Ермолов Алексей Петрович - русский генерал, герой , один из самых знаменитых русских военоначальников. Это очень популярный и известный человек своего времени.
Родился он в 1777 году, в семье небогатого помещика, в Орловской губернии. Мать - родная тетка известно партизана . Алексей Петрович получил свое образование в Московском Университете.
В 1794 году началась его военная карьера. Вскоре Алексей получил свою первую награду - Орден Георгия 4-ой степени, из рук самого Суворова. На престол взошел Павел I, и карьера Ермолова оборвалась. По ложному донесению его заключили в Петропавловскую крепость.
Через некоторое время император сказал, что прощает арестанта. Алексей же спросит, в чем он его прощает, и за что заключил в темницу? Честолюбивый не стерпел такой дерзости и отправил Ермолова в Кострому, в ссылкуПосле смерти Павла, опальный вояка возвращается на службу. В командование Алексею дают конноартиллерийскую роту.
В 1805 году, его рота вошла в состав армии Михаила Кутузова, который высоко оценил действия Ермолова и его воинов в заграничных походах. Ермоловцы отличались отвагой и мужественностью. Но, несмотря на успехи, Алексей Ангдреевич не получил ни званий, ни наград. Сказались сложные отношения с Аракчеевым.
В боях под Аустерлицем, Ермолов все же заслужил звание полковника русской армии. Он отлично проявляет себя в заграничных походах русской армии. В сражениях под Петерсвальдом, Гудштадтом, Гейльсбергом и Фридландом Алексей находился в самом центре боевых действий. Был ранен, но выжил. За своё бесстрашие был представлен к нескольким орденам. А вот звание генерал-майора, к которому так стремился молодой офицер, он так и не получил. Опять же сказались сложности в отношения в Аракчеевым.
Ермолов просится в отставку, но сам император не отпускал молодого и храброго офицера из армии. В 1808 году он, наконец, получает звание и назначается командующим резервными войсками. Молодая душа офицера требует романтики войны, и генерал просит перевести его на Кавказ или Турцию, где неспокойно. На свою просьбу получил отказ.
В 1812 году он назначается начальником штаба 1-ой западной армии. Ермолов многое сделал для успешного соединение 1-ой и 2-ой русской армии под Смоленском, был организатором его обороны. После отступления весьма удачно бился с французами при Лубине. Когда армию возглавил , Ермолов некоторое время оставался без дела. В самый ответственный момент Бородинской Битвы, когда редел левый фланг русской обороны и французы взяли центральную батарею русских войск, Кутузов отправил Алексея Петровича на подмогу. Ермолов быстро оценил ситуацию, и в контратаке вернул наши позиции. Отлично проявил себя он и в боях под Малоярославцем, не дав Наполеону уйти в хлебные районы.
В 1813 году командовал гренадерским корпусом, при взятие Парижа. В 1817 году его отправляют на Кавказ, где генерал сосредотачивает в своих руках военную и гражданскую власть. В течение долгих лет, Алексей Петрович Ермолов твердой и умелой рукой управлял русским Кавказом. Провел ряд крупных военных операций в Чечне, Дагестане, Кубани. Благодаря ему, к России были присоеденены земли: Абхазия, Карабахское и Ширванское ханства. Правя Кавказом, он окружил себя умными и образованными людьми. При нем Кавказские земли начали развиваться.
Ермолов строил дороги, театры, библиотеки… Умер он в 1861 году, похоронен в Москве. Алексей Петрович Ермолов - выдающийся русский генерал, герой многих войн, память о котором навсегда останется в наших сердцах.
Облик ермоловских войск
Специфические условия войны на Кавказе, когда войска имели весьма ограниченный состав, а подход подкреплений и подвоз снаряжения был затруднен, вынудило русское командование приспосабливаться к новым непривычным условиям борьбы, внося необходимые перемены.
Например, боевые действия на Кавказе вынудили изменить походный порядок движения войск. Если изначально сильным являлся авангард отряда, которому приходилось нередко первым попадать под удар противника, держась до подхода основных сил, то на Кавказе наоборот - усиленным являлся арьергард, замыкавший движение.
Горцы нередко пропускали вперед передовой отряд и основные силы и нападали на арьергард, которому не принять бой было невозможно, а любая задержка по времени грозила тем, что он отстанет от основных сил и будет уничтожен. Одной из особенностей войн на Кавказе стало достаточно широкое использование служебных собак. Собаки несли караульную службу при охране укреплений – как правило, в ночное время они выпускались за вал укреплений до утра. Широко использовались собаки и во время походов в боковых цепях колон. Для содержания собак специально выделялись определенные деньги от казны.
В отношении вооружения войск Ермолов отдавал предпочтение гладкоствольному оружию, позволявшему за счет сравнительно высокой скорострельности, компенсировать недостаточную точность большой плотностью (залповая стрельба) и интенсивностью огня.
Нарезное оружие получает распространение у застрельщиков, составлявших охранные цепи колонн и действовавших обычно в паре. Причем застрельщику рекомендовалось не производить выстрела до того момента пока его напарник не успеет вновь зарядить штуцер. В ближнем бою, если позволяла местность, русская пехота проводила штыковые атаки в сомкнутом строю, опрокидывая численно превосходящего врага. Успеху штыковых атак способствовало и распространенное у горцев суеверия о том что быть заколотым штыком - значит уподобиться свинье, что считалось позорной смертью.
Ведение боевых действий в специфических условиях Кавказа наложило отпечаток на обмундирование войск Кавказского корпуса. Начиная с ермоловских времен происходят значительные изменения во внешнем облике казачьих частей и регулярных войск. Это было вызвано необходимостью приспособиться к условиям несения службы и ведения войны, а так же слабым снабжением войск, когда быстро изнашиваемое обмундирование было невозможно заменить новым.
Кубанское линейное казачье войско по сути заимствовало экипировку и вооружение черкесов. В пехоте на смену высоким киверам приходят папахи и фуражки. Сапоги, как правило, берегли, заменяя нередко их горскими кожаными лаптями. Для ношения патронов нашиваются газыри. На смену ранцам приходят вещевые мешки.
А. П. Ермолов: биографический очерк
Алексей Петрович Ермолов бесспорно принадлежит к числу выдающихся военных и государственных деятелей России. По отзыву декабриста М. Ф. Орлова, имя Ермолова «должно служить украшением нашей истории». «Подвиги Ваши - достояние Отечества, и Ваша слава принадлежит России», - писал Ермолову А. С. Пушкин. Ермолов был воспет в стихах Пушкина, Лермонтова, Жуковского, декабристов Кондратия Рылеева, Федора Глинки, Вильгельма Кюхельбекера.
А. П. Ермолов происходил из старинной, но небогатой дворянской семьи. Его отец, Петр Алексеевич Ермолов (1747-1832), был владельцем небольшого имения из 150 душ крестьян в Мценском уезде Орловской губернии. В царствование Екатерины II он занимал должность правителя канцелярии генерал-прокурора графа А. Н. Самойлова, а с вступлением на престол Павла I вышел в отставку и поселился в своей деревне Лукьянчикове. Мать А. П. Ермолова, урожденная Давыдова, находилась во втором браке за его отцом. По матери А. П. Ермолов находился в родстве с Давыдовыми, Потемкиными, Раевскими и Орловыми. Знаменитый партизан и поэт Денис Давыдов доводился ему двоюродным братом.
А. П. Ермолов родился 24 мая 1777 г. в Москве. Поначалу он получил домашнее образование. Первым его учителем был дворовый крестьянин. Далее Ермолов проходил обучение у богатых и знатных родственников, приглашавших домашних учителей. Свое образование Ермолов завершил в Благородном пансионе при Московском университете.
Как тогда было принято, еще в младенчестве Ермолов был записан в военную службу: в 1778 г. уже числился каптенармусом лейб-гвардии Преображенского полка, а вскоре - сержантом этого полка. Начал А. П. Ермолов военную службу в 15-летнем возрасте: в 1792 г. он был привезен в Петербург, произведен в капитаны и зачислен в Нежинский драгунский полк старшим адъютантом к генерал-поручику А. Н. Самойлову.
С 1794 г. начинается боевая служба Ермолова. В тот год он отличился - при штурме предместья Варшавы Праги и был замечен командующим русскими войсками против повстанческой армии Тадеуша Костюшко А. В. Суворовым. По личному распоряжению Суворова Ермолов был награжден орденом Георгия 4-й степени. В 1795 г. Ермолов был возвращен в Петербург и определен во 2-й бомбардирский батальон, но в том же году по протекции влиятельного графа А. Н. Самойлова был направлен в Италию, где находился при главнокомандующем австрийскими войсками генерале Девисе, действовавшими против французских войск, находившихся в Италии. Однако вскоре Ермолов был вызван в Петербург и назначен в Каспийский корпус графа В. П. Зубова, направленный против вторгнувшейся в Закавказье армии Ага Мохаммед-хана Каджара (с 1796 г. шаха Ирана). После смерти Екатерины II корпус Зубова был выведен Павлом I из Закавказья.
На первых порах военная карьера А. П. Ермолова складывалась удачно. В 1797 г. он уже в чине майора, а 1 февраля 1798 г. ему присваивают чин подполковника и назначают командиром конноартиллерийской роты, расквартированной в небольшом городке Несвиже Минской губернии. Но вскоре ему было суждено выдержать суровые испытания.
Распространение просветительских идей в России в конце XVIII в. захватило и молодого Ермолова. Он стал членом политического кружка, руководимого его братом (по линии матери) А. М. Каховским, который оказывал большое влияние на своего младшего брата. В кружке занимались чтением запрещенных книг, «восхвалением» Французской республики, сочинением и переписыванием сатирических стихов, в которых высмеивался Павел I. Кружок просуществовал недолго и был раскрыт тайной полицией Павла. А. М. Каховского арестовали, при обыске в его бумагах было обнаружено письмо А. П. Ермолова к нему, который резко «аттестовал» своих начальников. Письмо явилось поводом для ареста и допроса Ермолова, который был доставлен в Петербург и посажен в каземат Алексеевского равелина. Через два месяца он был выпущен из каземата и направлен в виде царской «милости» в ссылку в Кострому. Здесь он познакомился с М. И. Платовым, также находившимся в ссылке, впоследствии знаменитым атаманом Войска Донского, героем войны 1812 г. В костромской ссылке Ермолов интенсивно занимался самообразованием: много читал, самостоятельно изучил латинский язык, сделал ряд переводов с сочинений римских классиков. О годах этой ссылки он рассказывает в «Заметках» о своей молодости, публикуемых в настоящем издании.
Арест, каземат и ссылка сильно подействовали на Ермолова. По его признанию, Павел I «в ранней молодости мне дал жестокий урок». После этого скрытность, осторожность, умение лавировать стали характерными чертами Ермолова. Он признавался, что его «бурной, кипучей натуре» впоследствии было бы «несдобровать», если бы не этот «жестокий урок». Позже он будет демонстративно подчеркивать свою лояльность к режиму, незаинтересованность политическими делами.
При воцарении Александра I в числе многих опальных и сосланных при Павле I был возвращен из ссылки и А. П. Ермолов. 9 июня 1801 г. он вновь был принят на службу и отправлен в Вильну, где находился до 1804 г. Несмотря на прощение и «милость» нового царя, высшее военное начальство долго препятствовало дальнейшему продвижению Ермолова по службе. Здесь несомненно сказалось и нерасположение всесильного А. А. Аракчеева, невзлюбившего «дерзкого» подполковника артиллерии, а также великого князя Константина Павловича, который так отзывался о Ермолове: «Очень остер и весьма часто до дерзости». Скрытность и осторожность Ермолова вполне уживались с его острыми, язвительными афоризмами и репликами, которые потом передавались из уст в уста и способствовали популярности его, особенно среди офицерской молодежи, видевшей в нем человека независимых взглядов, презирающего лесть и угодничество.
XIX век начался наполеоновскими войнами, в которые были втянуты почти все европейские государства, в том числе и Россия. В 1805 г. против Наполеона оформилась новая, третья, коалиция, которую составили Россия, Англия, Австрия, Швеция и Неаполитанское королевство. Однако фактически против Наполеона были направлены лишь русские и австрийские войска. Во главе русской армии был поставлен М. И. Кутузов. В составе ее находилась и конная артиллерийская рота под командованием подполковника А. П. Ермолова. В ходе этой войны Ермолов со своей ротой участвовал в сражениях с французами при Амштеттене и Кремсе. Храбрый и распорядительный артиллерийский подполковник был замечен Кутузовым.
Находившиеся при соединенной русско-австрийской армии императоры Александр I и Франц I настаивали на генеральном сражении против превосходивших французских сил. Вопреки советам дальновидного Кутузова 20 ноября (2 декабря) 1805 г. было дано сражение на неудачно избранной для русско-австрийских войск позиции при г. Аустерлице близ Вены, закончившееся победой Наполеона. В этом сражении стремительной атакой французов была захвачена артиллерийская рота Ермолова вместе с ее командиром, но подоспевшие русские гренадеры контратакой освободили его из плена.
