Брюллов Карл Павлович (1799-1852). «Последний день Помпеи»При волшебном прикосновении его кисти воскресала живопись историческая, портретная, акварельная, перспективная, ландшафтная, которой он дал в своих картинах живые образцы. Кисть художника едва успевала следовать за его фантазией, в голове роились образы добродетелей и пороков, беспрестанно сменяясь один другим, целые исторические события разрастались до самых ярких конкретных очертаний.
Автопортрет. Около 1833Карлу Брюллову было 28 лет, когда он задумал написать грандиозную картину "Последний день Помпеи". Возникновением интереса к этой теме художник был обязан своему старшему брату, архитектору Александру Брюллову, который подробно ознакомил его с раскопками 1824-1825 годов. Сам К. Брюллов находился в эти годы в Риме, истекал пятый год его пенсионерства в Италии. За ним уже числилось несколько серьезных работ, которые имели немалый успех в художественной среде, но ни одна из них не казалась самому художнику вполне достойной его таланта. Он чувствовал, что еще не оправдал возложенных на него надежд.
«Последний день Помпеи»
1830-1833г.
Холст, масло. 456.5 x 651 см
Государственный Русский музейДавно уже не давало покоя Карлу Брюллову убеждение, что он может создать произведение более значительное, чем те, которые он сделал до сего времени. Сознавая свои силы, он хотел исполнить большую и сложную картину и тем самым уничтожить толки, начинавшие ходить по Риму. Особенно досаждал ему кавалер Каммучини, считавшийся в то время первым итальянским живописцем. Именно он относился с недоверием к таланту русского художника и часто говорил: "Что ж, этот русский живописец способен на маленькие вещицы. Но колоссальное произведение но плечу кому-нибудь покрупнее!"
Другие тоже хотя и признавали у Карла Брюллова большой талант, однако отмечали, что легкомыслие и рассеянная жизнь никогда не дадут ему сосредоточиться на серьезном произведении. Подстрекаемый этими разговорами, Карл Брюллов постоянно искал сюжет для большой картины, которая бы прославила его имя. Долго он не мог остановиться ни на одной из тем, которые приходили ему в голову. Наконец он напал на сюжет, который завладел всеми его помыслами.
В это время на сценах многих итальянских театров с успехом шла опера Паччини "L"Ultimo giorno di Pompeia". Несомненно, что Карл Брюллов видел ее и, может быть, даже не один раз. Кроме того, вместе с вельможей А.Н. Демидовым (камер-юнкером и кавалером его Величества императора российского) он осматривал разрушенные Помпеи, по себе знал, какое сильное впечатление производят на зрителя эти руины, сохранившие следы древних колесниц; эти дома, как будто только недавно покинутые их хозяевами; эти общественные здания и храмы, амфитеатры, где как будто только вчера закончились гладиаторские бои; загородные гробницы с именами и титулами тех, чей прах до сих пор сохранился в уцелевших урнах.
Кругом так же, как и много веков назад, пышно зеленела растительность, покрывающая остатки несчастного города. И над всем этим высится темный конус Везувия, грозно дымящийся на приветливом лазоревом небе. В Помпеях Брюллов обо всех подробностях живо расспрашивал служителей, с давнего времени надзирающих за раскопками.
Конечно, впечатлительная и восприимчивая душа художника откликнулась на думы и чувства, возбуждаемые остатками древнего италийского города. В один из таких моментов в его сознании и мелькнула мысль представить эти сцены на большом полотне. Эту идею он сообщил А.Н. Демидову с таким жаром, что тот обещал дать средства на исполнение этого замысла и заранее приобрести будущую картину Карлу Брюллова.
С любовью и жаром принялся Карл Брюллов за исполнение картины и уже довольно скоро сделал первоначальный эскиз. Однако другие занятия отвлекли художника от демидовского заказа и к установленному сроку (конец 1830 года) картина не была готова. Недовольный такими обстоятельствами, А.Н. Демидов чуть было не уничтожил условия заключенного между ними договора, и только уверения К. Брюллова, что он немедленно примется за работу, поправили все дело.
Последний день Помпеи1. 1827-1830
Последний день Помпеи2. 1827-1830
Последний день Помпеи. 1828И действительно, он приступил к работе с таким усердием, что через два года закончил колоссальное полотно. Гениальный художник черпал свое вдохновение не только в руинах разрушенной Помпеи, он вдохновлялся еще и классической прозой Плиния Младшего, описавшего извержение Везувия в своем письме к римскому историку Тациту.
Стремясь к наибольшей достоверности изображения, Брюллов изучил материалы раскопок и исторические документы. Архитектурные сооружения на картине восстановлены им по остаткам древних памятников, предметы домашнего обихода и женские драгоценности скопированы с экспонатов, находящихся в Неаполитанском музее. Фигуры и головы изображенных людей писаны в основном с натуры, с жителей Рима. Многочисленные наброски отдельных фигур, целых групп и эскизы картины показывают стремление автора к максимальной психологической, пластической и колористической выразительности.
Брюллов построил картину как отдельные эпизоды, на первый взгляд не связанные между собой. Связь становится ясной лишь при одновременном охвате взглядом всех групп, всей картины.
Еще задолго до окончания в Риме начали говорить о дивной работе русского художника. Когда же двери его мастерской на улице Святого Клавдия широко распахнулись для публики и когда потом картина была выставлена в Милане, итальянцы пришли в неописуемый восторг. Имя Карла Брюллова сразу стало известным на всем италийском полуострове - с одного его конца до другого. При встречах на улицах, всякий снимал перед ним шляпу; при его появлении в театрах все вставали; у дверей дома, где он жил, или ресторации, где он обедал, всегда собиралось много народу, чтобы приветствовать его.
Итальянские газеты и журналы прославляли Карла Брюллова как гения, равного величайшим живописцам всех времен, поэты воспевали его в стихах, о его новой картине писались целые трактаты. Английский писатель В. Скотт называл се эпопеей живописи, а Каммучини (стыдясь своих прежних высказываний) обнимал К. Брюллова и называл его колоссом. С самой эпохи Возрождения ни один художник не был в Италии объектом такого всеобщего поклонения, как Карл Брюллов.
