28 октября по России начнет шествие XXI передвижной фестиваль «Джазовая провинция». Накануне открытия основатель Леонид Винцкевич рассказал о том, как фестиваль стал традиционным, влияет ли политическая обстановка на формирование музыкальной программы и как удается держать под контролем масштабное мероприятие сразу в десяти городах.
– Здравствуйте, Леонид! Совсем скоро открывается XXI «Джазовая провинция». Расскажите, пожалуйста, как фестиваль стал частью вашей жизни 21 год назад?
– Я очень доволен тем, что фестиваль востребован. С 1984 я проводил «Дни джаза», но не имел тогда ясного представления обо всех нюансах организации подобных мероприятий. Тогда было время, когда джаз не был интересен, и я нуждался в общении с другими музыкантами, такими же любителями импровизации. Так появилась идея создать фестиваль. Меня всегда поддерживала и продолжает поддерживать моя семья.
Благодаря фестивалю мой сын Николай стал одним из самых востребованных молодых саксофонистов – я его постоянно выводил на сцену. И хорошо, что все получилось, потому что сцена обязательно все отфильтрует. Можно приложить много усилий, снять Карнеги-холл и нанять филадельфийский оркестр, но это будет первый и последний раз, если нет таланта.
– Влияет ли политическая обстановка на проведение фестиваля, на возможность привезти зарубежных музыкантов в Россию? Как вы с этим справляетесь?
– Наш фестиваль поддерживают Посольства разных стран. Джазовые сообщества помогают своим музыкантам приехать в Россию, чтобы показать насколько разным и многоликим может быть искусство джаза, максимально полно представляя направления в современной импровизационной музыке. Фестиваль, представляющий музыкантов со всего мира, безусловно, способствует росту взаимопонимания, доверия и дружбы между народами и показывает, что культура позитивно влияет на политику.
– Организация фестиваля в одном городе – нелегкая работа. А «Джазовая провинция» в этом году сменит 10 локаций. Как вам удается контролировать и отвечать за качество такого масштабного мероприятия?
– Безусловно, что проведение подобных масштабных музыкальных проектов невозможно без финансовой поддержки со стороны государственных и общественных организаций и представителей частного бизнеса. Не могу похвастаться, что мы многого добились, но сдвиги есть, есть диалог с первыми лицами в регионах и профильными федеральными чиновниками. Просто у нас культура финансируется по остаточному принципу. В России много интересных событий, и до нашего проекта руки пока не доходят.
– На фестивале вы сыграете в составе Vintscevich-Taylor Quartet с музыкантами из США и Грузии. Какая программа ожидает гостей?
Николай Винцкевич - один из самых ярких джазменов молодого поколения. Выпускник джазового факультета Российской Академии музыки им.Гнесиных по классу профессора А.Осейчука. Лауреат премии Московской ассоциации джазовых журналистов "Джаз Ухо-98" в номинации "Музыкант, заслуживающий более широкого признания". Труженик, артистичный и обаятельный музыкант, саксофонист, чей талант признали мировые звезды джаза, с которыми Николаю привелось выступать на одной сцене: Льюис Нэш, Грэди Тэйт, Санти Дебриано, Билл Шарлап, Майк Эллис, Слайд Хэмптон, Кенни Баррел, Ким Назарян, Джей Эшби, Игорь Бутман и многие другие. Ник - постоянный участник джазовых фестивалей - Music”(Москва), ”Московская осень”, “Джаз в саду Эрмитаж” (Москва), “Stroom-jazz (Украина), “Русская музыка вчера, сегодня и завтра” (Англия), “Российский джаз на Днепре”, “Jazz maratonas Nida” (Литва)... Неожиданно для джазовой публики встал на стезю композиторства и... необычайно преуспел в новом качестве! Его альбомы последних лет практически полностью состоят из композиций Николая и вызывают неизменный интерес и признание слушателей: «Songs from the Black Earth»(2007), «Vive L`Аmour» (2011), «Russian Ornament» (2013).
- Вы играли на одной сцене с многими великими джазовыми музыкантами. Встреча с кем из них оставила самые сильные впечатления? Чему Вы у них научились? Может быть, возникали какие-то непростые ситуации?
Lionel Hampton!!! в мой первый приезд в США 1999 г мне было 23 и он сказал что хочет меня послушать, я думал это будет в одной из аудиторий его школы (Lionel Hampton Music School) Moscow Idaho но он захотел меня услышать на сцене его фестиваля а это огромный стадион и каждый день на фестиваля приходит 10000 людей (три дня идет фест) и вот я играю две пьесы в компании легендарного барабанщика Grady Tate, пианиста Bill Sharlap и басиста Santi DeBriano, вот такой крутой состав поддержал мое выступление! Хэмптону понравилось мое выступление, он говорит через день: "Будешь играть с моим Биг Бэндом в качестве солиста!". А я тогда по-английски еще не разговаривал. И вот дневная репетиция, играем "Perdido" - весь оркестр и сам маэстро у вибрафона! Я солирую, сыграл три квадрата, думаю - наверно, достаточно, а он каждый раз по окончанию квадрата говорит: "One more". И так длилось минут 20! Это был незабываемый опыт в моей жизни - прикоснутся к Легенде такого масштаба как LH !!! он стал моим крестным отцом в джазе!
Lionel Hampton introduces Nick Vintskevich:
- Ваш основной инструмент - саксофон. Почему выбор был именно таким? Это только Ваше решение?
Это было неизбежно, так как мой отец Леонид Винцкевич много лет играл в дуэте с двумя прекрасными саксофонистами. Володя Коновальцев (играл в первом составе "Аллегро") несколько лет выступал в дуэте с отцом. Жаль, не было записано ни одного диска этого дуэта, остались только концертные любительские записи. И позже – саксофонист Лембит Саарсалу из Эстонии, этот дуэт просуществовал 20 лет и был успешным (два альбома на фирме "Мелодия" и четыре альбома в Германии: один дуэтный, трио с американским гитаристом John Stowell, квартетом и трио с немецкой певицей Jutta Glaser в стиле этно-фолк). У отца с Лембитом были гастроли по Европе и Скандинавии, а в 1989 г они стали первыми советскими джазменами, официально приглашенными на гастроли в США самим Лайонэлом Хэмптоном (Lionel Hampton), c которым они играли десятки раз! Первые уроки по саксофону мне давал Владимир Коновальцев, позже Лембит Саарсалу, а потом я оказался в руках Александра Осейчука в Гнесинке, и там уже все было очень серьезно! Я получил от Осейчука прекрасное образование и рад, что попал именно к этому Мастеру, Педагогу и Саксофонисту!