После Аустерлица Австрия капитулировала и заключила с Наполеоном унизительный мир. Коалиция против Наполеона фактически распалась. Начались и русско-французские переговоры о мире. Но заключенный в Париже 8(20) июня 1806 г. мир Александр I отказался ратифицировать. Летом того же года Наполеон захватил Голландию и западные германские княжества. Королем Голландии он поставил своего брата Луи, а из 16 западногерманских княжеств создал Рейнский союз под своим «протекторатом». Наполеон готовился к вторжению в Пруссию. Англия и Швеция обещали ей поддержку. К ним примкнула и Россия. Так, в сентябре 1806 г. создалась четвертая коалиция против Франции (Пруссия, Англия, Швеция и Россия).
Упреждая подход русских войск, Наполеон в середине октября в двух сражениях (при Иене и Ауэрштедте) нанес сокрушительное поражение прусской армии. Прусский король Фридрих Вильгельм III бежал к границам России. Почти вся Пруссия была занята французскими войсками. В последующие семь месяцев русской армии одной пришлось вести упорную борьбу против превосходивших сил Наполеона. В этой войне уже в чине полковника и командира 7-й артиллерийской бригады принимал участие А. П. Ермолов, о чем подробно он рассказывает в своих «Записках». Ермолов находился на самых опасных участках сражений при Прейсиш-Эйлау 26-27 января (7-8 февраля) и под Фридландом 2 (14) июня 1807 г. Артиллерия Ермолова оказала существенную поддержку русским войскам в этих сражениях. В эту кампанию русской армией командовал не отличавшийся военными талантами Л. Л. Беннигсен (М. И. Кутузов после Аустерлица попал в опалу и был назначен киевским генерал-губернатором).
Хотя в ходе кровопролитных сражений Наполеону удалось оттеснить русские войска к Неману (границе России), он понес столь значительные потери, что сам предложил Александру I заключить мир. Мир и секретный оборонительный и наступательный союз России с Францией были заключены в Тильзите 25 июня (7 июля) 1807 г. Так завершилось участие России в четвертой коалиции европейских держав против Наполеона.
В войне 1806-1807 гг. Ермолов получил уже широкую известность как талантливый и храбрый штаб-офицер. Благоволивший к нему П. И. Багратион дважды представлял его к присвоению звания генерал-майора, но всякий раз на пути стоял Аракчеев. В конце 1807 г. всесильный временщик неожиданно сменил гнев на милость, и в начале 1808 г. Ермолову присваивают звание генерал-майора, а затем он получает назначение на должность начальника резервного отряда, расквартированного в Волынской и Подольской губерниях. Ермолов переезжает в Киев и всецело отдается своим служебным делам. Здесь он познакомился с благовоспитанной и высокообразованной девушкой из местной дворянской среды. Горячая взаимная любовь, однако, не завершилась браком. В своих «Записках» он объясняет, что главным препятствием к браку послужило его незавидное материальное положение, не дозволявшее ему безбедно содержать семью. Так навсегда и остался он холостяком.
Уже тогда Ермолов пользовался большой популярностью. По свидетельствам общавшихся с ним современников, его острый ум, непринужденность в обращении и внушительная внешность производили на собеседника большое впечатление. Любопытно свидетельство сестры А. С. Грибоедова М. С. Дурново, встречавшейся в 1811 г. с Ермоловым в Киеве: «Прием генерала был весьма ласков и вежлив. Обращение Ермолова имеет какую-то обворожительную простоту и вместе с тем обаятельность. Я заметила в нем черту, заставляющую меня предполагать в Ермолове необыкновенный ум... Черты лица и физиономия Ермолова показывают душу великую и непреклонную».
В конце 1811 г. Ермолова вызывают в Петербург и назначают командиром гвардейской бригады, которую составляли Измайловский и Литовский полки, а в марте 1812 г. он назначен командиром гвардейской пехотной дивизии. Военная карьера Ермолова вновь стала складываться успешно.
Грянула «гроза двенадцатого года». В ночь на 12 (24) июня 1812 г. многоязычная 600-тысячная «Великая армия» Наполеона вторглась в пределы России. 1 июля 1812 г. Ермолов назначен начальником штаба 1-й Западной армии, которой командовал военный министр М. Б. Барклай де Толли. С этого времени Ермолов непосредственный участник всех более или менее крупных сражений и боев Отечественной войны 1812 г., как во время наступления французской армии, так и в период ее изгнания из пределов России. Особенно он отличился в сражениях при Витебске, Смоленске, Бородине, Малоярославце, Красном, Березине. После Смоленского сражения 7 августа ему присваивают звание генерал-лейтенанта. Слава Ермолова как талантливого военачальника росла. С прибытием 17 августа к соединенной армии М. Й. Кутузова Ермолов становится начальником его штаба - в этой должности он находился вплоть до изгнания французов из пределов России, при этом помимо «штабной» работы во время контрнаступления русской армии он командует ее авангардом.
25 декабря 1812 г. был издан царский манифест, возвещавший об окончании Отечественной войны. Но это не означало прекращения военных действий против Наполеона, которые теперь были перенесены за пределы России. Вступление русской армии в Западную Европу послужило сигналом к восстанию народов ряда стран против наполеоновского ига. Один за другим отпадали от Наполеона его бывшие союзники и присоединялись к России. Начались знаменитые заграничные походы русской армии 1813-1814 гг., завершившиеся крахом наполеоновской империи, отречением Наполеона от власти и его изгнанием.
Уже в самом начале заграничного похода А. П. Ермолов был поставлен во главе всей артиллерии русской армии. В кампанию 1813 г. он участвовал в сражениях при Дрездене, Люцене, Бауцене, Лейпциге, Кульме. После Кульмской победы над французскими войсками, в которой особенно отличился Ермолов, Александр I спросил его, какой награды он желает. Острый на язык Ермолов, зная приверженность царя к иностранцам на русской службе, ответил: «Произведите меня в немцы, государь!» Эта фраза потом с восторгом повторялась патриотически настроенной молодежью.
В декабре 1813 г. французские войска отступили за Рейн, и кампания 1814 г. началась уже в пределах Франции. 18 (30) марта под стенами Парижа произошла последняя битва между войсками коалиции и Наполеона. Ермолов здесь командовал русской и прусской гвардиями. На следующий день союзные войска вступили в Париж. В мае 1814 г. он назначается командующим 80-тысячной резервной армией, дислоцированной в Кракове.
В начале марта 1815 г. собравшиеся на Венский конгресс представители держав, победительниц Наполеона, получили известие, что он, покинув место своей ссылки, о. Эльбу, высадился на юге Франции и стремительно приближается к Парижу. Отошли на второй план споры и разногласия между участниками конгресса, спешно готовилась новая армия против Наполеона. Ермолов получил предписание о движении его корпуса к пределам Франции. 21 мая он уже был в Нюрнберге, а 3 июня - в пограничном с Францией г. Аюбе. Но принять непосредственное участие в военных действиях против войск Наполеона корпусу Ермолова не пришлось. 2(18) июня 1815 г. армия Наполеона была разгромлена англо-прусскими войсками в знаменитой битве при Ватерлоо. Наполеон вновь подписал отречение от престола, сдался англичанам и был отправлен в ссылку на о. Святой Елены. Союзные войска вновь вступили в Париж. В их составе находился со своим корпусом и Ермолов.
В ноябре 1815 г. Ермолов сдал корпус генералу И. Ф. Паскевичу и вернулся в Россию. Взяв отпуск, он отправился к отцу в Орел.
6 апреля 1816 г. последовал рескрипт Александра I о назначении Ермолова командиром отдельного Грузинского (с 1820 г. - Кавказского) корпуса и управляющим по гражданской части на Кавказе и в Астраханской губернии. Кавказский период жизни Ермолова очень интересный, внёсший за 10 лет своего руководства переломил жизнь в лучшую сторону, благодаря чему России утвердилась на Кавказе.
Но 1826 год сделался переломом и в жизни Кавказа и в жизни Ермолова. Обстоятельства вдруг неожиданно переменились, и «над неуязвимым до того Ермоловым начала собираться грозная туча». В июне персияне внезапно вторглись в русские пределы, мусульманские провинции восстали. Опасность, угрожавшая Грузии, естественно заставила обратить все силы туда и оставить дела на Северном Кавказе до более благоприятного времени. Между тем и в горах уже становилось неспокойно; там зрел мюридизм, являлись признаки новой неведомой силы, и предвестники грядущей бури становились все ярче и неудержимее. Быть может, никогда так не был нужен Кавказу Ермолов, как в это время, но судьба распорядилась иначе; Ермолов должен был оставить его. Несколько отдельных неудачных действий, сопровождавших первые моменты персидского вторжения, - действий, не зависевших непосредственно от самого Ермолова, но которые он все-таки мог бы предвидеть и предупредить, послужили поводом к назначению на Кавказ Паскевича. Более подробно о деятельности Ермолова на Кавказе, я изложил в 3 пункте.
После отставки Ермолов до начала мая 1827 г. находился в Тифлисе, приводя в порядок свои дела, затем в простой кибитке выехал на жительство к своему престарелому отцу в его орловское имение Лукьянчиково. Здесь он занялся хозяйством, много времени проводил за чтением книг, изредка наезжал в Орел. Однажды он посетил Орловское дворянское собрание, что явилось событием для этого провинциального города. Ермолов принял за правило не принимать у себя только городских чиновников, «а всякому другому доступ свободен».
В августе 1827 г. Ермолова посетил его ближайший родственник и большой друг Денис Давыдов. В 1829 г. А. С. Пушкин по пути на Кавказ специально сделал крюк в 200 верст, чтобы заехать в село Лукьянчиково к Ермолову, который принял его «с обыкновенною любезностию». Позже, также по пути на Кавказ, у Ермолова бывал М. Ю. Лермонтов.
По распоряжению Николая I Ермолов был введен в состав Государственного совета. Ермолов переехал в Петербург. В Государственном совете он сблизился с Н. С. Мордвиновым, которого ценил как «человека высоких сведений и замечательного ума». Ермолов также пользовался у Мордвинова большим авторитетом: престарелый адмирал искренне любил Ермолова. Служба Ермолова в Государственном совете продолжалась недолго. Он тяготился словопрениями, стал безучастно относиться к своим обязанностям, под разными предлогами уклоняться от заседаний. В 1839 г. Ермолов подал прошение об увольнении («до излечения болезни») от дел Государственного совета. Это вызвало неудовольствие Николая I, однако увольнение было дано, и Ермолов вернулся в Москву.
После смерти отца Ермолов продал село Лукьянчиково своему бывшему адъютанту и душеприказчику Н. П. Воейкову и приобрел небольшое подмосковное имение Осоргино, где и проводил каждое лето, а зимой жил в собственном деревянном доме по Гагаринскому переулку недалеко от Пречистенского бульвара.
В 1848 г. Ермолову было дано разрешение на поездку за границу для лечения, но из-за революционных событий, разразившихся в тот год в западноевропейских странах, поездка не состоялась.
Возникший в октябре 1853 г. военный конфликт между Россией и Турцией, на стороне которой затем выступили Англия и Франция, положил начало тяжелой и изнурительной Крымской войне. В помощь регулярной армии в России стали формироваться ополчения. 15 февраля 1855 г. московское дворянство единогласно избрало Ермолова начальником Московского ополчения. Через несколько дней Ермолов получил уведомление об избрании его начальником Петербургского ополчения, а вслед за этим - начальником ополчений Новгородской, Калужской, Орловской и Рязанской губерний, что свидетельствовало о большой популярности Ермолова. Он согласился возглавить Московское ополчение. Было сформировано два его батальона, которые Ермолов даже представлял наследному датскому принцу, приезжавшему в Москву. Но вскоре Ермолов отказался от этой должности, мотивируя отказ своим преклонным возрастом.
До самой смерти Ермолов живо интересовался происходившими в мире событиями, приводил в порядок свои мемуарные записки, вел обширную переписку с друзьями, много времени уделял чтению и любимому занятию переплетению книг, любил посещения старых солдат-ветеранов. Установились дружеские отношения Ермолова с историком М. П. Погодиным, который впоследствии издал сборник биографических материалов о Ермолове. С Ермоловым в Москве познакомился и писатель Л. Н. Толстой, приступивший в 1859 г. к написанию романа «Декабристы» и эпопеи о войне 1812 г. В 50-х годах Ермолов встречался с вернувшимися из сибирской ссылки декабристами М. А. Фонвизиным и С. Г. Волконским. В 1860 г. в Москву был привезен сдавшийся русскому командованию Шамиль. Первый его визит был к Ермолову, к которому он относился с большим уважением.
Скончался Ермолов 11 апреля 1861 г. в Москве. Он завещал похоронить его в Орле рядом с могилой отца, «как можно проще», но жители Орла устроили грандиозную панихиду: массы людей в день его похорон заполнили церковь, где шло отпевание, площадь перед церковью и прилегающие улицы. Память о Ермолове глубоко почтили и в других городах России. Так, из Петербурга писали, что после кончины Ермолова «на Невском проспекте во всех магазинах выставлены его портреты, и он как будто воскрес в памяти России в минуту смерти».
Общественно-политические взгляды А. П. Ермолова
Александр I, чтобы вознаградить Ермолова за несостоявшееся его назначение командующим русской экспедиционной армией, назначил ему «аренду» с годовым доходом 40 тыс. рублей. Ермолов убедил царя отменить подписанный им рескрипт и употребить указанную сумму для помощи бедным служащим.