Он представил изумленному взору все достоинства безукоризненного художника, хотя давно известно, что даже величайшие живописцы не владели в равной степени всеми совершенствами в самом счастливом их сочетании. Однако рисунок К. Брюллова, освещение картины, ее художественный стиль совершенно неподражаемы. Картина "Последний день Помпеи" познакомила Европу с могучей русской кистью и русской натурой, которая способна в каждой области искусства достичь почти недосягаемых высот.
Что же изображено на картине Карла Брюлловa?
Пылающий в отдалении Везувий, из недр которого растекаются по всем направлениям реки огненной лавы. Свет от них так силен, что ближайшие к вулкану здания кажутся как бы уже горящими. Одна французская газета отмечала этот живописный эффект, которого хотел достичь художник, и указывала: "Художник обыкновенный, конечно, не преминул бы воспользоваться извержением Везувия, чтобы осветить им свою картину; но господин Брюллов пренебрег сим средством. Гений внушил ему смелую мысль, столь же счастливую, как и неподражаемую: осветить всю переднюю часть картину быстрым, минутным и беловатым блеском молнии, рассекающей густое облако пепла, облегшее город, между тем как свет от извержения, с трудом пробиваясь сквозь глубокий мрак, набрасывает на задний план красноватую полутень".
Действительно, основная цветовая гамма, которую К. Брюллов избрал для своей картины, была для того времени чрезвычайно смелой. Это была гамма спектра, построенная на синем, красном и желтом цветах, озаренных белым светом. Зеленый, розовый, голубой встречаются как промежуточные тона.
Задумав написать большой холст, К. Брюллов выбрал один из самых трудных способов его композиционного построения, а именно - свето-теневой и пространственный. Это требовало от художника точно рассчитать эффект от картины на расстоянии и математически точно определить падение света. А еще, чтобы создать впечатление глубокого пространства, ему пришлось обратить самое серьезное внимание на воздушную перспективу.
В центре полотна находится распростертая фигура убитой молодой женщины, как будто именно ею Карл Брюллов хотел символизировать гибнущий античный мир (намек на такое истолкование встречался уже в отзывах современников). Это знатное семейство удалялось на колеснице, надеялось спастись поспешным бегством. Но, увы, - поздно: смерть настигла их на самом пути. Испуганные кони сотрясают бразды, вожжи рвутся, ось колесницы надламывается, и сидевшая в них женщина повергается наземь и гибнет. Рядом с несчастной лежат разные украшения и драгоценные предметы, которые она взяла с собой в последний путь. А необузданные кони дальше несут ее супруга - тоже на верную гибель, и тщетно старается удержаться он в колеснице. К безжизненному телу матери тянется ребенок...
Ищут спасения несчастные горожане, гонимые пожаром, непрерывными извержениями лавы и падающим пеплом. Это целая трагедия людского ужаса и людских страданий. Город гибнет в море огня, статуи, здания - все низвергается вниз и летит на обезумевшую толпу. Сколько разнообразных лиц и положений, сколько красок в этих лицах!
Вот мужественный воин и юный брат его спешат укрыть от неизбежной гибели престарелого отца своего... Они несут расслабленного старика, который силится отодвинуть, отстранить от себя ужасный призрак смерти, старается рукой заслониться от низвергающегося на него пепла. Ослепительный блеск молнии, отражаясь на его челе, приводит тело старика в содрогание... А слева, около христианина, группа женщин с тоской смотрит на зловещее небо...
Одной из первых появилась в картине группа Плиния с матерью. К пожилой женщине в порывистом движении склоняется молодой человек в широкополой шляпе. Здесь же (в правом углу картины) вырисовывается фигура матери с дочерьми...
Владелец картины, А.Н. Демидов, был в восторге от шумного успеха "Последнего дня Помпеи" и непременно хотел показать картину в Париже. Благодаря его стараниям она была выставлена в художественном Салоне 1834 года, однако еще до этого французы были наслышаны об исключительном успехе картины К. Брюллова у итальянцев. Но совершенно иная обстановка царила во французской живописи 1830-х годов, она была ареной ожесточенной борьбы различных художественных направлений, и поэтому произведение К. Брюллова было встречено без тех восторгов, какие выпали на его долю в Италии. Несмотря на то, что отзывы французской прессы были не очень благоприятны для художника, Французская академия искусств присудила Карлу Брюллову почетную золотую медаль.
Настоящий же триумф ожидал К. Брюллова на родине. Картину привезли в Россию в июле 1834 года, и она сразу же стала Предметом патриотической гордости, оказалась в центре внимания русского общества. Многочисленные гравированные и литографические воспроизведения "Последнего дня Помпеи" разнесли славу К. Брюллова далеко за пределы столицы. Лучшие представители русской культуры восторженно приветствовали прославленное полотно: А.С. Пушкин переложил его сюжет в стихи, Н.В. Гоголь называл картину "всемирным созданием", в котором все "так мощно, так смело, так гармонично сведено в одно, как только это могло возникнуть в голове гения всеобщего". Но даже и эти собственные восхваления казались писателю недостаточными, и он назвал картину "светлым воскресением живописи. Он (К. Брюллов) силится схватить природу исполинскими объятиями".
Евгений Баратынский посвятил Карлу Брюллову такие строки:
Принес он мирные трофеи
С собой в отеческую сень.
И был "Последний день Помпеи"
Для русской кисти первый день."Сто великих картин" Н.A.Иoнина, издательство "Вече", 2002г
Оригинал записи и комментарии на
Карл Брюллов. Последний день Помпеи. 1833 г. Государственный Русский музей
Фраза “Послений день Помпеи” известна каждому. Потому что гибель этого античного города когда-то изобразил Карл Брюллов (1799-1852 гг.)