- На чем (марка, возраст, история) Вы играете сегодня? Какой характер у Вашего саксофона?
Саксофоны: альт Selmer mark 6 и сопрано Yanagisawa. Про характер моего сакса трудно ответить, со стороны это видно лучше. Кто-то говорит про мой альт - "жесткий Paul Desmond", про сопрано, когда играю smooth - то "Grover", а когда в квартете Vintskevich-Taylor - "Joe Farrell". А самое главное, все чаше я слышу от разных людей, что у меня появляется характерный узнаваемый стиль и для меня это САМОЕ ВАЖНОЕ!!! Быть не похожим на других!
- Как от исполнительства Вы перешли к сочинению музыки? кто из мира музыки Вас вдохновляет? Чей композиторский опыт Вам интересен сегодня, кто Вас восхищает?
Действительно много лет я фокусировался только на занятиях на саксофоне (особенно в Гнесенке), но потом стал проводить время у фортепьяно и смотреть аккорды, различные последовательности, анализировать, разбирать песни и композиции. И как-то, в один момент начал писать свое. Композиторов, которые меня вдохновляют, очень много: от Led Zeppelin до Antonio Carlos Jobim, от Ravel до Herbie Hancock! Спасибо им - без их музыки мир был бы скучным и неинтересным, это лекарство от депрессии!!!
- Как родилась идея альбома “Vive L’amour”, в чем она состоит? Самая важная - для Вас - композиция на этом диске? Кто принимал участие в записи?
Идея альбома родилась давно, около восьми лет назад. К тому времени я стал много сочинять, получались красивые мелодии и я решил, что из них можно сделать хорошие песни. Так все и началось. Несколько первых песен спел JD Walter , очень хороший певец из NYC. У отца был с ним большой тур по Финляндии и позже мы пригласили его на фестиваль «Джазовая Провинция». В один из его приездов в Россию мы начали работу в студии Евгения Шарикова, прекрасного бас-гитариста и саунд-продюсера. Евгений внес большой вклад в создание этого альбома, диск стал нашим с ним общим детищем!
Еще несколько песен спела удивительная певица с сильной энергетикой и прекрасным тембром - Eve Cornelious (она известна по выступлениям в группе Roy Hargrove, Chucho Valdes и многих других). Ив Корнелиус тоже родом из Нью-Йорка, а близкое знакомство с ней состоялось на фестивале "Джазовая Провинция", ведь мы первыми пригласили ее на гастроли в Россию!
И третья участница записи - знаменитая Kim Nazarian, солистка прославленной группы NY Voices лауреат премии Grammy! C ней знакомство было неожиданным. Мы с отцом выступали в США на фестивале Хамптона, давали дневные мастер-классы. После нашего выступления к нам неожиданно подошел именитый тромбонист Jay Ashby и спрашивает, насколько мы заняты следующим утром. Мы были свободны, и он попросил нас принять участие в его мастер-классе, который собирался провести вместе с трубачом Claudio Roditi. Утром мы приняли участие в этом удивительном мастер-классе, где речь шла о бразильской боссанове, как ее следует правильно играть и как аккомпанировать (участвовали рояль и три духовых). После класса разговорились, я рассказал Jay, что сейчас работаю над альбомом песен. И тут он говорит, что у него жена - певица, а вокалистов всегда интересует новый материал, поэтому он хотел бы послушать несколько наших композиций. Чуть позже, днем Jay Ashby пригласил нас в комнату с роялем, где мы с отцом сыграли мои мелодии, в том числе и ту, которая в дальнейшем стала песней Vive Lamour. Именно на ней Джэй заострил внимание, заметив, что ее надо обязательно показать жене. Тут я поинтересовался, как ее имя и, услышав в ответ "Kim", спросил, не из группы ли она NY Voices? И действительно, так оно и было!
Позднее у нас прошел совместный тур с Kim & Jay по России, где Кim показала первые наброски к этой песне. Потом мы ее записали на их крутой студии в Питсбурге! Jay Ashby играл на перкашн и был со-продюсером. А на барабанах играл фантастический Joel Taylor, отец на клавишных, Евгений Шариков и Kip Reed - бас гитары. Песня VIve Lamour в 2012 продержалась два месяца в TOP 10 в штате Colorado (CША) на Aspen Beat Public Radio: она была на третьей строчке в апреле и на восьмой в мае!!! Альбом получился сильным, а песни Vive Lamour и Maybe стали настоящими Хитами!!!
- За что Вы больше всего признательны своей семье? Что для Вас значит быть частью знаменитой музыкальной династии? Это ведь и ответственность, и неизбежные рамки - и в жизни и в творчестве... Как Вы с этим уживаетесь и какие у Вас дальнейшие планы?
Рад, что родился именно в этой семье, в семье музыкантов! Я засыпал на коленях у отца, когда он занимался на рояле, часами разучивая концерты Рахманинова. С детства в доме бывали лучшие музыканты страны от Олега Лундстрема до Игоря Бутмана ! Думаю, у нас побывали почти все))) Не в жизни, не в творчестве рамок пока нет, надеюсь - и не будет. Бывают разногласия и даже серьезные, но в споре рождается истина. Именно так и происходит в нашем случае.
Месяц назад на Butman music вышел наш новый альбом "Russian Ornament", записанный с нашими постоянными партнерами-музыкантами барабанщиком Joel Taylor и басистом Kip Reed, с которыми мы играем вместе уже более 7 лет. Альбом сделан совместно с фолк-хором "Ростань", на диске есть треки как только с квартетом, так и с хором, получился такой этно-фьюжн!
Сейчас идет работа над новым альбомом в духе "Vive Lamour", в записи принимают участие потрясающие музыканты: вокалистка Kim Nazarian, гитарист Mike Miller (известный по работе c такими титанами как Chick Corea Electric Band 2 и Gino Vanelli) и, конечно, мой отец Леонид Винцкевич, Joel Taylor и Kip Reed! И есть еще одно очень знаменитое имя человека, который принял участие в записи этого альбома. Но о нем вы узнаете позже, это сюрприз!)))