Ермолов отвергал всякие титулы и отличия. «Боже, избави, если меня вздумают обезобразить графским титулом», - заявил он в ответ на ходившие упорные слухи о возможном возведении его в графское достоинство. Высокие нравственные качества, ум и порядочность - вот что он ценил в человеке. «Пред лицом справедливости не имеет у меня преимуществ знатный и богатый пред низкого состояния бедным человеком», - писал он в одном из писем своему другу.
В марте 1821 г. против османского ига восстали греки. Вся передовая Россия (и особенно декабристы) выступила с требованием защитить восставших греков. Советовал Александру I оказать поддержку грекам и Ермолов, но царь не внял его советам, считая греков «мятежниками», восставшими против своего «законного» государя.
Исследователи-декабристоведы неоднократно обращались к выяснению вопроса о взаимоотношениях Ермолова с декабристами. Выявленные ими данные свидетельствуют о том, что Ермолов был близок со многими из них, прекрасно осведомлен об их взглядах и настроениях, сочувствовал этим взглядам, хотя и не принимал их революционных методов борьбы. Первыми его адъютантами были декабристы П.X. Граббе и М. А. Фонвизин. Позже Ермолов был в близких отношениях со многими декабристами, в том числе с К. Ф. Рылеевым, С. Г. Волконским, М. Ф. Орловым. На Кавказе под его начальством служили в разное время декабристы А. А. Авенариус, П. Г. Каховский, Е. Е. Лачинов, А. И. Якубович, В. К. Кюхельбекер, П. М. Устимович, П. А. Муханов, Г. И. Копылов и другие, которые составляли его «окружение».
Ближайшим другом Ермолова был А. С. Грибоедов, тесно связанный с декабристами и, возможно, как считала академик М. В. Нечкина, член их тайных организаций. Ермолов сразу отметил обаяние личности Грибоедова: его острый ум, глубокие познания, открытое, благородное поведение, что не могло не вызвать к Грибоедову симпатии прославленного генерала, который скоро принял его в свой «ближний кружок». Когда начались аресты декабристов и на Кавказ прибыл фельдъегерь с приказом доставить в Петербург Грибоедова, Ермолов дал возможность своему другу уничтожить «опасные» для него документы.
Ермолов давно уже знал о существовании тайных декабристских обществ. В конце 1820 г., когда стали поступать первые доносы на них Александру I, Ермолов первым делом предупредил своего адъютанта полковника П.X. Граббе: «Оставь вздор, государь знает о вашем обществе». Такое же предупреждение он сделал и М. А. Фонвизину. При проезде своем из Лайбаха на Кавказ в начале 1821 г. он обратился к Фонвизину со следующими словами: «Поди сюда, величайший карбонари! Я ничего не хочу знать, что у вас делается, но скажу тебе, что он (т. е. Александр I. - В. Ф.) вас так боится, как я бы желал, чтобы он меня боялся». Рылеев говорил своим собратьям по тайному обществу: «Генерал Ермолов знает о существовании нашего общества», «Ермолов наш».
Близость А. П. Ермолова (как и некоторых других генералов - Н. Н. Раевского, П. Д. Киселева) к «вольнодумцам» не была тайной для правительства. В 1826 г. при разборе бумаг покойного Александра I была обнаружена записка, датируемая 1824 г., в которой говорилось: «Есть слухи, что пагубный дух вольномыслия или либерализма разлит, или по крайней мере разливается, между войсками; что в обеих армиях, равно как и в отдельных корпусах, есть по разным местам тайные общества или клубы, которые имеют при том миссионеров для распространения своей партии - Ермолов, Раевский, Киселев, Мих. Орлов...» Николай I, будучи тогда великим князем, говорил о Ермолове: «Этот человек на Кавказе имеет необыкновенное влияние на войско, и я решительно опасаюсь, чтобы он не вздумал когда-нибудь отложиться».
Человек сильной воли и независимых взглядов, не признававший никаких авторитетов, преданный патриот, горячо любивший Россию и все русское, находившийся в оппозиции к аракчеевскому режиму, Ермолов импонировал декабристам. С некоторыми из них он был связан узами личной дружбы и несомненно знал о существовании тайных декабристских обществ. Не случайно декабристы в своих планах рассчитывали на Ермолова как на авторитетного члена будущего Временного революционного правительства. Но оппозиционность Ермолов не поднималась до. признания несправедливости существовавших феодально-абсолютистских порядков, необходимости их устранения. Он верно служил монарху на военном и государственном поприще во время коалиционных войн России против Наполеона в 1805-1814 гг. и будучи «проконсулом Кавказа» в 1816-1827 гг., где должен был проводить колониальную политику самодержавия.
А. П. Ермолов на Кавказе. Военные действия на Кавказе, административная и экономическая деятельность
Ермолов придерживался твердого убеждения, что весь Кавказ должен стать и неизбежно станет неотделимой частью Российской империи, что существование в этих краях независимых и полунезависимых государств и обществ любого вида и вероисповедания, будь то христианство, мусульманство или язычество, в горах или на равнине, просто несовместимо с честью и достоинством Российского императора, с безопасностью и благополучием его подданных.
Своей первой и самой важной задачей Ермолов поставил успех миссии в Тегеране, состоявшей в том, чтобы уклониться от исполнения обещания Александра I, данного им Фет Али-шаху, вернуть часть территорий, отошедших к России вследствие Гюлистанского договора. Ведя себя в высшей мере заносчиво и сочетая «грубую лесть шаху с прямым запугиванием его министров», Ермолов своего добился. «Мой грозный вид, писал Ермолов, хорошо выражал мои чувства, а когда речь шла о войне, со стороны казалось, что я готов перегрызть им горло. К их несчастью, я заметил, что это им очень не нравилось, и когда мне нужны были более убедительные аргументы, я полагался на свою звериную рожу, огромную и устрашающую фигуру и громкую глотку; ибо они понимали, если кто так свирепо орет, у него на то есть хорошие и веские резоны». Однако надменность и высокомерие Ермолова в об-ращении с Каджарами, прежде всего с Аббас-мирзой (наследником престола), немало поспособствовали новой русско-персидской войне 1826-1828 гг.
Вернувшись из Тегерана, Ермолов сразу приступил к завоеванию гор. В ноябре 1817 г. и в мае 1818 г. он направляет императору Александру I детальный план военной кампании." Прежде всего, предлагалось заняться чеченцами - «народом дерзким и опасным». В план Ермолова входило строительство новой оборонительной линии вдоль нижнего течения Сунжи, а между ней и Тереком он предлагал поселить казаков. «Таким путем, - объяснял он царю, - мы приблизимся к Дагестану и улучшим наши пути в богатую область Кубах и далее в Грузию».
Когда новую Линию возвели, Ермолов сообщил Александру I: Таким путем «мы вытесним чеченцев в горы», рассчитывал генерал, «а без пашни и пастбищ, где зимует их скот в период жестоких в горах холодов», им не останется ничего другого, как только смириться с правлением России.
Ермолов намеревался осуществить этот план к 1819 г., для чего предлагал вступить в Дагестан, продлить новую оборонительную линию по Сулаку, разместить войска во владениях шамхала и овладеть «богатыми солью озерами, которые снабжают этим продуктом горские народы, включая чеченцев». Это дало бы русским еще одно средство подчинения горцев. Покончив с Дагестаном, Ермолов собирался в 1820 г. двинуться на Кабарду и Правый фланг.
Это было первым выражением доктрины, которую русские авторы впоследствии ошибочно назовут «системой Ермолова».
Будучи всего на год моложе Ермолова, Вельяминов, как писал Дж. Бадли, не добился и десятой доли его (Ермолова) известности и славы; но карьера его была не менее блистательной, а заслуги были в чем-то и большими. Причину того отыскать нетрудно. Он был человеком больших и усердно развиваемых способностей, много преуспевший в изучении военной истории; уроки прошлого он умел прикладывать к задачам настоящего, притом всегда учитывал особенности текущего момента и прибегал к тактике и стратегии, всего более им отвечающим; быстрый в принятии решений и скорый в нанесении удара, он обладал железной волей и несокрушимой решительностью; хороший организатор; совершенно бесстрашный в баталии и не менее щедро одаренный нравственным мужеством, он обладал всеми мыслимыми качествами, которые внушают уважение солдатам, и многими свойствами, что побуждают людей смело идти за этим человеком, и совсем ничем, за что его можно было бы полюбить. Спокойный, выдержанный, молчаливый, скрытный, он был неумолимо безжалостным в отношении своих солдат и беспощаден к врагу; его боялись, превозносили и ненавидели как те, так и другие.
Вельяминов был сослуживцем Ермолова во время наполеоновских войн, и они тесно дружили. Когда Ермолова послали на Кавказ, он добился назначения Вельяминова на должность начальника штаба Грузинского корпуса. Здесь, в Тифлисе, аналитический ум и организаторский талант Вельяминова, видимо, внесли решающий вклад в успехи старшего товарища. Осадная стратегия военных операций на Кавказе и реорганизация Кавказского корпуса обычно связываются с именем Ермолова, но разрабатывалось то и другое, а может, и предложено было именно Вельяминовым.
При Вельяминове Кавказский корпус получил организацию, просуществовавшую еще четверть века. Среди прочего полки и их штабы получили постоянное место дислокации, были включены в систему осадных параллелей и превращены в хозяйственно-производственные единицы, отчасти способные к самообеспечению.
Получив от царя одобрение своего плана, Ермолов тут же отправился в Чечню. 22 июня 1819 г. была заложена крепость Грозная. Попытка чеченцев сопротивляться была подавлена артиллерией. На следующий год Ермолов заложил крепость напротив Эндери, которую назвали Внезапная, ив 1821 г. возведением возле Тарки крепости Бурная сооружение оборонительной Линии было завершено.
«Появление Грозной и ставшие известными намерения Ермолова», как указывает Дж. Бадли, обеспокоили не только чеченцев; их соседи на юге и юго-западе тоже встревожились. Правители Аваристана, Казикумуха, Мехтули, Каракайтака, Табасарани и сообщества Акуши сформировали против русских союз.
Но скоро в соседнее с Каракайтаком ханство Мехтули пожаловал сам Ермолов с пятью батальонами пехоты, 300 казаками и 14 орудиями. Он штурмом взял два главных селения - Параул и Джентутай. В это же время Мищенко по приказу Ермолова захватил и разрушил Башли. Мехтулинский хан Гасан бежал, а ханство было ликвидировано. Часть его территории была отдана Тарковскому шамхалу, а другая перешла в собственность Российской империи. Однако союзники не были разбиты. Следующей весной они нанесли удар по двум направлениям. На юге они перерезали дороги, ведущие в Дербент, и стали угрожать Кураху и Кубаху.
Заменивший Пестеля Мадатов был «хорошим рубакой... требования дисциплины он толковал довольно широко». По своей инициативе он повел на Табасарань 2 батальона, 300 казаков и 8 орудий и вынудил ханство подчиниться.
На севере Аварский султан Ахмад-хан во главе 6000 бойцов в середине сентября атаковал русские войска, занятые на строительстве крепости Внезапная. Русские разбили аварское войско, самого хана низложили, на его место посадили его сына - джанку Сухая.
В октябре Мадатов вновь двинулся на Каракайтак и штурмом взял Башлыкент и Янгикент, резиденцию правителя - уцми. Правитель бежал, его власть была свергнута, а владение вошло в состав Российской империи. В то же самое время Черкей выразил покорность и его простили.
В середине ноября, завершив возведение Внезапной, Прмолов с девятью батальонами и «множеством пушек» двинулся на Акушу. 31 декабря под Леваши он разбил горцев и назначил в Акуше нового кадия, ставшего, по его словам, «нашим союзником в полном смысле этого слова, а 24 заложника из самых влиятельных семей, которых мы держим в Дербенте, - лучшая гарантия его покорности».
В июне 1820 г. Мадатов завоевал Казикумух. Сухай-хан бежал, и на его место русскими был посажен курахский хан Аслан, о чем уже упоминалось. «Начатое в прошлом году покорение Дагестана, - докладывал Ермолов императору, нынче завершено; и эта страна, гордая, воинственная и доселе никем не покоренная, пала к священным ногам Вашего Императорского величества».
Ермолов был уверен, что покорение других частей Кавказа путем экономической блокады или «осады» пройдет без особого труда. Однако, думая так, он вместе со всеми своими единомышленниками сильно ошибался. Ему было неведомо, - отмечал один русский историк, - что хотя кратер вулкана был заглушён, его внутреннее пламя было далеко не погашен.
Но в тот момент все, казалось, шло хорошо. Завершив в 1821 г. строительство крепости Бурная, Ермолов обратился к Кавказской линии. В 1822 г. он протянул Линию в центре к Кабарде, а в 1825 г. начал делать то же на Правом фланге.
Некоторые сведения о Ермолове содержат иностранные источники, зафиксировавшие слухи о нем: «Ермолов никому и ничему не подвластен (так высказался о нем начальник тайной полиции Николая II), кроме своего тщеславия». Бадли приводит заявление Ермолова: «Я желаю, чтобы ужас пред моим именем охранял наши границы надежнее цепи крепостей, чтобы мое слово было законом более непререкаемым, чем сама смерть».