Да так, что художник пережил невероятный триумф. Сначала в Европе. Ведь написал он картину в Риме. Итальянцы толпились у его отеля, чтобы иметь честь поприветствовать гения. Вальтер Скотт просидел у картины несколько часов, поражённый до глубины души.
А что творилось в России, и представить сложно. Ведь Брюллов создал такое, что подняло престиж русской живописи сразу на небывалую высоту!
Люди толпами ходили посмотреть на картину и днём, и ночью. Брюллов удостоился личной аудиенции у Николая I. За ним прочно закрепилось прозвище “Карл Великий”.
Осмелился критиковать “Помпеи” лишь Александр Бенуа, известный историк искусства 19-20 веков. Причём критиковал он очень злобно: “Эффектничание…Живопись в расчёте на все вкусы…Театральная крикливость…Трескучие эффекты…”
Так что же так поразило большинство и так раздражало Бенуа? Попробуем разобраться.
Откуда Брюллов взял сюжет
В 1828 году молодой Брюллов жил и работал в Риме. Незадолго до этого археологи начали раскопки трёх погибших под пеплом Везувия городов. Да-да, их было целых три. Помпеи, Геркуланум и Стабии.
Для Европы это было невероятным открытием. Ведь до этого о жизни античных римлян знали по отрывочным письменным свидетельствам. А тут целых 3 города, законсервированных на 18 столетий! Со всеми домами, фресками, храмами и общественным туалетами.
Конечно, Брюллов не смог пройти мимо такого события. И отправился на место раскопок. К тому времени Помпеи были расчищены лучше всего. Художник был так поражён увиденным, что почти сразу приступил к работе.
Работал он очень добросовестно. 5 лет. Большая часть времени у него ушла на сбор материлов, эскизы. Сама работа заняла 9 месяцев.
Брюллов-документалист
Несмотря на всю “театральность”, о которой говорит Бенуа, в картине Брюллова много правды.
Место действия не было выдумано мастером. Такая улица у Геркуланских ворот на самом деле есть в Помпеях. И руины храма с лестницей там до сих пор стоят.
А ещё художник лично изучал останки погибших. И часть героев он нашёл именно в Помпеях. Например, погибшую женщину, обнимавшую двух дочерей.
Карл Брюллов. Последний день Помпеи. Фрагмент (мать с дочерьми). 1833 г. Государственный Русский музей На одной из улиц были найдены колеса от повозки, разбросанные украшения. Так у Брюллова возникла идея изобразить гибель знатной помпеянки.
Она пыталась спастись на колеснице, но подземный толчок выбил из мостовой булыжник, и колесо наехало на него. Брюллов изображает уже самый трагичный момент. Женщина выпала из колесницы и погибла. А ее малыш, оставшись в живых после падения, плачет у тела матери.
Карл Брюллов. Последний день Помпеи. Фрагмент (погибшая знатная женщина). 1833 г. Государственный Русский музей Среди обнаруженных скелетов Брюллов видел и языческого жреца, который пытался унести с собой свои богатства.
На полотне он показал его крепко прижимающим к себе атрибуты для языческих ритуалов. Они состоят из драгоценных металлов, поэтому жрец прихватил их с собой. Выглядит он не в очень выгодном свете по сравнению с христианским священнослужителем.
Его мы можем определить по кресту на груди. Он отважно смотрит на разъяренный Везувий. Если взглянуть на них вместе, то понятно, что Брюллов специально противопоставляет христианство язычеству не в пользу последнего.
“Правильно” рушатся и здания на картине. Вулканологи утверждают, что Брюллов изобразил землетрясение в 8 баллов. Причём очень достоверно. Именно так и разваливаются строения при подземных толчках такой силы.
Очень продумано у Брюллова и освещение. Лава Везувия так ярко освещает задний фон, так насыщает красным цветом постройки, что кажется, что они горят.
При этом передний план освещен белым светом от вспышки молнии. Этот контраст делает пространство особенно глубоким. И правдоподобным заодно.
Карл Брюллов. Последний день Помпеи. Фрагмент (Освещение, контраст красного и белого света). 1833 г. Государственный Русский музей Проверьте себя: пройдите онлайн-тест
Брюллов-театральный постановщик
А вот в изображении людей правдоподобие заканчивается. Здесь Брюллов, конечно, далёк от реализма.
Что бы мы увидели, если бы Брюллов был более реалистичен? Был бы хаос и столпотворение.
У нас не было бы возможности рассмотреть каждого героя. Мы бы видели их урывками: ноги, руки, одни бы лежали на других. Они бы были уже изрядно перепачканы сажей и грязью. А лица были бы искажены ужасом.
А что мы видим у Брюллова? Группы героев расположены так, что мы видим каждого из них. Даже перед лицом смерти они божественно красивы.
Кто-то эффектно придерживает вставшего на дыбы коны. Кто-то изящно прикрывает голову посудой. Кто-то красиво придерживает близкого человека.
Да, они красивы, словно Боги. Даже когда их глаза полны слез от осознания скорой гибели.
Но не все до такой степени Брюллов идеализирует. Мы видим, как один персонаж пытается поймать падающие монеты. Оставаясь мелочным даже в такой момент.
Карл Брюллов. Последний день Помпеи. Фрагмент (Подбирающий монеты). 1833 г. Государственный Русский музей Да, это театральное представление. Это катастрофа, максимально эстетичная. В этом Бенуа был прав. Но ведь только благодаря этой театральности мы не отворачиваемся в ужасе.
Художник даёт нам возможность посочувствовать этим людям, но не сильно верить, что через секунду они погибнут.
Это скорее красивая легенда, нежели суровая реальность. Это завораживающе прекрасно. Как бы кощунственно это не звучало.
Личное в “Последнем дне Помпеи”
В картине можно увидеть и личные переживания Брюллова. Можно заметить, что все основные героини полотна имеют одно лицо.
В разных возрастах, с разными выражениями, но это одна и та же женщина – графиня Юлия Самойлова, любовь всей жизни живописца Брюллова.