Vintskevich - Taylor quartet "Groto"s Pillow"
Ник и Леонид Винцкевичи: 7 лет Butman Music
Хотя имя Леонида Винцкевича в российском джазе достаточно известно и, что называется, постоянно на слуху, публикуемые о нем сведения содержат, как правило, простые перечисления концертов и фестивалей. В данном случае я решил воспользоваться его трехдневным визитом в Екатеринбург и нашим давним знакомством для выяснения, прежде всего, "образа мыслей" одного из лучших, на мой взгляд, российско-советских джазовых пианистов. В беседе также участвовал его сын Николай, а еще один музыкант трио Винцкевича, барабанщик Олег Юданов, молча слушал наш разговор и благодушно улыбался.
Леонид Винцкевич: В моей джазовой карьере многое связано со Свердловском. Здесь состоялся один из моих первых профессиональных концертов, и здесь же я встретился с Лембитом Саарсалу, с которым впоследствии много играл и записывался. Тогда мне было удивительно, что в зале филармонии, где в течение двух вечеров играл джазовый дуэт, было полно людей. Я знаю, в Екатеринбурге есть люди, которые всегда поддерживали это искусство...
Геннадий Сахаров: ...и которые еще живы...
Слава богу что еще узнаем друг друга...
Если бы я тебя не узнал в лицо, то узнал бы по твоей музыке. Итак, двадцать лет тому назад на сцене свердловской филармонии в одном отделении выступал эстонский саксофонист Лембит Саарсалу, в другом - незнакомый ему курский пианист Леонид Винцкевич, а после этого концерта мы разговаривали за чашкой кофе, и я предложил вам поиграть вместе. Так родился этот дуэт, который просуществовал двадцать лет. Он еще существует или распался?
Мы с Лембитом недавно играли на фестивале в Норильске, затем у нас есть планы поехать в феврале в Америку вместе с моим сыном. Может быть, мы выступаем не так часто, как раньше, на это есть разные причины.
Эстетические, музыкальные или географические?
Географическая проблема существует, но есть и другая, связанная с творчеством. Есть некоторые видения, которые могут различаться, есть вещи, которые хотелось бы успеть попробовать лично мне, а Лембиту, наверное, что-нибудь другое. Ты можешь быть упертым в чем-то своем, но до какого-то периода. Никто не обладает истиной в кармане, и иметь мужество признавать авторитаризм партнера - это очень важно. Если можешь до какого-то периода идти на компромисс ради целого - то все в порядке, а если не можешь. лучше играть с другими музыкантами.
Хочу зацепиться за твое выражение "истина в кармане". Сейчас другие времена по сравнению с тем, что было 20 лет тому назад, и поэтому для очень многих музыкантов важнее "деньги в кармане", нежели "истина". А для тебя по-прежнему осталась истина, или все-таки равновесие постепенно сдвигается в сторону денег? Потому что "жить- то надо", как говорят у нас в России.
Если говорить о деньгах, то их можно было бы заработать более простым способом, потому что если ты теряешь музыкальные ориентиры, которые важны для тебя, то и само занятие теряет смысл. Конечно, я думаю о том, чтобы найти деньги на те проекты, которые меня интересуют. Но идти на компромиссы не хочу, в жизни осталось не так уж много времени, и уже появились ответы на некоторые вопросы, на которые раньше непросто было ответить. Например: что для музыканта является ориентиром ценностей? Я думаю, только гармония с самим собой. Ты можешь быть честен только перед собой.
А как же публика, которая заполняет зал, платит деньги и ждет от тебя, ну, скажем, каких-то стандартов, хорошо знакомых мелодий, накатанных программ, которые на слуху? Не входит ли это в противоречие с новыми идеями, попытками экспериментировать?
Во-первых, я не очень уверен, что публика хочет слушать только стандарты. Прошло время, когда ты должен был играть как Чарли Паркер или Оскар Питерсон, чтобы тебя называли джазовым музыкантом. Сейчас очень много информации. Мне кажется, что на вторичный продукт у нас стали реагировать так же, как в Европе или Америке.
Ну, в Америке на вторичный продукт, по-моему, реагируют очень позитивно.
Неправда, неправда. Понимаешь, совершенно невозможно представить в Америке музыканта, который играл бы как Чик Кориа и имел бы колоссальный успех. Все сразу скажут, что это копия, а подлинник-вот, рядом. Помнишь, как двадцать лет назад очень успешный в России Алексей Козлов приехал в Западный Берлин и разочаровал местную публику, а Трио Ганелина имело феерический успех..
Тогда была эпоха авангарда...
Дело не только в авангарде. Я считаю, что в репертуаре у "Арсенала" был просто вторичный продукт.
Согласен, это была действительно вторичная музыка, а у Ганелина - высокооригинальная музыка. Как раз в этот период мы с тобой и познакомились. Ты тогда играл почти фри-джазовую разновидность русского фольклора и с невероятным драйвом. Если не ошибаюсь, одна из программ называлась "Курские песни".
В самом деле, она была построена на фольклоре Курской области. Это уникальный кладезь, который надо еще изучать, и, может быть, я еще успею что-то показать из него, потому что там колоссальные истоки, импровизационные основы и удивительная ритмическая организация. Я думаю, что весь Стравинский возник из этого.
Интересная параллель. Кстати, я до сих пор вспоминаю совершенно невероятное впечатление, которое осталось у меня от прослушивания этой программы. Но вот что интересно: вчера ночью, когда я слушал твои диски. то вдруг обнаружил, что от твоего прежнего драйва, экспрессии, по сути, ничего не осталось - какая-то лирика и очень "осторожное" фортепьяно. Я вообразил себе несколько причин такой эволюции, например. желание продвинуть сына, который, на мой взгляд, вполне незаурядный саксофонист.
Ну. смотря о каком диске ты говоришь...
Обо всех. Всюду лирика, умиротворение, спокойствие. местами изысканные и даже интересные гармонические находки, но, так или иначе, совершенно отсутствует тот мощный драйв, который присутствовал двадцать лет назад. Что произошло? Может быть, возраст? Материальное или социальное благополучие?