Добиваясь этого, Ермолов был беспощаден. «В своей жестокости он не уступал даже горцам», - сообщал один русский автор, которого цитирует Бадли. Не только не уступал, а был намного более безжалостным, за что его упрекали оба императора - и Николай, и Александр. «Доброта в глазах азиатов - признак слабости, - возражал им Ермолов, - и я поступаю с жестокой суровостью из чисто гуманных соображений. Казнь одного уберегает сотни русских от гибели и тысячи мусульман - от измены».
Но казни не ограничивались единичными случаями, и казнил Ермолов не только виновных. Был, по крайней мере, один случай, когда с согласия Ермолова был взорван дом подозреваемого, где погибла вся его семья. Когда он решил вытеснить чеченцев на юг, он напал на одно село и убил там всех жителей - мужчин, женщин и детей. Известен другой случай, когда захваченных в плен женщин он продал в рабство и раздал своим подчиненным, чтобы на зимних квартирах «по крайней мере, офицеры, по примеру своего главнокомандующего, достаточно приятно проводили время в обществе жен-горянок».
В этом свете довольно цинично звучит утверждение русских, будто одной из их целей покорения Кавказа было прекращение там работорговли.
Дж. Бадли удивляется, почему русские авторы до сих пор не могут разглядеть прямой связи между хваленой «системой Ермолова» и войной мюридов. Дело заключалось в том, что, как заметил один австрийский дипломат, «все искусство правления в России состоит в применении насилия». Это было справедливо по отношению к самой России и тем более по отношению к Кавказу. Большинство русских военных (Бадли называет их «школой Суворова») были твердо убеждены, что «азиаты» понимают только силу, а те немногие, кто пытались высказывать иной взгляд, кто считал «невозможным добиться принуждением и грубой силой того, что можно сделать путем любви и доверия к человеку», вызывали презрение, их всячески осуждали и «поносили как малодушных слабаков».
Правление русских на Кавказе с самого начала строилось на следующей предпосылке: «всем, что там происходит, движут страх и корысть», и «вся политика этих народов (т. е. горцев) заключена в силе». Таким образом, в этом отношении Ермолов нисколько не выходил за рамки существовавших тогда общих представлений. А если и выходил, то суровостью своих мер, количеством затраченных сил, жестокостью и беспощадностью. В самом деле, если в очень редких случаях дореволюционные авторы и критикуют его, то только за упомянутые эксцессы и совершенно частные действия, признаваемые ошибочными.
Главный изъян опоры исключительно на силу, если перефразировать Авраама Линкольна, заключается в том, что можно терроризировать целый народ какое-то время или часть народа - все время, но нельзя терроризировать весь народ все время. Ермолов не преуспел ни в том, ни в другом, но имя его на века осталось в памяти горских народов. Благодаря широкому применению артиллерии, которой до того горцы не знали, он ненадолго покорил Дагестан. «Я не мог воспользоваться столь убедительным доказательством наших прав, - писал Ермолов Давыдову (в феврале 1819 г.) о применении артиллерии. - Было весьма любопытно наблюдать за первым впечатлением у людей от этого невинного приема, и я сразу понял, какое удобство он представляет, когда кого-то надо подчинить». Но в Чечне все происходило иначе. Там Ермолов увидел, что подчинить горцев свыше его сил и возможностей.
Все, на что он оказался там способен, это проводить опустошительные «карательные экспедиции», в ходе которых уничтожались сады, посевы и целые селения. В отличие от построенных из камня дагестанских аулов, напоминавших крепость и представлявших для захватчика крепкий орешек, села предгорной Чечни строились из дерева. Их было нетрудно разрушить, а значит, и восстанавливались они легко. Их проще было захватывать, потому что чеченцы обычно их не обороняли, они просто покидали свои дома и вместе со скарбом и скотом уходили в леса и в горы. Результатом русских экспедиций редко было что-то большее, чем простые солдатские трофеи. Но ожесточение чеченцев эти экспедиции усиливали многократно. Однако Ермолова это нисколько не беспокоило, его войска новой Линии по Сунже продолжили свои экспедиции.
Николай Васильевич Греков по тщеславию, суровости и жестокости превзошел своего предшественника. Он «смотрел на чеченцев с точки зрения, которую мало назвать презрительной, и в своей речи и официальных бумагах называл их не иначе, как негодяями, а их представителей на переговорах - либо разбойниками, либо мошенниками». Греков «отдал всего себя проведению политики Ермолова и выполнению его предписаний», то есть уничтожать аулы, вешать заложников, убивать женщин и детей.
«Каких бы грехов ни водилось за чеченцами, - писал Дж. Бадли, - никто из беспристрастных читателей русских описаний этого периода, а других мы не знаем, не высказывал сомнений в том, что чеченцы подвергались жестоким преследованиям». Вскоре сопротивление чеченцев приобрело характер религиозной войны, чему особенно способствовал приезд в 1824 г. из Дагестана в Майртуп Казн-Муллы (будущий первый имам Дагестана Гази Магомед), который объявил некоего Авко из Герменчука долгожданным избранником Аллаха для джихада (священной войны) против русских. Но руководить военными действиями чеченцев стал Бейбулат Таймазогул (Таймазов), очень влиятельный человек в Большой Чечне и прославленный военачальник, питавший личную ненависть к Грекову, и ставший для русских на долгие пять лет костью поперек горла.
Очень скоро восстание распространилось по всей Чечне, к восставшим примкнули ингуши, кабардинцы, аксайские кумыки, а также осетины и несколько сот дагестанцев. Греков, поначалу игнорировавший восстание, скоро был вынужден действовать. Он «прибегнул к своим обычным мерам, но они ничего не дали. Видных руководителей восстания схватили и подвергли публичной порке, некоторых забили до смерти. Но никакие, даже самые изощренные наказания, не оказывали на противника серьезного воздействия; скорее, наоборот, его лютость только более их ожесточала... пишет Бадли. - Греков шел походом то на одних, то на других, но чеченцы от него ускользали или терпели лишь незначительные поражения», и это было только прелюдией к тому, что стало постоянной картиной на протяжении следующих 15 лет.
В ночь на 20 июля 1825 г. горцы под водительством упомянутого Авко и Кази-Муллы штурмом взяли редут Амир-Хаджи Юрт и разрушили его. Из 181 защитника форта 98 были убиты, а 13 взяты в плен. В качестве богатого трофея чеченцы захватили пушку. В тот же день они осадили редут Гурзуль (аул Герзель) и держали осаду семь дней. 27 июля 1825 г. Греков и его непосредственный начальник Лисанович отбросили осаждавших. На следующий день русские генералы, задумав наказать чеченцев, пригласили в редут 300 мужчин из Аксая, намереваясь их арестовать. Лисанович стал их ругать по-чеченски и оскорблять, а под конец, угрожая наказать за измену, приказал им сдать свои кинжалы. Один из чеченцев по имени Хаджи Учар Якуб отказался сделать это. Греков вышел из себя и ударил его по лицу. В мгновение ока чеченец сразил кинжалом Грекова, еще двух офицеров и смертельно ранил Лисановича.
Умирая, тот скомандовал солдатам перебить всех 300 чеченцев.
Получив донесение, Ермолов тут же выехал во Владикавказ. Здесь он пробыл до конца года, занимаясь перестройкой Линии, снося одни редуты и возводя другие. А восстание тем временем все разрасталось, чеченцы нападали на русские редуты и станицы, некоторые из них были захвачены. Наконец, в январе 1826 г. Ермолов вышел в поход. В январе-феврале, а потом еще раз в апреле и мае он прошелся по восставшей Чечне вдоль и поперек, по словам Бадли, «наказывая взбунтовавшихся чеченцев, сжигая деревни, вырубая лес, истребляя повстанцев в перестрелках, которые ни разу не переросли в сражение, а порой пытался склонить их на свою сторону, проявляя не свойственную ему снисходительность».
Внимательный анализ хода этих событий убеждает, что действия Ермолова имели самый минимальный результат. Строго говоря, восстание потерпело неудачу по внутренним причинам, главным образом из-за его плохой организации. Это наглядно видно из того, что его вожди спокойно поживали в обществах, мирно уживавшихся с русскими, что в то время осталось незамеченным. Поскольку, как пишет Бадли, «все выглядело так, будто успех был полным», Ермолов вернулся в Тифлис. Но это было его последним триумфом. Скоро успешная карьера генерала внезапно прервалась.
С огромной энергией он взялся за строительство на Кавказе лечебных и оздоровительных учреждений, затем последовало создание знаменитых ныне курортов - Пятигорска и Кисловодска, Железноводска и Ессентуков, по сути выстроенных руками солдат.
Образованием благодаря Ермолову при полковых штаб-квартирах рот женатых солдат закладывалась семейная, оседлая жизнь закавказских и линейных полков. "У меня верит солдат, что он мне товарищ" - писал полководец.
А. П. Ермолов остался исторической эпохой для Кавказа, с его именем связан целый ряд культурных нововведений в Грузии, под его непосредственным наблюдением был перестроен центр Тифлиса, он оживил торговлю введением льготного тарифа для транзитных европейских товаров, осуществлял значительное дорожное строительство, так же стоит сказать, что
Ермолову принадлежит большая заслуга, в обосновании в Закавказье немецких поселений, это было сделано для того, чтобы своим примером как вести хозяйство более лучшем способом. Также были открыты новые фабрики, которых там раньше не было. В Грузии появилась первая газета. Так же постройка Ермоловым нескольких крепостей, об которые в будующем, враг разбивался.
Все эти мероприятия, помогли Русской армии улучшить своё материальное положение, что безусловно помогло России удержаться на этой территории. Мероприятия, проведенные Ермоловым на Кавказе, доказывают, что он был действительно "человек государственный в широком значении этого слова". По словам А. С. Пушкина, "Кавказский край, знойная граница Азии - любопытен во всех отношениях. Ермолов наполнил его своим именем и благотворным гением...".
31 июля 1826 г. в поход на Кавказ двинулся персидский мирза Аббас. Вопреки многократным предостережениям о возможности войны с Персией, нападение застало Ермолова врасплох, и действия его оказались на удивление нерешительными. Вопреки предупреждениям о возможности войны с персами (оставив в стороне его вклад в развязывание этой войны) Ермолов, по-видимому, так уверовал в то, что держит их в страхе, что, нападение персов было для него полной неожиданностью. Николай I, уже давно недолюбливавший Ермолова, послал графа (а потом князя) Паскевича принять командование Кавказским фронтом. Как и следовало ожидать, за этим назначением последовали шесть месяцев интриг и взаимных обвинений. В конце концов под предлогом выяснения того, что происходит между двумя военачальниками, царь послал на Кавказ графа Дибича с заданием сместить Ермолова.
9 апреля 1827 г. Ермолов покинул Тифлис, а его место занял Паскевич, но гигантская фигура Ермолова продолжала бросать тень на Кавказ, и все его преемники были вынуждены состязаться с ней. Одно из его наследий в сфере отношений с горцами, которое во всех русских источниках обойдено молчанием, стало особенно пагубным для его преемников: исключительная жестокость Ермолова дала противоположные ожидавшимся результаты и привила горцам иммунитет к террору. Испытав на себе все, они перестали бояться русских.
Алексей Петрович Ермолов. Родился 24 мая (4 июня) 1777 года в Москве - умер 11 (23) апреля 1861 года в Москве. Выдающийся русский военачальник и государственный деятель, участник многих крупных войн. Генерал от инфантерии (1818) и генерал от артиллерии (1837). Главнокомандующий в ходе первого этапа Кавказской войны (до 1827 года).
Был выходцем из рода небогатых дворян Орловской губернии.
Отец - Пётр Алексеевич Ермолов (1747-1832), помещик, владелец небольшого имения в 150 душ крестьян в Мценском уезде Орловской губернии. В царствование он занимал должность правителя канцелярии генерал-прокурора графа А. Н. Самойлова, а с вступлением на престол Павла I вышел в отставку и поселился в своей деревне Лукьянчикове.
Мать - Мария Денисовна Каховская, урожденная Давыдова, находилась во втором браке за его отцом. По отзывам современника, была «барыня умная, но капризная и никого не щадила злословием». По матери Алексей Ермолов находился в родстве с Давыдовыми, Потёмкиными, Раевскими и Орловыми. Знаменитый партизан и поэт Денис Давыдов доводился ему двоюродным братом.
Как тогда было принято, ещё во младенчестве, Ермолов был записан в военную службу: в 1778 году он был зачислен каптенармусом лейб-гвардии Преображенского полка, а вскоре - сержантом этого полка. Первоначально воспитывался в доме своих родственников, орловских помещиков Щербинина и Левина.
Образование получил в Московском университетском пансионе, куда принимались мальчики 9-14 лет дворянского происхождения. Пансион готовил к военной, статской, придворной и дипломатической службе. Был определён в Благородный пансион (1784) на попечение к профессору И. А. Гейму, у которого учился до 1791.
Судьбой молодого Ермолова неоднократно интересовался директор Московского университета П. И. Фонвизин и за успехи в учёбе дарил ему книги. В детстве Ермолов зачитывался Плутархом, особенно жизнеописаниями Цезаря и Александра Македонского. Зачислен унтер-офицером в лейб-гвардии Преображенский полк 5 января 1787 года.
