен и сам Эгей. Психический недуг герой называет мономанией, которая заставляет его с маниакальной жадностью разбираться в мелочах, овладевает его разумом. Когда-то Береника была красавицей и любила кузена, он же полюбил ее только теперь, когда она до неузнаваемости переменилась. Они - двое душевнобольных молодых людей - решают пожениться. Но накануне бракосочетания случается ужасное: служанка находит тело будущей жены героя. В ночь после похорон молодой человек остается один в своей библиотеке и пытается вспомнить несколько часов своей жизни, которые были будто стерты из памяти. Он помнил, как хоронили возлюбленную, как он направился к дому, но, что было после, оставалось загадкой. Наконец, к нему ворвался слуга и стал кричать о неслыханном злодеянии: кто-то раскопал могилу Береники, которая оказалась живой, и изувечил ее до неузнаваемости. Слуга подводит Эгея к зеркалу и тот с ужасом понимает, что это он изуродовал свою невесту: его рубашка была перепачкана кровью, а на столе оказалась коробка с белоснежными зубами его невесты (мысль о том, что они безупречны преследовали безумца).

Горные вершины дремлют; долины, скалы и пещеры молчат.

– Слушай меня, – сказал Дьявол, положив руку мне на голову. – Страна, о которой я говорю, пустынная область в Ливии, вдоль берегов реки Заиры. И там нет ни покоя, ни молчания.

Воды реки шафранового нездорового цвета, и не текут в море, но вечно трепещут под огненным оком солнца в беспокойном и судорожном движении. На много миль по обе стороны илистого речного ложа раскинулась бледная пустыня гигантских водяных лилий. Они вздыхают в этой пустыне, вытягивая к небу свои длинные призрачные шеи и покачивая неумирающими главами. Неясный шепот слышится среди них, подобный ропоту подземных вод. И они обмениваются вздохами.

Но есть и граница их царству – дремучий, страшный, высокий лес. Там, как волны вокруг Гебридских островов, вечно колышатся низкие кусты. Но там нет ветра в небесах. И громадные первобытные деревья вечно раскачиваются с грозным скрипом и гулом. И с вершин их сочится капля за каплей вечная роса. И у корней их переплетаются в тревожном сне странные ядовитые цветы. И в высоте с шумом и свистом несутся на запад серые тучи, низвергаясь водопадом по огненному своду горизонта. Но там нет ветра в небесах. И на берегах реки Заиры нет ни покоя, ни молчания.

Была ночь, и шел дождь; и, падая, он оставался дождем, но, упав, становился кровью. И я стоял в трясине среди белых лилий, и дождь падал на мою голову, и лилии обменивались вздохами в безотрадном величии своего отчаяния.

И вдруг поднялась луна в тонком призрачном тумане, – и цвет ее был багровый. И взгляд мой упал на высокую серую скалу, стоявшую на берегу реки и озаренную лунным светом. И скала была серая, и прозрачная, и огромная – и скала была серая. На челе ее были вырезаны буквы, – и я прошел по трясине, достиг берега реки, и остановился под скалою, чтобы прочесть надпись на камне. Но я не мог разобрать надписи. И я хотел вернуться в болото, но луна вспыхнула ярким багрянцем, и я обернулся, и снова взглянул на скалу и на надпись; – и надпись была: отчаяние.

И я взглянул вверх, и увидел человека на вершине скалы, и спрятался среди водяных лилий, чтобы наблюдать за ним. И был он высок и строен, и от шеи до пят закутан в тогу Древнего Рима. И черты лица его были неясны, – но были они чертами божественными, потому что покров ночи и тумана, и луны, и росы не мог скрыть черты лица его. И лоб его был высок и запечатлен мыслью, и глаза его полны тревоги; и в немногих морщинах на его лице прочел я повесть скорби, и усталости, и отвращения к человечеству, и жажды уединения.

И человек сидел на скале, опустив голову на руку, и смотрел на картину безотрадного. Он взглянул вниз на беспокойные кустарники, и вверх на громадные первобытные деревья, и еще выше на шумное небо и багровую луну. А я лежал под покровом лилий и следил за движениями человека. И человек дрожал в одиночестве, но ночь убывала, а он все сидел на скале.