Социальное благополучие джазового музыканта - это, в общем-то, иллюзии. Ты сам знаешь, что этой музыкой не может быть того финансового продвижения. Думаю, что причина не в этом. Был какой-то период, когда мне очень хотелось после "Полынь травы", разных негативных, трагедийных эмоций, вплоть до "бесконечного Федора Достоевского" (как Лембит и некоторые другие музыканты меня называли) найти что-то светлое, что тоже было у меня в жизни. Может быть, это неудачно получилось, и надо еще развиваться.
Очень просто: Крамер позвонил мне и сказал, что у него есть такой фестиваль в нескольких городах России, и он хотел бы видеть меня на этом фестивале в любой версии, какую я предложу. Не могу сказать, что это было очень неожиданно или жданно: я действующий артист, и какие-то звонки время от времени у меня раздаются.
Но он чем-то объяснил свой выбор? Потому что, во-первых, вы оба пианисты, и если серьезно посмотреть, то музыка у вас диаметрально противоположная. Крамер, на мой взгляд, очень виртуозный пианист, технически почти безупречный, но с недостаточно развитым музыкальным мышлением. В то время как Винцкевич и пианист европейского уровня, и с музыкальным мышлением у тебя вроде бы все в порядке.
Наверное, на фестивале должны быть очень разные музыканты. Я сам не могу поднять руку и сказать, что я потрясающий пианист, возьми меня на фестиваль... Но когда Крамер мне звонит и говорит: "Леня, ты же потрясающий пианист, и я очень хочу, чтобы ты поучаствовал в моем фестивале", - ну, наверное, это каждому приятно слышать. Мир удивителен своей многоликостью. Благодаря стечению обстоятельств я, может быть, обладаю счастливым характером. Изначально, когда я полюбил джаз, мне одновременно нравились и Эрролл Гарнер, и Пол Блей, и Орнетт Колмэн за одно и то же: когда эти люди играли на своих инструментах, я им верил, независимо от того, в каком стиле они работали. Для меня это до сих пор остается самым главным, потому что есть много примеров, когда за сложными гармониями обнаруживается пустота, а за техническим совершенством - безмыслие.
Вот это я и имею в виду, спрашивая о том, как ты попал в команду Крамера.
Могу сказать, что в этой команде есть вполне достойные музыканты... Польское трио, например, - у них совершенно свой, ни на кого не похожий, взгляд на музыку. Не думаю, что с программой Шопена Анджею Ягожинскому было очень просто выйти на сцену. В Польше, по крайней мере, это небезопасно, потому что там это святыня для многих тысяч людей...
...вообще для европейской академической традиции...
Но они никого не обманывают и не делают вид, что любят. Они это действительно любят.
Теперь мне хотелось бы подробнее узнать о фестивале "Джазовая провинция", поскольку ты его автор, идейный организатор, вдохновитель, руководитель и главный исполнитель. К сожалению, этот фестиваль до Екатеринбурга никогда не доезжал.
Это совершенно некоммерческий проект. Концепция фестиваля очень простая: насколько возможно, показать в России срез джаза сегодняшнего дня и показать его в тех городах и концертных залах, в которых он нечасто звучит, не навязывая ни авангард, ни мэйнстрим, ни свинг. Каждому ансамблю дается 25 минут, но никто не имеет целого отделения в концерте. Конечно, это дорого и никак не может окупаться, если нет дотаций и спонсоров, а потому, возможно, придется менять позиции.
Мне иногда кажется, что сейчас джаз становится более популярным, особенно у богатых людей, и они начинают платить за него деньги, а потому открывается какая-то перспектива в виде спонсорства.
Я думаю, что есть те, кто просто любит эту музыку, и те, кто готов ей бескорыстно служить... Но так или иначе, "Джазовая провинция" будет на следующий год уже в десятый раз. Восемнадцать городов, представляешь!.. Жена мне все время говорит: "Ты сумасшедший!" Наверное, так оно и есть.
А как повлияла "Джазовая провинция" на твою музыку? Ведь публика не везде одинакова, и, наверное, приходится с этим считаться.
Могу совершенно честно ответить, что моя музыка от публики не зависит. Если на сцене есть хороший рояль, мы обязательно расскажем о том, что хотим рассказать. Есть, конечно, нюансы, человек ведь не автомат - и это понятно. Но меня это совершенно не пугает, меня десятки раз спрашивали: "Неужели эти программы ты играешь в Курске? Этого не может быть".
Какие программы? Ты разве играешь фри-джаз?
Я никогда не считал себя авангардным музыкантом, а просто играл то, что слышу, и те, кто со мной, делают то же самое... Кстати, насчет сына: сейчас он стал для меня равным партнером, а его музыки в наших программах примерно процентов восемьдесят.
Говоря о том, что ты продвигаешь сына, я не имел в виду ничего плохого, потому что, если он талантливый, способный парень, и у него есть перспективы - это, в конце концов, твой долг. Чтобы вырастить партнера, даже для себя, ты должен чем-то жертвовать. Так что все вполне логично. К счастью, Олега Юданова выращивать не надо.
Это удивительный музыкант! Вообще, я думал, не взять ли еще одного ударника, т.е. квартет. Но по разным причинам это не получилось.
Больше ударных - меньше фортепьяно. Это еще вопрос, каково будет качество музыки.
Ну, результат трудно предсказать.
В одном из буклетов к твоим дискам я нашел такую цитату из американской прессы: "Прекрасный, незамкнутый в себе авангард, исполняемый Винцкевичем, где Эрролл Гарнер не противоречит Сесилу Тэйлору". Во-первых, мне не совсем понятно, что за авангард ты исполняешь, во-вторых, ты сам только что сказал, что никакой ты не авангардный пианист. Что означает эта цитата, или они там что-то перепутали?
Нет, ничего не перепутали. Ты знаешь, их поразило то, что я играл кластеры на рояле в той ритмической версии, в какой мог бы сыграть Эрролл Гарнер. Может быть, ритмическая энергия, как в сольной музыке Гарнера, но совершенно другие гармонии и эстетика. Это была рецензия в Даун Бите после выступления на фестивале Лайонелла Хэмптона. К нам подошел какой-то критик и сказал: "Как вы попали на этот фестиваль, ведь вы играете музыку, с которой Хэмптон чуть ли не борется?".