В 1792 году в чине капитана гвардии 15-летний Алексей переехал в Петербург и был зачислен в Нижегородский драгунский полк, стоявший на Кавказе. Он, однако, остался в Петербурге адъютантом при генерал-прокуроре графе Самойлове, у которого отец Ермолова был тогда правителем канцелярии. Вскоре Ермолов поступил в шляхетский артиллерийский корпус, выгоднее других тогдашних учебных заведений обставленный научными средствами. В 1793 году Ермолов выдержал экзамен с особым отличием и, в составе корпуса Дерфельдена, уже артиллеристом, выступил в поход против Польши.
В 1794 году начал служить под начальством . Получил боевое крещение во время Польской кампании (подавления Польского восстания под предводительством Костюшко). Отличился, командуя батареей, при штурме предместья Варшавы, за что был удостоен ордена Святого Георгия 4-й степени.
В 1796 году принимал участие в Персидском походе под начальством генерала Валериана Зубова, который считался его покровителем. За отличное усердие и заслуги при осаде крепости Дербент был удостоен ордена Святого Владимира 4-й степени с бантом. Получил чин подполковника.
Между войнами жил в Москве и Орле.
В 1798 году Ермолов был арестован, а затем уволен со службы и отправлен в ссылку в своё поместье по делу о создании Смоленского офицерского политического кружка и по подозрению в участии в заговоре против императора Павла. Члены кружка обменивались вольнодумными взглядами, предвещавшими декабристов, и в переписке отзывались о государе «крайне непочтительно». Юный Ермолов знал о деятельности и планах руководителей организации немного. Тем не менее его дважды брали под стражу и продержали целый месяц в Алексеевском равелине Петропавловской крепости.
После военного суда Ермолов был сослан на житье в Кострому. Здесь ссылку с ним делил казак Матвей Платов, ставший с той поры его другом. Ермолов усердно занимался самообразованием, выучился у местного протоиерея латинскому языку и в подлиннике читал римских классиков, уделяя особое внимание «Запискам о Галльской войне».
Костромской губернатор предлагал ему своё заступничество перед государем, но Ермолов оставался в ссылке до смерти Павла. Помилован указом от 15 марта 1801 года.
Освобожденный Ермолов, по собственному его признанию, «с трудом получил (в 1802 г.) роту конной артиллерии», расположенную в Вильне. Мирная служба его томила: «Мне 25 лет, недостает войны», - занес он тогда в свои записки. Последняя запись не заставила себя долго ждать: начались война коалиций с наполеоновской Францией (1805, 1806-1807).
В 1805 г. рота Ермолова была назначена в состав армии Кутузова, двинутой в помощь Австрии против Франции. Догоняя армию, Ермолов шел все время «ускоренными маршами», но, несмотря на 2-месячный поход, представил по дороге свою роту в таком образцовом порядке, что последний сказал, что будет иметь его в виду, и оставил роту в своем распоряжении как резерв артиллерии.
Под Амштеттеном Ермолов был в первый раз в бою с конной артиллерией. Он остановил неприятеля и дал эскадронам возможность собраться и удержаться на месте под сильным натиском противника, а занятием одной возвышенности и метким огнём не допустил неприятеля устроить батарею, которая могла нанести большой вред русским войскам. Однако награды за этот подвиг Ермолов не получил из-за противодействия Аракчеева. Во время смотра в Вильне тот высказал неудовольствие утомленностью лошадей роты Ермолова, на что услышал: «Жаль, Ваше сиятельство, что в артиллерии репутация офицеров зависит от скотов». Будущий военный министр принял это замечание на свой счёт и, будучи уязвлён, какое-то время препятствовал карьере молодого офицера в артиллерии. Впоследствии стал его покровителем.
Под Аустерлицем, когда дивизия генерал-адъютанта Уварова была смята и обращена в бегство французской конницей, Ермолов не поддался общей панике и остановил свою батарею, «предполагая действием оной удержать преследующую нас конницу». Но первые же орудия, которые он мог «освободить от подавляющей их собственной кавалерии», сделав несколько выстрелов, были взяты, люди переколоты, и сам Ермолов, под которым была убита лошадь, захвачен в плен. Он был уже близко от французской линии, когда на выручку ему явился полк елисаветградских гусар и отбил его у французов. Наградами за эту кампанию Ермолову были орден святой Анны 2 степени и чин полковника.
В ходе русско-прусско-французской войны (1806-1807) Ермолов отличился в битве при Прейсиш-Эйлау в феврале 1807 года. Бомбардировкой из орудий своей конно-артиллерийской роты Ермолов остановил наступление французов, чем спас армию. Причем огонь был открыт им без всякого приказания, по собственной инициативе.
При атаке французов при Гейльсберге на замечание офицеров о том, что не пора ли уже открывать огонь, полковник Ермолов сказал: «Я буду стрелять тогда, когда различу белокурых от черноволосых».
В 1807 году 29-летний Алексей Ермолов вернулся в Россию с репутацией одного из первых артиллеристов русской армии. С 1809 года командовал резервными войсками в Киевской, Полтавской и Черниговской губерниях.
Известно, что Ермолов любил перед молодыми офицерами разыгрывать «русскую» карту, что обеспечивало его популярность среди младшего офицерства. Рассказывают, что как-то в 1811 году Ермолов ездил на главную квартиру Барклая-де-Толли, где правителем канцелярии был Безродный. «Ну что, каково там?» - спрашивали его по возвращении. - «Плохо, - отвечал Алексей Петрович, - все немцы, чисто немцы. Я нашел там одного русского, да и тот Безродный». «Сердце Ермолова так же черно, как его сапог», - такой отзыв Александра I приводит в своих записках генерал Левенштерн (со слов полковника Криднера).
Алексей Ермолов в Отечественной войне 1812 года
Перед началом Отечественной войны был назначен начальником Главного штаба 1-й Западной армии. Это было насмешкой судьбы, ибо с командующим армией Барклаем у Ермолова были отношения холодные, чисто служебные, с Багратионом же, командующим 2-й Западной армией, - дружеские, сердечные, а между тем отношения обоих командующих между собою были крайне натянуты, даже явно враждебны.
«Человек с достоинством, но ложный и интриган», - так аттестовал своего начальника штаба Барклай.
34-летний Ермолов, таким образом, попал в щекотливое и затруднительное положение; как мог, он старался смягчить эти отношения, устранить раздражение, сгладить шероховатости.
Александр I при отъезде своем из армии поручил Ермолову с полной откровенностью осведомлять себя письмами о всех событиях в армии. Из лиц, бывших в армии, он ни о ком (кроме генерала Эртеля) не отозвался дурно, хотя записки его и полны резкими характеристиками многих. Однако письма эти, данные императором для прочтения Кутузову при отправлении его к армии, всё же изменили отношение последнего к Ермолову, сменив старое расположение подозрительностью, а став затем известными и Барклаю де Толли, породили ещё большую холодность этого «ледовитого немца» к Ермолову.
Вследствие всего этого положение Ермолова в конце кампании 1812 года было таково, что он писал одному из своих друзей: «Служить не хочу и заставить меня нет власти».
Во время отхода за Смоленск генерал Ермолов, по уполномочию от Барклая, совершенно самостоятельно и блестяще руководил боем у села Заболотье (7 августа), занимался организацией обороны Смоленской крепости. В начале Бородинского сражения Ермолов находился при Кутузове, который после полудня, в критический для левого фланга русской армии момент, послал туда Ермолова с поручением «привести в надлежащее устройство» артиллерию 2-й армии. Проезжая неподалеку от батареи Раевского, только что взятой противником, Ермолов тотчас же бросился к ближайшему VI корпусу, взял батальон Уфимской пехоты, лично повел его бегом к батарее, а 3 конным ротам велел отвлечь на себя огонь противника и не более как в 20 минут штыками отбил батарею у французов. Три часа затем Ермолов оставался на батарее, организуя её оборону и руководя ею, пока не был сильно ранен в шею картечью.
На совете в Филях генерал Ермолов высказался за новый бой под Москвой. После отступления в тарутинский лагерь по вине Ермолова была отложена атака на мюратовский авангард: Кутузов не смог разыскать начальника штаба, ибо в это время он где-то трапезничал. Вместе с тем именно Ермолов настоял на том, чтобы предупредить Наполеона в Малоярославце . Упорная защита этого города заставила свернуть французскую армию на старый, пройденный уже ею и разоренный путь, что привело её к катастрофе.
Узнав от своего прежнего подчинённого Сеславина, что армия Наполеона идет от Тарутина по боровской дороге, Ермолов на свой страх, именем главнокомандующего, изменил направление корпуса Дохтурова, двинув его спешно на Малоярославец. После сражения под Малоярославцем, в обороне которого Ермолов сыграл важнейшую роль, он, по поручению Кутузова, шел все время в авангарде армии при отряде Милорадовича, отдавая ему приказания именем главнокомандующего. Наградой Ермолова за Отечественную войну стал только чин генерал-лейтенанта, данный ему за сражение при Валутиной горе (Заболотье).
Представление же Барклая де Толли о награждении Ермолова за Бородино орденом св. Георгия 2 степени было проигнорировано Кутузовым.
По переходе за Неман генерал Ермолов был назначен начальником артиллерии всех действующих армий. «Вместе с звучным сим именем получил я, - пишет Ермолов, - часть обширную, расстроенную и запутанную, тем более, что в каждой из армий были особенные начальники артиллерии и не было ничего общего».
С апреля 1813 года командовал различными соединениями. 2 мая 1813 года после неудачного сражения при Лютцене Ермолов был обвинён генералом П. Витгенштейном в нераспорядительности и переведён на пост командира 2-й гвардейской пехотной дивизии.
21 мая в сражении при Бауцене союзные войска вынуждены были отступить. Арьергард был поручен Ермолову, и только его решительные действия обеспечили отход армии без крупных потерь.
22 мая Ермолов был атакован войсками генералов Латур-Мобура и Ренье у Кетица и отступил к Рейхенбаху.
В сражении под Кульмом, состоявшемся 29-30 августа, возглавлял 1-ю гвардейскую дивизию, а после ранения генерала А. И. Остерман-Толстого принял его сводный отряд. Находился в центре сражения. В самый критический момент, сражаясь целый день против вдвое превосходящего по численности противника, гвардия Ермолова спасла своим геройским самопожертвованием всю союзную армию, обеспечив ей конечную победу. Прямо на месте сражения Ермолов был награждён орденом Святого Александра Невского. От прусского короля за Кульм он получил крест Красного орла 1-й степени. По словам Дениса Давыдова, «знаменитая Кульмская битва, которая в первый день этого великого по своим последствиям боя, принадлежала по преимуществу Ермолову, служит одним из украшений военного поприща сего генерала».
В кровопролитной «битве народов» в октябре 1813 года под Лейпцигом Ермолов, командуя русской и прусской гвардиями, решительной атакой вклинился в центр позиций Наполеона, лишив его возможности маневра.
В сражении за Париж в марте 1814 года Ермолов командовал объединенной русской, прусской и баденской гвардией. После капитуляции французов ему, как одному из самых образованных русских генералов, Александр I поручил написать манифест о взятии Парижа. Аракчеев прочил Ермолову пост военного министра, великий князь Константин Павлович предлагал ему командование гвардией, однако заносчивое поведение генерала в Париже заставило императора Александра отклонить эти предложения. Тем не менее долгожданный орден святого Георгия 2-й степени Ермолов тогда всё-таки получил.
После подписания в мае 1814 года Парижского мира Александр I отправил Ермолова в Краков (находившийся на границе с Австрией) в качестве командующего 80-тысячного сильного авангарда, состоявшего из большей части резервной армии, формировавшейся в Герцогстве Варшавском. Войска на границе нужны были России, поскольку в преддверии запланированного конгресса в Вене ожидалось несогласие со стороны Австрии при определении новых границ.
В апреле месяце 1815 года Ермолову в подчинение вместо резервных войск был передан 6-й корпус, временно составленный из двух пехотных, одной гусарской дивизий и нескольких казачьих полков. Тогда же он по приказу выдвинулся из Кракова и перешёл границу, направившись во Францию. 21 мая он уже был в Нюрнберге, а 3 июня - на границе с Францией.
Однако в ходе этого второго похода во Францию сражений русских войск с французскими не произошло, так как английскими и прусскими войсками после ряда сражений (Катр-Бра, Линьи, Вавр) армия Наполеона была окончательно разгромлена в битве при Ватерлоо 18 июня 1815 года. Ермолов с войсками всё же вступил во Францию, а Александр I отправился в Париж.
После прибытия на Рейн Ермолову, вместо 6-го корпуса, с которым он пришёл, был дан гренадерский корпус, часть которого последовала в Париж для содержания при государе караула, так как гвардии при армии не находилось. В Париже Алексей Петрович испросил увольнение в отпуск по болезни на шесть месяцев. С гренадерским корпусом Ермолов возвратился в Царство Польское. 20 июля 1815 года он находился в Варшаве, где состоялось торжественное объявление о восстановлении Царства Польского и обнародование конституции, и был свидетелем, как войска польской армии присягнули императору Александру I как царю польскому.
Через некоторое время, в ноябре 1815 года, Алексей Ермолов сдал корпус генералу Ивану Фёдоровичу Паскевичу, выехал в Россию. В самом начале 1816 года он находился в Орле у своих престарелых родителей.
Алексей Ермолов на Кавказе
В 1816 году генерал-лейтенант Ермолов приказом Александра I назначен командиром Отдельного Грузинского корпуса, управляющим по гражданской части на Кавказе и в Астраханской губернии. Этого поста он долго и упорно добивался через знакомых в Петербурге.
