1. Аллегория
Аллегория - это один из видов художественных тропов, который широко используется в литературе. Буквально термин переводится как «иносказание». АЛЛЕГОРИЯ - это иносказательное изображение отвлеченного понятия при помощи конкретного явления действительности, признаки которого помогают ярче представить это понятие, его основные черты. Это художественное представление идей (понятий) посредством конкретного художественного образа или диалога. В аллегории происходит развернутое уподобление одного предмета другому с помощью системы намеков, причем прямой смысл изображения не теряется, но дополняется возможностью его переносного истолкования.
Аллегории были известны ёще со времен Древней Греции. Правосудие иносказательно представлялось в виде богини Фемиды, в образе женщины с завязанными глазами и с весами в руках. Аллегория надежды - это якорь; аллегория свободы - разорванные цепи; аллегория мира во всем мире - белый голубь. Еще всем известные примеры аллегории: "Царство Морфея" - сон, "объятия Аида"- смерть, "форт Нокс" - неприступность, "Фемида" - правосудие.
Аллегории используются и в народном творчестве, в баснях, сказках, пословицах, притчах, где образы животных наделяются определенными человеческими качествами: лиса - хитрая и предприимчивая, заяц - трусливый, баран - тупой и упрямый, волк и медведь - агрессивные и глуповатые. Аллегорическими являются все басни И.А. Крылова, в которых животные наделены отрицательными человеческими качествами. Продолжая традиции фольклора, многие писатели посредством аллегории смогли высказать свое отношение к разным аспектам общественной жизни. М.Е. Салтыков-Щедрин в сказках «Премудрый пескарь», «Карась-идеалист», В.В. Маяковский в пьесах «Баня», «Клоп» высмеивают определенные негативные нравственные качества людей, используя аллегорические образы.
Т.о, аллегория - это слово или оборот речи, употребленные не в прямом, а в переносном значении, что напоминает нам троп "метафора". Но аллегория в отличие от метафоры охватывает все произведение, что ярко прослеживается на примере «Песни о Буревестнике» М.Горького.
Еще один пример: "Вагоны шли привычной линией, Вздрагивали и скрипели; Молчали жёлтые и синие, В зелёных плакали и пели". Чтобы понять, о чем идет речь в этих поэтических строках А.Блока, следует обратиться к истории. В начале прошлого века в России вагоны первого и второго класса были жёлтого и синего цвета, а вагоны третьего класса, в которых ездила беднота, имели зеленый цвет. Современное Блоку общество изображено поэтом с помощью аллегории - вагоны желтого, синего и зеленого цвета.
В поэме «Мертвые души» Н.В. Гоголя аллегорическим смыслом наполнены такие фамилии персонажей, как Собакевич, Молчалин, Плюшкин, а у А.С. Грибоедова - Скалозуб.
Аллегорическое значение в поэзии приобрели времена года. Весна символизирует духовное возрождение, свободу, надежду на лучшую жизнь.
Опять весна; опять смеётся луг,
И весел лес своей младой одеждой,
И поселян неутомимый плуг
Браздит поля с покорством и надеждой.
/Е.Баратынский/
А вот стихотворение, в котором чувствуется весеннее обновление не только природы, но и духовное возрождение, светлая надежда на изменения в жизни общества:
Весна! Выставляется первая рама -
И в комнату шум ворвался,
И благовест ближнего храма,
И говор народа, и стук колеса.
Мне в душу повеяло жизнью и волей:
Вон - даль голубая видна…
И хочется в поле, широкое поле,
Где, шествуя, сыплет цветами весна!
/А.Майков/
Осень в поэзии часто выступает в качестве символа упадка жизни и духа, неустроенности человека, в душе наводит тоску и печаль:
Сады молчат. Унылыми глазами
С унынием в душе гляжу вокруг;
Последний лист разметен под ногами,
Последний лучезарный день потух.
/А.Фет/
Сыны небес однажды надо мною
Слетелися, воздушных два бойца;
Один - серебряной обвешан бахромою,
Другой - в одежде чернеца.
И, видя злость противника второго,
Я пожалел о воине младом;
Вдруг поднял он концы сребристого покрова,
И я под ним заметил - гром.
И кони их ударились крылами,
И ярко брызнул из ноздрей огонь;
Но вихорь отступил перед громами,
И пал на землю чёрный конь.
/М.Ю.Лермонтов. "Бой"/
Гроза у Лермонтова стала аллегорией масштабной битвы между Злом и Добром. В бойце, на котором серебристые одежды, угадывается архангел Михаил - глава святого воинства ангелов и архангелов. При этом поэт отказывается от прямых упоминаний библейской терминологии – изначально лирический герой предполагает далекий от религиозных канонов финал поединка. По его мнению, победа вполне может достаться воину, выступающему на стороне Зла: "И видя злость противника второго, я пожалел о воине младом…". Только в конце читатель узнает о том, чем завершилась битва: "Но вихорь отступил перед громами, и пал на землю черный конь". Для Лермонтова было важно подчеркнуть контраст тьмы и света. Воин, представляющий силы Зла, облачен в одежды чернеца, сидит на коне черного цвета. Его противник «серебряной обвешан бахромою».
Аллегорические стихи есть и в творчестве А.С.Пушкина.
Сижу за решеткой в темнице сырой.
Вскормленный в неволе орел молодой,
Мой грустный товарищ, махая крылом,
Кровавую пищу клюет под окном,
Клюет, и бросает, и смотрит в окно,
Как будто со мною задумал одно;
Зовет меня взглядом и криком своим
И вымолвить хочет: «Давай улетим!
Мы вольные птицы; пора, брат, пора!
Туда, где за тучей белеет гора,
Туда, где синеют морские края,
Туда, где гуляем лишь ветер... да я!..»