Разве может настоящий музыкант, музыкант с большой буквы - не важно, Хэмптон это, или Дюк Эллингтон, или Элла Фитцдреральд - разве могут они бороться с какой-то другой музыкой? Абсурд! Бедные американцы!
Не бороться, конечно, это в переносном смысле, но после нескольких поездок в Америку я понял, что человек должен иметь очень точные убеждения в искусстве, а они иногда могут быть настолько противоположными, что, например, заставить Сесила Тейлора сыграть с Хэмптоном...
...совершенно нереально.
Речь о том, что я воспринимаю и Сесила Тэйлора как интересного для меня музыканта, и вместе с тем восторгаюсь Хэмптоном, потому что, когда я слушаю старые пластинки трио Бенни Гудмэна, - это совершенные мастера!
Ну, с Хэмптоном - понятно, а вот насчет среза мирового джаза - каким он тебе представляется?
Сегодня джаз - это музыка ярких индивидуальностей.
???
А как же иначе? По-другому искусство вообще не может существовать.
А где они - эти индивидуальности? Ну, в России - может быть, пара-тройка, в Америке, наверное, столько же, в Европе, пожалуй, больше, чем в Америке, потому что в Америке сплошная технология, а в Европе еще осталась старая идея музыкального мышления. На мой взгляд, ты немного сместил акценты, потому что время индивидуальностей проходит, а наступает время каких-то безликих, профессиональных, крепких, технологичных, умеющих все и вся исполнителей, которые просто играют вторичную, третичную и прочую музыку, но очень редко выплывают крупные рыбы, от которых идут круги. Ну, Джошуа Редмэн, например, неплохой саксофонист, как мне кажется.
Вот видишь, кое-что сходится. Понятно, что на сегодняшний день представить Майлса Дэвиса или Колтрэй- на непросто. Но в искусстве был не только Иоганн Себастьян Бах.. Вот ты назвал Джошуа Редмэна - я был потрясен, когда слушал его в Америке, разговаривал с ним во время сольных концертов в Германии... Можно долго спорить - что он играет? Кто-то скажет - это вторичная музыка, но он играет так, что каждой его ноте веришь. А в фортепьянном джазе - Гонзало Рубалькабо - разве не уникальное событие?
Возможно, но все равно, это скорее исключения, которые подтверждают правило. Недаром большинство джазовых музыкантов ждет мессию, а некоторые совершенно бездумно обращаются к фольклору, потому что уже изыгрались, и им просто нечего сказать.
У кого-то это, возможно, идет от конъюнктуры, но если кто-то обращается к своим корням - это нормально. Я все равно уверен, что слово за новым поколением. Некоторые музыканты, играющие в Москве или в Европе, меня просто поражают. Когда услышал пластинку Джона Тэйлора As It ...это было событием. Я считаю, что джаз не мертвеет. То, что он сегодня технологичен - это проблемы роста.
Интересная мысль, по- моему, ее еще никто не высказывал. Возможно, из этой технологии что- нибудь да появится, потому что человек не может просто хорошо играть, он должен обязательно высказаться лично.
Однозначно. Это обязательно будет. Другое дело, что такое явление как Колтрэйн рождается раз в сто лет. Но чтобы он родился, должны быть предпосылки сотен музыкантов, и это происходит каждый день. Даже в одной Москве появляется множество саксофонистов, барабанщиков, пианистов.
Теперь я хочу задать вопрос твоему сыну, который учился у Александра Осейчука. Скажите, Николай, вы полностью довольны этим обстоятельством, или у вас есть претензии к своему учителю, может быть в плане технологии, творчества, культурного кругозора или что-то в этом роде. Что вы можете сказать о нем как о джазовом педагоге и человеке культуры?
Николай Винцкевич: Он профессор, и этим все сказано.
Профессор по званию, или по делу?
Он дает исчерпывающие знания.
Музыкальные, технические знания - это понятно, а как обстоят дела насчет культурного кругозора и общемузыкальной эрудиции?
Поскольку Александр Викторович - мастер саксофона, он делал упор на саксофонистах: Джеки Маклин, Орнетт Колмэн, Майкл Брэкер или кто угодно. И каждый должен решать по своему вкусу, что нравится, а что нет.
Я не в восторге от Осейчука-саксофониста, но это совершенно не значит, что он плохой педагог.
В техническом отношении он прекрасный музыкант, с другой стороны, если смотреть, какая музыка ему нравится или не нравится - это другой вопрос. Но то, что он воспитал целую плеяду классных московских инструменталистов - неоспоримый факт.
Согласен.
Это Леня Шупик, Денис Швытов, Алексей Круглов...
Круглов мне очень нравится, здесь я подписываюсь под вашим заявлением
Но они разошлись на почве того, что Алексей Круглов хочет играть по-своему, а Александр Викторович говорит, что он, дескать, не туда смотрит и не тем занимается.
Еще одна грань его педагогического подхода начинает проясняться: "не туда смотришь..."
Он хочет, чтобы музыканты играли высокотехнологичный современный мэйнстрим.
Понятно. А если музыкант хочет играть что-то другое, то пошел отсюда вон? Я, разумеется, немного утрирую, вы меня простите. В принципе, я вообще преисполнен уважения ко всем джазовым педагогам, даже если они где-то не дотягивают, потому что это совершенно некоммерческое, но святое дело. И все мои претензии и "наезды" - это чисто творческие проблемы. Я желаю вам больших успехов, тем более что в ваших сольных эпизодах на записях я нахожу очень интересные идеи и вообще большой потенциал, который в содружестве с отцом, надеюсь, разовьется в нечто значительное, а потому-флаг вам в руки.
Спасибо. Флаг взяли.
Леонид Винцкевич: А мне хочется сказать спасибо тебе и публике за интерес к той музыке, которой служим уже много-много лет и, слава богу, что эти ценности не меняются.
Геннадий Сахаров
JAZZ-KBAДPAT №2"2005
Отец Леонида Винцкевича был профессиональным музыкантом, играл на скрипке. Мать работала врачом-хирургом, но также увлекалась музыкой, пела. Сам Леонид начал играть на фортепиано с семи лет.