Карл Брюллов. Графиня Самойлова, удаляющаяся с бала у персидского посланника (с приёмной дочерью Амацилией). 1842 г. Государственный Русский музей Познакомились они в Италии. Даже вместе осматривали руины Помпей. А потом их роман затянулся с перерывами на долгие 16 лет. Из отношения были свободными, то есть и он, и она позволяли себе увлекаться другими.
Брюллов даже успел за это время жениться. Правда быстро развёлся, буквально через 2 месяца. Только после свадьбы он узнал страшную тайну своей новой жены. Ее любовником был собственный отец, который пожелал оставаться в этом статусе и впредь.
После такого потрясения лишь Самойлова утешила художника.
Расстались навсегда они в 1845 году, когда Самойлова решила выйти замуж за очень красивого оперного певца. Ее семейное счастье тоже длилось недолго. Буквально через год ее супруг умер от чахотки.
Вышла замуж Самойлова в третий раз лишь с целью вернуть себе титул графини, который она потеряла из-за брака с певцом. Всю жизнь платила большое содержание своему мужу, не живя с ним. Поэтому умерла почти в полной нищите.
Из реально существовавших людей на полотне ещё можно увидеть и самого Брюллова. Тоже в роли художника, который прикрывает голову ящиком с кистями и красками.
Карл Брюллов. Последний день Помпеи. Фрагмент (автопортрет художника). 1833 г. Государственный Русский музей Подведем итог. Почему “Последний день Помпеи” – шедевр
“Последний день Помпеи” монументален во всех отношениях. Огромное полотно – 3 на 6 метров. Десятки персонажей. Множество деталей, по которым можно изучать древне-римскую культуру.
“Последний день Помпеи” – это история о катастрофе, рассказанная очень красиво и эффектно. Герои самозабвенно сыграли свои роли. Спецэффекты – на высшем уровне. Свет поставлен феноменально. Это театр, но очень профессиональный театр.
В русской живописи больше никто не смог так написать катастрофу. В западной живописи “Помпеи” можно сравнить только с “Плотом медузы” Жерико.
Теодор Жерико. Плот Медузы. 1793 г.
Средневековые христиане считали Везувий кратчайшей дорогой в ад. И недаром: от его извержений не раз гибли люди и города. Но самое известное извержение Везувия случилось 24 августа 79 года нашей эры. И стало последним днем древнеримского города Помпеи.
Мы знаем о нем со слов римского политического деятеля и писателя Гая Плиния Цецилия Секунда, более известного в истории, как Плиний Младший. В письмах к историку Публию Корнелию Тациту он описывал извержение:
Облако по своей форме походило на пинию: вверх поднимался как бы ствол, и от него во все стороны расходились как бы ветви. Местами оно было яркого белого цвета, местами в грязных пятнах, словно от земли и пепла, поднятых кверху.
Но мало кто в мире читает "Письма к Тациту". И все же об извержении Везувия в 79 году знает всякий, кто учился в школе. Помогло… искусство.
Везувий зев открыл — дым хлынул клубом — пламя
Широко развилось, как боевое знамя.
Земля волнуется - с шатнувшихся колонн
Кумиры падают! Народ, гонимый страхом,
Под каменным дождём, под воспалённым прахом,
Толпами, стар и млад, бежит из града вон...
Картину, описанную Пушкиным, видел каждый и не однажды - в Государственном Русском музее или на репродукциях. Это, по словам Гоголя, "светлое воскресение живописи" - "Последний день Помпеи". Александр Брюллов побывал на раскопках засыпанного пеплом города и с разрешения неаполитанского короля сделал зарисовки и обмеры. И подсказал брату Карлу сюжет.
А другие рассказывают, что величественную панораму Везувия Карл Павлович Брюллов увидел с полуострова Сорренто. И загорелся идеей написать его извержение. Русский художник и историк искусства Александр Бенуа считал иначе: замысел картины родился у Брюллова под влиянием одноименной оперы итальянского композитора Джованни Пачини. Не забудем и о заказчике, тем более, что это прославленный князь Сан-Донато из русского рода Демидовых - меценат, исследователь и благотворитель.
Но как бы то ни было, благодаря Карлу Брюллову с поддержкой Анатолия Демидова, мы воочию видим трагедию Помпеи - небольшого, но богатого южного курорта с двумя театрами и тридцатью пятью борделями. Трагедию беспечности танцующих на вулкане: в 62 году сильные подземные толчки предупредили Помпеи о скорой катастрофе. Но горожане остались глухи, и восстановили разрушенный город.
Природа бездумия не простила. 24 августа 79 года в обычный летний солнечный день Везувий заговорил. И говорил почти сутки, покрыв многометровой толщей пепла улицы, дома со всей обстановкой и две тысячи человек из двадцатитысячного населения города. Остальные спаслись бегством: этот бег от смерти и изобразил Брюллов.
Слом судеб обнажает характеры. Заботливые сыновья выносят из ада немощного отца. Мать закрывает собой детей. Отчаявшийся юноша, собравшись с последними силами, не выпускает из рук драгоценный груз - невесту. А красавец на белом коне спешит прочь в одиночестве: скорее, скорее спасти себя, любимого. Везувий беспощадно демонстрирует людям не только свое нутро, но и их собственное. Тридцатилетний Карл Брюллов это отлично понял. И показал нам.
"И был "Последний день Помпеи" для русской кисти первый день", - ликовал поэт Евгений Баратынский. Воистину так: картину триумфально встретили в Риме, где он ее писал, и затем в России, а сэр Вальтер Скотт несколько высокопарно назвал картину "необычной, эпической".