/А.С.Пушкин. "Узник"/
Пушкин рисует весьма печальную картину, сравнивая южный город с сырой темницей, а свою жизнь с жизнью узника. Знойный юг ассоциировался у него с тюремной камерой, а его работа в канцелярии – с заточением. Чтобы подчеркнуть безвыходность своего положения, поэт проводит параллель с орлом, вскормленным в неволи, который является его собратом по несчастью. При этом автор отмечает, что гордая птица, никогда не испытывавшая пьянящего чувства свободы, гораздо сильнее и свободолюбивее, чем он, потому как своим криком и взглядом она словно «…вымолвить хочет: «Давай, улетим!». И, поддавшись ее уговорам, сам поэт осознает – «мы вольные птицы; пора, брат, пора!». В стихотворении «Узник» он довольно недвусмысленно намекает на то, что собирается отправиться «туда, где синеют морские края» - вскоре подает прошение о переводе его на службу в канцелярию Одессы.
Еще одно стихотворение Пушкина с аллегорическим содержанием:
В пустыне чахлой и скупой,
На почве, зноем раскаленной,
Анчар, как грозный часовой,
Стоит - один во всей вселенной.
Природа жаждущих степей
Его в день гнева породила,
И зелень мертвую ветвей
И корни ядом напоила.
Яд каплет сквозь его кору,
К полудню растопясь от зною,
И застывает ввечеру
Густой прозрачною смолою.
К нему и птица не летит,
И тигр нейдет: лишь вихорь черный
На древо смерти набежит -
И мчится прочь, уже тлетворный.
И если туча оросит,
Блуждая, лист его дремучий,
С его ветвей, уж ядовит,
Стекает дождь в песок горючий.
Но человека человек
Послал к анчару властным взглядом,
И тот послушно в путь потек
И к утру возвратился с ядом.
Принес он смертную смолу
Да ветвь с увядшими листами,
И пот по бледному челу
Струился хладными ручьями;
Принес - и ослабел и лег
Под сводом шалаша на лыки,
И умер бедный раб у ног
Непобедимого владыки.
А царь тем ядом напитал
Свои послушливые стрелы
И с ними гибель разослал
К соседям в чуждые пределы.
/А.С. Пушкин "Анчар"/
Анчар – это название индийского дерева, сок которого содержит в себе смертельный яд. Но разве только о дереве здесь идет речь? Это стихотворение о неправедном мироустройстве, о роли человека в нём, о трагических, непримиримых взаимоотношениях между непобедимым владыкой и бедным, бесправным рабом. В начале стихотворения автор вводит понятие «анчар» - «древо яда». Ядом, который присутствует в дереве, пропитано всё, от корней до листьев. Всякое живое существо, приближающееся к страшному дереву, гибнет. Ни зверь, ни птица не подходят к нему, зная его вредоносное свойство. А высшее существо на земле – человек, посылает к дереву другого человека за смертельной смолой. Главная мысль стихотворения – активный протест против беспредельной власти одного человека над другим. Трагедия заключается в том, что эту власть как носитель её (князь, царь), так и подданные (бесправные рабы) находят естественной и законной. Главная тема стихотворения – вселенское зло, рассматриваемое как с философской, так и с общечеловеческой точки зрения. Зло – бич человечества. Символ зла – анчар – «древо смерти». С анчаром соотносится философская проблема жизни и смерти. Эти стихи -аллегория, где каждая строка метафорична, помимо явного, прямого сюжета, несет в себе символическое содержание.
Итак, и метафора, и аллегория являются художественными тропами в языке литературного произведения. Оба средства применяются для создания яркого, зримого образа, основанного на переносном значении слов, что роднит эти разные тропы. Но механизм возникновения аллегории несколько иной, чем у метафоры. Метафора основана на сравнении, а аллегория - на иносказании. Аллегория возникает в художественном тексте или в публицистике, если отвлеченное понятие изображают с помощью конкретного предмета, который помогает ярче воплотить это понятие, показать основные его черты, она есть зашифрованный образ в виде иносказания. Например, абстрактные понятия воплощаются с помощью конкретных образов: мир во всем мире - это белый голубь с оливковой веточкой в клюве; хитрость - это лиса; коварство - это змея. Аллегория бывает объёмной, например, вся басня является аллегорией. Метафора же основывается на сравнении, она может воплотиться в одном слове или в выражении и показывает лишь какую-то грань рассматриваемого предмета, тогда как аллегория создает развернутый и законченный образ.
2. Символ
В художественных текстах символичность кроется в сравнении, метафорах и даже в эпитетах. СИМВОЛ– это признак, предмет или знак, который замещает другой предмет и выражает его скрытую от посторонних взглядов суть. Кроме того, символ является проводником в художественный мир автора, который применил данный символ.
Символ в литературе – это категория эстетики и принцип установления закономерностей. Каждый символ несет в себе особый смысл. В литературе и поэтике символ помогает читателю понять тайны мира как в искусстве, так и в реальности. Иными словами, символ в литературе – это образ, который выражает смысл какого-либо предмета или явления в конкретной форме.
Многие литературоведы полагают, что символ в литературе – это троп. Однако на этот счёт есть несколько мнений. Например, одно из них таково: символы схожи с тропами, особенно с метафорой и сравнением, но смысловое содержание символа глубже и полнее. Отличие символа от метафоры заключается в том, что метафора создается на глазах у читателя. Символ имеет свойство входить в метафору. Но это не обязательно. В отличие от аллегории, символ может заключать в себе множественность образов и смыслов, которые объясняются контекстом. СИМВОЛ в литературе – это метод придания образу глубины и выразительности, благодаря которому связываются самые разные планы: сюжетный, мифологический, исторический и так далее.