Со времени зубовского похода Ермолов сильно недолюбливал персов и, в подражание Александру Македонскому, разрабатывал «план разрушения персидского государства».
В сентябре Ермолов прибыл на границу Кавказской губернии. В октябре он приехал на Кавказскую линию в город Георгиевск. Оттуда сразу же выехал в Тифлис, где его ожидал бывший главнокомандующий генерал от инфантерии Николай Ртищев.
По обозрении границы с Персией отправился в 1817 году чрезвычайным и полномочным послом ко двору персидского шаха Фетх-Али, где провёл много месяцев. Поступки Ермолова при дворе шаха не всегда отличались дипломатичностью. Так, русский посланник не преминул напомнить о сокрушении Персии монголами и даже заявил, что Чингисхан - его прямой предок. Тем не менее мир был утверждён, причём шах согласился допустить пребывание в Тегеране русского поверенного в делах и с ним вместе миссии. По возвращении из Персии Ермолов был награждён чином генерала от инфантерии.
Командуя русскими войсками на Кавказе, Ермолов запретил изнурять войска бессмысленной шагистикой, увеличил мясную и винную порцию, разрешил носить вместо киверов папахи, вместо ранцев холщовые мешки, вместо шинелей зимой полушубки, выстроил войскам прочные квартиры, на сбереженные им суммы от командировки в Персию выстроил в Тифлисе госпиталь и всячески старался скрасить тяжёлую жизнь войск.
Ермолов затеял строительство на Северном Кавказе многих крепостей, таких как Нальчик, Внезапная и Грозная. В 1819 году в состав ермоловского корпуса включили Черноморское казачье войско. Ермолов предоставил казакам землю по берегам Кубани и дал двухлетнюю отсрочку платы за неё. В декабре того же года совершил поход в аул Акуша. В результате недолгого сражения ополчение акушинцев было разбито, а население Акуши было приведено к присяге на верность российскому императору.
В 1823 году генерал А. П. Ермолов командовал боевыми действиями в Дагестане, а в 1825 году воевал с чеченцами. Имя Ермолова стало грозою горцев, и кавказские женщины ещё долго после того пугали им своих детей. Он вполне «сознательно сеял семена розни между горцами и натравливал одни племена на другие».
В 1820 году составил текст молитвы для мусульман Кавказа с восхвалением императора Александра I и наилучшими пожеланиями в его адрес. Молитва не прижилась.
Справедливое отношение Ермолова к горцам может быть проиллюстрировано следующим фактом. Во время поездки Ермолова в Персию к Фетх Али-шаху чеченцы взяли в заложники начальника штаба корпуса полковника Шевцова и стали требовать за него выкуп в 18 телег серебра. Вместо традиционного в таких случаях затяжного торга о размерах выкупа с целью его снижения Ермолов направил в Чечню несколько казачьих сотен, которые взяли в аманаты 18 наиболее уважаемых старейшин крупнейших аулов. Ермолов довёл до сведения горцев, что в случае, если за месяц Шевцов не получит свободу, аманаты будут повешены. Русского полковника освободили без выкупа.
На небольшие доступные ему средства Ермолов довольно много сделал для Кавказского края: модернизировал Военную грузинскую дорогу и иные пути сообщения, устроил лечебные заведения при минеральных водах, содействовал притоку русских поселенцев. В Закаспийский край он командировал H. H. Муравьева. Прозванный «проконсулом Кавказа», Ермолов правил им почти полновластно, с холодным расчетом, планомерно, настойчиво и энергично осуществляя свой план замирения края.
Генерал Ермолов, главнокомандующий Отдельным Кавказским корпусом, предупреждал императора Николая I, что Персия открыто готовится к войне. Николай I ввиду обострявшегося конфликта с Турцией был готов за нейтралитет Персии уступить ей южную часть Талышского ханства. Однако князь А. С. Меншиков, которого Николай I направил в Тегеран с поручением обеспечить мир любой ценой, не смог ничего добиться и покинул иранскую столицу.
В июле 1826 года иранская армия без объявления войны вторглась в пределы Закавказья на территорию Карабахского и Талышского ханств. Персы заняли Ленкорань и Карабах, после чего двинулись к Тифлису. Основная масса пограничных «земских караулов», состоявших из вооружённых конных и пеших крестьян-азербайджанцев, за редкими исключениями, сдала позиции вторгшимся иранским войскам без особого сопротивления или даже присоединилась к ним.
В конце августа 1826 года войска Отдельного Кавказского корпуса под командованием Алексея Ермолова полностью очистили Закавказье от иранских войск и военные действия были перенесены на территорию Ирана.
Получив от Ермолова донесение о вторжении персов, Николай I, не доверяя Ермолову (он подозревал его в связях с декабристами) направил к нему в начале августа, за две недели до коронации, своего фаворита Паскевича. Новоприбывшему было передано командование войсками Кавказского округа, хотя формально он подчинялся Ермолову, что привело к конфликту, для разрешения которого был послан генерал-адъютант И. И. Дибич. Он принял сторону Паскевича, вел себя по отношению к Ермолову развязно и даже оскорбительно, чуть ли не устраивая ему пристрастные допросы. В своих донесениях царю Дибич писал, что «пагубный дух вольномыслия и либерализма разлит между войсками» корпуса Ермолова. Не остался без внимания и факт благосклонного приема Ермоловым сосланных на Кавказ и разжалованных в рядовые декабристов, которые были даже «званы на некоторые офицерские обеды».
Судьба Ермолова была решена. 3 марта 1827 года Ермолов подал в отставку «по домашним обстоятельствам». 27 марта он был освобожден от всех должностей. Уведомляя Ермолова об отставке, Николай I писал ему: «По обстоятельствам настоящих дел в Грузии, признав нужным дать войскам, там находящимся, особого Главного начальника, повелеваю Вам возвратиться в Россию и оставаться в своих деревнях впредь до моего повеления». Вместе с Ермоловым были уволены в отставку и его сподвижники («ермоловцы»), признанные «вредными».
По мнению Паскевича, Ермолова отстранили от командования за самоуправные поступки, за то, что войска были распущены, в дурном состоянии, без дисциплины, и за то, что в корпусе воровство было необыкновенное; люди были неудовлетворены жалованием за несколько лет, во всём нуждались, материальная часть находилась вся в запущении. Вновь коронованный Николай I хотел на место Ермолова назначить Александра Рудзевича, но это намерение осталось не исполненным. Новый император был не лучшего мнения о Ермолове и прямо писал И. И. Дибичу: «Я Ермолову менее всех верю».
Вместе с тем истинные причины смещения Ермолова были очевидны - подозрения царя в причастности Ермолова к заговору декабристов. «По наговорам, по подозрению в принятии участия в замыслах тайного общества сменили Ермолова», - писал декабрист А. Е. Розен. Тайная агентура доносила, что «войско жалеет Ермолова», «люди (то есть солдаты) горюют» в связи с его отставкой. Преданность ему солдат и офицеров были столь велики, что Николай I всерьез опасался возможных волнений в Кавказском корпусе. Отставка Ермолова вызвала большой резонанс в передовых общественных кругах.
Алексей Ермолов
В 1827 году Николай I отправил Ермолова в отставку. Первое время экс-проконсул жил в усадьбе Лукьянчиково под Орлом, где по дороге в Эрзерум в 1829 году его навестил , оставивший о том следующее свидетельство: «С первого взгляда я не нашел в нём ни малейшего сходства с его портретами, писанными обыкновенно профилем. Лицо круглое, огненные, серые глаза, седые волосы дыбом. Голова тигра на Геркулесовом торсе. Улыбка неприятная, потому что не естественна. Когда же он задумывается и хмурится, то он становится прекрасен и разительно напоминает поэтический портрет, писанный Довом. Он был в зелёном черкесском чекмене. На стенах его кабинета висели шашки и кинжалы, памятники его владычества на Кавказе. Он, по-видимому, нетерпеливо сносит своё бездействие. О стихах Грибоедова говорит он, что от их чтения - скулы болят».
С 1831 года член Государственного совета. Был почётным членом Императорской академии наук (1818), членом Российской академии (1832) и почётным членом Московского университета (1853).
Занимался разработкой карантинного устава. Позволял себе лёгкую фронду: «Нарочито ходит не в мундире, а в чёрном сюртуке и единственной наградой Георгия 4-го класса».
В 1848 году Ермолов собирался ехать за границу вместе с братьями Лихачёвыми, которых всегда любил. Но, по воспоминаниям М. Погодина, не получил разрешения.
С началом Крымской войны в конце 1853 года 76-летний Ермолов был избран начальником государственного ополчения в семи губерниях, но принял эту должность только по Москве. В мае 1855 года из-за старости покинул этот пост.
В духовном завещании он сделал следующие распоряжения о своём погребении: «Завещаю похоронить меня как можно проще. Прошу сделать гроб простой, деревянный, по образцу солдатского, выкрашенный жёлтою краскою. Панихиду обо мне отслужить одному священнику. Не хотел бы я ни военных почестей, ни несения за мною орденов, но как это не зависит от меня, то предоставляю на этот счёт распорядиться, кому следует. Желаю, чтобы меня похоронили в Орле, возле моей матери и сестры; свезти меня туда на простых дрогах без балдахина, на паре лошадей; за мною поедут дети, да Николай мой, а через Москву, вероятно, не откажутся стащить меня старые товарищи артиллеристы».
Москва провожала генерала двое суток, а жители Орла по прибытии тела на Родину устроили ему грандиозную панихиду. Площадь перед Троицкой церковью, где шло отпевание Ермолова, и все прилегающие улицы были заполонены людьми. В Санкт-Петербурге, на Невском проспекте, во всех магазинах были выставлены его портреты.
Ермолов похоронен в Орле, рядом со своим отцом, в особом приделе Троицко-Кладбищенской церкви. На одной из стен могильного склепа вделана доска с простой надписью: «Алексей Петрович Ермолов, скончался 12 апреля 1861 года». Публикацию его архива осуществил в Париже эмигрант П. В. Долгоруков.
По следам генерала Ермолова
Личная жизнь Алексея Ермолова:
Женат не был, хотя в 1810 году имел такие планы.
Во время войны на Кавказе, как и другие офицеры, Ермолов держал при себе несколько наложниц «из азиатцев».
C девушкой Тотай из аула Кака-Шура, по некоторым данным, он заключил «кебинный брак» (брак для удовольствия или временный брак). Однако факт заключения кебинного союза подвергается сомнению, так как такая форма брака категорически запрещена в суннитском направлении Ислама, к коему и принадлежали кумыки.
От разных связей прижил сыновей Виктора (от кумычки Сюйды), Севера и Клавдия (оба от Тотай) и Николая, получивших от права законных детей, и дочь Софию (Сопиат, ум. 1870), оставшуюся в мусульманстве и вышедшую замуж за горца Махай-Оглы из аула Гили.
Имел хорошую библиотеку.
В 1855 году А. П. Ермолов продал своё универсальное книжное собрание Московскому университету - всего около 7800 томов книг по истории, философии, искусству, военному искусству; преимущественно книги на французском, итальянском, английском, немецком языках. На многих экземплярах сохранились дарственные надписи и автографы известных исторических деятелей (В. А. Жуковского, Д. В. Давыдова, А. С. Норова, Якова Виллие и др.). В коллекции представлено также более 160 атласов и карт.
В настоящий момент личная библиотека Ермолова хранится в Отделе редких книг и рукописей Научной библиотеки МГУ имени М. В. Ломоносова. Сохранена владельческая расстановка книг по 29 разделам, большинство книг сохранили свои уникальные переплеты, созданные по заказу А. П. Ермолова.
Память о генерале Алексее Ермолове
В 1962 году именем генерала названа улица в Москве (улица Генерала Ермолова).
Улицы Ермолова есть в Дербенте, Можайске, Пятигорске, Кисловодске, Черкесске, Ессентуках, Георгиевске, Михайловске (Ставропольского края).
В Москве находится конная статуя работы Александра Бурганова, установлена 6 сентября 2012 на ул. Профсоюзная в районе Коньково.
Именем генерала названа кадетская школа в Ставрополе.
В 2012 году Центральным банком Российской Федерации была выпущена монета (2 рубля, сталь с никелевым гальваническим покрытием) из серии «Полководцы и герои Отечественной войны 1812 года» с изображением на реверсе портрета генерала от инфантерии А. П. Ермолова.
В Орле:
Правый придел орловской Свято-Троицкой церкви - фамильная усыпальница Ермоловых. Сооружен 15 октября 1867 году на средства, выделенные императором Александром II в память великих заслуг генерала от артиллерии Алексея Петровича Ермолова. Рядом с ним покоятся его отец Пётр Алексеевич (1748-1832), сын генерал-майор Клавдий Алексеевич (1823-1895) и невестка Варвара Николаевна (1825-1897).
В Орле, где похоронен Ермолов, в 1911 году по решению городской Думы именем А. П. Ермолова была названа улица, ведущая от городского парка к его могиле, а также было объявлено о сборе средств на установку памятника генералу. Деньги на памятник собрали и немалые, однако сначала помешала Первая мировая война, а затем октябрьский переворот окончательно похоронил эти планы. С 1924 года улица Ермолова носит название Пионерской, а улицей Ермолова назвали другую улицу, где находится дом отца Алексея Петровича.