Леонид Винцкевич закончил Курское музыкальное училище (в выпускной программе играл с оркестром училища Второй фортепианный концерт Сергея Рахманинова), в 1968 г. поступил в Казанскую консерваторию. Его любимые композиторы - Мусоргский, Скрябин, Прокофьев, Берг, Мессиан. В годы учебы в консерватории Леонид совершенствовался не только в мастерстве пианиста: в качестве вольного слушателя он посещал занятия по композиции, дружил со студентами композиторского факультета и был первым исполнителем их новых сочинений (особенно тесные творческие отношения связывали его с казанским композитором Алексеем Руденко). Параллельно с серьезными занятиями академической музыкой он интересовался джазом. В конце 60-х он был среди самых постоянных слушателей передачи Аркадия Петрова "Радиоклуб Метроном", выходившей тогда по пятницам на радиостанции "Юность". В Курске, а затем в Казани Леонид записывал на магнитофон каждый выпуск программы и внимательнейшим образом переслушивал все, что там передавалось. Благодаря радио он узнал о бурной джазовой жизни в СССР, услышал игру тогдашних лидеров советского джаза - Георгия Гараняна, Константина Носова, Геннадия Гольштейна, Германа Лукьянова , Романа Кунсмана... Больше всего ему нравился Игорь Бриль , особенно его произведения с использованием русской мелодики.
После окончания консерватории Леонид Винцкевич вернулся в Курск, стал солистом Курской филармонии (в этом качестве он остается и сейчас). В 1974 г. в СССР началось создание первых государственных джазовых учебных заведений - эстрадно-джазовых отделений музыкальных училищ. В числе первых 20 городов, где создавалось такое отделение, был и Курск, и Леонид принял в его организации активное участие. Поскольку опыт организации (учебные программы, организация учебного процесса, методика преподавания) отсутствовали, создателям джазовых отделений со всей страны помогали москвичи, у которых такой опыт был - ведь еще в 1967 г. начала работать джазовая студия при ДК "Москворечье" (ныне - Московский колледж импровизационной музыки). Двое из преподавателей студии, Герман Лукьянов и Игорь Бриль, а также теоретик Юрий Чугунов и др., консультировали и Винцкевича. Помимо чисто педагогического опыта, Лукьянов и Бриль оказали влияние на Леонида и своим вниманием к русской музыке (у обоих, особенно у Лукьянова, в тот период было много произведений с использованием музыкального языка русского фольклора). Примерно в это же время Винцкевич случайно (на гибкой пластинке звукового журнала "Кругозор") услышал записи фольклорного хора села Фощеватово Белгородской области. Музыканта поразил гармонический и ритмический строй этих песен, он перенес их фрагменты на нотную бумагу, стараясь постичь природу ритмической организации фольклорного пения, сходной по восприятию с джазовым драйвом. Результатом обобщения всех этих влияний стали первые авторские композиции Леонида Винцкевича ("Леший", "Осенняя песнь", "Бурлацкая", "Полынь-трава"), которые он показал на джазовых фестивалях в Фергане (Узбекистан) и Куйбышеве (ныне Самара) в 1978 г. В 1979 выступил на фестивале в Таллинне в составе трио (Сергей Винцкевич - бас-гитара, Николай Адамов - барабаны). С этим же трио в том же году играл на "Московской джазовой неделе". Газета "Комсомольская правда" об этом выступлении писала: "Группа играет с нервом, хорошим задором. Острые, колкие гармонии, энергичное развитие мелодического материала, легко распознаваемые черты русской песенности, подголосочной полифонии..." Воссоединение трио произошло в 1998 г. на курской части фестиваля "Джазовая провинция-98" - братья Винцкевичи (Леонид - фортепиано и Сергей - бас-гитара) и барабанщик Николай Адамов играли часть своей программы конца 70-х, а затем к ним присоединился сын Леонида - Николай (сопрано- и альт-саксофоны), в последние годы ставший заметной фигурой среди молодых московских джазменов (он учится в Российской академиии музыки им. Гнесиных).
С 1981 г. Винцкевич отказался от ритм-секции и стал выступать соло либо же в дуэте с московским саксофонистом Владимиром Коновальцевым. В этом дуэте Винцкевич проработал до 1984 г., пока Коновальцев не организовал в Москве собственный квинтет, не оставлявший ему времени на другие проекты.
Тогда же, в 1984 г., Леонид встретился на джазовом фестивале в Свердловске (ныне - Екатеринбург) с эстонским тенор-саксофонистом Лембитом Саарсалу. Сыграв однажды вместе, музыканты создали дуэт, существующий до сих пор.
(р. 08.06.1948) - один из ведущих джазовых музыкантов Эстонии, заслуженный артист Эстонской республики. Леонид Винцкевич говорит о нем: "Саарсалу - любопытнейшая индивидуальность. Это прежде всего не "болтливый" музыкант. Нот играет мало, но каждая на месте. У него абсолютно отсутствует джазовая риторика, вся эта любовь к показной технике, пустой пассажистике. Он может сыграть два-три звука и так заинтриговать слушателя, что тот будет сидеть затаив дыхание... Это преимущественно спонтанный музыкант, лучшие идеи которого приходят на сцене, во время выступления. Поэтому с ним лучше не репетировать, а ограничиться какими-то общими схемами. Тут мы с ним расходимся: я люблю обдумывать вещь, покопаться в ней, повертеть туда и обратно мелодию, чтобы понять, что с ней делать дальше... Он интересный композитор, хотя опять же органически неспособен долго потеть, выдумывая музыку. Она у него рождается как-то на одном дыхании. Мы играем несколько нравящихся мне вещей Саарсалу. Мне чрезвычайно дорого стремление Лембита использовать в музыке элементы эстонского фольклора..." (Цитируется по: Арк. Петров. Джазовые силуэты. Москва, "Музыка", 1996).
Осенью 1984 г. дуэт Винцкевич-Саарсалу выступал на джазовом фестивале в Праге. В 1985 - на двух фестивалях в Восточной Германии (Jazzbuehne в Берлине и Jazztage в Лейпциге). В 1986 - на North Sea Jazz Festival (Гаага, Нидерланды), где вместо положенных тридцати минут благодаря теплому приему слушателей отыграли сто двадцать.
В 90-е гг. Леонид Винцкевич регулярно выступал с Лембитом Саарсалу в Германии, где в разных составах ими было записано три CD. Четвертый, также выпущенный в Германии, был записан в Москве в трио с американским гитаристом Джоном Стоуэллом, с которым Леонид и Лембит познакомились на Хэмптоновском фестивале.