В каждую эпоху символы были разными, но есть и множество установившихся символов. Например, сердце – это символ любви. Черный цвет обозначает печаль, утрату и даже смерть. Собака – преданность; осел – упрямство; скипетр – власть; роза – женственность; лилия – чистоту и невинность; лев – силу; зеркало – потусторонний мир; солнце (по Достоевскому) – символ жизни; свеча – веру в Бога, божественную силу. Свет в народных традициях соотносят с солнцем, летом, теплом, цветами. Он символизирует красоту жизни, воплощает истину, праведность, святость и миропорядок. Он символизирует Божью благодать и отвращает от человека нечистую силу. Солярные (солнечные) символы несут в себе божественные образы и его силы.
Луна ассоциируется в народных поверьях исключительно с миром мертвых. Луна противопоставляется Солнцу - божеству жизни, тепла и света. Все славяне считали, что лунный свет опасен. Луна символизировала целомудрие, безразличие, изменчивость и непостоянство. Однако полная луна ассоциировалась с кругом, то есть с символом совершенства и цельности.
Свеча – духовный образ. Свеча чаще всего изображается в мире тьмы и невежества. Она является одним из важнейших символов православной традиции. Символизирует Христа, церковь, благодать, веру, память и так далее. В частном смысле свеча ассоциируется с одиночеством и трепетностью человеческой души, а также краткостью его земного существования. Недаром именно свечу зажигают, когда умирает человек. Родственники этим обрядом хотят осветить его путь в мир смерти.
Особенную роль осмысление символа приобретает в направлении поэзии конца 19 - начала 20 веков - СИМВОЛИЗМЕ. Одни из важнейших принципов символической поэзии - синтез и внушение: этими качествами должен обладать символ. Но в символистской среде слово «символ» часто смешивали с аллегорией и мифом. Аллегория - это воплощение определенных абстрактных идей, тогда как символ выявляет неясное - он погружается в тайну идеи или в состояние души, которое поэт пытается извлечь из собственных глубин.
Символическая поэзия - враг поучений, риторики, ложной чувствительности и объективных описаний; она стремится облечь идею в чувственно постижимую форму, однако эта форма - не самоцель, она только служит выражению идеи, не выходя из-под её власти. С другой стороны, символическое искусство противится тому, чтобы идея замыкалась в себе самой. Картины природы, человеческие деяния, все феномены жизни значимы для символистов как осязаемые отражения идей, указующие на своё тайное родство с ними.
Символистскому синтезу соответствовал особый стиль, отсюда в этой поэзии часты непривычные словообразования, многозначительные повторы, таинственные умолчания, неожиданная недоговорённость. Символическая поэзия - это поэзия, в которой сливаются два содержания: скрытое и очевидное, его содержание всегда закончено само по себе, оно имеет самостоятельное существование, богатое оттенками. В аллегории, напротив, конкретный смысл является подчиненным элементом, играет служебную роль.
Набор символов того или иного поэта далеко не всегда индивидуален: он может черпать свою символику из арсенала эпохи, культурного направления, социального круга. Символ связан с памятью культуры. Большинство наиболее устойчивых символов имеет своим источником мифологические образы. Важнейшую роль в осмыслении цели и природы искусства символ приобретает в русском символизме. Символисты видели в символе идеальный художественный образ, взятый из природы и преображенный творчеством, образ, соединяющий в себе переживание художника и черты, взятые из природы. Один из самых ярких поэтов-символистов Серебряного века был Николай Гумилев.
Один из сквозных символов в художественном мире Гумилева это образ-мотив варварской стихии, особенно в раннем периоде его творчества: темы дикарства, экзотических примитивных культур - так называемая «африканская тема». Гумилев считал примитив потенциальным истоком обновления в искусстве. Образ-мотив варварства, с одной стороны, был связан с мотивом ожидания наступления неизбежной спасительной катастрофы и с настроениями конца века, которыми было проникнуто мироощущение модернизма. В основе его - разрушительная сила, приносящая одновременно возмездие и искупление. Варварская стихия в поэзии символизма - это актуализация народной, древней культуры, поиск в примитивном первозданном полусказочном мире «истинного» существования, обращение к «истокам».
Лирический герой Н. Гумилева осознает своей целью покорение и укрощение варварской стихии и отождествляет себя с конквистадором-мессионером. Культурный знак "конквистадор" функционирует наряду с другими распространенными образами-знаками.
Я конквистадор в панцире железном,
Я весело преследую звезду,
Я прохожу по пропастям и безднам
И отдыхаю в радостном саду...
/Н.Гумилев/
Со стихийностью также связан и лирический герой блоковской поэзии, жаждущий слияния с несущей космическое, упорядочивающее начало Девой.
Многие тексты Гумилева построены на противопоставлении варварства и культуры, точнее, на нейтрализации этой антитезы, то есть уравнивании варварства и культуры. В роли варварства в таких стихотворениях могут выступать образы экзотического мира, связанные со «звериным», «природным» началом:
Над тростником медлительного Нила,
Где носятся лишь бабочки да птицы,
Скрывается забытая могила
Преступной, но пленительной царицы.
Ночная мгла несет свои обманы,
Встает луна, как грешная сирена,
Бегут белесоватые туманы,
И из пещеры крадется гиена.
Ее стенанья яростны и грубы,
Ее глаза зловещи и унылы,
И страшны угрожающие зубы
На розоватом мраморе могилы.
«Смотри, луна, влюбленная в безумных,
Смотрите, звезды, стройные виденья,
И темный Нил, владыка вод бесшумных,
И бабочки, и птицы, и растенья.
Смотрите все, как шерсть моя дыбится,
Как блещут взоры злыми огоньками.
Неправда ль, я такая же царица,
Как та, что спит под этими камнями?
В ней билось сердце, полное изменой,
Носили смерть изогнутые брови,
Она была такою же гиеной,
Она, как я, любила запах крови».
По деревням собаки воют в страхе,
В домах рыдают маленькие дети,
И хмурые хватаются феллахи
За длинные, безжалостные плети.