И человек отвратил свой взор от неба и взглянул на мрачную реку Заиру, и на ее желтые зловещие воды, и на бледные легионы водяных лилий. И человек прислушивался ко вздохам водяных лилий и к их тихому ропоту. А я лежал в своем убежище и следил за действиями человека. И человек дрожал в одиночестве; но ночь убывала, а он все сидел на скале.

Тогда я ушел в глубину болот, и прошел сквозь чащу лилий, и созвал гиппопотамов, которые жили в трясинах, в глубине болот. И гиппопотамы услышали мой зов, и явились к подножию скалы, и громко и страшно ревели при лунном свете. А я лежал в своем убежище и следил за действиями человека. И человек дрожал в одиночестве; но ночь убывала, а он все сидел на скале.

Тогда я проклял стихии проклятием смятения; и страшная буря разразилась в небесах, где раньше не было ветра. И небеса почернели от бешенства бури, и дождь хлестал человека, и воды речные вышли из берегов, и река запенилась, возмущенная бурей, и водяные лилии стонали на своем ложе, и лес трещал под напором ветра, и гремел гром, и сверкала молния, и скала тряслась до самого основания. А я лежал в своем убежище и следил за действиями человека. И человек дрожал в одиночестве; но ночь убывала, а он все сидел на скале.

Тогда я пришел в бешенство и проклял реку, и лилии, и ветер, и лес, и небо, и гром, и вздохи водяных лилий, – проклял их проклятием: молчания. И стали они прокляты, и умолкли. И луна перестала пробираться по небу, и раскаты грома замерли, и молния угасла, и облака повисли недвижимо, и воды, вернувшись в свое ложе, остановились, и деревья не колыхались более, и лилии не вздыхали, и не слышно было их ропота, и ни тени звука не раздавалось в широкой, беспредельной пустыне. И я взглянул на надпись на скале, и она изменилась, и была эта надпись: молчание.

И взоры мои упали на лицо человека, и лицо его было бледно от ужаса. И он быстро приподнял голову, и выпрямился на скале, и прислушался. Но ни единого звука не слышно было в беспредельной пустыне, и надпись на скале была молчание. И человек содрогнулся, и отвратил лицо свое, и убежал прочь так поспешно, что я никогда не видал его более.

Да, много прекрасных сказок в книгах, написанных Магами, в окованных железом печальных книгах, написанных Магами. Там, говорю я, есть чудные истории о Небе, и о Земле, и о могучем море, и о Гениях, правящих морем и землею и высоким небом. И много было мудрости в изречениях сивилл; и святые, святые тайны слышала древность в трепете листьев вокруг Додоны, но, клянусь Аллахом, сказку, рассказанную мне Дьяволом, когда он сидел со мною в тени гробницы, я считаю чудеснейшей из всех. И окончив свою сказку, Дьявол откинулся в углубление гробницы и засмеялся. И я не мог смеяться вместе с Дьяволом, и он проклял меня за то, что я не мог смеяться. И рысь, которая всегда живет в гробнице, вышла оттуда, и легла у ног Дьявола и смотрела ему в очи.

Qui n"a plus qu"un moment a vivre,

N"a plus rieu a dissimuler.

Quinault – Atys.

Кому осталось жить мгновенье,

Тот ничего не утаит.

Филипп Кино «Атис»

О моей родине и семье не стоит говорить. Людская несправедливость и круговорот времени принудили меня расстаться с первой и прекратить сношения со второй. Наследственное состояние дало мне возможность получить исключительное образование, а созерцательный склад ума помог привести в порядок знания, приобретен– ныя прилежным изучением. Больше всего я увлекался произведениями германских философов; не потому, что восхищался их красноречивым безумием, – нет, мне доставляло большое удовольствие подмечать и разоблачать их слабые стороны, в чем помогала мне привычка к строгому критическому мышлению. Мой гений часто упрекали в сухости; недостаток воображения ставили мне в упрек; и я всегда славился пирроновским складом ума. Действительно, крайнее пристрастие к точным наукам заставляло меня впадать в ошибку, весьма обычную в этом возрасте: я подразумеваю склонность подводить под законы точных наук всевозможные явления, даже решительно неподводимые. Вообще, я, менее чем кто-либо, способен был променять строгие данные истины на ignesfаtuоs суеверия. Я говорю об этом потому, что рассказ мой покажется иному скорее грезой больного воображения, чем отчетом о действительном происшествии с человеком, для которого грезы воображения всегда были мертвой буквой или ничем.