Среди музыкальных проектов Леонида Винцкевича второй половины 90-х - работа с фольклорным хором "Росстань" (Курск), участие в записях "Джазового проекта братьев Ивановых " (альбомы "Black In Jazz", где Леонид участвовал в одном треке, и "I Love You", где дуэт Винцкевич-Саарсалу поддерживает контрабасист Андрей Иванов и барабанщик Дмитрий Севастьянов , а в одном треке на фортепиано играет ученик Леонида - пианист Михаил Иванов). В 1997 г., после первой "Джазовой провинции", на ныне не действующей московской радиостанции "Ракурс " в прямом эфире программы "Московский свинг" Леонид Винцкевич и Лембит Саарсалу показали авторскую программу под названием "Эстонский ветер", в исполнении которой приняли участие Андрей Иванов (контрабас) и Олег Юданов (барабаны), бывший участник легендарной новоджазовой группы "Архангельск".
Несколько раз дуэт Винцкевич-Саарсалу принимал участие в фестивале Лайонела Хэмптона (The Lionel Hampton Jazz Festival). Первое выступление дуэта на фестивале (1989) сопровождалось неожиданностью - на сцену внезапно вышел сам Лайонел Хэмптон, которому тогда был 81 год, и присоединился к дуэту со своим вибрафоном (он делает это в очень редких случаях, когда музыка гостей фестиваля ему особенно нравится). И это при том, что фестиваль исключительно традиционный, свинговый, а в игре Винцкевича и Саарсалу все-таки проглядывали более современные ноты... Позднее журнал "Down beat" писал об этом выступлении: "Два музыканта из Советского Союза показали, что стиль Эрролла Гарнера (традиция!) и стиль Сесила Тейлора (авангард!) нисколько не противоречат друг другу". Музыканты ежегодно играли на этом фестивале до 1993 г. В феврале 1999 г. состоялось шестое выступление Винцкевича и Саарсалу в Москве, штат Айдахо, где проходит этот ежегодный фестиваль; вместе с ними присутствовал и весьма успешно выступал сын Леонида, саксофонист Николай Винцкевич. В 2001-м Леонид и Лембит вновь посетили фестиваль (где не только выступали на основной сцене, но и дали несколько мастер-классов вместе с валторнистом Аркадием Шилклопером ; кроме того, Леонид выступил в качестве партнера знаменитого певца Кевина Махагани на его мастер-классе. Леонид и Лембит в этот приезд в США сделали запись музыки директора фестиваля Лайонела Хэмптона, д-ра Линна Скиннера; в настоящее время идут переговоры об издании этой записи в России.
В настоящее время основной проект Леонида Винцкевича - его дуэт с сыном, саксофонистом Николаем Винцкевичем. Дуэт записал и выпустил на лейбле Landy Star Jazz альбом под названием "Фive Song" (2001).
ЛЕОНИД ВИНЦКЕВИЧ И НИКОЛАЙ
ВИНЦКЕВИЧ - "Фive Songs"
Landy Star Jazz, 2001
"Эту программу отец и сын Винцкевичи,
пианист и саксофонист, обкатывали год.
Винцкевич-старший
предстает в этой записи не просто
зрелым мастером (не только как пианист,
мастер полистилистической, по-монковски
угловатой, по-рахманиновски
гармонически богатой импровизации, но
в первую очередь как композитор), а
одним из самых интересных джазовых
мыслителей в России, у которого и
фортепианное мастерство, и редкое
чувство формы, и поразительная
эмоциональная динамика работают на
просто-таки симфоническом уровне.
Винцкевич же младший (Николай) впервые,
пожалуй, проявляет себя не просто
сильным саксофонистом, но мыслящим,
чутким музыкантом, прекрасным
партнером - мыслящим даже не вслед
автору, а навстречу ему."
Фестиваль "Джазовая провинция"
В 1997 г. Леонид Винцкевич
впервые провел Курский джазовый фестиваль под
названием "Джазовая провинция" - к
проведению фестиваля подключился Российский
фонд культуры. В 1998 г. "Джазовая провинция-98"
превратилась в первый в европейской части России
передвижной фестиваль, за конец мая - начало июня
посетивший 8 городов: Курск, Орел, Тула, Тамбов,
Воронеж, Липецк, Белгород, Москва.
В 1999 г. II фестиваль "Джазовая провинция-99"
несколько изменил и расширил географию: две
фестивальные бригады, встречаясь в Курске и
Москве, двигались, с одной стороны, по маршруту
Калуга-Брянск-Орел-Липецк-Тамбов, с другой -
Белгород-Волгоград-Саратов-Пенза. Одиннадцать
городов, восемнадцать концертов, свыше
полутысячи участников - такой была "Джазовая
провинция-99", проходившая при поддержке
Российского фонда культуры, фирмы
"Содружество" и компании
24 марта в областной филармонии состоится программа «Vive l"amour!» («Да здравствует любовь!»). Куряне услышат и хорошо известные композиции Николая Винцкевича, и новые пьесы. Обязательно прозвучит песня «Vive l"amour!», попавшая в американские хит-парады. В Курске ее исполнит удивительная джазовая вокалистка из США Дебора Девис. За подробностями мы обратились к Леониду и Николаю Винцкевичам.
«Сын плохо учился в школе. У нас это семейное»
Застать Николая в Курске сложно. Вот и на этот раз он только что вернулся из Штатов – в Калифорнии записывал новый альбом.
– Кому первому показываете свои новые пьесы?
– В 95% случаев отцу. Но бывает, что записываю в Америке пьесы, которые он еще не слышал. Для него это становится сюрпризом, когда начинаем репетировать.
– Раньше даже споры возникали насчет музыки Николая, – улыбается Леонид Владиславович. – Поначалу говорил, что ту или иную вещь я играть не буду! А потом понял, что это неправильно – нельзя оценивать его музыку своими эстетическими мерками. Сейчас тем более, когда сын проявил себя не только как талантливый саксофонист, но и композитор.
Заниматься музыкой Николай стал, чтобы не печалить отца. «Поступив в музыкальную школу, я учился не особенно старательно, – вспоминает Николай. – Сесть за уроки было мукой. Отец, видя такое отношение, очень расстраивался. Тогда я решил: буду заниматься по часу в день – с меня не убудет, а папа останется доволен». При этом музыка в жизни маленького Коли была всегда.