/Н.Гумилев. «Гиена»/
Стихотворение «Гиена» - это характерный пример того, что в поэзии Гумилева символические знаки используются как аллегории. При этом у аллегории развивается своеобразная многозначность - она отсылает не к одной знаковой системе. Внутри каждой знаковой системы она имеет одно, определенное, значение, но в тексте ее значение одновременно направлено, как минимум, в две стороны. В начале стихотворения даются два образа -
Царицы:
"Над тростником медлительного Нила, где носятся лишь бабочки да птицы, скрывается забытая могила преступной, но пленительной царицы"
И гиены:
"Ночная мгла несет свои обманы, встает луна, как грешная сирена, бегут белесоватые туманы, и из пещеры крадется гиена. Ее стенанья горестны и грубы, глаза ее зловещи и унылы, и страшны угрожающие зубы на розоватом мраморе могилы".
Затем описание этих образов идет одновременно - путем сравнения одного с другим, это сравнение организованно прямой констатацией их равнозначности:
«…Смотрите все, как шерсть моя дыбится, как блещут взоры злыми огоньками, не правда ль, я такая же царица, как та, что спит под этими камнями? В ней билось сердце, полное изменой, носили смерть изогнутые брови, она была такою же гиеной, она, как я, любила запах крови».
Культурное и дикарское уравниваются. Образ царицы здесь - знак культуры, а образ гиены - знак первобытного дикарского начала. В стихотворении «Гиена» слову «царица» возвращено внесимволическое значение. Но сама возможность прочтения стихотворения в иносказательном смысле говорит о некоем потенциале присутствия в гумилевском слове чего-то, что отличает его от стандартного слова. И речь здесь идет не только о поэтической метафоричности.
Несмотря на то, что слова не имеют символического значения, они «нагружены» аллегоричностью. Понимание стихотворения возможно, если под образом царицы понимать знак культуры, под образом гиены - варварство, дикарство. Значит, «прямое» значение слова также вытеснено «знаковым». Это легко почувствовать, если учесть, что сами образы царицы и гиены условны. Гумилевская аллегория - это трансформация символа.
Само появление образа царицы в качестве знака культуры во многом подсказано тем, что культура как таковая воспринималась Гумилевым через символизм. Образы, связанные с разрушающей стихией, в стихотворении «Варвары» - это «могучие грубые люди» появляются в ожидающей их униженно стране:
Когда зарыдала страна под немилостью Божьей
И варвары в город вошли молчаливой толпою,
На площади людной царица поставила ложе,
Суровых врагов ожидала царица, нагою.
Трубили герольды. По ветру стремились знамена,
Как листья осенние, прелые, бурые листья.
Роскошные груды восточных шелков и виссона
С краев украшали литые из золота кисти.
Царица была - как пантера суровых безлюдий,
С глазами - провалами темного, дикого счастья.
Под сеткой жемчужной вздымались дрожащие груди,
На смуглых руках и ногах трепетали запястья.
И зов ее мчался, как звоны серебряной лютни:
«Спешите, герои, несущие луки и пращи!
Нигде, никогда не найти вам жены бесприютней,
Чьи жалкие стоны вам будут желанней и слаще!
Спешите, герои, окованы медью и сталью,
Пусть в бедное тело вопьются свирепые гвозди,
И бешенством ваши нальются сердца и печалью
И будут красней виноградных пурпуровых гроздий.
Давно я ждала вас, могучие, грубые люди,
Мечтала, любуясь на зарево ваших становищ.
Идите ж, терзайте для муки расцветшие груди,
Герольд протрубит - не щадите заветных сокровищ.
Серебряный рог, изукрашенный костью слоновьей,
На бронзовом блюде рабы протянули герольду,
Но варвары севера хмурили гордые брови,
Они вспоминали скитанья по снегу и по льду.
Они вспоминали холодное небо и дюны,
В зеленых трущобах веселые щебеты птичьи,
И царственно-синие женские взоры... и струны,
Которыми скальды гремели о женском величьи.
Кипела, сверкала народом широкая площадь,
И южное небо раскрыло свой огненный веер,
Но хмурый начальник сдержал опененную лошадь,
С надменной усмешкой войска повернул он на север.
/Н.Гумилев "Варвары"/
Итак, символ - это своеобразный вид тропа. Приведу цитату советского и российского литературоведа и филолога-классика, историка античной литературы и русской поэзии М.Л.Гаспарова:
«...вдобавок к шести тропам традиционной риторической теории поэтическая практика изобрела седьмой, до сих пор не получивший бесспорного названия и определения. Тропами назывались случаи употребления слова в несловарном, переносном значении, то есть именно то порождение нового значения, к которому стремились модернисты. Шесть традиционных тропов были: метафора..., метонимия.... синекдоха.... ирония..., гипербола... и, наконец, эмфаза - сужение значения («этот человек был настоящий человек», то есть герой; «здесь нужно было быть героем, а он только человек», то есть трус). К этому списку новое время добавило, так сказать, антиэмфазу - расширение значения, размывание его... Какое слово из традиционного репертуара литературной терминологии естественно напрашивалось для обозначения нового приема? Символ».
Аллегория - один из приемов иносказания. Она выражает в конкретном образе отвлеченную идею, понятие (мудрость, любовь, верность, хи трость, добро и т. п.). Аллегория, в отличие от символа, может иметь только одно, определенное истолкование. Так, в европейской культурной традиции крест понимается как аллегория веры, лев - аллегория могущества, сердце - аллегория любви и т.д.
Многие аллегорические образы имеют мифологическое происхождение. Например, древнегреческая богиня Фемида выступает как аллегория правосудия, а римская Фортуна - аллегория счастья.
Этот прием часто используется в притчах и баснях, где волк аллегорически изображает алчность, лисица - хитрость и т.д.