Проведя несколько лет в путешествиях, я отправился в 18… году из порта Батавия, на богатом и многолюдном острове Яве, к Зундскому архипелагу. Я ехал в качестве пассажира, побуждаемый какою-то болезненной непоседливостью, которая давно уже преследовала меня.

Наш корабль был прекрасное судно в четыреста тонн, с медными скрепами, выстроенный в Бомбее из Малабарского тэкового дерева. Он вез груз хлопка и масла с Лакедивских островов, – сверх того, запас кокосового охлопья, кокосовых орехов и несколько ящиков опиума. Вследствие небрежной нагрузки, корабль был очень валок.

Я совсем не люблю ужастики, все эти внезапно возникающие призраки, жуткие завывания, безумный хохот и т.п. совсем не трогают. Да, безусловно, мне страшно, но удовольствия я совсем не получаю. Зато мне очень нравится пощекотать свои нервы тонкими намеками на ужас. Испытать не страх, а скорее предчувствие, ощущение чего-то грядущего и страшного, того, что приковывает к месту, и ты оказываешься словно во сне: вроде бы хочется бежать, а не можешь.
Эдгар Алан По просто мастер именно таких «запугивающих», страшных рассказов. Страницы книги не изобилуют кровью, расчлененными телами, маньяками, но, тем не менее, от них исходит леденящий ужас.
Конечно, современного, искушенного творчеством Короля Ужасов - Стивена Кинга, читателя, сложно будет напугать до полусмерти, но есть в рассказах По что-то по-настоящему жуткое, скрывающееся и успешно прячущееся за обыденность, а порой и за добродетель. Кто же мог предположить, что истовый любитель животных окажется социопатом? Разве может голубой глаз старика довести до сумасшествия? А белые зубы невесты подвигнуть на убийство?
Казалось бы, совсем маленькие, даже крохотные вещи становятся настоящим наваждением для героев, почему-то открывают потаенные двери их душ, обнажая гибельную для себя самих и окружающих сущность. И от этой простоты катализатора становится зябко: кто знает, может для каждого человека есть такой ключик?
Всего в книгу вошло 8 рассказов, биография и библиография автора, а еще познавательная статья Шарля Бодлера «Эдгар По. Его жизнь и произведения». В самом деле, кто может понять Великого Сумасшедшего лучше, чем один из основоположников декаданса, отлично почувствовавший одиночество, меланхолию, упадок, царящие в рассказах По.
Книга богато проиллюстрирована Бенджамином Лакомбом – талантливым молодым французским художником. Собственно, вся суть серии «Метаморфозы», в рамках которой и выпущено это издание, в единении классических образчиков литературы и взгляда на них современных художников. Лакомб отлично почувствовал образы героев По и смог «оживить» их на бумаге. Эти марионеточные фигурки, инфернальные, с болезненной кожей, высоким лбом и огромными глазами настолько органично вписываются в рассказы, что кажется, более соответствующих По рисунков быть просто не может.
Издание шикарное!!! Хочется поставить еще десяток восклицательных знаков. Твердая обложка с тиснением, частичной лакировкой, ляссе, плотная мелованная бумага, качественная печать. Одни форзацы чего стоят: черепа в вперемешку с крошечными Эдгарами Аланами По!
Часть рассказов напечатана традиционно: черные буквы на белых листах, а часть противоположно: белые буквы на черных страницах. И второй вариант мне нравится больше: ощущение мрачности усиливается, а глаза совсем не болят.
Эта книга – прекрасный подарок, себе, друзьям, родственникам – никто не останется равнодушным к этой жуткой красоте.