«Он слушал очень много классики! – говорит Леонид Владиславович. – Года в 2–3 он еще толком говорить не умел, но всегда просил поставить пластинки, показывая пальчиком на классические, джазовые записи. А когда я садился за рояль, чтобы выучить произведения Чайковского, Сен-Санса, Коля забирался ко мне на колени и засыпал. Это тоже было частью образования. При этом не могу сказать, что судьба сына была предопределена, хотя наша семья музыкальная, и у нас дома часто были в гостях знаменитые музыканты: Олег Лундстрем, Игорь Бутман и многие звезды джаза. Лет с 15–16 я стал выпускать сына на одну площадку со звездами. Это был своего рода педагогический прием: решил, что сцена покажет – достоин он ее или нет. И все равно жена очень переживала, какое будущее ждет сына, поскольку в школе он очень плохо учился. Я же был спокоен – видел, что у парня есть голова на плечах. Это у нас, видимо, семейное. Я тоже в школе скучал до 8-го класса, а потом перевелся в вечернюю, где практически не появлялся».
– Из всех предметов более-менее интересны мне были лишь география и история, – улыбается Николай, вспоминая школьные годы. – Постоянно, сидя за партой, я отстукивал ритм или что-нибудь мурлыкал под нос. Учителя часто вызывали к доске: «Винцкевич, выйди и громко спой нам, что ты там бормочешь!» А когда задавали вопрос по теме, честно признавался, что ничего не знаю. Но это не помешало поступить в академию имени Гнесиных. Уже на первом курсе окончательно понял, что свяжу жизнь с музыкой.
– Тогда же вы стали активно сотрудничать со многими российскими поп-звездами...
– Было такое, но недолго. Понял – лучше не доедать, чем иметь дело с отечественным шоу-бизнесом. Весь концерт идет под фонограмму, а мне говорят: «Играй на саксофоне поверх, создавай ощущение живого выступления!» К тому же музыканты нашей эстрады в 90% случаев играют на уровне первокурсников Гнесинки!
– Я сказал ему тогда: будешь продолжать с ними сотрудничать, лучше бросай саксофон, – говорит Винцкевич-старший. – Просто если этим продолжать заниматься, то встает вопрос другого рода, но никак не музыкальных завоеваний.
«Хэмптон сказал: «Привози сына, послушаю»
Выбор был сделан в пользу джаза. «Впервые я поехал на джазовый фестиваль в США в 1999 году, когда мне было 23, – вспоминает Николай. – До этого легенда мирового джаза Лайонел Хэмптон сказал отцу: «Привози сына, послушаю». И я отправился в Америку, будучи свято уверен, что сыграю несколько пьес мэтру в какой-нибудь аудитории, он послушает и вынесет свой вердикт. Но Хэмптон заявил: «Будешь играть на открытии фестиваля, а через день с моим биг-бэндом». Я волновался, как никогда в жизни – выступать на большой сцене с мегазвездами перед 10-тысячной аудиторией! (Николай скромно умолчал, что тогда же Лайонел Хэмптон удостоил его чести сыграть дуэтом на закрытии фестиваля – авт.). Была еще одна проблема – я по-английски тогда совсем не говорил. Если на сцене все было более-менее ясно – музыкальная терминология интернациональна, то в быту приходилось туго. Вернувшись домой, первым делом взялся за английский».
– Перед Николаем на том фестивале выступала Дайана Кролл, – продолжает Леонид Винцкевич. – Только представьте: каково выходить на сцену после многократной обладательницы премии «Грэмми»? Считаю, что Хэмптон, открывший Куинси Джонса, Джона Колтрейна и Наткин Коула, является крестным отцом Николая в музыке. Это, конечно, чудо, которое произошло с нами. По поводу поездки в Штаты, каждый джазмен обязан побывать в стране, где эта музыка родилась. Именно там можно найти ответы на вопросы, мучающие тебя как музыканта: в правильном ли направлении двигаюсь, тем ли занимаюсь? Услышать мнение именитых музыкантов и критиков – дорогого стоит. Также нужно понимать, если, например, Хэмптон, послушав тебя, скажет: «Нет», значит, нужно вернуться домой и больше никогда не играть джаз. Такого с нами не случилось. Наоборот, мы начали понимать, что все делаем правильно. А ведь когда-то я и мечтать не мог о поездке в США! Однажды летел из Голландии в Россию и разговорился с мужчиной, чьей конечной целью была Япония. Он признался, что отправляется в Страну восходящего солнца на несколько лет, чтобы изучать древнюю игру го (что-то вроде наших крестиков и ноликов). И я подумал – неужели настанет время, когда я смогу полететь в Африку изучать африканские ритмы? И вот это время пришло. Границы открыты.
При этом у отца и сына и мысли не было уехать не то что из России, из Курска. «Не важно, где жить, важно, где играть», – уверены они.
– Но вы же не станете спорить с тем, что джаз в России – не самая популярная музыка.
– А джазу и не нужно становиться массовым, – говорит Винцкевич-старший. – Хотя то, что звучит по радио и ТВ – трагедия страны, признак массового бескультурья! Но не все так плохо. Ежегодный фестиваль «Джазовая провинция» показывает, что Курск – джазовый город. Может, дело в том, что стало модно ходить на концерты джазовых музыкантов? Что ж – это неплохо. Сейчас для «Провинции» стало нормой участие лауреатов «Грэмми», топовых фигур нашего жанра. Несколько лет назад такое было сенсацией, а сейчас – практически норма. Да и участникам фестиваля интересно выступать в российских городах. Когда к нам приезжают звезды мирового джаза, мы их ни от чего не оберегаем. Я даже их предупреждаю – вы увидите не глянцевую туристическую Россию из окна хорошего отеля Москвы, а реальную жизнь с реальными людьми. Это нравится нашим гостям, и они готовы приезжать каждый год!
Вверх ▲ — Отзывы читателей (1) — Написать отзыв ▼ — Версия для печати
Эти люди сделали себя сами. За это, и за их искусство, уважаю их очень давно. Единственное, чего не хватает нашей стране — так это таких настоящих мужиков — асов а своем деле.