Помимо общеизвестных аллегорий различают и авторские. К таким можно отнести образы вещей из «Мистерии-буфф» В. Маяковского: Серп, Молот, Игла, Пила и др. Как один из приемов аллегоризации героев авторы используют «говорящие» имена и фамилии: секретарь Молчалин у А. Грибоедова, судья Ляпкин-Тяпкин у Н. Гоголя, градоначальник Негодяев в городе Глупове у М. Салтыкова-Щедрина, «главначпупс» Победоносиков у В. Маяковского и т.п.
(Источник: Справочник школьника: 5—11 классы. — М.: АСТ-ПРЕСС, 2000)
В отличие от гротеска аллегория и символ не деформируют реального облика действительности (если, конечно, не принимать в расчет анималистическую аллегорию басни). И если все же мы относим их к разряду условных форм, то прежде всего потому, что перед нами двуплановые изображения, предлагающие нам определенные условия для понимания необходимости перехода в иное измерение смысла. Сущность здесь не заключена непосредственно в явлении, как это бывает с вещами и процессами реального мира. В символе и аллегории она как бы таится за явлением, скрывается «по ту сторону» его. Символ и аллегория предполагают существование двух смысловых рядов: того, который заключен в изображении, и того, на который оно намекает. Сосуществование в образе изображенного и подразумеваемого — вот что объединяет эти условные структуры.
Что же разъединяет их? Аллегория достаточно ясно и прямо намекает на второй широкий план изображения. Намекает словесно: второе измерение ее смысла подсказано читателю либо в форме басенной сентенции, либо в форме расшифровывающего названия («Телега жизни» Пушкина), либо непосредственно в тексте («Ключ юности, ключ быстрый и мятежный», «И третий ключ — холодный ключ забвенья»— у Пушкина).
Аллегория у Крылова
Впрочем, степень настойчивости аллегорического намека различна. Наиболее неуклонно и последовательно переводит мысль во второй план изображения басенная аллегория, прибегающая к сентенции. В докрыловской басне она закреплена за авторским словом и появляется, как правило, в финале. Но уже Крылов перестраивает и разнообразит формы ее воплощения. Нередко она являет у него бегло брошенный афоризм, сгусток народной мудрости. Таким афоризмом не только завершается, но иногда и открывается басенный текст («У сильного всегда бессильный виноват» и т. п.). Порою сентенция вкладывается в уста басенных персонажей, проникаясь естественностью живого разговорного слова, обращенного к собеседнику. Смысл крыловского нравоучения часто уже, чем та образная картина, которая разворачивается в басенном сюжете. Да и образы крыловских персонажей несут в себе возможности смысла, не перекрытые басенной сентенцией. Не перекрытые хотя бы потому, что вместе с ними в мир крыловской басни входит неповторимый русский быт, проявления русских нравов и все это уже не умещается в безликой всеобщности нравоучения.
Вообще чем менее настойчиво и прямолинейно аллегорическое изображение стремится расшифровать свой смысл, тем полнокровнее образ, живее аллегорическая картина. Чтобы убедиться в этом, достаточно сравнить, например, «Дорогу жизни» Баратынского и пушкинскую «Телегу жизни».
Аллегория в "Дороге жизни" Баратынского
Лирическая миниатюра Баратынского буквально от строки к строке накапливает в своей композиции детали, указывающие на второй аллегорический план изображения: «дорога жизни», «судьба благая», «годы почтовые», «путевые прогоны жизни». Все это метафоры, в которых сопряжение двух планов столь явно, что мы ни на миг не теряем ощущения, насколько несамостоятелен здесь первый «дорожный» слой образа. Только строка «с корчмы довозят до корчмы» выпадает из метафорического контекста. Впрочем, и то лишь отчасти. Контекст расшифровывает ее смысл, и нам становится ясно, что «корчмы» у Баратынского — обозначение этапов человеческого бытия. Вообще поэтический образ Баратынского балансирует на грани между аллегорией и развернутой метафорой, настолько откровенны здесь сопряжения двух жизненных сфер (предметной и психологической).
Аллегория в "Телеге жизни" Пушкина
По сравнению с «Дорогой жизни» Баратынского в пушкинской «Телеге жизни» широко развернут предметно-сюжетный слой изображения. То, что у Баратынского брошено мимолетно (образ этапов, стадий человеческого бытия), это у Пушкина получает широкий композиционный разворот.
Все стихотворение воспринимается как аллегория трех возрастов человеческой жизни: юности, зрелости и старости. Намеки на второй, аллегорический смысл образа здесь разбросаны более скупо; они лишь в названии стихотворения да в образе времени: «ямщик лихой — седое время». Но главное в том, что картина дорожного странствия обрастает у Пушкина такими подробностями, которые сообщают ей известную изобразительную автономию. Она и сама по себе занимательна, хотя бы сменою вполне реальных, психологически точных настроений путника. Сначала живейшее любопытство, радость движения и готовность смело встретить все тяготы странствия; затем спад интереса и появление ощущения неудобства пути и, наконец, равнодушие и привычка, погашающая остроту и свежесть впечатлений. Пушкинская аллегория несет на себе отпечаток дерзкой по тем временам поэтической простоты и комического изящества, впрочем, не заслоняющего драматической серьезности ее смысла. Разговорная интонация и обилие прозаизмов лишь усиливают это впечатление.
Иной речевой рисунок мысли характерен для аллегории Баратынского. Романтически приподнятая стилистика ее («сны златые», «судьба благая», «безумцы») побуждает вспомнить традиционно рафинированный словарь русской элегической лирики начала XIX столетия.
Аллегория в стихотворении "Трактир жизни" Анненского
Иногда аллегорический намек возникает в произведении как острая смысловая неожиданность. Пока мы не наткнулись на нее, мы склонны воспринимать изображенное в жизнеподобном, а не в условном ключе. Таково стихотворение Иннокентия Анненского «Трактир жизни».