И был успех. И картины, и мастера. А осенью 1833 года картина появилась на выставке в Милане и триумф Карла Брюллова достиг своей высшей точки. Имя русского мастера сразу стало известным на всем италийском полуострове — с одного его конца до другого. В итальянских газетах и журналах печатались восторженные отзывы о "Последнем дне Помпеи" и его авторе. Брюллова приветствовали аплодисментами на улице, устраивали овации в театре. Поэты посвящали ему стихи. Во время переездов на границах итальянских княжеств от него не требовали предъявления паспорта — считалось, что каждый итальянец обязан знать его в лицо.
 |
August 15th, 2011 , 04:39 pm
1833 г. Холст, масло. 456,5 х 651см
Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
Картина Брюллова может называться полным, всемирным
созданием.В ней все заключилось.
Николай Гоголь.
В ночь с 24 на 25 августа 79 г. н. э. извержением Везувия были разрушены города Помпеи,Геркуланум и Стабия. В 1833 г. Карл Брюллов написал свою знаменитую картину «Последний день Помпеи».
Трудно назвать картину, которая пользовалась бы у современников таким же успехом, как «Последний день Помпеи». Едва полотно было завершено, римская мастерская Карла Брюллова подверглась настоящей осаде. «В есь Рим стекался смотреть мою картину» , - писал художник. Выставленная в 1833 г. в Милане «Помпея» буквально потрясла публику. Хвалебными рецензиями были полны газеты и журналы, Брюллова называли ожившим Тицианом, вторым Микеланджело , новым Рафаэлем …
В честь русского художника устраивались обеды и приемы, ему посвящались стихи. Стоило Брюллову появиться в театре - зал взрывался овациями. Живописца узнавали на улицах, закидывали цветами, и порой чествования заканчивались тем, что поклонники с песнями носили его на руках.
В 1834 г. картина, по желанию заказчика, промышленника А. Н. Демидова, была выставлена в Парижском Салоне. Реакция публики была здесь не столь горячей, как в Италии (завидуют!- объясняли русские), однако «Помпея» удостоилась золотой медали французской Академии изящных искусств.
Энтузиазм и патриотический подъем, с которыми картину встретили в Петербурге, трудно вообразить: благодаря Брюллову русская живопись перестала быть старательной ученицей великих итальянцев и создала произведение, восхитившее Европу! Картина была подарена Демидовым Николаю I , который ненадолго поместил её в императорский Эрмитаж, а затем подарил Академии художеств.
По воспоминаниям современника, «толпы посетителей, можно сказать, врывались в залы Академии, чтобы взглянуть на "Помпею"». О шедевре беседовали в салонах, делились мнениями в частной переписке, делали заметки в дневниках. Почетное прозвище «Карл Великий» утвердилось за Брюлловым.
Под впечатлением от картины Пушкин написал шестистишие:
«Везувий зев открыл — дым хлынул клубом — пламя
Широко развилось, как боевое знамя.
Земля волнуется — с шатнувшихся колонн
Кумиры падают! Народ, гонимый страхом,
Под каменным дождём, под воспалённым прахом,
Толпами, стар и млад, бежит из града вон».
Гоголь посвятил «Последнему дню Помпеи» замечательно глубокую статью, а поэт Евгений Баратынский выразил всеобщее ликование в известном экспромте:
«
Принес ты мирные трофеи
С собой в отеческую сень,
И стал „Последний день Помпеи“
Для русской кисти первый день!»
Неумеренные восторги давно улеглись, но и сегодня картина Брюллова производит сильнейшее впечатление, выходящее за пределы тех ощущений, которые обычно вызывает в нас живопись, даже очень хорошая. В чем тут дело?
«Улица гробниц». В глубине - Геркуланские ворота.
Фотография второй пол.19 в.
С тех пор, как в середине 18-го столетия в Помпеях начались раскопки, интерес к этому городу, погибшему при извержении Везувия в 79 г. н. э., не угасал. Европейцы стекались в Помпеи, чтобы побродить по руинам, освобожденным от слоя окаменевшего вулканического пепла, полюбоваться фресками, скульптурами, мозаиками, подивиться неожиданным находкам археологов. Раскопки притягивали художников и архитекторов, офорты с видами Помпей были в большой моде.
Брюллов , впервые посетивший раскопки в 1827 г., очень точно передал ощущение сопереживания событиям двухтысячелетней давности , которое охватывает всякого, кто приезжает в Помпеи: «Вид сих развалин невольно заставил меня перенестись в то время, когда эти стены были еще обитаемы /…/. Нельзя пройти сии развалины, не почувствовав в себе какого-то совершенно нового чувства, заставляющего все забыть, кроме ужасного происшествия с сим городом».
Выразить это «новое чувство», создать новый образ античности - не отвлеченно-музейный, а целостный и полнокровный, стремился художник в своей картине. Он вживался в эпоху с дотошностью и бережностью археолога: из пяти с лишним лет на создание самого полотна площадью 30 квадратных метров ушло всего 11 месяцев, остальное время заняла подготовительная работа.
«Декорацию сию я взял всю с натуры, не отступая нисколько и не прибавляя, стоя к городским воротам спиною, чтобы видеть часть Везувия как главную причину», - делился Брюллов в одном из писем. В Помпеях было восемь ворот, но далее художник упомянул «лестницу, ведущую в Sepolcri Sc au ro » - монументальную гробницу именитого горожанина Скавра, и это дает нам возможность точно установить выбранное Брюлловым место действия. Речь идет о Геркуланских воротах Помпей ( Porto di Ercolano ), за которыми, уже вне пределов города, начиналась «Улица гробниц» ( Via dei S epolcri ) - кладбище с пышными усыпальницами и храмами. Эта часть Помпей была в 1820-е гг. уже хорошо расчищена, что позволяло живописцу с максимальной точностью реконструировать на полотне архитектуру.
Гробница Скавра. Реконструкция 19 в.
Воссоздавая картину извержения, Брюллов следовал знаменитым посланиямПлиния Младшего к Тациту. Юный Плиний пережил извержение в морском порту Мизено к северу от Помпей и подробно описал увиденное: дома, которые, казалось, сдвинулись со своих мест, широко разлившееся по конусу вулкана пламя, падающие с неба горячие куски пемзы, тяжелый дождь из пепла, черный непроглядный мрак, огненные зигзаги, подобные гигантским молниям… И все это Брюллов перенес на холст.