Вторую попытку установить памятник предприняли почти через 100 лет. Одной из центральных площадей города (напротив кинотеатра «Октябрь») в 2003 году присвоено название «площадь Ермолова». На площади Ермолова разбит живописный сквер, где 4 июня 2002 года был заложен камень с памятной надписью, что на этом месте будет открыт памятник Ермолову. В июне 2012 года камень демонтировали, и началось возведение постамента для памятника. В июле памятник привезли к месту установки Памятник был открыт 27 июля 2012 года. Высота скульптуры составляет пять с половиной метров, постамента - четыре метра.
На Кавказе:
В Грозном в 1888 году у землянки, в которой жил Ермолов при закладке крепости Грозная, на высоком четырёхгранном каменном постаменте был сооружён бронзовый бюст генералу Ермолову, подаренный главнокомандующим Кавказского военного округа генерал-лейтенантом А. М. Дондуковым-Корсаковым (бюст был изготовлен скульптором А. Л. Обером). Землянку окружала решётка, вход в ограду был оформлен в виде каменной плиты, увенчанной крепостными зубцами. На железной двери помещалась надпись: «Здесь жил Алексей Петрович Ермолов». В 1921 году бюст был снесён.
В 1951 году в Грозном был установлен новый бюст Ермолову (скульптор И. Г. Твердохлебов). При Советской власти, по возвращении чеченцев в Грозный после их депортации в 1944 году, бюст неоднократно взрывали. Однако после каждого раза его восстанавливали по новой. Вновь был снесён в 1991 году во времена правления Джохара Дудаева.
Станица Ермоловская Терской области - с 1990 года село Алхан-Кал Чеченской республики.
Ермоловск - прежнее название поселка Леселидзе, Абхазия. Основан в XIX веке как селение Ермоловск, названное в честь министра земледелия А. С. Ермолова, который в 1894 году побывал в этом селении. Встречающееся в литературе указание на связь ойконима с именем известного генерала Ермолова, главнокомандующего в Кавказской войне, ошибочно.
В 2008 году в городе Минеральные Воды Ставропольского края по решению Городской Думы в сквере «Надежда», переименованном в сквер Ермолова, установлен памятник «Главнокомандующему на Кавказе, Генералу А. П. Ермолову».
В Ставрополе на бульваре Генерала Ермолова (вдоль проспекта Карла Маркса) установлен памятник - бюст на постаменте.
В сентябре 2010 года памятник Ермолову открыт в Пятигорске (сквер на ул. Лермонтова). Памятник представляет собой скульптуру генерала на коне.
Памятник русскому военачальнику и государственному деятелю был установлен 4 октября, на 130-летие Минеральных Вод, в сквере «Надежда» неподалеку от Покровского собора города. Скульптуру высотой 2,85 метра установили на трехметровый гранитный пьедестал. В торжественном митинге, прошедшем в честь открытия памятника, участвовали руководители края и депутаты Государственной Думы, казаки Терского войска и представители национальных диаспор. По словам одного из главных инициаторов создания монумента, атамана Минераловодского отдела Ставропольского казачьего округа Терского казачьего войска Олега Губенко, памятник стоимостью около 4 млн руб. можно назвать поистине всенародным. В деле создания монумента приняли участие более 300 предприятий, организаций и простых людей из разных регионов. 21 октября 2011 года, неизвестными вандалами осквернен памятник генералу А. П. Ермолову в городе Минеральные Воды. Весь памятник измазан жёлтой краской, этой же краской нанесены оскорбительные надписи на здании местной администрации и соседнем заборе из профнастила.
Людская память несправедлива и избирательна, а даль времен искажает правду. Кто знает Алексея Ермолова не усмирителя, но преобразователя Кавказа, строителя дорог, городов и лечебниц? Кому известно, что Ермолов главноначальствовал над Кавказом лишь 10 из 47 лет завоевательной войны? Кто ведает, что большая часть жестокостей и усмирений приписана герою Бородина незаслуженно? А настоящая тайна за семью печатями - история большой кавказской любви Алексея Петровича. И его кавказские сыновья.
Это слоновое могущество, эта неповоротливая шея с шалашом седых волос, и этот ум, это одушевление на семьдесят восьмом году возраста!.. Передо мной сидел человек, бравший с Суворовым Прагу, с Зубовым ходивший к Дербенту, с Каменским осаждавший турецкие крепости, один из главных бойцов Бородина и Кульма, гроза Кавказа!"
«На глаза» историка Петра Бартенева Алексей Петрович Ермолов - истинно прекрасен. Меж тем, в истории к нему отношение неоднозначное. И «усмиритель Кавказа» - еще не вся правда. Кавказ стал частью судьбы Ермолова - в самом буквальном смысле слова.
ГЕРОЙ, В ПОХОДАХ ПОСЕДЕВШИЙ…
Он стар, но бьется ретивое
В трепещущей груди его,-
Но мощная рука героя
Штык носит бодро и легко!
Графиня-поэт Евдокия Ростопчина написала эти строки в 1838 году, когда ее герой, Алексей Петрович Ермолов давно уже не использовал штык по назначению. Только что пожалованный чином генерала от артиллерии, он изредка присутствовал на военных смотрах и выезжал инспектировать войска, а от заседаний Государственного совета уклонялся.
Еще через год "герой, в походах поседевший" окончательно отправится в частную жизнь - уволится в отпуск "до излечения болезни". Но болезнь не излечится и в Москве, куда сфинкс новейших времен (по определению Грибоедова) переедет на постоянное жительство. А как же ей излечиться, если рожденного командовать армиями Ермолова с 50 нестарых лет отлучили от дела всей его жизни?
ЮНЫЙ ВИТЯЗЬ…
Ермолов, витязь юный,
Ты ратным брат, ты жизнь полкам,
И страх твои перуны.
При всей древности рода чинами и богатством Ермоловы похвастаться не могли: отец Петр Алексеевич, правитель канцелярии генерал-прокурора при Екатерине Великой, владел некрупным сельцом в 150 душ в Мценском уезде Орловской губернии. «Пред ним, за ним нет пышных титл», - не соврал Жуковский.
По матери Алексей Петрович в родстве с Давыдовыми, Потёмкиными, Орловыми, Раевскими, но звонкость имен и тут не дополнялась звоном монет. «Бедное состояние семьи моей, - говаривал, бывало, Ермолов, - не допустило дать мне нужное образование».
По обычаю тех времен в малолетстве Алешу записали каптенармусом в лейб-гвардии Преображенский полк, а до времени грамотный крепостной человек обучил его букварю. Потом собрали денег и отправили Алешеньку в Москву в Университетский благородный пансион. Он жестоко высмеял потом шарлатанов-учителей, а образование добирал чтением - среди современников Алексей Петрович славился замечательным знакомством с классикой. Потом царь Александр поручит ему писать манифест о взятии Парижа - как самому образованному среди вояк-генералов.
В екатерининский век взрослели споро. Четырнадцати отроческих лет Алексей Ермолов прибыл поручиком гвардии в Санкт-Петербург. Но столичная жизнь оказалась ему не по карману, и в том же году он выпросился в действующую армию - шла очередная война с турками, и недорослю не терпелось отличиться. Ан не вышло: пока новоиспеченный капитан Нижегородского драгунского полка добирался в Молдавию к месту дислокации, войне пришел конец. На остывших полях сражений Ермолов близко познакомился с пушками - это потом отзовется в его ратной карьере.
Настоящая военная служба началась с Суворовым. Огнем молодого артиллерийского капитана крестили в Польскую кампанию. Семнадцатилетний чудо-богатырь отличился при штурме варшавского предместья Прага и принял из рук Александра Васильевича первую награду - орден Святого Георгия 4-й степени. Потом был орден Святого Владимира 4-й степени за штурм Бендер. В Персидскую кампанию богатырь-красавец брал Дербент и вновь отличился… Но это было уже к исходу Екатерининского века.
КОСТРОМСКОЙ СИДЕЛЕЦ…
Я редко или почти никогда весел не бываю, сижу один дома, - писал Ермолов одному из своих друзей. - Я сыскал себе славного учителя на кларнете и страшно надуваю, и по-латыни упражняюсь».
С чего вдруг бравый офицер засел в одиночестве и начал предаваться несвойственным воину занятиям? «Судьба неожиданно подставила ему ногу», - объясняет биограф Ермолова Николай Лесков. Померла государыня Екатерина. Сынок Павел матушкиных любимцев не жаловал, и вечно подозревал в дурных умыслах против собственной персоны.
Нашелся «заговор» и для нашего героя. Смоленский губернатор донес на единоутробного ермоловского брата Александра Каховского. Затеяли дело об офицерском политическом кружке, Алексея Петровича заперли в Петропавловку, а потом сослали «на вечное житье» в Кострому. Но вечного житья вышло три года - до убийства бесноватого царя. За эти три трудных года энергичный Ермолов освоил латынь и выучился играть на кларнете. Переплетному делу Алексей Петрович обучился еще прежде, на случай якобинского нашествия - чтоб заработать на хлеб ремеслом.
Ах, эти дворянские принципы галантного века - как много любящих сердец разбили они! Страстная взаимная любовь к прелестной "девице W" заставила сурового солдата подумать о женитьбе, но проклятый недостаток состояния поставил на матримониальных планах крест. Достаточно состояние Ермолов обретет с назначением на Кавказ: жалование главноуправляющего убережет его избранницу от бедности.
ВСЕГДА ПРИ САБЛЕ…
Сей вождь, истый славянин, напоминает нам героев Святополкова века: он всегда при сабле, всегда спит на плаще… Признательная Россия не забудет сего верного сына Отечества, когда он всю тяжесть бремени 1812 года держал на раменах своих, будучи начальником главного штаба при фельдмаршале князе Смоленском; за сим в 1813 году достойно предводительствовал Императорскою гвардиею и вел оную к славе и бессмертию».
Генерал Александр Александрович Писарев знал, о чем говорил. Ведь он провел бок о бок с Ермоловым несколько боевых лет. С саблей и в плаще Алексей Петрович прошел коалиционные войны, и не пропустил ни одного крупного сражения в войне 1812 года.
Смоленск, Бородино, Малоярославец… На картине Кившенко «Военный совет в Филях» Ермолов в горячности вскочил с места и перечит Кутузову. Картина исполнена в стиле реализма - герой Бородина противился сдаче Москвы без сражения. Он дрался при Кульме, Дрездене, в Битве народов, брал Париж.А в 1815-м, когда война закончилась, вдруг резко устал от неблагодарности начальства. И отбыл в имение старика-отца - на покой. Оттуда он собрался на Кавказ, к минеральным водам. На Кавказ он в итоге и поехал. Но совсем не праздным курортником.
РАЗРУШИТЕЛЬ АУЛОВ И ОСНОВАТЕЛЬ ГОРОДОВ…
Поникни снежной головой,
Смирись, Кавказ,- идет Ермолов.
На пороге сорокалетия героя войны снова призвали к службе. Но военным министром, как было предлагал Аракчеев, ангела-хранителя русских войск (как восторженно именовал Ермолова кузен Денис Давыдов) не сделали. Кумир офицеров и рыцарь без страха и упрека для народа, по восхищенной оценке Лескова, отправился на Кавказ - командиром отдельного Грузинского корпуса и главнокомандующим гражданской частью на Кавказе и в Астраханской губернии, и одновременно чрезвычайным и полномочным послом в Иране.
Метким выстрелом Александр I убил целый выводок зайцев: не дал пропасть воинским и человеческим талантам Ермолова, удалил популярного военачальника на окраину империи и положил начало завоеванию Кавказа и приобщению его к цивилизации. И царские надежды Алексей Петрович оправдал.
Кавказ - это огромная крепость, защищаемая полумиллионным гарнизоном. Надо или штурмовать ее, или овладеть траншеями. Штурм будет стоить дорого. Так поведем же осаду!» Новоназначенный главноуправляющий приступил к делу в полном соответствии со своими собственными словами. Методы его «медленного поспешания» выглядят не слишком вегетарианскими, но он оправдывал это тем, что «проконсул Кавказа жестокость здешних нравов не может укротить мягкосердечием».
Адвокатом Ермолову и Грибоедов: «По законам я не оправдывал иных его самовольных поступков, но вспомни, что он в Азии, - здесь ребенок хватается за нож».
Горцы ненавидели и проклинали Ермолова, однако ж и они признавали: «Ярмол один был, с кем можно было и воевать, и говорить честно». Огнем и мечом, хитростью и дипломатией генерал усмирил беспокойства в Имеретии, Гурии и Мингрелии, присоединил к России Абхазию, Ширванское и Карабахское ханства. Он не прощал набегов и грабежей, но от отдельных карательных операций перешел к планомерному завоеванию Чечни и Дагестана, а для этого окружил горные районы сплошным кольцом укреплений.
Он разрушал непокорные аулы, но взамен закладывал крепости и города. Крепости Внезапная, Бурная, Грозная, Нальчик… от одних остались воспоминания и руины, другие с течением лет стали цветущими городами. Переменился при главноначальствующем и Тифлис: свою ставку Ермолов перестраивал любовно. Старый город пересекли новые прямые улицы, по их сторонам выросли дома пригожей европейской архитектуры, в центре Тифлиса зазеленел сад с лампионами.