Последнее слово этого стихотворения «гробовщик» резко смещает смысловые соотношения всех деталей. Поначалу перед нами колоритное изображение трактира, воспринятого оком завсегдатая. И лишь поднявшись на вершину последнего, «ключевого» слова, мы видим, как в единый миг у нас на глазах словно бы ниспадает завеса с тривиального маскарада жизни. Открывается второй, трагически глубинный смысл изображения, и вся конкретика его начинает звучать по-новому. И атрибуты трактирного пиршества с его обнаженной прозаичностью, и зловещая гримаса скуки, проступающая сквозь лихорадочную жажду забвения, и унылая повторяемость жизненного ритуала, призванного лишь отвлечь мысль от грозной и темной изнанки бытия, — все обретает здесь особое значение в свете завершающей истины о фатальной близости смерти. Смерть всегда рядом, всегда настороже и готова дунуть на оплывший огарок свечи.
Аллегорический образ Китая
За пределами басни, в которой аллегория органична постольку, поскольку здесь она врастает в жанровый принцип изображения, за этими пределами аллегория в поэзии всегда несет в себе известный риск и угрозу рационалистичности. Поэтому в XIX веке аллегория все реже и реже напоминает о себе в поэзии, тяготея, скорее, к прозе, к ее сатирическим жанрам. Здесь она используется как способ легкой зашифровки смысла и как форма художественного «остранения». И в том и в другом качествах в сатире и в критике XIX века пользуются, к примеру, аллегорическим образом Китая. Позволяя слегка вуалировать картину российских нравов (однако так, чтобы смысл изображения был вполне доступен для «посвященных»), эта аллегория со всеми ее «китайскими» атрибутами, остраняя восприятие русской реальности, создавала комический эффект. Китайский традиционализм воспринимался российскими прогрессистами (Белинским, например) как гиперболизированная форма социальной недвижности, а пресловутые китайские мандарины — как карикатурное воплощение деспотизма. Разумеется, все это скорее было мифом, нежели реальностью, но мифом, которым было удобно пользоваться для жесткой критики «язв российской действительности». С виртуозной комичностью подхватывает аллегорическую семантику Китая А. К. Толстой.
Пример с аллегорическим использованием «китайской» семантики доказывает, что аллегория в поэзии (да и в прозе тоже) далеко не всегда индивидуальна по художественному происхождению своему. Она заимствуется иногда из арсенала традиции, но, подхваченная крупной художественной индивидуальностью, она, естественно, обретает неповторимый художественный разворот.
Аллегорический образ моря
Таков, например, традиционный образ странствия по морю (разумеется, это море житейское, или море бед, или, наконец, море судьбы) со всем его набором сюжетных мотивов: буря, кораблекрушение, желанная гавань. Мотивы эти могут быть представлены в полном комплекте или с отсечением каких-либо звеньев. Но в любом случае читательское восприятие, привыкшее к аллегорической параллели «море» — «жизнь», легко проникает во второй смысловой план изображения. Традиционный аллегоризм этого соотнесения, по всей очевидности, облегчал для читателя иносказательное истолкование сюжета пушкинского стихотворения «Арион» (сюжета, опирающегося на античный миф об Арионе) в свете авторской судьбы, несмотря на отсутствие каких-либо явных аллегорических намеков.
Аллегорический образ может быть размещен в центре достаточно обширного прозаического повествования. И тогда он становится его средоточием, фокусом, вбирающим в себя сюжетные и смысловые линии целого. Подобный образ иногда на грани с символикой, но отличается от символа прозрачностью и определенностью значения. Такова аллегория «красного цветка» в рассказе В. М. Гаршина «Красный цветок».
Аллегория у Гаршина и Новалиса
В том, что это аллегорический образ зла, контекст рассказа не оставляет ни малейшего сомнения. Широта его смысловых горизонтов, его философичность роднят его с символом. Но потаенного мерцания смыслов и ощущения затягивающей глубины, порождаемых символом, в гаршинском образе нет. Чтобы это стало вполне очевидно, достаточно сравнить его с символикою "голубого цветка" в романе выдающегося немецкого романтика Новалиса «Генрих фон Офтердинген». В образе этом заключена у Новалиса огромная сопрягающая энергия, множество отблесков оставляет он в структуре романа, связывая прежде всего две его сферы, два мира — прозаический и поэтический, реальный и идеальный. В нем отсвечивает и утопическая мечта Новалиса о возможности тотальной «романтизации» жизни, и его восприятие сказки как универсального начала поэзии. «Голубой цветок»— воплощение неуловимой и неизъяснимой поэзии бытия, рассеянной в мире и вот как бы собравшейся в едином «предмете». Это и символ волшебно ускользающей души Матильды, и которой для Генриха сосредоточилось все очарование мира, ибо душа эта есть не что иное, как эманация «вечной женственности». Недаром в финале романа она как бы возрождается в новом воплощении (по закону метемпсихозы) в облике юного существа, напоминающего Генриху умершую возлюбленную.
Аллегория – иносказание, наглядное, картинное выражение абстрактных явлений посредством конкретного образа, т. е. в аллегории конкретный образ получает абстрактное значение, обобщается, то или иное понятие созерцается сквозь образ. По механизму создания аллегория близка метафоре.
Функции аллегории: создание подтекста, яркого образа, характеристики психологических особенностей персонажа, нравственная оценка.
Особенно явственно аллегория проявляется в различных дидактических поэтических жанрах, например: басня, притча. Они обычно построены целиком на этом приеме. Характерно это и для других аллегорических произведений, основу которых составляет намерение иллюстрировать или пояснить конкретным нечто отвлеченное.