Сейсмологи поражаются тому, с какой убедительностью изобразил он землетрясение: глядя на разрушающиеся дома, можно определить направление и силу подземного толчка (8 баллов). Вулканологи отмечают, что извержение Везувия написано со всей возможной для того времени точностью. Историки утверждают, что по картине Брюллова можно изучать древнеримскую культуру.
Чтобы достоверно запечатлеть уничтоженный катастрофой мир древних Помпей, Брюллов брал за образцы найденные в ходе раскопок предметы и останки тел, делал бесчисленные зарисовки в археологическом музее Неаполя. Способ восстанавливать предсмертные позы погибших, заливая в образовавшиеся от тел пустоты известь, был изобретен только в 1870 г., но и во время создания картины обнаруженные в окаменевшем пепле скелеты свидетельствовали о последних судорогах и жестах жертв. Мать, обнявшая двоих дочерей; молодая женщина, насмерть разбившаяся при падении с колесницы, наскочившей на булыжник, вывернутый землетрясением из мостовой; люди на ступенях гробницы Скавра, защищающие головы от камнепада табуретами и посудой, -все это не плод фантазии живописца, а художественно воссозданная реальность.
На холсте мы видим персонажей, наделенных портретными чертами самого автора и его возлюбленной, графини Юлии Самойловой. Себя Брюллов изобразил художником, несущим на голове ящик с кистями и красками. Прекрасные черты Юлии узнаются в картине четырежды: девушка с сосудом на голове, мать, обнимающая дочерей, женщина, прижимающая к груди малыша, знатная помпеянка, упавшая с разбитой колесницы. Автопортрет и портреты подруги - лучшеедоказательство того, что в своем проникновении в прошлое Брюллов действительно сроднился с событием, создавая и для зрителя «эффект присутствия», делая его как бы участником происходящего.
Фрагмент картины:
автопортрет Брюллова
и портрет Юлии Самойловой.
Фрагмент картины:
композиционный «треугольник» - мать, обнимающая дочерей.
Картина Брюллова угодила всем - и строгим академикам, ревнителям эстетики классицизма, и тем, кто ценил в искусстве новизну и для кого «Помпея» стала, по словам Гоголя, «светлым воскресением живописи». Эту новизну принес в Европу свежий ветер романтизма. Достоинство картины Брюллова обычно видят в том, чтоблестящий воспитанник петербургской Академии художеств был открыт новым веяниям. При этом классицистический пласт картины часто трактуется как пережиток,неизбежная дань художника рутинному прошлому. Но думается, что возможен и другой поворот темы: сплав двух «измов» оказался плодотворным для картины.
Неравная, роковая борьба человека со стихиями - таков романтический пафос картины. Она построена на резких контрастах тьмы и гибельного света извержения, нечеловеческой мощи бездушной природы и высокого накала человеческих чувств.
Но в картине ощущается и еще нечто, противостоящее хаосу катастрофы: непоколебимый стержень в сотрясающемся до основ мире. Стержень этот - классическая уравновешенность сложнейшей композиции, которая спасает картину от трагического чувства безнадежности. Выстроенная по «рецептам» академиков композиция - осмеянные последующими поколениями живописцев «треугольники», в которые вписываются группы людей, равновесные массы справа и слева -читается в живом напряженном контексте картины совсем по-другому, чем в сухих и мертвенных академических полотнах.
Фрагмент картины: молодая семья.
На переднем плане -поврежденная подземным толчком мостовая.
Фрагмент картины: погибшая помпеянка.
«Мир все же гармоничен в своих основах» - это ощущение возникает у зрителя подсознательно, отчасти вопреки тому, что он видит на холсте. Обнадеживающее послание художника читается не на уровне сюжета картины, а на уровне ее пластического решения. Буйную романтическую стихию усмиряет классически совершенная форма, и в этом единстве противоположностейкроется еще один секрет притягательности брюлловского полотна.
В картине рассказано множество захватывающих и трогательных историй. Вот юноша в отчаянии всматривается в лицо девушки в свадебном венце, лишившейся чувств или погибшей. Вот молодой человек в чем-то убеждает сидящую без сил старуху. Эту пару называют «Плиний с матерью» (хотя, как мы помним, Плиний Младший находился не в Помпеях, а в Мизено): в письме к Тациту Плиний передает свой спор с матерью, которая убеждала сына оставить ее и, не мешкая, бежать, а он не соглашался покинуть немощную женщину. Воин в шлеме и мальчикнесут больного старика; младенец, чудом уцелевший при падении с колесницы, обнимает погибшую мать; молодой мужчина вскинул руку, словно отводя удар стихии от своей семьи, малыш на руках у его жены с детским любопытством тянется к мертвой птичке. Люди пытаются унести с собой самое дорогое: языческий жрец -треножник, христианин - кадило, художник - кисти. Погибшая женщина везла драгоценности, которые, никому не нужные, валяются теперь на мостовой.
Фрагмент картины: Плиний с матерью.
Фрагмент картины: землетрясение- «кумиры падают».
Такая мощная сюжетная нагрузка на картину может быть опасна для живописи, делая полотно «рассказом в картинках», но у Брюллова литературность и обилие деталей не разрушают художественной целостности картины. Почему? Ответ находим все в той же статье Гоголя, который сравнивает картину Брюллова «по обширности и соединению в себе всего прекрасного с оперой, если только опера есть действительно соединение тройственного мира искусств: живописи, поэзии, музыки» (под поэзией Гоголь, очевидно, подразумевал литературу вообще).
Эту особенность «Помпеи» можно обозначить одним словом - синтетичность: картинаорганично соединяет драматический сюжет, яркую зрелищность и тематическое многоголосье, подобное музыке. (Кстати, у театральной основы картиныбыл реальный прототип -опера Джованни Паччини «Последний день Помпеи», котораяв годы работы художника над полотном ставилась в неаполитанском театре Сан Карло. Брюллов был хорошо знаком с композитором, несколько раз слушал оперу и одалживал костюмы длясвоих натурщиков.)