Почти что не преувеличивает впечатлительный Пушкин: Ермолов и в самом деле наполнил Кавказ своим гением и своим именем. Он оказался даровит не только в военном деле, но и в гражданском управлении: строил дороги, развивал промышленность и торговлю, привлекал на службу способных молодых людей.
Сильно улучшилась при Ермолове Военно-Грузинская дорога, открылись лечебницы на местных минеральных водах.Из крепости Кислые воды получился великолепный курорт Кисловодск, выстроен Пятигорск… Сегодня Алексея Петровича назвали бы эффективным менеджером - за 10 кавказских лет он сделал столько, что иной не совершит и в сто.
НЕЖНЫЙ МУЖ…
А шашка между тем чеченцев
Вела с штыком трехгранным спор;
И именем его младенцев
Пугали жены диких гор.
 |
И все же Федор Глинка не обманывает: все так и было - пугали. Хотя пугали напрасно: Алексей Петрович любил детей и с ними не воевал. Наоборот, случись генералу встретить раненого или брошенного ребенка, спасал его всеми доступными методами, а после либо возвращал родителям, либо искал ему приемных родителей, записывал на русские фамилии и пристраивал затем на службу. Так было и с «выкупленными у черкесов за сорок голландских червонцев арапчатах Салмане и Билане», и со спасенными «чеченятами» братьями Таштамире и Алтимире Тустовыми, с дочерью Мустафы-Хана и другими.
|
Многих детей посылал главноначальствующий за свой счет учиться в Россию. Из спасенных генералом детей знаменитым стал . Своих детей и теплого дома хотелось, но скромный быт генерала от инфантерии разделяли до поры одни лишь денщики.
Ему шел пятый десяток, но душа не очерствела. Ее не опалил огонь баталий, не поглотили хлопоты многотрудного хозяйства. Всякое большое сердце алчет любви, и суровый генерал не был исключением. Его любили солдаты, чтили офицеры, уважали враги. Но не было ее, одной-единственной. И знатные кавказские фамилии не знали покоя. Холостой главнокомандующий - вот ведь соблазн! Тем более, что и тогдашний закон дозволял жениться по мусульманским правилам и принятым среди горского мусульманского населения обычаям, не ставя в известность гражданские и церковные власти. Ханы и шамхалы не раз заводили разговор, и, наконец, завидный жених решил уступить обычаям.
Прежде всех успел шамхал Тарки - именно он отыскал среди подвластных ему красавиц юную горянку Сюйду. И стойкий воин не устоял. Обсудили с родителями калым, пригласили муллу, свидетелей и заключили брак - по-местному, кебин. В уме Алексей Петрович держал брак по христианскому закону, и надеялся, что со временем уговорит жену принять православие и венчаться. Но горская девушка просьбам не уступила. В положенный срок она родила генералу богатыря Бахтияра, которого крестили Виктором. Но в Тифлисе долго не зажилась: муж в постоянных разъездах по делам, а русский язык - такой трудный! Через малое время, увешанная подарками Сюйду вернулась к отцу. Сын остался с Алексеем Петровичем - как договаривались.
Попытка номер два оказалась куда удачнее. Великий и ужасный наместник Кавказа влюбился, как безусый кадет. Это случилось в экспедиции в Акушу. С шамхалом акушинским Ермолов заехал в селение Кака-шура и увидел там дочь местного правителя. Тотай покорила генерала с первого взгляда. Он уехал, но обещал вернуться и забрать горянку в Тифлис. О том, что было дальше впору писать авантюрный роман. Родители Тотай отчего-то не захотели высокой чести и немедленно выдали девушку за односельчанина. Плохо же они знали главноначальствующего! Ермолов отправил сына шамхала Альбору в Кака-шуру с поручением во что бы то ни стало привезти Тотай. Красавицу похитили, а когда убедились, что она не против, дали погоне от ворот поворот. Отец получил перстень, серьги и шубу дочери и отправился восвояси - возвращать подарки недолгому мужу.
Долгих семь лет Ермолов уговаривал Тотай перейти в православие и пойти с ним под венец. За это время родились дети: Умар, окрещенный Клавдием, Алляхр - в крещении Северьян, и дочь Сапиат, по-русски Софья. Один ребенок умер в младенчестве, еще об одном ничего в точности неизвестно. Петр Алексеевич Ермолов, погибший совсем юным унтер-офицером Тенгинского полка, мог быть и сыном третьей кебинной жены Ермолова - Султанум. А, может, этой жены и не было вовсе - вокруг «проконсула Кавказа» клубилось столько легенд и слухов, что не всяким словам можно верить. А нежную Тотай железный Ермолов боготворил - чего б ему искать от этой любви другого добра?
Тотай оказалась крепче несгибаемого генерала. Православия она не приняла и венчаться категорически отказалась. А когда Ермолова отставили, взяла, как прежде условились, дочь и вернулась к родителям. Девочка в мусульманской семье - не обуза, а будущий достаток: за нее дадут калым, а зять позаботится о ее родителях, если уж у них не случится собственного сына.
ОТСТАВЛЕННЫЙ ПОЛКОВОДЕЦ…
Булатной сабли острый клинок
Заброшен был в железный хлам;
С ним вместе вынесен на рынок
И мужику задаром продан там.
Басню «Булат» Иван Андреевич Крылов написал об отставленном Ермолове. В мае 1827 года та же простая рогожная кибитка, что десять лет назад привезла Алексея Петровича в Тифлис, отправилась в обратный путь. Добавилось лишь пассажиров - вместе с бывшим главнокомандующим Кавказ покидали его четыре сына. Другого богатства генерал на передовой не нажил.
О причинах его ранней отставки историки не спорят. Близок, близок, был Алексей Петрович к декабристам, оказывал покровительство, прикрывал от царя, приближал, благодетельствовал. Родственники, друзья, адъютанты - кто привлекался по делу декабристов, кто был осужден и приговорен. Мрачные царские подозрения усиливали гнусные доносы. Веры в благонадежность Ермолова не было, а тут еще персы вторглись в кавказские пределы. И вот уж царь Николай шлет на Кавказ генерала Паскевича - командовать войсками вместо непредусмотрительного Ермолова. А потом и генерала Дибича - расследовать недоразумения между Ермоловым и Паскевичем.
«Поглядим, куда Россия на двух ваньках уедет», - сказал в свое время о Паскевиче с Дибичем наш герой, оба Ивана в ту пору ходили в советчиках у предыдущего царя. Впрочем, об остром ермоловском языке и его анекдотах - позже. А пока о «ваньках» - они увезли любимца войска в отставку - острый булат в самой звенящей поре, точно по Крылову, забросили в железный хлам.
А война на Кавказе будет идти до самой кончины уволенного Ермолова (которая последует через нескорые 34 года) и еще несколько лет потом. И все остальные жестокости и усмирения, пленение Шамиля и покорение черкесов случились уже без «мужа, избранного славой», как характеризовал Алексея Петровича поэт Иван Дмитриев. И напрасно приписаны ему.
ОТЕЦ…
Скудной капитал мой сберегаю я для детей, покоряя себя самой строгой умеренности. Они без всяких прав на наследие, без покровительства и довольно несчастливы происхождением, чтобы еще прибавить к тому и самую бедность», - с горечью писал Алексей Петрович, сидя в орловской деревне.
Но рук он не складывал: давал сыновьям пристойное образование, хлопотал, чтобы разрешили носить его фамилию, признали его сыновьями и записали в дворянство.
Ермоловы-младшие пошли отцовской стезей, все сделались офицерами, все успели повоевать на родном Кавказе. Виктор сделался генералом-лейтенантом и "превосходительством", Клавдий вышел в отставку генерал-майором, Северьян дослужился до полковника. Всех, кроме рано погибшего Петра, Ермолов женил, от всех дождался внуков, всех внуков дедушка-генерал любил и баловал.
 |
Впрочем, нет, не всех: трех внуков и четырех внучек от дочери Алексей Петрович так никогда и не увидел. Софья-ханум об отце не забывала - напоминали 500 рублей содержания в год. До самой своей смерти Ермолов содержал и Тотай - давно уже чужую жену, давно уже мать двоих чужих детей. Кстати сказать, не отреклись от матери и сыновья. Особенно любил маму Тотай младшенький Алляхр, по русски Северьян или Север. Приезжал в гости, поддерживал связь с обильной кавказской родней, кого-то перевез в свое подмосковное имение Пестово. А по смерти отца, сыновья приняли на свои плечи и материальные заботы. В точности по горским обычаям.
|
ЗНАМЕНИТЫЙ ОСТРОСЛОВ…
«Захочет - о себе, как Тацит, он напишет. И лихо рукопись свою переплетет». И снова прав Василий Жуковский: мемуары Ермолова читаются не хуже сочинений древнеримского историка. «Притом тьма красноречия», - добавлял Грибоедов, знавший толк в остром словце.
Остроты Ермолова широко расходились по армии и при дворе. Чего стоит лишь дерзкий ответ графу Аракчееву: тот возмутился дурным поведением лошадей на смотре артиллерии и пригрозил Ермолову гауптвахтой. «Уж такова наша судьба, ваша светлость, чтобы терпеть от скотов», - двусмысленно отвечал на графское хамство молодой в ту пору полковник. Он попросил Александра I произвести его в немцы, непочтительно намекая на засилье немецких генералов при дворе и благосклонность к ним царя.
«Паскевич пишет без запятых, но говорит с запятыми», - высмеял он одного из «ванек» - тот не славился красноречием. Запоздавшего на вызов лечащего врача генерал отказался принять, потому что: «болен». «В сражении застенчив», - убийственно отозвался Ермолов о некоем генерале.
Алексею Петровичу впору было бриться языком, как он советовал записному остряку князю Меньшикову. О его продвижении по службе мечтала вся верхушка - сносить насмешки от генерала не так обидно!
ПРИМЕР ДЛЯ ПОДРАЖАНИЯ…
Желаю, чтобы меня похоронили в Орле, возле моей матери и сестры; свезти меня туда на простых дрогах без балдахина, на паре лошадей; за мною поедут дети, да Николай мой, а через Москву, вероятно, не откажутся стащить меня старые товарищи артиллеристы».
Сырым апрелем 1861 года духовное завещание героя войн исполнили. Завершилась его ратная биография, закончилась долгая полоса «московского сиденья» в мучительной для его кипучей натуры бездеятельности. Годный на все, говоря словами Грибоедова, «не на одни великие дела, не на одни мелочи», он более трети своей длинной для его века жизни был удален от государственных дел. Огненные, воспетые Пушкиным, глаза тускнели, «голова тигра на геркулесовом торсе» седела и поникала. С началом Крымской войны его воинский опыт востребуют, и Ермолова изберут начальником государственного ополчения в семи губерниях, но старику семидесяти шести лет российское бездорожье окажется не по силам, и он примет эту должность только по Москве.
«Не хотел бы я ни военных почестей, ни несения за мною орденов, но как это не зависит от меня, то предоставляю на этот счет распорядиться, кому следует». Как и предвидел прозорливый генерал, без военных почестей не обошлось. Москва провожала «славного бойца» двое суток, в Санкт-Петербурге на Невском проспекте во всех магазинах выставили его портреты. А в Орле, куда прибыл траурный кортеж, толпа заполонила все прилегающие к Троицкой церкви улицы.Придел Свято-Троицкой церкви - семейную усыпальницу Ермоловых воздвигли на деньги выделенные государем, в память великих заслуг генерала от артиллерии Алексея Петровича Ермолова.
Рядом с ним покоится один из его кавказских сыновей - генерал-майор Клавдий (Умар) Алексеевич Ермолов. В приделе на медной тумбе стоит ваза, сделанная из гранаты - ее прислали «служащие на Гунибе кавказские солдаты».
Ольга СЛАВИНА
Фото: http://www.hrono.ru/ , Википедия, частные коллекции.
 |
Е рмолов Виктор Алексеевич (до крещения - Бахтиар) (1820-1892), генерал-лейтенант. Сын от первой кебинной жены Сюйду. Родился в 1820 г. в Тарках, Дагестан. Мусульманское имя до крещения - Бахтияр. Был вывезен отцом в Россию, окончил высшее военное артиллерийское училище в Москве, дослужился до чина генерал-лейтенанта, имел четырех дочерей и сына Владимира, который также впоследствии стал генералом. Е рмолов Клавдий Алексеевич (Омар) (1823-1895), генерал-майор. Сын от второй кебинной жены Тотай из сел. Гелли. Родился в Тифлисе. Мусульманское имя до крещения - Умар. Был вывезен отцом в Россию, воспитывался в Михайловском артиллерийском училище, после его окончания офицером служил на Кавказе, был адьютантом Главнокомандующего Отдельным Кавказским корпусом. Отличился в русско-турецких войнах, был георгиевским кавалером, дослужился до чина генерал-майора, имел двух сыновей. |
Е рмолов Север Алексеевич (Аллах-Яр) (1824-1894), гвардии полковник. Второй сын от Тотай. Родился в Тифлисе, мусульманское имя до крещения Алляхр. Также как и брат, был вывезен отцом в Россию. В 1847 окончил то же артиллерийское училище, служил на Кавказе, в Дагестане, дослужился до чина гвардии полковника.
Е рмолов Петр Алексеевич (1825-…), третий сын от Тотай, погиб в молодом возрасте унтер-офицером Тенгинского полка за Кубанью.
Загрузка...