Где может использоваться аллегория? Это средство является очень распространенным в различных сферах искусства. Осуществима она не только в поэзии, но и в различных пластических искусствах. Таких как скульптура или же аллегория в живописи. Распространена она для изображения художественной действительности, используется традиционно как в книжной литературе, так и в фольклоре. Словарь литературных терминов определяет это средство как изображение через конкретный образ отвлеченного понятия. Аллегория очень часто используется в баснях и сказках. В них под видом животных могут подразумеваться различные человеческие пороки. Могут изображаться аллегорически важные политические и исторические события. В русской литературе мастерами использования этого средства были И. А. Крылов и М. Е. Салтыков-Щедрин. Каждый в своем жанре, они создали великолепные образцы произведений (аллегорических). Использование этого приема у обоих авторов является сложным.
Пантера, лев и волчица изображают собою три главенствующие порока, считавшиеся тогда преобладающими в мире, а именно: сладострастие, гордость и алчность. (Данте)
Вопрос 22. Стилистические функции аллюзии.
Аллюзия – троп, заключающийся в намёке на литературный, исторический, мифологический или политический факт, закреплённый в текстовой культуре или в разговорной речи:
Аллюзия представляет собой заимствование некоего элемента из инородного текста, служащее отсылкой к тексту-источнику, являющееся знаком ситуации, функционирующее как средство для отождествления определённых фиксированных характеристик. В этом смысле аллюзия – интертекст, элемент существующего текста, включаемого в текст создаваемый.
Если аллюзию понимать широко, то она может заключаться в прямом упоминании и быть скрытой. Скрытые аллюзии могут быть перифрастическими, могут быть построены как загадка.
Аллюзии могут быть общеизвестными и контекстными. Контекстные аллюзии понятны в определенную эпоху или в определенном кругу.
Приём аллюзии может использоваться для вуалирования смысла в условиях подцензурной печати («эзопов язык»).
Аллюзия – весьма эффективное стилистическое средство создания образности, выразительности, воздействия на мыслительную и чувственную сферы адресата.
М.Д. Тухарели предлагает следующую классификацию аллюзий по их семантике:
Имена собственные - антропонимы. К этой же группе относятся: часто встречаемые в художественном произведении зоонимы - имена животных, птиц; топонимы - географические названия; космонимы - названия звезд, планет; ктематонимы - названия исторических событий, праздников, художественных произведений и т.д.; теонимы - названия богов, демонов, мифологических персонажей и т.д.
Библейские, мифологические, литературные, исторические и прочие реалии.
Отзвуки цитат, ходовых речений, контаминации, реминисценции.
С точки зрения структуры аллюзия может быть представлена словом, сочетанием слов и более крупными по объёму и конструкции словесными образованиями. М. Д. Тухарели выделяет аллюзии - сверхфразовые единства, аллюзии - абзацы, аллюзии - строфы, аллюзии - прозаические строфы, аллюзии - главы, наконец, аллюзии - художественные произведения.
Что касается последней разновидности аллюзии, А А. Мамаева называет её архитектонической. Такая аллюзия представлена целым художественным произведением, повторяющим расположение частей и особенности другого художественного произведения. Но в мировой литературе найден лишь один пример подобного рода аллюзии - «Уллис» Д. Джойса, дублирующее «Одиссею» Гомера.
Функции аллюзий
В составе художественного произведения аллюзия обладает огромным потенциалом создания подтекста. Этот приём даёт автору возможность в сжатой форме передать большое количество информации, выразить своё отношение к героям или событиям, навести читателя на определенную мысль. Аллюзия выполняет следующие функции:
Оценочно-характеризующая (сравнение персонажа с каким-то предметом);
Текстоструктурирующая.
Осуществляемая аллюзией внутритекстовая связь относится к форме ассоциативной когезии, поскольку помогает в скреплении художественного произведения и одновременно вносит дополнительную информацию извне.
Донос оставя без вниманья,
Сам царь Иуду утешал
И злобу шумом наказанья
Смирить надолго обещал! (Пушкин)
Аллегория – это использование отвлеченных понятий, которые символически передают характеристики конкретного образа. Одно слово иллюстрируется с помощью другого. Аллегория включает в себя два важных компонента. Смысловой элемент аллегории – это предмет, который изображает автор, но не называет его.
Например, мудрость, храбрость, доброта , юность. Второй элемент - это предметный объект, который должен передать в произведение названное понятие. Например, сова – это существо, которое означает мудрость.
Чаще всего аллегории – это устойчивые образы, которые переходят из произведения в произведение. Чаще всего используется в баснях или притчах. Так, главные персонажи басней являются аллегориями. Например, в известной басне Крылова «Ворона и лисица» лиса – это аллегория хитрости. Почти все животные в баснях Крылова являются постоянными аллегориями, поэтому прочитав название «Свинья под дубом », читатель сразу понимает, что басня высмеивает человеческое невежество. Ведь свинья для Крылова - это аллегория невежества.
- Хвойные растения - сообщение доклад
Хвойные единственные растения в своем роде, которые круглый год остаются зеленными, неважно, зима это или лето, зеленые иголочки всегда будут радовать глаз человека. Как оказывается, к хвойным растениям
- Кратко Ледовое побоище 1242 года для детей
5 апреля 1242 году на Чудском озере произошло сражение между войском Александра Невского и рыцарями Ливонского ордена. Впоследствии эту битву стали называть «Ледовое побоище».
- Как научить писать ребенка сочинение 2, 3, 4, 5, 6 класс
Зачастую школьники младших классов сталкиваются с проблемой написания сочинений. Они просто ещё не умеют этого делать. Конечно, нужно не запускать проблему, не доводить до того
- Арктика - сообщение доклад (4, 5, 7, 8 класс окружающий мир)
Огромный и безмолвный, покрытый вечными льдами и снегами район Земного шара - вот что такое Арктика. В переводе с греческого языка, это означает далекий край, расположенный под созвездием Большой Медведицы.