Уильям Тернер. Извержение Везувия. 1817 г.
Итак, картина напоминает заключительную сцену монументального оперного спектакля: для финала припасены самые выразительные декорации, все сюжетные линии соединяются, а музыкальные темы сплетаются в сложное полифоническое целое. Эта картина-спектакль подобна античным трагедиям, в которых созерцание благородства и мужества героев перед лицом неумолимого рока приводит зрителя к катарсису - духовному и нравственному просветлению. Чувство сопереживания, охватывающее нас перед картиной, сродни тому, что мы испытываем в театре, когда происходящее на подмостках трогает нас до слез, и слезы эти отрадны сердцу.
Гэвин Гамильтон. Неаполитанцы наблюдают за извержением Везувия.
Вторая пол. 18 в.
Картина Брюллова захватывающе красива: огромный размер - четыре с половиной на шесть с половиной метров, потрясающие «спецэффекты», божественно сложенные люди, подобные ожившим античным статуям. «Его фигуры прекрасны при всем ужасе своего положения. Они заглушают его своей красотой», - писал Гоголь, чутко улавливая еще одну особенность картины - эстетизацию катастрофы. Трагедия гибели Помпей и, шире, всей античной цивилизации представлена нам как невероятно красивое зрелище. Чего стоят эти контрасты давящей на город черной тучи, сияющего пламени на склонах вулкана и безжалостно ярких вспышек молний, эти запечатленные в самый момент падения статуи и рушащиеся, словно картонные, здания…
Восприятие извержений Везувия как грандиозных спектаклей, поставленных самой природой, появилось уже в 18-м столетии - создавались даже специальные машины, имитирующие извержение. Эту «моду на вулкан» ввел британский посланник в Неаполитанском королевстве лорд Уильям Гамильтон (супруг легендарной Эммы, подруги адмирала Нельсона). Страстный вулканолог, он был буквально влюблен в Везувий и даже построил на склоне вулкана виллу, чтобы с комфортом любоваться извержениями. Наблюдения за вулканом, когда он проявлял активность (в 18-19 вв. произошло несколько извержений), словесные описания и зарисовки его изменчивых красот, восхождения к кратеру - таковы были развлечения неаполитанской элиты и приезжих.
Следить с замиранием сердца за гибельными и прекрасными играми природы, даже если для этого приходиться балансировать у жерла действующего вулкана, свойственно человеку. Это то самое «упоение в бою и бездны мрачной на краю», о котором писал Пушкин в «Маленьких трагедиях», и которое передал Брюллов в своем полотне, вот уж почти два века заставляющем нас восхищаться и ужасаться.
Современные Помпеи
Марина Аграновская
Л. Осипова
Александр Брюллов. Автопортрет. 1830.
– Карл, ты только представь себе – восемнадцать столетий назад все было точно так же: ослепительно сияло солнце, чернели пинии по краям дороги и ослы, груженные поклажей,
спотыкались о камни. Мы на главной дороге, ведущей в Помпею. Вот эти руины – загородный дом богача Диомеда, здесь еще ведутся раскопки, дальше – Цицеронова вилла.
Дальше гостиница, здесь нашли много глиняной посуды, мраморные ступки, на каменной доске след как будто только что пролитой жидкости, а в подвалах – пшеничные зерна.
Если их истолочь и испечь, можно было бы попробовать самый что ни на есть классический хлеб, который в нашу романтическую эпоху, я думаю, поразил бы многих своим вкусом. Ба, а тебе не кажется, что все очень оживилось. Толпы людей спешат в город. Вот несут на носилках какого-то важного господина. Он в тунике ослепительной белизны, заколотой на плече золотой пряжкой, в сандалиях до колен, украшенных алмазами, а за ним целый кортеж слуг. Ты слышишь крики черни? Появились колесницы, но им так трудно двигаться, узкие улочки все запружены людьми. Все понятно – все спешат к амфитеатру. Сегодня назначены сражения гладиаторов с дикими зверьми.
А может быть, судьи приговорили кого-то из виновных кончить жизнь на арене в схватке с только что привезенными из Африки львами? О, конечно, такое зрелище не может упустить никто из помпеян.
Карл Брюллов. Автопортрет. Ок. 1833.
– Уймись, твое воображение начинает кусаться! Того и гляди этими осужденными окажемся мы сами. – Братья Брюлловы смеются и, усевшись на придорожный камень, окунаются в безмолвие, нарушаемое только шуршанием ящериц и шелестом колючих трав...
Александр встает и, найдя удобное место на полуразрушенных ступеньках, открывает большой альбом и начинает рисовать. Немного погодя к нему присоединяется и Карл. Но рисуют они по-разному. Александра как архитектора интересуют соотношения частей, пропорции, которые строители Помпеи переняли у греков. Он то и дело подбегает к Карлу, прося его обратить внимание на эту простоту и изящество линий, сочетающуюся с богатством и даже изощренностью украшений – капители у колонн то в виде свившихся дельфинов, то это группы фавнов, один из которых учит другого играть на свирели, то переплетение фантастических плодов и листьев... Изощренность, переизбыток воображения – это уже явление нового времени, влияние Рима. И так у помпеян во всем: в самых богатых домах все комнаты, даже пиршественные залы, по греческому образцу очень невелики – ведь количество гостей должно соответствовать числу граций (три) или числу муз (девять). Между тем известно, что умеренностью в еде и удовольствиях Помпея не славилась. Наоборот. На пирах здесь подавали филейные части африканского льва, копченые ноги верблюда, лисиц, откормленных виноградом, ароматических кроликов, соус из мозгов страуса, земляных пауков, не говоря уже о винах со льдом, раздушенных ароматическими травами... Нет, наше воображение бессильно все это представить... Да, Греция и Рим встретились в Помпее для того, чтобы после извержения Везувия в августе 79 года после рождества Христова оказаться на много столетий погребенными пеплом и камнями...