- Какое первое животное запустила франция в космос?
Франция, удивительная страна, она имеет свой неповторимый колорит с привкусом романтики. Поступки французов всегда были неординарными, и касается это не только банальных вещей, но и даже первого полета животного в космос.
Красивое слово «аллегория», значение его не всем понятно. На одном из каналов телевидения был произведен эксперимент. Находясь на улице, корреспондент задавал вопросы случайным прохожим: «А вы знаете что такое аллегория в литературе?» К его удивлению (и удивлению нашему) из множества опрошенных людей, лишь один ответил правильно. Вернее, он даже не давал точного определения, а даже «случайно» для самого себя произнес нужное слово - «иносказание». Быстро может помочь желающим в определении «аллегории» википедия.
Что такое аллегория
На самом деле формулировок, объяснений значения аллегории существует несколько. Но есть мысль, объединяющая их в единое целое. В каждом определении говорится об аллегории как о приеме речи, способном выразить что-то (явление, предмет, живое существо) через другие явления, предметы, существа или образы. По-другому, это иносказательный способ обозначения объекта , средство некой «маскировки», непрямолинейности мысли. Аллегория - это один из тропов в литературе, искусстве. Тропами лингвисты называют слово или сочетание слов, которые усиливают выразительность речи, создают новый образ.
Возникает вопрос: для чего и кому нужно заменять одно другим и иносказательно выражаться? На этот вопрос мы постараемся найти ответы в данной статье.
Чудеса маскировки
Самым ярким примером аллегоричности повествования является такое явление в литературе, как . Эзоп был рабом, но не простым, а наблюдательным и талантливым. Ему хотелось описать и высмеять недостатки и пороки своих хозяев, но делать это в открытую было равносильно самоубийству. Он нашел способ сделать это, придумав свой способ (язык), состоящий полностью из иносказаний, намеков и тайных символов. Это было гениальной «маскировкой» в литературе.
Таким образом, он изображал своих господ в виде животных, наделяя их соответствующими особенностями, характерами, повадками. Эзоп как раз и применил в искусстве метод аллегорий , и других лексических форм в своих рассказах. После него повелось называть иносказательный стиль повествования «Эзоповым языком».
Традиция Эзопа
Использование аллегорий прочно обосновалось в литературном творчестве: в прозе и поэзии. Многие последователи Эзопа создавали свои художественные произведения по этому принципу. Особенно прижилась аллегория в поэзии и у баснописцев . Одним из главных элементов аллегория является у сатириков, так как позволяет создавать немыслимое количество образов и ассоциативных связей. Приведем примеры аллегории в литературе авторов, использовавших Эзопов язык.
Не пропустите: толкование такого литературного приема как , примеры преувеличений.
Иносказания в литературе
Необходимо подробнее поговорить об иносказаниях в литературе. В баснях , сатирических рассказах аллегории достаточно упрощены, сведены к упрощенному восприятию. Благодаря этому, цензура часто воспринимала эти произведения как сказочные или фантазийные. Образы животных в баснях Крылова - это люди, которые живут и совершают определенные поступки, а в конце подвергаются морализации - некоему правильному выводу.
Многие цитаты из басен становились «крылатыми выражениями» . Это значит, что они вырывались из контекста всего произведения и использовались в речи как единый смысловой блок. Например «а воз и ныне там…» означает, что дело так и не сделано, хотя попытки были. Интересно, что цитируют их даже те, кто басню и не читал вовсе.
Русский классик Чернышевский писал свой роман «Что делать», находясь в заточении. И ему было необходимо замаскировать авторскую идею
так, чтобы книга вышла за пределы тюрьмы и увидела свет. По своей сути, классик написал пособие в искусстве - инструкцию построения коммунистического общества, революционный роман. Иносказательными в нем были образы героев: Рахметов - революционер. Деятельность героев: созданная Верочкой Лопухиной мастерская являлась прообразом коммуны.
Еще раз о Салтыкове-Щедрине, аллегории в его произведениях были монументальными, являясь, по своей сути, глобальными шифрами социальной действительности и даже морали и этики. Чего стоит один лишь диалог свиньи с правдой! Свинья спрашивает правду о разных вещах, лежа в грязной жиже. Она интересуется, а правда ли есть какие-то солнца? И почему она, свинья, никогда этих солнц не видела? Правда отвечает, мол не видела потому, что и головы никогда не поднимала…
Искусство аллегорий многогранно. Классики литературы создавали аллегории эпические, монументальные, исторически точные. Более просты в этом смысле русские сказки.
Аллегории в сказках и народном эпосе
Короткое определение аллегории в сказках: слово - его завуалированное значение (предмет - его сказочные свойства). В сказках хорошо срабатывают животные в роли героев.
- Лиса - хитрость, волк - злоба, медведь - простодушие и сила, заяц - трусость, осел - глупость и упрямство. Так, они ведут себя в сказках! И поэтому в мир людей ушли метафоры «хитрый лис», «ослиное упрямство», «зубами щелкать» (от голода).
- Образы природы означают явления из жизни. Например, приближение бури у М. Горького в «Буревестнике» означает скорое наступление революции. А «глупый пИнгвин», прячущий жирное тело в утесе - трусливые массы народа, которые не желают созидать революционные перемены, боятся их.
- Времена года, суток стали привычной аллегорией в искусстве для периодов жизни человека и человечества. Приведем такие примеры: «на закате дней», «осень - вечер жизни», «рассвет юности» и прочее.
Аллегории в жизни
Во многих сферах и областях искусства и жизни мы сталкиваемся с аллегориями . Например, в скульптуре часто зашифрованы символы или исторические значения. Примеры:
В целом любое искусство во многом иносказательно. Такова его особенность - использовать аллегорию и символизм для усиления эффекта, эмоциональности, общего эстетического восприятия и фундаментальности творения!
Загрузка...