Карл слушает брата вполслуха. Он набрасывает в альбоме эскиз карандашом, сожалея, что не захватил красок. Он уже во власти живой красоты, он наслаждается.
Как поразителен здесь эффект света, пронзительного и мягкого! А сквознота мрамора – ока оставляет впечатление нежности. Торс Венеры, статуя атлета, недавно откопанные, очищенные от земли, кажутся более подлинными, натуральными, чем живые люди, – это лучшие люди. Вот он – этот мир, который он начал постигать с детства.
Отец – Павел Иванович Брюллов, академик скульптуры орнаментальной, заставлял детей рисовать с антиков, как только они научались держать в руках карандаш. В десять лет Карл был принят в воспитанники Петербургской Академии художеств, в четырнадцать получил серебряную медаль за рисунок, в котором, по общему уверению, оживил времена Фидия и Поликлета. В мертвом мире мрамора он чувствовал себя своим, потому что всем существом ощущал законы, по которым этот мир создан. О, как он верил сейчас в свои силы! Охватить все предметы, облечь в гармонию, обратить все чувства зрителя в спокойное и бесконечное наслаждение красотой. Создать искусство, которое проникло бы всюду: в хижину бедняка, под мрамор колонн, на площадь, кипящую народом, – как было в этом городе, как было в далекой светлой Греции...
...Прошло несколько лет. Александр уехал в Париж для совершенствования своих знаний и таланта. Было у него и еще одно намерение, которое он вскоре счастливо осуществил. Он издал книгу о раскопках в Помпее – на роскошной бумаге, с собственными чертежами и рисунками. Достоинства книги были оценены столь велико, что по прошествии самого недолгого времени автор ее был избран членом Королевского института Архитектуры в Лондоне, членом Миланской Академии художеств. Александр не столько упивался славой, сколько радовался – наконец-то ему есть чем отчитаться Обществу поощрения художников, которое семь лет назад, в 1822 году, послало их с братом за границу после окончания ими Петербургской Академии художеств. Но Карл... Боже мой, какие только слухи не доходили сюда о нем из Рима! Он успел прослыть замечательным портретистом, и каждый приезжий в Италию именитый русский барин спешил заказать ему свой портрет. Но беда, если этот человек начинал внушать Карлу антипатию. Он мог принять его (так было с графом Орловым-Давыдовым) в самом небрежном костюме и самой небрежной позе и спокойно заявить, что сегодня он не расположен работать. Скандал!..
Один из эскизов картины "Последний день Помпеи".
Впрочем, до Александра дошло известие, что в последнее время Карл делает эскизы к большому полотну, которое предполагает назвать "Последний день Помпеи". Это так обрадовало его, что он тут же сел за письмо, в котором жадно выспрашивал: собирается ли брат пользоваться историческими источниками или это будет плод его свободной фантазии; не считает ли он, что гибель Помпеи была предрешена свыше: помпеяне погрязали в роскоши и увеселениях, легкомысленно пренебрегая всеми знаками и предсказаниями, томили в тюрьме первых христиан; где он предполагает место действия картины; и самое главное – пусть, ради бога, не отвлекается от великой работы, которой, возможно, суждено ему явить перед всем миром гений свой.
Письмо брата застало Карла в злую минуту. Он уже перешел от эскизов к полотну. Было оно громадных размеров – 29 квадратных метров. Работал запоем, почти без перерывов, доходил до полного изнеможения, так что нередко его выносили из мастерской. А тут еще хозяин явился с просьбой уплатить по счетам...
Конечно, все уже сомневаются в том, что он способен создать что-нибудь стоящее. Общество поощрения художников уже второй год не выплачивает ему пенсион. Только и судачат вокруг о его легкомысленном и беспечном нраве. Но брат-то должен знать, что если он работает по страсти, то хоть саван на него надень, он не перестанет работать.
К. П. Брюллов "Последний день Помпеи", 1830–1833. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург.
За перо и чернила Карл брался в крайних случаях. А тут решил: напишет сейчас – и братьям (брат Федор, тоже художник, жил в Петербурге), и в Общество поощрения. "Декорацию... я взял всю с натуры, не отступая нисколько и не прибавляя, стоя к городским воротам спиною, чтобы видеть часть Везувия как главную причину, – без чего похоже ль было бы на пожар? По правую сторону помещаю групп матери с двумя дочерьми на коленях (скелеты сии найдены были в таком положении); сзади сей группы виден теснящийся групп на лестнице... накрывая головы табуретками, вазами (спасаемые ими вещи все взяты мною из музея). Возле сей группы – бегущее семейство, думая найти убежище в городе: муж, закрывши плащом себя и жену, держащую грудного ребенка, прикрывая другой рукой старшего сына, лежащего у ног отца; в середине картины упавшая женщина, лишенная чувств; младенец на груди ее, не поддерживаемый более рукою матери, ухватившись за ее одежды, спокойно смотрит на живую сцену смерти..."
Десятки эскизов и набросков, несколько лет изнурительного труда. Нет, не ужас обреченности, не близость смерти он писал. "Страсти, чувства верные, огненные выражаются на таком прекрасном облике, в таком прекрасном человеке, что наслаждаешься до упоения", – так сказал Гоголь, увидев картину. Гибель мира чувственно-прекрасного, невозвратимого. Да, к художнику пришла слава. Триумф сопровождал появление его на улицах, в театре. В Петербурге ему возложили на голову венок из лавров, в журналах написали, что его произведения первые, которые может понимать и художник, имеющий высшее развитие вкуса, и не знающий, что такое художество.
Что ж, Брюллов относился к славе как к должному, как к ноше, совсем не обременительной. Он беспечно смеялся, когда Александр, со слезами обнимая его, твердил, что он сделал для Помпеи больше, чем любой археолог или ученый...
Загрузка...
